Текст книги "Армия генерала Власова 1944-1945"

Автор книги: Кирилл Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 37 страниц)

К концу 1944 г. отдел имел устойчивую структуру и насчитывал 12 штатных сотрудников:

1. Начальник отдела – майор (в 1945 подполковник) И. М. Грачёв.

2. Адъютант начальника отдела и начальник I отделения общевойсковой разведки – поручик (в 1945 капитан) А. Ф. Вронский (легенди-рованное имя).

3. Начальник II отделения агентурной разведки – поручик (в 1945 капитан) Б. А. Малиновский (легендированное имя).

4. Старший помощник начальника II отделения – поручик (в 1945 капитан) Н. Ф. Лапин.

5. Помощник начальника II отделения – капитан И. И. Турчанинов.

6. Заведующий делопроизводством И отделения – поручик (в 1945 капитан) К. Г. Каренин (наст. Камальян).

7. Начальник III отделения контрразведки – майор А. Ф. Чикалов.

8. Помощник начальника III отделения – поручик (позднее капитан) Я. И. Марченко.

9. Машинистка отдела – К. Г. Кудашева и др.

В задачи I отделения общевойсковой разведки входило прослушивание радиоэфира и пеленг с помощью немецкой аппаратуры, предоставленной по линии СД. Начальник отделения поручик А. Ф. «Вронский» обладал достаточным опытом для выполнения служебных обязанностей. Участник Сталинградской битвы и уличных боев в Сталинграде, в 1943 г. он командовал отдельной радиоротой при штабе 87-й гвардейской Перекопской ордена Красного Знамени и ордена Суворова стрелковой дивизии генерал-майора К. Я. Тымчика. Сведения о передвижении противника и изменении положения на фронте, сводки Совинформбюро и союзников, а также любая другая полезная и ценная информация, добываемая с помощью работы в эфире, ежедневно докладывалась «Вронским» лично генералу Трухину. По договоренности с немцами, в обмен на техническое обеспечение разведотдел штаба ВС КОНР должен был делиться полученной информацией о противнике. Исполнение вышеуказанного условия большей частью возлагалось иа II отделение по агентурной разведке поручика Б. А. Гая, служившего под псевдонимом «Малиновский».

II отделение пыталось организовывать агентурную разведку в прифронтовой полосе противника вплоть до конца марта 1945 г. Группы разведчиков водил в советский тыл поручик Алексей Георгиевич Тулинов (он же «Шмелинг»), возглавлявший в 1942-1944 гг. 1 -ю русскую группу при отделе 1с (разведка и контрразведка) штаба XXXVIII армейского корпуса 18-й армии Вермахта. Безусловным специалистом по блнжней разведке в советской прифронтовой полосе был поручик Александр Абдулаев, заслуживший за боевые отличия, по частным свидетельствам, Рыцарский крест с дубовыми листьями'⁶. Как правило, он работал в одиночку под легендой старшего лейтенанта, выпускника Ташкентского артиллерийского училища. В 1944-1945 гг. он забрасывался в советский тыл пять раз и при заброске в шестой раз весной 1945 г. пропал без вести где-то за Вислой.

Намного сложнее обстояла ситуация с организацией вла-совской военной контрразведки, организационно входившей в состав разведотдела штаба ВС КОНР. После войны Гай писал, что это отделение «работало, но плохо руководилось», намекая на нелояльность его начальника. III отделение (контрразведки) возглавлял майор А. Ф. Чикалов, отвечавший за ведение контрразведывательной деятельности в штабе и строевых подразделениях ВС КОНР.

Прошлое этого офицера достаточно туманно. Известно, что он имел в Красной армии воинское звание батальонного комиссара и, возможно, занимал должность начальника особого отдела НКВД одной из стрелковых дивизий. После войны Чикалов сумел избежать насильственной репатриации и остался в американской оккупационной зоне Германии. В 1945-1946 гг. ои был дважды арестован американской контрразведкой по подозрению в шпионаже в пользу СССР, и в 1947 г. Ганноверский суд приговорил его к 17-ти годам лишения свободы. Однако через пять месяцев Чикалов из тюрьмы исчез. В 1948-1949 гг. сотрудники ЦРУ США оперативным путем неожиданно установили пребывание в Афинах человека, крайне похожего на Чи-калова. Из Западной Германии в Афины вылетел И. М. Грачёв, опознавший бывшего подчиненного, однако почувствовавший слежку Чикалов вновь скрылся и в этот раз пропал окончательно. Начальник командного отдела власовского штаба полковник В. В. Поздняков отрицал принадлежность Чикалова к советской разведке, но в действительности сотрудники Грачёва («Вронский», «Каренин», «Малиновский» и др.) заподозрили Чикалова не позднее марта 1945 г.

В публикациях часто можно встретить утверждения о том, что штаб Трухина и управления КОИР буквально кишели советскими агентами, отслеживавшнми «каждый шаг заклятых врагов советского народа». На самом деле подобного рода суждения имеют слабое отношение к действительности, тем более что, несмотря на прошедшие со времени событий 60 лет, ни одной фамилии доблестных бойцов невидимого фронта в штабе 47

Власова так и не названо. «Полковник Никандров» из хрестоматийного романа Аркадия Васильева «В час дня, Ваше Превосходительство...» не в счет, так как власовский офицер с такой фамилией никому не известен. Единичные агенты не причинили, да и не могли причинить, серьезного ущерба процессу создания власовских частей и подразделений на рубеже 1944-1945 гг. или деятельности управлений КОНР. В апреле-мае «СМЕРШ» имел достаточно расплывчатые представления о дислокации и перемещениях власовских частей, их кадровом составе и намерениях. Например, сотрудники «СМЕРШ» 46-й армии 3-го Украинского фронта не представляли себе состава и численности Южной группы ВС КОНР, которая благополучно разоружилась и перешла в зону ответственности XII корпуса 3-й армии США в мае 1945 г.

Несмотря на все усилия чекистов с 1943 г., им так и не удалось убить ни одного власовского генерала, хотя не вызывает сомнений, что гибель Власова или Трухина могла привести в целом к непредсказуемым для движения последствиям. В первую очередь, это связано с тем, что серьезных, долговременных агентов внедрения, которые бы создали широкую конспиративную сеть единомышленников, вели успешную вербовку в среде офицеров ВС КОНР, а главное – наладили получение и доставку достоверной информации на другую сторону фронта, в штабе Трухина и Власова не было. Отсутствовали и потенциальные исполнители террористических актов. Действительно, неоднократно имели место случаи просоветской агитации и разговоров, разочарованне в безнадежных усилиях КОНР, попытки разведывательной деятельности в пользу Красной армии, как в нижеследующей истории с Р. И. Беккером, но все это было связано не с организованной деятельностью «СМЕРШ», а с личными колебаниями в экстремальной ситуации того или иного человека, наконец, с элементарным человеческим отчаянием, которое весной 1945 г. выглядело у власовцев вполне естественно. Наиболее вероятной нам представляется заброска краткосрочных агентов, способных лишь «вести разговоры», но и они достаточно быстро себя выявляли.

В войсках КОНР служил ряд лиц, имевших до войны непосредственное отношение к кадрам ОГПУ-НКВД СССР. Из них упомянем подполковника В. П. Артемьева, старшего лейтенанта госбезопасности Р И. Беккера («Хренова»), старшего лейтенанта госбезопасности Б. А. Гая, майора М. А. Калугина, старшего лейтенанта госбезопасности К. Ф. Поварова и Н. Ф. Лапина. Наверняка были и другие. Однако нет никаких оснований кого-либо из вышеперечисленных офицеров вла-совской армии изначально считать внедренными советскими агентами, тем более что их послевоенные судьбы более-менее известны. Наши собственные изыскания с большей или меньшей степенью вероятности позволяют назвать сегодня в качестве возможных советских агентов в штабе Власова и Трухина следующих лиц:

1. Поручика «Виктора Крайнова», выпускника Дабендорф-ской школы (1944), сотрудника газеты «Доброволец» (на ноябрь 1944), который в декабре 1944 г. перешел к американцам в Арденнах. Вполне вероятно, что этим поручиком был советский разведчик О. А. Горчаков, хотя в его произведении «От Ар-дени до Берлина» очень трудно отличить подлинные события от художествеииого вымысла. Но, в отличие от вымышленного Аркадием Васильевым «полковника Никандрова», вероятность существования «поручика Крайнова» достаточно высока в силу знания Горчаковым некоторых специфических деталей. Но какую пользу «СМЕРШ» мог принести газетный репортер в чине поручика, бежавший к союзникам в самом начале развертывания власовской армии?

2. Майора А. Ф. Чикалова, деятельность которого могла объективно способствовать лишь тому, что власовцы, которые вели просоветские разговоры или не скрывали собственного отчаяния в создавшейся ситуации, чувствовали себя более-менее безопасно. Хотя Чикалов, судя по его исчезновению в Афинах в 1948 г. из-под наблюдения ЦРУ, скорее всего, был специально подготовленным агентом.

3. Поручика Ю. Л. Хмырова («Долгорукого») - вероятно, сотрудника Особого отдела штаба Черноморского флота, Юрия Леонидович Хмыров родился 23 февраля 1918 г. в Воронеже,

в 1936 г. окончил десятилетку н был членом ВЛКСМ с 1934 г. В 1940 г. Хмыров окончил Высшее военно-морское училище им. М. В. Фрунзе и служил на Черноморском флоте. Занимал должности командира торпедного катера, штурмана 3-го дивизиона 1-й бригады торпедных катеров, с сентября 1941г. служил командиром роты 3-го полка морской пехоты, участвовал в боях на территории Севастопольского оборонительного района. В конце декабря 1941 г. в районе станции Мекензиевы Горы попал в плен и 22 апреля 1942 г. был исключен из кадров флота как пропавший без вести. Если Хмыров и был внедренным агентом, то готовили его явно ие для власовского окружения. Содержался моряк в лагере военнопленных под Симферополем. С мая 1942 г. он сотрудничал с Абвергруппой-106, в дальнейшем был сотрудником Абвера. В 1944 г. окончил Дабендорфскую школу РОА и с сентября служил в личной охране генерал-лейтенанта А. А. Власова – вот у кого была возможность привести в исполнение приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР. Не привел. Почему?

В декабре 1944 г Хмыров был откомандирован в Управление безопасности КОНР, а с марта 1945 г. служил в разведотделе центрального штаба, с сотрудниками которого сдался американцам спустя два месяца в Южной Чехии. Репатриировался Хмыров в СССР добровольно, но 31 мая 1946 г. сотрудники IV розыскного управления МТБ Хмырова арестовали, а 10 января 1953 г. Особое Совещание при МГБ СССР осудило его «за измену родине» по ст. 58-1 «б» УК РСФСР на 7 лет лагерей и последующей ссылкой на 10 лет, по-видимому, с зачетом фактического срока содержания под стражей в 1946-1953 гг. Отбывал ссылку Хмыров в Молотовской (Пермской) областн и освободился в сентябре 1955 г. Хмырова могли осудить просто как бывшего власовца – в таком случае, агентом в 1944-1945 гг. он не был. Но могли, осудив на 7 лет, и наказать за то, что не выполнил поставленного задания. В 1960-1970-е гг. Хмыров писал пропагандистские статьи для газеты «Голос Родины» (формальный издатель – Советский комитет по культурным связям с соотечественниками за рубежом) – специального печатного издания органов госбезопасности, распространявшегося в рус-шт'Ш'-' 50 :ттжж

ской диаспоре. Уж больно необычная журналистская специализация, тем более для бывшего власовца. Дальнейшая судьба Хмырова нам неизвестна.

4. Капитана Н. С. Этерлея (псевдоним?) – «профессора-историка из Ленинграда». Николай Семенович Этерлей официально служил в лекторском бюро политуправления Ленинградского фронта и попал в плен в 1943 г. Он писал для власовских газет «Заря» и «Доброволец» и осенью 1944 г. был аттестован в ВС КОНР в чине капитана. Служил Этерлей не в армейских частях, а в Главном управлении пропаганды КОНР, с сотрудниками которого в феврале 1945 г. эвакуировался в Карлсбад, а затем оказался в американской оккупационной зоне. Этерлей требовал(!) репатриации, но американцы почему-то его не отпускали ... 23 или 24 апреля 1946 г. Этерлея привезли в лагерь № 14 Хересфельд, где от него как от советского агента прятался капитан Н. Ф. Лапин. Раскрыл Этерлея как советского агента еще осенью 1944 г. подпоручик Б. П. Георгиевский – адъютант генерал-майора М. А. Меандрова. Этерлей неосторожно решил завербовать Георгиевского, но тем самым выдал себя. Однако Георгиевский не стал обращаться в контрразведку и оставил сделанные выводы при себе.

Р И. Беккера, о котором пойдет речь ниже, не позволяют отнести к внедренным агентам обстоятельства пленения и слишком затянувшаяся реабилитация в СССР, которой чекист так и не дождался при жизни. Больше ни о каких агентах пока говорить не приходится, хотя возможно, что новые исследования позволят сделать другие выводы.

8 марта 1945 г. разведотдел по приказу Трухина № 032-К получил существенное пополнение, офицерский состав к середине апреля 1945 г. увеличился до 25 человек¹⁷ (подполковник И. М. Грачёв; майоры А. А. Тенсон, А. Ф. Чнкалов, В. И. Цо-нев; капитаны П. Бакшанский, В. А. Денисов, Л. Думбадзе, С. С. Никольский, И. А. Турчанинов; поручики А. Ф. Вронский, Б. А. Гай, Д. Г. Горшков, В. Г. Кабитлеев, К. Г. Камаль-ян (псевдоним– «Каренин»), Н. Ф. Лапин, Я. И. Марченко, А. Скачков, Твардевич, Ю, Л. Хмыров («Долгорукий»); подпоручики А. Андреев, Л. Андреев, А. М. Главай, В. Лобанов, 51 .....

С. Пронченко, Ю. С. Ситник). В строевых подразделениях ВС КОНР разведкой и контрразведкой занимались офицеры по особым поручениям при штабах подразделений, с деятельностью которых мы ознакомимся на примере деятельности разведывательной службы 1-й пехотной дивизии. Часть сообщений контрразведывательных сводок составляли сведения незначительные. Как правило, касались они некомпетентных высказываний отдельных солдат и офицеров, нарушений дисциплины, пьянства в служебное время, использования бензина для частных поездок и т.п.

За всю историю войск КОНР с ноября 1944 г. по май 1945 г. пока мы можем назвать единственный случай расстрела группы лиц, засланных советскими органами госбезопасности в части власовской армии. Разоблаченные контрразведчиками агенты в марте 1945 г. содержались в Управлении безопасности КОНР в Карлсбаде (Карловы Вары). Всего контрразведкой были арестованы 18 человек, в подавляющем большинстве-рядовые. В начале апреля сотрудники Тензерова отконвоировали арестованных в Мариенбад (Марнанска Лазне), где в районе дислокации ВВС КОНР имелось соответствующее помещение для содержания арестованных. Виновных судил военно-полевой суд: 12 человек освободили за недоказанностью состава преступления или при наличии серьезных смягчающих обстоятельств, 6 – приговорили к расстрелу как агентов контрразведки «СМЕРШ». 15 апреля в Мариенбад для частного совещания с генерал-майором В. И. Мальцевым прибыл Власов. После совещания начальник отдела безопасности н контрразведки штаба майор В. П. Тухольников убедил Власова утвердить смертный приговор шести осужденным, хотя Власову явно не хотелось этого делать. В исполнение приговор привели чины взвода охраны штаба ВВС КОНР под командованием дежурного офицера капитана Н. Л. Башкова. Шесть советских агентов власовцы расстреляли 15 апреля 1945 г. в лесу в 3 км от Мари-енбада. Но, несмотря на столь вопиющий факт, в целом случаев подобных арестов было очень мало, по сравнению с имевшимися агентурно-оперативными материалами. И этот факт можно оценивать с разных точек зрения.

Военная разведка ВС КОНР в деле массовой заброски аген-”^РЬ1 в дальний войсковой тыл осталась в стадии организации ^и приняла законченной формы ввиду кратковременности существования власовской армии. Очевидно, с самого начала подготовки кадров разведчиков начинание продвигалось ие без трудностей. В личном дневнике 25 января 1945 г. Трухин сделал следующую запись: «Безопасность, разведшкола, горе-кои-спираторы. Делайте, но в войсковой тыл не пущу».

В конце января начальник командного отдела штаба полковник В. В. Поздняков получил письмо отСС зоидерфюрера Мюллера (куратора по линии Главного управления СС) по поводу создания власовской разведшколы в Словакии. В начале февраля Поздняков представил Мюллера Трухину. Трухин предложил Мюллеру укомплектовать шкопу специально отобранными добровольцами из чинов ВС КОНР. Окончательные переговоры по вопросам создания, обеспечения и функционирования разведшколы вели в первой половине февраля 1945 г. в Хойберге заместитель Трухина полковник В. Г. Баерский (он же В. И. Боярский) и начальник оперативного отдела центрального штаба полковник А. Г. Нерянин. Материальные затраты брала на себя немецкая сторона, задачи ставились параллельно немцами и штабом ВС КОНР, радиосвязь с заброшенной агентурой предполагалось поддерживать через немецкий радиоузел, ввиду отсутствия у ВС КОНР необходимой аппаратуры дальней радиосвязи. Курс обучения рассчитывался иа 1.5-2 месяца. Начальником школы по рекомендации Боярского Трухни назначил белоэмигранта и бывшего штурмбанфюрера СД С. Н. Иванова, заместителем начальника школы – капитана Аистова. Школа разместилась под Братиславой, а в конце марта 1945 эвакуировалась в район Зальцбурга.

Вторым, более известным власовским разведывательным учебным центром стала разведшкола в Мариенбаде, существовавшая под кодовым названием «Охотничий домик». Возглавлял школу под псевдонимом «Хренов» капитан Р. И. Беккер. Старший лейтенант госбезопасности и начальник особого отдела 1-й мотострелковой дивизии НКВД Р. И. Беккер служил в органах госбезопасности с 1921 г., в 1921-1938 гг. находился 53

на командных должностях в войсках погранохраны ОГПУ-НК'ВД СССР, в 1938-1941 гг – проходил службу в Московской дивизии особого назначения НКВД. В плен Беккер попал в сентябре 1941 г. после разгрома дивизии и в Сувалковском штала-ге 1Р одним военнопленным был опознан как сотрудник НКВД. На допросах впервой половине 1942г. Беккер рассказал вымышленную историю о сотрудничестве с Абвером с 1928 г. н пространные, но не представлявшие особой ценности сведения о структуре НКВД-НКГБ СССР. В мае 1942 г. сотрудниками политической разведки СД Беккер был привлечен к участию в агентурно-разведывательных мероприятиях в рамках операции «Цеппелин». В Яблоневской разведшколе СД Беккер попытался завербовать одного из курсантов и склонить его к явке с повинной в органы НКВД. Но курсант донес на Беккера, которого сместили с должности и направили на спецпроверку в особый блок концлагеря Заксенхаузен. Однако явно установить его вину не удалось. С 1943 г. Беккер использовался в органах германской пропаганды, а в ноябре 1944 г. получил направление на службу в Управление безопасности КОНР, откуда перешел на службу в военную разведку власовцев.

Начальник УБ КОНР майор Н. В. Теизеров¹* подал Трухину рапорт с просьбой присвоить Беккеру чин подполковника, и Трухин, ие слишком вникая в суть вопроса, наложил на рапорт Тензерова соответствующую резолюцию: «Оформить прием в РОА с чином подполковника». Но квалификационная комиссия майора А. П. Демского при командном отделе штаба пришла к выводу о несоответствии звания. Тензеров тут же пожаловался Трухину... После бурного объяснения Трухина с членами комиссии и с полковником В. В. Поздняковым раздосадованный Беккер был все-такн зачислен в ВС КОНР только в чине капитана. О том, что в прошлом он был кадровым командиром войск НКВД, власовцы явно не знали. Беккер в январе занял должность начальника Мариенбадскон разведшколы, ио в служебную деятельность вносил постоянную неразбериху и путаницу. Трудно сказать, состоялся бы хоть один выпуск, если бы не тщательное исполнение своих обязанностей заместителем Беккера, поручиком Елеиевым.

тттт 54 шшшш

Курсаитьг школы носили советскую форму с орденами и медалями, читали книги и свежие советские газеты и даже питались по порядку, установленному в Красной армии. В курс учебных предметов входили следующие дисциплины: топография, сбор и передача разведданных, уставы Красной армии, боевая подготовка. 11 марта в школу по случаю первого выпуска 20 курсантов прибыли генералы Власов и Мальцев. Но, несмотря на все напутствия руководителей Власовского движения и некоторую эйфорию, судьба выпускного курса оказалась трагичной. Беккер через завербованного знакомого актера Ленинградского театра им. Ленсовета С. Г. Голубева передал в Управление контрразведки «СМЕРШ» 1-го Белорусского фронта опросные листы и анкеты многих курсантов. И хотя в апреле по настоянию 1-го заместителя начальника УБ КОНР подполковника М. А. Калугина Беккера отстранили от занимаемой должности, назначив на его место Еленева, ситуации это запоздалое решение спасти уже не могло. Б. А. Гай оставил о поручике Еленеве позитивный отзыв, назвав его одним из самых способных разведчиков.

Представление о планах и видевшихся власовцам перспективах агентурно-разведывательной деятельности нам дает «Учебная программа по индивидуальной подготовке агентурных кадров 2-го отделения Разведотдела для заброски на территорию Союза ССР», составленная поручиком Б. А. Гаем по заданию Трухина в начале апреля. Предполагалось в советский дальний тыл забросить: 100 человек – членов агентурных групп по организации центров антисоветского повстанческого и партизанского движения под политическими лозунгами КОНР; 120 человек – членов агентурного центра общей разведки; 90 человек – военной разведки; 140 человек – руководителей резидентур. В программу подготовки входили следующие учебные разделы: «Советская действительность – оценка истинного положения и критика», «Изучение района действия и переход линии фронта», «Методы работы НКВД», практические: десантирование, конспирация н т. п„ а также «Организация Красной армии» (стройподготовка, топография и т. и.).

Все эти планы остались лишь планами, едва-едва успевшими частично рсалп кжа'м.ся в связи со сфсмигельпым кру-55

шением немецких Восточного и Западного фронтов. Хотя не исключено, что настоящей разведывательной деятельностью власовцев в рамках разработанных Гаем планов собирался руководить лично Трухин. Об этом он достаточно откровенно сообщил Гаю, выразив полное удовлетворение тем, что Грачёв своими развешанными по стенам картами «закрыл оба глаза немецкому штабу связи». Интересный отзыв о службе разведотдела оставил нам уже упоминавшийся Д. Кандауров, откомандированный в Хойберг и прибывший на службу в ВС КОНР 28 марта. Несмотря на его ходатайство об отправке на офицерскую должность в какой-либо формировавшийся пехотный полк, 1 апреля он все-таки получил приказ о прикомандировании к разведотделу, разделив с его сотрудниками судьбу вла-совской армии. «Хотя я пробыл короткое время в РОА, – писал Кандауров Николаевскому в 1950 г., – скажу, что разведка и контрразведка были здесь поставлены гораздо лучше, чем у немцев, и работать было гораздо приятнее». Вероятно, Гай в своей краткой записке по истории разведотдела близок к истине, обращая внимание на то, что полноценному развитию отдела помешали острая нехватка времени и недоверие немцев.

Всего за 6-7 месяцев центральный штаб ВС КОНР сумел не только приобрести четко очерченную структуру, аналогов которой не имели во Второй мировой войне иностранные добровольческие соединения, но и оставить для историков убедительные доказательства перспективности своего развития при другой военно-политической обстановке. Создание штаба ВС КОНР и развертывание власовскнх частей формально протекали в рамках Военного управления КОНР. Развитие деятельности ВУ КОНР протекало более динамично и интенсивно, по сравнению с прочими управлениями (Гражданским, Организационным н др.), а также, в значительной мере, обособленно от них. В этом отношении автономный характер вооруженных формирований власовцев, существовавших независимо от гражданских учреждений КОНР, не вызывает сомнений. Эти обстоятельства позволяют нам рассматривать историю ВС КОНР обособленно от истории прочих структур КОНР, хотя и с учетом их естественной взаимосвязи.

Номинальным главой Военного управления, как Главнокомандующий ВС КОНР, был генерал-лейтенант А. А. Власов. Однако в силу исполнения масштабных представительских функций, Власов не мог реально отслеживать процесс формирования ВС КОНР, контролировать работу управления и тем более – заниматься вопросами военного строительства. Таким образом, действительным создателем власовской армии мы считаем его непосредственного заместителя – генерал-майора Федора Ивановича Трухина.

В истории мы можем не часто отметить случаи, когда личный вклад талантливого организатора и офицера в процесс военного строительства, проходившего в аналогичных обстоятельствах, значил бы столь же много, как и усилия Ф, И. Трухина, вложенные в создание ВС КОНР. Не будет большим преувеличением связывать большую часть всех достижений власовцев в 1943-1945 гг. в военно-строевой области с именем Трухина. Труднозаменнмая роль Трухина в военном строительстве его армии обуславливалась рядом существенных характеристик ближайшего заместителя Власова: глубокими знаниями и широким кругозором, военным опытом, примерной внутренней дисциплиной, наконец, заслуживающими внимания личными качествами и даже – происхождением и воспитанием.

Федор Иванович Трухин родился 29 февраля 1896 г. в Костроме в семье отставного штабс-капитана 1-й гренадерской Его Королевского Высочества принца Карла Прусского артиллерийской бригады и земского начальника Костромского уезда И. А. Трухина. Дед Федора Трухина вышел в отставку в чине полковника Императорской армии, бабушка происходила из семьи известного генерал-майора И. М. Бычинского, поэтому военная служба в семье была доброй традицией. Трухин-стар-ший к 1911 г. дослужился до чина действительного статского советника, ас 1913 г. был непременным членом Костромского губернского присутствия. При этом Трухин-младший относился к прошлому собственной семьи довольно сдержанно.

О. И. Гуссаковская – внучка костромского вице-губернатора В. Л. Гуссаковского – с рассказов матери, считавшейся нареченной Федора Трухина, вспоминала в 1997 г. о нем: «В детстве

его называя» “золотой мальчик”. Называли так потому, что ему была дана удивительная гармоничность личности. Он обладал большим умом, обаянием, редким чувством юмора и редким умением ладить с людьми [...] Гимназисты ссорились из-за права дружбы с ним. Он был, конечно, очень неординарным человеком – человеком, имевшим от природы положительный заряд».

2-ю костромскую гимназию Федор Трухин окончил в 1914 г. и поступил на юридический факультет Московского университета. Окончив успешно два курса, Трухин добровольцем поступил во2-ю Московскую школу прапорщиков и в 1917 г.занимал должность выборного командира батальона 181-го Остроленс-кого полка 46-й пехотной дивизии. Прохладное отношение Трухина к «верноподданическому прошлому» отца и сдержанность в отношениях с чинами Белых армий имеют свое объяснение: как в плохом литературном произведении, младший сын председателя уездного земства и действительного статского советника мечтал о революции с гимназической поры. Вместе с сыном костромского вице-губернатора А. В. Гуссаковским Федор Трухин состоял в конспиративном революционном кружке, надеясь, что грядущая революция устранит разом все несуразности и несправедливости патриархальной жизни российской провинции. «Онн ушли в революцию. Оии хотели делать революцию», – вспоминала О. Н. Гуссаковская. Федор Иванович Трухин вступил в РККА в ноябре 1918 г. и начал военную карьеру в Красной армии в должности командира отделения Костромского губернского запасного кавалерийского полка.

В Гражданской войне 1917-1920 гг. он принимал участие на строевых должностях в боях с частями армии УНР Головного Атамана С. В. Петлюры н разными повстанческими отрядами, закончив войну в должности командира 362-го стрелкового полка. За личное мужество и храбрость, проявленные в боях с петлюровцами и многочисленными «батьками», в 1924 г. красном Трухин был награжден орденом Красного Знамени, к которому был представлен еще в ноябре 1920 г, Карьерный рост сопровождался постоянной и настойчивой учебой и самообразованием: в 1921 г. – командир роты на Костромских пехотных курсах РККА; в августе 1925 г. – выпускник Военной академии

РККА; в январе 1931 г. – начальник штаба 12-го стрелкового корпуса в Приволжском военном округе (далее – ВО); в апреле 1934 г. – начальник кафедры методики боевой подготовки, в ноябре 1939 г.– выпускник Академии Генерального штаба и старший преподаватель кафедры оперативного искусства.

Из многочисленных блестящих аттестаций, находящихся в личном деле Ф. И. Трухина, выберем две, наиболее важные с точки зрения характеристики Трухина как командира. Из аттестации от 2 сентября 1921 г. Костромских пехотных курсов: «Товарищ Трухин в бытность командиром роты был примером выдержанности и дисциплинированности. Курсантскую массу любил больше самого себя. Его имя занесено на почетную доску». Из аттестации от 4 ноября 1936 г. Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе: «Полковник Федор Иванович Трухин – отлично подготовленный командир, с большим общим развитием и большим знанием в области тактики и оперативного искусства. Отменно знает штабную службу, прекрасный преподаватель и методист. Тактичен и выдержан, дисциплинирован, пользуется авторитетом у слушателей и преподавателей». Прекрасные аттестации на Трухииа в 1920-1930-е гг. подписывали такие известные военачальники РККА, как В. К. Блюхер, Р. П. Эйде-ман и Б. М. Шапошников.

Приход Трухина в революцию н Красную армию был искренним, но, по свидетельству той же О. Н. Гуссаковской, «разочарование пришло слишком рано». Будучи командиром РККА, для близких и родных Трухин «стал другим человеком». Он ни с кем не общался и не откровенничал, сузил круг знакомств, и даже навещая в Костроме свою бывшую невесту Валентину, разговаривал с ней на всякий случай чаще по-французски и всегда подсознательно ожидал ареста органами госбезопасности. У перспективного командира РККА Федора Трухина для подобных переживаний были разные причины. На поверхности лежали дворянское происхождение и близкое родство с «врагами народа»: отец – «лишенец», средний брат Иван Иванович в 1918 г. руководил крупным антисоветским крестьянским восстанием с центром в Белореченской волости Костромского уезда, старший брат Сергей Иванович был реп-5 9 .'ЛШ

рессирован органами НКВД в 1938 г. Ф. И. Трухин не вступал в ВКП (б) и в 1941 г. оставался одним из немногих беспартийных генералов Красной армии.

Генерал-майор Ф. И. Трухни попал в плен 27 июня 1941 г. в должности начальника оперативного отдела и заместителя начальника штаба Северо-Западного фронта Осенью 1941 г. в Хаммельбургском лагере военнопленных (Офлаг ХШ-О) он стал деятельным участником внутрилагериой антисоветской организации военнопленных. При посредничестве председателя НТС В. М. Байдалакова в феврале 1943 г. генерал Трухин познакомился с А. А. Власовым и позднее возглавил Дабеи-дорфскую школу РОА. Власов не мог пожелать себе лучшего начальника штаба и заместителя. Внутренняя интеллигентность и способность к верной оценке деловых качеств человека обусловливали проведение Трухиным грамотной и разумной кадровой политики в области штатного комплектования центрального штаба и строевых офицерских должностей.