Текст книги "Армия генерала Власова 1944-1945"

Автор книги: Кирилл Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

Сведения о понесенных сторонами потерях остаются довольно противоречивыми. По утверждению штаба 233-й дивизии. казаки потеряли 1160 человек за четырнадцать часов 134 •

боя но приведенная цифра нам кажется сильно завышенной. Югославская разведка VI корпуса сообщала о численности казачьих полков, «доходящих до 1,5 тыс. человек» по состоянию на 20 декабря. Сопоставляя эти цифры с известной нам численностью 5-го Донского и 3-го Кубанского полков по состоянию на 31 декабря, мы считаем корректной цифру общих потерь Кавказской бригады определить в пределах 600 человек, что представляется естественным для кровопролитного наступательного боя.

Общие потери красноармейцев оказались более значительными. По официальным сведениям, лишь 703-й Белградский Краснознаменный полк за время боев в окружении (то есть только с 12.00 до 21.00 26 декабря) потерял 390 человек убитыми и ранеными рядового, сержантского и командирского состава, орудие 76-мм, 3 орудия 45-мм, 4 миномета 82-мм, 9 станковых и 10 ручных пулеметов, 80 пистолетов-пулеметов и 78 винтовок. 684-й артиллерийский полк потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 42 человека, а также 6 орудий 76 мм, 5 гаубиц 122 мм, 14 автомашин, 14 радиостанций и т.д. Командир полка майор Ахмеджанов и начальник штаба майор Михельсон были обвинены политотделом дивизии в трусости. (К счастью, их не расстреляли, сделав ответственным за ошибку полковника Сидоренко.)

Защитники Питомача в оборонительном бою потеряли 432 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести. В эту цифру не включены потери 23-го огнеметного батальона и 734-го стрелкового полка. Казаки на поле боя в Питомаче подобрали 204 трупа противника, взяли в качестве трофеев 4 гаубицы 122-мм, гаубицу 105-мм, 2 орудия 76-мм, 8 противотанковых орудий 75-мм и еще 4 разных пушки, 5 тяжелых минометов, 12 пулеметов, 13 противотанковых ружей, 72 пистолета-пулемета, около 250 винтовок, 149 огнеметов, 9 автомашин, 95 лошадей и т.д. Потери 233-й дивизии пропавшими без вести не поддаются учету, но из «Алфавитной книги 4-го отделения штаба дивизии» видно, что 26 декабря их было более чем достаточно.

Официально казаки 2-й бригады захватили в бою 26 декабря 1944 г. 136 пленных и перебежчиков. Несмотря па массовый

расстрел пленных сослуживцев, казаки 5-го Донского полка к пленным красноармейцам отнеслись участливо. По приказе¹ командира полка, все пленные должны были ознакомиться с Пражским манифестом КОНР⁴⁴. Часть пленных и перебежчиков пополнила собой поредевшие полки Кавказской бригады казачьей дивизии.

Боевые действия казаков против 233-й стрелковой дивизии взятием Пнтомача не закончились. 27 декабря остатки 703-го полка продолжали выходить к Вировитице, 734-й полк закапывался в землю в районе Старого Градаца, а 572-й полк прикрывал переправу у Барча и предмостное укрепление перед переправой на южном берегу Дравы. Казаки в тот день и следующую ночь вели из Пнтомача разведку позиций 734-го стрелкового полка. В 11.00 28 декабря два казачьих эскадрона сбили охранение 734-го стрелкового полка и вновь заняли Старый Градац. 29-31 декабря Кавказская бригада продолжила успешное наступление, нанесла полное поражение 32-й дивизии НОЛЮ и опрокинула боевое охранение восстановленного 703-го стрелкового полка. В последние дни 1944 г. казаки заняли Великую и Малую Грешневнцу, Турнашицу, Вукосавлеви-цу, продвигаясь на Вировитицу вдоль дороги Клоштар – Пито-мач – Старый Градац – Лозан – Вировитица.

По оценкам разведотдела штаба 57-й армии, к 31 декабря в Кавказской бригаде насчитывалось 6,5 тыс. чинов, 190 ручных пулеметов, 72 станковых пулемета, 84 орудия, 65 минометов. Общие потери за две недели боев на Драве составили 1585 человек, 26 ручных и 8 станковых пулеметов, 3 орудия, 5 минометов. Штаб дивизии размещался в населенном пункте Дьюрдевац (на дороге через Клоштар к Вировитице). В начале января 1945 г. 2-я Кавказская бригада прочно удерживала за-шгмае.мый район, а 5-й Донской полк успешно отразил многократные атаки югославов. В свою очередь, атака бригады оказалась сорвана огнем артиллерии 75-го стрелкового корпуса, а 3-й Кубанский полк попал даже под залп реактивной артиллерии. Но в конечном итоге 31 декабря или в первые дни нового 1945 г. Вировитица была взята казаками, что подтверждает и югославский историк.

В результате сражения на Драве во второй половине декабря 1944 г. между 1-й казачьей и 233-й стрелковой дивизиями казаки нанесли противнику сильное поражение, в значительной степени подорвав его боеспособность. 703-й стрелковый и 684-й артиллерийский полки фактически были разбиты тремя казачьими полками, оседлавшими важную коммуникацию и сумевшими в последующие дни развить успех на Вировити-цу. Встретившись с регулярным соединением Красной армии уже на исходе войны, казачья дивизия не только продемонстрировала хорошие боевые качества, но и сумела нанести поражение более сильному противнику.

В некоторой степени это было беспрецедентное событие, так как еще ни разу в 1941-1944 гг. в боях против регулярных частей Красной армии соединения Восточных войск из русских добровольцев дивизионного уровня не использовались. Полковник Шульц отметил победу при Питомаче особым приказом: «Впервые казаки встретились в бою с большевистской армией, поддержанной [...] марксизмом, с его ложными обещаниями и клеветнической пропагандой. Ни численный перевес, ни перевес вооружения и материалов не смогли помочь неприятелю. Боевой дух и храбрость моих казаков уничтожили в несколько часов неприятеля. Казаки! Вы этим доказали, что ваша клятва не была пустыми словами, что ваша борьба за освобождение родины и Новую Европу – святое дело! Я вас благодарю за ваш боевой успех и за вашу храбрость!»

Победа казаков при Питомаче нашла отражение в сводках ОКВ. Она вызвала бурную реакцию со стороны власовцев, повлияв на экспериментальное использование в боевых действиях против Красной армии ударного противотанкового отряда полковника И. К. Сахарова⁴⁵. Еще одним поводом для отправки отряда на Одерский фронт послужили многочисленные препятствия, с которыми сталкивался штаб Трухина при обеспечении всем необходимым 1 -й и 2-й пехотных дивизий. Главное управление СС как непосредственный «опекун» деятельности КОНР требовало практической проверки достигнутых резудычиоп.

8 января 1945 г. на встрече с Гиммлером СС оберфюрер Э. С. Крёгер, бывший с осени 1944 г. прикомандированным

офицером связи при генерале Власове, выступил за постепенное создание новых дивизий власовцев и за предварительное использование на Восточном фронте уже существующих частей и подразделений. 27 января Гитлер недвусмысленно и многозначительно высказался так: «Было бы идиотизмом вооружать [власовскую дивизию. – Прим. К. А.], когда я за неимением оружия не в состоянии обеспечить даже немецкую дивизию. Я бы с гораздо большим удовольствием сформировал немецкую дивизию и отдал бы все это оружие ей». В конце месяца СС обергруппенфюрер Г. Бергер -начальник Главного управления СС – на одном из приемов, где присутствовали Власов и группа его старших офицеров, предложил провести экспериментальное боевое использование власовцев на Восточном фронте. Оперативный адъютант генерала Власова, полковник И. К. Сахаров, немедленно согласился возглавить такое подразделение.

Ударный противотанковый отряд (КатрГ§гарре, или, по другой версии, Рап2ег)а§егзШгт§шрре) Сахарова комплектовался генералом Трухиным на добровольной основе и сформировался за сутки. Для участия в боевой операции приехали 150 добровольцев из Дабендорфской школы РОА, в том числе ряд командиров Красной армии, готовых вступить в отряд рядовыми. Изъявили желание отправиться на фронт 2/3 чинов отдельного батальона охраны центрального штаба под командованием майора Н. И. Беглецова. Много желающих просились на фронт из кадетской роты. В результате из офицеров на командирские должности были зачислены: полковник И. К. Сахаров (командир), капитан граф Г. П. Ламсдорф (заместитель), поручики П. С. Анихимовский⁴⁶, А. Высоцкий и Малый⁴⁷ (командиры взводов).

Из батальона охраны в отряд зачислили около 10 человек -несколько фельдфебелей и унтер-офицеров, двоих рядовых, а также четверых кадет⁴⁸ взвода, сформированного из выпускников XXIV—XXV выпусков 1-го Русского Великого Князя Константина Константиновича кадетского корпуса. Более ] 00 кадет и 20 чинов персонала корпуса эвакуировались из Белой Церкви 10 сентября 1944 г., прибыв через неделю в Судетскую область в Эгер (Хеб), западнее Праги. В Эгере в январе 138

1945 г. многие старшие кадеты вступили во власовскую армию. Все участвовавшие в операции бывшие кадеты В. Н. Азарен-ко-Заровский (после 1945 – Азар)^4<>, И. Аммосов, Ю. Иванов и Шаповалов позднее стали младшими офицерами ВСКОНР. Из офицеров, участвовавших в акции рядовыми, следует назвать капитана Г. П. Герсдорфа (вице унтер-офицер XIII выпуска 1932-1933 Княжеконстантиновского кадетского корпуса), подпоручиков А. И. Бабницкого (кадровый лейтенант Красной армии, в сентябре 1941– командир взвода 707-го стрелкового полка), А. Москаленко, Г. Садовского, Голубева (лейтенаргт Красной армии) и др.

Едва ли не единственное свидетельство о том, как происходил отбор в отряд, спустя более полувека оставил нам Ю. Иванов:

«Строй стоял стрункой в зале. С правого фланга самые лучшие, после них недопеченые и трое нас – пропащие⁵⁰. В дверь вошли генерал А. А. Власов, за ним генерал Трухин и два других генерала, не помню нх имена. Потом полковник И. Сахаров и капитан Г. Лам-сдорф и еще кто-то из чинов РОА. Стали они перед столом впереди строя. Сказав приветственную речь, А. А. Власов объяснил важность назначения спецгруппы, ознакомив коротко с заданием. Суть была такова. Наступает красный кулак танков численностью четырехсот или около этого. Германское правительство предложило Власову, перед тем как пустить войска РОА на фронт, послать пробную часть РОА против красного кулака, этим поступком оправдать доверие всей армии против коммунизма. Честь эта предлагалась добровольцам из кадет, которые будут включены с другими из разных частей РОА.

Так вдруг решиться?! Припомнились мне окружения под Белградом⁵¹ и первая встреча с танками “Т-34’' маршала Конева. Наступила короткая тишина. Раздалась команда: “Добровольцы, шаг вперед!” Секундный молчок, первым шагнул, по-моему, Азаренко (впоследствии в США – Азар), с короткой задержкой за ним шагнул Амосов, одноклассники, оба XXIV выпуска. Ждущие офицеры переглянулись между собой, один из шагнувших, огянулся на строй, в поисках кого-то. Тогда шагнул Шаповалов. Опять последовала тишина и голос: “Хватит пока”. Наверное, для того, чтобы разрядить атмосферу. Трем добровольцам было сказано, пройти в комнату и получить солдатские книжки. Оии уже подчинялись полковнику Сахарову и его соратнику капитану Г. Ламсдорфу, командиру группы, Генерал Власов и офицеры вышли. Для нас всех последовала команда “разойтись”.

Во мие что-то произошло, не в первый раз, был и раньше такой порыв. Помню одно. “В лагерь к немцам или ...” Сорвался по коридору. догнал полковника И. Сахарова, объяснил, что не имел права шагнуть добровольцем вперед и чуть ли ни на коленях просил его взять меня в команду, Он взглянул на меня и сказал: “Пошли!” Вернувшись в комнату, где сидел сержант, сказал: ”Выпишн ему тоже книжку”. С помутневшей головой, схватил книжку, бегом долетел и встал на левом фланге группы, которая ожидала Власова.

Успел вовремя. Вошел генерал Власов с офицерами и сказал: ”Вы самые лучшие из лучших. Если будет судьба, увидимся опять. Идите исполнить свой долг перед родиной”⁵². Подойдя к строю, обнимал каждого, прощаясь. Кое-кому задавал вопрос, какой ранг имел доброволец в Красной армии. В ответ говорил, что чин сохраняется. Вся же группа была в чине рядового, за исключением нескольких человек командного состава. Последнего в строю обнял меня и поцеловал как сына. Вот так включился я в противотанковый, Сахарова, малоупо-мянутый отряд. Из кого был состав группы? Два командира, поков-ник Сахаров и капитан Ламсдорф, соратники испанской революции. Бывшие в России с Осинторфскими формированиями. Так же вместе участвовали вместе в испанской “Синей” дивизии, южнее Ленинграда, против партизан. Побывали под арестом и на ниточке от растрела в германской империи. Самые подходящие командиры в тяжелом положении. Состав остальной части состоял в большинстве из бывшего красноармейского персонала, попавших в плен к немцам. Вид формы был временно разношерстным. В строю стояли вперемежку, без различия, кто кем был».

Большую часть отряда Сахарова составляли курсанты Да-бендорфской школы. Сформированный всего за шесть дней отряд насчитывал 49 (по другим данным 55) чинов и состоял из пяти отделений по 9 человек в каждом. На двух грузовиках отряд был направлен в учебный лагерь Нишек (Нимек), в 80 км юго-западнее Берлина, и здесь прошел трехдневный курс по обучению стрельбе из фаустпатронов. По дороге на фронт в Берлине чины отряда отлично экипировались, получив защитного цвета теплые маскировочные штаны и куртки с капюшонами⁵³, удобную обувь, а также личное оружие. На рукава бойцы отряда нашили шевроны РОА. Вооружение власовцев составили штурмовые винтовки ЗЮ 44, пистолеты-пулеметы

МР 38/40⁵⁴, позднее в ходе боевых действий частично заменен* ные на трофейные ППШ и фаустпатроны.

По соседству с власовцами в учебном лагере стоял бараг отделенный колючей проволокой, в котором содержались рус, ские заключенные в классических полосатых робах. «Положе, ние оказалось щекотливое для нас и нашего начальства, – вспо, минал Иванов. – Там русские заключенные под немецки^ сапогом, а мы в форме Германии, с щитом Андреевским РОД на рукаве. Неожиданное положение длилось недолго. Отстра. нив стражу в бок, которая к удивлению не сопротивлялась, наша бражка стала навещать заключенных, нося им еду, до тех пор, пока мы там были. Как-то раз вечером заскочил туда, застав картину, пару наших резались в карты за столом с кацет-никами. Так и не знаю, что там происходило после нашего отъезда на фронт. Припоминаю по разговорам, что там были разного рода русаки, включая военнопленных красноармейцев. Каким-то образом нашелся общий язык и понимание положения. Такой случай во вражеской стране не забудешь».

Накануне отправки на передовую власовцы выпили, но умеренно, хотя вернувшийся из увольнения в лагерь Иванов, застав товарищей по оружию во главе с Ламсдорфом навеселе, подумал, что «все они праздновали тризну сами по себе». 6 февраля отряд прибыл в район севернее Кюстрина на среднем Одере, в штаб ЗОЗ-й учебной дивизии «Дёберитц» (301-й, 302-й пехотные и 22-й зенитный полки) генерала Хюбнера, входившей в состав С1 армейского корпуса 9-й армии Вермахта генерала пехоты Т. Буссе (группа армий «Висла»), Боевую задачу отряду ставил командир корпуса генерал-майор В. фон Берлин-В тот момент в полосе действия дивизии «Дёберитц» тан»¹ противника отсутствовали. Берлин предложил Сахарову сыграть важную роль в операции по уничтожению предмостного Укрепления и захвату населенного пункта Ней-Левин межДУ Бриденом и Гюстибезе (северо-западнее Франкфурта на Одер^е<

Кенигсбергский район).

Указанное предмостное укрепление, опиравшееся главны’⁴¹ образом на опорные пункты в Ней-Левине и Карлсбизс, игра' ^{Ло ва}жную роль на Кюстринском плацдарме и удерживало¹'¹’

силами 230-й Сталинской стрелковой дивизии под командованием Героя Советского Союза, полковника Д. К. Шишкова (9-й Краснознаменный стрелковый корпус 5-й Ударной армии

1-го Белорусского фронта). Командир корпуса, генерал-майор И. П. Рослый, понимал всю важность удержания предмостного укрепления и обращал особое внимание Шишкова на недопустимость его утраты.

В начале февраля части и подразделения 230-й Сталинской дивизии (986-й, 988-й, 990-й стрелковые полки, 554-й саперный и 624-й связи отдельные батальоны) добились заметного успеха в своей полосе боев, непрерывно тесня 333-й маршевый батальон и 339-й танковый гренадерский батальон дивизии Вермахта «Дёберитц». Защищал Ней-Левин и Карлсбизе 990-й стрелковый полк гвардии подполковника В. В. Кондратенко, батальоны которого переправились на плацдарм 2 февраля. К тому моменту форсировавшие р. Альт – Одер и оседлавшие шоссе Ней-Ле-вин – Гюстебизе подразделения 988-го стрелкового полка майора А. М. Ожогина отбили двадцать шесть контратак 333-го маршевого батальона и прочих частей дивизии «Дёберитц».

В ночь с 4 на 5 февраля немцы прорвали советскую оборону иа стыке 990-го полка и 301-го полка соседней 301-й стрелковой дивизии, однако утром первый батальон 986-го полка восстановил положение. В 11 часов утра 5 февраля до батальона немецкой пехоты при поддержке 15 танков вновь атаковало позиции 990-го полка, но бойцы первого батальона капитана Ф. Ф. Чепурина отбили атаку. Штаб 230-й дивизии (несомненно, преувеличено) оценил потери Вермахта за 5 февраля в 400 убитых, показав свои потери в 27 убитых, 98 раненых и 6 орудий 76-мм.

Обстановка на плацдарме оставалась крайне напряженной. Отряд Сахарова 7 февраля переместился в деревню в районе платформы Борегорд и поступил в распоряжение командира 302-го пехотного полка пехотной дивизии «Дёберитц» майора Вагнера. И по воспоминаниям власовцев, и по данным разведотдела штаба 230-й дивизии, 302-й полк был сильно измотан, средняя численность немецких пехотных рот составляла 75-90 человек. Немцы, по разным свидетельствам, выглядели 142

встало и измученно. Ю. Иванов вспоминал: «Вечер в поселке. Первое подавляющее зрелище. Куча величиной с сельскую хату Немецких изуродованных касок. Трофеи своих же постоянных Штурмов на предмостное укрепление. Я же подумал, сколько ясе трупов там осталось. По улице, развороченной танками, Пщо передвижение людей и брони разного вида. Зимние деревья по бокам без листьев. Колонны усталых небритых солдат. Танкисты в черной форме. Все броневые части на ночь отходили с передовой для того, чтобы под утро опять идти обратно на поддержку позиции следующего дня. Помахав фрицу рукой, сидящему на броне танка, крикнул: „Как дела там?” Он отмахнул тоже, ответив: ”Дерьмо, девятый раз возвращаемся”. Это означало сколько раз ходили в атаку. И не могли сбросить Советы за Одер. Выдали нам рацион. Сигареты, шоколад в виде круглой швейцарской коробки сыра с надписью '“Только для штурма” ... Нас спросили, если кто хочет перед наступлением сдать на хранение документы или знаки РОА. Я лично не сдавал, да и другие тоже не сдавали ничего».

В группе Сахарова в то время произошли некоторые изменения: командование одним из взводов принял капитан Ламсдорф, так как поручик Анихимовский получил травму на учебных стрельбах из «панцерфауст», а сам Сахаров заболел ангиной и не мог выйти с отрядом непосредственно на позицию. Не желая рисковать всем отрядом. Сахаров выделил для участия в операции один ударный взвод (22 человека), жребий командира которого вытянул поручик А. Высоцкий.

План операции, составленный вместе с командиром штурмового батальона Вермахта, выглядел так: на рассвете взвод Высоцкого вместе с взводом немецкой пехоты должен был ворваться в Ней-Левин, открыть стрельбу из фаустпатронов, внести переполох и выкриками на русском языке создать иллюзию атаки русскими ротами. После начала операции под прикрытием артиллерии в прорыв планировалось ввести штурмовой батальон. Власовским связистам предписывалось при обнаружении кабеля связи противника подключиться к нему и прослушивать переговоры. Штурмовой взвод разделился на две группы: большую, под командованием Высоцкого, и меньшую, 143

под командованием фельдфебеля Дьяченко. Власовцам придали один тяжелый МО 42 с немецким расчетом. Операции предшествовала, по воспоминаниям участников, «рискованная разведка в тылу противника». Непосредственно перед атакой, около 4.30 утра, немцы «заправились хорошенько водочкой», но из власовцев водку в этот раз почти никто не пил, и свои порции они отдали союзникам.

Боевое донесение №017 штаба 230-й дивизии в штаб 9-го стрелкового корпуса показывает, что решающая атака Ней-Левина началась на рассвете 8 февраля. В демонстрационной атаке власовцы выстрелами из «панцерфауст» и огнем из личного оружия вызвали смятение у обороняющихся красноармейцев 990-го стрелкового полка, а также подавили огонь батареи ПТО, обстреливавшей дорогу подхода штурмового батальона Вермахта. Один из бойцов отряда так описал его начало: «Был дан залп “панцерфаустами”, и казак Кубанского войска хорунжий Е. выскочил наверх и, падая под пулями, еще успел крикнуть: “Не стреляй – свои, русские, идут”, после чего стрельба была прекращена, и ближайшие стали сдаваться».

В деревне власовцы захватили шестерых пленных, двое из которых добровольно вступили в отряд Сахарова. Начатая власовцами атака успешно развивалась... К 12 часам дня в Ней-Левине немецкой пехотой, одним танком и тремя самоходными орудиями был окружен первый батальон 990-го стрелкового полка капитана Ф. Ф. Чепурина, долгое время оборонявшийся в окружении, а позднее был окружен и второй батальон майора М. Н. Саранчука. Эти батальоны понесли значительные потери. В боях за Ней-Левин взвод Высоцкого принимал активное участие, и населенный пункт был окончательно занят немцами 9 февраля. Благодаря этому обстоятельству к вечеру 9 февраля два батальона германской пехоты атаковали Карлс-бизе, прочно овладев важным населенным пунктом к двум часам ночи 10 февраля.

Война есть война. Но на войне обычные человеческие эмоции чаще всего превалируют над любыми идеологическими стереотипами противоборствующих сторон. В советском кинематографе и в художественной литературе, в наибольшей сте-144

пени повлиявших в нашей стране на общественное восприятие событий Второй мировой войны, даже военнослужащих Вермахта в большинстве случаев нам представляли какими-то звероподобными монстрами, не говоря уже о власовцах, которым вообще отказывали в праве на человеческую сущность. Поэтому нижеследующее искреннее, непритязательное описание боя одним из его рядовых участников нам показалось и в высшей степени любопытным, и естественным⁵⁵.

«Глубокой ночью, двинулись с проводником, куда-то в темноту, по направлению взвивающихся, освещая все и вся, ракет. Через некоторое время дошли до какого-то строения, в подвале которого горели свечки-плошки, освещая много сидящих у стен, уставших немецких солдат. Строение было как бы на половину расстояния до передовой. Пункт, приготовления к утренней атаке. Об отдыхе не могло быть и речи. Сняряды, нет, да нет, свистели над домом. Усталое войско, в желтом свете подвала, не было веселое. Измучеиые люди старались не думать, закрыв глаза, о предыдущих часах. Если кто переговаривался между собой, то в пол-голоса, или шепотом. Иногда, становилась жуткая тишина. Я же имел чувство какого-то отупения. Поставив моих пару сундучков, с лентами, подсел к моему пулеметчику. Он тоже, наверное, как и я, думал, будь, что будет.

Вскоре послышались шаги по лестнице в погреб. Нам передали вызов. Время пришло двигаться. Разводящий, который знал линию передовой, своей и советской, предупредив нас не шуметь ни чем, шепотом передавая указания один другому, гуськом тихо двинулись, останавливаясь, замерев, не двигаясь, когда взлетали белые ракеты. Ожидая их падение и неожиданной, потом вспышке на земле. Малейший шорох или движение под освещением ракет, мог возбудить огонь оттуда, подай рукой впереди, советской позиции. Пропели где-то петухи. Значит, было уже за три часа утра. Шепотом приказали залечь и не двигаться. Про обязанность не вызывать недоразумение в начале атаки, нам не напоминали. Так мы и лежали, нос к носу с нашими же, только красного цвета, братьями. Никто из нас, да и я из Югославии, еще не были в положении такого тупика. Не знаю как наши отцы, те или другие, во времена революции, могли гвоздить на смерть один другого. Лежа ждали чего-то. Взвилась одна, другая и т.д. красные ракеты. Ну, подумал я, сейчас начнется. Сзади нас по всей линии раздался грохот начинающейся артилерийской подготовки. Рев, свис!, шуршание летящих ливнем снарядов, разразился впереди и под по-

сом. осыпая нас в темноте, землей и всяким барахлом. Ошибись они на пятьдесят метров, так от нас остался бы одни пух. Спрятав голову Между моими сундуками с двумя пулеметными лентами, в голове был “шурум-бурум”.

Боже! Не дай исчезнуть, не поцеловав девочки! Если мы еще живы и можем кое-как соображать, кто же напротив нас мог уцелеть в такой ураган, валявшийся на них. Неожиданно, почувствовал удаление артогня от нас на пару сотен метров, может быть и больше, в тыл советской линии. С нашей стороны, от правого до конца левого фланга взвились зеленые ракеты. Раздалась команда: ”Форвертс!” (“Вперед!”). Со всех сторон воскресли из земли сотни теней, ринувшихся на рассвет горизонта. Здраво рассуждая, отпора, с советской стороны не должно было быть. Какой дьявол помогал им, мне было не понятно. Станковые пулеметы, наверное, тачанки. Скорее назвал бы их швейными машинками. Начали резать тьму, по пояс высотой. Следить за их движением можно только было по приближавшимся н уходившим вправо и влево огневым вспышкам. Минометы тоже не молчали. Русская гречиха и германское масло смешалось. Было очень все разнообразно. В тот момент выполнять задание, по-русски делать выкрики, сотворяя недоумение, напротив, было невозможно. Человек сам себя не слышал. Да и воздуха в легких не хватало. Мой пулеметчик дал куда-то очередь, а пулемет заел. Кинул он этот новый “МО”, я тоже бросил ящики и, сняв автоматы, побежали за темными духами воставших. На бегу наступал в темноте на трупы, головы мертвых, валяющие деревья, не было времени для разбора. Нажал курок пару раз, куда-то повыше, чтобы не поразить в спину бегущих впереди. Попадать в кого-нибудь и не думал. Артподготовка делала это не первый раз.

Позже по беспроволочному телеграфу услышал, что потеря была утром из 9-ти батальонов больше 125 человек. В нашей группе меньше стало на одного убитого и пару раненых. Правее меня, спешно обошла часть немецких солдат, нагруженных чем-то на спинах, по направлению, недалеко лупившей огнем тачанки за сараем. Каждый раз по приближению огня, валился целовать землю. Не прошло пяти минут, как длинные языки пламени начали облизывать гнездо пулемета, который моментально заглох. Тени обогнавшие меня были огнеметным отделением. Уже почти был рассвет. Добрались с задних дворов до домов, по окраине проселочной дороги, шедшей полукругом. Дома были пустые. Очевидно, Советы отошли временно через дорогу и пустырь посередине, на другой конец села. Влетев в довольно солидное строение, за нами проскользнула часть немецких офицеров, с радистом, который нес радиопередатчик вместо ранца. Был это штаб наступающих 146

частей. Командный пункт был основан в погребе. Дисциплина и организация высшего качества. Приказы летели один за другим. Радист едва успевал лавировать между своим начальством. Советская сторона отстаивалась, крепко держа под огнем пустырь и дорогу перед нами. С тылу к нам подползли танки... Один встал прямо у входа к нам в дом. Изредка давал залп по той стороне пустыря. Выходя из погреба, опасались окон из-за снайпера, с той стороны. Однажды сунув нос, посмотреть танк, что-то громко щелкнуло, один солдат заметил, что это противотанковая советская винтовка⁵⁶. [...]

Этот первый значительный день в начале данного нам спецзадания, подходил к концу. Часа в четыре после обеда, немецкое начальство, под которым мы были в этот день, решило продвинуться вперед, от своей небольшой занятой территории. Двинули несколько танков, ударив елевого фланга по улице вокруг пустыря. Каким-то образом рослый парень из группы капитана Ламсдорфа и я. попали идти боковой охраной первого танка, абсолютно не помню. Наверное, л остальным из нас, выпала такая же доля. Расскажу только о нас двоих. Наступление началось вдоль вереницы домов, с левой стороны по дороге. По бокам деревья, с правой стороны пустырь. Впереди ждали незваыных гостей, т.е. нас, укрепившаяся Красная армия, одерская десантная сила. Части немецкой пехоты тоже перебегала, наступая. Бронемашины шли на расстоянии, друг за другом. Огонь начал усиливаться. Впереди налево уходила еще одна проселочная дорога. Продвигались очень медленно. Сопротивление усилилось еще больше. Дошло до того, что я и Вася, назовем его так, бросили охрану танка, переходя из дома в дом параллельно. Однажды, когда танк остановился, мы заскочили в какой-то погреб. Получили сюрприз. Эвакуированное население оставило там много варенья в банках. Долго не думая, набросился лопать сладости. Не успел насладиться, как влетел какой-то сержант и заорал: ‘’Раус”-вои к танку! Ничего не поделаешь, не подчинишься, застрелит. Приказ есть приказ. Подскочили обратно к танку'. Не успев сказать песенку «га», услышал шуршание летящих облаком мин. Мне только удалось броситься между двумя немецкими трупами. Помню еще, один был простой солдат, а другой в форме матроса речного флота. Уткнув нос в землю, остался жив. Мины взрывались везде вокруг. Танкистам было легче, просто закрыли башни. Васька тоже остался жив»,

В бою выстрелами из «панцерфауст» добровольцы Сахарова уничтожили две советские противотанковые пушки. Кадет Ю. Иванов, участвовавший в операции во взводе Ламсдорфа вторым номером пулеметного расчета, вспоминал, что на попавших в плен красноармейцев сильное впечатление произвел факт штурма Ней-Левина русскими. Один из раненых красноармейцев, которого двое власовцев с риском вытащили на себе из зоны обстрела, прошептал: «Братцы, если бы мы знали, что вы здесь». Трех захваченных раненых советских солдат саха-ровцы перевязали и, по словам Иванова, «в петлицы повесили картонные записи по-немецки “Маззо^-ЬеШе”⁵⁷. Позже вечером, погрузив их на танки, отправили в тыл. Эта картонка предохраняла их доставку в госпиталь живыми».

Иванов подтверждает, что во взвод Ламсдорфа добровольцами вступили сержант и красноармеец, затем оставшиеся в противотанковом отряде и участвовавшие в разведпоисках под Шведтом. Сахаров встретил соратников триумфально. «Встреча длилась глубоко в ночь, – пишет Иванов, – выпивки и закуски было вдоволь. Первое спецзадание было выполнено. Все овцы почти целы, и фрицовские волки сыты. Никто не поднял руки вверх или сдавался. Что требовалось доказать».

Первый опыт боевого использования власовцев оказался наредкость удачным; все чины взвода Высоцкого получили награды из рук командира пехотной дивизии «Деберитц», в том числе четверо (среди них и Высоцкий) – Железные кресты II класса. За общее командование отрядом Железным крестом II класса был награжден и полковник Сахаров, хотя его участие в ней-левинскон операции представляется минимальным. Потери власовцев в Ней-Левине были весьма скромными: двое убитых и трое раненых (в числе последних – поручик А, Высоцкий).