Текст книги "Армия генерала Власова 1944-1945"

Автор книги: Кирилл Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

Попов был обижен и пытался оспорить назначение технически некомпетентного «комиссара» на личном приеме у Главнокомандующего. Несмотря на поддержку Попова начальником инженерного отдела штаба полковником Г. В. Яропудом, Власов утвердил в должности все же Антонова, которого один из свидетелей называл «безынициативным и бездеятельным», ясно понимавшим «бесполезность и бессмысленность всех предпринимавшихся усилий». Попов стал его заместителем и в дальнейшем критически относился к действиям своею нс-

посредственного начальника. В целом становление ВТВ КОНР могло сложиться в иных обстоятельствах достаточно перспективно. так как штаб обладал достаточным количеством качественного инженерно-технического персонала.

Вербовкой в ряды ВТВ КОНР в среде соотечественников занималась комиссия, работавшая в районе Штеттина. Кроме того, добровольцы (инженеры, техники, десятники и др.) могли подавать заявления по адресу приемной комиссии технических войск: ВегНп, ОаЫет-ТЫе1а11ее, 36. Вторая комиссия, посланная в Бранденбург, была отозвана, так как первая комиссия донесла в штаб о вербовке 10 тыс. человек и необходимости их разместить под Берлином. Столь значительный успех вербовки заставил штаб ВТВ КОНР приостановить деятельность второй комиссии. К концу марта реальное число завербованных и прибывших составило более 4 тыс. человек, а к 10 апреля общая численность кадров ВТВ КОНР колебалась в пределах 6 тыс. человек.

Однако в организованном виде в феврале – марте появился лишь 1-й лесорубочный батальон (3 роты, каждая рота-4 рабочих взвода и 1 обслуживающий). Кадры ВТВ КОНР концентрировались в лагере Копенике, под Берлином, и судьба их осталась неясной. К концу марта в штабе ВТВ возник отдел пропаганды под руководством капитана Л. А. Самутина (в 1941 – преподаватель астрономии и геофизики Уфимского педагогического института, младший лейтенант запаса, командир транспортной роты 238-го стрелкового полка 186-й стрелковой дивизии). Самутин вытребовал в свое распоряжение из резерва 8-10 газетчиков и литераторов и в короткий срок был готов приступить к организации пропаганды. Но, кроме одного батальона, ни одной части штаб ВТВ сформировать не успел ввиду окончания войны, и отдел Самутина остался не у дел. Штаб ВТВ КОНР не смог добиться от немцев обещанных эвакуационных составов и 14 апреля покинул Берлин. выехав по маршруту Карлсбад – Прага – Зальцбург. Здесь штаб ВТВ КОНР в конце апреля присоединился к штабу отде-отдельного корпуса генерал-майора А. В. Туркула И так встретил американскую оккупацию.

Чины 1-го лесорубочного батальона, как и завербованные чины ВТВ КОНР, оказались предоставлены собственной судьбе, которую в условиях крушения фронтов мы вряд ли можем назвать счастливой. Будет не лишним заметить, что во власовской армии весной 1945 г. это был единственный случай пренебрежения вышестоящим штабом судьбой собственных подчиненных. Полковник Г. И. Антонов и подполковник инженерных войск К. И. Попов в 1945-1946 гг. благополучно избежали насильственной репатриации в советскую оккупационную зону Германии и затем принимали активное участие в деятельности политических организаций Русского Зарубежья. Поскольку в подавляющем большинстве чины ВТВ КОНР не имели обмундирования и вооружения, не будет преувеличением предположить, что, оказавшись в зоне советской оккупации, многие из них сумели скрьггь свою фактическую принадлежность к власовской армии.

Запасная (по немецкой номенклатуре – учебно-запасная) бригада

Решение о формировании запасной бригады в качестве резервного подразделения для пополнения 1-й, 2-й и 3-й дивизий принималось генерал-майором Ф. И. Трухиным и полковником Г. Д. Герре на совместном совещании в марте 1945 г. На должность командира бригады планировалась кандидатура полковника С. Т. Койды. передавшего в конце февраля 1945 г. должность начальника 1-й Объединенной офицерской школы народов России генерал-майору М. А. Меандрову. Самуил Трофимович (он же «Семей Михайлович») Койда обладал всеми необходимыми качествами строевого командира. Будучи по происхождению из иногородних станицы Елизаветинской Екатеринодарского отдела Области Войска Кубанского, Койда тяжело переживал трагические события коллективизации на Кубани в 1929-1932 гг., бои между повстанцами и регулярными частями СКВО РККА в 1930-1933 гг.

К 1941 г. Койда обладал более чем 20-летним шажем с (уж-бы в РККА, из которых более 18 лет прослужил па про,ап,п Должностях от командира отделения до командира ■питии В мае 1942 г. ему было присвоено звание полковника <. и > .и 1

чением на должность командира 184-й стрелковой дивизии. В плен Койда попал после разгрома дивизии на Воронежском фронте в марте 1943 г.⁴ К Власовскому движению полковник С. Т. Койда присоединился, когда итоги Сталинградской битвы и провал немецкой операции «Цитадель» на Курской дуге уже не оставляли сомнения в конечном исходе войны. В одинаковой степени Койда мог быть во власовской армии профессиональным командиром бригады или дивизии, поэтому его перевод Трухиным из офицерской школы на более привычную должность командира части представляется вполне целесообразным. При планировании структуры запасной бригады Койда правомерно отказался от использования принципа совокупности отдельных батальонов и добился разрешения у Трухина сделать основой бригады полк штатной численности.

Формирование бригады началось 1 апреля (по другим сведениям – в последней декаде марта) в Мюнзингене и проходило параллельно с развертыванием 2-й пехотной дивизии в исключительно тяжелых условиях. Комплектование бригады происходило в основном за счет добровольцев, завербованных в лагерях военнопленных в период с декабря 1944 г. по март 1945 г. На 80% бригада состояла из бывших военнопленных и лишь на 20% – из чинов офицерского резерва и незначительного количества солдат, переведенных из Восточных войск.

В казармах Койда мог разместить не более одной усиленной роты, все остальные помещения занимались чинами 2-й пехотной дивизии. Большинству солдат и унтер-офицеров бригады пришлось жить на протяжении двух-трех недель в брезентовых конюшнях, в сырости и грязи. Матрасы отсутствовали, еле-еле удалось добыть по 2 кг соломы на человека. Освещения помещений'и дров не было. Добровольцы прибывали еле живые от продолжительных пеших переходов, полураздетые, истощенные. Обеспеченность камбуза позволяла кормить за один раз не более 300 человек, в то время как через полторы недели численность личного состава достигла штатного расписания в 5,8 тыс. чинов, а через две с половиной недели – 7 тыс. Кухни работали круглые сутки. Острой проблемой стало отсутствие обуви. 60 % личного состава не могли выходить на полевые 206 занятия. Катастрофическое положение с довольствием заставило Койду передать 1250 человек на довольствие в 1-ю дивизию. То, что бригада стала реально существующей частью в столь краткий срок и в столь тяжелых обстоятельствах, можно целиком отнести к заслугам полковника С. Т. Койды, начальника штаба подполковника Н. И. Садовникова (в 1942 – майор, старший помощник начальника оперативного отдела штаба Приморской армии), заместителя командира бригады по боевой подготовке полковника А. П. Скугаревского, командира 1-го пехотного полка полковника А. Н. Высоцкого (Кобзева), заместителя командира бригады по тылу полковника Трофимова. Из бригады убыли 450 человек представителей командно-начальствующего состава (в офицерский резерв и 2-ю дивизию), кроме того, 1250 чинов также были переданы на довольствие во 2-ю дивизию.

В таблице VIII нами приведены сведения об организации бригады.

Снабжение немцами бригады всем необходимым, по выражению полковника В. В. Позднякова, «было отвратительным». Вооружение бригады оставалось самым минимальным, по крайней мере, до выхода подразделения на марш в составе Южной группы, когда последовал приказ о самовооружении в пути следования. Все же, несмотря на проблемы с довольствием и вооружением, благодаря требовательности Койды, Садовникова и Высоцкого, бригада к маршу из Мюнзингеиа отличалась дисциплиной и организованностью, заслужив поощрение скупого на похвалы Трухина.

3-я (700-я по немецкой номенклатуре) пехотная дивизия

Формирование 3-й пехотной дивизии, формально начавшееся 12 февраля 1945 г., так и осталось в проекте, Немецкий штаб Герре ие предоставил дивизии даже учебного оружия, в результате чего не состоялось разверстки личного состава дивизии по полкам и отдельным подразделениям. Практически в марте 1945 г. был создан лишь дивизионный штаб, в котором и. д. начальника артиллерийского отдела капитан Клжека тшн мался составлением штатов. 3-я власовская дивизия, мчс1Ш1.п 207 по немецкой номенлатуре № 700, так и не была включена в общедивизионный реестр инонациональных дивизий сухопутных сил вместе с 1 -й и 2-й казачьими кавалерийскими, а также 600-й и 650-й пехотными дивизиями. Это обстоятельство не позволяет считать формирование дивизией в общепринятом смысле. Командиром дивизии стал генерал-майор М. М. Шаповалов. Крестьянский⁵ сын Михаил Шаповалов окончил 7 классов Белгородского реального училища и в мае 1915 г. вступил вольноопределяющимся в 9-й уланский Бугский полк 9-й кавалерийской дивизии, с которым и вышел на фронт Первой мировой войны, демобилизовавшись в офицерском чине в марте 1918 г. В РККА Шаповалов вступил добровольно в апреле 1918 г., чтобы принять участие в борьбе с украинскими сепаратистами Головного Атамана С. В. Петлюры. С февраля 1920 г. Шаповалов служил командиром эскадрона в 22-м Киевском кавалерийском полку знаменитой 1-й Конной армии, а в августе 1920 г. стал командиром полка. В 1919 г. Шаповалова приняли в РКП (б), однако в 1921 г. он был исключен как бывший офицер Русской Императорской армии и в связи с «кулацким происхождением».

Карьера беспартийного командира РККА складывалась в целом удачно. В 1927 г. М. М. Шаповалов окончил Московскую высшую военно-химическую школу РККА и с апреля 1932 г. возглавлял химическую службу Владивостокского укрепленного района. В феврале 1936 г. ему было присвоено звание майор, а 27 августа 1937 г. – полковник. В 1938 г. Шаповалов был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «военно-фашистском заговоре». Не выдержав пыток и систематических избиений, Шаповалов подписал сфабрикованное следователями «признание» в инкриминируемых преступлениях. Расстрела Шаповалов счастливо избежал, так как окончание восьмимесячного «следствия» совпало с кратковременным периодом «бериевской» либерализации 1939 г. Реабилитированный Шаповалов в 1941 г. успешно окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе и после нападения Германии на Советский Союз возвратился на строевую службу в войска.

С августа 1941 г. полковник Шаповалов командовал 320-й стрелковой дивизией 51-й отдельной армии генерал-пол-208

ковннка ф. И. Кузнецова, разбитой осенью 1941 г. в ожесточенных боях в Крыму. Затем принял командование отдельной моторизованной группой у Керчи. 2 июля 1942 г. Шаповалов вступил в должность командира 1-го отдельного стрелкового корпуса Особой армии Северо-Кавказского фронта. После разгрома корпуса под Армавиром полковник Шаповалов 14 августа 1942 г. сдался под станицей Ярославская (восточнее Майкопа) патрулю 16-й моторизованной дивизии Вермахта, мотивировав свой поступок желанием «активно участвовать в борьбе против ненавистного ему сталинского правительства и существующей в СССР системы».

Непродолжительное время Шаповалов использовался в отделе пропаганды при штабе 1-й танковой армии Вермахта генерал-полковника Э. фон Клейста, участвовал в формировании казачьих частей, а затем перешел на службу в Абвер. Постановлением СНК СССР от 1 октября 1942 г. полковнику Шаповалову было присвоено воинское звание генерал-майор, очевидно, по выслуге лет. Осталось неизвестным, узнал ли он в плену о столь любопытном казусе. С начала 1943 г. в Варшаве Шаповалов занимал должность, начальника штаба и оперативного отдела Зондерштаба «Р» – агентурно-разведывательного органа при реферате IX отдела «Валли I» Абвера.

После расформирования в декабре 1943 г. Зондерштаба Шаповалов был этапирован в специальный лагерь под Торунь. Здесь содержались пленные советские инженерно-технические работники, занимавшиеся анализом и обработкой информации о военно-промышленном комплексе и экономическом потенциале СССР. В войска КОНР Шаповалов вступил в декабре 1944 г. Начальником штаба 3-й пехотной дивизии первоначально был назначен полковник А. Н. Высоцкий (Кобзев). Однако в марте он перешел на службу в офицерскую школу, и его место занял полковник Н. А. Богданов, вступивший в ВС КОНР в декабре 1944 г. Несмотря на полное отсутствие вооружения и минимальное снабжение, Шаповалов и Богданов весной 1945 г. имели для укомплектования штатов дивизии примерно 10 тыс. добровольцев, поступивших в основном из лагерей военнопленных и остарбайтеров.

Сбор кадров дивизии происходил в районе Вангена, предположительно, близ Кемптена. Существование кадров 3-й дивизии подтверждал и Смысловскми, люди которого встретились с ними 30 апреля у Кемптена при движении в нейтральную Швейцарию. Таким образом, 3-я пехотная дивизия не стала полноценной дивизией исключительно по вине немецкого штаба формирований, но ее правомерно рассматривать как невооруженный резерв войск КОНР.

Войсковая Зальцбургская группа (отдельный корпус) и кадры белой военной эмиграции

Войсковую Зальцбургскую группу ВС КОНР разные исследователи и участники событий именуют казачьей кавалерийской бригадой, 4-й пехотной дивизией, отдельным корпусом в составе ВС КОНР или II армейским корпусом, но наибольшее распространение получило название «группа генерала Туркула».

Антон Васильевич Туркул по праву считался одним из самых ярких строевых начальников Русской армии, незаменимым, но выражению Генерального штаба генерал-майора А. А. фон Лампе, в роли начальника авангарда в бою, исключительно храбрым и доблестным офицером. Несостоявшийся юнкер мирного времени и офицер производства 1914 г., поручик А. В. Туркул заслужил Георгиевское оружие за личную храбрость, проявленную в бою 15 июля 1916 г. Вероятно, он стал одним из последних русских офицеров, удостоенных Георгиевского кавалерского звания накануне Октябрьского переворота. Приказ о награждении орденом св. Георгия IV ст. штабс-капитана Туркула был издан комаьгдующим 8-й армией генерал-лейтенантом М. А. Соковниным 9 октября 1917 г. Столь желанная многими офицерами награда последовала за взятие Туркулом во главе ударного батальона 164-й пехотной дивизии пяти линий австро-венгерских окопов в атаке 25 июня 1917 г.

Приход Туркула в Белое движение был естественен и последователен, как и для многих представителей русской офицерской молодежи. Туркул не имел никаких имущественных или сословных привилегий, но приход к власти большевиков воспринял как национальную катастрофу. Во время Граждан-210

ской войны Туркул сделал головокружительную карьеру, чем всецело был обязан личной доблести, интуитивному оперативному мастерству и специфическим условиям боевых действий. Вступив рядовым в декабре 1917 г. во 2-ю роту 1-й национальной бригады русских добровольцев Генерального штаба полковника М. Г. Дроздовского, 6 августа 1920 г. Туркул принял должность начальника Дроздовской стрелковой дивизии Русской армии. Производство в генерал-майоры полковник Туркул заслужил в возрасте 27 лет 7 апреля 1920 г. за десантную операцию Перекоп – Хорды.

В эмиграции Туркул проявил себя азартным политиком, в результате чего 28 июля 1936 г. был исключен из рядов РОВС. Позднее А. А. фон Лампе писал, что считал и считает Туркула «убежденным антибольшевиком, но [...] не слишком принципиальным». Такую репутацию составили Туркулу в 1930-е гг. многочисленные конспиративные контакты с военно-политическими кругами Болгарин. Венгрии, Германии, Италии и Японии. После заключения 23 августа 1939 г. советско-германского пакта Туркул покинул Берлин и переехал в Софию. Развитие Власовского движения, создание КОНР и публикацию Пражского манифеста генерал Туркул приветствовал и в ноябре 1944 г. встречался с А. А. Власовым, заручившись его устным согласием на формирование отдельного корпуса. Укреплению позиций Туркула способствовала его кооптация в члены КОНР, последовавшая 17 декабря. Тем не менее военные инициативы бывшего начальника Дроздовской дивизии натолкнулись на скрытое неприятие со стороны генерала Трухина.

Трухин возражал не только против службы Туркула в войсках КОНР. Продвижение на командные должности офицеров Белых армий, пытавшихся поступить на службу индивидуально, вообще не проходило беспрепятственно. Возможно, что более ранняя интеграция во власовскую армию Русского Корпуса изменила бы ситуацию, но до тех пор проблема сохранялась. Белогвардейцы, выработавшие за 20 лет изгнания неприятие и Февральской революции 1917 г., видели во власовцах скрытых «советчиков». Власовцы, многие из которых считали естественным и Октябрьский переворот только «без последующих сталинских извращений», видели в белогвардейцах «реакционеров и сторонников возвращения сословных привилегий». Так, например, Трухин еще в феврале 1944 г. предупредительно писал полковнику В. Н. Багговуту, объясняя ему причины отказа приема в РОА: «Мы не предатели России, мы антибольшевики, хотим счастья русскому народу, хотим видеть свободную Родину без большевиков и капиталистов». Некоторым исключением из общего правила оставался лишь генерал Мальцев⁶– в ВВС КОНР 30% командного состава составляли белоэмигранты. Но это обстоятельство и не способствовало установлению тесных взаимоотношений Мальцева с другими старшими власовскими офицерами. Зимой 1944-1945 гг. планы бывшего начальника Дроздовской дивизии так и оставались в проекте.

Непростоскладываласьслужбагенерал-майораБ. С. Пер-микина (в 1920-1921 – командующий кадрами 3-й русской армии в Польше). В феврале он прибыл на должность старшего офицера тактики в офицерскую школу, откуда, в конце концов, вынужден был перевестись в группу Туркула. Неприязнью к белогвардейцам отличался и представитель ГУП КОНР в Братиславе полковник А. И. Спиридонов. Прибыв в Братиславу 23 января, он недвусмысленно пресек намерения ряда русских офицеров поступить на службу во власовскую армию.

Пожалуй, единственным известным офицером Русской армии, вступившим в ВС КОНР без особых проблем, стал генерал-майор А. А. фон Лампе – участник Белого движения, доверенное лицо основателя РОВС генерал-лейтенанта П, Н. Врангеля в 1924-1928 гг. и начальник Объединения Русских Воинских Союзов (ОРВС) на территории рейха. Лампе был зачислен в армию в январе 1945 г. в чине генерал-майора резерва, благодаря личному знакомству с Власовым с весны 1943 г. В распоряжении Лампе находились около 2,5 тыс. чинов ОРВС – ценные офицерские кадры пехоты, кавалерии и артиллерии, но ввиду окончания войны центральный штаб не успел их использовать.

Сразу же после учреждения КОНР в ноябре 1944 г.

А. А. фон Лампе надеялся на объявление официального призыва белоэмигрантов. С этой целью он подготовил тактичное, краткое и содержательное обращение, с которым, по его замыслу, Власов должен был обратиться в январе 1945 г. к участникам Белого движения. Первым обратил внимание на этот важный документ молодой московский исследователь, специалист по истории русской антибольшевистской эмиграции Ю. С. Цур-ганов, опубликовав его заключительную часть в несколько другой редакции в своей ценной монографии «Неудавшийся реванш. Белая Эхмиграция во Второй мировой войне». Ниже мы приводим полный текст обращения, сохранившийся в коллекции А. А. фон Лампе в Бахметьевском архиве Колумбийского университета.

«Офицеры и солдаты бывших Белых армий!

27 лет тому назад, непосредственно после захвата власти в России большевиками, вы, учитывая, что власть эта ничего, кроме страданий дать не может, подняли оружие против нее. В подавляющем большинстве вы стремились только к одной цели – освободить Россию от грядущего рабства. Вызванное вами к жизни Белое движение, основой которого были именно Белые армии, вскоре распостранилось на все окраины страны и охватило собой многомиллионную массу русского народа!⁷

Судьба не дала победы вашим знаменам. Народы России тогда еще не осознали характера навязанной им власти, и вам пришлось покинуть родину, уйти за русский рубеж и в течение почти четверти века жить бесправной жизнью эмигранта, вдали от всего, что было вам дорого и близко.

Но мы знаем, что и в течение этого томительного, долгого промежутка времени, единственным вашим стремлением по-прежнему оставалось содействовать освобождению России и на служение ей отдать все ваши силы.

Мы остались по ту сторону российских границ и полностью испили чашу страданий, выпавших на долю народов России. Только теперь, в силу исключительно сложившейся международной обена-новки, оказавшись на свободе, смогли мы поднять народы России на борьбу против большевиков и 14 ноября 1943* года создать в юроде Праге Комитет освобождения народов России, также сфемящцйся освободить родину от ненавистной власти и отдать родной стране все свои силы.

И потому, сейчас же по завершению работ по созданию Комитета, я считаю своим естественным долгом обратиться к вам: “Офицеры и солдаты бывших Белых армий, вас, много лет тому назад всей душой вложившихся в борьбу против большевиков, зовем мы в свои ряды! Пусть ие будет ни белых, ни красных, пусть все соединятся в одно целое, и в Россию вернутся с победой только верные ей русские люди!”

“ “ января 1945 г., генерал-лейтенант

г. Берлин»

К сожалению, можно только гадать, почему бывший генерал Красной армии так и не подписал данного, в целом весьма корректного обращения. Только ли он опасался негативной политической реакции со стороны «подсоветских» людей? Или резковато прозвучал намек на то, что многие будущие власовс-кие офицеры, включая самого Власова, во время службы в РККА в годы Гражданской войны не сумели должным образом оценить характер советской власти и возможные последствия победы большевиков? Так или иначе, но организованный призыв белоэмигрантов в ряды власовской армии не состоялся до апреля 1945 г., как и в начале войны, они полагались на личную инициативу

Возможности многочисленных представителей белой военной эмиграции оказались в значительной степени подорваны объективными и субъективными причинами. Если нацисты, верно оценивая национально-патриотический характер эмиграции, еще с 1941 г. настойчиво препятствовали вмешательству белых в события по политическим мотивам, то нормальному развитию взаимоотношений с бывшими командирами Красной армии зачастую препятствовала разная ментальность и культурная традиция. Белоэмигранты располагали серьезными ресурсами, которые не были использованы так, как могли бы быть использованы при более благоприятных обстоятельствах.

Вместе с тем вклад непримиримых участников Белого движения и их детей в создание ВС КОНР все равно был значите-

лен. Столь однозначный вывод не могут дезавуировать ни хаотичный характер использования эмиграции, ни эпизодичность служебных усилий тех или иных лип, о которых упомянул автор. На ответственных должностях в центральном штабе, 1-й дивизии, аивначастях, офицерской школе служил целый ряд белоэмигрантов, обладавших не только знаниями и опытом, но бывших носителями русской воинской этики. Сведения о некоторых из них нами приведены в таблице IX.

Ревностная служба в войсках КОНР таких офицеров, как А. П. Альбов, А. Д. Архипов, Л. Й. Байдак, Р. М. Васильев,

Г. П. Герсдорф, М. П. Золотавин, Б. Е. Климович, К. Г. Кроми-ади, В. Н. Новиков, И. К. Сахаров, Н. С. Свищов, М. В. Тарковский, А. В. Туркул, С. К. Шебалин, Н. А. Шоколи и других, постепенно создавала основу для психологического примирения бывших белых и красных в рядах общей антисталинской армии. Это примирение должно было состояться не столько на почве совместного отрицания травмировавшего Россию зла, сколько на постепенном приобщении бывших «подсоветских» людей к незамутненной культурно-патриотической традиции, носителями которой все годы изгнания оставалась белая эмиграция. Конечно, для такого процесса требовалось несопоставимо больше времени, чем его оказалось в исторической действительности на рубеже 1944-1945 гг. Но конкретные факты массового участия русских белых эмигрантов в антисталинском протесте в годы Второй мировой войны отчетливо указывают на подобную перспективу.

Касаясь участия эмиграции в деятельности КОНР, нельзя несколько слов не сказать о влиянии Русской Православной Церкви заграницей (РПЦЗ), иерархи которой во главе с митрополитом Анастас и ем (Грибановским) открыто поддержали учреждение КОНР и создание влас о некой армии. Вопрос о религиозном просвещении «подсоветских» людей, служивших в рядах войск КОНР, представляется нам одним из самых сложных, в первую очередь, по причине узости известной нам сегодня Источниковой базы. Мы предполагаем расемшреп, его более подробно в одной из наших последующих рабш в контексте анализа поведения советского человека, сформи-

решавшегося в условиях сталинской социально-экономической системы.

Институт военного духовенства в ВС КОНР не сложился в виду краткосрочной истории самой армии. Назначенный протопресвитером протоиерей Дмитрий Константинов, бывший советский военнопленный, писал: «Церковному устроению собственно РОА не суждено было сложиться, и можно говорить лишь о деятельности священников штаба полка, дивизии, военной школы, но не более того. Никаких твердых организационных основ эта деятельность не имела п развивалась по инициативе каждого священника». По ряду частных свидетельств, просьба генерала Власова о направлении в войска священнослужителей РПЦЗ поступила в Синод не позднее января 1945 г Из известных нам клириков, прибывших в войска КОНР в феврале – марте, назовем участника Белого движения на Северо-Западе России, священника 1-й дивизии игумена Иова (Леонтьева), иеромонаха Антония (Медведева), псаломщика (будущего архимандрита) Нектария (Чернобыля).

Очень кратко касаясь темы духовного окормления власовцев, мы все-таки позволим высказать себе ряд суждений, основанных на анализе сохранившихся дневников, мемуаров и на многочисленных интервью с очевидцами событий. В водовороте событий последних месяцев войны встреча с подлинной церковной жизнью для солдат и офицеров власовской армии⁹, большинство которых сформировалось в СССР в условиях воинствующего богоборчества и безжалостных гонений на Церковь, носила, конечно, эпизодический характер. Однако, даже такие эпизоды – случайная служба, короткий разговор со священником, присутствие на крещении или венчании – пробуждали искренний интерес к вере и заставляли, хотя бы на очень короткое время, размышлять. Вот как отозвался о своих пасомых будущий архимандрит Нектарий (Чернобыль): «Большую часть армии Власова составляли люди, получившие воспитание в советских условиях. Лишь малая часть из них верила в Бога. Однако когда мы служили Божественную литургию, на службы приходили все солдаты и офицеры».

216

Со словами архимандрита Нектария сочетаются избранные записи в дневнике одного из солдат 2-й дивизии: «Вчера днем в нашей церкви отчаянно служили. Один майор пел какой-то акафист. Небольшой бас его звучал с дрожью, почти трагически, призывая к молитве. Но приход небольшой. Люди больше вертятся у ворот. Там вечно толпа». И он же, через несколько дней: «Когда-то в детстве, я 14-летним в школе тоже распевал: “Против Бога, науку грызть начнем” – дерзко и грубо было.

И когда в семье мать... готовила девочек к причастию, мне сказала, что если я не пойду к священникам, должен выйти на это время из дому. И я ушел. Сделал честно, потому что такая школа с религией не совместима. Вот и остался без веры в Бога. А чувствую, что она нужна. Нужна, чтобы будить в людях совесть». Нет сомнений, что в более благоприятных временных обстоятельствах, русское зарубежное духовенство смогло бы сделать гораздо больше для духовного влияния на солдат и офицеров власовской армии. Но тот факт, что эмграция в целом смогла пробудить у «подсоветских» людей в годы войны, в том числе и у власовцев, пытливый интерес к религиозной жизни, к живому христианскому чувству, на наш взгляд, не подлежит сомнению и заслуживает безусловного внимания.

В качестве основы для создания в Австрии войсковой группы Туркул избрал группу чинов Русского Национального Союза Участников Войны (РНСУВ), не отличавшегося в 1941– 1944 гг. особой активностью. Генерал попытался привлечь к собственному начинанию и более широкие круги русской военной диаспоры. 11 января 1945 г. Туркул посетил Братиславу и встретился с чинами РОВС, Общества Галлиполийцев и других организаций. В пику всем последующим заявлениям Спиридонова, он всячески популяризировал КОНР и власовс-кую армию, упирая, впрочем, на военный, а не на политический аспект деятельности Комитета.

Сведения о начале формирования Зальцбургской войсковой группы не отличаются единообразием. А. А. фон Лампе свидетельствовал, что Туркул получил окончательное разрешение па формирование от Власова «под занавес, в апреле 1945 г.» В день получения разрешения Туркул встретился с Лампе в КарлеОнь

де. Однако ряд обстоятельств позволяет нам утверждать, что практические шаги по формированию генерал Туркул начал предпринимать уже в марте 1945 г. К ним относятся свидетельство капитана В. Н. Буткова, отсутствие сведений о единовременном пребывании в Карлсбаде генералов Лампе и Туркула в первой декаде апреля, но главным аргументом может служить малоизвестный приказ Власова от 25 марта 1945 г. № 423/п, которым Главнокомандующий подчинил Русский Корпус генералу Туркулу.

Несмотря на отсутствие практических действий по реализации отданного приказа, его юридическое значение имеет определенную важность, так как еще раз подтверждает, во-первых, интеграцию Русского Корпуса в состав формирований КОНР, а во-вторых – статус генерала Туркула как командира отдельной войсковой группы. Штаб Туркула в Зальцбурге носил официальное наименование «Управление частей РОА», и это обстоятельство лишний раз демонстрирует путаницу в использовании терминов «РОА» и «ВС КОНР», которая продолжает сохраняться до сих пор. Начальником штаба Зальцбургской группы (отдельного корпуса) весной 1945 г. стал известный офицер русской императорской кавалерии В. В. фон Крейтер (в 1920 -Генерального штаба генерал-майор, командир 2-й бригады 2-й кавалерийской дивизии Русской армии). В марте – апреле 1945 г. Туркул начал формирование двух полков в районах Линца и Виллаха, общей численностью примерно в 2,5 тыс. чинов. Командование отдельным пехотным полком (1,3 – 1,5 тыс. чинов, по оценке А. Г. Нерянина) принял полковник Кржижановский, отдельным казачьим (1– 1,2 тыс. чинов) – генерал-майор С. К. Бородин (в феврале 1921– Генерального штаба генерал-майор, начальник штаба 2-й Донской казачьей дивизии Донского корпуса Русской армии).