Текст книги "Армия генерала Власова 1944-1945"

Автор книги: Кирилл Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

На следующий день после отъезда Шернера Власов сумел избавиться от свиты Крёгера и встретиться со старшими офицерами дивизии, выразив полную солидарность с действиями Буняченко, направленными на спасение дивизии. Власов объяснил собственное поведение желанием любой ценой предотвратить уничтожение плохо вооруженных частей Южной группы в случае военного конфликта Вермахта с 1-й дивизией. «Осталось очень недолго до полного поражения Германии, и это время надо как-то пережить, не вступая в конфликт с немцами. [...] Это сейчас наша главная цель. [...] Я предоставляю Сергею Кузьмичу действовать в дальнейшем по своему усмотрению», – сказал Власов. В словах Главно команду юще^г0 заключалось серьезное противоречие между разрешением Буняченко принимать любые решения и желанием предотвратить конфликт с немцами. Впрочем, от самого Власова уже мало что зависело. Он остался в расположении дивизии в специаль-

но отведенном помещении под охраной власовских часовых. Интересно, что полковник К. Г. Кромиади оценивал позицию Власова в последние дни апреля так: «Власов считал, что надо говорить с американцами, а не с чехами. Только от американцев зависела судьба движения».

События, происшедшие в дивизии между 28 апреля и 2 мая, привели к открытым и серьезным боевым действиям между власовцами и Вермахтом в ходе Пражского восстания

5-8 мая. Эти события были разными по своей природе, значимости и последствиям, но все они объективно привели, возможно, не только к участию в Пражском восстании власовцев, но и непосредственно к самому восстанию и бессмысленной гибели сотен людей, совпавшей с окончанием в Европе Второй мировой войны.

Первыми звеньями в столь трагической цепи стоит считать возраставшую напряженность в отношениях между командиром дивизии генерал-майором С. К. Буняченко и командующим группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалом Ф. Шернером. Формально конфликт Буняченко с Шернером был вызван нежеланием власовца исполнять приказания немецкого фельдмаршала, которые объективно вели бы к гибели дивизии. Но подлинная, глубинная основа, первопричина конфликта закладывалась еще при создании власовской армии осенью 1944 г. Власовцы не желали подчинения германским Вооруженным Силам далее в оперативном отношении. Оправданно или нет, но они хотели быть самостоятельным военно-политическим инструментом, независимым от германского рейха, и воспринимали себя и свою армию именно так, а не иначе. Немцы относились к власовцам даже в лучшие периоды непрочных взаимоотношений так же, как к иностранным добровольцам в составе германских Вооруженных Сил, и искренне не понимали, чего еще хотят «эти непокорные русские».

Решающий шаг в эскалации вооруженного столкновения совершил Шер пер. Его непреклонное решение разоружить дивизию не допускало иного варианта развития событий. Солдаты и офицеры 1-Й пехотной дивизии ни при каких обстоятельствах не сложили бы оружие. Этой психологической

тонкости Щернер не понимал. Мы можем суверенностью заявить, что именно конкретные действия Шернера по отношению к 1-й дивизии сделали участие власовцев в Пражском восстании 1945 г– неотвратимым. Максимально ускорил развязку в конфликте между Шернером и власовцами фактор, существование которого невозможно было предвидеть. Речь идет о политических амбициях руководителей полумифического чешского Сопротивления.

С точки зрения здравого смысла, в Пражском восстании не был заинтересован никто, поэтому оно представляется нам совершенной политической глупостью и авантюрой. Власовцы, вмешавшись в восстание, теряли бесценное время для движения в будущую американскую оккупационную зону, а следовательно, теряли и всю дивизию. Параллельно с власовцами и Вермахт понуждался к капитуляции не союзникам, а Красной армии, так как лишался возможности нормальной эксплуатации Пражского транспортного узла и обеспечения эвакуации через Прагу войск группы армий «Центр» на юг и юго-запад. Кроме того, около 50 тыс. раненых военнослужащих Вермахта и СС, находившихся в 18 пражских госпиталях, обрекались на беспощадную расправу со стороны повстанцев, не говоря уже о гражданских жителях Праги немецкого происхождения.

К Пражскому восстанию, по нашему мнению, ие проявлял особого интереса И. В. Сталин. Во-первых, в подготовке и организации восстания участвовали неоднородные силы Сопротивления. Неизбежно напрашивались аналогии с Варшавским восстанием 1944 г. Ответственность за поражение восстания легла бы на чешских коммунистов, а в случае победы – оно бы принесло капитал в послевоенной Чехословакии не только коммунистам. Во-вторых, войска 1-го Украинского фронта понесли огромные потери в Берлинской наступательной операции и нуждались в обязательном пополнении. Немедленный бросок из Берлина к Праге грозил полным истощением людских и материальных ресурсов 1-го Украинского фронта, крайне необходимых на случай возможных осложнений с западными союзниками на линии демаркации. В-третьих, как ни парадоксально, но именно Пражское восстание лишило в историческом

ретроспективе войска 1-го Украинского фронта лавров «спасителей Праги», увенчав ими совсем другую армию.

В Пражском восстании никак не могли быть заинтересованы жители одной из красивейших столиц Европы. Прага в годы Второй мировой войны не стала ареной ожесточенных столкновений или объектом ужасных бомбардировок, как Белград, Берлин, Варшава, Вена. Чешской столице относительно «повезло», и вот она вдруг совершенно неожиданно за несколько суток до конца войны превращалась в арену кровопролитного сражения с участием авиации, тяжелой артиллерии и танков. Наконец, к перспективе восстания равнодушно относились союзники, так как линия демаркации границы между советской и американской зонами ответственности проходила в 150 км южнее Праги, а сам факт восстания не сулил союзникам никаких выгод.

В политике, к сожалению, не существует понятия «здравый смысл». С конца марта и вплоть до 5 мая комендант Пражского гарнизона генерал пехоты Р. Туссенн вел переговоры с руководителями Сопротивления. Туссенн категорически не хотел бессмысленных городских боев и обещал очистить чешскую столицу без боя, как только последние части группы армий «Центр» пройдут на запад через Прагу. Шернер знал о переговорах, угрожал Туссенну личными репрессиями, ио никаких репрессий против пражского коменданта не предпринял, из чего можно сделать вывод о заинтересованности Шернера в благополучном исходе переговоров.

Но в восстании были заинтересованы разнообразные силы Сопротивления, которым сам факт восстания представлялся блестящей возможностью салюреабилитироваться в глазах участников антигитлеровской коалиции. Ведь за 1939-1945 гг. ни коммунисты, ни националисты не смогли создать резистанса, даже отчасти подобного разношерстному Сопротивлению в Польше или Югославии. Всю войну Чехословакия в целом оставалась надежным промышленным тылом рейха, и «освобождение» Праги за четверо суток до капитуляции Германии должно было предстать «полноценным вкладом» чешского Сопротивления в общую победу¹⁰. Можно согласиться,

что в Пражском восстании присутствовал некий элемент стихийности, с точки зрения вовлечения в него пражан, но руководители Сопротивления имели возможность либо заранее предотвратить побоище, либо раскрутить его в полной мере и присовокупить к десяткам миллионов жертв Второй Мировой войны еще несколько тысяч человек, включая собственных соотечественников.

Военной пружиной и командованием восстания стала так называемая пражская комендатура «Бартош», подчинявшаяся генералу К. Култвашру. Штаб подпольной комендатуры возглавлял подполковник Генерального штаба Чехословацкой армии Ф. Бюргер (псевдоним «Бартош»), Ни Култващр, ни Бюргер коммунистами не были. Чешский Национальный Совет (ЧНС), возглавляемый профессором доктором А. Пражаком, обладал только представительскими функциями и в подготовке восстания участия не принимал. Но ЧНС предъявил претензии на политическое руководство восстанием после его начала и делегировал в качестве заместителя к Култвашру руководителя военной секции ЧНС капитана Я. Неханского («Иржи»), ранее десантировавшегося из Великобритании. В качестве ударных отрядов в первые часы восстания комендатура «Бартош» предполагала использовать отдельные подпольные группы офицеров бывшей Чехословацкой армии, жандармерию, городскую полицию, финансовую и таможенную стражу. Однако, будучи профессионалами, офицеры комендатуры понимали, что вооруженные легким стрелковым оружием маленькие группы боевиков и примкнувшие к ним горожане будут раздавлены в считанные часы силами гарнизона, обладавшими абсолют-ным техническим превосходством.

Просоветские историки до сих пор утверждают, что численность гарнизона в Праге в начале мая 1945 г. составляла до 50 тыс. военнослужащих Вермахта и СС. Подобные утверждения не имеют ничего общего с действительностью. Пражский гарнизон к 5 мая включал в себя следующие силы: отдельный велосипедный полк СС оберштурмбаифюрера фон Флотова, несколько отдельных рот из военнослужащих IX авиакорпуса Ш, подразделения ваффеп СС 31-н добровольческой дивизии

СС бригадефюрера А. В. Трабандта, учебный артиллерийский полк СС штандартенфюрера Эйнспеннера, 2-й танковый десантный батальон СС штурмбанфюрера Я. Оэттингера, несколько отдельных батарей, часть подразделений 539-й Пражской территориальной дивизии Вермахта (72-й полк, 374-й и 504-й пехотные батальоны, 539-й артиллерийский полк) генерал-лейтенанта Вермахта Р. Спейха. На аэродроме в Рузини стояли части VIII авиакорпуса генерала 1ЛУ Г. Зейдеманна и та. Всего гарнизон насчитывал не более 10 тыс, человек.

Уже в ходе восстания 5-8 мая в боях приняли участие некоторые немецкие части и подразделения, находившиеся за пределами чешской столицы («внепражские части»); учебные и резервные подразделения формировавшейся дивизии СС «Валленштейн» (4-й учебно-резервный батальон СС штурмбанфюрера Садлера, 13-й батальон саперного училища СС) под общим командованием СС оберштурмбанфюрера Ф. Кяе-бела, несколько боевых групп артиллерийского училища СС из Бенешова, танковая боевая училищная группа СС «Якобс», полк «Фюрер» (3 пехотных батальона, две танковых роты, артиллерийский отдельный дивизион и полковая артиллерия) СС оберштурмбанфюрера О. Вендингера из состава 2-й танковой дивизии СС «Рейх» и еще несколько мелких частей, способных суммарно увеличить численность гарнизона максимум на 5 тыс. человек. При этом все эти подразделения находились и оперировали в дни Пражской операции в разрозненном состоянии. Верно оценивая силы противника, командование комендатуры «Бартош» желало изменить соотношение сил в свою пользу. Поскольку все планы подкрепления повстанцев со стороны союзников тяжелым оружием по воздуху казались фантастическими, единственным выходом оставалось прибегнуть к участию власовцев.

В расположении штаба I-й дивизии з Козоедах представители чешских подпольных комендатур стали появляться не позднее 30 апреля. Подполковник Артемьев позднее свидетельствовал, что и в предыдущие дни к Буняченко обращались за оружием и боеприпасами командиры отдельных некоммунистических партизанских групп, получавшие все излишки,

ооразовивавшиеся в результате «самовооружения» власовцев. Визиты, начавшиеся с 30 апреля, приняли иной характер, так как имели своей целью политические переговоры. Власов, находившийся при дивизии, либо об этом не знал, либо игнорировал происходящее, но вряд ли был полностью осведомлен обо всех контактах Буняченко, как об этом пишет Артемьев.

Контакты с представителями чешского Сопротивления происходили на фоне нарастающих эксцессов по отношению к военнослужащим Вермахта и СС со стороны чинов 1-й пехотной дивизии. Власовцы захватывали армейские и продовольственные склады на маршруте следования, разоружали мелкие воинские части, отмечались случаи захвата бензина и ГСМ, происходили стычки вплоть до взаимного рукоприкладства с полевой фельджандармерией и т.д. На следующий день после отъезда в ставку генерал-фельдмаршала Ф. Шер-нера (29 или 30 апреля) на железнодорожном вокзале в Лоуни вспыхнула перестрелка между патрульным взводом власовцев под командованием подпоручика Семёнова и отделением солдат н офицеров ваффен СС, прибывших в одном из поездов. С обеих сторон применялось автоматическое оружие. У власовцев был убит Семёнов, два унтер-офицера и несколько рядовых, на стороне СС погибли четыре человека, шестерых власовцы захватили в плен, ощутимо избив, и доставили в штаб дивизии. Власов резко отозвался о превысивших полномочия подчиненных Буняченко, попытавшихся разоружить эсэсовцев. По его приказу, эсэсовцев освободили и вывезли на грузовике из Чехии в глубь Германии.

В штабе дивизии после инцидента на вокзале в Лоуни чуть не произошла новая потасовка между офицерами власовского штаба и чинами немецкой команды связи. Вечером кто-то бросил ручную гранату в комнату Крёгера, который в тот момент отсутствовал в помещении. Не позднее 1 мая дивизию покинула немецкая команда связи, кроме майора Г. Швеннингера и его адью такта. Крёгер уехал в Прагу под формальным предлогом доклада 1 осударственному министру К. Г. Франку и уже больше ни ко! да с Власовым не встречался. Власов пребывал далее в дивизии уже без всякой немецкой свиты. В последние дни

354 тттшшж

апреля к нему прибыл эвакуировавшийся из Берлина начальник УБ КОНР майор Н. В. Тензеров, произведенный Власовым ^в чин подполковника за выезд из почти окруженной германской столицы,

Тензеров, чудом избежавший насильственной депортации в советскую оккупационную зону, оставил воспоминания о попытках вступить в контакт со штабом Буняченко в населенном пункте Лани представителей советского командования. Категорический отказ Тензерова от имени власовцев от каких-либо совместных действий с Красной армией привел к тому, что участники переговоров с советской стороны сочли поддержку 1-й пехотной дивизией чешского Сопротивления нежелательной, И это свидетельство подтверждает наш вывод о не слишком большой заинтересованности советской стороны в Пражском восстании.

Вплоть до 2 мая Буняченко, несмотря на ярые антинемец-кие настроения личного состава своей дивизии, так и не принял безусловного решения об оказании помощи повстанцам, Он колебался, и это колебание еще могло побудить дивизию продолжить марш далее на юг мимо Праги, не вмешиваясь во внутренние проблемы Сопротивления. Отличаясь сильным характером, власовский генерал мог противостоять витавшим в воздухе настроениям, усиливавшимся тем, что местное население знало в целом об антинемецкой позиции власовской дивизии. Но 2 мая произошли события, сделавшие последующую драму необратимой.

Ранним утром 2 мая в штаб дивизии в Козоеды прибыл обер-лейтенант Вермахта барон Г. фон Клейст, которого И. Хоффманн называет парламентером генерал-полковника Вермахта Г. Гота, посланным с целью в очередной раз «вступить с Буняченко в переговоры». На самом деле, обер-лейге-нант Клейст был уполномоченным коменданта Праги генерала пехоты Вермахта Р. фон Туссенна. Клейст вручил Буняченко ультиматум, не оставивший власовскому генералу выбора. Содержание этого документа представляется настолько важным, что требует воспроизвести его целиком в отредактированном переводе с немецкого языка.

«02 мая 1945.

Командиру 1-йрусской дивизии господину генерал-майору Буняченко.

Командующий города Праги генерал фон Хуссейн уполномочил обер-лейтенанта барона фон Клейста вести переговоры с командиром дивизии господином генералом Буняченко илн, если будет возможность, лично с Главнокомандующим ВС КОНР господином генерал-лейтенантом Власовым. Целью переговоров является выяснение намерений дивизии и урегулирование на основании переговоров дисциплинарных происшествий. Обер-лейтенант барон фон Клейст уполномочен объявить договаривающейся стороне, что в случае если дивизия уклонится от в свое время предписанного маршрута и уклонится от выполнения поставленной ей в связи с этим задачи – против дивизии будет применена вооруженная сила. Вооруженная сила не будет применена до тех пор. пока обер-лейтенант барон фон Клейст не закончит переговоров [курсив наш. – Прим. К. А.]. Надо полагать, что в дивизии будет восстановлена дисциплина и это исключит применение вооруженной силы. Обер-лейтенанта барона фон Клейста сопровождают зондерфюрер Розенберг и шофер фельдфебель Кюстер. За командующего гарнизоном подписал начальник штаба».

Таким образом, решающий шаг в истории участия 1-й пехотной дивизии в Пражском восстании сделали не власовцы, а комендант Праги генерал пехоты Вермахта Р. фон Туссенн, продолжавший выполнять приказ Шернера от 29 апреля. Буняченко не мог отказаться от движения иа юг и выступить на фронт под Брно, поэтому независимо от позиции власовцев при восстании в Праге против них была бы применена вооруженная сила. У Буиячеико были все основания так полагать, зная характер Шернера. С этого момента командир власовской дивизии сам мог искать союзников, чтобы противодействовать применению против его дивизии вооруженной силы, и такие союзники не заставили себя ждать.

В тот же день дивизию посетили представители комендатуры «Бартош» с просьбой поддержать готовившееся восстание. Чехи упирали на невозможность большего промедления, так как немцы вот-вот могли узнать о подготовке восстания, и, кроме того, описывали весь риск в случае отказа власовцев поддержать силы Сопротивления в чешской столице. Помощь б_ьШа чехам обещана с дипломатическим обоснованием «случаем крайней необходимости».

Гарантии, предоставленные Бунячеико повстанцам, очень быстро распространились в чешском Сопротивлении. Не позднее 3 мая активный сотрудник ЧНС Ф. Шварценберг получил по телефону из Лаи от дочери президента Э. Гахи сообщение об участии в грядущем восстании власовской дивизии. Нельзя исключить того, что Шварценберг передал полученную информацию другим членам ЧНС. Это обстоятельство могло их побудить к более активной позиции в дни восстания, из-за опасения скомпрометировать себя передачей всей инициативы власовцам. И теперь мы вправе поставить вопрос: а состоялось бы вообще Пражское восстание в случае отказа власовцев поддержать боевые действия комендатуры «Бартош» или оно ограничилось бы слабой перестрелкой подчиненных комендатуре боевых групп наВацлавской площади? По нашему мнению, знание повстанцев еще до начала восстания о готовившемся в него вмешательстве двадцатитысячной власовской дивизии, оснащенной танками и тяжелой артиллерией, превратилось в решающий фактор, стимулировавший все мероприятия подпольной пражской комендатуры «Бартош». Добиваясь гарантий со стороны Буняченко, представители «Бартоша» были готовы использовать любые доводы.

Так, в частности, практически вся историография Власове -кого движения отстаивает версию о расчете генерала Буняченко на право политического убежища, которое должно было предоставить власовцам национальное правительство Чехии в качестве благодарности за «освобождение столицы». Тем самым главным мотивом вмешательства власовцев в Пражское восстание 5-8 мая до сих пор считается обещание Буняченко со стороны повстанцев права политического убежища на территории Чехословацкого государства для всех чинов власовской армии, Версия «о политическом убежище» для власовцев преувеличивается во многом искусственно. Конечно, этого вопроса, так или иначе, представители «Бартоша» могли касаться в переговорах с Буняченко 2 мая, по если подобным фаю и имел место.

его значение никак нельзя преувеличивать и тем более придавать ему решающее значение. И Буняченко и Власов прекрасно понимали, что судьба власовской армии, даже если Чехию займут американцы, будет решаться не новым чехословацким правительством, а союзным командованием. Хотя Буняченко, объясняя своим старшим офицерам все резоны вмешательства в Пражское восстание, в качестве основного аргумента мог приводить именно довод о «политическом убежище». Возможно, именно поэтому этот аргумент н приобрел такое значение в глазах, например, подполковника Артемьева. Представители комендатуры «Бартош» не обладали правом обсуждения политических вопросов. Они не были даже членами правительства, которого в тот момент и не существовало.

Безусловно, первостепенное значение для Буняченко имел ультиматум Туссенна и реальная угроза разоружения дивизии, а не эфемерные гарантии «политического убежища». Другое дело, что Буняченко, скорей всего, рассчитывал на впечатление, которое произведет участие власовской дивизии в Пражском восстании на военно-политические круги союзников. Он надеялся превратить это обстоятельство в сильный фактор влияния при решении американцами судьбы не только чинов 1-й дивизии, но и вообще всей власовской армии.

Необходимо учесть и показания подполковника Артемьева, свидетельствовавшего о перспективе потери управления дивизией, если бы командование организованно не ввело ее в бой на стороне повстанцев. По словам Артемьева, «происходило противоречие психологии и политики – чувств и рассудка», хотя, возможно, Артемьев придавал исключительное значение лишь одному из факторов. Но вот какой мотив отсутствовал в действиях власовцев – это стремление «искупить вину перед родиной и заслужить прощение советского народа», о чем, к примеру, писал в своих мемуарах бывший начальник оперативного управления Генерального штаба Красной армии генерал армии С. М. Штеменко. Штеменко так и не понял, как антинемецкие настроения власовцев сочетались с соответствующими настроениями по отношению к сталинскому режиму на родине. Сообщение, прозвучавшее в вышедшем на экраны 358

страны в 1990 г. фильме Центральной студии документальных фильмов «Досье на генерала Власова», о предложении Власова в радиограмме, якобы переданной в штаб 1-го Украинского фронта, «ударить в тыл Пражской группировке немцев при условии полного прощения», относится к разряду мифов.

С 30 апреля 1-я пехотная дивизия неуклонно продвигалась в сутки по 20-25 км на юг, затем – на юго-восток.

2 мая власовцы были в районе Раковник – Нови Страшеци, а 3 мая – в окрестностях населенного пункта Лани. Со 2 мая комендатура «Бартош» имела постоянную информацию о всех перемещениях власовской дивизии. 4 мая дивизия проследовала через город Бероун и во второй половине дня вошла в район Сухомасты. Под Бероуном одна из дивизионных колонн подверглась налету союзной авиации, потеряв несколько десятков человек, а также лошадей и автотранспорт. Меньше чем за сутки до начала восстания дивизия разместилась в окрестностях Бероун -Сухомасты. Штаб дивизии занял в Сухомастах здание чешского Сокольского общества. Здесь дивизию и Власова в 22.00 4 мая нашел генерал-майор М. М. Шаповалов, прибывший с донесением от Трухина из Южной группы. Он получил известный нам приказ о подтягивании Южной группы к Праге на соединение с 1-й дивизией. Курьер Трухина уехал обратно в штаб власовской армии рано утром 5 мая до начала Пражского восстания, так и не узнав о планах Буняченко относительно сотрудничества с повстанцами.

Из старших офицеров дивизии открыто выразил несогласие с планами своего командира на очередном «совете в Филях» опять полковник Архипов. Точка зрения присутствовавшего на совете и уставшего, морально опустошенного Власова о недопустимости по разным причинам вооруженной борьбы против союзника, от которого власовцы получили оружие и материальное обеспечение, поддержки не нашла. Власов руководствовался вновь неким идеальным видением ситуации, Буняченко – ультиматумом от Туссенна. По свидетельству Архипова, Власов покинул офицерское собрание со словами: «Если мои указания не являются для вас обязательными – мне здесь делать нечего!»

Если Власов в последующие дни и не находился в дивизии на положении фактического пленника, как это утверждает Архипов, то, по меньшей мере, играл роль стороннего наблюдателя, впрочем, один раз в ходе Пражских боев изменившего свою позицию. Однако Архипов выступал против вмешательства в проблемы чешского Сопротивления не только из-за желания сохранить лояльные отношения с Вермахтом до последнего часа войны. Формально подчинившись Туссенну, можно было еще немного потянуть время и продвинуться как можно дальше на юг. Но Буняченко н все власовские офицеры, включая Сахарова, уже находились в состоянии порыва. А порыв, как известно, не терпит перерыва.

Ранним утром 5 мая в Сухомасты, в штаб дивизии, прибыла группа офицеров во главе с неким полковником чешской жандармерии¹¹ и подписала соглашение с 1-й дивизией «о совместной борьбе против фашизма и большевизма». Со стороны власовской дивизии соглашение подписали Буняченко, Николаев и Сахаров. Если участие в подписании командира дивизии и начальника штаба нам представляется еще понятным, то выход на первый план фигуры командира 4-го пехотного полка пока не находит объяснения.

Общий ход событий убеждает в их последовательности и взаимосвязи. В 10.30 5 мая в Праге прекратилось сообщение транспорта, а в 11.00 наВацлавской площади инаПршико-пах появились две демонстрации с красными флагами. Вскоре наВацлавской площади вспыхнула перестрелка между солдатами гарнизона и частью вооруженных демонстрантов. По свидетельству А. Д. Архипова вооружение повстанцев на 80% состояло из револьверов и охотничьих ружей. В 12.00 началось заседание Чешского Национального Совета, заявившего о политическом руководстве восстанием. Одновременно боевые группы комендатуры «Бартош» атаковали Пражскую радиостанцию, а германский государственный министр К. Г. Франк отдал приказ подразделениям ваффен СС подавить очаги сопротивления и ликвидировать спешно строившиеся баррикады на улицах чешской столицы. К обеденным часам комендатура ^Бартош» заняла бомбоубежище пражской полиции на Барто-

ломейской улице, оснащенное средствами связи. В то же самое время в Сухомастах начальник контрразведки власовской дивизии капитан П. С. Ольховик предложил офицеру связи майору Г. Швеннингеру и его спутнику сдать оружие «в их собственных интересах», а появившийся чуть позже подполковник Н. П. Николаев проинформировал офицеров Вермахта о соглашении с чешским Сопротивлением, предложив на выбор: либо покинуть дивизию с гарантиями безопасности сил Сопротивления, либо остаться в дивизии на положении почетных пленных. Швеннингер избрал второе, так как разумно ни в какие «гарантии» повстанцев не верил.

В селении Сухомасты и других окрестных деревнях власовцы раздавали листовки с призывами к совместной борьбе с фашистами и коммунистами. Листовки чехи охотно брали, и так родилась легенда о расклеивании чехами многочисленных портретов генерал-лейтенанта А. А. Власова в дни Пражского восстания. В действительности портреты Власова вывешивались по пути следования дивизии к Праге дивизионным отделом пропаганды. В результате чехи сделали вывод о том, что на помощь повстанцам идет «вся власовская армия», и именно эти слухи сбили с толку 6-7 мая генерала Трухина, находившегося во главе Южной группы в Разбодене, ведь Трухин совершенно не собирался оказывать повстанцам никакой помощи.

В первой половине дня 5 мая в здание Сокольского общества в Сухомасты, где размещался штаб Буняченко, представители Сопротивления доставили значительное количество карт чешской столицы, на которые сотрудники дивизионного оперативного отделения во главе с майором Синицким наносили будущие боевые участки для частей и подразделений власовской дивизии. Власов наблюдал за подготовкой марша на Прагу довольно мрачно и, пожалуй, единственный раз за последние три года не испытывал никаких иллюзий по поводу происходящего. В тот же день к Власову прибыл из Хорватии генерал Кононов, который привез письмо от Паннвица, уже не имевшее смысла и значения. По одной из апологетических версий, здесь Власов уведомил Кононова о его назначении на должности Походного Атамана всех Казачьих Войск КОНР и командира XV казачьего

кавалерийского корпуса. Через несколько дней Кононов убыл из Пражского района и исчез в суматохе первых мирных недель. В свою бригаду, интернированную англичанами у Клайн Санкт-Пауль, Кононов не попал и попытался активно заявить о себе лишь в 1947-1948 гг. в американской оккупационной зоне под Мюнхеном. Он остался единственным генерал-майором власовского производства из числа кадровых командиров Красной армии, избежавшим насильственной репатриации в советскую оккупационную зону в 1945-1947 гг.

Во второй половине дня 5 мая в Прагу отправился с юго-запада из Сухомаст через с. Будияны 1600-й разведывательный дивизион майора Б. А. Костенко с четырьмя танками «Т-34». По воспоминаниям очевидцев пражских событий, на бронетанковой технике власовцев были написаны лозунги «Смерть Сталину!», «Смерть Гитлеру!». Проследовав Ржепо-рыйе, дивизион достиг Йинонице, южного предместья Праги, и повернул на 180° обратно на юг, форсировав Влтаву и двинувшись через Браник вдоль Влтавы к Лаговичкам и Збрасло-ву. В задачу Костенко входила проверка маршрута наступления на Прагу из района дислокации дивизии. Одновременно с дивизионом Костенко в Прагу был направлен колесный (велосипедный) взвод разведки 2-го пехотного полка под командованием поручика Солина.

Взвод Солина добрался по тому же Маршруту, что и разведка Костенко, до Йинонице, но не стал поворачивать назад на юг, а двинулся далее на северо-восток и добрался до района Смихов. В сопровождении проводника, выделенного комендатурой Сопротивления из числа повстанцев завода «Валь-тровка», взвод Солина успешно провел разведку смиховского предместья и вернулся на завод. Кстати, в ночь с 5 на 6 мая в Праге шел сильный дождь, баррикады в Смихове были пусты, и с немцами разведчики Солина не встретились. Любопытно, что наполняемость баррикад зависела от погодных условий – это обстоятельство лишний раз свидетельствует о не слишком большой серьезности восстания. Всего в Праге в майские дни горожанами было воздвигнуто примерно 1,6 тыс. баррикад.

Между 14 и 16 часами 5 мая 1-я пехотная дивизия власовс-^к°й армии тремя колоннами по сходящимся операционным направлениями выступила с юго-запада по направлению к чешкой столице, расстояние до которой из Сухомаст составляло Примерно 50 км. Войска 3-го Украинского фронта маршала С. Конева еще находились далеко от событий – западнее й северо-западнее Дрездена в 130-150 км от Праги. Войска

3-й гвардейской танковой армии Гвардии геиерал-полковни-танковых войск П. С. Рыбалко с утра 5 мая до 21.30 стояли на дневке еще на восточном берегу Эльбы севернее Дрездена. 13-я армия генерал-полковника Н. П. Пухова продолжала 5 мая в первой половине дня перегруппировку своих сил, а 4 я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта Д. Д. Лелюшенко