Текст книги "Армия генерала Власова 1944-1945"

Автор книги: Кирилл Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)

Впервые столкнувшись в службе с русским национальным упрямством, Шернер не без влияния Швеннингера отменил приказ и задумался, как поступить с мятежной дивизией дальше. Фактически командовавший группой армий «Висла» генерал-полковник Г. Хейнриции командующий 9-й армией генерал пехоты Т. Буссе буквально подставили Шернера, спихнув ему вооруженную до зубов полумятежную власовскую дивизию. Все их проблемы в одночасье стали проблемами командующего группой армий «Центр». К середине апреля 1945 г. Шернер заслужил славу самого жестокого из гитлеровских фельдмаршалов, с одинаковым рвением расстреливавшего за малейшие 303

нарушения и рядовых и полковников. Но для Буняченко ничего не знавшего о безжалостном характере любимца фюрера «страшный» Шернер был лишь одним из многих, и решительный командир дивизии избрал единственно правильную тактику. С одной стороны, он бряцал оружием, демонстративно устраивая перемещение бронетехники и рытье окопов полного профиля. Но с другой стороны, Буняченко через Швеннингера, искренне не желавшего кровопролития, показывал, что предел его амбициозных желаний – своевременное и полное снабжение дивизии всем необходимым довольствием.

Так сложилось удивительное патовое положение: Шернер не трогал дивизию и вовремя снабжал ее, а Буняченко не совершал ничего «предосудительного» в прифронтовом тылу. Инициативу бывший полковник Красной армии не желал уступать. 16 апреля войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление, и командир V армейского корпуса, как в свое время и Буссе, изъявил желание избавиться от подозрительной вла-совской дивизии у себя в тылу. Буняченко повел 15 апреля дивизию на юг, в Богемию. Упорство, с которым он это делал все последующее время, а также общее перемещение войск КОНР в апреле 1945 г., наводит на естественную мысль о выполнении Буняченко личного приказа Власова, полученного в период пребывания последнего на плацдарме. 16 апреля дивизия достигла Зенфтенберга, 17– Хойерсверда, 18– Каменца, 19– Радебер-га, 22 – Бад-Шандау (юго-восточнее Дрездена). До границы Чешского Протектората власовцам оставалось не более 20 км. Благоприятное впечатление производило то обстоятельство, что союзная авиация демонстративно не подвергала дивизию атакам на марше.

История 1-й пехотной дивизии оказалась во многом типичной для всех восточных войск Вермахта в 1941-1945 гг. Вопреки распространенным представлениям власовцы продемонстрировали неплохие боевые качества менее чем за месяц до окончания войны, что не соответствует распространенному в отечественной историографии стереотипу. Кстати, генерал Кестрииг, анализируя в 1946 г. общие итоги и результаты применения Восточных войск Вермахта, посчитал объективным

признать, что «в большинстве случаев восточные добровольцу были дельными и усердными людьми». Одиако политическое отношение к сражавшимся на их стороне гражданам СССР у представителей немецкого командования, в том числе п у Кестринга, за редким исключением видевших во власовцах только ландскнехтов, не изменилось. Вместе с тем, не подлежит сомнению факт, что все действия и поступки Буняченко, совершенные им в марте – апреле, были настолько значимы и самостоятельны, что Вермахт не мог с ними не считаться. Не вооружить и не оснастить хотя бы одну русскую дивизию, значительно превышавшую по штату аналогичное немецкое соединение⁷, после Пражского манифеста и учреждения КОНР немцы не могли. Но, сделав это, столкнулись с массой проблем. И это обстоятельство указывает на глубокое противоре-чие – вооруженные восточные добровольцы, в отличие, например, от европейских добровольцев в ваффен СС, совершенно не собирались соответствовать тому образу, который создался у немцев.

В некоторой степени власовцы под командованием Буняченко и их ненадежные «союзники» фактически шантажировали друг друга. Подобное состояние рано или поздно должно было разрешиться кровопролитным конфликтом. Возможно, такие отношения могут служить моделью для правильного понимания фактического положения всех Восточных войск в составе германских Вооруженных Сил во время войны. Вооружив далее одну русскую дивизию, немцы больше не могли игнорировать ее политического значения. Чем больший размах приобретали мероприятия КОНР и чем более укрупнялись антисоветские воинские формирования, тем более они влияли на содержание восточной политики, на отношение к военнопленным и остарбайтерам.

Обер-лейтепант Г. фон Герварт, участвовавший в работе с восточными добровольцами, еще зимой 1943 г. пришел к выводу о неизбежной гибели нацистских планов «(жизненного пространства» при реальном создании РОА. Применительно ситуации весны 1945 г. пример 1-й дивизии, и поведение ее командира служат опровержением упрошенных представлении

об отношениях, существовавших между немцами и власовцами. Последующая история дивизии и самоотверженное участие ее солдат и офицеров в Пражском восстании служат этому еще одним убедительным доказательством.

Передвижения Южной группы и других соединений власовской армии в апреле – мае 1945 г.

Начальник ГОУ КОНР генерал-майор В. Ф. Малышкин явственно ощущал в апреле 1945 г. в среде сотрудников и служащих Комитета «окончательный упадок настроений», усиливавшийся, по замечанию профессора ф. П. Богатырчука, «жизнью на вулкане в ожидании надвигавшегося краха». Способность к какой-либо политической деятельности сохраняли лишь отдельные деятельные натуры, такие как профессор Ф. П. Бо-гатырчук, капитан А. Н. Зайцев, полковник К. Г. Кромиади, Д. А. Левицкий, Ю. К. Мейер, Ю. А. Письменнный и некоторые другие. Отчасти положительное влияние на распадавшийся организм Комитета освобождения народов России оказало прибытие в первой половине апреля группы освобожденных руководителей НТС во главе с В. М. Байдалаковым и Е. И. Ма-муковым. Несмотря на продолжительное пребывание в берлинских тюрьмах, члены НТС не утратили воли к действию и активному участию в событиях.

Малыш кин беседовал с Байдалаковым и Мамуковым. Все рекомендации членов Союза сводились к одному: КОНР и его войска должны как можно скорее перемещаться на юг и юго-запад, но общая разбросанность частей власовской армии заставляла искать варианты решения на юго-востоке. Позднее член НТС и член КОНР Б. В. Прянишников приписывал авторство «восточного» плана подполковнику Н. В. Теязерову, подозревая в нем и спустя 30 лет после его смерти советского агента. Прянишников хотел представить ситуацию как спланированную операцию с целью подставить войска КОНР в Чехословакии под удар Красной армии. В действительности идея концентрации власов с ких частей где-то юго-восточнее Карлсбада

и западнее Праги, на границе Чехии и Австрии, во-первых, принадлежала Власову и Малытшшну, а во-вторых, диктовалась общей ситуацией. Кроме того, она совершенно не касалась гражданских учреждений Комитета.

Эвакуация членов КОНР из Карлсбада и Мариенбада в Фюссен (юго-западнее Мюнхена) началась 15 апреля и продолжалась до 19-20 апреля. Вскоре после завершения эвакуации 18 апреля Малышкин посетил в имении Гедвигсхоф близ Фюссена известного немецкого писателя Э. Э. Двинге-ра, еще с лета 1943 г. симпатизировавшего Власовскому движению. От Двингера, к своему приятному удивлению, Малышкин узнал о пребывании вместе с семьей по соседству в небольшой баварской деревеньке капитана В. К. Штрик-Штрикфельда, окончательно исчезнувшего из поля зрения власовцев в конце января.

Штрик-Штрикфельд по-прежнему с помощью генерал-майора Р. Гелена скрывался от «перевода» на службу в С С и фактически с конца февраля не находился на службе, используя в качестве причин для столь продолжительного отпуска «болезнь», «поиски семьи» и т.п. Еще при расставании со Штрик-Штрикфельдом в конце 1944 г. молчаливый и замкнутый после событий 20 июля 1944 г. генерал Гелен сказал: «Безграничное доверие, которым вы пользуетесь у Власова и у других русских, ценится на вес золота. С самых первых дней в Виннице вы никогда не обманули этих людей. Это ваш капитал!» Гелен был прав, и реакция Малышкина на известие о Штрнк-Штри-кфельде служила лучшим подтверждением его слов, ^апреля Малышкин на велосипеде выехал к Штрик-Штрикфельду и вскоре туда же приехал добравшийся до Фюссена из Праги Власов. Главнокомандующего сопровождали Жиленков, Ашен-бреннер и неотлучный Крёгер.

В имении Двингера 19 апреля во время беседы при участии Ашенбреннера, Власова, Двингера, Жилен кова, Малышкина и Штрик-Штрикфельда был окончательно принят и уточнен план действий. Судьба КОНР была предрешена самими событиями. Подавляющее большинство членов Комитета и служащих его учреждений добрались до Фюссена и посгсиеиио

Л:.;:– 307 -Г:-"-:

оседали на территории будущей американской оккупационной зоны. Однако перспективы власовской армии не имели такой ясности, тем более что армейский организм, в отличие от гражданских учреждений КОНР, продолжал функционировать.

На совещании у Двингера обсуждался план, называемый в дневнике Малышкина «самым южным сектором». Предполагалось стянуть все войска КОНР на территорию Югославии. Здесь [[мелась в виду только территория Словении, удерживаемая домобранцами Словенской Отечественной Армии под командованием бригадного генерала Л. Рупника. Хорватия исключалась по причине непосредственного театра военных действий и усташского режима «поппавника» А. Павелича, тем более власовцы контактировали с представителями сербских монархических формирований. В войска КОНР планировалось включить югославянских зборовцев Д. В. Лётича, четников Д. Михайловича, домобранцев Л. Рупника, а также всех желающих иностранных добровольцев германских Вооруженных Сил вплоть до военнослужащих Легиона Французских Добровольцев (ЛФД). Эти разномастные силы (примерно до 200 тыс. человек) должны были сыграть решающую военно-политическую роль в неизбежном, как виделось деятелям КОНР, столкновении между западными союзниками и СССР Конечно, никто из присутствующих не предполагал, что судьба и власовцев, и четников, и домобранцев предрешена в ходе состоявшейся

4—11 февраля в Ялте конференции глав государств-участников антигитлеровской коалиции.

В плане «самого южного сектора» имелись серьезные изъяны. В благожелательном отношении и гостеприимстве Рупника никто не сомневался. Офицер Генерального штаба Императорской Австро-Венгерской и Королевской Югославской армий бригадный генерал Лев Рупник был женат иа русской. он сам и многие члены его семьи часто разговаривали на русском языке. Симпатии Рупника к власовцам казались естественными. Однако никакой связи с командующим на Балканах группой армий «Е» генерал-полковником А. Лером власовны не имели. Путь в Словению лежал через Чехию, яо выяснилось, что на генерал-фельдмаршала Ф. Шернера пола-

гаться было нельзя. Двингер предложил «пиратский» вариант: закрепиться в Баварских Альпах* похитить несколько высших бонз НСДАП и обменять пленников союзникам на гарантии политического убежища для чинов власовской армии. Идея была отвергнута как авантюрная. Не исключено, что Двингер неразумно провоцировал Власова в присутствии высокого представителя С С, номинально еще обладавшего достаточной властью, чтобы расстрелять и того и другого. В конце концов, не без влияния Ашенбреннера собравшиеся пришли к следующему решению: войска КОНР стягиваются на почти двухсоткилометровом отрезке с севера на юг в районе Прага – Лииц. Другого варианта и не оставалось, тем более что Трухин уже начал движение на юг из района Ульма, а Мальцев – из Мариенбада.

В. К. Штрик-Штрикфельд добровольно согласился сопровождать уполномоченного русского парламентера к американскому командованию. В момент полного краха Вермахта и рейха это был, несомненно, мужественный поступок. 23 апреля функции парламентера принял на себя генерал В. Ф. Мальштщ.

В задачу парламентеров или уполномоченных КОНР входила единственная обязанность: встретиться с представителем союзного командования как можно более высокого ранга, довести до его сведения содержание Пражского манифеста и политические цели Комитета, добившись гарантий предоставления политического убежища для всех служащих Комитета, а также солдат и офицеров ВС КОНР. В качестве уполномоченных непосредственно А. А. Власовым, Президиумом КОНР и центральным штабом направлялись в разные города и оставлялись на территории будущих англо-американских оккупационных зон известные власовцы. Среди них были офицеры, гражданские лица и члены НТС: генерал-лейтенант Г. Н. Жн-ленков с большой группой своих сотрудников, солдат и офицеров остался в районе Иннсбрука, генерал-майоры И. А. Благовещенский – в Мариан Лазне (Мариепбаде), Д. Е. Закупили,

В. Ф. Малышкин и полковник К. Г. Кромиади– в Фюессне, подполковник М. К. Мелешкевич и В. Д. Поремскии иалраии-лись в Гамбург, сотрудники разведотдела армейскою им км ю питаны В. А. Денисов и П. ф. Лапин навстречу пнаб> /-и ар

мин США в район севернее Штутгарта. Разведотдел, кроме Лапина, отправил к американцам начальника полевой жандармерии I -й дивизии поручика Дубчакова.

Кроме того, в Швейцарию 27 апреля Власов направил Ю. С. Жеребкова. Большую активность в этом же направлении проявил Г. Н. Жиленков. В период с 1 по 6 мая в районе Ин-нсбрук – Майрхофен, на территории Австрии, с соответствующими полномочиями он оставил в Лермосе группу старого эмигранта Ветрова, в 30 км южнее – подполковника А. Н. Карпова, в Кальбенбахе – профессора С. А. Андреева, в Циллерта-ле – старого эмигранта Юрковского, поручика М. М. Самыгина и подпоручика В. М. Харчева.

Никто из уполномоченных поставленную Власовым задачу не выполнил, несмотря на искренние и упорные попытки многих. В лучшем случае представителей КОНР не понимали, в худшем – интернировали в лагерях военнопленных и впоследствии насильственно репатриировали в советские оккупационные зоны. Наиболее близко к цели продвинулся Г. Н. Жиленков, проявив при этом всевозможные дипломатические способности. 7 мая под Майрхофеном (40 км юго-восточнее йннсбрука) он встретился с представителями временного правительства Австрийской республики Мареком и Шмиткером, получив от них согласие предоставить всем власовцам политическое убежище на территории Австрии. Но к тому моменту Жиленков не располагал никакими возможностями связи и организации перемещения частей власовской армии под Иннс-брук. Через 11 дней бывший начальник ГУП КОНР был интернирован в американском лагере военнопленных.

23 апреля в 13.20 генерал-лейтенант А. А. Власов отдал приказ № 08 о сосредоточении всех частей и соединений КОНР в районе западнее Лиица для дальнейшего формирования, из Фюссена Власов уехал 24 апреля в 1-ю дивизию, обеспокоенный возможным конфликтом между командиром дивизии и командующим группой армий «Центр». Фактическое перемещение частей КОНР началось уже 17 апреля, и приказ был важен только для его юридического обоснования. Альтернативы избранному маршруту не существовало, ио вот дальней^шУю судьбу Власове кой армии ее командование представляло по-разному. По свидетельству полковника Позднякова, Трухин не видел смысла двигаться в Югославию, а предполагал, напротив, дождаться казаков и, собрав силы в кулак, прорываться на Западную Украину. В 1957 г. на публичном докладе в Нью-Йорке Поздняков заявил, что генералы Власов и Трухин планировали с территории Австрии и Чехословакии «прорваться на Украину, чтобы поднять всенародное восстание в СССР». Если показания Позднякова достоверны, то Трухии, независимо от политических разногласий, надеялся на поддержку власовцев со стороны Украинской Повстанческой армии (УПА) генерал-лейтенанта Р. Шухевича («Тараса Чупрынки»). Тогда не исключено, что запись «самый южный сектор» в дневнике Малышки на имеет более широкое значение, чем просто сбор сил на границе Австрии и Словении.

Последняя встреча генералов Мальцева и Власова во время войны состоялась 15 апреля в Мариенбаде. Власов кратко обрисовал собеседнику варианты сосредоточения армии. Мальцев в целом поддержал Главнокомандующего, посоветовав, тем не менее, держаться как можно дальше от «Альпийской крепости» и частей СС. Совместно составив приказ на передислокацию авиачастей КОНР, генералы назначили выход на марш на 20 апреля. Конечным пунктом маршрута намечался район Будвайс – Линц. Здесь чины авиачастей должны были соединиться с остальными подразделениями армии. Однако поздно вечером Власов связался со штабом Мальцева из Праги и попросил выступить на трое суток раньше. Мальцев немедленно приказал командиру 1-го авиационного полка полковнику Л. И. Байдаку передать все самолеты и материальную часть на аэродромах в Немецком Броде и Эгере представителям Ш из штаба Ашенбреннера, а личный состав полка направить в Мариенбад. Один из уцелевших офицеров много позднее писал, что к моменту оставления Немецкого Брода «немцы уничтожили весь запас бензина на боевом аэродроме из-за мл о, то у них начались недоразумения с Власовым».

16 апреля во всех авиачастях началась подготовка и пени 1 нению полученного приказа. Стоит отметить, чю чипы влагой

ской авиации отличались особенными дисциплинированностью и исполнительностью, поэтому весь нх последний поход прошел без эксцессов и трудностей. Во многом это объяснялось и личными лидерскими качествами Мальцева. До последнего момента существования своей части Мальцев стремился поддерживать в подчиненных веру в благополучный исход всех лишении.

Около 14.00 17 апреля чины штаба, частей обслуживания н 1-го авиаполка, а также курсанты школы летчиков выстроились перед зданием марнеибадского отеля «Люкер». Мальцев обошел строй и произнес краткую патетическую речь. В 14.30 колонна чинов власовской авиации под Андреевским и бело-сине-красным флагами выступила из Мариенбада иа юг в Куттенплан, где вечером соединилась с парашютно-десантным батальоном майора А. Л. Безродного. 18 апреля в Плане численность колонны Мальцева возросла за счет присоединившихся военнослужащих 9-го зенитного полка подполковника Р. М. Васильева. Теперь, за исключением связистов Лантуха, ожидавших власовцев южнее, в Ноерне, все подразделения генерала Мальцева находились в сборе.

21 апреля вНойгедейне в походный штаб командующего неожиданно прибыл полевой командир 1 -й штурмовой бригады СС «Беларусь» СС ваффеи-оберштурмбанфюрер и подполковник БКО Ф. В. Кушель. 19-20 апреля на стоянке в Айзенштайи-дорфе Кушель, с согласия начальника штаба бригады СС ваф-фен-гауптштурмфюрера Орсича, выгнал из бригады немецкую роту эсэсовцев, предложив им идти куда угодно. Немецкий командир бригады СС штурмбанфюрер Геиигфельд дезертировал еше раньше. Немцы перед уходом попытались забрать бригадный обоз, и конфликт чуть не стал вооруженным. Кроме того, в 7 км от места инцидента стояли части СС, и Кушель всерьез опасался боевого столкновения со значительно превосходящими силами немцев. Узнав, что рядом совершают марш власовцы, Кушель появился у Мальцева и изъявил готовность присоединиться к летчикам. Белорусский источник утверждает, что Кушель лишь предложил «прорвать совместно немецкий фронт для сдачи американцам».

312 штат

В действительности, Кушель подчинился без всяких уело-вии: во-первых, не в его положении было ставить условия, а во-вторых, Мальцев еще совершенно не собирался сдаваться союзникам, а пытался выполнить приказ Власова. В бригаде служило много русских, чины бригады и сам Кушель совершенно не походили на ограниченных сепаратистов из БЦР. Мальцев согласился принять бригаду Кушеля, надеясь, что по возвращении от Власова генерал Ашенбреннер гарантирует мирное разрешение любых возможных конфликтов с силами СС.

22 апреля колонна Мальцева прибыла в Ноерн, где в ее ряды влилась 6-я отдельная рота связи майора В. И. Лантуха и Летценская школа пропагандистов Восточных войск под командованием полковника А. А. Трошина (в 1942 – полковник, командир 205-й стрелковой дивизии). В итоге в подчинении у Мальцева оказалось более 6 тыс. человек, включая белорусов. Вечером 23 апреля командующий созвал совещание старших офицеров и командиров частей, итогом которого стало единственное решение – искать связь с Власовым и при любой возможности продолжать марш в район Линца.

26 апреля в Но ер не наконец-то появился Ашенбреннер, обещавший Власову на совещании у Двингера сделать все для спасения русских летчиков. Вскоре у Мальцева собрались Ашенбреннер, начальник штаба власовской авиации полковник А. Ф. Ванюшнн, адъютанты генералов поручик Б. П. Шпо-щов и обер-лейтенант Г. Бушманн, а также старшие офицеры 1-го авиаполка: полковник Л. И. Байдак, майоры А. П. Альбов и А. П. Меггль. Ашенбреннер нарисовал собравшимся мрачную картину: части Вермахта разлагаются, Западный фронт распался, на дорогах «пробки», связи с Власовым нет, возможности прорыва к Линцу практически не существует. С другой стороны, с помощью капитана Т. Оберлендера удалось вступить в контакт с американцами.

23 апреля Оберлендер сумел пересечь формальную линию фронта в полосе ХП армейского корпуса генерал-майора И. Ле Воя (3-я армия США) и встретился с начальником штаба корпуса бригадным генералом Д. Кенаном. Кеиан изъявил готовность принять Ашенбрсннера на предмет ведения пере-

говоров. Таким образом, Ашенбреннер предложил генералу Мальцеву вступить в прямые переговоры с американским командованием, а идею похода на Линц оставить.

Поколебавшись, Мальцев согласился, так как создавшееся положение не оставляло другого выхода. Назначив заместителем с правом вступления в должность командующего на случай чрезвычайных обстоятельств полковника А. Ф. Ванюшина, 27 апреля Мальцев вместе с Ашенбреинером, Оберлендером и поручиком Б. П. Плющовым проследовал на машине с белым флагом в штаб XII корпуса. Переговоры несколько затянулись из-за занятости Кенана. Американские офицеры штаба корпуса отнеслись к парламентерам чрезвычайно корректно и предупредительно, высказав при этом полное непонимание политических целей Власовского движения и недоумевая, «почему бы власовцы не могли просто переизбрать Сталина, если он такой нехороший президент».

Кенан огорчил власовцев отказом обсуждать вопросы политического характера, разумно заявив о своей некомпетентности. Власовцам и чинам штурмбрнгады СС «Беларусь» предлагалось сдаться в плен на условиях Женевской конвенции, без предрешения их дальнейшей судьбы. После завершения переговоров 28 апреля Мальцева и его спутников американцы проводили обратно до условной линии фронта. Здесь Ашенбреннер расстался с Мальцевым, судьба частей которого становилась более определенной, и срочно убыл в ставку командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала ф. Шернера, тщетно боровшегося в тот момент с упрямым командиром 1-й дивизии.

По возвращении в Ноерн Мальцев созвал офицеров на последнее совещание и доложил результаты переговоров, а также детали капитуляции. Затем командующий пригласил своих подчиненных на скромный ужин: 25 апреля Виктору Ивановичу Мальцеву исполнилось 50 лет. В прощальной речи он поблагодарил всех за отличную службу н высказал уверенность в оправданности пройденного пути. Подполковник БКО ф. В. Кушель остался доволен корректным поступком власов-ского командующего, подписавшего протокол о капитуляции ш&шт, 314 ГГЩГШИ1-бригады «Беларусь» отдельно от авиачастей КОНР, Тем самым «Беларуси» гарантировалась «самостоятельность и автономность». В канун капитуляции 29 апреля произошло событие, изрядно испортившее настроение Мальцеву. Из Ноерка на штабных автомобилях в неизвестном направлении вместе с семьями и багажом скрылись несколько офицеров из числа старых эмигрантов во главе с Л. И. Байдаком. Эта история сильно возмутила Васильева, Тарновского, Шебалина и других офицеров из русской эмиграции, до конца разделивших общую судьбу со своими подчиненными.

В 12.00 30 апреля в Лангдорфе, между Цвизелем и Регеном (90 км южнее Пльзеня), в полосе оперативных действий

2-й танковой группы XII корпуса 3-й армии США, первыми из всей власовской армии сложили оружие военнослужащие авиачастей КОНР. Отдельно на расстоянии 2 км сложили оружие чипы бригады «Беларусь». Принимавшие сдачу американские офицеры из отдела армейской разведки сразу же отделили примерно 200 офицеров от унтер-офицеров и рядовых, немедленно разрушив структуру военной организации. Оставшихся разделили на две неравные группы в 1,6 тыс. и 3 тыс. человек. Власовские офицеры из авиачастей КОНР были перевезены в Реген, а затем в особый лагерь для военнопленных в 40 км от Шербура (Франция). Вторая, меньшая группа провела некоторое время в лагере военнопленных в Регенсбурге, а третья (преимущественно десантники и часть чинов 9-го полка) – в лагере Хайм. Чины последних двух групп в массе своей избежали насильственной репатриации, но многие офицеры и практически весь летный состав все-таки были подвергнуты принудительной экстрадиции.

По свидетельству полковника Архипова, в начале апреля немецкое командование отдало приказ об отправке 2-й пехотной дивизии на Западный фронт, но Власов немедленно добился его отмены и подчеркнул, что дивизия не должна ввязываться в операции против союзных войск, приготовшиеь к отуплению. Обнаруженные автором боевые задания и прика; X" 04 гн 13 апреля 1945 г., подписанные командиром дивизии I опера ном Зверевым, свидегельсзвукл о )оговности командира дивным 315 у^гимй1^йш' принять при необходимости бой с регулярными частями Красной армии, в перечне которых называются 20-й и 21-й полки

7-й. а также 92-й и 108-й полки 35-й стрелковых дивизий. Вла-совская дивизия должна была перейти к обороне в полосе Эн-набайрен– Буттенхаузен – Тюттен, имея в качестве основной задачи прикрытие отрезка железной дороги Ульм – Мюнзингеи, если, конечно, речь не шла о простых учениях и номера частей противника не носили условный характер. В любом случае, маневры Зверева не продолжались более трех суток.

Составление общего плана переброски Южной группы юго-западнее Праги было завершено в оперативном отделе штаба власовской армии к 7 апреля. Гарнизон Мюнзингена выступил на марш 17 апреля, гарнизон Хойберга – на следующий день. Всего в составе Южной группы находились по состоянию на 17-18 апреля21267 офицеров, унтер-офицеров и солдат власовской армии. В запасной бригаде полковника С. Т. Койды по результатам медицинского освидетельствования около 50% личного состава были признаны негодными к маршу по физическому состоянию. По приказу командира бригады 450 самых слабых добровольцев свели в отдельную команду для перевозки по железной дороге. Перед выходом выдали обмундирование второго срока – трофейные французские шинели и старую обувь. Маршрут оказался тяжелым для пешего марша, тем более для людей, недавно покинувших лагеря военнопленных. В район погрузки на железнодорожные станции южнее Мюнхена правой колонной двигалась 1 -я Объединенная офицерская школа генерал-майора М. А. Меандрова, средней – учебно-запасная бригада, левой – 2-я пехотная дивизия, штаб и части штабного подчинения.

О трудностях и проблемах на двухсоткилометровом пешем марше можно судить но приказу Зверева по 2-й (650-й) дивизии, отданному после прибытия в район погрузки 22 апреля и посвященному итогам трехсуточного марша 18-20 апреля. Движение 1-го и 3-го пехотных полков Зверев охарактеризовал следующим образом: «Подготовка к маршу, организация марша, организация питания – налажено вполне удовлетворительно. Но после первых суток перехода, в связи с усталостью

бойцов, дисциплина снизилась, колонна растянулась, порядок строя нарушался. Имели место случаи, когда бойцы двигались не в строю, а отдельными группами. Командиры подразделений не принимают своевременных мер для восстановления порядка строя. Суточный наряд выставлялся формально, были случаи, когда бойцы уходили в ближайшие деревни в поисках питания и даже для воровства. Все время поддерживалась дисциплина марша на высоком уровне командиром 2-го батальона 1-го пехотного полка. Штаб полка с работой по организации и управления маршем справлялся, хорошо организовал разведку. В 3-м полку неизвестный похитил мотоцикл и 3 велосипеда. Штаб полка с работой плохо справился».

2-й пехотный полк дивизии, несмотря на то, что его формирование завершилось лишь к 15 апреля, Зверев похвалил, отметив «организацию и дисциплину марша на высоком уровне». Из других частей дивизии похвал за марш удостоились артиллерийский полк и учебно-запасной батальон, недостатки по организации службы имелись в батальоне связи и саперном батальоне. На низком уровне прошел марш в полку снабжения, где выявилось самое большое количество отставших, а солдаты, по выражению Зверева, «предоставлялись сами себе», и в отдельном противотанковом дивизионе.

В наибольшей степени Зверев разнес отдельный кавалерийский разведдивизион: «дисциплина низкая, дивизион на грани развала, офицерский состав пьянствует, позоря звание и честь офицера РОА». За организацию и проведение марша 17-20 апреля получили благодарности от командира дивизии: командир артиллерийского полка полковник А. А. Зубакин, командир 2-го пехотного полка майор Алексеев, командир учебно-запасного батальона капитан Курганский и командир 2-го батальона 1-го пехотного полка капитан Бутенко. Выговор получил командир 1-го батальона 1-го пехотного полка майор Антипов, остальным были сделаны замечания за слабую требовательность. Командир отдельного кавалерийского разведдивизиона подполковник Зиновьев был арестован на пять суток с предупреждением о неполном служебном соответствии.

Приказ Зверева об итогах марша лишний раз подтверждает выводы, сделанные в рассуждениях о власовском офицерском корпусе: дисциплина, порядок и организация службы зависели в первую очередь, от офицеров и их требовательности. Особенно ярко это проявилось позднее на демаркационной линии американской оккупационной зоны.

Проблем, аналогичных тем, которые испытал Зверев, не было ни в армейском штабе, благодаря безупречным служебным качествам Трухина, ни в офицерской школе, благодаря ревностному отношению к службе со стороны курсантов, имевших прочный костяк в виде большой группы юнкеров из Русского Корпуса. Совершенно поразила Трухина учебно-запасная бригада: измученные немецкими лагерями солдаты прошли образцово, без эксцессов и замечаний. Довольный Трухин объявил бригаде и командиру благодарность за выносливость и образцовый марш. Бригада Койды оказалась единственной частью Южной группы, которая понесла боевые потери на марше, попав под бомбежку союзной авиации: погибли 12 солдат и 5 офицеров, включая командира саперного батальона майора Полницкого.

Первые дни довольствие Южной группы обеспечивалось за счет запасов продовольствия Вермахта округа Ульм, однако когда полковник Герре обратился в Мюнхене к командующему округом генералу пехоты К. Крибелю с просьбой о довольствии для власовцев, то получил твердый отказ. Отсутствие питания и довольствия для 21 тыс. человек могло привести к непредсказуемым последствиям, и Герре убедил Трухина следовать дальше по железной дороге. Штаб и части штабного подчинения погрузились на станции Фюрстенфельдбрюке (2 эшелона) вечером 28 апреля, один эшелон отправился в Линц 24 апреля со станции Мемминген, 4 эшелона грузились в период