Текст книги "Армия генерала Власова 1944-1945"

Автор книги: Кирилл Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)

24-28 апреля на станциях Бухлое, Миндельхайм и Тюркхзим. Все 7 эшелонов с чинами Южной группы выгрузились в Линце в период 27 апреля – 1 мая и, таким образом, оказались единственной группировкой власовской армии, достигшей намеченного места назначения.

Дальнейшее перемещение власовских частей на север в направлении Линц – Каплице – Будвайс проходило по двум

параллельным маршрутам: правым следовали 2-я дивизия, учебно-запасная бригада и отдельный строительный батальон, а левым – армейский штаб и офицерская школа. К 3 мая чины Южной группы прошли на север примерно 50 км и достигли небольшого населенного пункта Райнбах в 10 км от границы с Богемией. Здесь разместился штаб власовской армии.

1-2 мая в состав Южной группы влились остатки кадров несформированной 3-й пехотной дивизии генерал-майора М. М. Шаповалова. Их. точная численность не известна, но, судя по сведениям об общей убыли и восполнении Южной группы за период с 18 апреля по 8 мая 1945 г., вряд ли их было более 1,5 тыс. человек, включая чинов более-менее созданного дивизионного штаба. Остальные 8,5 тыс. добровольцев, скорее всего, остались в Вангене дожидаться американцев и перешли на беженское положение. Никаких претензий Шаповалов и начальник штаба дивизии полковник Н. А. Богданов не могли им предъявить – ни вооружить, ни обмундировать, ни кормить своих людей им было нечем. Шаповалов двигался с остатками кадров дивизии к Линцу изВангена через Фюссен и под Кемптеном в последнюю неделю апреля встретился с группой полковника Смысловского, направлявшейся к швейцарской границе. Далее Шаповалов повел свою колонну к железнодорожной станции Мемминген, чтобы повторить маршрут Южной группы.

Группа Смысловского 30 апреля прибыла в Фельдкнрх, а в ночь на 3 мая перешла границу княжества Лихтенштейн. Накануне перехода со своими беженцами из Фельдкирха на территорию княжества Лихтенштейн (период 30 апреля – 2 мая) полковник Б. А. Смысловский объявил о переименовании «Зеленой армии» в «1-ю русскую национальную» и появился перед изумленными офицерами штаба в форме генерал-майора,

]0 лет спустя Генерального штаба полковник С. Н. Ряс-нянский, служивший в 1945 г. в «Зеленой армии» в должности начальника штаба, честно пояснил: «Борис Алексеевич стал “генералом” вероятно по собственному производству, так как надел форму накануне перехода границы, но, правда, за 3—4 дня до этого, он сказал, что его произвели. Как он мог

об этом узнать, трудно себе представить, так как никакой связи с “верхами” у него не было в то время. [...] Форму генерала он не надевал даже в Фельдкирхе, а одел буквально только за несколько часов до перехода, когда его никто кроме пограничных солдат не видел».

Кроме того, по свидетельству Ряснянского, на протяжении второй половины апреля Смысловский пытался дважды избавиться от подчиненных. В первый раз он сообщил офицерам штаба, что германское командование предполагает отправить строевой состав формирования в чешские горы для партизанских действий (!), а во второй раз пытался убедить офицеров в необходимости сдаться вместе с рядовыми французам в Западной Баварии. Обе «инициативы» офицерами штаба были отвергнуты ввиду их несомненной несуразности. В ночь на 3 мая группа Смысловского (по сведениям, сообщаемым С, И. Дро-бязко, – 494 человека, в т.ч. 30 женщин и 2 детей) перешла границу княжества Лихтенштейн⁸.

В тот же день 3 мая в Райнбахе Трухин приказал Шаповалову, воспользовавшись самолетом ЦМ, любой ценой отыскать в Пражском районе 1-ю дивизию и установить связь с Власовым. В 22.00 4 мая Шаповалов прибыл в Сухомасты (40 км юго-западнее Праги) в штаб дивизии. Власов находился вместе с Буняченко. Отправив Шаповалова под Прагу, Трухин оказался в сложном положении. Вероятность того, что Шаповалов вернется ни с чем или не вернется совсем, представлялась Трухину значительной, а ставить жизни более чем 20 тыс. солдат и офицеров в зависимость от исхода командировки бывшего командира 3-й дивизии Трухин не хотел. Война заканчивалась, пал Берлин. Ни казачьи корпуса, ни группа А. В. Туркула в Линц не прибыли, принадлежность будущих оккупационных войск оставалась неясной. Посланные к американцам власов-ские разведчики Лапин и Денисов пропали без вести. Еще 28 апреля на платформе станции Фюрстеифельдбрюке Трухин предложил начальнику командного отдела армейского штаба полковнику В. В. Позднякову при необходимости в ближайшее время отправиться навстречу американцам и убедить их предоставить власовцам политическое убежище.

Сплошной линии фронта ие существовало, и это облегчало власовским парламентерам задачу. Не получив в течение 24 часов известий от Шаповалова, Трухин принял решение искать возможности сдачи Южной группы представителям армии США и приказал Позднякову отправляться на поиски.

Вечером 4 мая, примерно в тот момент, когда Шаповалов, наконец, добрался до штаба 1-й дивизии, группа офицеров выехала из Райнбаха на машине на поиски линии фронта и американцев. В группу входили: генерал-майор В. Г. Арцезо (Ассберг) и его личный адьютант подпоручик П, Н. Бугков, полковник В. В. Поздняков, переводчица с английского Н. С. Смирнова (жена Позднякова) и шофер С. Трутнев. Офицеры были вооружены пистолетами-пулеметами. Перед выездом полковник Вермахта Г. Д. Герре выдал парламентерам пропуска за личной подписью, защищавшие обладателей от возможных неприятных вопросов со стороны СС. Герре прекрасно знал, куда и зачем отправляются власовцы, но молчаливо одобрял их действия.

После ряда приключений 4-5 мая Поздняков и его спутники благополучно миновали посты 48-й и 96-й пехотных дивизий Вермахта, попав ночью 6 мая в условную нейтральную зону. На рассвете 6 мая они наткнулись на американских десантников, спавших прямо на танках. Потратив еще какое-то время на разъяснение встреченным командирам своего статуса, власовцы наконец добрались в сопровождении конвоя в штаб

11-й танковой дивизии бригадного генерала X. Д. Дэгера, входившей в состав XII корпуса (3-я армия США). Разговор с парламентерами шел в присутствии начальника отдела дивизионной разведки подполковника В. Слейдена.

Штаб 3-й армии США уже имел опыт переговоров и капитуляции власовцев, поэтому и здесь с точностью повторилась ситуация переговоров Мальцева и Кенана. Американское командование было готово принять капитуляцию власовских подразделений на основании условий Женевской конвенции без гарантий решения каких-либо политических вопросов. Поздняков попытался сблефовать, уверяя американских офицеров, что если гарантий политического убежища не будет, стотысячная власовская армия развяжет последний бой с советскими войсками 46-й армии генерал-лейтенанта А. В. Петрушевско-го, принадлежащей 3-му Украинскому фронту. Но вряд ли блеф произвел впечатление на флегматичных американцев.

После обеда 6 мая Поздняков и Арцезо получили в письменном виде окончательные условия капитуляции, которые, кстати, оказались удовлетворительными. Части Южной группы перемещались в тыл 3-й армии США на 30 км; оружие сдавалось там; офицерам сохранялось личное оружие, а кроме этого -по 10 винтовок на роту для караульной службы; внутреннюю организацию брал на себя власовский армейский штаб; власовцы передавали 3-й армии США все имущество и оружие без повреждений, а также освобождали всех союзных военнопленных, если бы такие имелись. В течение 36 часов, начиная с 18.00 6 мая, власовцы обязались возвратить экземпляр подписанных условий в штаб 11-й танковой дивизии. Вновь благополучно проехав посты немецких дивизий, парламентеры возвратились вечером 6 мая в свой армейский штаб, переехавший к тому моменту из Райнбаха чуть севернее, в деревню Разбоден.

За время отсутствия Арцезо и Позднякова, 5—6 мая, произошло важное событие– в штаб с выполненным заданием возвратился Шаповалов. 5 мая Шаповалов представил Трухину письменное донесение, в котором указал местопребывание Власова, Буняченко и штаба 1-й дивизии, и передал краткий приказ Главнокомандующего: «Все части двигать на север с целью соединения с 1 -й (600-й) дивизией. Главная цель – собраться в кулак. Никаких других приказов не выполнять. Применять акты самовооружения». Через Шаповалова Власов также передал условия для переговоров с союзниками, уже ими отвергнутые: недопущение репатриации в советскую зону оккупации и признание войск КОНР в качестве «политического фактора». Здесь же Власов еще раз подчеркивал необходимость установления русского приветствия в войсках, формально введенного еще в феврале 1945 г.

Но самое важное заключалось в следующем. Из донесения Шаповалова Трухин узнал о сдаче в Цвизеле американцам авиачастей КОНР вместе со своим командующим. Первона-322

чальная реакция Власова на действия Мальцева осталась неизвестной, но не исключено, что она была резко отрицательной. Даже от Трухина, стоявшего буквально перед боевыми порядками 11 -й танковой дивизии 3-й армии США, Власов требовал перемещения в район Праги.

В. В. Поздняков уже после войны намекал на «странность устного приказа» Главнокомандующего в интерпретации Шаповалова, мотивируя свои соображения отсутствием даже «коротенькой записочки» Власова, адресованной «лично Федору Ивановичу». Однако бывший начальник командного отлета армейского штаба власовской армии вообще был склонен видеть во всех труднообъяснимых для себя событиях происки советской агентуры. Шаповалов достоверно передал распоряжение Власова, который по-прежнему надеялся на «естественное здравомыслие» союзников и концентрацию власовской армии в одном месте считал залогом успешных переговоров. Но Трухин уже знал о нежелании американского командования решать любые политические вопросы и мог впервые усомниться в превозносимом власовцами «здравомыслии» союзных военно-политических кругов. Так генерал Трухин оказался заложником положения. Интуиция и прецедент с Мальцевым подсказывали ему необходимость принятия условий, предложенных командиром 11-й танковой дивизии бригадным генералом X. Д. Дэ-гером. С другой стороны, служебный долг требовал выполнять приказ Власова. В дополнение ко всему прочему. Трухин был сбит с толку слухами и сообщениями в эфире о «выступлении армии Власова на помощь восставшей Праге».

Получив приказ Власова через Шаповалова, Трухин не мог отказаться от его выполнения, но и выполнить его не мог. Поздняков и Ассберг (Арцезо) в этот момент уже ехали на поиски американцев, и до их возвращения любые активные действия представлялись преждевременными. Поэтому после прибытия Шаповалова 5 мая Трухин отправил к Власову своего заместителя генерал-майора В. И. Боярского формально с заданием «уточнить приказ от 4.05.45» и «сообщить более подробные инструкции». В действительности, Боярский должен был сообщить Власову об уже состоявшейся отправке к американцам . 323

официальных парламентеров. Расстояние от района дислокации Южной группы до Праги составляло около 150 км, которое машина при всевозможных сложностях в пути могла покрыть максимум за 3-4 часа. К моменту возвращения от американцев Позднякова и Арцезо, вечером, Баерский назад не прибыл.

Власовцы еще не знали, что Баерского уже не было в живых. Не доехав до чешской столицы, в Пршибраме (юго-восточнее Праги) машина власовского генерала была остановлена партизанами из отряда «Смерть фашизму» капитана Е. А. Оле-синского (Смирнова). Задержанного заместителя начальника штаба власовской армии привели к командиру отряда, осыпавшего власовца разнообразными ругательствами, из которых «предатель» был едва ли не самым приличным, не выдержав оскорблений, Баерский дал Олесинскому пощечину⁴ и через несколько минут партизаны повесили генерала.

Срок, отпущенный власовцам штабом 11 -й танковой дивизии, неумолимо истекал. На морально-политическое состояние чинов дивизии сильно влияли известия о боях в Праге и активном участии в них 1-й пехотной дивизии. Эхо Пражского восстания докатилось и до южной Чехии. На всякий случай, «для защиты от местных жителей», к группе офицеров связи Вермахта во главе с полковником Герре начальник оперативного отдела штаба полковник Нерянин приставил взвод автоматчиков в качестве личной охраны. Очень возможно, что большая угроза для немецких офицеров к тому моменту исходила не столько от чехов, сколько от самих власовцев. Герре называл атмосферу, царившую 6-8 мая в населенных пунктах Каплице, Страконице, Разбоден, «состоянием мятежа». Выполняя приказ Главнокомандующего, власовцы активно продолжали «са-мовооружаться», так как к этому представлялись практически неограниченные возможности.

У населенного пункта Тргови Свины произошла короткая стычка между власовцами из 2-й пехотной дивизии и эсэсовцами. в результате которой были убитые с двух сторон. Здесь власовцы захватили у эсэсовцев часть оружия. На железнодорожной станции в Каплице курсанты офицерской школы освободили железнодорожный состав концентрационного лагеря, 324

выпустив на свободу 800 заключенных русских, поляков, французов и бельгийцев.

Не дождавшись Баерского и к утру 7 мая, генерал Трухин решил лично выехать под Прагу. Это решение встретило бурные возражения со стороны чинов армейского штаба, но Трухин остался непреклонен. И. д. командующего Южной группой Трухин оставил, по свидетельству Позднякова, начальника отдела материально-технического снабжения штаба генерал-майора А. Н. Севастьянова, а по другим данным – полковника Вермахта Г. Д. Герре. И. д. начальника штаба стал А. Г, Неря-нин. Трухин выехал в Прагу вместе с личным адъютантом поручиком А. И. Ромашкиным, генерал-майором М. М. Шаповаловым, его адъютантом н женой, а также начальником группы связи от Вермахта и СС при штабе власовской армии майором Вермахта Оттендорфом.

Перед отъездом Трухнн вручил Позднякову подписанный им экземпляр условий капитуляции и дал указания вечером отвезти документ в штаб 11-й танковой дивизии в случае своего невозвращения. Группа Трухина уехала, оставив чинов штаба в мрачном настроении. Здесь стоит присоединиться к справедливому удивлению полковника В. В. Позднякова: и Шаповалов 3 мая, и Баерский 5 мая, и Трухин 7 мая выезжали на столь дальнее расстояние, в район, охваченный смутой, без всякой личной охраны. В распоряжении власовсшго штаба был н батальон охраны, и жандармская рота, и изрядное количество ручного автоматического оружия. Разумных объяснений, почему трех генерал-майоров на протяжении четырех дней отправляли без конвоя, мы не находим. Возможность установления с Северной группой радиосвязи тоже стоило обсудить хотя бы

теоретически.

Отсутствие вооруженной личной охраны сыграло решающую роль в последовавших трагических событиях для всех трех геиералоа. На рассвете 8 мая их небольшая колонна подъехала к Пршибраму, откуда, по уверению Шаповалова, до дивизии Буняченко оставалось всего 20 км. Город по-прежнему был занят вооруженными бойцами отряда Олесинского. Власовцы пытались проскочить Пршибрам на полном ходу, но вьъ езд из города оказался забаррикадирован, и под бдительным конвоем партизан машины проводили к штабу Олесинского в городской ратуше.

В штабе генералов встретил Олесииский. Он молча выдвинул ящик стола, вынул из него планшет убитого Баерского и обратился к Трухину: «Вы, наверное, знаете, кому это принадлежало, товарищ Трухин. Вчера мы его повесили». Власовцев арестовали, изъяли личное оружие, документы и поместили под охраной чешских партизан. Следующей ночью наряд охраны предложил власовцам бежать, но всех часовых неожиданно сменили, а арестованных развели по одиночкам. Утром 9 мая Шаповалова расстреляли, а Трухина, по-видимому, перевезли в Добржиш. Адъютантам Трухина чудом повезло. 10 мая через Пршибрам спешили к демаркационной линии колонны 1-й пехотной дивизии. Солдаты Буняченко освободили адъютантов и шоферов, судьба Оттендорфа и жены Шаповалова осталась неизвестной, есть косвенные указания на то, что они тоже погибли.

Выполняя последний приказ Трухина, в ночь с 7 на 8 мая полковник В. В. Поздняков, маноры Музыченко, Тархов, А. Ф. Чикалов, капитаны Агафонов, Иванов и Зинченко, а также переводчица Н. С. Смирнова выехали в штаб 11-й танковой дивизии. Поздняков имел парламентарный пропуск за подписью Нерянина и тревожился за возможные осложнения, так как поставленный Дэгером срок истекал в 6 утра 8 мая. В штаб Дагера власовцы прибыли в 5.30 утра, предупредительные американцы предложили им позавтракать. Во время завтрака переводчик штаба Буркерт, как и американский офицер в случае с Мальцевым, вновь пытался убедить власовцев просто «переизбрать плохое правительство», а ие воевать против него.

Итоги второго визита в штаб американской дивизии оказались гораздо хуже, чем первого. Основываясь на прекращении огня с 01.00 8 мая и факте общей капитуляции Вооруженных Сил Германии, бригадный генерал Дэгер предложил власовцам оставить все свои подразделения на прежнем месте, а в случае движения за линию войск XII американского корпуса пригрозил подвергнуть их бомбардировке с воздуха и обстрелу из всех

видов оружия (!). Возвратившись в штаб, парламентеры могли констатировать лишь единственное следствие приказа Дэгера. В течение максимум 48 часов Южная группа власовской армии будет захвачена и неизбежно уничтожена подступающими советскими частями 68-го стрелкового корпуса полковника Н. И. Шкодуновича, входившего в состав 46-й армии. ’

Численность подразделений Южной группы, замерших в ожидании дальнейшего развития событий северо-восточнее Линца у селений Виттингау (учебно-запасная бригада), Лнп-нице (2-я пехотная дивизия), Бухере, Дойч-Бенешау, Нетро-бице (офицерская школа) и Разбоден (штаб), составляла 8 мая 19,5 тыс. чинов. Естественная убыль за период с 17-18 апреля по 7 мая 1945 г. составила 1767 солдат и офицеров. Вероятно, убыль была больше, так как в какой-то степени ее восполнило присоединение остатков кадров 3-й дивизии.

Основная категория убыли – это отставшие на марше 17-20 апреля, а также переданные по общему медицинскому состоянию в местные госпитали. Только учебно-запасная бригада потеряла оставленными в госпиталях 483 человека, в том числе 13 офицеров. Вторую категорию убыли составили дезертиры, в перечне которых отмечаются и старшие власовские офицеры. Так, например, 27 апреля в 50 км западнее Мюнхена исчез в момент погрузки вместе с 80 солдатами и офицерами начальник штаба 2-й пехотной дивизии полковник А. А. Фунтиков. Группа Фунтикова сдалась самостоятельно американцам и содержалась в лагере Хайдельберг, откуда 20 июня ее передали в советскую оккупационную зону. И. д. начальника штаба дивизии по приказу Зверева стал 4 мая подполковник Зуев.

Хотя полных сведений по категориям убыли для Южной группы не существует, мы склонны предполагать, что процент Дезертиров не мог достигать более 3-4-х, что, учитывая все факторы и особенности рядового контингента запасной бригады и 2-й дивизии, представляется незначительным. Это обстоятельство свидетельствует в целом в пользу командования Южной группы, стремившегося к сохранению кадров в очень сложной для власовцев обстановке конца войны. В числе последующих категорий убыли необходимо назвать: боевые

и не боевые потери (случаи отравления спиртом, неосторожного обращения с оружием и т.п.}, командировки и т.д. В перечне погибших офицеров Южной группы мы можем назвать

A. П. Будного. Прикомандированный к штабу 2-й пехотной дивизии командир отдельного саперно-строительного батальона капитан А. П. Будный при следовании через одно из чешских селений 9 мая был в упор расстрелян группой отступивших из Праги эсэсовцев.

Историческим фактом остается сохранение командованием Южной группы во главе с генерал-майором Ф.И. Трухиным 90 % солдат, унтер-офицеров и офицеров вплоть до момента капитуляции Вооруженных Сил Германии, невзирая на отсутствие нормальной связи с Главнокомандующим и на несосто-явшееся объединение и переформирование всех власовских соединений. Неблагоприятное складывание военно-политической ситуаций принудило их к капитуляции по отдельности.

Зальцбургская войсковая группа (отдельный корпус или бригада генерал-майора А. В. Туркула) прекратила существование в последних числах апреля одновременно с занятием Зальцбурга и окрестностей союзниками. Любопытно, что до 4 мая штаб Туркула продолжал формально функционировать, у входа в него под бело-сине-красным и Андреевским флагами стояли вооруженные часовые. А. В. Туркул первоначально избежал ареста, но его три полка были распущены, а их чины во главе с командиром Донского казачьего полка генерал-майором С. К. Бородиным оказались интернированы в лагере военнопленных в Бшиофсхо-фене (в 40 км южнее Зальцбурга). В июне их перевезли в лагерь военнопленных РСЖ-115 Ганакер под Ландау (северо-восточнее Мюнхена) в количестве 680 человек.

Командир сводного пехотного полка подполковник

B. А. Карданов после расформирования штаба добровольно явился к американскому командованию и попытался объяснить политическое значение Власове ко го движения, но был объявлен военнопленным и этапирован в лагерь Аугсбург. А. В. Турку:: принял активное участие в деятельности организованного сразу я г после прихода союзников местного комитета Союза русских военных инвалидов под председательствованием бывшего командира 1-й кониой дивизии Русской армии генерал-майора В. Н. Выграна.

28 апреля в штаб Походного Атамана генерал-майора Т. И. Доманова прибыла группа итальянских офицеров во главе с полковником Кантини, представлявшая интересы объединенных партизанских сил провинции Фриулия. Партизаны потребовали от казаков оставления пределов Северной Италии и сдачи оружия. Ультиматум партизан послужил поводом для Доманова объявить об эвакуации Отдельного казачьего корпуса и беженских станиц на север в Австрию (район Зальцбург -Линц), где предполагалась концентрация войск КОИР. Общий маршрут Казачьего Стана строго соответствовал планам перемещения воинских частей, разработанным штабом Трухина.

29 апреля командующий группой армий «Ц» на итальянском театре военных действий генерал-полковник Вермахта Г. Фи-тингхоф подписал в Казерте близ Неаполя акт о капитуляции. Прекращение огня устанавливалось на всей территории Италии с 22.00 1 мая, начало капитуляции – с 12.00 2 мая. Воспользовавшись достигнутыми соглашениями, около тысячи итальянских партизан атаковали на рассвете 1 мая сотню казачьего конного жандармского дивизиона войскового старшины Г. П. Назыкова в с. Оваро, крайнем пункте расположения Донских станиц у Олессио. 1-2 мая а Оваро продолжался кровопролитный бой, закончившийся трагично для казаков. Партизаны подорвали взрывчаткой один из двух каменных домов, превращенных Назыковым в опорный пункт, в результате чего погибли 42 казака, а 26 получили тяжелые ранения. Кроме этого, партизаны сожгли оварский казачий госпиталь вместе с 58 находившимися на излечении чинами казачьего корпуса. Остатки сотни жандармского дивизиона были спасены подоспевшим четырьмя сотнями и двумя батареями 1-го конного полка полковника А. М. Голубова, атаковавшими Оваро на рассвете 2 мая. Это был один из последних кровопролитных боев казаков Доманова с итальянскими партизанами.

Центром сбора беженских станиц Домаповым был объявлен город Толмеццо. Для обеспечения успешной эвакуации в Австрию штаб Походного Атамана установил контроль с по-

мощью трех казачьих сотен над горным тоннелем и мостом через р. Бут, ведущими к перевалу ГГлоукен-пасс (Пассо дгг Монте Гроссе Карнико), которые служили проходом в Австрию. После серин коротких стычек с партизанами тоннель и мост остались в руках казаков. При этом под угрозой оружия офицерская сотня войскового старшины Г. Р. Просвирина заставила епецотряд 410-го отдельного полка СС прекратить подготовку тоннеля к взрыву, в после которого эвакуация из Северной Италии в Австрию стала бы невозможной, а все чины и беженцы Казачьего Стана превратились бы в «военнопленных» партизан-гарибальдийцев .

Вечером 2 мая с самого дальнего участка аятипартизанского фронта в Толмеццо прибыли, проделав путь в 30 км, 5-й Сводный и б-н Донской пластунские полки. Тогда же в пункт сбора прибыла 1-я казачья пешая дивизия. В ночь со 2 на 3 мая Казачий Стан начал движение из Толмеццо на север к перевалу Плоукен-пасс и далее в Австрию. Доманов покинул Толмеццо с арьергардом 6 мая. Движение строевых казачьих частей к Толмеццо и эвакуация Стана сопровождались беспрерывными нападениями партизан и перестрелками. 1156 чинов 3-го запасного полка полковника В. А. Лобысевича не сумели вовремя пробиться из Жемоны к Толмеццо, сдали вечером 4 мая оружие партизанам и 9 мая попали в плен к англичанам. Со своими сослуживцами 185 чинов 3-го запасного полка (преимущественно офицеров) встретились только в Западной Сибири после насильственной репатриации 3 августа 1947 г. в СССР из лагеря «перемещенных лиц» в Римини.

Передвижение десятков тысяч людей – строевых чинов и беженцев Казачьего Стана – в Австрию проходило в крайне тяжелых условиях высокогорного климата (в среднем 2 тыс. метров над уровнем моря). С учетом постепенного прибытия беженцев и строевых частей в Толмеццо в конце апреля общие сроки казачьей эвакуации из Италии в Австрию определяются с 30 апреля по 11 мая. По состоянию на 10 мая, в Казачьем Стане генерал-майора Т. И. Доманова числились: 35954 человека, в том числе 16123 строевых и 2134 нестроевых чинов Отдельного казачьего корпуса. В беженских станицах среди казаков %тшт*. 330

числились 8900 мужчин, 4866 женщин, 2875 детей, а также 986 лиц, не считавшихся казаками. В обозе Стана находились 12879 лошадей, 872 коровы, 6 быков, 89 верблюдов, 4 легковых автомашины, 29 грузовиков, 2 автобуса, бронеавтомобиль, 12 мотоциклов. Из 14752 взрослых беженцев до 4,5 тыс. мужчин пребывали в возрасте 51 года и старше, до 1,4 тыс. мужчин являлись военными инвалидами, 4866 женщин были старше 48 лет. из 2875 детей 569 являлись младенцами. Из строевых чинов казачьего корпуса естественная убыль составила за период с 22 апреля по 10 мая 2188 человек, из них 1156– чины 3-го запасного полка, оставшиеся вЖемоне, 640 – оставшиеся по разным причинам в Северной Италии чины других частей, 392 – боевые и не боевые потери, пропавшие без вести, погибшие при бомбардировке 30 апреля. Вместе с казаками из Тол-меццо эвакуировались сотрудники ГУ КВ. П. Н. Краснова сопровождала супруга Лидия Федоровна.

Обстановка психологически оставалась очень тяжелой. Не только в среде беженцев, но и строевых казаков ощущалась ужасная усталость. Опасные горные серпантинные тропы постоянно приводили к жертвам, к потерям скота и имущества. Н. Н. Краснов-младший откровенно свидетельствовал, что уже в начале пути «казачьи отряды генерала Доманова утратили свой подтянутый вид строевых частей». Несмотря на сносное снабжение довольствием германскими комендатурами по всему пути эвакуации, отмечались случаи мародерства, насилия и прочих безобразий. Зачастую преступления совершали чины Кавказской кавалерийской дивизии, по выражению Краснова-младшего, – «распущенная орда, прекрасно вооруженная автоматами, говорившая на семнадцати кавказских наречиях». Кавказцы отступали вместе со Станом, но не считались подчиненными Дома но ву. В 4-м Терс ко-Ставрополье ком полку полковника И. А. Морозова (2-я бригада 1-й пластунской дивизии) 4 мая произошли волнения, связанные с тем, что многие ставропольцы требовали немедленного марша вперед и скорейшего присоединения к власовской армии. С трудом удалось успокоить и восстановить дисциплину командиру дивизии.

Вечером 7 мая в Толмеццо вступили части 36-й пехотной бригады бригадира Д. Мэссона, входившей в состав 78-й моторизованной дивизии генерал-майора Р. К. Арбутнота (ХШ корпус 8-й британской армии генерала Р Мак-Крири). Через сутки 36-я бригада выступила к высокогорному перевалу Плоукен-пасс с целью нагнать Казачий Стан Доманова и днвнзню Ула-гая. Доманов, как и другие командиры соединений и войсковых групп власовской армии, не имел ни малейшего желания оказывать сопротивление союзникам.

В 8 утра 8 мая Походный Атаман выслал навстречу моторазведке британской бригады группу парламентеров во главе с генерал-майором Л. В. Васильевым. Проскочив через Пло-укен-пасс из австрийского селения Кетчах, парламентеры Доманова встретились с авангардом британской бригады в населенном пункте Тимау. Здесь в очередной раз повторилась история власовцев Мальцева и Трухина, однако, с некоторой вариацией. Беседуя в Тимау с казачьими офицерами, бригадир Мэссон согласился принять капитуляцию Стана на общих условиях Женевской конвенции. Однако от себя лично он выразил уверенность, что Правительство Его Величества не будет принудительно репатриировать казаков в советскую оккупационную зону.

Сейчас трудно сказать, верил ли бригадир Джеффри Мэссон в собственные слова, но они послужили прелюдией к цепи циничных поступков целого ряда британских офицеров, названных позднее Зарубежным Атаманом Войска Кубанского генерал-майором В. Г. Науменко «великим предательством казаков со стороны цивилизованного Запада». В тот же день, 8 мая, подразделения 36-й бригады вступили в селения Маутен и Кетчах, где находились штаб Походного Атамана и сотрудники ГУКВ. Части Отдельного казачьего корпуса в Северной Италии и беженские станицы (Казачий Стан) в период с 30 апреля по 10 мая совершили переход из итальянской провинции Фриулия через Карнийские Альпы и начали спуск в долину австрийского Восточного Тироля к городу Лиени. 36-я британская пехотная бригада нагнала казаков на спуске и позволила им завершить его. Для расселения британское командование

предоставило девяти а дцатикилометро вое пространство по течению вдоль реки Драва от Лиенца к Обердраубургу – для строевых частей, а лагерь Пегец палевом берегу Дравы в 3 км от Лиенца – для беженских станиц.

Наиболее удаленные от района концентрации власовской армии Русский и XV казачий корпуса практически до последних дней войны принимали активное участие в боевых операциях. Политический лидер Словении и ее «губернатор на полу-автономных началах», генерал Л. Рудник, надеялся с помощью корпусов Ланнвица и Штейфона, Особого отдельного полка «Варяг» полковника М, А. Семёнова укрепить уставшую от боевых и моральных потрясений домобраискуто Отечественную армию. Затем при поддержке четников генерала Прежеля, воевод С. Евджевича и М. Джуича, а также батальонов Омладин-ского покрета «ЗБОР», находившихся под командованием бригадного генерала К. Мушицкого, преградить путь в Словению бригадам 3-й армии НОАЮ генерала К. Наджы. Окончательная ставка военно-политических кругов Великобритании и США на И. Б. Тито с последующим предательством генерала Д. Михайловича казалась Руднику невероятной. Фактически он хотел реализовать план спасения войск КОНР, только в масштабах отдельно взятой провинции,