Армия генерала Власова 1944-1945

Текст добавлен: 8 октября 2016, 22:04

Текст книги "Армия генерала Власова 1944-1945"

Автор книги: Кирилл Александров

Жанр:

Военная история

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)

Вероятно, можно попытаться оценить участие граждан СССР в боевых действиях в 1939-194$ гг. на стороне противника с морально-этической точки зрения, но такой эмоциональный подход, на наш взгляд, заведет дискуссию з тупик Кто жет безошибочно установить обязательные критерии и норм_Ьгповедения для советского человека, прожившего 2$ лет при одном из самых бесчеловечных режимов? Тем более, если «Бога и душу советская власть отменила»? Как можно требовать «правильного» поведения от сотен тысяч раскулаченных, расказаченных, депортированных, сосланных или тех. кто, надев личину «внутренней эмиграции», в душе годами вынашивал ненависть к «рабоче-крестьянской» власти?

С морально-нравственной точки зрения совершенно не-обоснованы обвинения власовцев в «войне против собственного народа» или в стремлении «развязать гражданскую войну». Во-первых, власовцы были сами частью разделившегося в себе народа. Во-вторых, 17 сентября 1939 г. СССР вступил во Вторую мировую войну, пребывая 22 года с момента Октябрьского переворота в состоянии перманентной Гражданской войны, и Влаеовское движение представляется нам лишь ее очеред-

ным и естественным этапом. Независимо от того, как сегодня относиться к участникам Власовского движения, сделавшим свой выбор сознательно, трудно оспорить очевидный исторический факт – массовое военно-политическое сотрудничество граждан СССР с противником в годы Второй мировой войны стало, в первую очередь, объективным и неизбежным следствием аницивилизационной и антихристианской сталинской социально-экономической системы.

Отдельным вопросом, выходящим за рамки юридических и нравственных оценок Власовского движения, является вопрос о воинских преступлениях. Например, вначале 1980-хгг. бывший советский историк А. М. Некрич не оспаривал того очевидного факта, что среди власовцев могли быть военные преступники – лица, участвовавшие в массовых расстрелах, насилиях и грабежах гражданского населения до службы в ВС КОНР. Но мы не можем не согласиться с его последующим выводом: распространение подобных характеристик на всех солдат и офицеров власовской армии было бы ошибочным. Пополнения, поступавшие в ВС КОНР из Восточных войск Вермахта, не проверялись, и с ними во власовскую армию действительно мог попасть уголовно-преступный элемент. особенно среди рядового состава. Вероятно, это справедливо в первую очередь в отношении части каминцев и военнослужащих XV кавалерийского корпуса. Вместе с тем, мы заметим, что солдаты и офицеры, совершавшие воинские преступления, находились в рядах любой армии, участвовавшей во Второй мировой войне. Исследование столь болезненного вопроса должно в равной степени касаться всех воюющих сторон, а не только противников государств-участников антигитлеровской коалиции, как это преимущественно делается до сих пор.

Разумеется, воинскому преступлению нет оправдания независимо от того, в какой армии служил преступник. Однако, например, основываясь на многочисленных частных случаях- предосудительного поведения советских военнослужащих в странах Восточной Европы и в Германии в 1944-1945 гг., было бы нелепым распространять криминальные храктеристики на всю Красную армию. В равной степени, с нашей точки зре-

иия, такая же аналогия может быть применена и к ВС КОНР. Даже имевшие отношение к подобным преступлениям власовцы после капитуляции Германии являлись военнопленными союзных армий. Они должны были отвечать за совершенные деяния перед трибуналами и судебными инстанциями традиционной состязательной юстиции, а не перед советскими внесудебными репрессивными органами. Но союзники пренебрегли международным правом и предали собственные декларируемые судебно-политические принципы ради достижения сиюминутных и сомнительных выгод. Это трагическое обстоятельство лишило надежд на спасение и на традиционный состязательный уголовный процесс не только граждан СССР, но и почти всех вольных или невольных союзников капитулировавшей Германии, включая бойцов антикоммунистических вооруженных формирований из представителей народов Королевской Югославии.

Судьба граждан Советского Союза, оказавшихся после окончания Второй мировой войны в Европе в оккупационных зонах Великобритании, США и Франции, была предопределена печально знаменитыми Ялтинскими соглашениями 1945 г. История и механизм насильственных репатриаций 1945-1947 гг. в достаточной степени изучены в трудах британских исследователей Н. Бетелла и Н. Д. Толстого-Милославского, подкреплены свидетельствами и материалами Б. К. Ганусов-ского, А. И. Делианич, В. Г. Науменко, Б. М. Кузнецова и других очевидцев. Ввиду общей известности трагических событий 1945-1947 гг., связанных с насильственной репатриацией граждан СССР с зональной территории ответственности союзников в советскую оккупационную зону, мы остановимся лишь на их важнейших особенностях.

Печальная участь восточных добровольцев первоначально решалась не за столом официальных союзных переговоров, а в ходе личных контактов на высоком советско-британском уровне. Еще в октябре 1944 г. народный комиссар иностранных дел Союза ССР В. М. Молотов официально потребовал у правительства Его Величеств короля Георга VI безоговорочного возвращения в СССР всех советских граждан, независимо от их желания. В ответ британский министр иностранных щв&ж 425 ткшт

Отдельным вопросом, выходящим за рамки юридических и нравственных оценок Власовского движения, является вопрос о воинских преступлениях. Например, вначале 1980-х гг. бывший советский историк А. М. Некрич не оспаривал того очевидного факта, что среди власовцев могли быть военные преступники – лица, участвовавшие в массовых расстрелах, насилиях и грабежах гражданского населения до службы в ВС КОНР. Но мы не можем не согласиться с его последующим выводом: распространение подобных характеристик на всех солдат и офицеров власовской армии было бы ошибочным. Пополнения, поступавшие в ВС КОНР из Восточных войск Вермахта, не проверялись, и с ними во власовскую армию действительно мог попасть уголовно-преступный элемент, особенно среди рядового состава. Вероятно, это справедливо в первую очередь в отношении части каминцев и военнослужащих XV кавалерийского корпуса. Вместе с тем, мы заметим, что солдаты и офицеры, совершавшие воинские преступления, находились в рядах любой армии, участвовавшей во Второй мировой войне. Исследование столь болезненного вопроса должно в равной степени касаться всех воюющих сторон, а не только противников государств-участников антигитлеровской коалиции, как это преимущественно делается до сих пор.

Разумеется, воинскому преступлению нет оправдания независимо от того, в какой армии служил преступник. Однако, например, основываясь на многочисленных частных случа- ях⁵ предосудительного поведения советских военнослужащих в странах Восточной Европы и в Германии в 1944-1945 гг., было бы нелепым распространять криминальные храктеристики на всю Красную армию. В равной степени, с нашей точки зре-

ння, такая же аналогия может быть применена и к ВС КОНР. Даже имевшие отношение к подобным преступлениям власовцы после капитуляции Германии являлись военнопленными союзных армий. Они должны были отвечать за совершенные деяния перед трибуналами и судебными инстанциями традиционной состязательной юстиции, а не перед советскими внесудебными репрессивными органами. Но союзники пренебрегли международным правом и предали собственные декларируемые судебно-политические принципы ради достижения сиюминутных и сомнительных выгод. Это трагическое обстоятельство лишило надежд на спасение и на традиционный состязательный уголовный процесс не только граждан СССР, но и почти всех вольных или невольных союзников капитулировавшей Германии, включая бойцов антикоммунистических вооруженных формирований из представителей народов Королевской Югославии.

Судьба граждан Советского Союза, оказавшихся после окончания Второй мировой войны в Европе в оккупационных зонах Великобритании, США и Франции, была предопределена печально знаменитыми Ялтинскими соглашениями 1945 г. История и механизм насильственных репатриаций 1945– 1947 гг. в достаточной степени изучены в трудах британских исследователей Н. Бетелла и Н. Д. Толстого-Милославского, подкреплены свидетельствами и материалами Б, К. Ганусов-ского, А. И. Делианич, В. Г. Науменко, Б, М. Кузнецова н других очевидцев. Ввиду общей известности трагических событий 1945-1947 гг., связанных с насильственной репатриацией граждан СССР с зональной территории ответственности союзников в советскую оккупационную зону, мы остановимся лишь на их важнейших особенностях.

дел А. Иден (впоследствии лорд Эйвон) дал соответствующие гарантии, фактически дезавуировав Женевскую конвенцию 1929 г. в части признания статуса неприкосновенности по отношению к пленным военнослужащим противника. Однако при объяснении с американскими партнерами советские дипломаты не нашли столь безоговорочного понимания. В январе 1945 г. начальник военной полиции Верховного командования союзных экспедиционных сил генерал-майор армии США А. Гульон заметил, что выдача военнопленных в немецком обмундировании противоречит Женевской конвенции. И. о. Государственного секретаря США Д. Грю в докладной записке от 1 февраля 1945 г. наивно пытался отстаивать необходимость соблюдения «принципа формы» по отношению ко всем без исключения военнопленным противника.

По-видимому, скрытое неприятие дипломатических инициатив советской стороны в соответствующих кругах МИД США и подтолкнуло И. В. Сталина к решению добиться безусловного урегулирования столь болезненного вопроса в ходе Ялтинской конференции 4-11 февраля. Итоги встречи на высшем уровне И. В. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля оставляют впечатление крупной сталинской политической победы. Под влиянием обещания Сталина нарушить в одностороннем порядке советско-японский пакт о ненападении 1941 г. и принять участие в боевых действиях против Японии, Рузвельт был готов к уступкам на всех направлениях. И если англо-американские союзники, в конце концов, ради сохранения «наилучших» взаимоотношений с СССР предали легитимные правительства Польши и Королевской Югославии, разве могла представлять для них интерес послевоенная судьба почти 6 млн. советских граждан, оказавшихся в охваченной войной Европе?

В одной из застольных речей премьер-министр Великобритании сэр У. Черчилль назвал жизнь И. В. Сталина «драгоценнейшим сокровищем для наших надежд и наших сердец», выразив надежду, что она «сохранится для народа Советского Союза». На что после таких убедительных слов могли надеяться противники Сталина в Европе? И разве не менее власовской была уязвима с моральной и юридической стороны позиция 426

выдающегося британского политика? Ведь Черчилль произнес тост за человека, всего за неполных 6 лет до Крымской конференции предлагавшего И. Риббентропу «выпить за здоровье любимого вождя германской нации».

В своих мемуарах премьер-министр Великобритании – горячий поклонник сталинских военно-политического талантов – с особой трогательностью описывает, как советская сторона доставила в Ялту для аквариума в британской миссии золотых рыбок или лимонные корочки для коктейля, но ни словом не упоминает обстоятельств обсуждения вопроса о судьбе граждан СССР на территории ответственности союзных армий. Даже спустя более 10 лет после Крымской конференции лимонные корочки для коктейля казались Черчиллю более значимым мемуарным сюжетом. И все же вопрос о судьбе «перемешенных лиц» Сталин, Черчилль и Иден предварительно обсуждали 10 февраля. Любопытно, что Черчилль первый заявит о готовности правительства Его Величества вернуть всех советских граждан. 11 февраля в Юсуповском дворце Ялты состоялось подписание межсоюзнических соглашении, которые считаются многими историками и специалистами «правовой основой» позорных насильственных репатриаций 1945-1947 гг. Советско-британское соглашение подписали В. М. Молотов и А. Плен, советско-американское – генерал-лейтенант А. А. Грызлов и генерал-майор Д, Р Дин. 24 июня 1945 г. было подписано аналогичное советско-французское соглашение, советскую сторону представлял А. Я. Вышинский, сторону Французской республики – П. Шарпантье.

Советскими гражданами считались лица, имевшие гражданство СССР по состоянию на 1 сентября 1939 г. Столь значимый юридический нюанс формально защищал от репатриации не только лиц. имевших латышское, литовское, польское, румынское, эстонское гражданство, но и русских эмигрантов, Д также тех, кто догадался бы объявить себя бывшими подданными Российской империи или государств, оккупированных СССР в 1939-1940 гг. Суть соглашений по отношению клипам, имевшим гражданство СССР по состоянию на 1 сентября 1939 п, сводилась к следующему:

1. Все граждане СССР отделяются в союзнических лагерях от военнослужащих германских Вооруженных Сил;

2. Самоуправление и организация быта для советских граждан устанавтвались на основе советского законодательства при тесном участии представителей репатриационных комиссий СССР;

3. Англо-американские уполномоченные будут способствовать номере возможностей и с учетом имеющихся в их распоряжении транспортных средств, скорейшей отправке граждан в Советский Союз [выделено нами. -Прим. К.А.].

Крайне важным нам представляется тот факт, что в соглашениях отсутствовало однозначно толкуемое понятие насильственной экстрадиции, а следовательно, указанное обстоятельство оставляло союзникам поле для дипломатического маневра по отношению к гражданам СССР, категорически не желавшим возвращаться на родину. Трагедию «перемещенных лиц» 1945-1947 гг. можно было сильно смягчить в результате расплывчатого характера фигурировавших в документах формулировок. Однако характер последовавших событий заставляет нас сделать вывод о преобладании других мотивов, в первую очередь, в действиях ответственных военно-политических кругов Великобритании.

К концу мая 1945 г. солдаты и офицеры ВС КОНР концентрировались в следующих лагерях для военнопленных и интернированных:

I. Зона ответственности британского командования:

а) район Клагенфурта (юг Австрии)

1. Территориальный межнациональный палаточный лагерь на Виктрингском поле:

чины Русского Корпуса; обоз и нестроевая часть Особого полка «Варяг» – не менее 4,3 тыс, человек.

2. Региональные стоянки близ населенных пунктов Альтхо-фен – Фельдкирхен – Клайн Санкг-Пауль:

чины XV казачьего кавалерийского корпуса – 25 тыс. человек,

б) лагерь Бишофсхофен (южнее Зальцбурга)

Часть чинов Зальцбургской войсковой группы генерал-майора А. В. Туркула– не менее 1 тыс. человек.

в) полоса территориальных лагерных стоянок на 19 км вдоль р. Дравы от Лиенца на восток к ОберОраубургу (юго-запад Австрии)

Строевая часть Отдельного казачьего корпуса генерал-майора Т. И. Доманова – 21904 человека.

г) лагерь чинов Особого полка «Варяг» на севере Италии – I тыс. человек.

Итого: ок. 53 тыс. солдат и офицеров.

II. Зона ответственности американского командования:

а) лагерь РО№ № 115 Ганакгр под Ландау (юго-восток Германии)

Общевойсковая группа генерал-майора М. А. Меандрова

(на основе бывшей Южной группы ВС КОНР) – 5730 человек.

б) лагерь военнопленных под Регенсбургом (юго-восточнее Нюрнберга)

Группа солдат и офицеров наземных подразделений

ВВС КОНР – около 1,6 тыс. человек.

в) лагерь военнопленных под Майнцем (юго-западнее Франкфурта-на-Майне )

Группа солдат и офицеров наземных подразделений

ВВС КОНР – 3 тыс. человек.

Итого: не менее 10,3 тыс. солдат и офицеров.

Ш. Зона ответственности французского командования:

лагерь военнопленных у Ривена (Франция)

Группа офицеров летных частей и подразделений ВВС КОНР – 200 человек.

ИТОГО: иа территории ответственности западных союзников – 63,5 тыс. чинов ВС КОНР (51% от общей численности ВС КОНР на третью декаду апреля 1945 г. и 59% от численности вооруженных кадров).

Бытовое положение военнопленных власовцев разнилось. Условия содержания в британской оккупационной зоне в целом были лучшими. Здесь пленные располагались в шатровых палатках, теплый южный климат превращал стоянку в приятный бивак. О суточных продовольственных пайках мы можем судить по нормам выдачи в Казачьем Стане по состоянию на 22-23 мая 1945 г. На одного человека полагались: 400 гр. галет, 180 гр. консервированного мяса, 110 гр. сахара, 70 гр. масла, крупы – рис, макароны, бобы и т. д. Бивачный гип лаге-

ря позволяя проводить торгово-обменные операции с местным населением и при желании без особого труда добывать дополнительное питание. Правда, нестроевая часть чинов полка «Варяг» в лагере на Виктрингском поле первоначально испытывала недостаток продовольствия и подкармливалась югославскими домобранцами, четниками и зборовцами. Но это объяснялось исключительно нераспорядительностью старшего по чину капитана, в конце концов, питание наладилось. Чины Русского Корпуса, полностью доверяя своему командиру полковнику А. И. Рогожину, вспомнили более тяжелый опыт Галлиполи и Лемноса 1920-1921 гг и быстро наладили внутреннюю жизнь лагеря, вплоть до постановки спектаклей и концертов.

В части XV казачьего кавалерийского корпуса охотно наведывались офицеры Королевских Вооруженных Сил Великобритании. Они пользовались для верховых прогулок великолепным конским составом, принимали участие в скромных застольях. Некоторые из британских офицеров в 1918-1920 гг. служили в союзнических миссиях при штабах ВСЮР и других Белых армий. Они недвусмысленно намекали на возможность возобновления боевых действий против СССР. По мнению одного из офицеров корпуса ротмистра Б. К. Ганусовского столь содержательные намеки чрезвычайно способствовали сохранению воинской дисциплины и организации воинских частей.

Власовцы в американской оккупационной зоне и во Франции содержались не на биваках, а в уже обнесенных колючей проволокой специальных лагерях. Подчиненные генерала Ме-андрова возвели такой лагерь сами для себя, и первые ночи провели на голой земле, палатки начали поступать лишь через несколько дней. Американский паек был мизерным. Власовцы в Ганакере страдали от нехватки воды, но особенно сказывался табачный голод. Жизнь впроголодь вызывала ночные набеги на окрестные крестьянские картофельные поля. Группы власовцев по 10-15 человек пролезали под нижним рядом колючей проволоки и возвращались в лагерь с мешками, нагруженными молодым картофелем. Правда, если американский патруль ловил такого «промысловика», то заставлял бегать с тяжелым мешком рысью по лагерю, затем мешок отбирался, а содержи-

мое сдавалось в общий котел. Особой популярностью в лагере пользовались «параши» – разнообразные слухи и сплетни устного «солдатского радио». Большинство «параш» связывались с нормированием продовольственных пайков, а позднее и с перспективами насильственных репатриаций.

И в британской, и в американской оккупационных зонах в русских лагерях военнопленных по воскресеньям в походных церквях совершалась Божественная литургия. Многие власовцы искали духовной поддержки. По сохранившимся воспоминаниям, на каждой литургии отмечалось большое количество исповедовавшихся и причащавшихся. Особой популярностью пользовались проповеди священника Александра Киселёва, часто навещавшего из Мюнхена лагерь вГанакере. Один из власовцев спустя много лет вспоминал: «Отец Александр [...] всегда умел из прочитанного Евангелия вывести то, что нас касалось в данную минуту, подбадривая и закладывая в нас верх в Бога и надежду на лучшее будущее. Я всегда уходил из церкви с облегченным чувством – на душе становилось тихо, тепло и спокойно, что для состояния пленного необыкновенно важно. Его проповеди вселяли надежду (не оптимизм и не убеждение, что все будет хорошо) и сознание уверенности в полном осмыслении происходящего, независимо от конечного результата. [...] Многие только сейчас впервые приобщились к вере, хотя некоторые и знали, что они уже были в младенчестве тайно крещены бабушкой, ияней или матерью». В Ганакере военнопленные часто крестились.

Политические надежды и чаяния власовцев в союзническом плену первое время оставались прежними. Практически никто из них не сомневался в возобновлении вооруженной борьбы с советской властью, только уже на стороне Вооруженных Сил Великобритании и США. Однако попытки активизации политической деятельности наблюдались лишь в местах дислокации военнопленных чинов Русского Корпуса и общевойсковой группы генерала Меандрова,

Полковник Рогожин пытался установить связь с генералами Власовым и Красновым. Из Виктрингского лагеря он посылал разведчиков, одному из которых – унтер-офицеру

Н. Б. Дроздовскому – к 21 мая удалось обнаружить местонахождение частей казачьих корпусов, но, естественно, никаких известий о Власове и о власовцах в Германии он не привез. Рогожин решил поддерживать связь с П. Н. Красновым,

С. Н. Красновым и Т. И. Домановым путем переписки и искать возможность организации личной встречи. Массу приключений и переживаний испытала А. И. Делианич, колесившая вместе с небольшой авторазведкомандой в период с 23 мая до начала июня по всей Южной Австрии в поисках батальонов полка «Варяг», казаков и других соратников. Неоднократно она и члены ее группы оказывались буквально на грани перспективы заключения в репатриационный лагерь для граждан СССР, но каждый раз чудом избегали опасности. Несколько власовцев из группы Делианич получили свободу маневра в Южной Австрии и оказались невольными свидетелями потрясающих сцен насильственных депортаций, проводимых военнослужащими 8-й британской армии генерала Р. Мак-Крири.

В лагере РОЛМ—115 Ганакер генерал Меандров пытался придать внутренней жизни власовцев вид военно-политической организации. Вероятно, к тому побуждали свидетельства о Галлиполийско-Лемносской эпопее 1920-1921 гг. Тогда благодаря стойкости и дисциплине, в первую очередь, чинов I армейского корпуса генерала от инфантерии А. П. Кутепова сохранились кадры Русской армии. Как никто другой из старших офицеров власовской армии, Меандров желал сохранения ее организационного ядра и верил в неизбежность возобновления вооруженной борьбы при более благоприятных обстоятельствах. По прибытии в Ганакер из Фридберга Меандров установил внутренний дисциплинарный порядок: обязательные гимнастику, утренние и вечерние поверки, строевые занятия. Власовские офицеры, не занимавшие штатных должностей, были сведены в офицерский батальон под командованием полковника И. Д. Денисова. Регулярно проводились офицерские собрания и совещания старших офицеров.

В конце мая – начале июня 1945 г. специальным приказом за подписями Меандрова и Денисова состоялось производство в очередной чип группы власовских офицеров «за заслуги

при марше от Хойберга до Фридберга», Это было последнее офицерское производство во власовской армии. Ганакер принял вид разоруженного военного лагеря, организационным центром которого остался штаб ВС КОНР. Уже упоминавшийся нами Г. Мишутенко, записал в дневнике 13 июня 1945 г.: «Американцы выразили генералу [Меандрову. – Прим– К, А.] удивление, что он держит в таком хорошем порядке огромную массу людей». Штабу Меандров придал новую сокращенную структуру, упразднив отделы, утратившие свое значение в условиях американского плена.

Структурная организация штаба общевойсковой группы генерал-майора М. А. Меандрова в лагере РОУ №115 (Ганакер) в период с 28 мая по 18 августа 1945 г.

1. Начальник штаба – полковник А. Г. Нерянин (обшая организация службы штаба).

2. Начальник оперативного отдела – подполковник В. Э. Михельсон (поддержание в лагере воинской организации подразделений, учет кадров).

3. Начальник отдела пропаганды и агитации - майор Ю. А. Му-зыченко (организация власовской пропаганды и парирование выступлений представителей советских репатриациоиных комиссий).

4. Начальник отдела контрразведки - подполковник И. М. Грачев

Заместитель начальника контрразведки – майор А. Ф. Чикалоа

(выявление и изоляция лиц, замеченных в просоветской агитации н сторонников репатриации в СССР).

5. Заместитель командующего группой по хозяйственным делам – генерал-майор А. Н. Севастьянов (решение хозяйственных и бытовых вопросов, учет довольствия).

6. Советник командующего группой – генерал-майор В. Г Ассберг.

Поскольку лагерь находился близ Мюнхена, а визитеры в лагерь допускались, то Меандров довольно быстро установил контакты с русскими эмигрантами в американской оккупационной зоне. Ему особенно хотелось восстановить связь с руководством НТС. Еще до перевода власовцев в Ганакер он отправил на поиски двух членов НТС из числа подпоручиков последнего производства: Я. А. Труш-нович уехал под Мюнхен, а Ю. Н. Широбоков – в Кассель.

Разрозненные члены НТС и их семьи в первое послевоенное лето 1945 г. главным образом собирались в лагере барачного типа Менхегоф под Касселем, бытовая жизнь которого наладилась благодаря неутомимой энергии инженеров И. И. Виноградова и К. В. Болдырева. В мае 1945 г. НТС обзавелся собственным крытым фургоном, борта машины были расписаны по-немецки устрашающим словом «тиф» и союзные патрули немедленно пропускали «заразную» машину без проверки документов. Пользуясь столь примитивной хитростью, члены НТС курсировали по западным оккупационным зонам в Германии, подбирали отдельных граждан СССР, которым угрожала репатриация, и доставляли их в Менхегоф. На том же фургоне из Фюссена приехал в Менхегоф оправившийся после ранения председатель НТС В. М. Байдалаков.

Из бывшего лагеря строительной фирмы «Эрбауэр» в Нор-дхаузене (Тюрингия) в Менхегоф прибыли Г. С. Околович, М. Л. Ольгский, Е. Р. Островский (Романов) и другие активисты Союза. Здесь же летом 1945 г. оказались два известных офицера власовской армии – один из авторов Пражского манифеста 1944 г. капитан А. Н. Зайцев (Артёмов), приехавший в Менхегоф из Фюссена и начальник УБ КОНР подполковник Н. В. Тензеров (Ветлугин), спасшийся в Пражском районе благодаря коменданту Лнарже капитану армии США Р. Е. Донахью. Подпоручик Труш-нович отыскал Байдалакова еще в Фюссене. Председатель НТС приказал ему немедленно возвратиться в Ганакер и передать Ме-андрову письмо с единственной рекомендацией: «Немедленно разбегаться, американцы всех выдадут Советам». В силу чрезвычайных обстоятельств Трушнович до Меандрова добраться не смог. Но далее если бы письмо Байдалакова и нашло своего корреспондента, оно бы не смогло предотвратить ни личной трагедии генерала Меандрова, ни трагедии его подчиненных.

Параллельно с восстановлением воинской организации своей группы, Меандров пытался воссоздать и Комитет освобождения народов России, как легитимный управительный орган, способный стать межпартийным русским антисталинским политическим центром в западной оккупационной зоне. Поскольку никаких сведений о судьбе членов Президиума КОНР

к Меандрову не поступило, он взял на себя ответственность за пополнение и инициирование деятельности КОНР

Из действительных членов КОНР в лагере Ганакер находились лишь три офицера: генерал Меандров, майор Ю. А. Музы ченко и подпоручик В. М. Гречко. По их инициативе в члены КОНР были кооптированы еще 10 власовских офицеров: полковники Н. А. Богданов, В. Г. Киселёв, В. Д. Корбуков. А, Г. Не-рянин, В. Н. Новиков, подполковники М_ И. Голов!шкин, Н. И. Коровин, В. Э. Михельсон, Хаспабов и майор В. И. Цо-нев. В своих воспоминаниях полковник В. В. Поздняков упоминал о кооптации в члены КОНР также полковника И. Д. Денисова, подполковника И. М. Грачёва, майора А. Ф. Чикалова. а также непонятно откуда появившегося вГанакере «полковника Богуна», чья роль в захвате партизанами генерал-майора Ф. И. Трухина остается до сих пор неясной. Со слов Позднякова кандидатами в члены КОНР якобы стали еще несколько человек, в том числе – бывший капитан СА С. Б, Фрёлих и капитан В. Черемисинов. Однако никакими материалами указанное сообщение Позднякова не подтверждается. Нам представляется, что Поздняков просто перепутал старших офицеров штаба и новых членов КОНР, так как некоторые из них действительно являлись и теми, и другими.

В западных оккупационных зонах летом 1945 г. находились многие старые члены КОНР – профессор Ф. П. Богатырчук, капитан А. Н. Зайцев, журналист А. С. Казанцев. Д. А. Левицкий. Б. П. Прянишников, А. С. Цагол, А. В. Щеглов и др.. но никто из них не пытался реабилитировать деятельность Комитета, фактически переставшего быть политическим органом еще до капитуляции Германии. Правда, задним числом Б. П, Прянишников упрекнул в бездеятельности по возрождению КОНР почему-то В. М. Байдалакова, но вряд ли он сам верил летом 1945 г. в перспективу воссоздания КОНР. Инициатива Меан-дрова имела чисто пропагандистский смысл и не повлекла за собой никаких организационно-политических последствий. Не исключено, что новым учреждением КОНР Меандров хотел воспользоваться в демонстрационных целях, надеясь лишний раз подчеркнуть перед американцами цели ц значимость вла-■ж;:,-:-: 435 жж

еовской армии. Однако машина насильственных репатриаций >же была запущена и с каждым послевоенным днем все больше набирала обороты.

В Отдельном казачьем корпусе во второй половине мая 1945 г. отношения между П. Н. Красновым и Т. И. Домановым внешне выглядели абсолютно спокойными, и даже, по свидетельству одного из офицеров, «исключительно дружескими», хотя Краснов, конечно, не простил Домаяову интригу с пе-реподчинением корпуса генерал-лейтенанту А. А. Власову. Но о судьбе Власова Доманов ничего не знал, хотя, возможно, догадывался, и игнорировать присутствие Краснова не мог. Общение между Походным Атаманом и начальником Главного управления казачьих войск (ГУКВ) протекало в корректной форме, так как оба казачьих лидера были вынуждены считаться с положением и авторитетом друг друга. Британский плен не шел ни в какое сравнение с американским, а Пасхальные недели и хорошее питание поддерживали уверенность казаков в благоприятном будущем.

Назад к карточке книги "Армия генерала Власова 1944-1945"