Текст книги "Брачные игры"
Автор книги: Кейт Сандерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)
Глава седьмая
Рошан ворвался на кухню, снимая на ходу свое серое «в елочку» – на манер Пола Смита – пальто, чтобы сообщить важную новость: прошла всего неделя после выбора подходящих кандидатур, а он уже нашел место, где им начинать свой дебют. Пианист Раду Лупу давал концерт в Шерингем-хаус в пользу общества ревматоидного артрита. Шерингем-хаус – лондонская резиденция графов Шерингемских. Билеты были распроданы друзьям и родственникам членов комитета. Но Рошану удалось выбить для себя аккредитационную карточку.
– К счастью, я знаю еще с колледжа человека, который занимается вопросами по связям с общественностью, – сияя проговорил он. И, обращаясь к Максу, добавил: – Это Эрмьон Портер, очень полезная особа.
Макс кивнул.
– Да, она богатая и толстая.
– Так вот, она поверила мне, когда я назвал себя музыкальным критиком. За день до концерта я пригласил ее на обед. Взываю к небесам, чтобы она не проверила, кто я.
Рошан выскочил из комнаты, чтобы бережно повесить на плечики свое бесценное пальто. Затем он снова влетел в комнату и воскликнул:
– Боже, неужели! Не могу поверить своим глазам. Нэнси стряпает?
Макс и Руфа сидели за столом. Руфа чувствовала себя не в своей тарелке, то и дело хватаясь за чашку с мятным чаем. Макс ухмылялся, очарованный движением бедер Нэнси, которая чистила у плиты лук. Она тешила себя иллюзией, что сможет приготовить болонское спагетти. Накануне она с Максом совершила поездку в Сенсбери специально для того, чтобы купить все необходимое. В центре стола стояли пузатые бутылки «Бароло». Со всем остальным – дешевым мясом, маринованными помидорами, сушеными травами – она обращалась с такой беззаботной жестокостью, что Руфу всю передергивало.
– Не могу делать из Ру мученицу, – шутила Нэнси. – Она постоянно вкалывает на кухне, и это нечестно.
– Я не мученица, – протестовала Руфа. – По правде говоря, я люблю готовить. У меня это получается лучше, чем у тебя.
– Ты знатная повариха, дорогая, но не терпишь конкуренции. Надеюсь, мой соус удивит тебя.
Губы Руфы передернулись:
– Спасибо, он уже поразил меня.
– Успокойся, Ру. Хоть раз в жизни дай мне проявить себя.
Рошан взглянул на месиво, кипящее на плите, и состроил рожицу Руфе за спиной Нэнси. Руфа виновато фыркнула.
– Какая приятная новость относительно концерта, – быстро проговорила она. – Это как раз то, что нам нужно.
– Ты сможешь оценить свой будущий дом, – сказала Нэнси, вытряхивая сухую приправу из пакета, – и решить, где расположишь новую оранжерею.
– Раду Лупу – потрясающий исполнитель, – сказала Руфа. – Настоящий Мужчина водил меня в Челтнем послушать его.
– Да, но в чем мы пойдем и как ты нас проведешь? – спросила Нэнси.
Рошан осторожно откупорил одну из бутылок с вином и вынул из буфета четыре бокала.
– Мужчины – в смокингах, так что одевайтесь в самые что ни на естьвечерние платья.
Проблема вечерних платьев волновала Руфу. С одной стороны, она хотела иметь вечернее платье так же страстно, как Золушка. С другой – эта вечная проблема денег. Руфа всю ночь не сомкнула глаз, наблюдая за оранжевыми ромбовидными полосками на потолке от уличных ламп, переживая по поводу денег, денег и денег. Это походило на жизнь в оковах.
– А нельзя ли взять напрокат? – задумчиво спросила Руфа.
– Нет, – отрезал Рошан. – Я не повезу вас в Шерингем-хаус с чьими-то пятнами от супа на одежде. Даже если прокатный пункт более или менее приличный, дамские платья в нем никудышные. Рискуете простоять без внимания – вам следует выглядеть божественно. – Он взял из рук Руфы чашку с мятным чаем и заменил его бокалом вина.
Она улыбнулась.
– Ты прав. Придется выкладывать все, что имеем. Постараюсь отнестись к этому как к инвестированию.
– Я надеюсь на проход «зайцем», – сказала Нэнси. – Я всегда любила прорываться без билета.
– Надеюсь, это не будет очень сложно, – сказала Руфа. – Зачем беспокоиться о дорогом платье, если можно пролезть сквозь окно туалета.
– Мы не можем позволить себе испортить прическу или ободрать бедра, – заметила Нэнси.
Рошан наполнил вином свой бокал и опустился на стул.
– Не беспокойтесь. Я буду внутри и постараюсь обеспечить ваш проход – через служебный вход или заднюю дверь.
– Это выглядит так же здорово, как ограбление банка, – проговорил, посмеиваясь, Макс. – Попытаемся вначале выяснить, где находятся подсобные помещения. Снаружи можно определить расположение дверей и окон. – Он энергично подался вперед. – Я сделаю вот что: позвоню с работы, скажу, что хочу перепроверить качество поставляемых продуктов. Найду благовидный предлог и разузнаю все, что нужно.
– Это было бы замечательно, – сказала Руфа. – Ты так добр…
– Девочки, я участвую в Брачной игре из спортивного интереса!
Руфа подумала, что он просто охотится за Нэнси. Если сестрица даст слабину, придется ей действовать в одиночку. Она не была уверена в том, что Настоящий Мужчина одобрил бы ее позицию, – а вдруг Нэнси по-настоящему влюбится в Макса и будет счастлива с ним? Но пока этого не произошло, ее любовную энергию можно направить на что-нибудь полезное.
Руфа улыбнулась Максу:
– Думаю, мы можем пообещать тебе неплохое развлечение. – Она улыбнулась, оглядывая всех. – Знаете, я и в самом деле думаю, что это сработает.
Макс поднял свой бокал.
– Ватсон, Игра начинается.
Хотя Руфа все еще улыбалась, она была немного встревожена. Действительно, Ватсон. Она – одна из тех, кто выступает в роли охотника, и ему следует помнить об этом.
* * *
Рошан сообщил, что в следующую субботу он будет сопровождать девушек в Харвей-Николс. В четверг вечером Руфа позвонила в Мелизмейт.
На звонок ответил Линнет:
– Слушаю! Слушаю!
Руфа уселась поудобней и, полузакрыв глаза, представила себе Линнет на кухне в Мелизмейте. Сестры очень скучали по племяннице. Почти ежедневно Нэнси просила Руфу выделить часть столь драгоценных денег на угощения и отослать девочке. И чаще всего Руфа соглашалась.
– Привет, дорогуша. Это Ру.
– Привет, Ру. Что ты делаешь?
– Пью чай. Нэнси вышла, а Уэнди смотрит «Больницу для животных».
Линнет непременно должна знать где кто.
– А где эти дяди? – спросила она.
К сожалению, это, видимо, гены. Руфа давно заметила особый интерес племянницы к противоположному полу.
– Макс и Рошан ушли вместе с Нэнси. Я не захотела пойти с ними. А как ты поживаешь? Чем занимаешься?
– Да вот, стою здесь в новых розовых тапочках, которые подарил мне папа.
Руфа улыбнулась. В ее воображении рисовалась восхитительная картина. Ей так хотелось обнять это воздушное, извивающееся, полное чувства собственного достоинства маленькое существо!
– У тебя новые тапочки? Как здорово… Бедняжка Нэнси позавидует.
Это было частью игры, в которую Нэнси часто играла с Линнет. Она притворялась, что хочет украсть обновки Линнет, и плакала от досады, когда они оказывались ей малы.
Линнет захихикала, после чего возникла долгая пауза.
Руфа подсказала:
– А как поживают мама и папа? – Она всегда старалась быть в курсе любовных похождений Рэна. – Они здоровы?
– Здоровы, – ответила Линнет с запинкой, вероятно, она стала думать, как они поживают. – Папа часто навещает нас. Наверное, потому, что не может найти новой девушки.
«Хорошо, – подумала Руфа, – это значит, Лидди удерживает его».
– А как Троцкий?
Троцкий – это морская свинка, которую Рэн подарил Линнет на Рождество.
Девочка восторженно засмеялись.
– Бабушка разрешила ему побегать по столу, и он… он…
Ее охватило бурное веселье. Руфа тоже засмеялась: хохот Линнет был таким красивым.
– И он… он накакал в масло!
– О ужас! Бедная бабушка! Она ругалась?
– Да, она шлепнула его по заду. Она сказала, что в следующий раз проткнет его пешней для льда, но это она сказала просто так, они с Роджером хохотали, как и я. Я собираюсь записать об этом в своей тетрадке.
– Так хотелось бы почитать, – сказала Руфа. – Бабушка рядом?
– Да. Она хочет поговорить с тобой, когда мы закончим.
– Хорошо. Ну, пока.
Линнет расстроилась.
– Я же не сказала, что закончила.
– Извини. – Руфа с тревогой размышляла, почему Роза хотела с ней говорить. – А… как Братья Рессани?
– Мне очень нужно, чтобы Нэнси говорила за них. – Голосок Линнет стал жалостливым, с обвиняющими нотками. – Без нее не получается.
Драма с Братьями Рессани – это совместное творение Нэнси и Настоящего Мужчины. Через несколько дней после его смерти, будучи не в состоянии вынести замешательство Линнет, Нэнси с готовностью взяла на себя это бремя.
«Это способ сохранить о нем память, – сказала она Руфе. – Я не могу позволить им тоже умереть».
Линнет продолжала:
– Когда за них говорит Роджер, они всегда такие послушные и не делают ничего интересного. Что? Что? – Руфа услышала неразборчивый голос Роджера. – Что? Я не слышу!
Роджер приблизился к телефону, и было слышно, как он сказал:
– Тебе нужно уже идти, если хочешь прокатиться верхом.
– Хочу, – сказала Линнет, – иду, иду… до свидания.
Послышалось какое-то шуршание, затем трубку взяла Роза.
– Ру? Дорогая, извини, не хочу попусту болтать… но у нас очередное маленькое несчастье.
Шок подействовал, подобно ушату холодной воды. Еще одно несчастье в целой цепи несчастий в Мелизмейте. Они каждую минуту напоминают о себе.
– О Боже, что произошло на этот раз?
Резкий голос Розы смягчился.
– Никто не умер. Не такого рода несчастье.
– Значит, деньги, – смиренно проговорила Руфа. – За что и сколько?
– Мне очень не хочется перекладывать это на тебя, дорогая, но я не знаю, что делать. Совет откопал какие-то неувязки с тарифами. Требуют почти пять тысяч фунтов.
У Руфы перехватило дыхание.
– Боже милостивый, обнаружить одну из невинных махинаций Настоящего Мужчины в такое время!
– Он должен был бы поставить тебя в известность, – бесстрастно проговорила Роза. – Уверена, что ты обвела бы Совет вокруг пальца более успешно.
– Я не об этом… но что нам делать? Пять тысяч фунтов! – Руфа терла лоб, отчаянно пытаясь что-нибудь придумать. – А не могла бы ты попросить банк увеличить кредит с выплатой после продажи?
– Ты шутишь, – сказала Роза. – Я и так растапливаю печь угрожающими письмами из банка.
– Да. Но ты должна делать то, что сделал бы Настоящий Мужчина, и пусть все идет своим чередом, пока ты не получишь судебной повестки.
– Дорогая, повестка пришла сегодня утром.
Обе молчали. Затем Руфа издала дрожащий, подавленный вздох.
– Не знаю, что и делать. Придется обратиться к Эдварду.
– Я обращалась.
– Что? И он отказал?
– До сбора урожая у него не будет и пенса, – Роза засмеялась, но в голосе не слышалось веселья. – Он был настолько любезен, что не дал мне опуститься перед ним на колени, и я благодарна ему за это. Затем он напомнил мне о броши, которую подарил тебе, и сказал, что у тебя должно кое-что остаться, после того как ты оплатишь занятия.
– О дьявол!
– Вот так-то. Эдвард сказал, что ты можешь оплатить счет сейчас, а он возместит деньги потом. Это была невиданная щедрость с его стороны. Я провела ужасные минуты, стремясь заручиться его пониманием. Я заслуживаю Оскара. Не могу припомнить, о каких чертовых занятиях идет речь.
– «Пру Лейт», – мрачно проговорила Руфа.
– А, я знала, что это связано с едой. Но в любом случае я не могла ему сказать, что ты растратила все деньги на попытку заловить богатого жениха. Я пробормотала слова благодарности и отвалила.
– Мы еще не израсходовали все, – сказала Руфа. В принципе она знала, что делать. Финансовую махинацию Настоящего Мужчины (надо надеяться, последнюю из разоблаченных) следовало оплатить деньгами, вырученными за брошь Эдварда. Остального хватит, чтобы «целомудренная студентка» прожила на голодном пайке до получения работы. О вечерних платьях теперь можно забыть с легким сердцем.
В ее взгляде отразилась горечь разочарования. В тот самый момент, когда Брачная игра стала казаться перспективной, от нее пришлось напрочь отказаться.
* * *
– Итак, в Шерингем-хаус мы не едем. Когда я оплачу этот злосчастный счет, у нас едва хватит мелочи, чтобы купить себе пару мешочков для мусора. Все это крайне неприятно, но надо было такое предвидеть. Когда я составляла планы, я не приняла во внимание «эффект Мелизмейта».
Руфа оперлась на плюшевую скамью, прожженную сигаретами. Она предприняла беспрецедентный шаг, отыскав остальных в «Дьюк оф клэранс», в двух кварталах от дома Уэнди. Она относилась к пабам резко отрицательно, но не могла вынести без Нэнси крах всех надежд. Остальные выслушали прискорбную новость в молчании.
Рошан сочувственно сжал ей руки.
– Что же ты будешь делать?
Она попыталась засмеяться.
– Не знаю. Наймусь в гувернантки.
– Вы не должны сдаваться, – нахмурившись, сказал он. – Я не позволю. Вы вложили слишком много. Можно несколько уменьшить расходы.
– Мы и так уже действуем на пределе. Если снизить еще, то нам крышка.
Макс поднялся.
– Тебе нужно выпить.
– Думаю, да, – с благодарностью сказала Руфа. – Будь добр, белое вино с содовой.
«Дьюк оф клэранс» был насквозь прокурен. Он громыхал самоуничижающими мотивами в стиле «кантри». Изысканность новых лондонских пабов с подробными меню и изогнутыми спинками стульев еще не дошел до переулков Тафнел-парка. «Клэранс» навевал тоску и пессимизм. Молчаливые мужчины в рубашках из хлопчатобумажных тканей, обвешанные фальшивыми драгоценностями, выставили свои огромные животы в сторону стойки. В углу за большим столом несколько девушек пили водку с «Ред буллом» и пронзительно визжали.
Макс двинулся к стойке. Несколько секунд Нэнси наблюдала за ним, затем вскочила:
– В таких заведениях, дорогая, вино не пьют, у него будет вкус уксуса. Я закажу тебе настоящий коктейль.
Нэнси вспомнила, что сестра вела до смешного затворническую жизнь в Мелизмейте и практически не имела представления о том, как пьют в злачных местах, но ее мотивы были не совсем бескорыстными. Изменение заказа давало ей предлог побыть рядом с Максом в переполненном баре. Боже, как он сексуален – и он это знает! Ру следит за ней, как коршун, иначе она рухнула бы в объятия Макса через десять минут после знакомства!
Она прижалась к плечу Макса.
– Измени, пожалуйста, заказ Ру на джин с тоником.
Макс засмеялся.
– Боже, какие вы дорогие спутницы!
– Ты что, не слышал? У нас потрясение.
Макс с трудом повернулся, чтобы взглянуть на Нэнси, его грудь прижалась к ее груди.
– Но ты-то держишься неплохо.
Она улыбнулась, глядя ему в лицо.
– Я спокойнее отношусь к происходящему.
– Да, это так. Но зачем тогда ты занимаешься Брачной игрой?
– Потому что, – твердо заявила Нэнси, – это очень хорошая мысль.
Макс понизил голос:
– Да ну, чушь какая-то, ничего общего не имеющая с реальной жизнью.
Он бросал ей вызов не делать тайны из взаимного влечения. Он знал, что красота одурманила ее страстным желанием.
Нэнси вдохнула его мускусный аромат, затем взяла себя в руки и отнесла бокал Руфы к столу.
– Считай это временной неудачей, – говорил Рошан. – Твоим главным достоинством всегда была красота, а этого у тебя никто не отнимет.
Макс, пробившийся сквозь скопление людей, поставил на стол три кружки легкого пива (к неудовольствию Руфы, оно понравилось Нэнси).
– А у вас будет на что жить после оплаты счета?
– Денег останется мало. Придется подыскивать работу раньше, чем я хотела. Плохо то, что у меня связи в основном за городом.
Нэнси уже решила, что не вернется за город. Лондон ей нравился.
– Не беспокойся, дорогая. Я сама найду себе работу: чтобы подавать кружки, не нужны особые связи.
– Я не для того все это затеяла, чтобы ты вкалывала в пабе, – резко заявила Руфа. – Вдруг один из наших объектов увидит тебя?
– Все зависит от паба, – сказала Нэнси. – Интересно, здесь нужна работница с неполной занятостью?
– Здесь? Что ты! – Руфа была обескуражена.
– А что здесь плохого?
– Уэнди говорит, здесь каждую пятницу происходят драки…
– Ну и что? Во всех приличных пабах по пятницам вечером дерутся. Это не проблема. Надо лишь вовремя вызвать полицию.
– В «Гербе Хейсти» ты ничего подобного не делала! – протестовала Руфа.
Нэнси засмеялась.
– Очень даже делала. Пабы повсюду одинаковы. Почему, ты думаешь, в меня втюрились двое полицейских? Когда к нам приходила команда регбистов, я вынесла столько битого стекла, сколько хватило бы на строительство Хрустального дворца.
– Ты никогда ничего не говорила…
– Настоящий Мужчина не велел мне. Он считал, ты будешь волноваться.
– Боже, и он был прав, – сказала Руфа, потрясенная и не вполне поверившая сказанному. – Ты не будешь заниматься подобным здесь.
– Всем нужны деньги, – напомнил ей Макс. – С Брачной игрой работа в пабе несовместима лишь в том случае, если кто-нибудь засечет Нэнси, но я что-то не могу представить, чтобы этот граф заявился на караоке в «Дьюк оф клэранс».
Рошан положил клеенку под пиво Макса.
– Руфа совершенно права, это будет слишком рискованно. – Он смотрел задумчиво. – Давайте подойдем к этому творчески. Вы не можете совершить налет на Шерингем-хаус, так как у вас нет вечерних платьев. А что, если я достану вам пару платьев за просто так?
– Откуда? – спросила Нэнси.
– Из «Оксфэма».
– Почему кто-то должен давать тебе вечерние платья из соображений благотворительности?
– Думаю, он не имеет в виду благотворительность, – сказал Макс. – Смотрите на него, девочки: он готовит аферу.
– Отнюдь нет! Я лишь думаю использовать свои профессиональные связи. – Рошан возбудился. Он обратился к Руфе:
– Мой редактор помешан на шике, а сам – неотесанный мужик. Точно такая и его газета, что бы он там ни думал. Мы никак не можем добиться приглашения на какое-нибудь стоящее мероприятие. Если нам и удается пробраться куда-то, мы не можем найти приличного типа, чтобы сфотографировать. По правде говоря, он бы с удовольствием заснял таких красоток, как вы, и поместил фотографии в разделе мод. Особенно если вас щелкнут, когда вы затеете какую-нибудь шумиху в Шерингем-хаус.
– Я же говорил, – сказал Макс, – этот смуглый малый хочет написать о Брачной игре в своей газете. Почему бы вам не дать там объявления?
– Заткнись! – отрезал Рошан. – Если я и дам небольшой текст, то он будет посвящен норманнской крови, а были ли вы среди приглашенных – никто не будет проверять.
– Проверять, может, и не будут, – рассуждал Макс, – но как ты проведешь туда фотографа?
– Эрмьон сказала, что они впустят нескольких фотографов. Это, разумеется, ребята из «Вог» и «Дженниферс дайари». Я уверен, мне удастся провести своего человека.
Нэнси и Руфа взглянули друг на друга. Руфа проявила осторожность.
– Ты говоришь, нам бесплатно дадут платья?
– Разумеется, и все увидят, как шикарно они сидят на вас, – с уверенностью заявил Рошан. – Одно небольшое упоминание в газете – и фирма будет завалена предложениями от богатых бездельниц, желающих выглядеть так же.
– Даже не знаю, что сказать, – проговорила Руфа.
– Ты думаешь об Эдварде, – заметила Нэнси. – Он слишком скуп, чтобы купить газету. Все новости он узнает по «Радио-4».
– А вдруг он купит картошку и… и прочтет газету, в которую она будет завернута?
Нэнси разразилась смехом.
– Когда Эдвард покупал картошку? Нас могут сфотографировать голышом, но он никогда не узнает об этом.
Это соответствовало действительности. Руфа тоже рассмеялась.
– Ну что ж, если вы и в самом деле считаете, что мы можем это осуществить… Но вдруг твой редактор поймет, что мы не принадлежим к высшему свету?
Рошан лукаво улыбнулся.
– Не поймет, если заранее не будет знать. Для него главное – конечный результат. Если имеются сомнения, вспомни первую заповедь журналиста…
И они с Максом вместе проскандировали:
– Состряпай!
Глава восьмая
Шерингем-хаус занимал часть просторной площади напротив Кенсингтон Гарденз. Это было плоское здание в георгианском стиле с желтой штукатуркой и огромными продолговатыми окнами, в которых отражался залитый огнями театр. Вереница легковых машин медленно ползла к красивому центральному входу с колоннами: у входа, подобно кариатидам, стояли двое полицейских, которые наблюдали, как на холодную мостовую выходят мужчины в смокингах и женщины в мехах.
Руфа смотрела из окна такси на извивающуюся очередь. Она была удивительно спокойна, но ее глаза горели от возбуждения.
– Как удивительно, – прошептала она, – думать обо всем, что происходит здесь. Это совершенно иной мир, не правда ли?
– Другое измерение, – сказал Рошан, нервно теребя свой галстук-бабочку. Он сидел на откидном месте позади шофера, подолы шелковых платьев девушек касались его ног.
– Просто невероятно, – добродушно изрекла Нэнси. – Я насчитала три «роллс-ройса» и четыре «бентли»! Их нужно всех повесить на ближайшем фонарном столбе.
Руфа засмеялась.
– Самое время стать социалисткой.
– Я начинаю думать, что многое говорит в пользу социализма, – заметила Нэнси. – По крайней мере, стать социалистом дешево и просто.
– Да, но подумай о нарядах, – вздрогнув, сказал Рошан. – Социалисты выглядят хуже христиан.
– Мне все равно. Я уверена, на баррикадах будет удобно в хороших туфлях. Тебе не страшно, Ру?
– Конечно, нет, – быстро ответила Руфа. – Мы обе выглядим потрясающе. Если поддаться панике, то лучше вернуться назад в Мелизмейт.
Рошан уже в сотый раз посмотрел на часы.
– Почему все так затянулось? И на кой черт здесь эти полицейские? Мне они не нравятся.
– Не знаю, – проговорила, сладко улыбнувшись, Нэнси, – тот черный ничего.
– Я серьезно, – отрезал Рошан. – Эрмьон не сказала мне, что пройти будет не легче, чем в Кремль. Давайте прокрутим все еще раз. – Сестры вздохнули и закатили глаза, но он проявил настойчивость. – Послушайте, мы не можем допустить оплошность, когда все уже на мази. Мое приглашение будет наготове, я быстро помашу им перед носом полицейских, врываясь вовнутрь, вы обе прижмитесь ко мне, но при этом держитесь так, будто дворец принадлежит вам. – Когда он оглядел сестер, волнение исчезло с его лица. – При вашей ангельской внешности сложностей возникнуть не должно. Клэр должна бы приплатить вам за то, что вы надели эти платья!
Из своих многочисленных контактов по линии «Ролодекс» Рошан выудил жемчужину: амбициозную девушку-дизайнера по имени Клэр Сил. Она зарабатывала себе на хлеб, занимаясь разработками для «Больше, чем жизнь» – одного из сети фирменных магазинов, но мнила себя мадам де Гре двадцать первого века. Для Рошана это было столь же священным, как призвание к пасторскому служению. Он написал статью об организованном ею по окончании учебного заведения шоу в «Сент-Мартинз». Это помогло, но нужно было, чтобы все увидели, что платья Клэр носят девушки из высшего света. По мнению Рошана, редакторы, ведавшие модой, игнорировали истинное искусство, отдавая предпочтение замысловатости и грубому вкусу.
– Клэр переживает, – сказал он Руфе, – так как предпочитает работать с шелками и бархатами, а не с колючей проволокой и механическими коническими поверхностями.
Он сводил Руфу и Нэнси на запыленный чердак Клэр в конце Сити-роуд со стороны Хокстона. Она оказалась маленькой, полной женщиной в сапогах фирмы «Док Мартен» и черной джинсовой куртке, но вывезла сетку, заполненную изысканными платьями, предназначенными для лебедей. Когда Клэр увидела Нэнси и Руфу и поняла, что Рошан не преувеличивал, расхваливая их внешность, она предложила взять напрокат столько платьев, сколько они пожелают, в обмен на фотографии в разделе мод и написанную Рошаном статью. Вот так все и утряслось.
Руфа беспокоилась, что они используют Клэр, и не была уверена, что выбрала бы подобное платье для себя. Клэр и Рошан настаивали на длинном, облегающем фигуру тяжелом платье из шелка цвета бронзы. У него был оригинальный покрой, чем-то напоминавший средневековый. И Руфе пришлось признать, что цвет замечательно гармонирует с ее волосами, которые Рошан велел распустить по плечам.
Рыжие локоны Нэнси, наоборот, были затянуты в гладкий узел на затылке. Ее платье было из темно-желтого шелка с V-образным вырезом на шее и с полой в виде рыбьего хвоста – такие были модны в 1930-е годы. Руфа считала, что Нэнси произведет фурор. Может быть, размышляла она, граф предпочтет ей ее сестру. Она надеялась, что это не означало ее сближения с Тигром Дурвардом.
Клэр велела им надеть вечерние пальто из тафты, обитой бархатом, – темно-коричневое для Руфы, черное для Нэнси, а Рошан добавил две пары атласных туфель-лодочек, выкрашенных так, чтобы походить на изделия «Анелло и Дэвид».
Руфа нежно взглянула на него.
– Ты так добр к нам, Рошан. Без тебя у нас ничего из этого не вышло бы.
– Конечно, нет, – сказала Нэнси. – Мы всего-навсего две провинциальные девчонки-неумехи. Для нас тот день, когда Уэнди начала заниматься йогой, оказался счастливым.
Рошан просиял.
– Не нужно благодарить меня – вы обе исполнили мои детские фантазии с одеванием кукол, которые мне приходилось подавлять.
Нэнси вынула пакетик с мятными конфетами, оказавшийся единственным содержимым ее вечерней сумки.
– Было бы здорово, если бы по ходу дела мы смогли втянуть тебя в какую-нибудь любовную историю?
Его улыбка была печальной.
– Я уже покончил с любовными историями. У Руфы правильный подход: либо разумный союз, либо ничего. – Он многозначительно взглянул на Руфу. Он знал о ее неудачном романе с Джонатаном и рассказал свою историю о юристе из Эпсома. Оба были согласны с тем, что у разбитых сердец есть повод избегать страстей.
Такси завернуло за угол площади. Они приближались к главному входу. Руфа видела, как на тротуар выходили люди, собирались группами у колонн, а затем исчезали в манящей глубине дома.
– Давайте выйдем и потопчемся вокруг: нам нужно изобразить свою причастность к происходящему.
Рошан расплатился с шофером и галантно помог выйти девушкам. Было холодно, а их вечерние пальто были тонкими. Руфа, заметившая, что ее с любопытством разглядывает пожилая, закутанная в меха женщина, попыталась сделать вид, что ей тепло. Рошан засеменил вперед к толпившимся у самого входа людям, чтобы осмотреться. Вернулся он бегом, крайне возбужденный.
– Ужас какой-то… Боже! Только не паниковать.
Нэнси похлопала его по плечу.
– Успокойся, дорогой. Что там стряслось?
– Они проверяют приглашения – эти два фараона у входа. – Рошан вынул из кармана мобильный телефон и начал стучать по кнопкам. – Почему эта идиотка Эрмьон ничего не сказала? Со мной-то все в порядке, а как быть с вами? Привет, Макс. – Макс в обычном одеянии был выделен для наблюдения за территорией. – Ты где? У нас неожиданная загвоздка.
В этот момент по направлению к входу с завидной легкостью двигалась большая группа людей, состоявшая из лиц среднего возраста. Руфа и Нэнси, стараясь вести себя непринужденно, подошли как можно ближе к ним.
Нэнси старалась не хихикать.
– Чего это они уставились?
– Потому что ты чудесно выглядишь, – сказала Руфа.
– Благодарю. Может, имеет смысл смешаться с толпой?
– Если мы сделаем это, кто нас заметит?
– Пожалуй. Жаль, что на нас нет ярлыков с ценами. Будем надеяться, что кто-нибудь подберет нас.
Руфа оценила обстановку. Полицейские стояли у открытой настежь тяжелой входной двери, за которой находилась пара стеклянных дверей. Далее – большой холл с черно-белым мраморным полом. Молодая женщина в строгом платье в окружении двух мужчин в смокингах сидела за маленьким столом, внимательно рассматривая каждое приглашение и сверяя фамилии с напечатанным списком. Она догадалась, что это Эрмьон.
– Плохо дело, – шепнула она Нэнси. – Нам не удастся пройти через них.
– Ты что, выходишь из игры?
– Конечно, нет, – быстро проговорила Руфа. – Придется переключиться на План В, вот и все.
Молодой элегантный мужчина с густыми седыми волосами посторонился, чтобы они могли вернуться к Рошану. Руфа одарила его снисходительной, несколько отвлеченной улыбкой и взяла Нэнси под руку.
– Продолжай делать непринужденный вид.
– В таком-то одеянии? Ты шутишь! Подол платья стянул мне колени. Я ковыляю, как вдова Твэнки. – Нэнси подавила нервный смех. – Будем делать вид, что мы здесь – свои люди.
– Я и есть своя, – сказала Руфа. – Причем не хуже других, присутствующих здесь. Это именно тот мир, в который я стремлюсь. Ты тоже не должна забывать о своем решении. Помни, что ты из рода Хейсти.
– Я из рода Хейсти. Во мне течет норманнская кровь, без всяких примесей. У нас есть свой фамильный герб. И вообще, я девушка хоть куда. – Нэнси подавила еще один приступ смеха. Седовласый мужчина по-прежнему смотрел на них. Она понизила голос: – Извини, я заболталась. Страх развеселил меня.
К ним подбежал Рошан и заслонил их от «законных» гостей.
– Какой-то кошмар! Макс говорит, они усилили меры безопасности, потому что ожидается прибытие принцессы Кентской!
Руфа нахмурилась.
– Должен же быть другой вход. Может, просочимся через него?
– Позади здания, у конюшен, стоит еще один фараон. – Он грустно покачал головой. – Похоже, дело безнадежное. Что же, черт побери, делать?
– Может, через окно…
– О, ради Бога. – Нэнси крепко схватила Руфу за руку. – А как насчет прохода без билета? Рошан, проходи в здание и ищи своего фотографа.
– Что ты собираешься предпринять?
– Встретимся там. Иди же!
Рошан прошел сквозь колонны и, повернув голову, окинул их жалостливым взглядом, как будто они заставили его занять место в последней спасательной шлюпке на «Титанике».
– Каков твой план? – спросила Руфа.
– Тсс, не испорти дело.
Взяв Руфу за руку, Нэнси пристроилась к группе примерно из десяти человек. Полицейские у входа пропустили их без всяких проблем. Через стол, где проверяли приглашения, виден был полный зал. Открытые настежь двойные створки дверей демонстрировали блеск и позолоту стульев, приготовленных для концерта. У других дверей стоял швейцар с подносом бокалов. Теперь они ясно слышали мощный гул голосов.
Обративший на них внимание седовласый мужчина взял бокал и исчез в переполненной комнате. Нэнси потянула за собой к стеклянным дверям Руфу, глядя прямо перед собой, энергично замахала рукой и закричала во весь голос:
– Папа! Папа!
Раздались смешки, но никто не обратил внимание на двух девушек, нашедших своего отца. Они прошли мимо стола и оказались внутри дворца.
Руфа не могла прийти в себя от удивления и была в восторге.
– Нэнси, ты чудо! Я никогда не видела такой откровенной наглости.
Нэнси ощупывала пучок волос на затылке.
– Конечно, чудо, дорогая. Ты, похоже, мало знаешь меня.
Руфа огляделась. Прибывающие гости отходили к двери в левой части зала, сбрасывая с плеч пальто и пелерины. Они прошли вслед за тремя немолодыми женщинами по галерее, украшенной старыми портретами, и оказались в маленькой гостиной, превращенной в раздевалку. Две улыбающиеся филиппинки помогли им снять пальто.
Руфа разгладила платье, восторженно вдыхая благоуханный воздух – французский парфюм на невероятно чистом теле. Седая морщинистая леди в темно-синей шифоновой блузке приветливо улыбалась им.
