Текст книги "Брачные игры"
Автор книги: Кейт Сандерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)
– На самом деле он постарше, ему уже почти двадцать один.
– Ну, между двадцатью и семнадцатью не такая уж зияющая пропасть. – Руфа прекрасно поняла, о чем хотела сказать, но не стала говорить Роза: о том, что между двадцатью и почти двадцатью восемью годами разрыв значительно больше.
– Он достаточно взрослый для своего возраста, – холодно проговорила Руфа, зная, что на самом деле все как раз наоборот. – Я иногда думаю, что он более зрелый, чем я. – Она поднялась. – Мне пора идти.
– Подожди, – что-то заставило Розу вскочить на ноги вслед за ней. Она обняла свою дочь. – Пожалуйста, приходи к нам почаще, хорошо? Не забывай нас. – Она не могла отделаться от чувства, что потеряла дочь. Руфа наклонилась, молча поцеловала мать и почти бегом бросилась к машине.
Позже, когда Селена читала Линнет вслух (она была наиболее терпеливой из всех и с удовольствием соглашалась почитать Линнет), Роза налила себе лечебную дозу джина с тоником и предалась размышлениям о прошлом. Она со страхом думала о том, что ей, вероятно, следует винить себя за то, что она позволила Руфе пожертвовать собой и выйти замуж за Эдварда. Все ее инстинкты противились этому. Неужели она пренебрегла ими только потому, что они отчаянно нуждались в деньгах? Если бы она отдавала себе полный отчет, к чему это может привести, пришлось бы ей стать свидетелем всего происходящего?
«О Боже, – подумала она, – пожалуйста, начни существовать, чтобы я смогла поверить в Тебя и молить Тебя об одном: пожалуйста, сделай так, чтобы я ошибалась насчет Ру, но если я не ошибаюсь, пожалуйста, позаботься о ней».
Глава девятая
– Итак, попечительский совет проголосовал за предоставление ей стипендии, – объявила миссис Каттинг. – Возможно, помогла фотография на обложке «Вог». Мне даже не пришлось их долго уговаривать.
– Спасибо, – горячо поблагодарила ее Роза. – Огромное вам спасибо.
Директриса школы Святой Гильдегарды зашла в Мелизмейт сразу же после заседания попечительского совета школы, чтобы сообщить Розе приятную новость о том, что, несмотря на ужасное поведение Селены в прошлом году, было решено оставить ей стипендию.
Роза почувствовала огромное облегчение. Ей даже представить было трудно, как она смогла бы просить денег у Эдварда в сложившейся ситуации.
Она была очень удивлена и даже встревожена, увидев на пороге миссис Каттинг. Директриса школы, в которой училась Селена, вовсе не была грозной женщиной, но Роза не могла избавиться от воспоминаний о своих бурных школьных годах. Поэтому ей всегда было трудно общаться с учителями и директором школы, в которой учились ее дочери. Раньше она предоставляла возможность очаровывать их Настоящему Мужчине. Сейчас она боролась с желанием извиниться за состояние своего дома, словно миссис Каттинг потребовала у нее объяснений перед всем классом.
Однако извинения в любом случае уже не требовались. С лучезарной улыбкой и видом настоящего ценителя искусства Селена провела директрису и свою мать в гостиную. Розе было неуютно в этой комнате. В течение последних десяти лет комната была совершенно голой, без ковров, занавесок и мебели, постоянно заполненной холодным белым светом. Они никогда ею не пользовались, и Роза чувствовала себя как гость в чужом доме. Настоящий Мужчина не узнал бы ее.
Это было давнишней честолюбивой мечтой Руфы. Она всегда мечтала, чтобы в Мелизмейте была достойная гостиная. Во время капитального ремонта она повесила там шторы из толстого индийского шелка, расстелила на полу отреставрированные старинные персидские ковры, а в нишах повесила книжные полки. Она протерла и вставила в новые рамки семейные фотографии, и теперь со стен смотрели плохо нарисованные портреты предков Хейсти: любительская мазня на дереве восемнадцатого века с изображением Хейсти, похожая на вывеску на дверях паба; портрет Хейсти в стиле поздней викторианской эпохи; портрет Хейсти 1930-х годов в грубых пастельных тонах. Из всего хлама Руфа смогла отобрать ценные вещи, которые можно было привести в нормальный вид. Она купила огромный диван и два кресла, которые сейчас стояли у камина. К огромному удивлению Розы, Селена развела в камине огонь, чтобы в этот осенний день в гостиной было не так холодно. Но все равно гостиная была прохладной и гулкой.
Роза подумала о том, что миссис Каттинг чувствует себя в новой гостиной более свободно, чем она сама. Директриса, импозантная шатенка пятидесяти с небольшим лет, была одета в бледно-голубую блузку, шерстяной жилет, произведенный на острове Фэр-Айл, и черные туфли на высоком каблуке. Роза в своих потертых вельветовых бриджах и мешковатом свитере чувствовала себя так, словно ее вновь отчитывали при всех (Роза Дарроу, ты позоришь эту школу!). Она только успела снять свои высокие сапоги, когда пришла миссис Каттинг, и сейчас с досадой заметила, что ее большой палец высовывается из дырки в носке. Она постаралась потихоньку прикрыть ее другой ногой.
– Вы были очень добры и просто невероятно терпеливы, – сказала она. – Я действительно думаю, что это больше не повторится. Я толком не могу добиться от нее, что там у нее произошло в Лондоне, но с тех пор как она вернулась оттуда, она выглядит намного счастливее.
– Я верила в нее, – серьезно сказала миссис Каттинг. – Совершенно понятно, почему она была такой трудной в прошлом году. Это была ее реакция на потерю отца.
Роза вздохнула, вдруг остро почувствовав, как ей не хватает Настоящего Мужчины – его больше нет с ними, он не знает, что с ними происходит, не знает об их планах.
– Я изо всех сил пыталась достучаться до нее, но у меня ничего не вышло. Ее молчание было просто ужасным, еще хуже, чем грубость. Иногда мне казалось, что она хочет уйти в себя настолько, чтобы исчезнуть без следа.
– Миссис Хейсти, я ни в чем вас не упрекаю. Я знаю, что для всех вас это были ужасные времена.
– Зовите меня Роза.
Миссис Каттинг вновь улыбнулась.
– Как же я могу вас так называть, если вы отказываетесь называть меня Терезой?
– Дайте мне время, – благодарно улыбнувшись ей в ответ, проговорила Роза. – Я до сих пор все еще со страхом жду, что вы опять скажете, что застали ее курящей в классе.
Обе женщины рассмеялись. Миссис Каттинг сказала:
– Все это уже в прошлом. Мы с Селеной уже обо всем договорились. Она поставила перед собой цель, и я думаю, что смогу помочь ей подготовиться к поступлению в Кембридж. Она одна из самых способных моих учениц за все время моей работы в школе.
Дверь открылась. В комнату вошла Селена собственной персоной, неся поднос с чаем. Она поставила его на старинный столик, стоявший на коврике у камина, и Роза постаралась сделать вид, словно это было для нее в порядке вещей. Селена заварила настоящий чай в чайнике и достала из коробки новые чашки и блюдца, которые Руфа купила в магазине Хила. Она с серьезным видом разлила чай по чашкам. Роза со стороны наблюдала за этой элегантной, уверенной в себе и очень представительной молодой девушкой. Для нее было удивительно, как преображаются ее дочери. Настоящий Мужчина не узнал бы своих дочерей.
– Я пойду, если вы не возражаете, – обратилась Селена к миссис Каттинг. – Я обещала почитать Линнет.
– Конечно, я не возражаю. А что ты ей читаешь?
– «Феникс и ковер».
– А, Несбит, это замечательно. У тебя действительно отличный вкус. Ей нравится эта книга?
– Она просто обожает ее.
– Ну, не буду тебя задерживать. Встретимся в школе в понедельник. – Когда этот неузнаваемый образец совершенства вышел из комнаты, миссис Каттинг повернулась к Розе. – Знаете, кого она мне сейчас стала напоминать? Руфу в этом же возрасте.
Миссис Каттинг очень любила Руфу. Ее отношение к Настоящему Мужчине стало значительно более прохладным после того, как он отговорил свою старшую дочь от поступления в университет. С тех пор она регулярно приглашала Руфу, когда ей нужно было приготовить еду для званых вечеров, и она огорчила всех девочек, появившись у нее на свадьбе.
– Да, полагаю, между ними есть некоторое сходство, – задумчиво произнесла Роза. Раньше она не замечала этого, до сих пор рассматривая Селену как «удлиненный» вариант самой себя и Лидии. Она определенно была похожа на Руфу посадкой головы и своими длинными ногами, как у жеребенка. – Она обладает такой же врожденной способностью все делать как следует. В этом камине не разводили огонь со времени снятия осады с Мафекинга, а ей даже не понадобилась растопка.
– А как там Руфа? – весело спросила миссис Каттинг.
– Прекрасно! – заявила Роза с несколько преувеличенным восторгом.
– Вы, наверное, очень рады, что она поселилась рядом с вами?
– Да, конечно.
– Чем она занимается целыми днями? Она так и будет продолжать готовить?
– Она все еще думает, – на ходу импровизировала Роза. Она не видела Руфу уже целую вечность. Та звонила не чаще двух раз в неделю, чтобы просто узнать, как у них дела, и сообщить, что у нее все в порядке. Чем она занималась? Что на самом деле делала? Роза не могла признаться миссис Каттинг, что подозревает, что у ее любимой ученицы бурный роман с племянником первой жены ее мужа.
Миссис Каттинг сказала:
– Когда ваш муж умер, я больше всего беспокоилась о Руфе. Они были необычайно близки, ведь правда? Я боялась, что она не сможет справиться со своим горем.
«Вы были правы, – подумала Роза, – вы знаете ее лучше, чем я; в течение нескольких месяцев она водила меня за нос».
– Но, кажется, она вполне смогла справиться со всем этим. Я никогда не видела такую потрясающую невесту, а я их повидала немало за свою жизнь, как вы понимаете. Мне приходится очень избирательно относиться к приглашениям на свадьбы, иначе летом у меня не было бы ни одной свободной субботы. Но свадьба Руфы была чем-то особенным, символом обновления. Я бы ни за что не согласилась ее пропустить.
Они услышали за окном хруст гравия под колесами подъехавшей машины. Роза выглянула в окно. В сгущающихся сумерках она узнала машину Руфы.
– Это она, – радостно воскликнула она. – Теперь вы сможете спросить ее саму.
Это была не Руфа. Если бы рядом не было миссис Каттинг, Роза бы пронзительно вскрикнула. Эдвард… Что он делает здесь, когда все думают, что он все еще в Гааге? И почему один? В сумерках ей было трудно разглядеть выражение его лица, но Роза поняла, что он очень напряжен и рассержен. Как потом она рассказывала Лидии и Селене: «У меня все оборвалось внутри. Я поняла, что что-то случилось».
Она услышала, как он колотит кулаками в дверь. Лидия, которая была на кухне, крикнула:
– Я открою.
В следующее мгновение Эдвард уже был в гостиной. Он выглядел очень элегантным и суровым в темном костюме и военном галстуке.
Только ради миссис Каттинг Роза поцеловала его в щеку.
– Эдвард, как я рада тебя видеть! Когда ты вернулся? Я уверена, что ты знаком с Терезой Каттинг.
В темно-серых глазах Эдварда появился опасный блеск. Он не обратил никакого внимания на миссис Каттинг, и это было очень плохим знаком, ведь он был очень церемонным человеком.
– Я думаю, ты прекрасно знаешь, почему я здесь, – сказал он. – Я хочу поговорить с Руфой.
– С Руфой? – Помня о присутствии миссис Каттинг, Роза старалась, чтобы голос ее звучал беззаботно. – Боюсь, что ее здесь нет. Разве ее не было дома, когда ты приехал?
Эдвард проговорил:
– Пожалуйста, не лги мне, Роза.
– Почему я должна тебе лгать? Я не видела ее уже несколько недель. Пожалуйста, сядь.
Он не сел. Он так и остался стоять в дверях. Он не сводил с Розы горящих яростью глаз.
– Я приехал на ферму примерно полчаса назад и нашел записку на кухонном столе. Руфа ушла от меня.
– Что?! – На этот раз Роза громко вскрикнула. – О Боже, нет! О Боже, она сошла с ума!
Миссис Каттинг с тактичным выражением на лице быстро поднялась с дивана.
– Мне пора идти. Рада была повидать вас. – Она поспешила к выходу, не попрощавшись за руку и не оглядываясь назад.
– Я видела, что с ней что-то происходит, – простонала Роза. – Почему я ничего ей не сказала? Дорогой, мне безумно жаль. Единственное, что я могу сказать в ее защиту, так это то, что она, наверное, сошла с ума. – Она не поднимала глаз от коврика у камина, боясь взглянуть ему в глаза. – Что было в записке?
– Только то, что она уходит от меня и что ей очень жаль. Я думаю, что я, по крайней мере, имею право на получение объяснений. Где она?
Роза нащупала в кармане брюк сигареты и спички. Она прикурила сигарету, со злостью швырнув обгорелую спичку в камин.
– Последний раз тебе говорю, что Руфы здесь нет.
– Ты знаешь, где она, – сказал Эдвард.
– Я не знаю точно, она мне не сказала ни слова, – ответила Роза. – Но я предполагаю, что она там же, где и Тристан. – Она взглянула на него и поняла, что он глубоко потрясен ее словами. Невероятно, но он совершенно ничего не подозревал: как мог он быть так наивен?
– Тристан?
– Послушай, я ничего не могу утверждать наверняка. Но я видела их вместе. Это было очевидно.
Он произнес тихим, дрожащим от гнева голосом:
– Я не верю этому.
– Ну хорошо, будем надеяться, что я не права.
– Но он же еще мальчик!
– Мне он не показался мальчиком, – резко возразила Роза. – Он выглядел как молодой мужчина, причем довольно самонадеянный молодой мужчина.
– Во всем виноват он, не так ли? – вскипел Эдвард. Его крик заставил Розу резко отпрянуть. – А она здесь ни при чем? Она меня не предала?
– Да ты практически сам ее вынудил, – резко оборвала его Роза. – Чего ты ждал, скажи на милость? Уехал и оставил ее в доме одну с молодым красавцем. Чего еще можно было ожидать, черт возьми?
– Я доверял ей. У всех вас мораль – как у гулящих девок, но я думал, что Руфа другая. Она точно такая же, как Настоящий Мужчина, – все повторяется, как ночной кошмар.
– Муж должен спать со своей женой! – воскликнула Роза, задетая за живое. – Это совершенно нормальная вещь для всех нормальных людей, кроме тебя! О Боже! – Она прижала ладони к щекам, пытаясь успокоиться. – Извини. Извини. Это просто глупо с моей стороны. Почему я кричу на тебя? Я должна испытывать невероятный стыд и смущение.
Эдвард был озадачен.
– Почему ты должна испытывать смущение?
– Ну конечно. Она обманула тебя, чтобы завладеть твоим состоянием. Конечно, это ее вина. И моя. Я позволила ей выйти за тебя замуж, когда ее все еще страшно мучили воспоминания. О Господи, какая неприятность!
Его ярость немного утихла. Казалось, вся комната пропитана его болью.
– Я тоже знал это, – сказал он. – По ночам ее мучили кошмары, ей снился Руфус. Она позвонила мне два дня назад, плакала и просила вернуться домой. Я постарался вернуться поскорее – и я опоздал.
– Дело в том, что она действительно любит тебя. Я думаю, что она не хотела бросать тебя. Должно быть, она просто сошла с ума. – Роза подошла к нему и смущенно коснулась его руки. – Пойдем на кухню и чего-нибудь выпьем.
– Насколько очевидно это было? Неужели вся округа смеется надо мной?
– Никто не смеется!
– Боже, все меня жалеют, – поморщился Эдвард, словно проглотил ежевику. – У тебя есть виски?
– Есть. Я налью тебе большой стакан. – Она подтолкнула его к выходу из гостиной – мечты Руфы – и с облегчением закрыла за собой дверь. На кухне ситуация казалась такой же отвратительной, но здесь с ней было легче смириться. К счастью, на кухне никого не было. Лидия, у которой в последнее время появился такт, столь несвойственный семейству Хейсти, увела Селену и Линнет наверх, чтобы они не мешали их разговору. В доме пахло скандалом. Роза налила себе большой стакан джина. Она налила в стакан Эдварда так много виски, что он мрачно улыбнулся, когда она протянула ему стакан.
– Лекарство, – проговорил он.
– Это помогает. – Роза села за стол. Эдвард тяжело опустился на стул напротив нее, он был просто ошеломлен случившимся. Между ними повисла тишина, которая длилась, казалось, целую вечность.
Роза тяжело вздохнула.
– Эдвард, ты меня извини, но неужели ты действительно даже не подозревал, что между ней и Тристаном что-то происходит?
– Нет. – Он нахмурился. – Я полагаю, что я выгляжу полным идиотом, но не могу в это поверить. Любая другая женщина в мире, но не Руфа. Только не Руфа.
– Почему нет? Она всего лишь женщина, а вовсе не ангел. Это вполне понятная и обычная вещь, когда женщина вступает в связь с живущим в ее доме молодым красавцем.
– Гм… – Он взглянул на нее. – А Тристан красавец? Я даже не заметил, когда он повзрослел. Для меня он все еще ребенок.
– И ты любишь его, – грустно проговорила Роза.
– Да. Ты ведь помнишь, как его обожала Элис. Он был совсем ребенком, когда она умерла.
– Наши дети вырастают, – сказала Роза. – И тогда проявляется все, что мы сделали неправильно. После смерти Настоящего Мужчины я слишком много взвалила на Ру, ведь она была такой благоразумной. Но получилось так, что я не оставила ни малейшего отверстия, через которое она могла бы общаться с нами. И она привыкла, что никто ее толком не слушает. Кроме тебя. Только к тому времени было уже слишком поздно, и она просто не знала, как кричать о помощи.
– Это и есть ее крик о помощи – то, что она сбежала с Тристаном? – резко оборвал ее Эдвард.
Ей было больно смотреть на страдания Эдварда.
– Для нее это – как юношеское увлечение. Когда я увидела их вместе, она вела себя так, словно секс для нее – открытие. Возможно, – поспешила добавить она, – потому что ей не хватало тебя.
– Ты знаешь, Роза, – тихо проговорил Эдвард, – мы с ней занимались сексом всего один раз. Я думал, она тебе рассказала…
– Она мне ничего не говорила, но я догадалась, – призналась Роза. Она не испытывала никакого удовлетворения оттого, что она была права. – Я не могла найти никакой другой причины для измены в медовый месяц. Я понимаю, что говорю бестактно, но я уверена, что Руфа не могла отказать тебе в выполнении своих супружеских обязанностей, ведь она человек долга.
– Вот именно, – сказал Эдвард. – Я не мог заниматься с ней любовью, думая, что она идет на это только из чувства долга.
Роза сочувственно кивнула.
– Это, конечно, отбивает охоту. А почему же ты не убедил себя в том, что она просто умирает от любви к тебе.
Он мрачно улыбнулся.
– Это комплимент, Роза? Осторожно!
Она улыбнулась ему в ответ.
– Эдвард, ты очень хороший человек, ты лучший из всех, кого я знала. Кроме того, ты невероятно красив. Любая женщина, если она в здравом уме, с радостью согласится переспать с тобой. Мне кажется, это несправедливо, если тебя будут считать импотентом.
– Я не импотент, черт возьми! – Теперь он был уже не раздражен, а изумлен ее бестактностью.
– Ну, извини. Но ведь у тебя не было близких отношений с женщинами после смерти Элис? Вот я и подумала, что ты просто не можешь заниматься сексом.
Эдвард осушил свой стакан.
– Не знаю, почему я тебе это говорю, но я хочу, чтобы ты знала. У меня, конечно же, были женщины после смерти Элис. Но не здесь, – главным образом, из-за того, что Руфус увидел бы во мне конкурента.
– Это точно, – согласилась Роза. – Ты был бы безумцем, если бы сказал ему об этом. В этих джунглях мог быть только один лев.
– Да, это было довольно затруднительно.
Роза воскликнула:
– О Боже, только не говори, что ты вновь связался с Пруденс! Только не это!
Он раздраженно поморщился.
– Ну да, у меня были определенные отношения с Пруденс.
– Что, черт возьми, это значит?
– Я не относился к этому серьезно. Мы с ней просто встречались в перерывах между ее замужествами.
– Ты рассказывал об этом Руфе?
– Я говорил ей, что у нас был роман после смерти Элис. – Он был готов защищаться.
– Это было давным-давно, – сказала Роза. – У этого романа было продолжение?
– Послушай, все это было несерьезно, по крайней мере, с моей стороны. Пру никогда не стремилась к постоянным отношениям. И мы практически не встречались после моего увольнения из армии.
Роза побелела от гнева.
– Неудивительно, что эта старая проститутка не захотела присутствовать на вашей свадьбе. Я полагаю, ты ездил в Париж, чтобы сообщить ей эту новость?
– Да, – осторожно ответил Эдвард, чувствуя, что он может потерять в ее глазах репутацию высоконравственного человека.
– Она страшно разозлилась на тебя, не так ли? Она кричала и плакала и обвиняла тебя в предательстве?..
– Да… – Эдвард тяжело вздохнул. – Я полагаю, что мне не следовало удивляться этому. Но я был удивлен, Роза, пожалуйста, поверь мне. Я честно думал, что между нами все уже конечно. Я думал, что Пруденс дала мне от ворот поворот еще до смерти Руфуса. Я не был готов к тому, чтобы со мной обращались так, словно я нарушил какую-то договоренность.
– Ну конечно, постарайся взглянуть на все это ее глазами, – проговорила Роза. – Милый надежный Эдвард, с которым всегда можно пойти куда-нибудь пообедать или заняться сексом, вдруг оказывается таким же, как все, – бросает ее ради кого-то на двадцать лет ее моложе.
В воздухе повисла тишина. Эдвард сказал:
– Ты считаешь меня идиотом…
– Нет, я просто думаю, что ты такой же, как все мужчины. Иначе ты рассказал бы бедняжке Ру всю эту историю.
– Я не думал, что мне есть что рассказывать.
Роза дала выход гневу.
– Поэтому ты пригласил эту проклятую женщину в свой дом.
– Пру явилась без всякого приглашения. Я не смог придумать предлог, чтобы отказать ей. Я думал, что теперь, когда я женился…
– Я уверена, что Руфа обо всем узнала, – сказала Роза. – Она может вести себя глупо, но она вовсе не глупа. Подумай только, как все это выглядело в ее глазах. Ты отказываешься заниматься с ней сексом во время медового месяца, а потом приглашаешь в свой дом бывшую любовницу.
Эдвард снова поморщился.
– Но все было совсем не так! У меня был шанс влюбиться в Пруденс, когда мы с ней впервые занялись сексом после смерти Элис. Но этого не произошло, в следующий раз все было совсем по-другому. Пру ясно дала мне понять, что ей просто необходимо плечо, на котором она могла бы поплакать, человек, который мог бы ее понять. Я уверен, что она не могла рассказать Руфе.
– А я нет, – с горечью возразила Роза. – Я помню, какой она была, когда бросила тебя ради Настоящего Мужчины. Она постоянно пыталась утереть мне нос. Это был единственный раз, когда мы с ним поссорились из-за одной из его любовниц. – Она пожалела, что напомнила ему об этом, увидев, какая боль отразилась на его лице. Что ж, боль за боль. Она закурила еще одну сигарету. Ее глаза были полны слез. – Я не понимаю тебя, Эдвард. Я не понимаю, почему ты вновь возвратился сюда. Сначала Настоящий Мужчина сбежал с Пруденс, а теперь его дочь сбежала от тебя с ее сыном. Наша семейка просто поимела тебя. Ты будешь абсолютно прав, если возьмешь в руки кувалду и разнесешь, к чертовой матери, весь этот дом.
Он понял, что она говорит серьезно, и ответил ей так же серьезно:
– Я думаю, это потому, что я всех вас очень люблю.
– В первую очередь ты любишь Руфу, – шмыгнула носом Роза. Она достала из рукава бумажный носовой платок.
– Всех вас. По сути, вы были моей семьей – каждому человеку нужны такие вот надоедливые родственники. Но мне даже нравилось, когда вы надоедали. Без вас я бы умер от одиночества. – Он никогда не делал таких признаний Розе. Вдруг, смутившись своей откровенности, он встал. – Могу я попросить еще виски? Я отдам тебе деньги.
– Пожалуйста, не говори о деньгах, – сказала Роза. – Деньги – не самое главное в жизни, теперь я поняла это. Передай мне бутылку джина.
Эдвард протянул Розе зеленую бутылку с джином, а себе налил полный стакан виски.
– Я собираюсь напиться, – сказал он. – Я собираюсь напиться, как в тот день, когда Руфус склеил задницу Бьюта. А потом я завалюсь спать на этом ужасном диване, который Руфа выбрала для гостиной.
Роза хихикнула, вытирая нос. Она всегда восхищалась мужчинами, которые могли напиться без всяких последствий для окружающих.
– Ты здесь всегда желанный гость. Я даже постелю тебе новые простыни. Это гораздо лучше, чем возвращаться на ферму. – На ферму, где он потерял двух жен: одна умерла, а вторая сбежала. Джин начинал действовать, и ее чувства притупились.
Он выпил свою порцию виски.
– Завтра я поеду в Оксфорд за Руфой.
– Черт возьми, она может не захотеть вернуться к тебе.
– Я обязан дать ей еще один шанс, – сказал он. – В этом есть и моя вина. Я слишком глупо вел себя с Пруденс. Я не должен был позволять ей вести себя так, словно я в чем-то виноват. Я попрошу у нее прощения и предложу начать все с начала.
Роза не могла понять, почему, но ей не понравилось, как он это произнес.
– Ты говоришь, что решил простить ее?
– Конечно.
– Пожалуйста, Эдвард, не делай… – Она замолчала.
– Не делать – что? – раздраженно спросил он.
Роза ответила:
– Пожалуйста, не прощай ее слишком сурово.
