Текст книги "Брачные игры"
Автор книги: Кейт Сандерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)
Глава шестая
Парикмахерская выглядела крайне невзрачно. Грязный потрескавшийся линолеум был весь усыпан волосами. На пожелтевших стенах фотографии мужчин вульгарного вида с допотопными прическами. Парикмахер стоял за одним из двух виниловых кресел, установленных у зеркала, подстригая редкие волосы лысеющего пенсионера. Одному Богу известно, почему Рэн настоял на том, чтобы пойти именно сюда, когда за углом была вполне нормальная парикмахерская, хотя, может быть, и не очень модная.
Парикмахер не обрадовался появлению Рэна. Придав последний лоск голове пенсионера и сняв с его плеч нейлоновую накидку, он спросил:
– Что вы хотели?
Полли решительно втолкнула Рэна в зал и закрыла за собой дверь.
– Я извиняюсь, но, по-видимому, произошло какое-то недоразумение.
– Что?
– Мы хотели сделать стрижку.
– Я только что подстриг его!
– Боюсь, что вы сделали это не так, как надо.
Парикмахер был настроен очень воинственно. Это был худой человек мрачного вида.
– Что вас не устраивает?
– Ну, я не вижу абсолютно никакой разницы, даже незаметно, что его подстригали. Он вышел точно таким же, каким зашел. – Полли приподняла прядь блестящих волос Рэна, доходящую до плеч. – Я думала, что вполне понятно объяснила вам, что он хочет. И, честно говоря, мне кажется, что вы взяли слишком большую плату практически ни за что.
Парикмахер упер руки в бока.
– Послушайте, я сделал то, что он просил, ведь так? Он попросил просто подровнять концы. Скажи ей, приятель.
Он повернулся к Рэну, который лишь беспомощно пожал плечами.
– Вероятно, произошла ошибка, – резко ответила Полли. – Я думала, что вполне понятно объяснила вам, что он хочет, чтобы вы коротко остригли волосы сзади и по бокам, а сверху оставили более длинные пряди. Ну, я не думаю, что имя Хью Гранта о чем-нибудь вам говорит. – Она обвела презрительным взглядом развешанные на стене фотографии и, наконец, выбрала одну, самую безобидную. – Ну, примерно вот так, только без геля. Скажи ему, дорогой.
– Я не хочу так коротко, – пробормотал Рэн. – Я буду похож на хлыста.
– Не будешь. Сейчас твои длинные волосы выглядят просто абсурдно. Такие прически носят только посыльные.
– Но это мой стиль, – проговорил Рэн, начиная раздражаться. – Он выражает мою сущность.
– Вздор. Ради Бога, ты ведь не родился с такой прической. – Полли посмотрела в лицо парикмахера. – Подстригите его еще раз, пожалуйста. Очевидно, нам придется еще раз заплатить вам. – Удовлетворенная тем, что дело, наконец, улажено, она села на маленький шаткий пластиковый стульчик и раскрыла новый номер журнала «Вог».
Парикмахер нерешительно взглянул на Рэна.
– Ну что?
Рэн стоял, засунув руки в карманы своих новых черных полотняных брюк, с несчастным видом побежденного.
– Да, хорошо. Я хотел сказать спасибо.
– Тогда садитесь, – парикмахер указал ему на свободное кресло. – Я займусь вами через секунду. – Он достал большую деревянную щетку и стал яростно махать ею вокруг плеч пенсионера, словно желая вымести их всех из парикмахерской.
С робким страдальческим вздохом, который не произвел ни малейшего впечатления на Полли, Рэн уселся в кресло напротив зеркала.
Пенсионер расплатился и ушел. Парикмахер взял ножницы и занял место позади Рэна.
– Ну что ж, начнем сначала. Сколько состригать?
– Как она сказала, – пробормотал Рэн. Он вздрогнул, когда парикмахер занес над ним ножницы.
– Я, черт возьми, не умею читать чужие мысли, – тихо пробормотал парикмахер, помня о неумолимой блондинке, склонившейся над журналом «Вог». – В следующий раз приносите записку от нее.
– В следующий раз? О Боже…
– Ну да, волосы ведь отрастают, не так ли?
– Думаю, что да. О Боже…
– Закройте глаза, приятель. Так будет быстрее.
Рэн зажмурил глаза. Ловко и искусно, но не слишком осторожно, парикмахер принялся за его голову. Он состриг волосы почти до корней и потянулся за электрической машинкой. Когда он включил ее, Рэн что-то жалобно проблеял. Парикмахер застыл в нерешительности.
– О, ради Бога, – проговорила Полли.
Машинка зажужжала. Волосы Рэна были подстрижены сзади и с боков и стали гладкими и прилизанными, как у тюленя. На лоб романтично спадала густая прядь. Полли закрыла журнал и придирчиво осмотрела Рэна.
– Ну, вот и все, – сказал парикмахер. – Можете открыть глаза.
Рэн открыл глаза, увидел в зеркале свое отражение и издал протяжный стон:
– Дерьмо!
– Да, отлично и совсем не больно, правда? – Полли поднялась со стула и достала из сумочки кошелек. – Именно то, что мы хотели. – Она расплатилась, добавив хорошие чаевые, и увлекла Рэна из парикмахерской.
Он промолвил:
– Я похож на задницу.
– Дорогой, не говори глупости. Ты выглядишь просто грандиозно. – Полли ликовала. Ей с трудом верилось, что теперь он выглядит так великолепно: очень чувственно и соблазнительно небрежно. Он был таким аппетитным в новых полотняных брюках и белой полотняной рубашке, которые она ему купила, что у нее просто слюнки текли. Она взглянула на их отражения в оконном стекле. Именно так она хотела появиться перед Джастин и Хьюго в этот вечер. Джастин была ее школьной подругой, она позвонила Полли и сообщила, что они приедут в Глостершир навестить мать Хьюго. Несмотря на все заверения Джастин в том, что она очень соскучилась по подруге, Полли знала, что та просто сгорает от любопытства и хочет увидеть Рэна. Вернувшись в Лондон, она непременно поделится своими впечатлениями со всеми знакомыми, поэтому так важно представить Рэна в соответствующем виде. Ферма Семпл пока еще не была готова к приему гостей, и Полли договорилась встретиться с Джастин и Хьюго на концерте, а потом пообедать в ресторане загородного отеля. Теперь она могла спокойно ждать этой встречи в полной уверенности, что Джастин просто умрет от зависти.
Если бы только Рэн не был таким сердитым. Он раздраженно убрал руку Полли со своей руки и с мрачным видом плелся рядом.
– В одном очаровательном маленьком магазинчике я видела прелестные шкатулки ручной работы и очень симпатичные гобеленовые подушки, которые могли бы придать новому покрывалу для дивана старинный вид.
Он не ответил. Полли, однако, уже привыкла к этому. Бог с ним, он не любит перемен и каждый раз начинает дуться, но ее это совершенно не волнует. По крайней мере, теперь он знает, что, в конце концов, она всегда добивается своего.
Перед тем как повернуть на главную улицу, Рэн остановился. Он достал из кармана брюк вязаную перуанскую шапку с наушниками и кисточкой на макушке и надел ее.
Полли сорвала шапку с его головы.
– Что ты делаешь, черт возьми?
– Моя голова совершенно голая.
– Что за вздор ты несешь! На улице страшная жара. И даже если бы не было жары, я не потерплю, чтобы меня видели с кем-то, кто носит шапку с кисточкой, как какой-нибудь ужасный эльф.
– Прекрати, Полл!
– И не зови меня Полл. Я не попугай. – Они стояли возле урны. Полли, дрожа от отвращения, бросила шапку в урну.
– Эй! – Рэн возмущенно бросился вперед, опустил руку в урну и извлек из нее свою шапку вместе с оберткой от мороженого, прилипшей к одному наушнику. – Ты даже не пытаешься понять. Эта шапка очень много значит для меня. Не просто потому, что это мой стиль, а потому что мне подарил ее настоящий шаман. Он жил здесь, когда наша деревня только строилась. – Он снова натянул шапку на голову.
Полли вновь сорвала шапку с его головы и засунула ее в свою аккуратную сумочку.
– Я хочу, чтобы ты понял, Рэн. Меня не интересует, кто тебе ее подарил. Ты выглядишь в ней ужасно глупо.
– Глупо? – Он был уязвлен. – Это часть моего прошлого!
– Возможно, тебе стоит вставить ее в рамку и повесить на стену. Потому что она не имеет ничего общего с твоим настоящим.
Она попыталась взять себя в руки. Несмотря на все свое очарование, Рэн становился все более сварливым. Под его задумчивым видом потерявшегося мальчика скрывалось пугающее упрямство. Он притащил домой все вещи, которые она выкинула. Вся мансарда в их доме, которую Полли в будущем планировала использовать для няни, была завалена всяким хламом. Неужели этот идиот не понимает, что она оказывает ему услугу? И более того: неужели он не понимает, сколько денег ей потребуется, чтобы воплотить свои планы?
Но он уже прекратил сопротивляться и спорить с ней, как он всегда делал. И снова Полли пришла в умиление от его красоты. Она протянула руку и ласково погладила его коротко остриженный затылок. – Пожалуйста, не сердись, мой дорогой. Я просто хочу, чтобы весь мир увидел, как ты изумительно красив.
Их глаза встретились. Волна взаимного желания охватила обоих. Полли медленно провела кончиком языка по своим розовым губкам. Это был их интимный код, означающий оральный секс. Ей совершенно не нравилось заниматься этим с Берри, но с Рэном она могла делать это хоть каждый час. Он улыбнулся, его кровь разогрелась до температуры кипящего молока. Все его раздражение моментально прошло. Полли нежно взяла его за руку. Он с любовью сжал ее пальцы. Надежно укутанные в свою неиссякаемую страсть, они вышли на главную улицу.
– Смотри, – сказал Рэн, – вон Руфа.
Руфа быстро шла по другой стороне улицы, почти бежала. В одной руке она держала ключи от машины, а в другой круглую плетеную корзинку, полную срезанных цветов и бутылок вина. Полли решила, что она купит себе такую же круглую корзинку, но потом вдруг поняла, что не это было причиной того, что Руфа выглядела так шикарно.
– Она великолепно выглядит, – окинув ее критическим взглядом, произнесла Полли. Она не видела Руфу с того рокового дня ее свадьбы. – Что она с собой сделала? Замужество явно пошло ей на пользу. – В этом содержался тонкий намек для Рэна, который не торопился назначать дату их свадьбы.
– Она просто счастлива, вот и все, – сказал Рэн, провожая Руфу грустным взглядом своих темных глаз. – Вовсе не обязательно выходить замуж, чтобы быть счастливой.
* * *
С глубоким вздохом Тристан перевернулся на спину.
– Извини, все произошло гораздо быстрее, чем я хотел. Если ты хочешь, чтобы я мог сдерживаться дольше, ты не должна быть такой чертовски красивой.
– Ты абсолютно развратный тип, – проговорила Руфа. – Ты дождешься, что нас обоих арестуют.
Они лежали на небольшой лужайке, заросшей первоцветом, на краю большого ровного поля, «рено» застыл на самом краю заросшего травой склона.
Облокотившись на один локоть, он нагнулся и стал целовать ее соски.
– Я просто не могу удержаться. Я хочу обладать тобой весь день и всю ночь. Я хочу доводить тебя до исступления своей любовью. Я хочу боготворить тебя своим телом.
Фиолетовое платье Руфы было задрано до талии и расстегнуто до пупка, обнажая ее грудь. Ее растрепанный вид казался более распутным, чем ее нагота. Она чувствовала себя счастливой и удовлетворенной и совершенно не хотела скрывать свою наготу. Тристан просто умолял ее остановить машину. Он пригрозил ей, что если она не остановится сейчас, то он достигнет оргазма прямо на концерте, и все это увидят и услышат, благодаря громким звукам, которые он не сможет сдержать. Ей нравилась его настойчивость. Со дня аварии они, не переставая, занимались любовью. Они закрывались в доме, никого не желая видеть и не обращая внимания на время. Тристан был великолепным любовником, благодаря своей молодости он был неутомим, оргазм следовал у него за оргазмом, и после каждого из них он как мертвый засыпал в ее объятиях. Он не знал, что она наблюдает за ним, когда он спит, роняя слезы на его волосы. Счастье было очень болезненным, потому что было куплено ценой несчастья других и не могло продолжаться вечно. Ей было трудно объяснить это Тристану. В его эмоциональном словаре просто не было такого понятия, как предательство. Ей нужен был любовник, который смог бы понять ее и сопереживать вместе с ней ее боль. Тристан пока не достиг такого уровня зрелости. Его нужно было развлекать и отвлекать, как ребенка. Любые сложные и серьезные проблемы раздражали его. Он, безусловно, был не тем человеком, на которого она могла бы положиться.
– Нам пора ехать, – прошептала она, не двигаясь.
Тристан спросил:
– Тебе удалось застать Эдварда?
Руфа напряглась и попыталась отогнать воспоминания. Да, ей удалось дозвониться до Эдварда. Впервые за все время она не ответила на его ежедневный звонок – в тот момент они с Тристаном занимались любовью в душе. Она испытала ужас, когда обнаружила на автоответчике сообщение Эдварда. Когда она ему потом перезвонила, его голос был каким-то отчужденным и осуждающим, хотя, возможно, он просто торопился. В любом случае их разговоры с Эдвардом никогда не были задушевными. Он был до предела лаконичен, хотя и достаточно нежен. Говорил в основном о делах на ферме и ремонте в Мелизмейте. Он не давал ей ни единого шанса сделать какое-то признание или молить его о спасении.
Она ответила:
– Да, но я смогла поговорить с ним очень коротко.
Понимая, что его вопрос расстроил ее, он постарался говорить мягким и нейтральным тоном.
– Он что-нибудь сказал?
– Он не знает, когда вернется, если это то, что ты имеешь в виду?
– Хорошо.
– Не надо, Тристан, это заставляет меня чувствовать себя ужасно порочной.
– Ты не порочна. Ты ангел. – Он сел и стал застегивать брюки. – Я – нет и поэтому не чувствую своей вины из-за Эдварда, как ты. Он далеко за морем. Это значит, что у меня больше времени оставаться в раю.
Руфа вздохнула:
– Я бы хотела, чтобы мы могли жить так всегда – быть вдвоем и ни от кого не прятаться. Я просто не могу думать о том, что когда-то тебе придется уехать.
– Перестань говорить об этом, – сказал Тристан. – Этого пока еще не произошло.
– Скоро начнется новый семестр.
– Забудь об этом. Думай о вечном.
– До того как я тебя встретила, я не жила по-настоящему, – проговорила Руфа. – Как я смогу вновь вернуться к прежней жизни, когда я была полумертвой? – Реальный мир был суровым и жестоким. Она понимала, что тот мир, в котором они существовали вдвоем с Тристаном, был лишь мечтой в пастельных тонах, но ее это совершенно не заботило. Впервые она начала понимать, почему у Настоящего Мужчины было так много романов на стороне. Он искал то же волшебное царство – новую сексуальную страсть. Реальность причиняла ему боль – так же, как ей сейчас, – и он только пытался от нее убежать. Ей было невыносимо думать о том, от чего он пытался убежать.
Это было опасное направление мыслей. Она заставила себя улыбнуться Тристану.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб:
– У тебя очередной приступ депрессии после занятий сексом.
– Извини. Я постараюсь развеселиться перед концертом.
«Я слишком много говорю о себе и своих чувствах, – подумала она. – Тристан не любит все эти разговоры. Он считает, что, если люди впадают в депрессию из-за любви, они просто рисуются и ведут себя, как герои какой-нибудь пьесы».
Она села и стала застегивать платье. Они стряхивали друг с друга частицы земли и, смеясь, проверяли, не осталось ли на одежде зеленых пятен от травы. Он прав: надо жить сегодняшним днем и не думать о будущем. Они вместе – а все остальное не имеет значения.
Руфа больше не беспокоилась о том, как они смогут появиться где-то вместе. Сегодня вечером Лидия в составе котсуолдского хора исполняла «Реквием» Моцарта. Руфа не могла пропустить этот концерт и не могла оставить Тристана одного дома. Она беззастенчиво заказала два билета на имя Эдварда по специальной цене, установленной для пожизненных попечителей хора. Многие из других пожизненных попечителей хора присутствовали на ее свадьбе, и ей придется давать многочисленные утомительные и неубедительные объяснения, но это лучше, чем быть без Тристана.
К счастью, они будут не одни, а среди большого количества людей. В большой церкви, в которой должен был состояться концерт, Руфа сразу же отыскала среди огромной массы людей Розу, Роджера и Линнет.
Роза приветствовала Тристана звучным поцелуем.
– Рада видеть тебя.
Линнет обхватила руками ноги Руфы.
– Я тебя не отпущу, ты пойдешь домой с нами.
– Я действительно очень долго к тебе не приходила. Но я приду завтра. – Руфа погладила ее по темной головке, презирая себя за то, что совсем забыла о маленькой девочке. – Сегодня последний день твоих каникул, не так ли?
– Да, и я буду учиться в новом классе, и – угадай что – две девочки, которых я терпеть не могу, будут учиться в классе мисс Шо.
– О, хорошо.
– Они смогут гоняться за мной на переменах, но не смогут сидеть за моей партой и говорить мне всякие гадости тихими противными голосами.
– О, я очень рада, – сказала Руфа. – Теперь ты сможешь общаться с девочками, которые тебе нравятся.
Внимание Линнет перенеслось к главному входу в церковь.
– Папа! Это папа! Привет, папа!
В церковь вошел Рэн с Полли и двумя хорошо одетыми незнакомыми людьми. Его измученное заботами лицо озарилось улыбкой. Он бросился навстречу Линнет и подхватил ее на руки.
– О Господи! – пробормотала Роза. – Что она сделала с его волосами? Съела их, что ли?
Не обращая внимания на недовольное выражение лица Полли, он опустил девочку на пол. Она встала своими грязными розовыми спортивными туфлями на его новые кожаные ботинки и весело смеялась, пока он продвигался, покачивая ее на своих ногах, через толпу. Люди, расступаясь, давали им пройти, снисходительно улыбаясь молодому цветущему отцу и его веселой маленькой дочке.
Роза сердечно поцеловала его.
– Рада тебя видеть. Никогда бы не подумала, что ты любитель котсуолдского хора. – Она произнесла это таким тоном, словно обвинила его в сексуальных извращениях.
Его лицо потемнело.
– Я очень глубоко чувствую любую музыку, Роза. Я думал, что вы знаете это. А что вы все здесь делаете?
– Мама поет в хоре, – сказала Линнет, раскачиваясь, держась за его руку. – Это ее самый первый концерт.
– Что? Что? – Рэн был испуган. – Вы шутите.
– У тебя короткие волосы, – наконец заметила Линнет. – Ты выглядишь довольно-таки глупо.
– Я знаю. Извини. Когда я приду встречать тебя после школы, я надену шапку.
– Я думаю, это Смелли заставила тебя подстричь волосы.
– Да, это все дело рук Смелли.
– Рэн! – запротестовала Роза. Она смеялась. – Не поощряй ее.
– Ты теперь под стать маме, – сказала Линнет. – Она тоже обрезала волосы.
– Что?!
Полли со своими друзьями подошла как раз вовремя, чтобы увидеть болезненное возмущение на лице Рэна.
– Лидия не могла обрезать волосы! – воскликнул он. – Это ее главное украшение! Кто ее заставил?
Линнет с силой дернула Рэна за задний карман брюк, немного распоров шов.
– А можно мне тоже обрезать волосы?
Рэн содрогнулся.
– Боже упаси!
Полли с широкой дружеской улыбкой подошла к Руфе и обняла ее. Это была их первая встреча после свадьбы Руфы.
– Ты выглядишь просто замечательно, надеюсь, вы хорошо провели время в Италии. – Она тихонько захихикала. – О Боже, люди просто не сводят глаз с Женщины в Красном.
Руфа вздрогнула, но потом поняла, что Поли имеет в виду саму себя.
– Ты просто поразила всех нас.
– Я как-нибудь потом расскажу тебе всю эту невероятную историю. Моя жизнь – в общем, вся моя жизнь – сплошной аттракцион «Русские горы». Позволь представить тебе Джастин д'Аламбер и Хьюго.
– Как поживаете? – Руфа пожала руки Джастин и Хьюго.
– Это Руфа Рекалвер, несущая косвенную ответственность за мой безумный порыв. Как обидно, что Эдварда нет с нами. – Полли дотронулась до рукава Рэна: – Пойдем, дорогой, а то все хорошие места займут.
Еще раз улыбнувшись Руфе заговорщической улыбкой, она в сопровождении Рэна и своих знакомых отправилась по проходу занимать места.
– Нам надо было занять места поближе, – сказала Роза. – Лидия так нервничает, я не хочу, чтобы она нервничала еще больше из-за того, что не может найти нас.
Руфа отстала от всех, чтобы потихоньку взять Тристана за руку так, чтобы мать этого не видела. Ей просто необходимо было дотронуться до него, прижаться к нему. У него был скучающий вид. Она прижала его руку к своему бедру.
Высокая седая женщина потеснила их. Руфа обернулась и встретила возмущенный взгляд Леди Бьют. Она окинула холодным взглядом сначала Руфу, а потом Тристана, а потом вновь перевела полный презрения взгляд на Руфу.
– Извините, – проговорила она, не скрывая своего отвращения.
Этот инцидент, который длился всего пару секунд, так сильно подействовал на Руфу, что ей захотелось плакать. Ужасная Леди Файбс заставила ее посмотреть на себя со стороны – молодая жена, откровенно прижимающаяся к другому мужчине. Ведущая себя как глупый подросток. Как достойная дочь Настоящего Мужчины.
Тристан отпустил ее руку, чтобы не загораживать проход. Он встал на пару шагов впереди нее. Руфа смотрела на его спину, и ее вдруг охватил страх. Она собирается взвалить все это – то, что она собирается предать Эдварда и пожертвовать своей семьей, – на плечи этого мальчика. Если он не сможет нести этот груз на своих плечах, она останется совершенно одна в целом мире.
Он обернулся и улыбнулся, глядя ей в глаза особым интимным взглядом. Руфу совершенно не заботило, что Роза с любопытством проследила за его взглядом. Она улыбнулась ему в ответ, и их обоих объединило блаженное воспоминание о том, что всего час назад они были в объятиях друг друга. Она не должна сомневаться в их любви, иначе она сведет с ума их обоих. Тристан сразу как-то отдалялся, если она требовала уверений в вечной любви. В отличие от Эдварда он мог жить только настоящим. Она села, тесно прижавшись к нему, ощущая исходящее от него тепло, чувствуя, как ее собственный запах смешивается с запахом его тела.
Оркестранты заняли свои места. Все утихло; когда хор занял свое место у алтаря, раздались аплодисменты. Теноры и басы были в смокингах и черных галстуках-бабочках. Женщины в длинных черных юбках и белых блузах. Даже в этой простой униформе Лидия выглядела необыкновенно привлекательной. Ее короткие локоны в свете ламп казались темно-золотистыми. Она немного подкрасилась и казалась такой же изящной и элегантной, как китайская статуэтка. Зажав в руке партитуру, она взволнованно огляделась вокруг, увидела Линнет и улыбнулась ей обворожительной улыбкой.
По другую сторону от прохода Полли вся дрожала от охватившей ее тревоги. Если бы она знала, что Лидия будет петь в хоре, она бы ни за что не пошла на этот проклятый концерт. Она попыталась отыскать в рядах белых блузок несчастное, упавшее духом существо с огромной гривой волос, которое, потеряв рассудок, кричало ей, что она никогда не выйдет замуж за Рэна. Для нее было огромным потрясением обнаружить, что Лидия превратилась в настоящую соперницу. Она почувствовала, как сидевший рядом Рэн весь напрягся, очевидно, он был удивлен не меньше, чем она. Каким же надо быть глупцом, чтобы так реагировать на неожиданное преображение своей бывшей жены, как будто они не прожили вместе столько лет и не сделали друг друга несчастными. С видом собственницы она взяла его под руку.
Аплодисменты становились все громче и громче, заполняя все пространство церкви. Появились солисты, а за ними дирижер. Это был высокий худой человек цветущего вида с лысеющей головой. Все звуки и шорохи стихли, наступила полная тишина. Зазвучали первые аккорды.
Полли прошипела:
– Прекрати вертеться! – и сильно толкнула Рэна в бок.
* * *
– Он просто великолепен, – сказала Джастин. – Я бы, не раздумывая, бросила Хьюго ради него. Неудивительно, что ты лишилась рассудка и бросила беднягу Берри у алтаря. А как он в постели?
Полли рассмеялась.
– Просто божествен. Я никогда не думала, что секс может быть таким изумительным.
– Ну, ты всегда была удачливой коровой.
Джастин теперь по всему Лондону разнесет слухи о красоте Рэна, и это очень приятно. Однако в целом вечер начинал все больше раздражать ее. В перерыве Рэн убежал на улицу курить, хотя прекрасно знал, что Полли терпеть не может эту его привычку. Она не ожидала встретить на концерте его бывшую жену, дочку и целую кучу родственников бывшей жены. Неужели Рэн никак не может вбить себе в голову, что он больше не принадлежит к этому семейству?
Музыканты уже вновь рассаживались по своим местам, и лишь несколько человек еще оставались в задней части церкви, торопливо допивая свои бокалы воды «Перье» и теплого белого вина.
Хьюго проговорил:
– Я думаю, нам пора.
– Да, мы не будем ждать Рэна. – Полли направилась к их местам, делая вид, что совершенно не сердится на Рэна за то, что он вовремя не вернулся к ним. Что это за игры, черт возьми? Как можно быть таким невоспитанным? Как он мог поставить ее в такое неловкое положение? Всю вторую половину концерта она просто кипела от негодования. Очевидно, потребуется проделать еще очень большую работу, прежде чем ее нового любовника можно будет представить на публичное обозрение.
После окончания концерта она обнаружила Рэна в толпе родственников его бывшей жены держащим на руках свою спящую дочь. Он, по-видимому, даже не считал, что ему надо за что-то извиняться. Он вообще бы не заметил ее, если бы она не дотронулась до его руки.
– О, привет, – произнес он совершенно равнодушным тоном.
Она прошипела:
– Что с тобой случилось? Где ты был?
– Я ужасно захотел в туалет, а очередь была на целую милю. Мне пришлось идти в паб.
– Ради Бога! Ты мог бы предупредить меня.
– Гм… Извини. – Рэн не сводил своих божественных черных глаз с людей, окружавших Розу. Лидия, взволнованная и улыбающаяся, представляла им дирижера.
– Фил был так добр, – говорила она. – Он сказал, что ни за что не отпустит меня, хотя я просто оцепенела, когда поняла, что взяла не ту ноту в середине Санктуса.
Фил смущенно переступал с ноги на ногу.
– Она хотела продавать программки, но я сказал, что у нас не так много хороших сопрано, чтобы мы могли позволить себе отпустить ее.
Они оба рассмеялись, объединенные общими воспоминаниями. Полли заметила, как он непроизвольно загородил ее от людей, которые попытались протиснуться мимо нее. Ей было очевидно, что он безумно влюблен в Лидию. Это, на ее взгляд, могло быть отличным решением проблемы бывшей жены и дочери.
Рэн тоже заметил это. На его ангельском лице появилось оскорбленное выражение.
