Текст книги "Брачные игры"
Автор книги: Кейт Сандерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
Лидия захихикала.
– Я ужасно нервничала. Но Фил Хардинг – он дирижер – был очень терпеливым. Я фактически пела с листа по нотам, впервые за много лет. В эту пятницу я пойду на репетицию. Фил божится, что у них там очень неофициальная обстановка. Они начинают репетировать «Реквием» Моцарта.
Руфа уже целую вечность не слышала от Лидии такой длинной речи и тем более очень давно не слышала, чтобы она так много говорила, ни разу не упомянув имени Рэна.
– Поздравляю тебя, – сердечно сказала она. – Я действительно забыла, насколько ты была увлечена пением в хоре в школе Святой Гильдегарды. – Она взяла песочное печенье из стоящей перед ней тарелки. – Помнишь, как на одном из концертов Настоящий Мужчина тоже пел в хоре?
Лидия улыбнулась.
– Месса си-минор Баха – у нас не хватало теноров. Ты помнишь? Он стоял рядом с Нэнси, и они оба так дурачились, что мы чуть не умерли со смеху.
Обе сестры вздохнули. Руфа проговорила:
– Это печенье просто потрясающее.
– Я его пекла сегодня утром вместе с Линнет.
Руфа была просто поражена, услышав о том, что Лидия занималась таким нормальным и организованным делом: пекла печенье вместе со своей дочерью.
– Как тебе удалось не дать ей испортить их?
– Мы испекли по противню, – смеясь, сказала Лидия. – Она повезла свое подгоревшее печенье Рэну.
Руфа серьезно посмотрела на нее.
– Ведь все это не ради Рэна? Только не говори мне, что ты пытаешься вернуть его, превратившись в Найджеллу Лоусон [1]1
Найджелла Лоусон – писательница и телеведущая, автор книги «Как стать домашней богиней». Прим. перев.
[Закрыть].
Лидия продолжала улыбаться улыбкой Джоконды, но в ее добрых потускневших глазах была заметна скрытая твердость.
– Не говори глупости. Я делаю это вовсе не ради него. Я решила, что мне пора начать что-то делать ради себя. – Она говорила запинаясь и очень серьезно. – Найти себя, если хочешь. На протяжении многих лет вы все постоянно твердили мне, что я живу бесцельно, и вы были абсолютно правы. Я не могу слоняться без дела в ожидании Рэна. Я должна продолжать идти вперед ради Линнет.
– Я не верила, что я когда-нибудь доживу до этого дня, – мягко рассмеялась Руфа. – Надо будет рассказать об этом Нэнси.
Лидия выглядела озадаченной.
– О чем рассказать? О том, что я буду петь в хоре?
– Конечно же, о том, что ты наконец отказалась от своих попыток вернуть Рэна.
– О нет, – возразила Лидия. – Я никогда не откажусь от него. Я по-прежнему его жена. Но он должен сам захотеть вернуться ко мне. Он должен захотеть этого очень сильно, потому что ему придется вновь завоевывать меня.
Руфа мягко проговорила:
– Боюсь, что он не захочет вернуться к тебе. Полли очень решительный человек, и я не думаю, что она захочет жить в грехе. Она обязательно заставит его жениться на себе.
– Он никогда не женится на ней, – резко оборвала ее Лидия.
– Лидия, – Руфа никогда не слышала таких резких слов от своей робкой и застенчивой сестры.
Лидия просто рассвирепела.
– Я знаю, он думает, что безумно влюблен в нее. Но я знаю, я абсолютно уверена, что в конце концов он поймет, что мы его семья, и вернется к нам с Линнет.
Руфа задумчиво молчала. Не было никакого смысла спорить с Лидией о чем-нибудь, что имело какое-то отношение к ее бывшему мужу. Однако признаки того, что она постепенно пробуждается и начинает замечать, что происходит вокруг, были достаточно обнадеживающими. Она подумала о том, как было бы здорово, если бы, занимаясь в хоре, Лидия встретила наконец порядочного человека. Ведь она очень красивая, при условии, что она перестанет носить эти выцветшие свободные платья и связывать волосы старыми колготками.
– Мы отправимся с тобой по магазинам, – сказала она, вдруг поддавшись порыву.
– Что? – Лидия была озадачена. Она не могла так быстро переключаться.
– Ты единственная из всех нас, кого мы еще не успели переделать. Единственная из всего Мелизмейта, кого не коснулся процесс восстановления. Давай поедем в Лондон и будем возмутительно расточительными. – Мысль о расточительности показалась ей вдруг очень возбуждающей.
– Но я не могу оставить Линнет…
– Мы поедем всего на один день. Мама и Роджер присмотрят за ней. Или Рэн.
Лидия покачала головой, улыбнувшись с гордостью и беспощадным злорадством.
– Она ни за что не останется с этой Смелли.
Руфа захихикала.
– Бедная старушка Полли! Ей очень не повезло, поскольку она не заслужила благосклонности Линнет. Я думаю, она согласится остаться с мамой. В крайнем случае, если понадобится, мы ее чем-нибудь задобрим. – Руфе не терпелось отправиться в Лондон. – Поехали, Лидия. Это будет замечательно. Мы сможем повидаться с Нэнси и Уэнди, я никого еще не видела с тех пор, как вернулась из Италии.
– Ты уверена? Ну, я имею в виду, что у меня нет денег.
Протянув руку через стол, Руфа взяла руку Лидии.
– Не беспокойся об этом. Это моя забота. Мы купим тебе красивую одежду, сделаем модную прическу, в общем, наведем полный лоск. И тогда – держись Рэн, потому что ты станешь самой великолепной женщиной в округе.
Глава четвертая
– Первое, что тебе нужно будет сделать, когда мы приедем туда, это подрезать волосы, – сказал Тристан. – Они у тебя очень красивые, но ты будешь выглядеть еще великолепнее, если их укоротить примерно на семьдесят процентов.
Лидия попыталась возразить:
– О, я не думаю, что смогу решиться…
– Ты просто гений, – сказала ему Руфа. – Это замечательная идея. Я попрошу Рошана порекомендовать нам хорошего мастера.
Тристан был за рулем «лэндровера» Дискавери, принадлежащего Эдварду (Эдвард предусмотрительно перед отъездом оформил на него страховку). Тристан настоял на том, что он поведет машину, после их остановки на бензозаправочной станции. Он без всякого приглашения отправился с ними в поездку по магазинам и с трогательным рвением принимал участие в решении задачи преображения Лидии. Руфа считала, что это очень мило с его стороны, хотя немного беспокоилась из-за того, что ей придется представить его Нэнси. Лидия была слишком ошеломлена новизной всего происходящего, чтобы обращать внимание на Тристана или задумываться о том, почему он поехал с ними, но Нэнси – это совсем другое дело. Нэнси умела читать Руфу, как открытое меню, гораздо лучше, чем саму себя.
Лидия сидела на заднем сиденье, потому что впереди при долгой езде ее всегда укачивало. Последний раз она была в Лондоне незадолго до рождения Линнет, да и то только в отделе товаров для новорожденных в магазине Джона Льюиса на Оксфорд-стрит. Она с благоговейным трепетом слушала, как Руфа небрежно и спокойно говорила об этом бурлящем экзотическом Вавилоне.
Тристан посмотрел на нее в зеркало.
– Извини меня, Лидия. Я знаю, что мы с тобой познакомились только сегодня утром, но беспристрастный взгляд незнакомца может быть полезным.
– Тебе следует открыть свое лицо, – согласилась Руфа. – Твои роскошные волосы совершенно скрывают твое лицо, Лидди.
Она попыталась слабо возразить:
– Отцу нравились наши волосы.
– Селена обрезала волосы, но небеса не рухнули, – живо возразила Руфа. – Я думаю, что нам следует послушать Тристана. Он знает, что значит выглядеть нормально. Разве ты не хочешь выглядеть нормально?
– Ну, – с сомнением в голосе произнесла Лидия. Какая-то часть ее уже начала страстно стремиться к нормальному состоянию, но это было серьезным шагом. – Я не спросила согласия Линнет. Вдруг ей не понравится, и мы все будем занесены в черный список.
Это была веская причина, но Руфа прекрасно понимала, что ее сестра говорила и о Рэне.
– Ей может понравиться.
Тристан рассмеялся.
– Кто этот ребенок? Муссолини?
Обе сестры воскликнули в один голос:
– Да! – и весело рассмеялись.
– Ради Бога, – продолжила уговаривать ее Руфа, – не бойся рисковать. – Утро было ясным и безоблачным, обещающим изнуряющую жару днем. Она чувствовала себя молодой и беспечной. – Сделай что-нибудь для себя, не советуясь ни с кем. Если тебе от этого станет легче, я тоже обрежу свои волосы.
– Нет, – решительно возразил Тристан. Он вдруг стал серьезным, он, как ртуть, очень быстро мог переходить от веселого настроения к серьезному, причем отдавался обоим настроениям всем своим существом. – Ты – нет.
– Полагаю, – осторожно проговорила Руфа после непродолжительной неловкой тишины, – это было бы здорово. Ну, ладно, сегодня не мой день, а день Лидии. – Ей приходилось постоянно напоминать себе об этом. На самом деле у нее было такое ощущение, что это был ее день.
* * *
Все они поднялись сегодня очень рано, чтобы не попасть в пробки и иметь достаточно времени, чтобы спокойно походить по магазинам. Руфа легко вставала по утрам и обещала Тристану постучать в его дверь. В сумерках рассвета она подошла к его двери и, прежде чем постучать, прислушалась. Из его комнаты еле слышно доносились звуки его дыхания, похожие на звуки волн, набегавших на берег. Когда она постучала, он застонал. Спустя несколько минут, находясь уже на кухне, она услышала его неуклюжие шаги. Чтобы убедиться, что он действительно встал, она выключила чайник и прислушалась. Она услышала звук спускаемой воды в туалете. Потом до нее донесся звук душа из ванной для гостей. Вскоре он появился на кухне с мокрыми волосами, излучая энергию. Он съел четыре тоста и воздушный омлет, с любовью приготовленный Руфой.
Они приехали к Уэнди немногим ранее девяти, чтобы оставить там машину и еще раз перекусить тостами. Нэнси, одетая по случаю жары в удлиненное свободное платье оранжевого цвета, под которым явно ничего не было, приготовила целую кучу тостов из белого хлеба. Она, как всегда, радушно встретила Тристана, но Руфу весьма обеспокоило то, что за его спиной она удивленно подняла бровь и многозначительно взглянула на Руфу. Рошан, который так же, как и Руфа, без всякого труда вставал очень рано, приготовил для них круассаны и свежий апельсиновый сок. Селена оставила довольно сердитую записку с объяснениями, что она не сможет отправиться вместе с ними по магазинам, потому что у нее опять «какие-то дурацкие съемки».
– Разве ей не нравится быть моделью? – удивленно спросила Лидия, широко раскрыв свои наивные глаза.
Рошан, необычайно элегантный в белом полотняном костюме, схватил кофейник.
– Она скорее умрет, чем признает это, но она вряд ли выдержит весь курс. Она делает это только для того, чтобы одержать победу над всеми вами. Руфа, ты приготовишь кофе? Ты знаешь, что я не могу доверить это Нэнси или Уэнди, а мне еще нужно приготовить травяной отвар для Тигра.
– Тигра? – Руфа была захвачена врасплох. – Он здесь?
– О да. Крепко спит наверху. – Рошан был оживленным и деловитым, но даже он (с интересом и тревогой заметила Руфа) не мог скрыть тот факт, что влюблен, совершенно опьянен и околдован, что душа его безраздельно принадлежит любимому человеку. – Я не стал его будить, потому что секс и сон, пожалуй, единственные удовольствия, которые остались в его жизни. Он отказался от спиртных напитков, наркотиков, жирной пищи и молодых женщин. Без наркотиков он очень беспокойный и неуверенный в себе. Ему необходима моя постоянная поддержка, потому что, как он постоянно говорит, он делает все это только ради меня.
– Любовь – великолепная вещь, – заметила Нэнси. – Старина Тигр обосновался на эти дни в Тафнелл-парк. Я не могу осуждать его. Даже Макс признал, что ты все больше привязываешься к нему.
– Он пылесосит ступени, – вставила Уэнди. – Он научился в реабилитационном центре.
Руфа улыбнулась Рошану.
– На этот раз это действительно настоящее чувство?
Он ответил очень серьезно:
– Руфа, я никогда не знал, что это может быть так. С Тигром происходят сплошные неприятности. Он настолько ревнив, что я не могу даже написать записку молочнику. Когда я впервые его увидел, он предлагал свою сентиментальную любовь моему лучшему другу. Несмотря на это, я просто безумно в него влюблен.
– Мы ужасно горды в эти дни тем, что наследник Сейвсмарта пользуется нашей ванной, – сказала Нэнси. – Бьюсь об заклад: ты просто не узнаешь ее.
Руфа с любовью обвела взглядом тесную, заполненную вещами кухню Уэнди. Сейчас она выглядела очень милой и богемной. Какой же несчастной, должно быть, я была тогда, подумала Руфа, когда эта кухня показалась мне такой унылой и жалкой.
– Я думаю, она выглядит прекрасно, как никогда. Я скучала по этому дому.
– Удивительно, как быстро все меняется, – довольно заметила Уэнди. – Макс передал вам привет, он уехал со своей новой девушкой, по-моему, в Шефердс-Буш.
Лидия спросила:
– Это не тот, кому нравилась Нэнси? – Она не успевала следить за разговором. Ее голова была слишком занята собственными проблемами.
Тристан, с аппетитом поглощающий тосты с джемом, проговорил:
– Извините, мне надо в туалет, – и вышел из комнаты. Он был очень взволнован сегодня и постоянно бегал в туалет. Руфе это казалось до боли милым.
Как только он вышел, Рошан повернулся к Руфе.
– Что происходит?
– Что ты имеешь в виду?
– Я спрашиваю вас, миссис Рекалвер, кто этот прелестный мальчик?
– Я же тебе говорила, это сын сестры первой жены Эдварда.
– Да, да, мы уже знаем всю родословную, спасибо. – Рошан сел за стол на стул, освобожденный Тристаном. – Но я думаю, ты заметила, что он просто божественно красив и очень сексуален?
– Конечно, не заметила, – сказала Нэнси. – Ру никогда не замечает достоинств мужчины без письменного разрешения.
– Не говорите глупости. – Руфа почувствовала, что ее щеки горят. Она попыталась засмеяться. – Он не захотел оставаться один на ферме, и потом он вел машину часть пути. Он очень хороший, правда. – Она понизила голос. – На самом деле я не хотела, чтобы он оставался со мной, но Эдвард решил, что мне обязательно нужен какой-нибудь мужчина, который бы охранял меня.
Нэнси рассмеялась:
– Это действительно так. Боже мой, он знает тебя достаточно хорошо. Всю свою жизнь ты жила в тени какого-нибудь сильного мужчины.
– Вовсе нет! – Эти слова задели Руфу за живое, потому что она знала, что это действительно так. Сначала это был Настоящий Мужчина, потом на короткое время Джонатан. Затем после смерти Настоящего Мужчины она благодарно перенесла свою любовь и преданность на Эдварда. Ей было очень досадно видеть себя в таком жалком виде.
– Ну, – сказал Рошан, – если бы это была не Руфа, а любая другая женщина, то мы бы уже наблюдали третий акт «Любви под вязами». Этот парень просто великолепен.
Нэнси взяла себе чашку кофе.
– Оставь ее в покое. Разве ты не видишь, что она не имеет ни малейшего понятия, о чем ты говоришь?
Руфа, которая очень хорошо понимала, о чем он говорит, испытала облегчение оттого, что Нэнси ничего не заметила. На этот раз ей удалось обмануть присущую Нэнси наблюдательность и подозрительность. Причиной была ее безответная любовь. Никто не заметил в ней никаких изменений из-за присутствия Тристана, потому что среди них был другой человек, который очень сильно изменился из-за любви. Нэнси была худее тени. Несмотря на ее странное оранжевое платье, которое, по мнению Руфы, совершенно не шло к ее волосам, Нэнси выглядела просто сногсшибательно. Ее белые плечи были покрыты веснушками. Ее босые ноги, которые всегда были более аккуратными и изящными, чем у Руфы, были обуты в легкие сандалеты, а ногти на пальцах были покрыты золотистым лаком. Она носила серебряный браслет на одной руке, немного выше локтя. Хотя ей было очень стыдно, Руфа испытывала сильное беспокойство. Понравилась ли Нэнси Тристану? Он был каким-то притихшим с момента их приезда, но, может быть, он просто стеснялся.
Тристан вернулся в комнату и улыбнулся Руфе так, словно между ними существовала особая близость. Она почувствовала, как по всему ее телу распространилось тепло, будто солнечные лучи проникли внутрь ее грудной клетки. Потом она вдруг испытала острое чувство вины и страстное желание, чтобы Эдвард вернулся и спас ее. Она не могла рисковать, обмениваясь особыми взглядами с Тристаном, когда Нэнси и Рошан внимательно наблюдали за ними.
К счастью, она могла не опасаться, что Лидия сделает какие-то ненужные выводы из этой поездки. Все ее мысли, уже переполненные новыми впечатлениями, были заняты благоговейным ожиданием предстоящего похода по настоящим магазинам, а не по тем магазинчикам, которые занимаются благотворительной распродажей или мелким лавочкам, принадлежащим друзьям Рэна. В любом случае она вообще обращала мало внимания на мужчин, которые не были ее бывшим мужем. Руфа попыталась отвлечь внимание Рошана, спросив у него совета. Это, по-видимому, сработало. Он взял лист бумаги и ручку и аккуратным почерком составил для них целый список магазинов, а потом лично позвонил дамскому мастеру, который был рад ответить ему услугой на услугу. Уэнди любезно вызвала микротакси, чтобы они могли добраться до Уэст-Энда. Руфа решила, что ей благополучно удалось отвлечь всеобщее внимание от себя и Тристана.
Однако Нэнси все-таки удалось припереть ее к стенке в коридоре, когда они уже собирались уходить. Она схватила Руфу за руку.
– У тебя все в порядке?
Странность этого вопроса, когда вся она просто светилась от радости, заставила Руфу улыбнуться.
– Конечно. Эдвард сказал, чтобы я не беспокоилась о деньгах и оплатила все покупки Лидии.
– Это очень мило с его стороны. – В тусклом свете коридора Нэнси пристально взглянула на нее. – Как у него дела?
– Он все еще ждет, когда его вызовут для дачи свидетельских показаний, бедняга. Он говорит, что бесполезная трата времени хуже, чем служба в армии. – В глубине души Руфа была готова возражать против возможных обвинений Нэнси.
Нэнси сказала:
– Ты ужасно похудела, Ру.
Руфа рассмеялась.
– Я думала, что человек не может быть слишком богатым или слишком худым. И вообще, кто бы говорил об этом, посмотри на себя, если ты еще хоть немного похудеешь, то просто некому будет заманивать Берри в западню.
– Ты уверена, что у тебя все хорошо?
– Нэнс, о чем ты? Почему у меня что-то должно быть не в порядке?
– Я не знаю. – Она вгляделась в ее лицо. – Просто я толком не видела тебя с самой твоей свадьбы. Ты изменилась.
– Конечно, изменилась, – ответила Руфа, стараясь придать большую убедительность своим словам. – Вспомни, что с нами было год назад, в какой мы были переделке, как пытались найти деньги, чтобы заплатить владельцу похоронного бюро, который грозился обратиться в суд. Я не хочу даже думать о том, как я выглядела тогда. Если я изменилась, то только благодаря тому, что дела у меня сейчас обстоят намного лучше.
– Это правда? – с сомнением спросила Нэнси. – Надеюсь, что это именно так. – Она порывисто обняла Руфу. – Звони мне. Обещай, что будешь звонить и рассказывать обо всем, как раньше. Плохо, что ты так далеко.
Руфа выглянула наружу в открытую входную дверь. Тристан ждал ее возле микротакси.
– Приезжай время от времени домой. Тогда ты сама сможешь убедиться, что у всех нас все просто отлично.
* * *
В одиннадцать часов Лидия сидела перед зеркалом в салоне Джона Фриды на Нью-Кавендиш-стрит, со смешанным восторгом и ужасом наблюдая за тем, как мастер своими тонкими пальцами перебирает пышные пряди ее светло-каштановых волос. Руфа и Тристан оставили ее в салоне и отправились в Хэмли купить какой-нибудь подарок для Линнет, чтобы задобрить ее. Они купили ей надувную летающую тарелку (идея Тристана) и два комплекта трикотажной кукольной одежды для Братьев Рессани. Руфа не смогла пройти мимо отдела детской одежды «Гэп Кидс», где она, не задумываясь, приобрела три очаровательных хлопчатобумажных платья. Она обожала покупать одежду для Линнет – из Италии она привезла целый чемодан детских вещей.
Вернувшись в салон, они застали Лидию, дрожащую от возбуждения и необычайно преображенную. Уборщица сметала с пола огромную кучу ее волос. Мастер сделал ей короткую стрижку, и теперь ее короткие вьющиеся пряди были похожи на шерсть барашка. Эта прическа абсолютно подходила к хрупкой прелести ее лица в форме сердечка. Она выглядела помолодевшей и полной сил и на удивление элегантной. Вся ее одежда теперь совершенно не соответствовала ее внешнему виду. Теперь Лидия окончательно пробудилась и была полна нетерпеливого желания изменить себя.
Тристан вежливо намекнул на то, что он проголодался. Они на скорую руку перекусили в «Дикинс энд Джонс», а потом началась настоящая вакханалия посещения одного магазина за другим. Они купили полотняные брюки и полосатые бретонские жакеты от «Маргарет Хауэлл», вязаные жакеты и пиджаки от «Джозефа», костюм, джинсы и сумочку от «Эмпорио Армани». Они приобрели также туфли на шпильке с убийственно заостренными носками от «Рассела и Бромли» и серебристые спортивные туфли от «Донны Каран». Они купили целый ворох нижнего белья от «Маркса и Спенсера» (Лидия предпочитала приличное нижнее белье) и очень эффектную маленькую курточку для Линнет, перед которой обе сестры просто не смогли устоять.
Они вновь спустились с небес на землю, выйдя из магазина «Джона Смедли» на Брук-стрит, когда Тристан жалобно произнес:
– Руфа, может быть, ты оставишь хоть что-нибудь на своей кредитной карточке. Я уже целый час хочу в туалет.
Лидия с трудом сделала еще шаг и поставила на землю все это множество пакетов, которое она с трудом удерживала в руках.
– Если я сейчас не присяду, я просто потеряю сознание.
– Вы оба просто слабаки, – смеясь, проговорила Руфа. – Я едва начала делать покупки. Именно так я представляла себе, что я буду делать, когда мечтала о том, чтобы иметь много денег. Ну ладно, на сегодня, пожалуй, довольно.
Она была абсолютно удовлетворена, абсолютно счастлива. Они втроем сидели за столиком в кафе, отдыхая от изнуряющей жары. Вокруг них была целая груда пакетов с покупками.
Лидия со смаком поглощала шоколадный кренделек.
– Ру, это был потрясающий день! Огромное тебе спасибо, и, пожалуйста, поблагодари за меня Эдварда. – Она улыбнулась Тристану. – Я думаю, мне следует поблагодарить и тебя тоже. Я знаю, мужчины не любят, когда их таскают по магазинам. Когда это происходит с моим мужем, он начинает плакать.
Он рассмеялся.
– Мне с трудом удавалось сдерживать слезы. А вообще, это было не так уж и плохо.
– Не нужно меня благодарить, – сказала Руфа. – Это было просто грандиозно. Должна признаться, что я очень люблю, когда люди позволяют мне командовать ими.
Лидия завернула второй шоколадный кренделек в салфетку для Линнет.
– А если мы сейчас поедем домой, движение будет очень интенсивным? – Она чувствовала себя очень усталой и хотела скорее попасть домой.
– Не волнуйся, – Руфа пожала ее руку. – Это не займет у нас много времени.
Тристан наклонился вперед, убедительно улыбаясь.
– Лидия, а почему бы тебе не поехать на поезде? Мы проводим тебя до вокзала, а там тебя кто-нибудь встретит. А мы с Руфой сможем вернуться домой, когда движение будет не таким интенсивным.
Сердце Руфы учащенно забилось. Перспектива остаться с ним вдвоем в Лондоне была заманчивой, но в то же время пугающей. Восторг было невозможно отделить от ощущения надвигающегося несчастья.
Он пристально смотрел ей в глаза, будто они были вдвоем во всем мире.
– Просто мне в голову пришла сумасшедшая идея, что мы можем посмотреть «Сон в летнюю ночь» в Риджент-парке. Погода для этого просто отличная.
Руфа воскликнула:
– О, это было бы замечательно! Но мы едва ли сможем туда попасть.
– Пруденс пользуется услугами агентства, которое обеспечивает билетами элиту. Позволь мне позвонить туда.
– Я с удовольствием поеду на поезде, – заверила ее Лидия, с надеждой подняв голову. Она любила поезда. В машине она чувствовала себя скованной и бессильной, особенно в пробках. То, что они несколько раз останавливались по дороге утром, для того чтобы Тристан мог облегчиться, лишь усилило ее беспокойство о том, что машина может сломаться или попасть в аварию. – Честно. А вам не придется спешить.
Так они и сделали. Тристан заказал билеты в Открытый театр через дорогое элитарное агентство, услугами которого пользовалась Пруденс. Они погрузили Лидию вместе с ее покупками в такси, довезли до Паддингтонского вокзала и посадили в поезд. Решив быть расточительной до конца, Руфа купила ей билет в первый класс. Она позвонила в Мелизмейт и сообщила любезному Роджеру, во сколько встретить Лидию в Страуде. Тристан сбегал для нее за чашкой чая.
Лидия благодарно расцеловала их обоих.
– Это было просто восхитительно! Когда я проснусь завтра утром, я подумаю, что все это мне только приснилось.
Поезд тронулся в сторону зеленых полей на запад, а Руфа и Тристан остались одни. Быть с ним вдвоем в заполненном толпой зале Паддингтонского вокзала почему-то казалось ей более интимным, чем быть вдвоем в доме Эдварда. Он крепко взял ее за руку и повел через потоки спешащих людей к остановке такси. Он заботился о ней – не так, как это иногда делал Эдвард, будто она была инвалидом, – а с уважением и почти с почтением.
Они не говорили это вслух, но оба чувствовали себя ужасно виноватыми и возбужденными. Тристан был отчаянно влюблен, любовь переполняла его и рвалась наружу.
* * *
Руфа никогда прежде не была в Открытом театре в Риджент-парке. Она пришла в полный восторг. В центре Лондона, в этот тихий и очень теплый вечер, они сидели плечом к плечу внутри волшебного круга, образованного деревьями. Звуки машин были отдаленными и приглушенными. На сцене влюбленные страдали, а эльфы играли в футбол их сердцами. Постепенно небо над ними окрасилось в перламутровый цвет.
После антракта, который они провели в упорной борьбе за пластиковые стаканчики с апельсиновым соком, сцена предстала залитой ярким светом в окружении серых теней. Стемнело, и на деревьях зажглись огоньки. Было очень красиво. Во всем городе они не смогли бы отыскать более великолепное зрелище. Руфа была очень взволнована и просто очарована спектаклем. К тому времени, когда на небе появилась луна, на сцене все благополучно завершилось. В луче прожектора Пэк, взгромоздившись на сук, предложил всем свою дружбу:
Давайте руку мне на том.
Коль мы расстанемся друзьями,
В долгу не буду перед вами.
Их мягко окутала ночь, полная глубокого покоя, нарушаемого сильным чувственным желанием.
Руфа, как ребенок, которого привели на рождественское представление для детей, больше всего желала, чтобы это волшебство никогда не кончалось. Ее душа была наполнена поэзией и романтикой. Ее сердце было абсолютно обнажено; оно было таким же чувствительным, как рога улитки.
Тристан продолжал держать ее за руку, когда толпа хлынула к выходу из театра и растеклась по темным лужайкам парка. Свет фонарей с дороги окрашивал листья деревьев в изумрудный цвет. Они стояли в воротах парка, не желая возвращаться к реальности.
– Ну что, пойдем на главную дорогу? – мягко спросил Тристан. – Нам нужно добраться до машины.
– Да. – Руфа позволила ему взять себя за руку. Она шла рядом с ним, как во сне, до тех пор, пока им не попалось свободное такси. Тристан остановил такси и назвал водителю адрес. В такси они сидели молча, не глядя друг на друга. Во рту у них пересохло. Они все еще держались за руки, когда такси остановилось на Тафнелл-парк.
Из-за коротких занавесок гостиной Уэнди пробивался свет.
– Давай не будем заходить, – пробормотала Руфа. – Поедем домой.
– Хорошо, дай мне ключи. Я поведу машину, ты слишком устала.
Машина Эдварда стояла под фонарным столбом, казалось, что в самих этих привычных очертаниях содержался упрек.
– Ты не возражаешь? – Она до смерти устала. Слишком устала, чтобы думать.
Тристан стоял под фонарем, обняв ее за плечи и вглядываясь в ее лицо.
– Ты выглядишь измученной. О Руфа, у тебя круги под глазами, ты на ногах с самого рассвета. Я обещал Эдварду, что не позволю тебе изнурять себя работой.
Руфа улыбнулась.
– Он вечно слишком много суетится. Но я думаю, что я просто не смогу вести машину.
Он взял у нее ключи, открыл дверцу и усадил ее на место пассажира. Сев в машину, он немного отодвинул назад ее сиденье. Она пристегнула ремень. Ее глаза закрылись. Перед ее мысленным взором возникли украшенные огоньками деревья, эльфы и феи в расшитых сверкающими блестками костюмах, смущенные влюбленные, падающие в объятия друг друга. Жаркий сон в летнюю ночь.
* * *
Она проснулась от смутного ощущения, что машина остановилась и Тристан тихонько трясет ее за плечо.
– Руфа!
– Ммм… что? – Прищурившись, она заметила, что они остановились на стоянке у бензозаправочной станции на автомагистрали. – Где мы? О Боже, я заснула…
– Мне очень жаль, что пришлось тебя разбудить. Я был бы рад, если бы ты проспала всю дорогу до дома, но – угадай, что? – мне опять нужно в туалет, и я не могу оставить тебя здесь одну.
Руфа расстегнула ремень и открыла дверцу машины.
– Ну, тогда пошли.
Место показалось ей слишком кричащим и отвратительным; ярко освещенные бетонные плиты. Ее сон исчез без следа. Она чувствовала себя оскорбленной и жалкой.
Тристан взял ее за руку и повел через длинные ряды машин. Они договорились встретиться у выхода из ресторана через десять минут. Руфа зашла в женский туалет. На дверце кабинки была непристойная надпись. Реальность насмехалась над ней. Она посмотрела на свое отражение в длинном узком зеркале над раковинами. Ее лицо было бледным и усталым. На одной щеке было красное пятно – в том месте, где щека была прижата к сиденью, когда она спала. Она плеснула в лицо холодной водой, чтобы прийти в себя.
Тристан ждал ее у выхода из ресторана.
– Я только сейчас понял, что я страшно проголодался. Мы забыли поужинать.
– В самом деле. – Она взглянула на часы и рассмеялась. – Мы действительно перенеслись в мир эльфов и фей. Уже почти полночь.
– Во всяком случае, это было великолепно, не правда ли?
– Разве я не сказала тебе об этом? – Руфа была поражена. С тех пор как они вышли из театра, она была под таким впечатлением, что чуть не потеряла сознание. Но они, по-видимому, даже толком не обсудили спектакль. – У меня просто нет слов. Это действительно великолепный спектакль. Я чуть не расплакалась, когда он закончился.
Он приблизил к ней свое лицо.
– Ты на самом деле плакала. Я видел слезу, которая вытекла из твоего левого глаза, который был ближе ко мне.
– Хорошо, признаюсь, я действительно плакала. – Руфа улыбнулась. – Я куплю сэндвичи, потому что горячее в таких местах брать опасно. – Она чувствовала, что он собирается сказать что-то еще об ее глазах, а этого ему нельзя было позволять. День закончился. Теперь ей необходимо вернуться в прежние рамки. Они вдруг показались ей надежными и комфортными, и на какое-то мгновение она вдруг почувствовала, что ей очень не хватает Эдварда.
На мгновение он смутился, словно что-то вдруг выбило его из колеи. Затем весело улыбнулся ей в ответ. Они купили отсыревшие сэндвичи с сыром и отправились с ними обратно к машине, дружески и беззаботно болтая о спектакле.
– Я уже проснулась, – сказала Руфа. – Если хочешь, теперь я могу повести машину.
