Текст книги "Брачные игры"

Автор книги: Кейт Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

Макс рассмеялся.

– Я учился в Кембридже с этим милым коричневым человечком. Он очень любит меня. Это приятно и весьма печально. Мы уподобились А. Е. Хаусмену и Мозесу Джексону.

– Кому? – спросила Нэнси.

– Был такой поэт А. Е. Хаусмен, – пояснила Руфа, желая, чтобы Нэнси взглянула на нее: ей хотелось подать сестре знак не флиртовать.

Макс оторвал взгляд от Нэнси и повернулся к Руфе.

– Так что ты самая умная.

– Совсем необязательно, – сказала Нэнси. – Люди думают, что она умнее, потому что у нее меньше груди.

Руфа, все еще удрученная привлекательностью квартиранта Уэнди, не могла не рассмеяться.

– Это на случай, если вы не заметите.

Нэнси, вспомнив о том, зачем она спустилась вниз, подвинула журнал Руфе.

– Посмотри-ка, Ру, прямо чудо какое-то!

Журнал был открыт на странице, посвященной благотворительному балу. Руфа рассеянно пробежала страницу глазами, но ничего не заметила. Тогда Нэнси указала ей на верхний снимок. Рядом с герцогиней Глостерской стояла худощавая элегантная женщина в темно-синем бархатном платье, а чуть поодаль…

– О Боже! – изумилась Руфа. – Это же Эдвард!

Стриженые волосы и короткая борода Эдварда не соответствовали смокингу, о существовании которого сестрам не было известно.

– Тайная жизнь майора Эдварда Рекалвера, – сказала Нэнси. – Днем носит простую одежду и копается в своем тракторе. Вечерами якшается с королевскими особами.

– По-моему, весьма впечатляюще, – заметил Рошан. – Мне нравятся его бородка и стриженые волосы.

Нэнси и Руфа рассмеялись.

– Он вышел на фотографии таким, какой есть на самом деле.

– Он выглядит красиво, правда? – спросила Руфа.

Нэнси вновь исподтишка взглянула на Макса.

– В смокингах все кажутся одетыми более или менее со вкусом.

– Не помню, чтобы Эдвард когда-либо рассказывал об этом, – заметила Руфа, с интересом изучая страницу. – Здесь говорится, что он является покровителем фонда Фокса, не знаю, что это такое. О, смотри, этот фонд помогает больным лейкемией, а именно от нее умерла бедняга Элис. Это семейное дело, а ты знаешь, как не любит Эдвард говорить о своей семье. Думаю, что дама рядом с герцогиней – это Пруденс, сводная сестра Элис. – Она вернула журнал Нэнси. – Ее действий он не одобряет.

– Она постоянно выходит замуж, – пояснила Нэнси Максу и Рошану, одарив обоих сверкающей улыбкой. – Вот кому мы должны подражать. Мы ведь еще только новички в брачных делах.

Глава шестая

Первое заседание комитета они провели вечером следующего дня. Макс настоял на своем вхождении в сей орган. Он никак не мог для себя решить, что же такое Брачная игра – то ли веселая забава, то ли чудовищное издевательство над его социалистическими принципами, но он был слишком очарован девицами Хейсти, чтобы не поучаствовать в этом. Купив две бутылки шампанского, он сел там, откуда мог обмениваться с Нэнси пылкими взглядами. Рошан позаботился о тайской кухне и кипе ярких журналов «Харперс», «Тэтлер», «Вог», «Хелло», «О'кей!». Члены комитета расположились на полу гостиной Уэнди вокруг ужасного на вид, но удобного газового камина. Уэнди раздала всем записные книжки и шариковые ручки, усматривая в этой сумасшедшей затее безумный оптимизм Настоящего Мужчины и ощущая веселье, которого не испытывала уже много лет.

Руфа заранее попросила Нэнси не губить все смехом, но она напрасно беспокоилась: все были серьезными – и, как это ни нелепо, – создавалось впечатление заседания настоящего комитета.

– Итак, – сказала Руфа, видя, что все в ожидании смотрят на нее. – Прежде всего необходимо определить объекты.

– Объекты! – воскликнул Макс. – Так ты именуешь этих несчастных злополучных идиотов?

– Я имею в виду наших мужей, – быстро пояснила Руфа. – Предлагаю составить список подходящих кандидатов, который мы потом сократим до двух – по одному для каждой.

Она разделила груду журналов на пять частей и придвинула каждую одному из сидящих. Рошан тут же начал просматривать свою кипу быстро и по-деловому, как банковский служащий.

– Мы ищем богатых и сексапильных или только богатых? – спросил Макс.

– Только богатых, – ответила Руфа. – Когда получим первый список богатых, определим, кто из них сексапильнее.

– А если никто?

– Ты не понимаешь главного, – весьма резко заявила Нэнси. Макс играл роль адвоката дьявола, но она не позволит ему волновать Руфу. – Большой банковский счет подобен большому члену: если человек богат, всегда найдется что сказать о нем хорошего.

Макс взял из своей кипы лежавший сверху журнал «О'кей!» и стал быстро перелистывать его яркие страницы.

– Вы не знаете, чего хотите. К примеру, что хорошего можно сказать об этом?

Он шлепнул по фотографии глупейшего вида звезды рока, и все – даже Руфа – разразились смехом.

– Его зубы в очень хорошем состоянии, – заметила Уэнди. Это вызвало у них новый приступ смеха.

– Это серьезное испытание, – сказал Макс, глядя на Нэнси. – Ты могла бы выйти за такого?

– Он недостаточно богат, – уклончиво ответила Нэнси. – Это ясно. Лично я считаю, что он – настоящий Адонис, но мы ведем эту игру не ради забавы.

Сотрясаясь от смеха, Рошан переворачивал страницы «Тэтлера».

– У меня еще один тест. Вот он, чопорный дьявол. – Он продемонстрировал фотографию симпатичного молодого человека в смокинге, прикрыв рукой подпись. – Ты что, выбросишь его из постели за какую-то ерунду? Думаю, что нет. Глупая девственница вышла бы за него и без гроша.

– Это больше похоже на дело, – заявила Нэнси. – Что скажешь, Ру?

– Не знаю. Полагаю, он довольно красив. – Руфа, сердце которой было основательно потрепано Джонатаном, не привыкла измерять достоинства других мужчин. – В чем смысл этого теста?

– Мы должны либо заставить Макса перестать умничать, либо убрать его из комитета, – сказал ей Рошан. – Взгляни-ка, умник, что скажешь про этого?

Макс пожал плечами.

– Похож на крупье. Но ты хочешь сказать, что он принадлежит к высшим кругам?

– Так и есть – он маркиз, не женат и один из богатейших людей Англии.

– Внесем его в наш список, – заявила Руфа.

Макс добавил себе шампанского и прислонился к софе.

– Почему бы не остановиться на нем? Тогда останется найти еще одного, и мы сможем посмотреть сериал.

– Совершенно ясно, – настойчиво проговорила Руфа, – что это не так-то просто. Мало составить список богатых людей, надо еще найти к ним подход. Личные предпочтения появятся, лишь когда мы отберем мужчин с наибольшим количеством очков по финансовым критериям. Но прежде нужно детально спланировать свои действия.

Воцарилось молчание. Макс развалился, прислонившись к подушкам, его озорные черные глаза смеялись над Руфой.

– Ты уже все просчитала?

– Насколько это возможно.

– Итак, критерии таковы: сначала – деньги, потом – доступность. Затем – личные предпочтения.

– Верно, – сказала Уэнди. – Руфа, а принца Уэльского отбирать? Или же он недоступен?

– Фу, эти его уши! – воскликнула Нэнси, поморщившись.

Руфа была напряжена и чувствовала себя неловко, понимая, что Макс смотрит на нее и ждет ответа.

– Да, сбросим его со счетов. Мы должны быть реалистами.

– В любом случае, – отметила Нэнси, – принц не спасет Мелизмейт, разве только он убедит правительство поддержать наши дела.

– Но тогда может произойти революция, – сказал Макс, все еще бросая на Руфу насмешливые взгляды. – Ты же не хочешь сложить свою голову.

Рошан отбросил журнал и взялся за следующий.

– Макс, перестань выхолащивать Брачную игру. Мы понимаем, что она не соответствует твоим принципам, верно?

– Просто я не в состоянии постичь ее, – сказал Макс. – Пока у меня складывается впечатление, что вы настолько увлечены шикарной жизнью, что готовы продать себя мужчинам, которые вам даже не нравятся!

Губы Руфы побелели. Она не знала, что ему ответить. Макс обвинил их в самом отвратительном лицемерии. Он отказывался понимать, что они затеяли Брачную игру в надежде на награду, которая стоит жертв.

Глядя на нее, Нэнси быстро проговорила:

– Это не потому, что мы хотим роскошной жизни. Речь идет о спасении дома, который так много значит для нас и значил для нашего отца. Мы должны сделать это. Мы обязаны – ради его памяти.

– Его дух присутствует в каждом камне этого дома, – добавила Уэнди со слезами на глазах.

– Ты не знал его, Макс, – сказала Руфа. – Я не могу объяснить тебе, каким замечательным человеком он был.

Макс смягчился:

– Извини. Но во всем этом есть что-то очень печальное. Вы обе – существа возвышенные. Вы рождены, чтобы быть объектом обожания. А вы лишаете себя шанса влюбиться по-настоящему.

Вновь воцарилось молчание. Нэнси видела, что Руфа пытается не поддаваться приступу отчаяния. Все это зашло слишком далеко.

– Откуда ты знаешь, что мы не сможем влюбиться? – спросила она. – Если не хочешь нам помогать, иди приготовь чай.

– Макс никогда не готовит чай, – заметила Уэнди. Она оторвалась от журнала и взглянула на Руфу. – А Гарольд Пинтер достаточно богат?

– Видимо, нет, – сказала Нэнси.

Рошан грациозно вскочил на ноги.

– Я уже все просмотрел, поэтому пойду и приготовлю чай. Макс, ты с нами или против нас?

Глядя на Нэнси, Макс придвинул к себе свою кипу журналов.

– С вами. Я считаю это безумием, но я нужен вам.

* * *

После многочасового пробега по страницам журналов они наметили свои первые объекты. Они упорно отстаивали свои мнения, записывая и вычеркивая имена. Везде валялись обрывки бумаги. Макс, который к любому занятию подходил очень серьезно, со всей энергией принялся за Брачную игру и оказался действительно полезен. Отдавая дань полету фантазии сестер Хейсти, он выделял мужчин наиболее доступных.

– Думаю, можно объявить заседание закрытым, – сказал он в половине второго ночи. – Мы с Рошаном просмотрим имеющиеся картотеки с вырезками и составим соответствующие досье. – Макс работал стажером-продюсером по вопросам искусства на Би-Би-Си – «Радио четыре», а Рошан был заместителем редактора по стилистике одной вечерней газеты. Руфа теперь благодарила Бога за возможность воспользоваться помощью квартирантов Уэнди.

– С объектом, выбранным для Нэнси, будет намного легче, – продолжал Макс, – хотя, чтобы просмотреть все вырезки, нам понадобится уйма времени, а вот с кандидатом для Руфы будет сложнее, но, насколько я понял, временами он выбирается в оперу. Можно проследовать за ним до Глайндборна и изобразить обморок у его ног.

Рошан был не совсем удовлетворен этим.

– Я по-прежнему считаю, что Руфе должен достаться маркиз. Они составили бы замечательную пару.

– Можно потратить годы, чтобы подобраться к нему. Давайте все-таки будем реалистами. – Макс громко зевнул, потянувшись и обнажив безупречные белые зубы. – Девушки, я, однако, разочарован тем, что у вас так мало контактов. Я думал, что в высшем обществе все друг друга знают и сочетаются браком с кузинами.

– Настоящему Мужчине не нравилось традиционное высшее общество, – сказала Руфа. – Он выпал из своего круга, когда влюбился в нашу маму. Она из другого мира.

Макс был заинтригован.

– Он женился на женщине не своего круга, да? Это многое объясняет. Так же поступил и мой дядя, и никто не разговаривал с ним много лет. Английское дворянство и богатые евреи, очевидно, имеют массу общего.

– Дело не в том, что нашу маму не приняли, – быстро добавила Руфа. – Он никому не представил ее – вот в чем дело, потому что никто не проявил участия. А ее родители отнюдь не были бедными. Они владели магазином.

– И не одним, – добавила Нэнси, – а целой сетью. Мама говорила, что родители перестали разговаривать с ней, когда она убежала и забеременела Руфой. Я никогда не видела дедушку с бабушкой, но думаю, что я, должно быть, похожа на них.

Руфа тихонько засмеялась.

– Настоящий Мужчина говорил мне, что у меня жилка лавочника.

Нэнси, довольная тем, что заставила Руфу улыбнутся, нагнулась к сестре, чтобы в порыве нежности легонько толкнуть ее локтем.

– Но ты, дорогая, отличаешься от меня. Уверена, что в тебе больше голубой крови, чем во мне. Но на деле мы гибриды – мелкопоместное дворянство, джентри – и потомки Вильгельма Завоевателя. А фамильные лавки на углу улиц давно уже позакрывались. Поэтому мы никого не знаем. Большинство из друзей Настоящего Мужчины отвергли его…

– За исключением Рекалвера, – заметила Руфа.

– …а он восстановил против себя соседей. Они называют нас «эти маленькие девчонки-хиппи из поместья».

Макс и Рошан слушали с неослабевающим интересом.

– Неужели люди действительно думают о классовой принадлежности в наше время? – спросил Макс.

Рошан вздохнул и сказал:

– Боже, какая романтика: любовь сквозь социальные преграды!

– Настоящий Мужчина был величайшим в мире романтиком, – торжественно произнесла Уэнди. – Это все, что следует знать о нем. Для него не существовало никаких барьеров. Помню, например, в конце восьмидесятых где-то на шоу в Бате он заставил леди Гарбер уступить мне место, когда мне отдавила ногу свинья…

Нэнси, Макс и Рошан покатились со смеху. Губы Руфы дернулись, но она сумела сохранить спокойствие.

– Макс, ты вроде бы говорил, что завтра утром у тебя интервью? Думаю, пора спать, иначе просидим здесь до рассвета.

Уэнди, сияя, кружила вокруг них: она прекрасно провела вечер. Нэнси и Руфа унаследовали дар отца – мгновенно организовывать развлечения. Она чувствовала, что помолодела на десяток лет.

– Прекрасно. Напоследок сверим наши записи.

Макс записал основные данные двух кандидатов на отдельных листах. К каждому листу он прикрепил соответствующие статьи и фотографии, вырезанные из журналов. Затем он зачитал свои записи, дерзко и с вызовом чеканя слова, обращенные преимущественно к Нэнси:

– Джордж Хиссоп, граф Шерингемский.

Возраст:32 года.

Семейное положение:холост.

Финансовое положение:богат. Владеет и обширными землями в Канаде.

Адрес:Линнский замок, Шерингем, Норфолк.

Личный телефонный номер:не определен.

Примечания: серьезных связей не имеет, редко фотографируется, о нем мало пишут, иногда появляется на благотворительных мероприятиях. Известен как утонченный знаток оперы. Возможно, будет нелегко впервые выйти на него, но, по мнению комитета, он настолько подходит Руфе, что этот факт значения не имеет. Мы считаем, что его привлекают леди знатного происхождения. По мнению комитета, Руфа должна проявить себя как потомок норманнов во всем блеске, на фоне этого великолепия его знакомые будут казаться выскочками. Полагаем, что ситуация, когда на него смотрят сверху вниз, непостижимым образом взволнует его.

Тимоти Дурвард, еще его называют Тигр.

Возраст:29 лет.

Семейное положение:разведен, детей не имеет.

Финансовое положение:владеет сетью супермаркетов. Его мать – дочь графа.

Адрес: Хупер-парк, Вутон, Уилс.

Личный телефонный номер:не определен.

Примечания: скорее всего, на него легко выйти – он постоянно фигурирует в бульварных газетах благодаря своим похождениям. Его хобби – драки, пьянство и молодые девочки. Он так же шумлив и бесполезен, как распутник эпохи Регентства. Любит леди с большими грудями. Стал знаменит, пробежав голым на стадионе «Туикнем», – дуракам закон не писан. Женился на второсортной манекенщице в возрасте двадцати одного года. Развелся и выплатил ей компенсацию, но лишь после того, как был арестован за непристойные выражения в ее адрес. С тех пор флиртовал с обнаженными натурщицами, но длительных связей не имел. Комитет считает этого кретина малопривлекательной кандидатурой, но Нэнси проявляет упрямство и настаивает на том, что сможет укротить его.

Собравшиеся смеялись и свистели на протяжении всего чтения, а слово «кретин» заставило их стонать от удовольствия.

– Несомненно, я смогу укротить его, – заявила Нэнси, вытирая глаза. – Я регулярно выпроваживала из паба «Герб Хейсти» двух-трех таких молодчиков из сельскохозяйственного колледжа Сиренчестера. Они всегда мямлят «ну и ну», прежде чем ухватить за сиськи.

Руфа взглянула на фотографии, которые Макс прикрепил к каждой странице. Гоняться за такой личностью, как граф Шерингемский, – это, конечно, проблема. Он был высоким и поджарым, а белизна светло-русых волос придавала ему серебристую ауру. Все в нем говорило об особой утонченности. У него были бледно-голубые глаза и прозрачная кожа. Он выглядел так, будто сильный порыв ветра иссушил его, как орхидею. Руфа знала, что сможет уважать саму изысканность такого человека. Она сможет считать его Прекрасным Принцем, способным спасти королевство ее отца.

В то же время стыдно, что Нэнси придется побегать за таким человеком, как Тигр Дурвард. Руфе встречались бульварные газеты, лишь когда в них завертывали овощи, но даже она слышала о нем. Его мясистое, бесформенное тело и грубое багровое лицо были обычным приложением к таким заголовкам, как «Наследник "Сейвсмарта" просит отсрочки для уплаты штрафа за превышение скорости» или «Эксклюзив: Мэй Джакуззи флиртует с Тигром». Но, возможно, он не так плох, как его представляют.

Уэнди со стоном и раздражением начала тяжело подниматься с полу.

– Иду спать. Не оставляйте на кухне кавардак.

– Не оставим, – Руфа опустилась на колени и стала собирать кружки и тарелки. – Завтра предпримем первые шаги.

– Прошу прощения, – сказал Рошан. – Завтра мы покупаем вам приличную одежду.

* * *

Не обращая внимания на страдальческое выражение лица Руфы, Рошан просил ее назвать точное количество денег на банковском счету. Сумма, отведенная для покупок, встревожила его.

– Я не позволю тебе делать это кое-как. Вы обе эффектны, но этого недостаточно. Боюсь, что вы похожи на двух маленьких девочек из сельской местности, и за вас не дадут запрашиваемую цену.

Мода была его религией и средством существования. Он сопровождал Руфу с Нэнси по Бонд-стрит с деловитым почтением церковнослужителя, знакомящего посетителей с убранством собора.

– Если, девочки, вы всерьез хотите выйти замуж за богатых, одежда должна стать основным объектом инвестирования. Я процитирую вашего достопочтенного отца: делайте вид, что вы принадлежите к этому кругу. Богатые якшаются со всякими людьми, но в душе они имеют склонность жениться на девушках из своего круга.

– Надеюсь, это не будет очень дорого? – взмолилась Руфа. – Не могу поверить, сколько я извела на четыре пары туфель и две сумки. – Ее губы побелели от потрясения.

– Туфли и сумки из «Прада», – проговорил Рошан с нарочитым терпением. – Но если вы хотите выйти за мусорщика, дерзайте – закупайте все остальное в «Бритиш хоум сторз». Если вы не готовы иметь дело с тысячами, то напрасно теряете время.

– Он прав, и ты это знаешь, – сказала Нэнси, дружески подтолкнув ее локтем. – Так что не возникай. – Неожиданно она остановилась перед светящейся витриной. В ней находился единственный манекен, облаченный в зелено-желтый бархат. – Разве не чудо?

– «Москино»? Забудь об этом. – Рошан потянул ее за рукав, чтобы оторвать от витрины. – Это блеск, и ты можешь остановить движение транспорта, если наденешь его. Но это не соответствует целям твоей игры.

– Тогда что же ты предлагаешь? – Нэнси не видела смысла покупать дорогую одежду, если она не производит нужного эффекта. – Двойной комплект и жемчуга?

– Да, – сказала Руфа. – Мы должны выглядеть богатыми.

– Вы должны выглядеть элегантными, – поправил ее Рошан. – Вам нужны «Шанель» – но не ее аксессуары, «Жиль Сандер», «Армани», «Миу Миу» и Бог знает что еще. Последний раз прошу: оставьте это на мое усмотрение.

Нэнси дерзко улыбнулась:

– Прекрасно. Куда дальше?

– «Ригби и Пеллер».

– Боже, что это? Звучит как название похоронной фирмы.

– Они делают корсеты для королевы, – величественно произнес Рошан. – А для вас – бюстгальтеры.

– Но нас не волнует нижнее белье, – возразила Нэнси. – Никто его не увидит.

Рошан вздохнул:

– Шик, девушки, начинается с основания. Подходящий бюстгальтер – это часть имиджа, который я создаю для вас.

– Но у меня куча этих чертовых бюстгальтеров, – пожаловалась Нэнси.

– Да, и «балкончики», и нейлоновые, и как их там, которые возводят твои роскошные груди к самому подбородку. Настоящие леди подвешивают их ниже.

Она засмеялась.

– Разве я не выгляжу сексуально?

– Лишь в определенной степени, – сказал Рошан. – Тебе нужно меньше сексуальности. А Руфе, честно говоря, не мешало бы побольше. Что ты в данный момент носишь под шерстяной кофтой?

– В общем, ничего…

– И твоя грудь выглядит как гладильная доска. Ты не должна скрывать свои достоинства.

Взяв ее за руку и глядя ей прямо в глаза, он добавил:

– Доверься мне.

Нэнси сразу же понравилась Рошану, но с Руфой все обстояло по-другому. Он любил Руфу страстно, но без сексуального влечения, подобно средневековому рыцарю, и поклялся себе, что введет ее в общество разодетой, как принцесса. Он таскал их по магазинам, пока они не нагрузились многочисленными сумками и коробками. Когда они взяли такси, короткий январский день клонился к вечеру.

– Это не значит, что мы покончили с этим делом: нужна как минимум еще неделя, чтобы отсортировать некоторые вечерние платья.

Руфа не могла и слышать о вечерних платьях. У нее в животе что-то тревожно сжималось, когда она вспоминала, сколько денег потрачено и каков источник их поступления. Ситуацию ухудшало глубокое удовольствие, испытываемое ею от красивой одежды, – темный блеск плотного шелка, маслянистая мягкость настоящей кожи. Брошенные на чашу весов роскошь и фривольность действовали коварно и опьяняюще. Она уже встретилась с Доброй Волшебницей и отведала ее заколдованное турецкое зелье, и теперь единственное, чего она желала, – это новых впечатлений. Эдвард пришел бы в ужас.

«Обратного пути нет, – размышляла она, – мы обязаны преуспеть».

Когда они вернулись домой, Нэнси хотела посидеть за чашечкой чая, но остальные не желали и слышать об этом. Рошан повел сестер прямо наверх, чтобы превратить двух сельских девушек в красоток голубой крови, которым предначертаны ослепительные брачные предложения.

* * *

Уэнди и Макс составляли ожидавшую в кухне аудиторию. Уэнди была немного удивлена, что Макс проявляет к этому столько интереса. Приезд Нэнси и Руфы сделал его раздражительным и отрешенным, но он стал проводить дома больше времени, чем раньше. Обычно к дому Уэнди он относился как ко временному пристанищу восходящего гения. Но теперь приходил домой раньше, и всякий раз, когда Уэнди появлялась из своей приемной, она находила его расхаживающим взад и вперед.

– Неопределенность убивает меня, – сказал он. – Ты не хочешь попить чайку, Уэнд?

Она была уже наготове.

– Хочешь угостить?

– Нет. Просто подумал: ты собираешься поставить чай.

– Много думаешь, – сказала Уэнди. – Я не слуга.

– О'кей, о'кей. – Он агрессивно схватил чайник. – По крайней мере займусь чем-то.

– Ты не в себе, что ли? – Уэнди задумчиво взирала на своего красивого квартиранта. – И причина – Нэнси, да? Можно было догадаться, что она тебе понравится.

Макс был уязвлен, но постарался перевести все в шутку.

– Она восхитительна. Да и Руфа тоже. Я это сразу же заметил.

– Ты испортишь все дело.

– Ради Бога, Уэнди, дай мне прийти в себя, – отрезал Макс. – Чего же ты хочешь, когда приводишь в дом двух златокудрых богинь? Собираешься выселить меня как рехнувшегося?

– Ты знаешь, что я имею в виду. Они приехали сюда, чтобы выйти замуж за богатых.

– И я им мешаю?

Уэнди улыбнулась. Магическая сила сексуальности Макса напомнила ей атмосферу, сложившуюся вокруг Настоящего Мужчины.

– Это не было бы проблемой, особенно если бы ты не нравился так Нэнси.

Он ухмыльнулся.

– Ты так считаешь?

– Ее нужно лишь немного подтолкнуть – и она по уши втрескается в тебя.

– Всего-то? Спасибо, Уэнди.

Она нехотя засмеялась.

– Ты ужасен. Хочу лишь заметить: не сбивай ее с толку, если ты… если у тебя нет серьезных намерений.

Макс передал ей чашку серого, еще не совсем заваренного чая и резко опустился на стул. Стул предостерегающе затрещал под его тяжестью. Макс не был крупным мужчиной, но ему всегда не хватало пространства.

– У них действительно серьезные брачные намерения?

Уэнди пила чай маленькими глотками.

– Весьма серьезные, хотя не могу сказать, что одобряю это. Семья очень нуждается в деньгах. Но я бы, конечно, хотела, чтобы они вышли замуж по любви.

– А почему они не могут влюбиться? На кой черт вся эта глупая затея с браком?

– Настоящий Мужчина был большой поклонник брака.

Макс фыркнул.

– Только на словах, потому что это давало ему прекрасный предлог не связывать себя надолго ни с кем из своих возлюбленных.

Уэнди была вынуждена признать, что в этом есть доля истины. Она не должна позволить Максу думать, что это действительно так.

– Да нет, он очень верил в привязанность на всю жизнь к одной женщине. И этой женщиной была Роза. Я всегда знала это.

– Ну а что же оставалось на твою долю? – спросил Макс. – Как ты могла вот так поехать и влюбиться в него, зная, что в конечном счете он бросит тебя?

– Настоящий Мужчина не бросал меня, – сказала Уэнди. Мечтательно улыбаясь, она приложила губы к краю чашки. – Он не поступал так и с другими. Он просто умел блестяще пользоваться жизнью.

Она знала, что это звучит, по меньшей мере, странно, знала, что никогда не убедит Макса. В душе она хранила доступные лишь ей одной воспоминания, которыми она не собиралась ни с кем делиться…

…Настоящий Мужчина лежал на спине на мокрой лужайке у небольшой реки в Мелизмейте. Дело было в конце весны, и воздух был насыщен ее благоуханием. Когда Уэнди полузакрывала глаза, то видела его как наяву – с закинутыми под голову руками, красивым профилем, обращенным к приветливому голубому небу.

И он говорил:

– У тебя стремление к поэзии, Уэнди. Ты никогда не обретешь счастья, если не будешь поддерживать эту поэтическую склонность.

Она сидела рядом с ним в высокой траве.

– Что ты имеешь в виду? Что я должна делать?

– Просто обосновывайся как можно ближе к тому месту, где действительно хочешь находиться.

– О… – Именно там она и хотела быть всегда – в этом сиянии солнца и состоянии безмятежности.

И Настоящий Мужчина сказал:

– Я имею в виду вот что, дорогая. Люди напрасно разочаровываются в жизни, когда чувствуют, что им не хватает чего-то. Даже двадцать пять процентов желаний лучше, чем сто процентов того, что тебе вообще не нужно.

Это была сложная для объяснения философия – что-то вроде того, что, мол, лучше: любить и потерпеть фиаско, или никогда не испытать любви. Люди не всегда так считают. Однако Уэнди разделяла его взгляд. Если бы у нее был выбор между браком с другим человеком и крупицей внимания Настоящего Мужчины, она, не колеблясь, выбрала бы последнее. Любовь к Настоящему Мужчине сожгла ей крылья, но лучше быть мечтателем с подожженными крыльями, чем обычной женой без крыльев…

Она вновь вспомнила о Максе.

– Не знаю, почему ты выступаешь против брака. Ты что, не собираешься жениться в один прекрасный день?

Он пожал плечами.

– Когда-нибудь женюсь. Но мне это не грозит, пока не встречу еврейку.

– Почему?

– Поразмысли, – предложил он раздражаясь.

– Ах да. Потому что ты сам – еврей.

– Да, Эйнштейн. И если я женюсь не на еврейке, с матерью случится нервное потрясение, – он мрачно улыбнулся. – Так что не волнуйся о том, что я разрушу Брачную игру коварных сестер Хейсти. Понятно?

– Я лишь стараюсь присматривать за ними… – Уэнди не могла понять, почему он так завелся.

– Спокойствие, мелюзга! – в комнату неожиданно влетел Рошан. – Пора вас поразить моими способностями. – Он отошел в сторону, пропуская вперед Нэнси и Руфу.

Они, улыбаясь, обменивались взглядами. Видно было, что они более чем довольны собой.

Макс и Уэнди молча созерцали сестер.

Наконец Уэнди дала волю своим чувствам:

– Вы обе потрясающи! Если бы только Настоящий Мужчина видел вас сейчас…

На Руфе был черный костюм свободного покроя поверх тонкой шелковой блузы кремового цвета. Ее волосы свободно спадали на плечи. Она казалась безупречно красивой, изысканной, но в то же время очень нежной, земной. Настоящим же откровением была Нэнси. На ней был темно-серый приталенный пиджак и длинная черная юбка. Никаких сосков и локонов: у обновленной Нэнси груди были неподвижными, а ее роскошные рыжие волосы умело уложены французской косой. Она по-прежнему была живой и сладострастной, но в ее облике уже ничего не было «от проститутки»! Невероятно, но она была настоящей леди.

Макс, взиравший на нее с притворным негодованием, встал.

– Боже, что он с тобой сделал?

– Тебе не нравится? – спросила Нэнси.

– Конечно же, ему нравится, – Руфа вся сияла, почти примирившись с пробелом в своем банковском счете. – Ты великолепна. Принцы и герцоги будут соперничать друг с другом за право жениться на тебе.

– Я не могу взять на себя всю честь за происшедшее, – сказал Рошан. – Кровь есть кровь. Мне пришлось лишь немного поработать для придания блеска.

Нэнси рассмеялась.

– Прелестно, – она сверлила взглядом Макса, и было ясно, что он загипнотизирован ею.

– Да, вот теперь я верю, – заявила Уэнди. – Признаться, поначалу у меня были сомнения, но теперь я действительно вижу перед собой леди Шерингем и миссис Дурвард!

Нэнси ухмыльнулась, глядя на Руфу:

– Не беспокойтесь, ваша светлость. Когда мы приедем погостить в ваш замок, я заставлю Тигра спать в собачьей конуре.