Текст книги "Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

– Где же вы его схватили?

– У Глубокой воды, там, где задержали и ваш дилижанс. Деньги тоже у меня.

– Где, где? – нетерпеливо спросил он.

– Здесь, в моем нагрудном кармане.

– Как! Вы носите такую огромную сумму с собой?

– Конечно! Я что, должен был повесить эти деньги на дерево или закопать в землю?

– И вы решаетесь с ними проникнуть сюда, в самое сердце лагеря, где находится четыре сотни врагов, пробраться прямо в эту почтовую карету? Если вас схватят, мы опять потеряем деньги.

– Меня-то как раз не схватят! Я твердо убежден, что мой карман лучшее место хранения для этих денег, нежели ваш сейф в Нью-Орлеане. Впрочем, то обстоятельство, что я ношу их с собой, может доказать вам, сколь надежно я чувствую себя здесь, в старой повозке, и мне очень хочется, чтобы эти деньги, когда я передам их законным владельцам, подвергались у них не большей опасности, нежели я сейчас! Однако мы отвлеклись от нашей главной темы. Мы же хотели поговорить о Джонатане Мелтоне.

– Да, о том, как он оказался в ваших руках. О, если бы вам довелось увидеть и услышать, как он обращался со мной, когда попал к могольонам и обнаружил, что я их пленник.

– Он все еще выдавал себя за настоящего Малыша Хантера?

– До этого он, на его счастье, не додумался. Иначе бы я, наверное, задушил его собственными руками!

– Его признание впоследствии нам будет очень полезно.

– Он даже сообщил мне с дьявольским злорадством, что я уже никогда не увижу Востока.

– Зато сам он его увидит опять, причем в компании с нами. Он в конце концов обезврежен, хотя еще не потерял надежду снова освободиться.

– Да! Он действительно надеется на это?

– Он сам сказал мне об этом.

– Негодяй! Рассказывайте, рассказывайте, сэр! Я должен знать, как он попал в ваши руки и как себя вел при этом!

Пожалуй, вряд ли стоит говорить, что во время беседы мы вели себя с чрезвычайной осторожностью, часто и пристально всматривались в сидевшего снаружи охранника. Естественно, душа адвоката трепетала, он чувствовал себя как дома, наверное, лишь среди своих томов с параграфами законов, а не в дикой глуши. Певица тоже нервничала. Я же был спокоен. Внутренность старой кареты была для меня действительно лучшим укрытием, нежели любое другое место сейчас. Вдруг раздались шаги, и, выглянув, я увидел краснокожего, который, наверное, должен был сменить нашего часового. Тот встал, но первый подошел к дилижансу, поднялся на ступеньку и обследовал путы точно таким же образом, как и его предшественник, только начал с правой стороны повозки, а затем перешел на левую. Я оба раза забивался в противоположный угол моего сиденья.

Итак, произошла смена караула, и теперешний наш сторож уселся на место своего предшественника. Я продолжил:

– Пока все обошлось. Значит, как только начнет светать, могольоны отправятся в путь. Дилижанс еще на некоторое время задержат под охраной. Мы нападем на эту охрану, и вы будете свободны.

– Как складно это звучит! – размышлял вслух адвокат. – «Мы нападем на охрану, и вы будете свободны»! Словно сделать это так же легко, как разрезать лист бумаги! Неужели вы думаете, что охрана не станет защищаться?

– Может быть, или даже наверняка она так и сделает.

– Ужасно! И этот человек говорит подобные вещи так спокойно! Сэр, я прошу вас – только один раз благополучно верните меня домой! Больше мне никогда в жизни не взбредет в голову поехать на Дикий Запад! Как вы думаете, охрана, которую оставят возле нас, будет большой?

– Вряд ли. Вождь непременно оставит возле вас столько воинов, сколько необходимо, примерно десяток.

– Но они же ничего не смогут сделать против вас и вашей сотни нихоров!

– Полной сотни у нас нет, потому что многих пришлось использовать для охраны взятых сегодня в плен могольонов, но все-таки вашу охрану мы будем превосходить раз в шесть или семь. Прибавьте сюда тот ужас, который охватит людей, когда мы совершенно неожиданно набросимся на них. Я думаю, что обойдемся даже без кровопролития. Все, я пошел.

– Смотрите, чтобы часовой не заметил вас!

– Этого я отошлю туда же, куда и предыдущего. Внимание!

Я достал из кармана два камня, и тут заговорила Марта, причем по-немецки, а до сих пор мы пользовались английским:

– Вы сделали так много для нас, рисковали, но у меня к вам есть еще одна большая просьба!

– С удовольствием помогу вам, ежели смогу.

– Сможете. Поберегите себя! Почему вы всегда рветесь в бой? Поручите нападение завтра кому-то другому.

– Я благодарю вас за сочувствие, что заключено в вашей просьбе. Разумеется, я берегу себя, но тем не менее я с удовольствием хочу пообещать вам, что завтра буду необычайно осторожен.

Я кинул камень. Мы затаились и увидели, что часовой насторожился, после второго камня он уже поднялся на ноги, а когда я еще дальше забросил третий, последний, то он пошел туда, куда упал камень.

– Спокойной ночи! – сказал я. – Все закончится хорошо, не беспокойтесь! До свидания, до завтрашнего утра!

Я отворил дверцу, вышел и тихо прикрыл ее опять, чтобы затем сразу же броситься на землю. Падение камней часового насторожило. Он не стал садиться, а подошел точно так же, как и его предшественник, к дилижансу – к счастью, с противоположной от меня стороны. Вероятно, затем он зайдет и с моей стороны, потому я быстро откатился так далеко, как только мог, и лег. Но он не пошел, а остался по ту сторону и снова уселся на землю. Я пополз дальше. Поскольку я уже знал, где находились враги, а также то, что никого из них нет передо мной, то вскоре смог подняться с земли и обычным шагом проделать путь к Виннету.

Тот стоял там же, где я его оставил. Я спросил его:

– Как, по-твоему, много времени прошло?

– Нет, – ответил он. – Хотя мой брат оставался там дольше, чем я думал, но, раз не было слышно никакого шума, я знал, что ты нашел способ подслушать, и потому не беспокоился о тебе.

– Да, я подслушал, но пойдем к нашим лошадям! У нас нет нужды останавливаться здесь, и, – во всяком случае, будет лучше, если мы окажемся не так близко от вражеского лагеря.

Нихор сидел возле трех лошадей. Завидев нас, он встал. Мы сели и попросили его сделать то же самое. Он послушался, но расположился так, чтобы между нами и им было расстояние, считающееся у краснокожих почтительным. Мы немного посидели молча. Я знал, что Виннету не станет расспрашивать меня ни о чем, потому начал сам:

– Пусть мой брат попробует отгадать, где я сидел?

Он бросил на меня испытующий взгляд, задумчиво потупил глаза, а затем ответил вопросом:

– Оба пленника были все еще в дилижансе?

– Да.

– Так ты сидел у них. Знает ли мой брат, что он делал в это время?

– Что?

– Он искушал сильного духа, который хранит дорогих ему людей лишь тогда, когда они без причины не подвергают себя опасности. Тот же, кто просто так полезет в бурный поток, будь он даже хорошим пловцом, легко может в нем погибнуть. Я должен побранить моего брата за его удаль!

– О, внутри дилижанса было гораздо безопаснее, чем где-либо еще!

Я рассказал ему о том, что видел и слышал. Самым важным для него было известие, что дилижанс тронется с места немного позже основной группы.

– Мы нападем на охрану и освободим обоих пленников, – сказал апач.

– Я думаю так же, но есть у меня сомнение – разумно ли это? Мы можем невольно упустить и дилижанс, и его охрану по одной причине: оба ущелья будут очень тесными. Если вождю могольонов они покажутся настолько широкими, что повозка проедет по ним, то он, не задумываясь, отправится дальше, считая, что та следует за ним. Вот тут-то мы и освободим пленников, а он этого и не заметит.

– Ну а если дорога все-таки слишком узка для дилижанса?

– Он остановится, чтобы расширить теснину с помощью томагавков. Тогда, если дилижанс не прибудет в назначенный срок, у него зародится подозрение, и он пошлет гонца. В таком случае придется подождать с освобождением обоих пленников.

– Мой брат прав.

После этих слов он надолго погрузился в раздумье. Я легко мог угадать, что занимало его, и не ошибся в этом, ибо когда он все обдумал, то сказал:

– Мы можем спокойно напасть на охрану дилижанса, там дорога широкая.

– Ты в этом уверен?

– Да. Я видел дилижанс. Раз мы хотим напасть на могольонов вверху, на плато, то речь идет только о дороге наверх, а не о второй, что ведет вниз с той стороны плато; но первая препятствием не станет. Я только что мысленно побывал там и глазами моей души измерил каждое местечко. Дилижанс сможет там проехать.

– Значит, могольоны не задержатся внизу, а без промедления поскачут вверх на плато.

– Так и будет. Мы сможем спокойно напасть на оставшуюся охрану повозки.

– Как ты думаешь, когда, в каком месте это сделать лучше всего?

– Мой брат видел эти места, пусть он выскажет свое мнение!

– Я не хотел бы при этом никого убивать или ранить. Поэтому надо застать их врасплох.

– Мой брат считает, что это возможно? Любой могольон, который случайно окажется за пределами зарослей, непременно увидит наше приближение и поднимет шум.

– Тогда нам нужно будет подъехать к ним не с севера, а с юга. Оттуда могольоны не ждут врагов. Вождь собирается с тремя сотнями воинов на юг. Значит, когда мы появимся с юга, те, кто остался, вероятнее всего, подумают, что мы – воины из отряда вождя, которым почему-то пришлось вернуться. Пока поймут, кто мы такие на самом деле, будет слишком поздно.

– Мой брат, как всегда, составил хороший план. Но что дальше?

– От Тенистого источника до Приканьонного плато ехать верхом часа три. Я не хотел бы брать с собой на плато пленников, которых мы добыли сегодня и добудем завтра.

– Что же с ними делать?

– Под присмотром Эмери их можно оставить возле Тенистого источника. Это надежно.

– И тут я согласен с моим братом. Будет ли мой брат участвовать в сражении?

– Это зависит от хода событий. Я не люблю убивать людей, но нихоры стали нашими братьями и друзьями, и нам надо помочь им выстоять против могольонов, которые не только их враги, но и наши. Наша задача – пройти по следам за могольонами, подняться вверх по ущелью на плато и загнать их в засаду нихоров. Это мы сделаем обязательно. Дальше надо действовать по обстановке. По мне было бы лучше всего, если бы могольоны сами сложили оружие, не затевая бой.

– Этого они добровольно не сделают, а если и сделают, то только под страхом смерти.

– Тогда нужно внушить им этот страх! План, в который мы посвятили вождя нихоров, нацелен ведь на это.

– Мой брат всерьез думает, что вождь станет действовать по этому плану?

– Я так полагаю; по крайней мере, он был бы большим глупцом, если бы не сделал этого; а мне он, хотя я видел его лишь однажды, глупцом не показался.

– Все-таки было бы полезно и даже необходимо удостовериться, последовал ли он нашим предложениям. Ты не хочешь послать к нему гонца?

– Нет, времени у нас для этого слишком мало. Прежде чем гонец доберется до него и снова вернется к нам, будет уже поздно; кроме того, он наверняка встретит могольонов, и те его схватят. Да и недостаточно только узнать, намерен ли вождь следовать нашим указаниям, нужно убедиться, что он и вправду станет следовать им.

– То есть ты считаешь, что нужно присмотреть за ним. Придется одному из нас двоих отправляться туда. Это ведь ты хотел сказать?

– Да. И только тогда, когда ты или я окажемся рядом с ним, можно говорить, что он удержится от кровопролития. Ты лучше меня ладишь с индейцами, тебе и надо ехать к вождю.

– Хорошо, я отправлюсь к нему сейчас же.

– Возьмешь с собой их молодого нихора?

– Да.

– Я попрошу тебя, наберись терпения и не начинай действовать, пока не окажется как можно больше могольонов. Если, попав в безвыходное положение, они не сдадутся в плен, их либо перестреляют, как загнанную дичь, либо столкнут в глубокий каньон.

– Ты можешь быть уверен, что я не упущу ни одного шанса окончить дело миром, но если могольоны не согласятся на него, я не смогу им помешать броситься на верную смерть.

Мы обменялись еще несколькими замечаниями, и Эмери оседлал коня; нихор также вскочил в седло, и оба, сделав крюк, чтобы обогнуть вражеский лагерь, скрылись вдали. Решающий момент приближался.

Я отъехал еще немного назад, чтобы с наступлением утра могольоны не заметили меня, затем привязал своего коня и улегся. Можно было бы поспать – ничто мне не угрожало, но я успел отдохнуть днем, и надо было подумать о том, что предстояло нам нынешней ночью, в самом конце стольких трудных испытаний. Положив руки под голову, я смотрел на звезды, раздумывая обо всех происшествиях, случившихся с того самого дня, когда я в Гуаймасе впервые увидел теперь уже убитого Гарри Мелтона. Сколько событий пролегло между тем днем и нынешним вечером! А урок из них следовал один – храни всегда совесть чистой!

Я все думал и думал, пока не стал полудремать, полубодрствовать, и наконец все-таки заснул. Проснулся я оттого, что стал замерзать. Расположение звезд подсказало мне, что до рассвета оставался еще примерно час.

Немного погодя с севера донесся конский топот. Я пошел навстречу этому звуку, а потом лег на землю. Показался отряд всадников, впереди ехали двое: белый и краснокожий, по всей видимости вождь. Я встал и окликнул их, изменив голос:

– Привет, господа! Куда путь держите?

Оба тотчас осадили коней и схватились за свои ружья. Белый ответил:

– Кого это там волнует, куда мы едем? Подойди поближе, парень, и дай на тебя посмотреть, если не хочешь отведать моей пули!

– Разве вы станете стрелять в человека, мистер Босуэлл?

– Ты знаешь меня? Кто бы… Черт побери, да какой же я дурак! – прервал он себя. – Это же старина Чарли. Ну, иди сюда, мой мальчик, и скажи нам, где скрывается апач!

– Потом. Скажи мне, все в порядке?

– Все.

– А Джонатан?

– Едет позади нас со своей любимой Юдит. Данкер глаз с него не спускает.

Отряд остановился, и все спешились. Я подошел прежде всего к Мелтону. Его только что сняли с коня и положили рядом с Юдит на землю. Данкер встал возле них.

Затем я осмотрел пленных могольонов. Они лежали на земле, попарно связанные спинами друг к другу. Я рассказал Эмери, Данкеру и младшему вождю, что мы задумали, и спросил индейца:

– Может быть, мой краснокожий брат знает какое-нибудь удобное место возле Тенистого источника, откуда нам удастся незамеченными пронаблюдать за отъезжающими могольонами?

– Есть одно такое, – ответил он. – Как только мой брат пожелает, я отведу его к нему.

– Хорошо. Нам придется очень скоро отправиться в путь, ведь рассвет уже близок. Пусть с нами поедут полсотни твоих воинов, чтобы напасть на отставших врагов. Другие полсотни останутся здесь для охраны пленных.

– А я? – спросил Данкер.

– Вам надо остаться с Мелтоном.

– О’кей! Я, стало быть, его тюремщик. Ладно, только пусть он теперь навсегда выбросит из своей глупой башки мысль о побеге!

– Ну а меня вы примете в компанию? – осведомился Эмери.

– Я тоже хотел бы попросить тебя остаться здесь, – ответил я.

– Почему? Я хочу быть с вами.

– Чтобы увидеть, как мы поймаем десять или двенадцать индейцев? Это все пустяки. Подумай о том, что, кроме Мелтона, нам надо стеречь еще пятьдесят пленных. Я должен быть уверен, что они под присмотром. Рассчитываю на тебя, Эмери.

– Хорошо! Когда мы должны быть возле источника?

– Я пришлю к вам гонца.

Немного погодя пятьдесят нихоров снова оседлали коней. Их младший вождь занял место вместе со мной во главе отряда и повел нас не на юг, а на запад, чтобы обойти Тенистый источник с этой стороны. Позже мы повернули на юг, а затем на восток; крюк был сделан, и мы остановились перед неприметным, узким и вытянутым холмом, поросшим кустарником.

– Это здесь, – сказал младший вождь.

– А где источник? – спросил я.

– В пяти минутах езды отсюда. С этого холма прекрасно видно все вокруг источника.

– Это хорошо. Подождем, пока не настанет день. Присматривайте за лошадьми, если убежит хоть одна, мы пропали.

Предостережение было напрасным, потому что лошадь индейца никогда не уйдет далеко от остальных. Мы пролежали у подножия холма до тех пор, пока звезды постепенно не померкли и на востоке не стало чуть заметно светать. Мы с младшим вождем поднялись наверх, залегли в кустах и дождались, пока не рассвело.

Заросли, дававшие нам укрытие, взбегали по гребню холма и спускались вниз с другой стороны, постепенно расширяясь; там, где из земли бил источник, они опять становились реже, дальше шла прерия.

– Это же великолепно! – сказал я индейцу. – Лучше места нам и придумать нельзя!

– Мой белый брат доволен мной?

– Еще как! Нам здесь вообще не нужны лошади. Скрытые кустами, мы сможем подойти к самому источнику.

Индейцу не хотелось выдавать свои чувства, но я чувствовал, что он гордился похвалой.

Перед нами был лагерь могольонов; крыша дилижанса торчала из кустов. Краснокожие готовились к походу. Многие подкреплялись, иные еще только умывались, другие занимались своими конями. Спустя некоторое время прозвучал пронзительный крик – сигнал выступления в поход. Каждый поспешил к своему коню, образовалась цепочка, и мы легко могли пересчитать индейцев: их было триста четыре; цепочка двигалась на юг.

Оставшиеся, человек десять, стояли перед зарослями. Может быть, за кустами скрывалось еще несколько человек; об этом говорило число увиденных нами коней: четырнадцать пасущихся, десять верховых и четыре для дилижанса.

Как только цепочка скрылась из вида, мы смогли взяться за дело. Чтобы одолеть десятерых, нам требовалось людей не больше того. Тем не менее я распорядился, чтобы на дело отправились тридцать человек.

Укрытые зарослями, мы поднялись на холм, спустились и оказались вблизи источника. Я пополз на разведку. Могольоны сидели у воды и ели. Мне даже стало чуть-чуть стыдно нападать на них, но на войне как на войне, что поделаешь. Могольоны и не пытались защищаться или бежать; мы мигом связали их. Я подошел к старой почтовой карете, отворил ее дверцу и прокричал внутрь:

– Доброе утро, миссис Вернер и мистер Мерфи! Я здесь, чтобы сдержать свое слово.

Марта испустила ликующий вопль, а затем закрыла глаза. Хотя она и не упала в обморок, радость все же переполняла ее. Я достал нож, разрезал веревки, вытащил ее и усадил в траву, поскольку она была не в силах стоять на ногах. В это время адвокат нетерпеливо закричал:

– Теперь и меня, сэр! Сколько же я должен ждать!

– Терпение, мистер Мерфи!

Выбравшись из веревок, он брел, потягивая руки и ноги, и на ходу говорил:

– Слава Богу! Конец нашим бедам! – Слова благодарности для меня у него не нашлось.

Он положил свою левую руку мне на плечо и спросил:

– Сэр, у вас пока все в порядке? – И постучал правой рукой мне по груди. – Бумажник еще у вас?

– Да. Странный вопрос!

– Я должен знать, сколько там денег.

– Почему именно вам нужно это знать?

– Потому что я… черт побери, это же понятно! Я же распоряжаюсь наследством!

– Вы распоряжались наследством. А что станется с деньгами, кому их получать, не вам уж решать, раз вы умудрились отдать наследство мошеннику, даже не потрудившись проверить, что это за личность.

– Я вас научу уважать законы!

Он произнес это угрожающим тоном; я спокойно ответил:

– Я боюсь, что не смогу стать прилежным воспитанником такого учителя.

– В последний раз спрашиваю: вы отдадите деньги?

– Нет.

– Даже если я вам прикажу?

– Прикажете? Не смешите меня. Эти деньги я оставлю у себя до тех пор, пока не будет найден их законный владелец.

– Уж не хотите ли вы определить, кто он?

– Я знаю его.

– Я тоже его знаю. Но он должен получить наследство из моих рук. Ладно, хватит! Отдавайте деньги!

– Нет! Кстати, вам подобал бы совсем другой тон!

– Вот как! Какой же?

– Тон благодарности. Я – ваш освободитель, даже спаситель. Нищий говорит спасибо за кусок хлеба. Я вам вернул свободу и жизнь и получаю в ответ грубость!

– Ладно. Почему вы не хотите отдать деньги, я догадываюсь. Вы не так бескорыстны…

– Прекратите! – закричал я. – Есть слова, на которые отвечают лишь кулаком!

– Вашего кулака я не боюсь, потому что…

Ему не удалось договорить, поскольку он взмыл в воздух и, описав длинную дугу, перелетел через ближайший куст и плюхнулся на землю.

Марта подскочила, обхватила мои руки и взмолилась:

– Бога ради! Не убивайте его! Он вас серьезно оскорбил, я презираю его, но не убивайте этого человека.

– Убивать? Что вы! Я его лишь немного подлечил, «встряхнул», так сказать, только и всего. Если он еще попробует меня задеть, я зашвырну клятвопреступника на лунный серп!

Тут подошли двадцать нихоров с лошадьми. Я отдал одному из них приказ ехать назад, чтобы позвать Эмери и Данкера с их отрядом. Лошади вначале насладились водой, а затем рассыпались по сочной травянистой равнине. Мерфи поднялся на ноги и незаметно удалился в сторонку, там сел за кустом и принялся потирать разные части своего тела.

Подъехали остальные воины вместе с пленниками. Десять могольонов испустили возгласы ужаса, увидав полсотни своих пленных товарищей. Я уже хотел отдать приказ насчет пленных, как вдруг мое внимание привлек громкий рык. Его испустил адвокат. Он увидел Джонатана Мелтона, подпрыгнул, бросился на него, уже снятого с лошади, швырнул оземь и принялся обоими кулаками с неистовым воплем отделывать его физиономию. Эмери и Данкер посмотрели на меня вопрошающе.

– Быстро развяжите Мелтона! – выкрикнул я.

Едва это произошло, началась драка, за которой наблюдали все индейцы – как свободные, так и пленники. Вверху оказывался то один, то другой; прошло немало времени, прежде чем наступил момент решать, кому быть победителем, и, когда это время наконец пришло, выяснилось, что победителя нет, оба, полностью выбившись из сил, тихо улеглись рядышком.

Эмери подошел ко мне и спросил:

– Что с тобой? Ты ведь прямо-таки спустил Мелтона на Мерфи!

– Он слишком много брал на себя. Кто дал ему право мучить Мелтона? А меня он обвинил в том, что я хочу прикарманить часть суммы.

– Тьфу! Надеюсь, ты дал ему в глаз?

– Нет. Право наказания я уступил любезному Джонатану.

– О’кей! Тоже не дурная идея! Да ты оригинал, старина! Так им и надо обоим. Но Мелтона надо снова связать?

– Да, а Юдит освободите.

– Почему?

– Чтобы она могла ухаживать за миссис Вернер.

– Совершенно верно! Я до такой мысли бы не додумался. Но согласится ли она на это?

– Это уж я ей втолкую!

– Миссис Зильберберг, в вашей власти облегчить себе положение, – сказал я.

– Как-как-как вы меня называете? – переспросила она, заглядывая мне в глаза. – Что вы намерены сделать со мной?

– Вы отправитесь туда, куда мы доставим Мелтона.

– Я не поеду с вами! У меня другие планы.

– Какие же?

– Мне надо к моему отцу, который нуждается во мне.

– Так где же находится ваш горячо любимый отец?

– Вас это совсем не касается!

– Тогда уж меня ничуть не касается и ваша внезапно вспыхнувшая дочерняя забота, а также ваше желание исчезнуть. Вы нужны нам как свидетельница преступлений Мелтона. Мы же не можем позволить вам здесь, в самой отдаленной части Дикого Запада, окончательно погубить себя; мы доставим вас в более красивые и цивилизованные места.

– Но я не хочу туда! – выкрикнула она, топнув ногой.

– Ваши желания нас не волнуют. Миссис Вернер нужна служанка. Если вы хорошо будете ей прислуживать, и мы к вам будем относиться по-другому.

– Служанка, на побегушках? – рассмеялась она. – Никогда!

– Как хотите! Но тогда вас снова свяжут!

– Давайте! Я – леди, а для этой женщины я даже из простой любезности и пальцем не шевельну. Я – вдова вождя!

– Значит, я распоряжусь, чтобы вам на руки и на ноги снова надели вдовье покрывало из кожи.

После ухода могольонов прошло уже почти три часа. Эмери обратил мое внимание на это.

– Нам надо отправляться, – сказал он, – иначе мы не попадем вовремя к ущелью.

– Ты говоришь «мы»?

– Конечно! Или это не так? Уж не значит ли это, что мне нельзя ехать вместе с вами?

– Да.

– И не думай; ни за что не останусь здесь!

– Я думаю, что ты не только останешься, но даже добровольно вызовешься.

– Я не хочу прохлаждаться как лодырь или даже трус!

– Дело совсем не в этом! Ты же знаешь, что Виннету поехал проследить, чтобы наш план был неукоснительно выполнен. Если все пойдет, как мы задумали, один из нас должен расположиться внизу возле ущелья; ему с немногими людьми придется выдержать всю силу ответного удара, который нанесут могольоны, пытаясь спуститься назад в ущелье. Кто должен там быть?

– Ты, конечно. Это трудная задача. Тот, кто займет место внизу, должен хорошо понимать апача; что удастся тебе, не получится у меня.

– Хорошо! Итак, Виннету наверху, на плато, а я внизу, в ущелье; это тебе понятно, и с этим покончено. Теперь есть еще один, третий, пост; он хотя и иного рода, но важен так же, как и остальные два.

– Здесь, у источника?

– Да. Речь идет о пленниках, среди которых – Мелтон. Они могут взбунтоваться.

– Они же связаны!

– Это еще ничего не гарантирует. Нельзя недооценивать их ловкость. Вообрази себе весь ужас положения, если внезапно позади нас появятся шестьдесят или семьдесят пленников, которые сумели развязаться!

– Черт побери! Вы были бы раздавлены между двумя отрядами.

– Стало быть, понимаешь? Нам нужен здесь сметливый малый. А может, доверить пост Данкеру?

– Данкеру? Хм! Он хороший следопыт, да и вообще человек неплохой, но что-либо важное, и тем более очень важное, я все-таки не доверил бы.

– И я так думаю.

– О’кей. Значит, мне придется взяться за это. Ты меня уломал. Но по мне, лучше сражаться на плато.

– Это еще вопрос, дойдет ли вообще дело до сражения. Итак, ты будешь командовать здесь. Сколько людей тебе нужно, чтобы держать пленников в повиновении?

– Десяти достаточно, все ведь связаны.

– Семьдесят крепко связанных людей можно удержать в повиновении даже меньшими силами. Но на всякий случай возьми тридцать! У меня ведь останется еще семьдесят.

– Но ведь тебе самому придется выполнять самую трудную часть вашего плана, причем людей у тебя будет вчетверо с липшим меньше, чем у Виннету на плато.

– Этого довольно. Недостачу людей я восполню тактикой. Мне нужно сто семьдесят человек; семьдесят у меня есть; следовательно, не хватает ровно сотни. Вместо этой сотни должен выступить старый почтовый дилижанс.

– Ты говоришь всерьез? Уж не хочешь ли ты использовать его как пушку? Чем же ты его зарядишь?

– Не как пушку, а как таран.

– Таран? Это же средневековое орудие!

– Которое я, однако, перенесу в новое время, ведь мой таран живой.

– Ничего не понимаю!

– Тогда слушай! Могольонам, когда те проникнут в ущелье, нельзя оставлять ни времени, ни места развернуться. Значит, нам надо следовать вплотную за ними; но это опасно, потому что они могут повернуться и броситься на нас. Тут-то дилижанс и послужит нам как прикрытие. Когда он появится за могольонами, последние примут нас за своих собственных воинов.

– Тонкая игра. Но при дилижансе было десять воинов; ты же придешь с семьюдесятью – это-то должно показаться подозрительным.

– О нет. Ты забыл пятьдесят, которые были у Мелтона, а теперь лежат здесь. Подумают, что это они.

– Верно, верно! Пятьдесят встретили здесь тех десятерых с дилижансом и объединились с ними. Разница составляет всего десяток человек, что, пожалуй, не бросится в глаза. А потом? Что случится потом?

– Это ты тотчас услышишь.

Я подозвал к себе младшего вождя и попросил его:

– Созови своих людей и скажи им, что мне нужны шесть хороших наездников для одного опасного дела.

Он выполнил просьбу, но ехать со мной пожелали все. Тогда я сказал индейцам:

– Нам надо следовать за могольонами вместе с дилижансом, чтобы они приняли нас за своих и мы смогли прямо вслед за ними проникнуть в ущелье. Когда они достигнут плато наверху и увидят перед собой ваших храбрых братьев, к которым не подступиться, то захотят вернуться. Нам надо этому помешать. Я хочу дилижансом перекрыть им путь к отступлению. Чтобы подъехать к крутому ущелью, мне надо запрячь не меньше восьми лошадей. Ни один из вас не может править дилижансом; значит, я сам усядусь на козлы, чтобы управлять двумя задними лошадьми, впряженными в оглобли. На каждой из шести передних лошадей должен сидеть один из вас, чтобы подгонять ее. Когда мы настигнем могольонов, те поначалу примут шестерых ваших братьев за воинов своего племени. Но позже, когда мы подберемся к ним поближе, они могут нас узнать. Итак, шестерым всадникам, что поедут перед дилижансом, надо выполнить очень опасную задачу. Поэтому мне хотелось бы, чтобы они пошли на это по своей воле. У кого хватит духу, пусть поднимет правую руку!

Все правые руки взлетели вверх.

– Среди нас нет ни единого труса, – с гордой улыбкой промолвил вождь.

– Хорошо, тогда мы поступим немного иначе! Шесть воинов, которые мне нужны, должны с дилижансом галопом ворваться в ущелье и сбить с толку могольонов. Выберите их сами.

Эту задачу взялся исполнить младший вождь. Приготовления быстро были закончены, и вскоре дилижанс, запряженный восьмеркой лошадей, стоял наготове. Эмери подошел ко мне и произнес необычайно серьезным тоном:

– Разве не мог бы кто-то другой сесть на козлы? Неужели именно ты должен подставлять себя под вражеские пули?

– Вероятно, стрелять будут немного, – ответил я, – да и не каждая пуля попадает в цель.

– Когда ты думаешь вернуться?

– Думаю, что через четыре часа все будет решено. Если я не смогу вернуться сразу же, то пошлю к тебе гонца.

– Сделай это, Чарли! Я буду ожидать его с большим нетерпением.

– Еще раз напоминаю тебе о Мелтоне. Что бы ни случилось, он не должен снова улизнуть.

– Не беспокойся! Данкер ни на мгновение не спускает с него глаз. Он скорее отрежет себе правую руку, чем даст ему убежать. Об одном я тебя попрошу, если ты не обидишься!

– О чем?

– Не рискуй слишком много, дорогой Чарли! Ты знаешь, есть в этом краю люди, которые были бы согласны заглянуть в глаза самой смерти, нежели в твои. Обещай мне беречь себя!

– Спасибо тебе, добрый Эмери! – ответил я. – Ты можешь быть уверен, что я не брошусь на верную гибель. Есть еще и другие люди, которым хочется, чтобы я жил подольше. Но храбрецу улыбается удача, и если я смогу, немного рискнув, добиться ее легче и быстрее обычного, то не стану уходить в тень.

Тут подошла Марта и сказала:

– Вы опять затеваете что-то опасное?

– Да нет, – ответил я. – Я на вашем дилижансе съезжу на Приканьонное плато, вот и все.

– На плато!

Ее глаза расширились, она не мигая всматривалась в меня.

– Не беспокойтесь! – весело сказал я. – Я возьму на себя совершенно безопасную роль посредника между воюющими сторонами.

– Тогда с Богом! Я буду думать о вас.

Я был еще занят приготовлениями, как вдруг Джонатан Мелтон дал понять, что ему надо переговорить со мной. Когда я подошел к нему и спросил, что он хотел, он ответил мрачным тоном:

– Я вижу, что вы куда-то отправляетесь. На бой, наверное?