Текст книги "Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

Это был голос девушки, подарившей мне цветы.

– Подойди к ней! – подтолкнул меня Эмери.

Когда я подошел к ней, она произнесла, понизив голос до шепота:

– Я пришла тайно… Нас никто не должен слышать, чтобы с тобой не случилось чего-нибудь плохого.

– Но разве здесь есть кто-то, кто желает мне зла?

– Не здесь, но близко.

– Кто же это?

– Двое белых. Они вчера проезжали мимо нас.

– Давно это было?

– За три часа до того, как вы приехали.

– Как долго они оставались у вас?

Тут она подошла ко мне еще ближе и сказала совсем еле слышно:

– Они все еще здесь. Они знали, что вы приедете, и сказали всем нашим, что вы нехорошие люди, поэтому обязательно скинете фигурки наших богов в эстуфе.

– Ложь! Это они, а не мы – нехорошие люди, хуже – мошенники и убийцы. Ты мне веришь?

– Я пришла сюда, чтобы спасти тебя.

– Спасибо тебе, девочка, но мы можем и сами защитить себя. Где эти двое белых?

– Не могу тебе это сказать. Скажу – значит, буду предательницей своих. Они же этих белых приняли.

– Хорошо, не говори, но ты знаешь, что они задумали?

– Не знаю, но, мне кажется, они желают вашей смерти.

– А твои пуэбло?

– Нет.

И она резко повернулась и быстро-быстро пошла назад. Я даже не успел поблагодарить ее. Вот так я и убедился в очередной раз, что слово друга ценнее всего на свете, а также и в том, что настоящие люди на добро всегда отвечают добром.

Когда я рассказал Виннету, Эмери и Францу, о чем мы говорили с девушкой, англичанин сказал, что надо немедленно потребовать ответа от индейцев, но Виннету остановил его:

– Мой брат не должен горячиться в таком деле. Краснокожие сами не желают нашей смерти, они лишь поверили этим белым койотам.

– Но мы должны заставить их выдать нам Мелтонов.

– Заставить? – сказал я. – Иными словами, пустить в ход оружие? Это было бы огромной ошибкой. Силы слишком неравны. К тому же под шумок Мелтоны просто сбегут. Нет, тут надо действовать только хитростью. Вне сомнения, они скоро здесь появятся, а мы должны приготовить им достойную встречу.

Мы решили для начала удвоить посты, то есть двое должны стоять на вахте, пока двое других отдыхают. Мне выпало стоять с Фогелем. Мы дважды сменили Виннету и Эмери, но вокруг все было спокойно. Это насторожило нас.

– А тебе не кажется, что девушка могла нас обмануть? – спросил меня Эмери.

– Нет, не кажется. Мне другое кажется: что Мелтоны почему-то решили в данный момент с нами не связываться, просто смыться потихоньку, и все, и поэтому нам надо поменять место лагеря. Лучше всего перебраться на восток от этого места. Они поедут туда.

Виннету поддержал меня, и мы перешли на другое место. Там Виннету и Эмери легли спать, а мы с Францем разошлись на некоторое расстояние друг от друга, чтобы обзор был шире. Я лег на землю и время от времени стал прикладывать к ней ухо. Минут за сорок до рассвета послышался шум. Я подбежал к Фогелю и спросил:

– Вы ничего только что не слышали?

– Слышал шум, похожий на стук копыт.

– А тебе не пришло в голову, что мимо нас проехали галопом всадники?

– По-моему, это были лошади без седоков.

– А я уверен, что это были Мелтоны.

Я разбудил Виннету и Эмери, чтобы посоветоваться, что делать дальше. Эмери сказал, что надо немедленно отправляться в погоню, Виннету – что надо дождаться утра и осмотреть как следует следы.

– Но ведь мы знаем, что они поехали в сторону Колорадо, – продолжал настаивать на своем Эмери.

– Они вполне могли предпринять обманный маневр, чтобы запутать нас и сбить со следа.

– Но какой в этом смысл, если мы знаем, куда они едут?

– Они прибыли в Альбукерке позже Джонатана, то есть они не знают, что произошло с ним в последнее время. Поэтому полагают, что, запутав следы, избавятся от нас.

– Так поехали прямо в замок!

– Чтобы оказаться между двух огней: сзади старики, впереди – Джонатан? Не забывай, что при Юдит несколько преданных ей индейцев, и не считаться с ними как возможными Противниками по меньшей мере глупо. Поэтому мы должны делать вид, что позволили на этот раз провести себя.

– А до рассвета мы еще успеем напоить лошадей, – добавил Виннету.

Но, как только мы подвели лошадей к водопою, откуда ни возьмись появились индейцы. Один из них вышел вперед и заявил:

– Вы снова хотите напоить своих лошадей? Платите еще раз!

– Кто ты такой, чтобы требовать с нас плату? – спросил я.

– Я – губернатор этого пуэбло.

– Да? Интересно, почему же это ты вчера не представился, хотя мы говорили, что хотели бы повидать губернатора.

– Вчера меня не было в пуэбло.

– Лжешь. Я видел тебя вчера в толпе. Ну да ладно. Так когда, говоришь, ты уехал из пуэбло?

– Вчера утром.

– Следовательно, позавчера ты был здесь?

– Да.

– Тогда скажи мне, любезный, кто были те двое белых, что появились в пуэбло за пару дней до нас?

– Никаких белых, кроме вас, в последние дни тут не было.

– Опять лжешь. Понимаю: возможно, ты дал слово, что будешь молчать… Но ты дал слово убийцам.

«Губернатор» весь как-то сжался и посерел лицом – явно испугался. Мне стало жаль его, и я, протянув ему требуемые за водопой деньги, дал своим друзьям знак, что нам пора ехать.

Следы мы обнаружили довольно скоро. Сначала они шли на восток, потом резко повернули на северо-восток. Как мы и предполагали, они предприняли обманный маневр – в этом у нас не было сомнений. Мы остановились и посовещались. Решено было, что я и Виннету поскачем по следу Мелтонов, а Эмери и Фогель поедут по нашим следам, поскольку Франц еще не настолько хорошо держался в седле, чтобы пустить свою лошадь галопом.

Чем дальше мы продвигались, тем чаще на плато стали появляться холмы, а через два часа пути начались предгорья. Мы находились у южного отрога Сьерра-Мадре. Заканчивался третий час пути, когда с вершины горы мы наконец увидели Мелтонов. Они как раз пересекли близлежащую долину и поднялись на очередное плато. Оба сидели на одной лошади. Мы дали шпоры своим лошадям. И тут Мелтоны заметили нас. На скаку Виннету прокричал мне:

– Далеко они не уедут!

Победа была уже близко, однако все получилось совсем не так, как мы думали. Когда мы поднялись на плато, Мелтоны уже спустились в следующую долину. Мы видели их теперь отчетливо, а они не обращали на нас никакого внимания, потому что им было не до нас – они яростно делили лошадь. Наконец Гарри, оттолкнув брата, поставил ногу в стремя. Томас замахнулся на него прикладом, и Гарри рухнул на землю с проломленной головой. Все это произошло в одну секунду. Потом мы увидели, как Томас склонился над телом брата, отпрянул, сел в седло. Через две минуты мы были на месте трагедии. Томаса Мелтона уже и след простыл. Гарри казался мертвым. В левой части его груди зияла рана.

– Братоубийство! – воскликнул Виннету, потрясенный чудовищным злодеянием. – Догоним его!

– Нет, – ответил я. – Вдруг Гарри еще жив? А если нет, мы должны его похоронить.

Гарри Мелтон еще дышал. Мы разорвали его рубашку и, как сумели, перевязали, стараясь остановить кровотечение. Через несколько минут к нему начало возвращаться сознание. Он увидел кровь и хрипло прошептал:

– Кровь… Откуда?..

– Это твоя кровь.

– Моя… Кто?..

– Твой брат.

Гарри закрыл глаза, а когда через несколько минут открыл их, гримаса невыносимой боли исказила его черты, и боль эта была не только физической. Собрав последние силы, он прохрипел:

– Будь ты проклят, Иуда Искариот! – Потом спросил: – Он оставил меня на вас?

– Вряд ли он рассчитывал на нас.

Неожиданно Гарри резко поднялся и спросил:

– Где мой сюртук?

– Да вот он! – И я подал ему сюртук.

Дрожащими руками Мелтон проверил нагрудный карман. Там ничего не было.

– Пусто! – простонал Мелтон.

– Что пропало?

– Деньги. Мешочек с деньгами.

– Чьи это были деньги?

– Мои, мои…

– Но ведь они были украдены, не так ли?

Он промолчал. Я повторил свой вопрос. Он опять не ответил. Потом прошептал:

– Черт бы побрал вас всех!..

Он изловчился, схватил свой лежавший на земле нож, который мы вытащили у него из-за пояса, и замахнулся на меня. Я резким ударом выбил нож из его руки. Он откинулся назад и стал шептать:

– Виннету… Шеттерхэнд… Собаки… Обманут… Томас… Иуда… проклятый Искариот… Месть… месть.

Это был уже полубред. Я спросил:

– Он забрал вашу часть денег Хантера?

– Да… денег Хантера.

– Но у него ведь и без того было много денег?

– Да. Много…

– А остальное у Джонатана?

– Джонатан… У него – все! Мы преследовали его до самого…

Он замолчал, потом продолжил:

– До самого Флухо-Бланко… Форт-Уайта…

– Где находится замок Юдит?

– Ее замок в пуэбло.

Он потерял сознание, а когда снова открыл глаза, уставился на меня и спросил:

– Кто ты?

– Вы меня отлично знаете.

– Да… Олд Шеттерхэнд… Виннету… Вы оба дьяволы… Оставьте меня в покое.

– Мы должны отомстить вашему брату.

– Отомстить… Отнимите у него деньги и принесите… – Вдруг он сжал оба своих кулака и почти твердо сказал: – Нет, нет… Пусть Томас убежит от вас! Я ничего не скажу! Идите к черту…

Это усилие стоило ему новой потери сознания.

Виннету спросил меня:

– Мой брат жалеет его?

– Признаться, да.

– Он этого не заслуживает. Он был диким зверем. Виннету больше жаль лошадь, и он хочет пристрелить ее.

Выстрел Виннету заставил Гарри Мелтона вновь очнуться, и он произнес:

– Кто стрелял? Скажите ему…

Не договорив, он опять потерял сознание и примерно через час закончил свой земной путь. К моему большому сожалению, без раскаяния в тяжелейших своих грехах.

Появились Эмери и Франц. Наутро мы похоронили Гарри Мелтона, завалив его тело камнями, после чего продолжили свой путь.

Глава четвертая
В ПУЭБЛО

Томас Мелтон мог находиться сейчас только где-то поблизости, поэтому мы повернули на юг, сократив тот путь, который наметили накануне. Нам предстояло проехать по краю Сьерра-Мадре через горы Зуни [95]95
  Горы Зуни – второстепенный горный хребет в пограничном районе штатов Нью-Мексико и Аризона.


[Закрыть]. Едва мы миновали перевал, как небо, до того совершенно ясное, затянулось тучами, грянула гроза, но она прошла, и небо вновь засияло голубизной. Мы находились у истоков Литл-Колорадо.

К вечеру третьего дня после того, как мы похоронили Гарри Мелтона, Виннету сказал мне, что Флухо-Бланко уже близко. Шел очень сильный дождь. И из-за него мы не сразу смогли разглядеть силуэт всадника, застывшего на вершине холма, по склону которого мы как раз поднимались. Это был индеец средних лет. Он посмотрел на нас вполне дружелюбно и стал спускаться нам навстречу.

– К какому племени принадлежит мой краснокожий брат? – спросил я его.

– Я из племени зуни, – ответил он. – Откуда пришел мой белый брат?

– Из Акомы.

– А куда он направляется?

– Сначала к реке Колорадо, а потом дальше. Не знает ли мой брат, где здесь можно остановиться на ночлег?

– Если мои братья согласятся, я могу пригласить их в свой дом. Его крыша надежно укрывает от дождя, а огонь горит всю ночь.

Естественно, мы с радостью приняли это приглашение. Индеец поехал впереди, а мы – за ним.

– Зуни? Что это за племя? – спросил меня Эмери.

– Одно из самых многочисленных в этих краях, – ответил я. – Зуни очень свободолюбивы и считаются наиболее способными из всех пуэбло.

Вот и дом. Он оказался глинобитным, с тростниковой крышей. Рядом с ним находился загон для лошадей, куда мы поставили и своих животных. Внутри никаких перегородок не было. Наш хозяин, судя по всему, был прекрасным охотником. По стенам его жилища висели звериные шкуры, шкуры прикрывали и вход в дом. С лежанки в углу поднялась женщина, очевидно, жена зуни, и вышла из дома.

Индеец присел, чтобы разжечь огонь в очаге. Это нас удивило – обычно эту работу в индейской семье выполняла женщина.

Я полюбопытствовал:

– Как давно мой брат живет в этих краях?

– Сколько помнит себя, – был ответ.

– Тогда он должен хорошо знать реку Флухо-Бланко. Живут ли люди на ее берегах?

– Живут. И краснокожие, и белые люди.

– Как давно они там поселились?

– С очень давних времен.

– Там есть пуэбло?

– Одно, которое раньше принадлежало зуни. Но однажды туда пришли краснокожие из Мексики, они нашли золото на берегу Соноры и вынудили зуни продать им пуэбло. Вождь этих индейцев привел с собой белую скво. Вождь и его жена часто уезжали в большой город, который называется Фриско. Потом вождь умер, и я долго не видел его белой жены, но несколько дней назад она объявилась здесь снова, и не одна, а с каким-то белым мужчиной.

– Они прибыли на лошадях?

– Нет, в старом экипаже с кучером. Отдельно на лошади ехал проводник, которого они наняли в Альбукерке. А вчера ночью к ним приехал еще один белый. Он приходится отцом тому бледнолицему, что сопровождает жену вождя.

– От кого ты это слышал?

– От самого старого бледнолицего.

– Где же это вы так разговорились?

– Он заходил ко мне.

– Ночью?

– Да.

Я подумал, что все это очень странно: белый человек приезжает ночью в место, совершенно ему незнакомое, и отправляется прямиком в гости к индейцу, дом которого просто так не отыщешь, если не знаешь заранее, где его искать. Поэтому я спросил:

– А прежде этот человек бывал у тебя?

– Нет. Но мой огонь в ту ночь горел с вечера до утра, а вход не был занавешен. Он шел на огонь, чтобы узнать дорогу. Пробыл у меня до утра, а с первыми лучами солнца я проводил его.

– Как далеко отсюда пуэбло?

– Если ехать на хорошей лошади, часа через два можно добраться до места.

– Говорил ли тебе кто-нибудь, что мы должны появиться здесь?

– Нет. А вам тоже нужно в пуэбло?

– Да. Как ты думаешь, мы сможем сами найти дорогу туда?

– Это трудно. Тот, кто никогда раньше не бывал в этих местах, не замечает этого пуэбло. Река там течет по теснине с высокими каменными стенами. Только в одном месте на правом берегу скалы чуть-чуть расступаются. Этот узкий проход и ведет в пуэбло.

– А ты сможешь показать нам дорогу туда?

– Покажу.

– Появиться там мы хотели бы незаметно. Это возможно?

– Да. Я проведу вас так, что ни одна живая душа ничего не заметит.

– А велико ли пуэбло?

– Нет, но очень хорошо защищено. Из того прохода, о котором я говорил, выходишь на широкую зеленую поляну, где пасутся лошади юма, там же они выращивают тыкву, лук и еще много чего, у них есть даже фруктовые деревья. Вокруг поляны, как забор, – высокие-высокие скалы. Спуститься по ним сверху не может никто. Пуэбло расположено в самом неприступном месте. Это довольно узкое, но высокое поселение.

Зуни был с нами вполне откровенен, и тем не менее я не вполне доверял ему – уж слишком для индейца он был словоохотлив и радушен, обычно коренные жители Америки весьма сдержанны в проявлении дружеских чувств, во всяком случае до тех пор, пока не убедятся, что имеют дело действительно с другом. По выражению лица Виннету я понял, что и он думает так же. Было еще одно обстоятельство, насторожившее меня. По-прежнему лил дождь, сверкала молния, а жены индейца не было уже довольно давно. Судя по тому, что ее муж взялся выполнять женские обязанности по дому, причина для отлучки была серьезная и весьма экстренная. Уж не наше ли появление было этой причиной?

Чем дальше, тем больше крепли мои подозрения. Индеец предложил нам по большому куску хорошо прожаренного мяса, а сам есть не стал, мотивируя это тем, что сыт, потому что ел недавно. Но это была явная неправда. Не может мужчина, находившийся под дождем довольно долго, судя по расстоянию от его дома, не испытывать голода, тут важно другое: индеец никогда не станет делить трапезу с человеком, которого в душе не считает своим другом. К тому же теперь мне все больше казалось, что зуни вовсе не случайно оказался на нашем пути – когда мы его увидели, он стоял неподвижно, а едва завидев нас, тут же засуетился и спустился с холма, как будто специально ждал именно нас. В общем, решил я на всякий случай взять свое ружье из того угла, в который мы поставили оружие, когда вошли. То же самое сделал и Виннету.

Хозяин словно бы не придал этому никакого значения, продолжая нахваливать свое мясо. Когда я спросил его, богат ли дичью этот край, он пожаловался на апачей, которые добираются сюда и истребляют зверье.

– Этим собакам нечего делать здесь! – с ненавистью произнес он. – Пусть сидят у себя на севере и не высовываются. Ненавижу их!

– Вот как! – искренне удивился я. – Никогда не слышал, чтобы зуни враждовали с апачами.

– Это потому только, что нас мало, а их много.

– Но среди апачей много достойных людей.

– Не верю. Может ли мой бледнолицый брат назвать хоть одного такого?

– Ну, например, Виннету, вождь апачей.

– Лучше помолчи о нем! Завтра в пуэбло юма расскажут вам, что за шакал этот Виннету.

– За что они его ненавидят?

– Однажды по его вине они очень много потеряли…

– Расскажи, что это за история.

– Апачи Виннету напали на поселение юма и подожгли его. А вдобавок Виннету разрушил рудник, в котором должны были работать юма вместе с бледнолицыми.

– Как? Неужели такое мог сделать один Виннету?

– Он был не один. С ним был бледнолицый, он еще более жестокий и хитрый воин, чем вождь апачей, а зовут его Олд Шеттерхэнд.

– Хм. Сдается мне, я знаю этого бледнолицего. Я что-то слышал о случае с рудником. Он ведь назывался, кажется, Альмаден-Альто?

– Да, так.

– А индейцы юма не могли сами разрушить и сжечь свое поселение?

– Этого я не знаю… – заметно смутившись, ответил индеец.

– Насколько мне известно, к гибели поселка юма апачи никакого отношения не имеют. И что касается рудника, я слышал, дело обстояло совсем не так, как ты говоришь. В этих краях живет довольно много бледнолицых, и юма вознамерились использовать их как рабов в ртутном руднике, заставлять работать без всякой оплаты, пока они не вымрут от голода и болезней. Эти несчастные – земляки Шеттерхэнда, а на их родине один стоит за всех и все за одного. Шеттерхэнд не мог не помочь землякам, а Виннету, естественно, был с ним заодно, потому что они настоящие друзья.

– Вот потому все юма и ненавидят этих двоих друзей.

– Но я слышал, что юма выкурили трубку мира с ними.

– Это уже неважно.

– Кажется, ты – хороший друг юма, потому что говоришь так, как будто ты – один из них.

– Друг моего друга – мой друг, а враг моего друга – мой враг.

– Но, послушай, тебя же просто обманули. На самом деле тогда на руднике Виннету и Шеттерхэнд ничего плохого с юма не сделали, хотя они победили и имели все права победителей. Так что лучше не будем об этом.

– Да, лучше не будем, потому что у меня, как вспомню об этой истории, сразу появляется желание как можно скорее отправить Виннету и Шеттерхэнда прямиком в ад!

И он отвернулся от нас, сев лицом к огню. Виннету бросил на меня выразительный взгляд. Я понял, о чем он думает. Трудно не распознать в Виннету апача и вождя, про его уникальное Серебряное ружье известно всем, а хозяин не спросил нас даже о наших именах.

Наконец вернулась его жена, промокшая до последней нитки. Не говоря не слова, она прошла к своей лежанке и тяжело опустилась на нее. Она казалась совершенно забитым существом, что опять-таки не характерно для большинства индейских женщин.

– Господи! Куда она могла ходить в такую погоду? – воскликнул Эмери по-немецки.

– Ее не было часа четыре. Как раз столько времени необходимо, чтобы доехать до пуэбло и вернуться обратно.

– Я не уверен, что ты прав, Чарли, но все же это вполне вероятно. На всякий случай надо уносить отсюда ноги, и поскорее.

– Нет, мы останемся.

– Да ты с ума сошел.

– Не сошел. Скорее всего, они уже здесь, окружают дом.

– Черт возьми! И ты сидишь у самого входа, освещенный огнем!

– Не волнуйся из-за этого. Мелтонам мы нужны живыми.

Я взял свое ружье в руки и тщательно закрыл вход в дом. Зуни заметно заволновался.

– Ты что, хочешь, что мы все здесь задохнулись? – зло спросил он.

– Не задохнемся. Я оставил щель для дыма.

Индеец, не слушая меня, поднял руку, чтобы сорвать шкуру, прикрывающую вход. Пришлось мне приставить ружье к его затылку. Он медленно обернулся и сказал:

– Вы в моем доме. Разве так обращаются с хозяином?

– Этот хозяин пригласил нас к себе, чтобы убить. Если тебе жизнь дорога, садись немедленно рядом со своей женой!

Он сделал вид, что направляется к ней, а сам метнулся к углу, где стояло его ружье, но я успел встать у него на пути.

– Послушай, у моего терпения есть предел, – сказал я.

Он ничего не ответил, только посмотрел на меня как-то очень нехорошо.

– Давай, давай, поторапливайся, – сказал я. – Пора тебе узнать наши имена. Меня зовут Олд Шеттерхэнд, а моего краснокожего брата Виннету.

– Я знал это с самого начала, – ответил он заносчиво. – А знаешь ли ты, собака, кто я такой?

– Ну?

– Я юма и состоял при нашем вожде и его скво.

Он сделал еще пару шагов по направлению к лежанке жены, но вдруг резко повернулся на сто восемьдесят градусов и выскочил наружу. Я не стал ему мешать, теперь это уже не имело значения.

Жена лжезуни медленно поднялась с лежанки. Я спросил ее:

– Ты хочешь уйти вместе с ним?

Она не ответила.

– Иди. Мы не держим тебя.

Она посмотрела на меня замутненным взглядом и спросила:

– Если я останусь, что вы сделаете со мной?

– Ничего. С женщинами мы не воюем. Делай что хочешь, но и нам не мешай.

– Сеньор, я вижу, вы хороший человек. Я остаюсь и не буду мешать вам.

После того как мы тщательно задернули занавеску из шкуры над входом, мои товарищи тоже взялись за свои ружья. Я снова присел к очагу, за мной – Эмери и Виннету. Франц Фогель испуганно пробормотал:

– Бога ради, не садитесь туда!

– Это почему же? – спросил я.

– В вас могут выстрелить через любую дырочку в шкуре.

– На то, что у них появится такое желание, мы как раз и рассчитываем. Уверяю вас, у нас реакция лучше, чем у них, и мы проучим их как следует. Садитесь радом с нами и ничего не бойтесь. Ведите себя так, словно ни о чем не подозреваете, иначе они насторожатся, потому что, конечно же, будут наблюдать за нами.

– А если они захотят взять дом штурмом?

– Как же, по-вашему, они это могут сделать?

– Ну, бросятся все разом к двери.

– Нет, этого они делать не станут, потому что знают: в этом случае все наши ружья будут нацелены на них.

Фогель сел спиной к двери, стараясь выглядеть как можно более спокойно. Но время от времени он все же непроизвольно вздрагивал – видно, ему рисовались картины коварного нападения. Мы разговаривали нарочито громко, боковым зрением зорко следя за шкурой над входом. Она иногда покачивалась, но только под порывами ветра…

«Ага, вот они! – сказал я про себя, заметив, как снизу под шкуру осторожно просунули ствол ружья. А в следующую секунду выстрелило Серебряное ружье Виннету. Раздался страшный вопль.

– Началось! – воскликнул Эмери. – Ну и чудаки эти ребята. Думают, нас можно вот так запросто взять и подстрелить, забыли, видно, с кем имеют дело.

– Сейчас они отойдут ненадолго, – сказал я. – А не подняться ли нам на крышу? Там у нас будет хороший обзор.

Виннету кивнул в знак согласия.

Высота дома была локтей пять, не больше. Мы погасили огонь в очаге, Эмери снял со стены кремневое ружье индейца и начал пробивать крышу его прикладом. Виннету был у него на подхвате, а я занял оборону возле двери. Осторожно высунул голову наружу. Возле двери никого не было. Я посмотрел направо – никого, налево – о! там было значительно интереснее, кто-то, ступая по-индейски осторожно, приближался к дому. Я подождал, пока он не оказался футах в трех от входа в дом, и выскочил ему навстречу. Левой рукой схватив его за грудки, правой я надавал ему оплеух. После примерно двенадцатой индеец обмяк и растянулся на земле, ружье выскользнуло из его рук. Я подобрал ружье, а индейца отшвырнул подальше. В другой ситуации столь быстрая капитуляция противника могла бы, наверное, показаться смешной, но мне было не до смеха, не со всеми людьми из окружения Мелтонов можно так лихо справиться.

Тем временем дождь перестал и небо начало проясняться. Это было очень кстати, потому что в потолке уже зияла большая дыра. Встав по очереди на широкие плечи Эмери, Виннету, Франц Фогель и я вылезли на крышу, потом за руки подняли и его. Двигаясь ползком, мы разошлись в разные стороны: я взял на себя фасад дома, Виннету – его заднюю стену, Эмери занял позицию справа, а Фогель – слева.

Осторожно глянув вниз, я заметил прямо под собой двоих парней и дважды выстрелил в воздух. Они испугались и стремглав скрылись. Раздался выстрел из Серебряного ружья Виннету. Он прокричал:

– А ну-ка отойдите немедленно от лошадей! Я не шучу! А кто не понял, может получить пулю в голову.

Эмери и Францу тоже пришлось пустить в ход свои ружья. В общем, первую атаку мы отбили. Вскоре все стихло.

Мы спустились через дыру в дом. Индианка сидела все в той же позе, в какой мы ее оставили. Мне подумалось, что эта женщина, пожалуй, не слишком привязана к своему супругу. А Виннету спросил ее прямо:

– Почему моя краснокожая сестра не ушла к своему мужу?

– Потому что я ничего не хочу слышать о нем больше, – ответила она и добавила: – Сеньоры, дайте мне немножко денег, чтобы я смогла вернуться к своему племени.

– Ты хочешь вернуться в Сонору одна? – удивился я. – Но тебе придется идти по землям племен, которые враждуют друг с другом. Неужели ты не понимаешь, чем это тебе может грозить?

– У бедной скво не может быть врагов.

– Это верно. Ни один воин не сделает тебе ничего плохого, но шальным пулям все равно кого убивать. Может, тебе лучше все же не уходить от мужа?

– Нет, мне лучше – уйти. Я медленно умираю от тоски по моим родителям и братьям.

– А может, дело в том, что твой муж плохо с тобой обращается?

– Он – злой человек. Я ненавижу его.

– Ладно! Мы дадим тебе денег. Надеюсь, тебе хватит их, чтобы добраться до родных.

Я дал ей, сколько мог, Эмери – раз в десять больше, а Виннету вытащил из своего мешочка на поясе небольшой слиток золота.

– Сеньоры, благодарю вас! – взволнованно воскликнула женщина. – В этих стенах вас поджидала смерть, а вы так добры ко мне. Как я рада, что нападение на вас закончилось неудачей для этих собак!

– А чего они, собственно, хотели?

– Убить вас во сне.

– Кто это придумал?

– Белые, отец и сын. Сначала к нам зашел сын и белая скво. Он думал, что вы уже убиты, но появился его отец и рассказал, что вы преследовали его по пятам, а потом ограбили и убили его брата. Мы сделали все, как они нам сказали: муж дождался вас и пригласил в дом, я принесла весть об этом белым сеньорам. И они сразу же помчались сюда вместе с воинами юма, прихватив меня тоже.

– А разве ты не могла предупредить нас о нападении?

– Не в этом дело, – с достоинством ответила индианка. – Я не хотела предупреждать вас, потому что думала, что вы плохие люди. Но как только ты заговорил со мной, я поняла, что меня обманули. Вы добрые и щедрые, и я хочу отблагодарить вас чем могу.

– Ты можешь сделать это, если откровенно ответишь на наши вопросы.

– Спрашивайте!

– Вчера твой муж рассказал нам, где расположено пуэбло. Он сказал правду?

– Да. Старший белый сеньор приказал ему говорить правду.

– Но ведь нас должны были схватить здесь.

– Да, но у них был еще запасной план на тот случай, если бы здесь что-то сорвалось.

– Ты об этом что-нибудь знаешь?

– Да, знаю, и не только я, все юма знают и готовы отомстить вам.

– Ну так что же за ловушку они нам приготовили?

– Здесь у них уже ничего не вышло. Теперь юма должны оставить на земле четкие следы, которые должны привести вас в пуэбло. Отсюда тропа идет к Флухо-Бланко, потом появляется с другой стороны потока, на левом берегу, и идет до того места, где ущелье настолько сужается, что там может проехать только один всадник. Как раз в этих местах в скалах открывается расселина и узкая тропинка ведет вверх, в пуэбло. По обе стороны от нее вздымаются отвесные скалы, по которым не смог бы вскарабкаться ни один человек. Вот там-то вас и хотят взять. Половина юма будет ждать вас на этой тропинке, остальные останутся внизу, пропустят вас в расселину и пойдут следом.

– Недурно придумано. В этом месте мы смогли бы идти только гуськом, друг за дружкой.

– Это все придумал старик.

– Я так и думал. Но он кое-чего не учел. Мы не слепые и, когда пересчитали бы следы, сразу бы заметили, что добрая половина их внезапно исчезла. Но ведь следы не могут раствориться в воздухе, и мы сразу же догадались бы, куда поскакала одна половина всадников, а куда – другая. Мы бы сумели подобраться к юма, сидевшим в засаде, и перебить их всех до одного.

– Но как бы вы прошли через теснину?

– Возможно, мы бы совсем не пошли туда, а если бы и сделали это, то позаботились бы о том, чтобы позади нас никого не было. Они бы остались только впереди нас. Ну а на тропе им бы пришлось держаться тоже гуськом, и тогда у юма, пожалуй, не осталось бы никого, чтобы пересчитать тела павших.

Она смутилась, потом сказала умоляюще:

– Сеньор, не делай этого! Я не хочу, чтобы из-за меня гибли люди. Уж лучше пусть я сама погибну.

– Не волнуйся. Мы заключили мир с юма и не нарушим своего слова. Но те двое белых – наши враги. Поэтому мы будем действовать хитростью, сражения не будет. Ты сказала, что эти скалы неприступны…

– Если хочешь, я могу показать тебе это место. Можно посмотреть на него сверху, с края плато, оттуда хорошо видно пуэбло.

– Ты проводишь нас туда?

– Мои следы не должны смешиваться с вашими. Я поеду в объезд, а вы скачите отсюда прямо на юг, пока не доберетесь до большой, одиноко стоящей скалы. Там дождитесь меня.

Мы сделали так, как сказала женщина. После нашей встречи она поехала первой, мы – следом за ней. Лошади ехали рысью, и примерно через час мы въехали в густой кустарник, среди которого возвышались кроны многочисленных деревьев. Заросли кустарника были довольно обширны и имели форму подковы. Скво оставила седло и спутала своей лошади ноги так, что та не смогла далеко уйти. Мы последовали примеру нашей проводницы и вместе с ней углубились в заросли. Вдруг она резко остановилась и сказала:

– Еще несколько шагов, и будет пропасть. Будьте осторожны, чтобы нас никто не смог заметить снизу, из пуэбло.

Дальше двигались уже ползком. Но вот и край пропасти. Бездна была такая, что голова кружилась, но мы напряглись и внимательно осмотрели картину, открывавшуюся сверху. Высокие деревья, росшие внизу, казались нам былинками. Когда глаза наши привыкли, мы смогли рассмотреть, что на поляне между деревьями паслось около двадцати лошадей и сотни овец.

– Опять котловина! – воскликнул Виннету.

Я понял, что он хотел сказать этим восклицанием. В наших с ним странствиях по белу свету котловины всякого рода то и дело играли особую роль. Несколько раз они становились ловушками для наших врагов, а нас, наоборот, оберегали!

Котловина, которая встретилась нам на этот раз, была такова, что вполне могла стать настоящей тюрьмой для тех, кто в ней находился, если каким-то образом перекрыть единственный путь в нее – то самое очень узкое ущелье, о котором говорила индианка, и в целом она напоминала яму для поимки медведя.