Текст книги "Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 36 страниц)

В конюшне мы внимательно осмотрели лошадей. Несколько из них действительно были неплохи. Но хозяин по-прежнему ни в какую не соглашался на то, чтобы продать нам их.

Я спросил его тогда:

– Сэр, миссис Сильверхилл называла вам наши имена?

– Нет.

– В таком случае это сделаю я. Перед вами стоит Виннету, вождь апачей, меня зовут Олд Шеттерхэнд, о котором вы, должно быть, наслышаны, а третий из нас – наш большой друг и также никому не позволит шутить с ним злые и дурацкие шутки. Поэтому вы исполните то, что я вам сейчас скажу. Мы покупаем у вас вот этих двух гнедых скакунов и вон того вороного, за каждого заплатим по восемьдесят пять долларов. Кроме того, нам понадобятся три старых седла с уздечками. Мы их оцениваем в пятнадцать долларов за штуку. Для чего нам все это нужно – вас не касается!

– Как? – воскликнул он, пораженный. – Неужели это знаменитый Виннету, а вы – сам Олд Шеттерхэнд? Какая честь для меня! Боже мой, я же теперь могу всем рассказывать, какие знаменитые люди останавливались в моем отеле, и самое главное, что это правда. Да, это Виннету, вот и его Серебряное ружье, а вот и ваши два ружья – одно тяжелое, а другое – легкое… Вы желаете получить лошадей и седла? Да берите любых, ради Бога. Берите немедленно! И конечно, я скажу вам, куда уехали эти две коварные женщины. Они отправились в Хенриетту, где смогут переменить лошадей. Затем переправятся вброд через Ред-Ривер и выедут вдоль Канейдиан-Ривер на дорогу, ведущую в Сан-Педро и Альбукерке.

Такою развития событий я не предполагал. Надо было немедленно отправляться за ними. Сговорившись с хозяином о том, что заплатим ему за каждую лошадь и снаряжение к ней по пятьдесят долларов, мы отправились назад, в гостиницу. Только мы закончили расчет с ним, как хозяин вдруг внезапно исчез – как сквозь землю провалился. Но уже через несколько минут стало ясно, зачем он уходил: в отель ввалилось столько народу, что яблоку было негде упасть, и все они пришли сюда с единственной целью – поглазеть на нас. Странная была картина. Мы, не договариваясь между собой, вели себя как ни в чем не бывало, как будто в комнате вовсе никого не было. А зрители вели себя очень деликатно: ничем нам не докучали, просто смотрели на нас во все глаза, и все. Хозяин был наверху блаженства, справедливо полагая, что теперь его авторитет среди жителей Гейнсвилла здорово возрастет. На радостях он предложил взять у него бесплатно провизии на дорогу, а мы отказываться не стали, тем более что выяснилось: мука и мясо у него имеются гораздо лучшего качества, чем те, из которых был приготовлен наш вчерашний ужин. Вдобавок он подарил нам еще небольшую сковороду и три бокала. После чего мы дружески распрощались и двинулись в Хенриетту.

Там выяснилось, что наши беглянки побывали здесь аж восемь часов назад и получили не только новый экипаж, но и запасных лошадей. Юдит предусмотрела то, что мы будем ее преследовать, и распорядилась, чтобы никому никаких справок не давали. Молчание жителей Хенриетты было настолько нерушимым, что мы поняли: она не поскупилась, когда платила им за него. Тогда Эмери решил действовать обходным путем. Дождавшись, пока мальчик, помогавший в конюшне, останется один, он сунул ему пару долларов, и они совершили чудо с отроком – он поведал не только то, в каком часу отбыла дама, но и то, что незадолго до ее появления в Хенриетту приезжал некий джентльмен и предупреждал конюхов, что все должно было быть сделано так, чтобы дама как можно меньше задерживалась в Хенриетте. Он так подробно описал внешность этого джентльмена, что мы уже не сомневались: это был Джонатан Мелтон.

Скорее всего они обговорили весь маршрут следования, а Джонатан заранее проехал по нему и сделал все возможное, чтобы в пути у Юдит не возникало никаких проблем. Денег у него для этого хватало.

Итак, мы убедились, что она действительно двигалась по тому маршруту, который назвал нам хозяин «отеля», и сейчас направлялась, несомненно, в Сан-Педро. Не вызывало у нас сомнений и то, что она предпримет меры, чтобы сбить нас со следа – значит, будет петлять. Но мы имели отличный козырь на руках – знали конечный пункт ее путешествия. Поэтому решили ехать сразу же в Альбукерке, а заодно и попытаться проследить путь Мелтонов. Кратчайший маршрут, который предложил я, проходил через северную часть Льяно-Эстакадо – плоскогорье, местами сильно напоминающее Сахару. Эмери это, что называется, не вдохновляло, и он привел массу причин, по которым нам не следовало ехать через Льяно-Эстакадо. Мне не составило труда все их опровергнуть, но неожиданно англичанина поддержал Виннету.

– Мой брат знает эти места так же хорошо, как и я, – дипломатично начал он, – там надо по нескольку дней обходиться очень малым количеством воды, выдержат ли наши лошади такое испытание?

– Но сейчас нет засухи. Я уверен: мы найдем воду, – возразил я.

– Льяно-Эстакадо – плоскогорье, а не пустыня, там ветер каждую травинку и лужицу сушит быстрее, чем в рыхлых песках.

– Но там есть кактусовые заросли, а стебли кактусов могут и накормить, и напоить наших лошадей.

– Мой брат прав. Это растение содержит очень много воды. Я не подумал об этом. Но у меня есть другое опасение: правильно ли мы делаем, что едем прямо в Альбукерке? Мой брат до конца уверен, что Юдит сказала правду?

– Да.

– Хорошо. Пусть она не солгала, но разве Мелтон не может задержаться где-нибудь в пути?

– Я не исключаю такой возможности.

– Когда они встретятся, Юдит, конечно, скажет ему, что мы здесь, выслеживаем его и что она сообщила тебе о том, куда направляется. И они изменят свои планы.

– Для того чтобы все произошло как ты говоришь, необходимо, чтобы какая-то случайность задержала Джонатана в пути!

– Нет. Думаю, что он сам может прийти к мысли о том, чтобы задержаться и подождать Юдит.

– Но это бы означало для него напрасную трату времени!

– Вовсе нет. Ему все равно, ждать ли ее в Альбукерке или где-то по дороге. По дороге ему даже удобнее, там его никто не знает.

– Хм! Не могу возразить тебе ничего серьезного, но у меня такое предчувствие, что Мелтон в Альбукерке.

– Я знаю, что внутренний голос моего брата редко ошибается. Но сейчас я прошу его довериться не предчувствию, а вслушаться в голос разума.

– Поскольку так считает сам Виннету, я повинуюсь и перестаю возражать, – покончил я с этим спором. – Итак, мы едем за Юдит!

В Хенриетте мы закупили еще провианта, чтобы пополнить наши слегка истощившиеся запасы, и покинули это место, выбрав западное направление, чтобы выйти на один из притоков Ред-Ривер [86]86
  «…один из притоков Ред-Ривер» – судя по контексту, автор имел в виду правый приток Ред-Ривер р. Уичито, отстоящую от Хенриетты километров на семьдесят по прямой линии. В таком случае чуть дальше под «южным рукавом реки» автор понимает р. Пиз, один из истоков Ред-Ривер.


[Закрыть].

Оттуда дорога поворачивала на север, к южному рукаву реки, куда мы и прибыли к полудню следующего дня. В этом месте находился брод, со смешным названием Сухое Ухо. Это название брод получил, вероятно, за то, что река здесь была хотя и довольно широкой, но мелкой, и наездник мог перебраться на другой берег, не замочив ни одного волоса на голове, исключая, конечно, пору паводка.

Мы дали лошадям немного отдохнуть на одном из многочисленных здесь пастбищ и неожиданно увидели следы экипажа, который мы преследовали. Однако они, к нашему удивлению, вели на северо-запад, к северному рукаву реки [87]87
  «Северный рукав реки» – похоже, что под этим «рукавом» автор понимает р. Прери-Дог-Таун-Форк, один из истоков Ред-Ривер.


[Закрыть]. Все источники воды лежали южнее этого рукава, и, значит, нам довольно длительное время придется обходиться без воды, не говоря уже о лошадях. Но что было делать? И мы, напоив как следует лошадей и взяв хорошие запасы воды, тронулись в путь.

Самым рациональным в этом направлении был путь через Радзимс и Форт-Эллиот [88]88
  Радзимс, Форт-Эллиот – к сожалению, этих населенных пунктов на современных русскоязычных картах США идентифицировать не удалось.


[Закрыть], но Джонатан Мелтон решил, видно, обходить стороной все обжитые места.

Я уже говорил, что Юдит опережала нас на целых восемь часов пути, и нам не только не удавалось сократить этот разрыв, но он еще и увеличивался за счет того, что Юдит все время меняла лошадей.

Растительность, которую мы встречали, проезжая через сеть протоков Ред-Ривер, становилась все более редкой и скудной и наконец исчезла совсем. Прерии постепенно сменились пустыней. Сначала мы ехали по пескам, потом почва стала каменистой – пошло плоскогорье. Земля на нем была такая сухая, растрескавшаяся и жесткая, что прочитать следы было почти невозможно. Но мы каким-то чудом, а этим чудом была прежде всего интуиция Виннету, их находили. Но сил это отнимало немало. К счастью, когда уже и мы сами, и наши лошади были совершенно вымотаны, нам встретился оазис, в котором была вода. Ее цвет, вообще-то, не внушал особого доверия, но выбирать нам было не из чего, и мы напились этой воды и напоили лошадей.

Вода взбодрила нас, и мы вновь обнаружили потерянный было след, к счастью, теперь он тянулся снова по песку, ведь мы потеряли из-за поисков то и дело обрывающихся следов уже целый день пути. А всего, таким образом, нас разделяли уже два дня пути. Только мы обрадовались, что борозды от колес экипажа пошли по песку, как стал сказываться этот разрыв в два дня: след заносило, и местами так, что он становился совсем не виден.

– Проклятье! – потерял терпение Эмери. – Если так будет продолжаться, мы никогда не догоним эту красотку!

– По крайней мере, до Альбукерке уж точно! – ответил я.

– Пожалуй, ты был прав, когда предлагал ехать сразу туда, – со вздохом сказал, обращаясь ко мне, Эмери.

– Благодарю, – ответил я. – Но это признание, к сожалению, запоздало, мы уже не можем ничего изменить.

– Если бы решение ехать сразу в Альбукерке было верным, Виннету ни за что не стал бы говорить что-то против него, – вмешался апач. – Джонатан Мелтон сейчас уже где-нибудь поджидает Юдит, и мы еще наверстаем упущенное.

– А как думает мой брат: где может остановиться Мелтон? – спросил я.

– Там, где есть вода. Ближайшее отсюда такое место – в двух днях пути отсюда.

Я хотя и сомневался на этот раз в правоте своего друга, но промолчал, поскольку очень высоко ценил опыт и интуицию Виннету и не хотел обнаруживать свой скепсис при англичанине.

Но Виннету не проведешь. Он и без слов все понял и спросил прямо:

– Мой брат думает иначе?

– Да. Я полагаю, что нам не удастся догнать Юдит.

– Даже если Джонатан подождет ее?

– Даже в этом случае. Как только они встретятся, я уверен, тут же двинутся дальше.

– Уфф! Но он ведь должен подумать о том, что она устала, ей требуется отдых.

– Может, он так и подумает, но как только узнает, что мы их преследуем, тут же изменит свои мысли.

Виннету опустил голову и сказал вполголоса:

– Мой брат прав. И… с самого начала был прав. Мы должны были слышать только его. Виннету поступил как глупец.

Мне было очень больно, что этот дорогой мне человек назвал себя глупцом. Позднее он нашел себе оправдание, поскольку мы все-таки догнали экипаж, но случилось это благодаря вовсе не предположениям Виннету. Однако я, кажется, забегаю вперед. Лошади были слишком слабы. Около полудня нам пришлось заколоть одно из животных и утолить жажду кровью.

Итак, нам предстояло два дня пути до притока Канейдиан-Ривер, и эти дни оказались поистине не из легких. Наши лошади еле волочили ноги, проваливаясь в рыхлом глубоком песке, а солнце пекло так, что мы чувствовали себя как в печи. Но зато в другом нам везло: первый день пути обошелся без происшествий. После небольшого отдыха мы решили двигаться дальше по ночной прохладе, но скоро поняли, что эта затея была наивной – ни зги не было видно. Утром следующего дня нам опять повезло – мы наткнулись на целое поле кактусов. Напившись сока кактусов и набрав с собой целую гору их стеблей про запас для лошадей, мы отправились дальше и рассчитывали на следующий день к вечеру добраться до одного из притоков Канейдиан-Ривер.

Был полдень, когда воздух неожиданно стал таким душным, что мы дышали с большим трудом. Горизонт на юге светился красноватыми проблесками света. Виннету напряженно вглядывался в них.

– Кажется, на нас надвигается смерч… – высказал предположение Эмери.

– Это наверняка, – ответил ему я. – Слава Богу, что река совсем близко. В пустыне нам бы туго пришлось.

– Мой брат прав, – согласился Виннету. – Когда великий дух пустыни выходит из себя, он в ярости сметает все на своем пути.

– Ты думаешь, он все-таки настигнет нас?

– Он идет нам навстречу. Виннету знает это наверняка.

– Друзья, надо пришпорить лошадей. Если мы не хотим в скором времени вознестись под облака вместе с тучами песка, нужно поторапливаться и найти такое место, где бы мы могли чувствовать себя в безопасности.

Наши лошади почувствовали надвигающуюся опасность, похоже, еще более остро, чем мы, и неслись так, что ветру было за ними не угнаться, хотя силы их были на исходе. Красная полоса на горизонте становилась все шире и одновременно поднималась все выше. Постепенно верхний край полосы светлел, а нижний, наоборот, наливался зловещим темно-красным цветом. Это был очень нехороший признак. Однажды мне уже пришлось пережить смерч в пустыне, и повторения этого приключения я отнюдь не хотел.

Два часа подряд мы гнали лошадей, самое большее через пятнадцать минут смерч должен был настигнуть нас, но наши животные после такой сумасшедшей гонки вдруг ослабели и еле передвигали ноги. Шпоры на них уже не действовали, да и жестоко было бы с нашей стороны их сейчас пришпоривать. Мы пошли шагом, со щемящим чувством надвигающейся опасности в груди поглядывая по сторонам в поисках безопасного укрытия.

Неожиданно мы вышли на возвышенность, протянувшуюся узкой и длинной полосой. Песок на ней не был уже таким глубоким, как у нас за спиной, время от времени нам даже стали попадаться островки настоящей земли, на которой росли кустарники.

– Пустыня закончилась! – вскричал Виннету. – Мой брат Шеттерхэнд, ты видел длинный холм на юге и сухое дерево прямо перед нами?

– Да! – ответил я.

– Ты знаешь этот холм и это дерево?

– Я их знаю. Мы спасены. Пустыня кончилась. Где-то метрах в пятнадцати отсюда должен быть небольшой ручей, он берет свое начало на холме. Пришпорьте лошадей. Загоните их, но мы должны успеть туда раньше смерча!

Это звучало, без сомнения, очень жестоко, но иного выхода у нас не было, и мы отняли у бедных животных их последние силы. Они мчались с высунутыми языками. Останови мы их в это время резко на всем скаку, они, наверное, тут же бы отдали концы. Но мы только подгоняли их, выжимая уже запредельные ресурсы их сил. Мимо неслись кустарники, вдруг вдали блеснула полоска воды, вот она все ближе, ближе, еще несколько метров, и мы – у цели!

Нам не пришлось соскакивать с лошадей, они сами опустились на землю. На несчастных животных невозможно было глядеть без содрогания: бока избиты, морды в пене и крови, языки свешиваются набок, веки опущены на глаза…

– Доставайте одеяла! – закричал я. – Вытрите ими бока лошадей и поднимите их розгами, иначе они окоченеют. Нам надо поберечь их.

И я тут же вытащил свое собственное одеяло, а с ближайшего куста срезал длинную ветку. Виннету сделал то же самое.

– Что, и я должен хлестать несчастное животное? – задал неуместный вопрос Эмери.

Но я его понимал. И тем не менее был с ним суров:

– Не рассуждай, а хватай скорее одеяло и вытирай им лошадь, особенно грудь ее.

– Чтобы она не замерзла?

– Да, чтобы не замерзла.

– Но как можно замерзнуть в таком пекле? И почему мы забрались в заросли? Не лучше ли было остаться у ручья?

– Эмери, ты задаешь слишком много вопросов! Делай, что тебе говорят, и не рассуждай!

Мы с Виннету уже энергично растирали своих лошадей. Эмери принялся делать то же самое: сначала вяло, затем все быстрее.

И тут… Пресвятой Боже! Послышался такой звук, как будто кто-то протрубил в огромный тромбон, а потом запел жуткий хор из сотен свистящих, плачущих, шипящих и орущих голосов. Еще через несколько секунд нас окатила волна ледяного холода, словно нас вдруг перенесло на Северный полюс. Именно в такой резкой смене температур и крылась главная опасность для наших лошадей. Я изо всех сил хлестал свою, чтобы кровь не застывала у нее в жилах. Виннету делал то же самое. И Эмери, поняв наконец, что мы поступаем разумно, усердствовал плетью.

Холод держался не больше минуты, но даже эта минута могла стоить лошадям жизни, учитывая то, как вымотаны были они гонкой по пустыне. Внезапно все стихло, и откуда-то пополз густой дым. Я едва мог различить силуэты своих товарищей и, хотя не был уверен, что они меня услышат, крикнул:

– Ложитесь на землю! Быстро! Головой на север! И держитесь за что-нибудь, иначе смерч унесет вас!

Но вот предвестники великого духа пустыни, о котором говорил Виннету, миновали нас, и явился он сам. Над нами неслась песчаная буря. Песок забивался в глаза, нос, уши, несмотря на то, что я уткнул лицо в одеяло, которым обмотался. Дышать можно было лишь с очень большим трудом.

Это продолжалось минуты три. Потом все стихло: буря унеслась, насыпав на нас песчаные холмики высотой футов восемь-десять. Воздух неожиданно стал чистым и свежим; мы поднялись и с наслаждением стали глубоко дышать.

И вдруг заметили нечто удивительное и чрезвычайно странное: над нами не было неба! Мы глазам своим не могли поверить – над нашими головами простиралось… море песка, а на краю этой желтой равнины высилось сухое дерево!

– Фата моргана! – воскликнул Эмери.

– Это – обман здешних мест, – сказал Виннету, – так здесь часто бывает, или до смерча, или после него.

– А дерево… Это то самое дерево, мимо которого мы проехали!

– То, что мы видим, – это картина с перемещающимися предметами, – сказал я. – Перед нами вдоль северного горизонта видны места, которые на самом деле расположены к югу от нас. Если бы там сейчас находились люди, они смогли бы увидеть нас. Мираж возникает, когда смешиваются два слоя воздуха различной температуры и плотности. Эта чудная картина скоро исчезнет, но, даже несмотря на это, нам надо все же не ею любоваться, а заняться лошадьми. Им досталось сегодня: сначала скачки до упаду и пекло вокруг, потом ледяной холод, теперь опять жара, как бы они у нас не погибли. Ждать сейчас от них особенно нечего, лишь бы на ногах стояли. Надо как следует вытереть им бока и спины.

Через четверть часа бедные измученные животные благодаря нашей заботе смогли наконец подняться, мы сели на них и объехали поляну. Но вдруг лошади остановились как вкопанные. Мы попытались напоить их, но они даже пить были не в силах. Тогда мы разгребли принесенный смерчем песок на одном месте. Получилась небольшая лужайка, и мы пустили лошадей пастись, а сами занялись приведением в порядок собственной одежды. Разговорились.

– Вы оба узнали дерево и холм там, наверху, – заметил англичанин. – Значит, вы уже бывали в этих местах, ведь так?

– Так.

– Значит, ты, Чарли, знал, что за деревом должен протекать ручей. Почему же мы там не остановились?

– Потому что времени у нас на это не было. Если бы мы вовремя не оказались среди этих кустов, нас унесло бы бурей неизвестно куда. Хорошо еще, что смерч был не из самых сильных на этот раз. А дерево… Дерево мы действительно знаем. Всмотрись в него повнимательней. Оно сухое не только от старости, но и от огня.

– О! Неужели на окраине Льяно-Эстакадо случаются лесные пожары?

– Конечно же, нет. Этот огонь был огнем ликования для команчей и огнем пытки для нас с Виннету.

– Индейцы хотели поджарить вас?

– Да. И не только нас, но еще и четверых наших попутчиков.

– Вот как! А почему я ничего об этом не знаю? Расскажите!

– Мы с Виннету возвращались из Сьерра-Гваделупы [89]89
  Сьерра-Гуадалупе – средневысотные горы на границе штатов Нью-Мексико и Техас; высшая точка Гуадалупе-Пик (2665 м).


[Закрыть]в Форт-Гриффин. Наш путь пролегал через Льяно-Эстакадо – довольно безлюдное местечко. С пустыней шутки плохи, и, само собой, мы прихватили достаточно провианта и две большие фляги с водой. Где-то на полпути нам встретились четверо чудаков, направлявшихся из Форт-Дэвиса в Форт-Додж…

– Действительно чудаки! Ехать в Арканзас от самой Рио-Гранде! Да это же почти семьсот миль. Да еще и большую часть – по пустыне. А что, разве они не могли выбрать другой, безопасный маршрут?

– Из их слов я понял, что они везут некий ценный товар, который может принести огромную прибыль, если не особенно тратиться на его доставку в Арканзас. Но они не подозревали, что их ждет, а тот, кто их послал, тоже не представлял этого. Поступили они очень просто: ах, курьеры говорят, что не знают пути, ну так пусть с ними едут два охотника, бывавших в Льяно. Правда, те охотники в глубь пустыни не забирались, но это отправителей не волновало. Вообще вся история – следствие невежества. Они могли отправиться морем, от устья Рио-Гранде до Нового Орлеана, а оттуда уже на речном пароходе по Миссисипи добраться до Арканзаса.

– Совершенно верно, – согласился Эмери. – Но у них был и еще один хороший маршрут – через Нью-Мексико экипажем добраться до Санта-Фе, а оттуда выйти к дороге на Арканзас. В обоих случаях они достигли бы своей цели гораздо быстрее, чем через Льяно, не подвергая свою жизнь смертельной опасности.

– Насчет смертельной опасности это ты верно сказал. Когда мы их нашли, они лежали полумертвыми возле своих бездыханных лошадей. Потом, уже ожившие, они упросили нас ехать вместе с ними на север, хотя мы-то ехали совсем в другую сторону. Но согласились сопровождать их: уж больно они были жалкие. Молодость беспечна, а сейчас я вряд ли согласился бы на такую авантюру. Виннету рассчитывал, что у нас на пути будут два оазиса с питьевой водой. Но когда мы подъехали к первому, то увидели, что там собрался какой-то сброд бандитского вида. Было бы большой глупостью вступать с ними хоть в какие-то переговоры. Второй источник практически высох, потому что тогда стояла просто невероятная сушь. Мы решили, что сможем вытерпеть без воды дольше, чем наши лошади, и отдали им последнюю влагу. Сами же чуть не умерли от жажды.

– И все из-за каких-то чужих людей!

– Чужих? Да. Но, как ты правильно заметил, людей. Я уверен, и ты на нашем месте поступил бы так же. Я же тебя хорошо знаю, Эмери!

– Ладно, ладно! Рассказывай дальше!

– …Мы ехали пока хватало сил, лошади тащились еле-еле. После ночевки пошли дальше.

– Пошли! Вы что, уже совсем не могли ехать?

– Нет. Из-за лошадей. К полудню нам пришлось заколоть одну из них, чтобы утолить жажду кровью.

– Фи!

– Не говори так! Нам ничего другого не оставалось.

Вечером мы убили вторую лошадь. Если бы мы ее, обессилевшую, оставили в пустыне, ее растерзали бы хищники. На следующий день мы вынуждены были убить и двух оставшихся лошадей. Тогда я впервые узнал, что выпитая кровь страшно пьянит человека. Она утоляла нашу жажду и в то же время валила нас с ног. Мы шли еле волоча ноги, то падая, то поднимаясь. Но в конце концов настал такой момент, когда мы уже не смогли подняться.

– А где это случилось?

– Недалеко отсюда, в часе езды на лошади от сухого дерева, которое ты видел благодаря миражу.

– Теперь я все понимаю. На вас напали команчи, а вы были не в силах защищаться?

– Какое там защищаться! Я головы не мог поднять от земли, в голове гудело, перед глазами все плыло. Собрав последние силы, я все же попытался подняться, но упал в обморок. Очнувшись, увидел, что лежу связанный. Рядом со мной лежали Виннету и наши спутники, тоже связанные. Вокруг на земле сидели команчи.

– Сколько их было?

– Четырнадцать.

– Всего лишь!

– Да, всего лишь.

– Не сердись! Мне и в голову не приходило упрекать или порицать тебя. Что произошло потом?

– Краснокожие накормили нас и дали воды. Но не из милосердия, а просто потому, что им было приятнее и интереснее мучить крепких мужчин. Как только мы пришли в себя и даже смогли держаться на ногах, нас отвели в другое место, где вновь накормили и напоили. Ночью нас очень бдительно охраняли, а утром отвели к тому самому сухому дереву. Вождь сообщил нам, что здесь нас сожгут заживо.

– Как звали этого вождя?

– Атэшаму – Черный Мустанг. О его воинственности и жестокости легенды слагали. И мы убедились, что не на пустом месте. Двоих торговцев привязали спинами к стволу и зажгли огонь. Когда они сгорели, настала очередь охотников. Смотреть на это было невыносимо, но еще тяжелее было слышать вопли несчастных.

– Но вы с Виннету все-таки спаслись. Рассказывай скорее, как это было.

– Само собой разумеется, все оружие и снаряжение команчи у нас отобрали. Серебряное ружье Виннету как самый ценный трофей носил вождь Черный Мустанг. Во время казни четырех наших спутников он все время держал его в руке. Рядом с ним находился молодой воин, как мы поняли, его сын, на поясе которого висела сумка Виннету. А лошадей рядом не было, их они отпустили на выпас.

– Под присмотром, конечно?

– Да. И это оказалось нам на руку. Мы были уже не те полуживые пленники, что накануне, гнев и ярость сделали нас снова сильными. Незаметно для команчей Виннету показал мне глазами сперва на дерево, потом на ручей. Руки у нас были связаны, а ноги нет. Перед тем как сжечь наших спутников, их привязывали друг к другу так, чтобы они как бы обнимались. Если и нас перед казнью начнут связывать таким образом (а до сих пор руки у нас были связаны за спиной), то какое-то мгновение наши руки будут свободны.

– Бог мой! Одно мгновение… Я бы не смог им воспользоваться.

– Если бы мы тогда имели время подумать, мы бы, может, решили бы так же. Но рассуждать нам было некогда. Да ладно, Эмери, ты переживаешь сейчас больше, чем мы тогда. Все шло именно так, как мы надеялись. Вождь команчей подал знак своему сыну и другому краснокожему. Сын вождя подошел ко мне, а другой индеец – к Виннету. Они освободили нам руки и подвели друг к другу, чтобы мы обнялись, и тут Виннету левой рукой рванул свою сумку с пояса сына вождя, а правой выхватил свое Серебряное ружье у самого вождя. В то же мгновение я связал моего краснокожего и выхватил у него из-за пояса нож. Затем, схватив его ружье, кинулся вслед за Виннету.

– Но неужели за вами не послали погоню?

– Представляешь, нет! Негодяи были так ошарашены, что на них прямо-таки столбняк напал. Но продолжалось это всего минуту. Опомнившись, они ринулись за нами со страшными криками, но было поздно: нас уже никто не смог бы догнать. Добежав до деревьев на берегу ручья, Виннету выхватил свое Серебряное ружье и уложил из него двоих команчей. Мое ружье тоже оказалось заряженным, и я уложил двоих. Наши преследователи остановились и попрятались по кустам. Выждав немного, стали окружать нас. Благодаря этим их маневрам мы получили еще несколько минут, успели за это время найти лошадей и умчались на них.

– Боже, как вам повезло! Какие вы молодцы! Но ты меня удивляешь: рассказываешь о таком невероятном приключении как об обычном деле.

– Да что тут особенного? Все произошло так, как должно было произойти. Через несколько дней мы выследили этих команчей и отомстили за наших спутников, сожженных заживо. Четверых, как ты помнишь, мы уложили еще во время погони за нами. Потом с жизнью распрощались четверо индейцев, на следующий день – еще трое…

– Получается всего одиннадцать. А что стало с еще тремя?

– Кто-то из них должен был остаться в живых, чтобы рассказать своим соплеменникам, что Виннету и Шеттерхэнд умеют мстить. Оставшихся в живых троих команчей мы взяли в плен, довезли их до Канейдиан-Ривер и остановились в том месте, которое команчи называют Долиной Смерти. Для двоих из них эта долина стала действительно местом, где они приняли смерть. Третьего мы отпустили.

– Вождь к тому времени был уже мертв?

– Вождя мы застрелили в Долине Смерти.

– А как вы поступили с телами погибших?

– Наших спутников похоронили по-христиански. Взяли письма, которые везли купцы, позже передали их в Форт-Додж. У Черного Мустанга, как вождя, должно было быть особое место погребения. На этом настоял Виннету, хотя вождь команчей был издавна его заклятым врагом. В Долине Смерти мы обнаружили подходящую расселину в скале, там его и похоронили, дав ему в руки ружье.

– Но ведь дикие звери могли добраться до его тела.

– Нет. Мы завалили расселину камнями. Для нас не осталось секретом, что за нами тайно наблюдает тот команч, которого мы отпустили. Теперь команчи знают, где могила их вождя, и часто приходят к ней.

– Ты уверен в этом?

– Конечно. Через несколько недель мы с Виннету снова побывали там. Вместо горки мелких камней, которую сложили мы, на могиле лежал один большой камень. Да, так вот. А дерево все еще стоит.

– Интересное ощущение должно быть у вас с Виннету сейчас, когда вы снова оказались так близко от места той трагедии.

– Интересное? Нет, это слово совсем не подходит к нашему состоянию. Сейчас больше всего на свете я хочу убраться отсюда как можно скорее. Что скажет Виннету?

Виннету посчитал, что тревога моя напрасна, и мы остались на месте. Смеркалось. Лошади, разгребая мордами песок, пощипывали траву, сохранившуюся под ним свежей. Мы отправились на разведку по окрестностям. Кругом было тихо и безлюдно. Едва я повернул к ручью, как раздался выстрел. Как и всякий вестмен, я умел отличать голоса ружей и понял, что стрелял Эмери. Выстрел был один-единственный. Когда я подошел к месту нашей стоянки, то увидел, что на земле лежит упитанная дикая утка. Очень кстати взыграл в нашем английском друге азарт охотника: мы уже довольно сильно проголодались.

После того как наша стоянка превратилась в более или менее удобное для ночевки место, мы развели костер. Потом зажарили утку, она оказалась очень вкусной. Половину зажаренной тушки мы оставили на завтра.

На завтра! Если бы человек мог предугадывать, что его ждет завтра! А мы часто не знаем, что нас ждет через час. Так и с этой уткой: не суждено нам было ее доесть.

Но об этом потом. А пока надвигалась ночь. Как всегда, спали мы в таком порядке: двое спят, третий стоит на карауле. Первым нес вахту я, меня сменил Виннету, а его – Эмери. Где-то около полуночи я поменялся с ним и затушил костер: он был нам больше не нужен. Час спустя я разбудил Виннету и через несколько минут погрузился в сон. Сон был ужасен: мне снилось, что сплю я дома, на своей кровати, и вдруг открывается дверь, хотя она была заперта на засов, и в комнату входит непонятное существо – маленькое, толстое и похожее на обезьяну. Существо одним прыжком забирается на мою кровать и тянет ко мне свои безобразные волосатые руки.

Кошмар! Когда вам снится нечто подобное, надо постараться мысленно произнести это слово, и сон сгинет и не сбудется – так говорят люди, и это похоже на правду. Мне удалось произнести про себя мысленно слово «кошмар», и я почувствовал, что мне становится легче. Я проснулся.

– Виннету! – позвал я друга.

– Чарли! – ответил он.

Я хотел дотронуться до него, но не смог – обе мои руки были связаны, но ногами я еще мог шевелить. Я стал приподниматься туловищем, но что-то сдавило мне горло. Это был какой-то пояс или ремень. Господи, не снится ли мне опять кошмарный сон? Вроде бы нет – над головой звездное небо. Потянуло запахом жира, и я все понял, ведь жир – главное туалетное средство индейцев. Приглядевшись, я увидел, что связаны и Виннету, и Эмери. По расположению звезд я понял, что сейчас часа три ночи.