Текст книги "Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)

– А вы не подумали о том, что таким образом становитесь соучастницей преступления?

– Но что такое вина, сеньор? По-моему, это то, что отягощает совесть. А мне сейчас легко и хорошо.

– Легко и хорошо, говорите? Ну ладно: поскольку вы со мной так откровенны, я тоже открою свои карты. Я пришел сюда, чтобы поймать вашего Джонатана.

– Это нам известно, – со смехом ответила она.

– Если вы признаете себя его соучастницей, у меня появляется право и, добавлю, желание задержать также и вас.

Она изменилась в лице и быстро произнесла:

– Сеньор, я – парламентер. Неужели вы посмеете взять меня в плен?

– Это в моей власти!

– Неправда, это противоречит международному праву!

– Да при чем тут международное право? Речь идет об уголовном преступлении. Скажите, я вам обещал, что вы вернетесь в пуэбло?

– Нет, но это же само собой разумеется!

– Ничего подобного, мы ведь об этом не уславливались. Но, впрочем, я вовсе не собирался вас удерживать. Вы можете беспрепятственно вернуться в ваше «достойное уважения» общество. Могу вас заверить: если снова возникнет необходимость в переговорах, я приложу все усилия, чтобы парламентером были не вы.

– Вы не слишком-то любезны! – с улыбкой заметила она.

– О нет! Причина в другом. Вы мне не нравитесь, и поэтому я советую вам держаться от меня подальше.

– Я вижу, вы держите свое обещание, сеньор: откровенны со мной не менее, чем я с вами. Ну что ж! Продолжим в том же духе. Знайте: я возненавидела вас с первой же минуты вашего появления!

– Спасибо! Для меня это поистине великая честь, какой я давно не удостаивался!

– И еще, – продолжила она. – Мне доставляет огромное наслаждение вести переговоры с вами. Собственно, о переговорах не могло быть и речи. Я пришла сюда исключительно ради удовольствия сказать вам то, что сейчас скажу. Вы напрасно стараетесь. Вы не получите ни пленника и ни одного гроша из тех денег, о которых грезите. Вам никогда не удастся проникнуть в пуэбло.

– Ну это мы еще посмотрим.

– Нет, это невозможно! Надеюсь, вы очень скоро сами это поймете. Проскользнуть в котловину быстро и незаметно, когда наши часовые зорко следят за всеми подходами, – надеяться на это может только глупец.

– И все же мы попытаемся сделать это! Существуют такие приемы бесшумной ходьбы и неслышных ударов, с помощью которых легко обезвредить пять или десять часовых. Даю вам слово: я доберусь до вас, если только захочу.

– Да, шпаги и удары, конечно, серьезные средства. Хорошо, что вы сами напомнили об этом. Мы подготовимся к вашему появлению заранее. Допустим, вы проникнете в нашу котловину, но что вам это даст? Край котловины – еще не пуэбло.

– Но туда можно взобраться!

– Вы что, всерьез считаете себя всемогущими? Но и в пуэбло вы не застанете нас врасплох. Мы вооружены, и не ждите от нас пощады! Не говоря о том, что никаких денег не видать и в помине.

– Напротив, я надеюсь на удачу.

– Напрасно! Сеньор, ваша навязчивая идея уже причинила вам столько хлопот! Поверьте, мы вам искренне сочувствуем и поэтому разрешаем еще немного продвинуться вперед.

– А что потом, моя любезная сеньора?

– Вам, очевидно, известно, где находится Фогель?

– Да.

– Вот еще одно блестящее доказательство того, что вы, извините, недалекого ума. Какому нормальному человеку придет в голову идея взять с собой на такое дело неопытного мальчишку? А как по-вашему: что нам помешало его убрать?

– Вам бы это не принесло никакой пользы.

– Ах, вот оно что! В самом деле?

– После смерти прямого наследника его права на наследство переходят к ближайшим родственникам, и вы долго были бы незаконной владелицей наследства.

– Да мне глубоко безразлично, убьют его или нет. Но Джонатан и его отец определенно захотят с ним расправиться, если я вернусь от вас ни с чем.

– Вернетесь ни с чем? Значит, вы хотите поставить нам какие-то условия и внести некие предложения?

– Да. Мы можем принести вам выгоду…

– Ага! А еще большую себе!

– Едва ли! Послушайте, что я вам предлагаю. Вы получите назад ваших лошадей и этого мальчишку Фогеля, который утверждает, что он родственник Хантера…

– Прекрасно!

– Фогель получит сто тысяч долларов в ценных бумагах, а вы – десять тысяч в таких же ценных бумагах.

– Я?

– Да. Подумайте над этим предложением. Если вы прикончили дядю Джонатана Мелтона и теперь возьмете его деньги, то станете владельцем солидного состояния.

– Совершенно верно, сеньора!

– За это мы ничего от вас не требуем, кроме того, что…

Она запнулась и пристально посмотрела мне в глаза, прикидывая, как я отреагирую на ее слова.

– Кроме чего? – спросил я.

– Чтобы вы отказались от преследования Джонатана и его отца и ни с кем, никогда больше не обсуждали этого дела…

– О, конечно! Конечно!

– Фогель и его родственники, получив сто тысяч долларов, будут молчать так же, как и вы.

– Какое великодушие с вашей стороны!

– Итак, вы согласны на наши условия?

– Да.

– Это меня радует! Я, честно говоря, даже и не предполагала, что вы так быстро осознаете свою выгоду. Если вы все трое согласны, то…

– Мы-то согласны, – прервал я ее. – Совершенно согласны, только вы не сказали, на какой пункт соглашения ссылаетесь.

– Как это на какой?

– Это я к тому, что Мелтон – большой негодяй, как, впрочем, и его сынишка.

– Это к делу не относится.

– Может быть, может быть… Но это может означать только одно – что вы такая же мошенница, как и они.

– Сеньор, что это за выражения? Вы что, хотите разрушить с таким трудом найденный компромисс?

Она, кажется, действительно подумала, что я согласился с ее условиями, потому что, несмотря на то, что внутри у меня все кипело от возмущения, я постарался этого не выказать. Только сейчас она заметила иронию в моем голосе. В ярости она вскочила с вопросом о том, когда ей будет позволено удалиться. Я тоже поднялся с земли и сказал:

– Компромисс? Неужели вы действительно полагали, что я соглашусь с вашими нелепыми требованиями?

– Вы называете их нелепыми? – возмущенно выкрикнула она. – Подумайте-ка получше над тем, что я вам предлагаю.

– Не стану я тратить время на пустое занятие. Фогель и без того получит все, кроме, конечно, того, что уже потрачено.

– То, что вы говорите, просто смешно.

– Я не шучу.

– Вам никогда не видать ваших лошадей.

– Я приведу их.

– А Фогель умрет.

– Если хотя бы один волос упадет с его головы, вы заплатите за это своей жизнью, сеньора Юдит! Это мое последнее слово!

– Можно узнать, как и когда вы ко мне придете?

– Не беспокойтесь, в свое время вы об этом узнаете. Можете не сомневаться. Не вам тягаться с Виннету и Шеттерхэндом!

– Вы тоже испытаете, на что мы способны. Итак, спрашиваю в последний раз: вы согласны на наши условия?

– Нет, еще раз нет!

– В таком случае, мы остаемся врагами.

– Не в данный момент, сеньора. Вообще знаете, что я думаю: наша новая и прекрасная связь сейчас только зарождается.

– Вы еще угрожаете мне! Боже, как вы смешны!

Индианке, стоящей во время нашей беседы поодаль, она подала знак поднять кресло и направилась к ущелью. Пройдя несколько шагов, Юдит вдруг оглянулась, на мгновенье задумалась и, повернувшись ко мне, сказала:

– Сеньор, я хочу вас предостеречь еще раз. Вы действительно собираетесь в наше скалистое гнездо?

– Несмотря на все угрозы!

– Я вам хочу сказать, что мы будем защищаться до последнего.

– Мне это безразлично. Меня интересует другой противник – Джонатан Мелтон. Вас я не принимаю в расчет.

– Советую вам этого не делать. Если вдруг, при благоприятном стечении обстоятельств, вы окажетесь в непосредственной близости от меня, я пристрелю вас без всякого сожаления.

– Это ваше право, сеньора!

– Да, именно так я и сделаю. В этом можете не сомневаться. Я буду стараться любой ценой избежать смерти. Я, всегда жившая в роскоши, не могу и не хочу обходиться без нее. Судьба дает мне шанс вернуть все это, а вы хотите лишить меня его. Итак, я предупреждаю: берегитесь! Мы полагали, что вы согласитесь с нашими предложениями, несмотря ни на что…

– Тогда бы я стал тем, кого можно поставить наравне с вами и Мелтоном, – сказал я.

– Мы все же надеялись на ваше согласие. В этом случае мне предоставлено право дать вам возможность подумать до завтрашнего полудня.

– Это очень любезно с вашей стороны!

– Конечно, потому, что это льготный срок. Завтра днем я опять буду здесь. Мы встретимся?

– Непременно, если только не увидимся раньше!

– Ну, это вам не удастся! – засмеялась она. – Прощайте, герой и знаменитый спасатель людей, с которыми вас ничего не связывает!

– Не торопитесь, сеньора, не торопитесь. Мы приготовили вам в дорогу сюрприз!

– Какой? – удивилась она.

– Мы, как истинные кабальеро, проводим вас до вашего гнездышка.

– Но они убьют вас!

– Нет, потому что в нас они не попадут. А вот в вас – вполне, если будут целиться в нас.

– Оставайтесь здесь!

– Не беспокойтесь! Мы сами решим, что нам делать.

– Ну, если вы хотите быть расстрелянными, делайте что хотите. Я не возражаю, мне же лучше.

Она двинулась вместе с индианкой вниз по ущелью. Я шагнул за ней, моему примеру последовали Виннету и Эмери, им любопытно было узнать, какую цель я преследую. Дойдя до реки, Юдит повернула налево, в узкий каньон. Заметив, что я следую за ней по пятам, она остановилась и нервно спросила:

– Я так полагаю, вы намерены идти дальше?

– Естественно!

– Но я же вас предупреждала, индейцы, которые ждут меня наверху, откроют по вас огонь!

– Моя дорогая сеньора, нас это не пугает. Идите так, чтобы мы могли вплотную следовать за вами. Если кто-то вздумает стрелять в нас, он будет рисковать попасть в вас. Вы – наше прикрытие.

Она испугалась:

– Ступайте же, ступайте! Возвращайтесь назад! В противном случае я не сделаю больше ни шагу вперед!

– Ни шагу? Видно, я должен открыть вам глаза. Мелтон совершил непростительную оплошность, послав к нам вас. Но мы джентльмены и дадим вам возможность вернуться назад. Более того, даже проводим.

– Нет, нет, не трогайтесь с места! – закричала она.

– Но сеньора! Для нас дело чести вас проводить. Вы высмеяли меня, когда я сказал, что мы легко проникнем в котловину. Я хочу доказать вам, что вы напрасно это делали. Сегодня вы узнаете, что Виннету и Олд Шеттерхэнд прекрасно умеют делать все, за что берутся. И так, пожалуйста, проходите вперед!

– И не подумаю!

– Я вам приказываю! Учтите, прекрасная сеньора, я ведь могу и силу применить.

– Только посмейте!

– А ну, вперед, барышня Серебряная Гора!

Я легонько прикоснулся к ее затылку, но она кинулась на землю с таким отчаянием, как будто я хотел сломать ей шею, и запричитала:

– Если вы меня убьете, вы не узнаете дороги в пуэбло.

– Я вовсе не собираюсь убивать. Хорошо, я не буду больше подталкивать вас. Но вы пойдете вперед! Вставайте!

И я довольно сильно сжал ее плечо. Она даже вскрикнула от боли и тут же поднялась. Но боль прошла, а Юдит оставалась неподвижной. Я сделал вид, что снова собираюсь встряхнуть ее, и она быстро пошла вперед. Виннету и Эмери шли за нами.

Мне, конечно, не следовало так с ней обходиться. Ведь, несмотря на свое низкое поведение, Юдит все же как-никак оставалась женщиной. Но речь шла не только об освобождении Фогеля, но и об успехе всего нашего плана, и я не имел права поддаваться жалости.

Каньон все сужался, вскоре мы разглядели в зарослях на скалах индейцев, как они ни таились. Юная индианка вырвалась с криком вперед, чтобы предупредить их. Они не стали стрелять и подпустили нас настолько близко, что я вытолкнул Юдит перед собой и сделал несколько предупредительных выстрелов. Тут они закричали. Так, метр за метром, мы вынуждали их отступать. Потом я заметил, что они сворачивают на обходную дорогу, а точнее, на дорогу, ведущую из каньона Флухо-Бланко через котловину в пуэбло.

Мы подошли к теснине, это было то самое место, что казалось нам сегодня утром таким опасным. Я сказал Юдит:

– Здесь мы можем быть атакованы. Очевидно, часть индейцев ожидала нас в теснине, а остальные устроили засаду внизу у ручья, чтобы напасть сзади. Вы, наверное, уже заметили, что нас нелегко провести и помешать нам в том, что мы задумали, тоже.

– Вы дьявол! Настоящий дьявол!

– Не буду с вами спорить, сеньора. Мне доставит истинное удовольствие послать пулю навстречу всякому, кто вздумает покинуть пуэбло через эту теснину. Наверное, сейчас там находятся все ваши люди. Они заперты. Мы расположимся у входа и никого не выпустим. Хотя нас только трое, можете не сомневаться, кроме винтовок, у нас есть еще и револьверы, о которых вам мог рассказать старый Мелтон. Это хорошая поддержка. Таким образом, мы сможем сделать по юма более шестидесяти выстрелов. Скажите это своим людям! Передайте еще, что мы никого не пощадим, если с пленным что-нибудь случится. И не забудьте упомянуть о нашем остром слухе. Если, несмотря на это, кто-нибудь попытается вырваться, мы пристрелим его. А теперь идите. Вы нам больше не нужны. Хотя вот что: при обоюдном желании мы могли бы встретиться здесь завтра в полдень. Может, напоследок вы нам что-нибудь скажете? Мне любопытно было бы узнать, вы высокомерны так же, как утром, или стали скромнее?

Я освободил ее руку, и в то же мгновение она скрылась в теснине. Мы взяли на изготовку наши карабины. День клонился к закату, и в глубоком каньоне стало темно.

– Проклятье, Шеттерхэнд, это была твоя идея! – прошептал Эмери.

– Кто же знал, что мы благополучно доберемся сюда днем!

– Да, идея была предельно проста, настолько проста, что любой, кто не смог бы ее постигнуть, принял бы нас за идиотов.

– Несмотря на твое неудовольствие, я не представляю, как бы мы иначе сюда добрались. Теперь мы можем ликовать, пуэбло наш!

– Еще не совсем. Я полагаю, Мелтоны будут спасаться бегством.

– Проклятье! Нам опять придется тащиться за ними, как раньше.

– Я думал над этим. Можно преградить им путь. Мы находимся на единственной дороге, по которой отсюда реально можно выбраться. Им известно, что мы здесь и будем стрелять по любому, кто появится из теснины. Они остерегаются этого, значит, мы крепко их держим.

– Если бы это действительно было так! Но они могут предпринять вылазку все одновременно.

– Все одновременно? Как это может быть? По этому проходу может пройти только один человек. Для двоих здесь просто нет места. Если они потянутся цепочкой, мы встретим их. Втроем нам нечего здесь делать, достаточно одного из нас, чтобы завладеть проходом.

– Да, верно. Парни сейчас в ловушке. Но мы же не останемся здесь навечно! Нам нужно идти вперед!

– Естественно! Когда стемнеет, мы ускользнем. Жаль, что у нас нет лошадей. Придется проделать весь этот длинный путь пешком.

– Значит, выход останется свободным.

– Да, но этого они не знают и продолжают думать, что мы здесь и не рискнем продвинуться глубже.

– Но, увидев нас наверху, они кинутся сюда.

– Этого не может быть, но тогда мы не сможем им помешать…

– И все же одному из нас придется остаться.

– М-да. Надо бы сделать так. Что думает по этому поводу мой брат Виннету?

– Наш брат Эмери прав, – ответил апач. – Он может остаться здесь. Его двустволка и два револьвера охладят пыл любого, кому захочется выбраться оттуда.

– Хорошо, это буду я, – одобрил англичанин. – К тому же – не сказал бы про себя, что я очень хороший спортсмен и скалолаз. Экскурсия вниз на лассо мне тоже что-то не по душе. А тут мне ничего не стоит спустить курок, если кто-то высунет свой нос.

– И все, что нужно сделать в пуэбло, мы сами доведем до конца? – спросил я Виннету.

– Да, – кивнул он.

– Схватим обоих Мелтонов?

– Да. Ты одного, а я другого.

– И мы станем сражаться с юма, если они попробуют нам помешать?

– А они не будут нам мешать. Их может вообще не оказаться в пуэбло. Они наверняка соберутся там, где теснина переходит в скалистую котловину. Они не могут выйти с той стороны, а мы не можем туда войти.

– Я согласен. Все же это слишком смелая идея – двоим мужчинам подняться на скалы, а потом спуститься в котловину, где их ждет множество врагов. Две шальные пули – и нет храбрецов.

– Юма не будут стрелять. Они находятся не в пуэбло, а у выхода из котловины. В пуэбло сейчас остались только Мелтоны и Юдит. С этими тремя мы управимся так, что юма ничего не заметят. Никто нам не причинил столько вреда, как Мелтоны и Юдит, поэтому они будут служить и ширмой, и мишенью. Мой брат Шеттерхэнд представляет положение гораздо серьезнее, чем оно на самом деле.

Ничего подобного Виннету мне еще не говорил. Я знал, он не сомневается в моей храбрости, и все же чувствовал себя пристыженным. Проведение ночной операции казалось мне труднее и опаснее, чем ему. Пуэбло – нечто совершенно особенное. Влезать в находящиеся там лачуги через узкое отверстие очень неудобно. Раньше, чем дотянешься до пола, получишь пулю или удар ножом. А в котловину надо спускаться на лассо. При этом велика вероятность быть сбитым выстрелом.

Все это я объяснил апачу, он улыбнулся в ответ и сказал:

– Мой брат слишком высокого мнения о людях, находящихся в пуэбло. Да, днем юма охраняют теснину, но делают ли они то же самое и в темноте?

– Конечно, они зажгут костер. И это очень опасно для нас. Отблески костра освещают все вокруг.

– Они расположатся у костра. Глаза их ослепит свет, и им трудно будет заметить происходящее вверху на темной стене.

– Но Мелтоны и Юдит, находящиеся на верхней площадке, могут нас заметить.

– Да, могут, но не заметят. Мой брат не должен забывать: они полагают, что мы не пойдем в пуэбло. Их внимание приковано к выходу из теснины. На скалы они не обращают внимания.

Я понял, что он прав, и успокоился. Меня одолевали сомнения, потому что, на мой взгляд, последний решающий удар должен быть нанесен сегодня. Неудача вселила в нас неуверенность, нам казалось, что мы не сможем больше ничего сделать.

Эмери принял к сведению слова апача о костре. Он встал и отправился на поиски сухого дерева, а я решил ему помочь. Костер принес бы двоякую пользу. С одной стороны, он служил бы для освещения, а с другой, если разжечь его не снаружи, а внутри теснины, он станет препятствием для любого, кто захочет выйти. Стемнело, и из теснины к нам стали просачиваться легкие клубы дыма. Юма зажгли свои костры. Вместе мы наложили гору дров у выхода и подожгли ее. Их было так много, что пламя не угасло бы за ночь.

Ошибкой было бы оставлять Эмери сидящим у костра. Он отыскал место в кустарнике и устроился в темноте, прямо напротив костра. Так он мог наблюдать за тесниной и заранее увидеть того, кто из нее появится. Для нас с Виннету пришло время отправляться. Я взял лассо англичанина, оно могло нам понадобиться. Он носил его так же, как я, завязанным в петлю и перекинутым с правого плеча на левое бедро.

– Теперь оно твое, – проговорил он. – Я надеюсь, оно будет прочным. Когда вы планируете подняться наверх?

– Самое раннее, в четверть шестого. У нас же нет лошадей.

– Вы подадите мне знак, когда будете внизу?

– Нет, потому что он может выдать нас врагам.

– Но я хотел помочь в случае, если завяжется бой!

– Надеюсь, ты нам не понадобишься.

– И все же.

– Прислушивайся к тому, что происходит в теснине. Услышишь выстрелы или другой шум, оставайся на посту и никого не выпускай. Если до тебя донесется громкий треск моего «медвежебоя», значит, мы в опасности и ты пойдешь к скалистой котловине через все костры. Как только ты появишься, я крикну тебе, что надо делать.

– Хорошо! Я понял, что надо делать. Надеюсь, нас не украсят шрамами и дырками. Наконец-то оба мерзавца будут схвачены, и я не верю, что им удастся опять ускользнуть от нас.

Я был того же мнения, и, пожав англичанину руку, мы с апачем удалились.

Теперь в каньоне было так темно, что на расстоянии руки уже ничего нельзя было разглядеть. Но наши глаза были натренированны, и мы, по крайней мере, не наскакивали на деревья, не оступались в воду и довольно быстро продвигались вперед. Когда часть реки была уже позади и ущелье осталось за нами, видно стало намного лучше, звезды освещали нашу дорогу, и делали это весело, как мне казалось. Мы двигались вперед настолько быстро, насколько это было возможно, почти не разговаривая. Так прошло более часа, прежде чем мы оказались вверху на плоскогорье, у кромки котловины. Виннету подвел меня к дереву, на котором нужно было укрепить лассо. Внизу, где теснина открывалась в котловину, пылал огромный костер. Вокруг было темно. Царила глубокая тишина. Если бы юма были близко, то, по крайней мере, слышалось бы фырканье их лошадей, но все было тихо.

– Думает ли мой брат, что нужно спуститься именно сейчас? – спросил меня Виннету.

– Да, я думаю так.

– Но юма сейчас особенно бдительны. Нам лучше немного подождать.

– Я сделаю все, как считает мой брат.

Мы пригнулись и сделали необходимые приготовления: связали лассо. Прошел еще час. Мы опробовали наше устройство. Потом между нами произошла небольшая размолвка. Каждый хотел быть первым. Наконец Виннету одержал верх, сказав:

– Лучший не может лезть вниз, а должен оставаться здесь. Ты сильнее меня, поэтому останешься наверху и сделаешь другое.

Мы прикрепили к стволу дерева связанные лассо. Другим концом он обвязал себе грудь и спину, пропустил концы лассо под мышками, вскинул на спину ружье и, стоя на коленях, приготовился к спуску в котловину. Я взял в руки лассо, уперся ногами и стал медленно его выпускать. Когда веревка миновала край скалы, унося с собой груз, мне больше не пришлось напрягаться. Лассо еще не кончилось, когда я заметил, что Виннету уже внизу. Он так крепко его натянул, что я не чувствовал колебания. Теперь мне было, конечно, труднее, чем ему. Опускаться на толстом, четырехдюймовом тросе легко, но долго висеть на тонком лассо не очень-то приятно. Если ноги не придут на помощь, ничего не стоит оторвать себе руки. Время шло медленно. Когда я наконец спустился к Виннету, руки мои горели, но боли я не чувствовал. Оба моих ружья, зацепив за петлю, я, естественно, взял с собой.

Недалеко от нас стояла лестница, а в нескольких шагах от нее мы заметили открытую лачугу со входом на этаж, на крышу которого мы опустились.

– Ты заметил что-нибудь подозрительное? – спросил я апача.

– Нет, – ответил он.

– Может, внизу, в лачуге, кто-то есть, мы должны прислушаться.

– В этом нет необходимости. Если бы там кто-то был, лестница не стояла бы снаружи, а находилась внутри.

– Это верно! Спустимся на ближайшую площадку.

Мы, насколько это было возможно, быстро соскользнули по лестнице вниз. Здесь тоже дверь в лачугу была распахнута и лестница стояла снаружи. На этой площадке также никого не было видно. Виннету показал на костер внизу и сказал:

– Там все индейцы, живущие на самых верхних этажах пуэбло, которые сейчас пустуют.

Я уже собирался с ним согласиться, как вдруг мы услышали плач маленького ребенка.

– Что это? – прошептал апач. – Все-таки люди там есть.

– Ничего удивительного, – сказал я, – мы думали только о воинах, о мужчинах, но совсем забыли про женщин и детей. Нам нужно двигаться очень осторожно, чтобы не вызвать ни малейшего шума, иначе женщины выйдут, чтобы выяснить его причину.

– Ничего подобного. Лестницы у лачуг предназначены для индейцев, сидящих внизу. Другие члены семьи не могут выйти прежде, чем придут воины и внесут лестницы в дома.

Так мы продолжали спускаться с площадки на площадку, пока не достигли четвертой террасы. У лачуги здесь не было лестницы, она находилась внутри.

– Не надо рисковать, – шепнул мне Виннету. – В любую минуту оттуда могут выйти и нас увидеть. Лучше уйдем.

– Обратно?

– Нет, на ближайшую площадку вниз.

– Без лестницы это невозможно, а стащить ее из лачуги незаметно нельзя.

– Мы принесем ту, по которой спустились сюда.

– Нет. Вдруг кто-то выйдет из дома и увидит лестницу, которой здесь раньше не было.

– Тогда будем спускаться без лестницы.

– Но как?

– Мы поможем друг другу. Пошли!

Каждый этаж был высотой не более четырех локтей. В спокойной обстановке вполне можно было бы обойтись и без лестницы, просто спрыгнуть, но прыжок может наделать шума. Ползком мы добрались до края нашей площадки. Из-за двери в лачугу вырывался слабый свет.

– Посмотри! – шепнул я апачу. – Там внизу третья площадка, где живет отец Мелтона. Это крыша лачуги. Свет горит, значит, он дома. Но сейчас опасно туда лезть.

– Скорее вниз!

Я протянул апачу приклад моего «медвежебоя» и по нему осторожно сполз вниз, а когда он встал у стены, я тихо опустился ему на плечи. Потом он держал «медвежебой», а я опускался. В свою очередь, Виннету устроился на моих плечах, а я, сплетя руки, соорудил для него ступеньку, отложив карабин в сторону. Апач ступил на мою «ступеньку» одной ногой, а другой встал на землю, сделав шаг вперед. И вдруг споткнулся, ударившись о тяжелый «медвежебой». Произошло это как раз над жилищем Мелтона.

– Быстрее на другой край площадки! – прошептал я. – Пригнись пониже! Сейчас они появятся!

Мы бросились на другой край крыши и залегли. Появился Мелтон. Высунувшись из лачуги, он громко спросил на диалекте индейцев пуэбло:

– Panutii – кто здесь?

Не получив ответа, он вышел и медленно пошел по площадке, к счастью, в противоположном от нас направлении. Видно, что-то ему там почудилось. Ничего не обнаружив, он двинулся в противоположную сторону. Нас, к счастью, не заметил. Постояв еще немного в задумчивости, он вернулся в лачугу. Как только он исчез, мы переползли на прежнее место и осторожно взглянули вниз. Лачуга была необычно велика. В комнате нам удалось разглядеть только две ножки стула. Свет горел в обеих комнатах лачуги. Время от времени доносилось слабое покашливание. И больше никаких звуков. Томас Мелтон сидел в полном одиночестве.

– Что будем делать? – тихо спросил я апача.

– Нужно брать его, – сказал он, – пока вокруг никого нет. Лучше случая для этого может не быть.

– С чего начнем? Спустимся вниз?

– Нет. У него хороший слух, он может это заметить, поднимет шум или, чего доброго, еще и схватится за оружие.

– Значит, он должен подняться к нам наверх!

– Да. Позови его, но негромко, чтобы он не понял, чей это голос.

– Хорошо. Я подманю его. А ты возьмешь его за глотку так, чтобы он и пикнуть не смог. Остальное сделаю я.

Я свесился с крыши и глуховато, чтобы невозможно было узнать голос, позвал его:

– Отец, отец, ты внизу?

– Да, – ответил он, и я услышал шум отодвигаемого стула. – Что тебе?

Так, он клюнул: принял меня за своего сына.

– Иди сюда, скорее!

– Зачем?

– Давай, давай, потом объясню!

– Говори громче! Никто все равно нас не услышит!

Судя по его движениям, он таки собрался подняться наверх. Я быстро убрал голову, а Виннету приготовился к схватке. Мы встали на коленях с той стороны, с которой он, поднимаясь по лестнице, окажется спиной к нам. Вот появилась его голова, шея, выглянули плечи.

– Что это? Где?..

Больше вопросов не последовало. Пальцы Виннету легли ему на горло, а хватка апача была поистине железной. От меня он получил удар по голове. Ударив, я быстро подхватил его под руки. Не мешало бы подхватить его и снизу, потому что ноги Мелтона соскользнули со ступенек.

– Он потерял сознание, – прошептал Виннету. – Подтяни его еще, а то он упадет с лестницы.

– Не стоит, мы наделаем шума, а его может услышать Джонатан. Я держу Мелтона крепко. Лучше ты спустись и стащи его за ноги. А я приду тебе на помощь.

Это было легче сказать, чем сделать. Тело Мелтона занимало всю ширину лестницы, и апачу некуда было поставить ногу. Но в конце концов нам все-таки как-то удалось спустить на пол обмякшее грузное тело. Я спустился по лестнице.

Как только я оказался внизу, то в первую очередь закинул лестницу на крышу, потом заглянул в окно. Голые глинобитные стены, в комнате нет ничего кроме лестницы и того самого стула, задние ножки которого я видел раньше. Слева и справа дверные проемы вели в соседние комнаты. Я бросил взгляд в ту комнату, где только что сидел Мелтон: там стояли обшарпанный стол, два стула, в углу размещалось ложе из многочисленных, положенных друг на друга шкур и одеял. Обстановка нищенская, однако для такого человека, как Томас Мелтон, ее можно было посчитать даже слишком роскошной. Я вытащил нож и отрезал от одеяла длинный лоскут, чтобы связать Мелтону руки и ноги. Еще один кусок я прихватил для кляпа. На столе стояла примитивная лампа со слабым фитилем, я взял ее в руки, и мы прошлись по дому. Одна за другой в нем располагались еще шесть комнат, обставленных, если это можно так назвать, убогой, топорно сделанной мебелью. В комнате, хотя к этому помещению не слишком подходило данное название, где не было окон и даже через дверные проемы почти совсем не проникал свет, мы нашли оружие старого Мелтона. Эта берлога не сообщалась с нижним этажом внутренним ходом, что обрадовало нас. Внизу было тихо. Мы вернулись и затащили Мелтона в комнату со столом. Затем опрокинули стол, протолкнули тело пленника между ножками и крепко привязали его к ним.

Горевшую лампу мы поставили на стул. Потом вернулись на площадку и затащили туда лестницу. Теперь нам предстояло спуститься с ее помощью на нижний этаж, где проживали Джонатан Мелтон с Юдит.

Дверь лачуги была открыта, из нее струился яркий свет. Спустившись вниз по лестнице, мы подкрались ко входу и стали прислушиваться. Два человека разговаривали между собой – мужчина и женщина. Я узнал голоса Джонатана и Юдит. Мы спустили лестницу на террасу, снаружи ее оставлять было нельзя. Жилище этой пары было гораздо больше того, где обитал старый Мелтон. Я прислушался к разговору.

– Ты думаешь, те трое остались ждать у входа в ущелье? – спросила Юдит.

– Да, – ответил Джонатан, – чтобы стеречь нас.

– А мы не можем от них избавиться?

– Нет. К сожалению, отсюда есть только один выход. Даже если бы здесь было человек сто или больше, все равно ничего бы не получилось. Через теснину можно пройти только поодиночке. Первые же из идущих были бы расстреляны и своими телами загородили бы дорогу. Единственное утешение – продуктов нам хватит на месяц, а оружия, пожалуй, на целую вечность. Пока у этих трех мерзавцев не кончится терпение!

– Но, любимый мой, мы не можем ждать так долго. Я должна тебе кое-что показать.

– Что?

– Сейчас увидишь. Давай поднимемся наверх.

– Поднимемся наверх?

Мы отошли в дальний угол площадки. Но ждали мы напрасно, они не стали все же подниматься наверх. Казалось, что внутри все же был ход, по которому можно было попасть с первого этажа на второй. Мы ползком добрались до края площадки, но ничего не увидели. Любопытно все-таки, что собиралась показать Юдит своему Джонатану. А пока они продолжали оживленно обсуждать, как отсюда убежать. Начало их разговора позволяло предположить, что они знают, как это сделать. Я напряженно прислушался… Но вдруг Виннету схватил меня за руку и быстро потащил за собой.