Текст книги "Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)

Он вытащил свой длинный, туго набитый кошелек и бросил сверху немного денег солдату.

– Знаешь ли ты дорогу на Леис? – спросил я дезертира.

– Да.

– Тогда я пошлю тебя туда. Через Зауфур, Тале и Гидру доберешься до Кейфы, а там покинешь тунисскую территорию и попадешь на алжирскую. Ты окажешься неподалеку от Тебессы. Если тебе захочется, ты сможешь завербоваться во французскую армию. Вербовщики охотно имеют дело с бывшими солдатами. Отсюда и до Тебессы ты пойдешь все время по караванному пути, а значит, не будешь ни голодать, ни страдать от жажды.

Лицо араба просветлело, он стал рассыпаться в благодарностях, но мы быстро прервали эти словоизлияния и поскакали дальше.

След был виден очень хорошо; он шел на север с едва заметным отклонением к западу.

– Странно! – прогудел Эмери. – Мы думали, что парни свернут к востоку, а они повернули на запад!

– Не просто так, конечно, – ответил я. – Может быть, коларази знает какое-то место, где почва скалистая и следы на ней не остаются. Там он намерен исчезнуть от наших глаз.

– Такому тупице это не удастся!

– Вряд ли! Мы ведь скачем буквально вслед за ними. Мелтоны поскакали на запад, чтобы запутать свои следы; потом они свернут на восток; следовательно, мы должны, если хотим выиграть у них хоть немного времени, скакать напрямик, пока снова не наткнемся на их следы.

– Well!

Виннету ехал немного впереди нас и не мог следить за ходом нашего разговора, но я достаточно хорошо знал его, чтобы быть уверенным: он не может рассуждать по-другому. И точно! Он придержал своего верблюда, спешился, внимательно изучил следы, а потом поскакал напрямик, даже не оглянувшись на нас. Он без слов понимал ход моих рассуждений, а я – его.

Мы проскакали два часа. Эмери поначалу не хотел проявлять признаков нетерпения, но потом ему показалось, что мы, пожалуй, просчитались. И тут мы увидели, как Виннету, значительно опередивший нас, снова спешился и принялся разглядывать почву. Когда мы настигли его, то увидели следы трех верблюдов, шедшие с запада прямо на нас и уходившие дальше на восток.

– Это они, – сказал апач. – Они хотели провести Виннету и Олд Шеттерхэнда. Ха!

Надо было видеть его лицо при этих словах, оно походило на злорадную физиономию преподавателя астрономии, которому полный невежда, например, шахтер рассчитывает расстояние до Сириуса или хочет объяснить происхождение кометы. Когда апач садился опять в седло, я видел радость в каждом его движении. А он, нисколько не важничая, проявлял при этом уверенность, которая могла бы привести меня в изумление, когда бы я не знал, с какой легкостью он вживается во все требующее физического или духовного умения.

После того как Виннету оказался в седле, мы повернули почти под прямым углом направо, то есть на восток, куда уходил встреченный нами след. Мы ехали по нему весь день, пока не стало настолько темно, что следов нельзя было уже различить. Тогда мы остановились и переночевали в ровной, открытой степи. На следующее утро, как только достаточно рассвело, мы продолжили преследование. Следы были уже не такими отчетливыми, как накануне. Эмери предположил, что скоро они снова станут свежими, так как беглецы тоже, весьма вероятно, отдыхали в течение ночи, но я был другого мнения. Оба Мелтона, конечно, стремились получить как можно большее преимущество в расстоянии. А сделать они это могли, потому что старший из них знал эти места, бывая здесь в качестве офицера. Виннету согласился со мной.

– Странно: почему им до зарезу нужно такое большое расстояние? – спросил англичанин. – Они вполне могут обойтись и без этого.

– Вы так считаете? – ответил я. – Почему же?

– Потому как они надеются, что обманули нас.

– И что мы отправимся прямо в Тунис?

– Да. Вчера они же отъехали в сторону, чтобы сделать свои следы неузнаваемыми. После этого должны были увериться, что окончательно запутали нас.

– Нет, пожалуй, они в этом не уверились, вы и сами можете удостовериться, что возможность сомневаться у них оставалась. Томас Мелтон хорошо знает и Виннету, и меня. Возможно, он решит сначала, что обманул меня, но когда он припомнит все, что знает о нас, то вынужден будет признаться себе: его уловка могла сбить нас с толку самое большее лишь на несколько часов, а потом мы снова отыщем след, и уж во второй раз нас не проведешь.

– Хм! А я вот не уверен, догадываются ли они вообще о том, что мы их преследуем.

– Голову даю на отсечение! Если бы это было не так, то они не стали бы петлять и мы бы давно настигли их на стоянке. А они скакали всю ночь.

– Мой брат Чарли прав, – согласился со мной апач. – Они не задержались ни на минуту и теперь далеко от нас, потому что у них лучшие верблюды, да мы к тому же останавливались на ночлег. Нам надо спешить.

До полудня мы без передышки скакали по следу, становившемуся с каждым шагом все менее и менее четким, и нигде не заметили, чтобы беглецы хоть раз оставили седло.

Степь давно уже опять перешла в песчаную пустыню. Наконец мы наткнулись на единственный по пути участок с чахлой, скудной травой, которая становилась плотнее и гуще, а потом различили низкий, вытянутый с севера на юг холм, поднимавшийся к востоку от нас.

– Это, должно быть, вади [67]67
  Вади (уэд) – пересохшее русло, долина, где очень часто развивается временный водоток.


[Закрыть]Будавас, – сказал я. – За ним расположены развалины Эль-Химы, которые мы должны оставить к югу от себя, чтобы проехать по северному склону Джебель-Уссала.

– Я думаю, мы должны ехать по следу, – заметил Эмери.

– Конечно, но я убежден, что Мелтоны выбрали тот же путь, потому что тут дорога удобнее, чем по берегу.

– Well! Однако что это там? Всадники?

Он указал на северо-восток, где и в самом деле можно было увидеть несколько движущихся точек. Они быстро росли. Вскоре мы различили восьмерых бедуинов, мчавшихся на лошадях. Естественно, они нас тоже заметили, проскакали часть разделявшего нас расстояния, потом остановились, поджидая нас. Они были хорошо вооружены, но не проявляли очевидных враждебных намерений. Не доехав шагов двадцати до них, мы остановились, и я приветствовал встречных:

– Салам! Не вади ли Будавас лежит позади вас?

– Да, – ответил тот, кто казался предводителем.

– К какому племени вы принадлежите?

– Мы воины мейджери, мы охотились. Нам не попалось никакой дичи, и мы вернулись к вади, возле которого пасутся наши стада.

– Когда вы поехали на охоту?

– Сегодня, когда занялся день.

– Тогда вы сможете ответить мне на один вопрос. Не проезжали ли через вади двое чужаков на хороших верховых верблюдах?

– Да. Рано утром, как раз когда мы собирались выезжать.

– Они спешивались возле вас?

– Да. Мы пригласили их к себе, и они ответили на наше приглашение, хотя объяснили нам, что у них вовсе нет для этого времени.

– Как долго они оставались у вас?

– Пока не напились их верблюды.

– Вам известно, кто эти всадники?

– Один из них – коларази паши, судя по его одежде. Другой был, кажется, его другом, но никак не солдатом.

– Куда они направлялись?

– Они говорили, что в Кайруан. Но вы кто такие?

– Знаешь ли ты Крюгер-бея, господина ратей?

– Да. Он – наш защитник.

– А слыхал ли, где он теперь находится?

– От тех всадников мы слышали, что он выступил в поход против племени улед аяр, желая наказать их.

– Какие у вас отношения с этим племенем?

– Мы живем с ними в мире, чего не скажешь про улед аюн – да уничтожит их всех Аллах!

– Это племя – и наши враги. Мы прибыли от Крюгер-бея, который сначала победил улед аяр, а потом заключил с ними союз.

– Машалла! Он победил своих врагов, а потом помиловал их? Сердце его полно доброты и благосклонности даже к врагам! Если вы прибыли от него, то, видимо, тоже находитесь под его защитой?

– Он причисляет нас к своим лучшим друзьям.

– Если это так, то не разрывай нам сердце, проехав мимо нас. Поешь нашей пищи, попей нашей воды! Мы так рады вам, словно сам господин ратей появился здесь!

– Как зовут вашего шейха?

– Вал ид эн-Нари, шейх – это я.

– Значит, это ты шейх храброго и гостеприимного народа мейджери? Тогда нам придется уступить твоему приглашению. Правда, мы тоже очень спешим, но все-таки сможем посвятить тебе столько времени, сколько потребуется на то, чтобы залить наши бурдюки свежей водой.

– А еще вы должны отведать мяса газели, которую мы вчера убили. Прошу вас проследовать за нами в бейт эс-сияра [68]68
  Дом посещения (араб.;пер. автора).


[Закрыть]!

Шейх повернул свою лошадь, мы присоединились к нему, а его люди последовали за нами. Все молчали. Согласно местным обычаям, мы должны были ждать, пока к нам снова обратятся. Правда, я потихоньку переводил Виннету все, о чем мы только что беседовали с предводителем бедуинов. Тот испытующе посмотрел на араба, а потом спросил меня:

– Моему брату нравится этот человек?

– Хм! Но, по меньшей мере, он меня не отталкивает. А почему ты об этом спросил?

– Густая борода прикрывает все его лицо, но для Виннету любая борода только вуаль, сквозь которую можно все различить.

– И что же ты под ней увидел?

– Радость, оттого что мы поехали с ним.

– Но это же естественно! Он нас пригласил и теперь радуется, что мы выполняем его желание.

– Но это злая радость! У Виннету нет доверия к этому человеку!

– А я полагаю, что причин для беспокойства нет. Мейджери – мирно настроенные люди, по меньшей мере – теперь.

– Мой брат не должен быть таким доверчивым; а Виннету будет осторожен!

Я и в самом деле не испытывал никакого недоверия, но в то же время и своей обычной осторожности не изменял.

Мы достигли вершинки и, перевалив через гребень, стали спускаться. За высоткой почва круто уходила вниз, образуя долину, ширина которой в том месте, где мы находились, составляла добрых четверть часа конной езды. Это был вади Будавас, который, как я слышал, достигает длины многих часов езды, или многих миль.

На этом берегу было одно местечко, где склон не казался таким крутым; там мы и спустились. Внизу сразу стало видно, что в дождливое время по дну вади бежит река; но сейчас осталось только поросшее зеленью дно долины, где сохранялось множество влажных мест, там стоило только углубиться в землю на несколько футов [69]69
  Фут – старинная английская мера длины, равная 30,48 см.


[Закрыть], как можно было набрать питьевой воды.

Мы немного проехали по долине вниз, повернули и только тогда увидели своеобразный африканский пастушеский лагерь. Вади здесь был гораздо шире, чем раньше. Дно долины было покрыто травой, которую можно назвать почти сочной. Повсюду паслись лошади, овцы, козы, коровы и верблюды, тысячи животных. При них было так мало пастухов, что казалось просто удивительным, как столь ничтожное количество людей может наводить порядок среди такой огромной массы животных. Виднелось и несколько палаток, принадлежавших, пожалуй, владельцам самых больших стад. Бедуины победнее вынуждены были ночевать под открытым небом, но таков их обычный образ жизни.

Пастухи, мимо которых мы проезжали, вставали, исполненные почтения, с земли и приветствовали нас глубокими поклонами. Казалось, такое поведение успокаивающе подействовало на Виннету, потому что выражение его лица постепенно смягчалось.

Наконец мы подъехали к скале, в которой виднелась узкая трещина; к ней-то шейх и направил свою лошадь. За несколько шагов до расщелины он остановился, спешился и сказал:

– Добро пожаловать в наш вади! Вот это и есть дом посещений, в котором располагаются все наши гости. Там прохладно. Входите вместе со мной и насладитесь едой, которую нам сейчас подадут!

Его спутники тоже оставили седла, мы от них не отстали, но приглашению шейха сразу не последовали, а сначала осмотрелись. Прямо над тем местом, где мы остановились, лежала, равномерно работая челюстями, дюжина верховых верблюдов, да таких благородных, каких я еще не видывал в этих краях. Недалеко от нас, прямо на скале, были сложены седла и все к ним относящееся. Еще подальше и повыше по склону паслись три лошади очень дорогой породы; они были заперты в одном загоне, образованном воткнутыми в землю копьями. Уже одно то, что этих животных отделили от остальных, позволяло сделать вывод об их исключительной ценности; знатока же их вид привел бы в подлинный восторг. Недалеко от лошадей лежали седла, сбруя и чепраки. Шейх заметил, с каким восхищением я разглядываю этих лошадей, и сказал:

– Их родословная восходит к любимой кобыле Пророка. Эти лошади стоят больше, чем все стада нашего племени.

Итак, мы должны были войти в скальную трещину; она-то и была «домом посещений», о котором говорил шейх. Своеобразный дом! Скала была высотой, наверное, локтей в пятьдесят, расселина достигала половины этой высоты, но была такой узкой, что на уровне земли в ней могли уместиться рядом только два человека, да и то лишь в том случае, если они прижмутся друг к другу. Возле нее, а точнее в десяти-двенадцати шагах, из земли сочилась вода, накапливаясь в небольшой лужице, из которой можно было пить, пожалуй, и человеку.

Шейх, должно быть, заметил, что трещина кажется нам не столь уж привлекательной, как бы он того ни желал, а поэтому объявил:

– Здесь у нас действительно находится дом посещений, о котором я говорил. Если пройти по расселине чуть дальше, она станет такой широкой, что образуется мурабба [70]70
  Комната (араб.;пер. автора).


[Закрыть], в которой может уместиться больше десятка человек. Следуйте за мной!

– Позволь нам сначала позаботиться о своих животных! – попросил я.

– Ты полагаешь, что мы так скверно знакомы с законами гостеприимства, что позволим вам самим выполнить эту работу? Мои люди напоят ваших верблюдов и наполнят ваши бурдюки.

Дальше тянуть было невозможно, если только мы не хотели обидеть хозяина. А поскольку он пошел впереди, то у нас не было причины отказаться от его приглашения. Если пещера и таила какую-то опасность для нас, то ведь шейх находился вместе с нами, и ему пришлось бы разделить нашу участь в случае чего.

– Внутрь? – спросил Виннету, когда увидел, что шейх исчез в узком отверстии. – Мой брат хочет пойти за ним?

– Да, он же идет вместе с нами.

– А если он все-таки нас обманывает?

– Мы возьмем с собой оружие.

Мы обменялись этими короткими фразами по-английски. Услышав их, Эмери сказал:

– Зачем так говорить? Что подумают о нас шейх и его люди? Они посчитают нас трусами. Итак, за ним!

Он поспешил за шейхом, мы – за ним, прихватив, однако, свое оружие. Когда в моих руках оказывается штуцер Генри, я уже не боюсь никаких открытых проявлений враждебности. Однако от коварного нападения и он не в силах защитить.

Справа от расселины находился камень, он стоял каким-то странным образом – на собственной верхушке. Это был кусок скалы, по форме напоминающий рассеченную пополам, сверху донизу, бутылку. Эта каменная полубутылка могла весить центнеров двенадцать, и опиралась она на землю не донышком своим, а горлом. Конечно, такая конфигурация камня вполне могла быть чистой причудой природы, во всяком случае, форма камня не вызвала у меня никаких подозрений.

Войдя в пещеру, мы увидели, что она просторнее, чем это можно было предположить снаружи. Там хватило бы места для десяти человек. Расселина образовала в недрах скалы вытянутый четырехгранник, основание которого было выложено циновками. Посредине лежал ковер качеством получше, на котором стояла суфра, маленький, не выше десяти дюймов, столик, часто встречающийся в палатках бедуинов. Выпрямиться во весь рост можно было только в центре помещения, скальные стенки которого круто уходили вверх. И как же здесь было холодно, просто до удивления холодно! После зноя, терзавшего нас снаружи, мы с облегчением почувствовали дыхание настоящей прохлады.

Шейх присел перед столиком и кивком пригласил нас последовать его примеру. Почему бы не сделать то же, раз уж мы оказались здесь?

Едва мы уселись рядом с ним, молодой пастушок принес нам три наполненных водой тыквенных сосуда. Мы выпили воду, и тут другой пастушок принес четыре трубки, кисет и маленький тазик с тлеющими углями. Шейх сам набил наши трубки, что было знаком его глубокого уважения к гостям, и потом протянул по трубке каждому из нас и сказал:

– Покурим! Табак превращается в ароматное облако, при помощи которого душа поднимается к небу. Скоро принесут и угощение.

Мы последовали его приглашению, раскурив оказавшуюся вовсе не плохой травяную смесь; церемония совершалась молча, поскольку хозяин наш не проронил ни слова. Может быть, он считал молчание особым достоинством или проявлением вежливости по отношению к нам, или просто доказательством почетного приема.

Не успели мы выкурить и по одной трубке, как снова пришел один из пастухов и поставил на стол миску с холодным кускусом [71]71
  Кускус – манная крупа, которую арабы едят либо саму по себе, либо с мясом барана или курицы.


[Закрыть].

– А что с мясом, Селим? – спросил его шейх.

– Сейчас принесу, – ответил пастух и поспешно удалился.

– Тогда принеси и…

Шейх прервался, потому что Селим уже исчез.

– Селим, Селим, послушай-ка! – закричал ему вслед шейх.

Но никакого ответа не последовало. Тогда шейх вскочил и поспешил к выходу, чтобы дать Селиму какое-то указание. Мы ни о чем не подозревали и не помешали ему отойти от нас на несколько шагов.

– Селим, Селим! – все повторял шейх, уже совсем выходя из пещеры.

– Он хочет уйти! – вскрикнул Виннету, хотя он совсем не понимал по-арабски.

Он вскочил, намереваясь схватить шейха и втянуть его назад, в пещеру, однако не успел еще добраться до входного отверстия, как послышался шум падения тяжелой глыбы и наша расселина закрылась. Я понял, что упал странного вида камень, стоявший у самого входа – так близко к скале, что между ними нельзя бы было просунуть и пальца.

– Хей-хо! – крикнул Эмери, тоже вскочив на ноги.

– Виннету был готов к чему-то такому, – сказал апач так спокойно, как будто ничего не случилось.

Я ничего не сказал. А снаружи раздался многоголосый торжествующий крик. Теперь там, казалось, было гораздо больше людей, чем мы видели сначала.

– Полагаю, нас взяли в плен! – рассердился англичанин.

Я опять промолчал.

– Не молчите! – потребовал он от меня. – Мы в плену?

– Да. Почему мы не послушали Виннету?

– All devils! Но господин ратей уверял нас, что среди мейджери нам нечего опасаться!

– Если это мейджери.

– Но они же так себя назвали!

– Шейх обманул нас. Если бы он действительно принадлежал к этому племени, то не заманил бы нас в ловушку!

– Верно! Тогда к какому же племени он принадлежит?

– Весьма вероятно, к улед аюн.

– Хуже быть не может! И тем не менее я никак не возьму в толк: для чего ему задерживать нас? Он нас не знает, даже не спросил, как нас зовут.

– Ошибаетесь: он знает, кто мы. Мелтоны были здесь, а может быть, и сейчас еще у них. Дело было, скорее всего, так: они встретились здесь с улед аюн и рассказали им обо всем, что случилось у прохода. Они наверняка сказали также, что шейх аюнов и его свита взяты в плен и теперь должны заплатить большой выкуп. Они были убеждены, что мы будем их преследовать, и высказали это аюнам. Мелтоны во всем обвинили нас, назвали этим людям наши имена и описали наши приметы. Поэтому аюны поджидали нас, выдав себя за мейджери, чтобы завлечь в западню.

– Черт их побери! Понятно теперь, почему камень стоял так странно! Он опирался на свою верхушку. Достаточно было легкого толчка, чтобы он упал и загородил вход. Значит, его поставили специально для нас?

– Нет. Тогда бы его притащили сегодня утром, и мы бы увидели следы; они сразу же бросились бы в глаза, и я бы в таком случае поостерегся входить внутрь. Камень, похоже, служит уже долгие годы, и в эту самую ловушку не раз попадали другие.

– Но тогда этот шейх исключительно подл! Разве он не выпил с нами воды, не выкурил трубку? Мы же его гости, за которых он должен отвечать собственной головой! Как объяснишь ты такую подлость?

– Мы не мусульмане, а для мусульманина «неверных» обмануть вовсе не грех, и его совесть от такого обмана не страдает.

– Ах, так! Но мы же пленили Фарида аль-Асвада, шейха улед аюн, которому предстоит заплатить выкуп, а Валид эн-Нари тоже назвал себя их шейхом, если ты правильно понял. Как ты объяснишь это?

– Он – шейх одного из аюнских ферка [72]72
  Подразделение (пер. автора).
  Ферка – автор здесь употребил слово, означающее «партия, группа»; но, видимо, точнее подошло бы слово «фарик», которое, кроме указанного значения, переводится также, как «часть, отряд».


[Закрыть]. А имя он нам назвал ненастоящее.

– Наше положение очень серьезно?

– Это зависит от того, где сейчас Мелтоны. Если они еще здесь, то будут настаивать на нашей смерти и с нас глаз не спустят.

– А что ты считаешь более вероятным: они уехали или остались?

– Первое, потому что у них мало времени. Здесь им со всех сторон грозит опасность, а в Соединенных Штатах, если они поторопятся, они наверняка сразу же получат целое состояние.

– Well! Я придерживаюсь того же мнения. Но как мы отсюда выберемся? А если и выберемся, как скроемся?

– Ну как?.. Мы не так уж глупы и не слабаки какие-то. Но сначала надо узнать, чего они хотят от нас.

– Это еще зачем? Твои ружья заставят их держаться на почтительном расстоянии.

– А их собаки? Не стоит недооценивать этой опасности, – ответил я и стал размышлять вслух: как же выбраться отсюда.

– Да через ту же дыру, через которую и вошли. Камень весит не больше десяти-двенадцати центнеров, я думаю. Что нам троим стоит его сдвинуть!

– Пожалуй, мы сможем это сделать, у нас хватит места развернуться!

– Ну, по крайней мере, надо попробовать!

Виннету молча прислушивался к нашему разговору. Потом произнес:

– Такой камень не сдвинешь. Моим братьям не стоит пытаться это делать.

– Давайте все-таки попробуем! – настаивал Эмери. – Мы ничего, совершенно ничего не теряем.

В иных условиях мы втроем, конечно, сдвинули бы с места камень весом в двенадцать центнеров, но в данном случае нам это не удалось бы. Тем не менее Виннету последовал призыву англичанина. Они легли в расселину, спиной к спине, потому что узость трещины не оставляла места для иного положения, и уперлись плечами в камень. Я наклонился над ними и, уперевшись руками, помогал. Много раз мы соединяли свои усилия для толчка, но – тщетно: усилия наши приходились не только на камень, но и на скалу по обе стороны от расселины, стало быть, много силы терялось понапрасну, так что нам не удалось передать камню ни малейшего импульса.

– Оставим это! – с трудом перевел дыхание Эмери. – Мы в самом деле не сдвинем его с места.

А когда в тот же миг снаружи послышался многоголосый издевательский смех, англичанин мрачно продолжил:

– Слышите? Они там смеются! Они заметили наши усилия и теперь издеваются над нами! Хотел бы я видеть этих насмешников здесь; охота смеяться мигом бы у них прошла! Да, силой здесь и вправду ничего не поделаешь. Значит, надо пустить в ход хитрость. Но как?

– Только не надо торопиться! – попросил я его. – Всегда полезно обдумывать свои действия, а в нашей ситуации – особенно.

– Далеко не всегда. Нам надо действовать быстрее.

– Мой брат должен подождать, как ему уже советовал Чарли, – рассудительно сказал апач. – Виннету нашел выход, и теперь он хочет проверить, можно ли им воспользоваться.

– Что это за выход?

– Разве мой брат Эмери не заметил, как сыро в этой расселине?

– Конечно, заметил.

– А разве стены пещеры мокрые?

– Нет, сухие. Влажен только пол.

Говоря это, англичанин поднял одну из циновок и ощупал находившееся под ней место.

– Видел ли мой брат источник, который находится снаружи? – продолжал апач. – Влага распространяется от него. Но вода в таком количестве не может просочиться сквозь твердую скалу, а через песок – может. Значит, под скалами есть песчаная подушка. Как мы видим, расселина уходит высоко вверх, но я думаю, что и вниз она опускается очень глубоко, только до той высоты, на которой мы сейчас находимся, трещина заполнена песком.

– Стало быть, и перегораживающий вход камень может лежать на песке! – воскликнул Эмери.

– Виннету только предположил это, – спокойно заметил вождь апачей. – Значит, нам надо подрыть его, чтобы он опустился, а мы смогли перелезть через него и удрать.

– Если мы разроем весь его фундамент, – вмешался я, – камень упадет, пока мы будем копаться под ним, и придавит нас. Нет, если предположение моего краснокожего брата правильно, мы должны оставить его стоять как сейчас; под камень надо сделать подкоп. Давайте попробуем!

Мы снесли циновки и ковер в дальнюю часть пещеры и начали копать. Других инструментов, кроме собственных рук и ножей, у нас не было. Работу мы начали подальше от входа, прямо за камнем. К нашей радости, оказалось, что Виннету был прав: грунт состоял из грубозернистого песка, перемешанного с галькой. Мы отбрасывали его к задней стенке пещеры.

Разумеется, мы работали очень осторожно, чтобы наружу не доносилось предательского шума. Оттого-то работа наша шла не слишком быстро, но время у нас еще было. Начали мы копать что-то около часа пополудни, а подкоп наш должен был выйти на поверхность, только когда станет темно.

Света нам хватало, потому что камень закрывал только нижнюю часть расселины, а сверху оставалось свободное отверстие, правда, такое узкое, что в него могла пролезть лишь голова ребенка, да и то с большим трудом.

Чем дальше мы углублялись, тем больше возрастала вероятность того, что стены нашей шахты обвалятся: песок был сыпучим. К счастью, мы вспомнили о циновках и ковре, которыми поспешили укрепить боковые стенки подкопа. Ружья должны были служить опорами.

Мы ушли в землю уже на локоть, когда снаружи раздался голос:

– Кара бен Немси может подойти ко входу? Я хочу с ним поговорить!

Это был голос шейха.

– Пойдешь? – спросил Эмери.

– Да.

– Я бы этого не делал, потому что мерзавец не стоит того, чтобы услышать от нас даже звук.

– Возможно, но то, что я от него узнаю, может оказаться очень ценным для нас.

– Кара бен Немси! – снова закричал шейх.

Итак, он действительно знал наши имена.

– Здесь я, – крикнул я в ответ и в момент решил прикинуться глупцом. – Камень у входа упал. Почему вы не поднимаете его? Вы же знаете, что мы очень торопимся!

Шейх нагло расхохотался и сказал:

– Он не упал, это мы его опрокинули.

– Опрокинули? Зачем же вы это сделали?

– Зачем? А ты сам не догадался? Коларази перед своим отъездом предостерег меня. Он сказал, что тебя мне надо опасаться больше, чем дьявола, потому что твоя хитрость превосходит твою жестокость. А ты оказался недогадлив!

– О чем это я должен был догадаться? Ну-ка скажи!

Я старался внушить ему превратное представление о нашей сообразительности. Чем ниже он нас оценит, тем менее внимательна будет его охрана.

– Ты вообще-то знаешь, где находишься?

– Конечно. В одном из лагерей мейджери.

– Черт бы побрал этих мейджери! Мы из племени улед аюн!

– Аллах-иль-Аллах! Выходит, ты нас обманул?

– Мы вас перехитрили! А правда ли, что ты гяур? [73]73
  Гяур (тур.; арабское «кяфир») – «неверный», немусульманин.


[Закрыть]

– Я христианин.

– А среди твоих спутников тоже нет поклонников Пророка?

– Нет.

– Будьте вы прокляты, сучьи дети! Вы будете скакать в аду на огненных конях. Коларази сказал нам, что вы схватили нашего верховного шейха и всю его свиту. Господин ратей послал двух человек к улед аюн, чтобы получить выкуп, размер которого мог определить только мозг безумца, и этим проклятым псом был ты! Верно ли это?

– Да, – наивно ответил я. – Коларази сказал правду. Позови его! Я хотел бы с ним поговорить.

– Он уехал.

– Тогда позови его спутника!

– И он уехал. Оба они задержались ровно настолько, чтобы рассказать о случившемся и описать ваши приметы. К сожалению, послы господина ратей еще не прибыли, но до других ферка нашего племени они доскакали. Я послал людей, чтобы схватить их, а потом сам отправился подкараулить вас и заманить в пещеру. Теперь вы в нашей власти и получите свободу только в том случае, если выполните мои условия.

– Какие же это условия?

– Этого я тебе пока не скажу. Вы узнаете их лишь тогда, когда мои люди вернутся с послами господина ратей. Я пообещал коларази убить вас всех, что и должен был бы, безусловно, сделать, потому что вы – неверные псы, которые не только захватили наших воинов, но и высекли нашего шейха; тем не менее я готов подарить вам жизнь и даже свободу, если вы сделаете то, что я потребую. Если же вы не сделаете этого, то можете оставаться здесь и подыхать с голоду, а все девяносто девять миллионов чертей пусть делят ваши души!

Я услышал, как он отошел, но я не мог сказать, оставил ли он снаружи часового. Я напряженно вслушивался в лагерные шумы, но не мог уловить ни малейшего звука, который позволил бы мне сделать вывод о присутствии человека возле расселины.

После ухода шейха мы снова принялись за работу. Огромный тяжеленный камень, покоившийся на песчаном основании, доставлял нам много хлопот. Надо было вынимать грунт, а куча этого выкопанного песка, на которой мы сами стояли, никак не хотела держаться; она все время осыпалась. Мы боролись с ней не один час, пока нас не осенило: поднимать песок наверх вовсе не надо, достаточно просто отодвигать его в сторону, при этом отпадет и надобность в площадке для выкопанного грунта. Едва мы перестроились и начали работать по-новому, как снаружи снова назвали мое имя. Я поинтересовался, кто это пришел.

– Шейх, – раздалось в ответ. – Послы господина ратей прибыли, и настало время узнать вам мои условия. Повторяю: если вы их не исполните, я не смогу спасти вас от голодной смерти!

– Говори!

– Мы взяли вас в заложники. Что случится с нашим пленным шейхом и его воинами, то произойдет и с вами. Если аяры убьют их, вы тоже должны будете умереть.

– Их не убьют, если племя заплатит выкуп.

– Оно не заплатит! Мы обменяем вас на них.

– Улед аяр на это не согласятся.

– Тем хуже для тебя! Ты выдал наших людей аярам. Если они умрут, погибнете и вы. Ты относишься к тем из гяуров, которые всегда держат при себе бумагу. Есть она у тебя?

– Да.

– Ты можешь писать?

– Да.

– Тогда ты напишешь послание господину ратей, но у нас нет здесь ни пера, ни чернил.

– Не беспокойтесь – у меня есть карандаш. Что я должен написать?

– Что вы находитесь у нас в плену и отвечаете за жизнь нашего верховного шейха и его спутников, Ты требуешь, чтобы их освободили.

– А что ты мне предложишь за это?

– Ваши жизни.

– И больше ничего? А свободу?

– Сам-то я пообещал бы, но что будет делать наш верховный шейх – это еще вопрос. Вы распорядились высечь его. Это даже хуже смерти. Он потребует сурового наказания, может быть – ваши жизни!

– И все-таки ты обещаешь нам жизнь?

– Обещаю и сдержу свое слово. Я не убью вас. Я пообещаю и свободу, и это будет правдой, потому что я выпущу вас из ловушки. Но потом вашу судьбу будет решать верховный шейх.

– Ничего он не будет решать, да и говорить тут не о чем. Чтобы решать нашу судьбу, ему надо стать свободным и добраться сюда, а это произойдет только в том случае, если и мы будем освобождены. Господин ратей не выпустит ни одного из ваших людей, если мы не получим полную свободу.

Прошло какое-то время, прежде чем шейх снова заговорил:

– А правда ли, что у тебя есть два волшебных ружья, одно из которых стреляет так часто, как ты захочешь, выпускает тысячу пуль и даже много больше без всякой перезарядки?