Текст книги "Букет белых роз (СИ)"

Автор книги: Калерия Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Неизменному демону.

– Вот поэтому я никогда не доверяла тебе. Потому что знала – это быстро закончится.

Но Себастьян только повернулся к перилам, расправляя плечи под пиджаком, и потянул перчатки за пальцы.

– Ждите меня.

И, сжимая бензопилу, спрыгнул, оставив меня здесь на какое-то время. Лучше бы навсегда.

Не теряя времени, я подбежала к перилам и устремила свой взгляд на арену.

Окруженный всполохами ярких разрядов, ничего не боясь, не чувствуя прижигающих его кожу искр, Грелль был таким же неподвижным. Его ничего не брало.

Вдруг лезвие ножа пролетело в сантиметре от живота Сатклиффа, успевшего в последний миг отскочить в сторону.

Острое чувство сразу пронзило меня, и, наверное, самого жнеца. Он стремился ко спасению, но огоньки на одежде постепенно разъедали ткань и жгли тело.

Душа выворачивалась наизнанку, а сердце билось во всех точках.

– Велдон, остановись! – кричала я, зная, что он меня не услышит. Но продолжала обрывать саму себя. -.Умоляю!

Я боялась, что это случится.

Я так не могу.

Я… гибну в этой клетке.

Грелль дергался, пока шипы пронзали его грудь, раскровенив в багровые узоры.

Сгустки огня и смертоносных шипов уродовали одежду и тело, пока жнец отмахивался от ядовитых шипов. Я зажмурилась, пытаясь уверить себя в том, что это – лишь сон.

Почему так хочу уверить себя в том, что мне это снится?

Я хотела отпустить крик. Но мне оставалось только рухнуть на колени, обхватить голову и шептать. С одной мольбой и слезами, которые склеили ресницы…

– Себастьян… пожалуйста… спаси его!..

Грелль

Я с трудом вернулся в реальность, буквально ползком добравшись до сознания. Я задыхался, охваченный остатками отступившего приступа. Нехватка воздуха уничтожала меня, но сдаваться было слишком глупо. Пальцы держались, сжимая, железные цепи.

Этот идиот все еще смеялся. Ополоумел.

– А ты такой же жалкий! – громко и режуще, прибавляется ударом плетью. – Уже на последнем издыхании!

Выкашлявшись и сплюнув кровь, я опустил глаза. Он прав. Мне больше ничего не остается. Пусть я не ослаб ни на процент, но ничего не могу сделать. И сейчас – перейду черту.

Что поделать – если это спасет Игроков, то я…

– Как бы не так! – послышался звонкий голос…

…Рональда?

Как.?

Когда колдун направил на меня полученный сгусток силы, шинигами сразу же отбил эти мощные чары, рассыпав их на обрывки энергии, теперь уже бесполезной.

– Какого…? – мои парализованные губы с хрипом втягивали воздух.

Я все еще старался поверить в произошедшее. Прямо на глазах Велдона откинуло от собственных сил назад, как метлой смело.

И, кажется, кто-то еще оборонил нас.

– Рональд! – воскликнул я, когда он молча разрубил Косой Смерти цепи, продетые сквозь кольца в столбах.

Неужели…

Я размыкаюсь.

Я свободен. Вывинчен.

Осознавая это, я вбирал в легкие воздуха столько, сколько можно вместить. Переставшие дрожать руки вжимались в пол, скребли по нему ногтями. Волосы падали водопадом на лицо, извивались перед лицом.

– Крепись, дружище, – так же привычно засмеялся Рональд, треснув по моей спине между лопаток. – Ты как, еще не помер?

Откашлявшись, я поднял на него взгляд и слабо улыбнулся.

– Ну как видишь…

На что шинигами смерил меня теплым, подбадривающим взглядом.

– Давай, восстанавливайся…

Но, не успев возрадоваться своему спасению сполна, я увидел знакомую фигуру, шагающую по направлению к нам.

Себастьян…

Появление демона не заглушило, а только усилило ярость в груди. Но когда взгляд захватил бензопилу, покоящуюся в бледной руке, буря и мятеж в душе мгновенно стихли.

– Грелль Сатклифф… Держи. – Михаэлис подбросил мою Косу в воздух, и я с легкостью поймал ее. – Это твое.

Я посмотрел вниз.

Не верится. Я держу бензопилу.

Держу. Ее.

Это ведь сейчас явь? или сон?

Когда она в моих руках, во мне прибавляются силы. Наливают в сердце железа, через которое невозможно пробиться жалости.

– Себастьян, – я поймал его чертовски красивые, но ледяные глаза, и усмехнулся, глядя в них. – Не бойся, я уже не та Дама, которую ты знаешь.

– Актер-шинигами, – тихо отпустил он усмешку. – Я так и думал. Но не это сейчас главное…

Как вдруг я слышал сзади звуки скрещиваемых мечей и обернулся туда. Иллюзии, эдакие зрители, уже мнутся, как консервы.

– Конечно, не главное, – с полной уверенностью произнес я, снова поворачиваясь к Себастьяну, но тут мой взгляд застыл на колдуне. Он поднимался с земли пошатываясь и хрипя осевшим голосом:

– Я… я еще не закончил, сыкуны. – Его глаза засверкали желтым, а волосы, сменившиеся в цвете, отливали блеском платины. – Не закончил!

Разъярённый не прикрываемым гневом, он прижал ладони к земле, и в тот же момент белый свет начал расползаться под его руками. Зал наполнился всполохами. Мы обменялись с Рональдом и Себастьяном кивками, и тогда, сменив статичность позиции, я бросился к магу навстречу, перескакивая через набегающие гребни энергетических волн.

Вот как накрыло…

Как робот, переключающийся с одного режима на другой, я разбивал лезвием бензопилой эти преграды, с каждым моим приближением к Велдону увеличивающиеся в количестве. Это слишком. Велдон может очень быстро растратит свою энергию.

Чувствую нутром – она уже кончается… Ему не хватает подпитки.

Вот, снова бой, снова надвигается стихия, без которой я не могу жить. Но на этот раз я столкнулся с серьезным противником.

Во всех смыслах этого слова.

Очередной безумец хотел, кажется, применить на мне удушающий захват, но когда я сделал выступ вперёд, сгибая одно колено, бензопила взлетела вверх по диагонали, разделяя тело человека надвое и брызгая на мою одежду и лицо свежей россыпью кровавых капель.

Я безжалостно убивал одного мужчину за другим, рассекая зубцами их тела. Выпуская кровь.

Нереальными потоками. Кажется, во мне снова просыпается Алый Шинигами и его сила, дремавшая под спудом дней.

Велдон не останавливался. Он никогда не выносил тот факт, что его ждет проигрыш.

И сейчас мы оба выглядели обезумевшими, жаждущими своих побед. Зрачки мужчины зрачки расширились настолько, что глаза стали совершенно черными, но я только ехидно в них посмотрел, с чудовищным напором взмахивая бензопилой.

Пальцы судорожно сжимали ручку на коробочке. Я хотел раз и навсегда покочить с этим ублюдком.

Но, промахнувшись, сжал воздух вместо его руки.

Черт!

В последний момент Вел, фокусируя магические поля, сложил сгустки силы в объемную конфигурацию. Он соединил руки, замыкая магические каналы, и рывком вывел всю свою энергию на максимум.

Связал меня в воздухе электрическими проводами, прошедшимися по одежде горячими тонкими веревками. Они душили мое горло. Пытаясь заглотнуть воздух, я видел перед глазами черные полосы и слышал слова, полные победы.

– Теперь попробуй выбраться.

Я стиснул зубы, тонко застонав.

От поражения.

Проклятье…

Юлия

Усиленно работая локтями, я пробиралась сквозь толпу бунтующих гостей, что столпились у оград арены.

Я не хочу ничего терять. Я не хочу терять шинигами.

Иначе кану в пустоту.

Глаза были полны ужаса, смотрящие вперед. В них отражалось оплавляющее пламя, захватившее в себе двух сильнейших существ. Чародея и полубога. Почти победившего и почти побежденного. Но кто из них… выше?

Моя голова охватывалась холодом, меняясь на жар, и так по очередности. Сколько… сколько можно так с нами? Когда это закончится?

Свет, исходящий от захваченного в сети Грелля, едва давал рассмотреть, что происходит внутри этого круга.

Вконец обезумевший маг, хронически истощенный чарами, со звериным ревом набросился на Грелля, что закрыл глаза и шипел задыхаясь.

Из меня, рыдающей, вырвалось:

– Нет!

Вел приближался к нему со смехом сумасшедшего, кривя губы и скаля зубы, но внезапно…

Чей-то клинок разрубил его грудь, из которой в ярко-голубом сиянии с неестественной скоростью вырвалась кинопленка, устремляясь к небу через стены.

Мои глаза широко раскрылись.

А пленка была достаточно длинной и закончилась лишь через минуту.

Тело мужчины, уже лишившееся способности функционировать, рухнуло на запылившийся пол и по секундам начало покрываться коркой дряхлой кожи. К магу возвращался возраст, в котором он был истинный. И неизбежно мертвый.

Его нет.

Его. Больше. Нет.

А Грелль… свободен. Наконец свободен.

Он стоял на коленях, пытаясь хорошо отдышаться и тем самым прийти в себя.

Стремительно подбегая к нему, я не знала, ликует ли мое сердце или же сильно бьется от необъяснимого страха. Но бежала, чтобы коснуться, как вдруг остановилась.

Коса-убийца опустилась, чтобы показать истинное лицо своего владельца.

– Простите, что припозднился, – тихо произнес мужчина.

Взгляд метнулся от кончика серповидного оружия к рукам, от них – к лицу. И к какому…

Это был он.

Гробовщик.

Ныне – Колыбельщик. Не в цилиндре и потрепанном от времени балахоне. На нем была та же одежда, которую продемонстрировала огромная статуя в Департаменте. И волосы, ниспадающие до щиколоток, особенно подчеркивали красоту шинигами. Пусть и среди них все великолепны.

Я ахнула, не успев толком осознать, что шинигами с помощью своего снабжения высвободил нас из этой ловушки.

Буквально в последнюю секунду я сама рухнула на колени и схватила Грелля за окровавленную дрожащую руку. Гробовщик загородил нас, и как герой из фентези-фильма, подставил свою Косу под удар последнего сгустка лучей. Он отразился от лезвия, поглощенный тьмой.

Сгусток исчез.

И больше ничего не осталось от Игры, кроме ее участников.

Тогда Гробовщик повернулся ко мне, еле дышащей и растрепанной.

Действительно, передо мной стоит Легенда.

Мои губы дрожали, а слезы невольно брызнули из глаз.

Почувствовав, что физически ощущаю свободу, я левой рукой коснулась плеча Грелля, и, всхлипывая, посмотрела на Гробовщика, еле выдавив:

– Спасибо… вам…

Тот, кто всегда встречал своих клиентов с иронией, сейчас не улыбался. Лишь кивнул и, уходя, скрылся за стеной.

Шипы, что вонзились в тело Грелля, начали рассыпаться на мириады частичек, тут же растворившись в воздухе. Теперь я могла прикоснуться к жнецу. Он стоял на коленях напротив меня, но выглядел как покойник: бледный и еле живой. Бросив запачканное оружие на землю, он порывисто прижал меня к своей груди.

Молча. Но рвано дыша, и эти кусочки воздуха тонули в моих волосах, когда шинигами притронулся к ним губами.

– Все-таки я лжец… – тихо засмеялся Грелль, целуя меня в висок. – Обещал одно, а получилось так, как и вовсе не думал…

– Грелль… – Мои брови взлетели, когда я осмотрела его.

– Что такое?

– Твои волосы…

Алые пряди жнеца, в которые я неосознанно запустила пальцы, значительно потемнели, приобретя каштановый оттенок. Тот же… прежний. Его не яркий, но настоящий цвет.

– Ты такой красивый… – Не зная, то ли плакать, то ли смеяться, я улыбалась жнецу, вновь выжатая, как лимон, но держащая его образ в своем сердце.

Держащая за руки.

Вокруг нас поднимались стены мелких искр, разъедающих пространство. И теперь вместо секретной базы мы находились в старом, разрушенном скелете забытой Богом постройки. Над нашими головами вновь простиралось дневное небо.

Мне так не хватало этой чистой синевы…

Обуглившиеся клочки бумаги догорали вместе с остатками театрального реквизита, а черный дым взмывал из плена огня, гуляя, танцуя, колыхаясь от ветра над обломками здания.

Ледяная стена Игры превратилась в воду. Преград больше нет. Дверь к независимости открыта.

Но теперь мне не казалось, что свободны все.

Не свободна здесь только я. И сама в этом виновата.

Виновата в том, что прикоснулась ко Тьме, что отдала ей свое бесценное сокровище. Виновата в том, что сейчас демон подходит к нам и протягивает руку, чья тыльная сторона заклеймена пентаграммой. Такой же, как и на моей руке…

– Велдона больше нет, – выдыхает он. Всегда чужой. Которому никогда не доверяла. Теперь шепчет, улыбаясь ненавистной мне улыбкой: – Наш контракт завершен, госпожа.

Это моя ошибка, и моя же расплата за нее.

Ничего не смогу сделать.

Совершенно ничего.

Я поднялась с затекших колен, а узкая струйка пота пересекла лицо. Отчаянная, направлялась под крылья этой Тьмы, как той холодной ночью, но…

– Стой, – рука шинигами сомкнулась у меня на запястье. Я обернулась. Грелль смотрел куда-то сквозь меня, обращаясь к демону: – Пусть ты мне помог выжить, ты все еще мой враг. Себастьян Михаэлис.

Его глаза зажглись малиновым, а зрачки устрашающе сузились.

– И что же ты сделаешь? – Еще тише: – Ее душа – уже моя.

Но наступившую тишину изгнали залпы, разорвавшие воздух. В живот Себастьяна по самую рукоять вошел меч, вылетевший где-то между обрушенных стен. Отбросил к столбу.

Очнувшись, демон удивленно направил взгляд на десяток Игроков. Моих друзей. Живых и невредимых.

Спасенных.

– Твоя? – озорно улыбнулся Солнце, размахивая таким же мечом, каким метнул в моего телохранителя. Уже бывшего. Фокусник-индус, сжимая рукоять, отважно направил блестящее лезвие в сторону демона. – Размечтался, чертовщина!

– Что? – рвано выдохнул Михаэлис, пытаясь подняться с бетонных обломков.

Только после этого я больше ничего не увидела – держа за руку, Алый Шинигами бегом уводил меня от этого место, сворачивая через углы и проходя сквозь разрушенные стены.

Подальше от демона.

Подальше от этого мира.

***

Утопая в безысходности, которая заполняла всю меня, я стояла на тонкой грани, как на лезвии, между небом и бездной. Вокруг образовалась пустота с оправой из горя, проклятая стена, замкнувшая в себе и выставляющая свои ловушки.

Грелль – моя первая и последняя. Он прижимает меня к стене, припорошенной мраморной пылью, и не смотрит в лицо, опустив ресницы.

Когда он впервые появился во моей жизни, дабы хотел отсечь душу от тела, я ненавидела его люто и бесповоротно. И так же влюбилась. Думала только о нем, мечтая о детях, которых хотела подарить ему. Но все сложилось иначе…

И теперь пистолет, зажатый в руке, упирается мне в спину.

– Прости… Я должен сделать это.

В стену вжимаются мои руки, а в одной из них – белая роза, которую я подняла на лестнице. Она заключала в себе остатки энергии колдуна.

А что осталось во мне?

– Юли, – послышалось снова, но не мне хотелось поднимать глаз.

Я чувствовала на лице его дыхание, ощущала тепло руки и не прекращала думать о том, что сейчас происходит.

Что произойдет…

– Нет, – замотала головой. – Ты не можешь. Не можешь!

Но воздух между нами обволакивает тишина.

Потом разрывается на части:

– Ты помнишь, что у тебя есть браслет?

Я кивнула, когда вспомнила об этой вещи и шевельнула запястьем: кольнуло.

– Игра остается сама по себе, – продолжал Сатклифф. – И все, что с ней связано, тоже.

Меня почти нет. Я растворяюсь. Я становлюсь пеплом в его руках. И не рассчитываю силу легких – сдерживаю порыв, слушая его глубокий шепот:

– Ты переродишься другим человеком. У тебя будет новая жизнь. И ты будешь счастлива. В этой жизни нам не обрести покоя. Ты же видишь сама.

Мои пальцы коснулись его руки.

– Ты отпускаешь меня?

В ответ Грелль обхватил мою ладонь.

– Даже не мечтай, – сказал он голосом, который не требовал возражений. – Юли… Знаешь, не все на свете подвластно переменам. И я живу мыслью о существовании вечного и неизменного.

Все началось с того, что он хотел забрать мою душу. Этим и закончится. Но мне ничего не жаль. Разделяя трудности, я оставалась счастлива с ним… Теперь – пытаюсь запечатлеть его лицо в самой глубине моего существа. Пока часы отсчитывают самую последнюю минуту.

Сейчас, когда мужская рука жмет в мою спину железным дулом, слезы шинигами смешиваются с кровью, перекатываются, сливаются с моими слезами. Он обещал не делать мне больно. Но всегда так делал.

Тихое дыхание коснулось виска, а под пальцами на шее застучал пульс.

– Я люблю тебя. Так, как никого не любил… И я всегда буду проклинать себя за то, что сделаю сейчас. Но… твое сердце будет по-настоящему живым, без шрамов.

Тогда, подняв голову, я прочла в его глазах такую боль, которую он, если бы и хотел, все равно не смог бы утаить.

В нас боролось множество чувств. Душа, дрожа, горела так, что не хватит проливного дождя, чтобы затушить этот огонь.

В мыслях проносились все его слова, сказанные мне когда-то. Я вспомнила о родителях, которые совсем скоро потеряют меня. Я причиню им боль. Я обращу их жизнь в черно-белое существование.

Я больше не буду с ними.

Как же я боялась погибнуть… Как остерегалась… Как остерегали меня.

Я хотела жить долго и без препятствий. Но сейчас поступаю очень безрассудно. Возможно, это правильно.

Нужно.

Только новая жизнь, с самого начала. Чистого.

Мне больше ничего не надо.

– Я готова принять это… – я старалась придать голосу больше решительности, но так и не смогла. Лишь выдохнула с колебанием: – Потому что я верю тебе.

И Грелль, не останавливая собственных слез, нежно целует меня в лоб.

– Ничего не бойся. В следующей жизни я обязательно найду тебя. И больше никогда не сделаю больно.

Я хочу, чтобы так случилось.

Я хочу, чтобы его слова были нашим пророчеством.

Сам того не зная, шинигами снял с меня тот груз, который я несла несколько лет. Больше никто не зависим от Игры, а моя душа, пусть и связанная узами демонического контракта, больше не принадлежит тому, кому ее продала. Теперь ясно осознала – на смену войне, где не было победителей и проигравших, приходит время, которое вскоре изменит мир.

Изменит нас.

Грелль еще сильнее упирает дуло, которое давило между лопаток. Я чувствую – его палец уже касается спускового крючка.

Моя рука, отчаянно поднятая вверх, в чистое небо, сжимает бутон белой розы. Цветок раскрошился на лепестки, подхваченные ветром.

Стебель, украшенный шипами, падает прямо у наших ног сбоку.

И меж трясущихся пальцев остался только один лепесток.

Это мое последнее, невесомое прикосновение к этой жизни. Она играет свой последний аккорд.

И я уже не знаю, что может быть легче выдоха, сделанного с закрытыми глазами. Но уверена – все в этом мире заканчивается.

Рассыпается.

И тихо переходит в вечность.

Комментарий к Глава 15

Выдыхаю.

Это почти конец…

========== Эпилог ==========

Носок ботинка с шуршанием коснулся края обрыва, с которого сорвались два маленьких камушка и полетели вниз, в клокочущее, бушующее волнами море.

Каштановые волосы, с которыми игрался шаловливый ветер, прятали лицо своего обладателя в развевающихся прядях.

Вот и все. Кончено. Занавес опустился. Спектакль окончен, как давным-давно пела одна русскоязычная певица, вспомнил Грелль.

Он больше ничего не ждал. Случилось так, как и должно быть. Но теперь шинигами горел желанием застрелить самого себя прямо в сердце, в котором неимоверно кусались проклятые чувства.

Пальцы руки, плетью повисшей, держали пистолет. Грелль даже забыл, что вооружен. Нет, он хотел забыть. Всеми силами.

Но после такого разве получится?

– Потерять ее – это очень больно. Я знаю, что это за чувство, гложущее внутри.

Вздрогнувший от этих слов, Сатклифф повернулся, и теперь его приоткрытых губ коснулись поднятые воздухом седые пряди.

Его пряди.

Без черного цилиндра, в знаменитом черном плаще и с костлявой Косой в руке, затянутой в перчатку. Солнечный восход мгновенно пролил холодные лучи на мужчину, чье лицо пересекал такой же легендарный шрам, как и он сам.

Зеленые глаза, не защищенные очками, отражали пустоту, но на самом деле пытались донести что-то до диспетчера.

– Знаешь… – сорвалось с губ Грелля, стоящего на краю утеса вместе с Гробовщиком. – А ведь ты прав. Думаю, ты знаешь, насколько это режет душу… Но… – вздох. – Жизнь заставила Джули стать смелой и сильной духом. Она не сдавалась. Тогда ей было трудно с настолько болезненными чувствами в сердце… Она несла это бремя внутри себя так долго… – слабая улыбка приподняла уголки его губ. – Она… Она была еще таким взрослым ребенком…

Серьезный взгляд Гробовщика не отрывался от своего визави.

– Ты будешь помнить ее?

Но Грелль первым прервал этот зрительный контакт, вновь наблюдая за наступлением рассвета на горизонте.

– Разве не очевидно?

Он ничего не хотел говорить. Он хотел забыть о мире, да и о себе не прочь. Он стал свободен телом и правами, но до сих пор заперт в собственной клетке.

Зря. Оказывается, все было зря. И как теперь быть дальше – не знал даже он сам.

Ныне Гробовщик, не покинувший своего, как уже решил, приемника, тоже стоял перед лицом неба.

Блаженно закрыв глаза и усмехнувшись.

– Такой же, как и я. Теперь я полностью уверен: даже сквозь века, мы не меняемся… Вот ведь… Шинигами.

Гробовщик улыбался, но от этого Алому не стало легче. Он лишь сильнее сжал ручку пистолета.

Внутри не осталось пуль. Как и в нем – ничего, чем можно было стрелять.

Он был пуст.

Он не жил. И не существовал.

Но все еще наполнял грудь дыханием.

Значит… постепенно, но рождался заново. Рассыпанный пеплом, восставал по частям.

У него хватит вечности, чтобы найти ее. Несомненно.

Четыре года спустя…

Пальцы поворачивают ключ в замочной скважине три раза, а вслед за этим на окна падают деревянные занавески. Вот и все. Пора уходить.

Мой рабочий день закончился. Ровно в семь, когда уже стемнело и город наполнился искусственным, разноцветным светом.

Теперь я шла к ближайшей станции метро, на которой уже четвертый год добиралась до дома, а оттуда – в цветочный магазин.

Вздохнула – наконец-то. Новая жизнь полна покоя. Даже непривычно как-то.

Когда я обходила сновавших горожан, из-под сапог взлетала фонтаном вода.

Дождь, швыряя ледяными струями, заливал глаза.

Он расслаблял мои натянутые нервы. Он смягчал мои накрученные мысли и смягчал сердце.

Смотрела на Токио теми глазами, в которых отражалась непередаваемая любовь к данной стране и ее столице. Теперь я живу там, где всегда мечтала…

Я осуществила те мечты, которые сделали меня счастливой. А даже этот дождливый вечер не мешал мне улыбаться.

Все так, как и должно быть.

А вот то, что значилось прошлым. Нет, оно ухватилось за меня крепкими клешнями и упрямо не отпускало. Как пятно на белом холсте.

Я помню.

Я помню все, что было час назад. День назад. Неделю. Месяц. Год…

Flashback

Каждому из ангелов выделялись личные покои, и сейчас новоиспеченная хранительница Юли всматривалась задумчивыми глазами в свое отражение.

Когда она сидела напротив зеркала, пытаясь отыскать в себе хоть что-то, как ей казалось, недостающее, эти бесполезные планы разорвало вмешательство ангела. Такого же, как и Юли.

Ее возлюбленного, но лишь на словах.

Он всегда входил в покои девушки-ангела тихо и незаметно, и сейчас не предал свои ежедневные традиции.

Взяв руку темноволосой, ангел прикоснулся губами к ее пальцам, чтобы почувствовать что-то. Но кровь избранницы была холодной, как и сердце. По отношению к нему.

Эш постарался не обратить на это внимание.

– Этот день запомнится тебе, как сплетение наших сердец.

– Разве тебе не говорили, что нужно стучаться? – нахмурилась та, продолжая смотреть в зеркало.

Белокурый ангел улыбнулся своей ослепительной, но не трогающей за душу улыбкой.

– Разве я уже не постучался в твое сердце, Юлиэль?

Она опустила глаза, не чувствуя пульса.

– Постучался…, но я не открыла… – Пальцы второй руки нервно сжимали кусочек платья. – У меня… нет чувств к тебе.

На что Эш только сократил расстояние между ними и дотронулся влажными губами ее виска.

– А если я попытаюсь еще раз коснуться тебя?

Юли все еще бередила старые раны. Она отчаивалась, хотела забыть. Оказаться в плену совершенно другого, чтобы унять прошлую боль. Даже перерожденной, как из пепла, она не могла забыть свою человеческую судьбу.

Потому рука Ангела сжала руку своего жениха.

Юли с рвущейся криком мольбой посмотрела в лиловые глаза мужчины.

– Сделай с этим что-нибудь.

И снова улыбка. Ее не сотрут даже мрачные новости. Наверное…

Девушка продолжила, с тем же сильным напором. Все так же сжимая длинные пальцы.

– Я хочу поскорее забыть прошедшую жизнь.

***

Нечетное количество ангелов стояли перед лицом одного из главных Херувимов, которого сопровождал сам Архангел Михаил, учитель и наставник обучающихся в Облаке Свободы – мире, находящимся чуть ниже Царства Божьего, но держащего контроль над порядком в людском обществе.

Вот уже полгода состоящая в рядах Ангелов-Хранителей, юная Юли, по меркам этих светлых существ, была уже вполне способна на собственноручно творимое добро и защиту выбранного ею человека.

Роза, которую выдавали в знак клятвы вечной верности, пошла по рукам учеников, передавалась одного к другому. И неспроста – шипы оставляли на ладони каждого царапины, через которые острые концы передавали частицу волшебства.

Королева цветов все еще переходила от одного ряда к другому, но учитель, решивший начать прямо сейчас, повысил свой и без того громогласный голос:

– Вы – истинные Ангелы-Хранители. И вы обязаны оберегать людей всеми силами. С этого дня, подчиняясь законам Всевышнего и рискуя собой ради спасения жизней простых смертных, вы клянетесь никогда не сходить с этого пути. Все ведь согласны с этим?

И ему ответно в унисон:

– Да, Архангел Михаил.

Роза все еще бродила по рукам сокурсников.

Уже не в числе учеников, состоявшиеся и главные Хранители – Юлиэль и Эш – пересекли собравшихся, держась за руки.

Мужчина прервал ежегодный ритуал:

– Я хочу объявить вам!

В этот момент больше никто не издал ни звука. Процесс посвящения был приостановлен, но Михаил, знающий эту пару уже давно, не смел идти против них. Потому кивнул, после чего Эш продолжил, показательно обнимая возлюбленную за плечи:

– Дело в том, что мы хотим объединиться с Юлиэль в крепкий союз.

Кто-то из новых Хранителей присвистнул от удивление и выпалил:

– Все-таки решились на это спустя столько времени? И ты не против такого брака, Юли? Он же принадлежит к двуполым ангелам. А ты-то ведь совсем другая.

Архангел Михаил бросил в сторону ученика такой взгляд, под которым невозможно было поднимать голову, не то что молчать.

Улыбнувшись, Эш лишь подмигнул вмешавшемуся юнцу:

– Ничего… В облике Анжелы я буду ее любовницей, а в этой ипостаси – страстным и верным мужем.

– Я согласна. На все, – подтвердила девушка, слишком притворно, положив ладонь поверх мужской руки. – В конце концов, мы подходим друг другу. И у нас намечается свадьба. Так ведь, Эш? – Она посмотрела на своего жениха.

– Разве тут можно сомневаться? – слегка посмеялся Архангел Михаил, выпустивший выдох.

Ангелы ученики стали тихо переговариваться.

Роза достигла последнего выпускника.

***

Бумаги, разложенные на коленях, ничем не отличались от предыдущих документов. Те же отчеты, архивы, графики. Все смешано в одну кучу, и Грелль, больше не получающий сверхурочные, перебирал этот хлам, которые проклял уже десять, а то и тридцать раз.

Черт.

Перечеркнув что-то в своих записях, диспетчер Сатклифф, отрастивший каштановые волосы до середины спины, в ярости и нежелании работать дальше, прихлопнул ладонью по столу.

Все его мысли занимали вчерашняя встреча. Не случайная.

В тот день Сатклифф обкосил порядка сорока душ, и теперь современный Лондон плыл перед его глазами. Перескакивая с крыши на крышу, жнец наслаждался своими ежедневными обязанностями и совсем не ждал каких-либо перемен.

Он направлялся на встречу с очередной душой. Ему предстояла посмотреть подобное бесплатное кино.

Этой жертвой оказался пятилетний мальчик, потерявший маму и во время слезных скитаний упавший с лестницы.

Сейчас он лежал где-то на обочине и почти умирал. Плакал. Задыхался.

– Мамочка… Мама…

Холодный и вовремя включивший бесчувствие, шинигами опустился перед ребенком и натянул многозначительную улыбку.

– Привет, малыш. Рад первой и последней встрече с тобой.

За стёклами очков сверкнули зеленые глаза, а руки начали поднимать бензопилу.

– НЕТ! – послышалось сверху.

Вздрогнул. Он не ожидал и потому не продолжил начатое, просто сжимая оружие и опуская.

Еще несколько мгновений, и умирающий мальчик был поднят руками Ангела-Хранителя.

Ее руками.

Она узнала Грелля и поразилась не меньше, но все-таки, по-матерински обнимая мальчика в двух метрах от земли, отталкиваясь крыльями, не показала этого:

– Я не позволю тебе забрать его душу, шинигами!

В ее глазах все тот же огонь. Все то же отчаяние и справедливость.

Спутать такую ни с кем нельзя.

С губ ошеломленного Грелля сорвалось:

– Юли… Ты… Но ведь я…

И снова был пронзен, как в грудь копьем, ее разгневанным взглядом:

– Не смей. Его. Трогать.

Сатклифф не сдвинулся, будто его превратили в ледяную статую.

Ангел продолжала, только громче и разрывая свое сердце:

– Он будет жить! Я всегда буду хранить этого мальчика! Я никогда не отдам.

И, целуя ребенка в голову, повторила, глядя в глаза шинигами с немой мольбой:

– Не отдам.

Вслед за этим проистекали следующие эпизоды. Которые перевернули жизнь Сатклиффа полностью.

Море дышало девушке в лицо. Юли была спокойна. Мама ребенка нашлась, а того вовремя спасли врачи. Все восстановилось, как будто и не происходило.

Но теперь на душе появились новые раны. Они были точь-в-точь как старые, только больше и глубже.

– Страдаешь одиночеством, ангел? – лениво потянул руки Грелль, изображая Актрису, какую играл на протяжении двух веков.

На самом деле, он обманывал ее. Он слишком хотел коснуться ее, но стоял рядом и запрещал себе это делать.

Лишь не отрывал глаз, как будто пытаясь на всякий случай запомнить крылатую.

Уже не смертную, как любил называть.

– Юли…

– Юлиэль, – поправила его девушка, опуская голову.

Потом они молчали, пусть и сказать было что.

Грелль первым отрезал тишину. Голосом:

– Ты ведь помнишь… чем все закончилось?

Два взгляда коснулись друг друга. Обожгли и застыли.

– Помню каждую минуту. Я помню все, Грелль.

Юли выдохнула горечью, поднимая глаза к небу:

– У меня завтра свадьба.

Грелль, буквально разорванный в клочья от этих слов, не стал молчать.

– Ты хочешь сказать, что чувства умерли вместе с прошлой Юли?

– Нет… Просто мы ангелы. Нам запрещено иметь связь с шинигами и демонами. Это строго карается…

– И у тебя есть подопечный, я так вижу, – шинигами скрестил руки.

Юли старалась держать себя в руках, натягивала собственные нервы. Не хотела показаться слабой. Но… она уже на другой черте.

Грелль видел эту ложь. Он сканировал девушку и делал выводы, что она просто скрывает самое главное. Даже засмеялся.

Не простая смертная, нет.

Но такая же глупая!

Шинигами наклонился к ее уху, прижав ладонь к мягкому оперению крыла:

– Я знаю, что ты не пойдешь против воли. Ведь так?

– Грелль, я…

Но Юли, повернув к нему голову, не успела.

Покинул мгновенно.

За крыльями – больше ничего, кроме танцев оторвавшихся листьев.

Ее обнимали пустота и холодный морской воздух.

Как и прежде.

Схватившись за виски, Грелль бессильно застонал и откинулся на спинку кресла. Воспоминания душили его и прибавляли вдвое больше мучений. Чего он явно не хотел, но принял это.