Текст книги "Букет белых роз (СИ)"
Автор книги: Калерия Кросс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)
Мать ушла к другому, ничего не сказав на прощание. Просто разорвала нашу общую фотографию на мелкие куски, но их не дано склеить.
Дверь захлопнулась за мамой. Мои слёзы усилились. Отец сохранял молчание, но прежний огонёк в его глазах безнадёжно потух. Мир потускнел, потерял часть своих красок.
Мама… Как ты могла?
Мысли были прерваны нежданным криком с порога:
– У тебя не заперто! Можно войти?
– Входи, – тяжело вздохнув, я по тембру голоса распознала Леру из параллельного класса.
Не снимая сапог, она влетела в дом, будто недавно вернулась с соревнований по лёгкой атлетике. Я отключила музыку в наушниках.
– Привет! – почти выкрикнула подруга. – Как в школе?
– Привет… Не хочу готовиться…
– А вот мне репетитора наняли, экзамены ведь… Я тут почему пришла… Хочу пожаловаться! Столько накопилось..!
«Ты не знаешь, Лера, сколько накопилось у меня…»
–…и потом я узнаю, что Андрей находит другую. Хотя он мне обещал, что будет встречаться.
В память нарочно и прямо сейчас врезался образ Алого. Он улыбался мне. И отпускал.
– Кинула я его! – резанул по мыслям девичий голос. – И все дела!
– Идеал разбился о реальность? – почти безразлично спросила я.
– Похоже на то. Фух, высказалась… – Лера смахнула со лба капельки пота и заулыбалась довольной улыбкой. – Юль, спасибо, ты очень хороший слушатель. Теперь я могу начать жить заново!
Подняв зонтик, чтобы не промокнуть под дождем, брюнетка попрощалась со мной и весело побежала по лужам.
Я не слишком долго стояла у порога.
А смогу ли я начать всё сначала?
***
Отец вернулся только ближе к полуночи.
– Ох, я вижу, у тебя были гости? – Наверное, подруга забыла свои розовые перчатки, раз он что-то заприметил в коридоре. – Ты хоть прибралась в доме?
– Давно, папа…
Слезы беспрерывно бежали по щекам, а плечи вздрагивали. До прихода родителя я плакала ещё больше.
Отец, всё-таки услышав моё прерывистое дыхание, подошёл с левого бока.
– Ты в порядке?
Из моей груди вырвался всхлип:
– Все хорошо.
– Признавайся, дочь, что случилось? – без тени строгости спросил отец, вытирая слёзы на моём заплаканном лице. – Ты уже месяц сама не своя. Где же та прежняя Юля?
Я не рассчитывала на такие вопросы, но и сторониться ответа не имеет никакого смысла.
– Пап, если скажу, то никому не говори. Пожалуйста…
– Мне ты всегда можешь довериться, – голос отца был согрет заботой.
Я нервно перебирала пальцы, долго не решаясь сказать. Но выдавила потом:
– Понимаешь, пока тебя не было. Я… – сердце провалилось в пятки, – я влюбилась… в одного молодого человека. Помнишь, тот парень, которого мы привезли из отделения?
– Тот самый? Гриша его вроде звали…
– Да, да, Гриша…
Отец, нахмурившись, осторожно спросил:
– Он… обидел тебя?
– Нет… теперь это совсем не важно.
Я вытерла слёзы рукавом и перебросила волосы через плечи на спину, меняя тему беседы. На более горькую.
– Почему…. почему мама так поступила с нами?
– Не знаю, – отвернулся отец. – Не знаю, почему. Наверное, зря я взял Наташу в Мадрид. Как оказалось, она тайно познакомилась с одним молодым человеком. Тоже туристом из России. И что я могу сделать? Она уже ушла к нему. Это её выбор. Уже ничего нельзя вернуть.
– Но ты до сих пор любишь ее?
– Люблю. Но измену простить не смогу. Прежде всего потому, что она наплевала на тебя. С ней даже нет никакой связи.
Я отвела взгляд, чувствуя боль в горле. Отец, согрев объятиями, поцеловал мои волосы.
– Не грусти. Все будет хорошо. Самое главное, что у тебя есть поддержка с моей стороны, – его голос как будто доносился с небес. – Пойдешь со мной на церемонию вручения? Сам президент будет выдавать мне медаль!
– Конечно, папа… Ты ведь честно заслужил это.
– Смотри, не всё так плохо в жизни, – сказал он, обнимая меня за плечи. – Совсем даже неплохо. Ты окончишь школу, я возьму отпуск. Поедем в этом году на дачу. Будем есть варёные початки кукурузы, да? А потом разжигать костёр и спать под открытым небом, как в старые добрые времена.
– Я согласна, – всхлипнула, – будет здорово.
– Хватит грустить. Мне это не нравится. Давай лучше споем нашу любимую песню? – По моложавому лицу отца разлилось выражение ребяческой радости.
Мои губы тронула улыбка.
Отец принес свою любимую гитару, стоящую среди моих цветов. Он глубоко любил и ценил песни, которые мы с ним пели. Словно это было последнее, что у нас осталось.
Мелодия коснулась моего слуха. Мужские пальцы двигались по струнам, а вторая рука поднималась и опускалась по грифу. Я тихо подпевала отцу, стараясь попасть в нужную ноту.
***
– Мистер Сатклифф! Мистер Сатклифф!
Секретарь из Административного Отдела, услышав эти слова, резко обернулся и расширила глаза от увиденного. Прислонившийся к стене Эрик Слингби, тоже проявивший любопытство, глотнув эфирный комок дыма, закашлял и постучал кулаком по груди.
– Кха… пха… Какого черта…?
Засунув руки в передние карманы брюк, Сатклифф медленно вышагивал по коридору на негнувшихся ногах и ловил на себе удивленные взгляды. На мужчине не висело ни одно украшение, отсутствовал красный плащ; макияжа как и не бывало, а на ногах красовались белые спортивные кеды. Жнец был облачен в стандартную диспетчерскую форму, но ему и сюда пришлось в силу своей оригинальности добавить кое-что свое.
Кто-то даже отпустил новый комплимент:
– Боже, он так изменился…
Все видели его таким, какой он есть. Без маски. Без притворства. В основном Сатклиффа вышли встречать сотрудники из подотчётной организации, но среди мужчин нашлась одна привлекательная наружностью особа.
– Рад видеть вас, госпожа Отильден. – Актер, источавший доброжелательность, взял руку руководительницы в свою и почти невесомо коснулся губами, а затем снова посмотрел на белокурую красавицу. – Как ваша личная жизнь?
Вильга недоверчиво фыркнула.
– Не твое дело, Грелль.
Но даже такая чертовка не помешала жнецу чувствовать себя на седьмом небе. Язык у Сатклиффа был довольно острый.
– Помнишь, я давал тебе шпаргалку на зачете? Когда спасибо скажешь?
И тогда женщина не нашлась, что сказать:
– Д…
– Удачи, Вилли!
Шинигами, помахав обескураженной женщине рукой, вовремя отстранился.
Не обращая на бурное злословие, он продолжал идти в воображаемом облаке восхищения. Одна секунда – и всполошился весь отдел, как море перед штормом. Этот актер умел волновать. Вот почему Грелль настолько болен сценой.
На пути жнеца повстречался Алан, рачительный сотрудник и добронравный парень, шинигами, который относился к нему более уважительно и благосклонно.
– Диспетчер Сатклифф, вы вернулись, – согнулся сотрудник в поклоне. – Вас почти не узнать.
– Мне очень приятно это слышать. – Взгляд Грелля бесстрастно скользил по силуэту юного по их меркам шинигами, но легкую улыбку нельзя было скрыть.
Толпа следила за действиями Алого Жнеца, за его словами, каждую секунду, каждый миг, чтобы запомнить в случае чего.
– Да бросьте, – засомневался кто-то и для пущей убедительности добавил: – Сейчас придет Уильям, и все начнется по старому…
– Так, что здесь за сборище? – Головы синхронно повернулись туда, откуда донесся вселяющий тревогу голос. – Коллеги, немедленно возвращайтесь на свои рабочие места, – такой догматический тон мог принадлежать только одному жнецу.
Одна из сестер-близняшек разрядила молчание, часто прыгая между рядами изумленных сотрудников:
– Смотрите, мистер Спирс, к нам Грелль вернулся!
Сатклифф с серьёзным видом встретил своего однокурсника. Уильям, оторвавшись от чтения архивов, украдкой взглянул на жнеца сквозь ресницы.
Ответ, как лёд по сердцу:
– Виделись.
Некоторые сотрудники из соображений безопасности отошли от диспетчера Сатклиффа подальше, чтобы не попасться на пути безумного яркого вихря. Но…
– И Вам доброго утра, мистер Спирс. Не серчайте. – Грелль убрал руки за голову и потянулся. – Я приступлю к работе прямо сейчас.
Тот, кто всегда был холоден и непреклонен на словах, меняется при всех и за пару мгновений:
– Скажи этим тунеядцам, – сказал он полушутя, впервые продемонстрировав улыбку, которую никто и никогда не видел. – Пусть теперь равняются на тебя.
Грелль покорно кивнул, поднимая воротник рубашки.
У половины сотрудников отвисла челюсть.
За спиной возвратившегося раздавались голоса Рональда и Эрика, которые явно обсуждали фееричный приход шинигами:
– Офигеть… Ты видел это?
– Да, согласен, – подхватил Слингби. – Взгляда не оторвать. А Сатклифф уже не тот рвач!
Рональд, запомнивший лицо Грелля с ухищрениями косметики, долго не мог воспринять этого же шинигами без грима и противоестественных мужчине костюмов.
Он с полной уверенностью дернул друга за рукав:
– Эрик.
– Чего?
– Дай мне по башке. Лучше я свихнусь, чем поверю этому!
Эрик, вздохнул, но не мог отказать мужчине, и сделал жест, на который и ему подобные был всегда щедр, – со всей своей могучей силой долбанул Рональда свертком из журнальных страниц.
– Всё! – решил жнец, заорав так, чтобы слышал весь этаж, – теперь я псих! – И прыгнул, пританцовывая. – А я псих! Пси-и-их!! Товарищи, смотрите!
Эрик, опустив руку с журналом, закатил глаза и глубоко вздохнул:
– Идиот.
Алый Жнец остался в тени лестничной площадки, скользя ладонью по гладким перилам и спускаясь вниз. Улыбка невольно запечаталась на губах.
– Я вернулся домой.
Юлия
Я делаю звук в телевизоре то громче, то тише. Первое – когда хотела забыть о Сатклиффе, второе – когда невольно погружалась в те дни, проведённые вместе. Но сколько бы я не делала попыток, результат один и тот же.
Упав на ковёр под тяжестью мучений, я не могла унять головную боль. Телевизор действовал мне на нервы.
Я медленно поползла через подушки, чтобы отыскать пульт. Холодное кольцо сдавило лёгкие.
В голове у меня все кружилось и плыло, был жуткий, тошнотворный позыв на рвоту, и непонятная магия наливала тело свинцом; самообладание безнадёжно терялось среди боли и странного опьянения. Я не знала, что со мной происходит.
Моя рука нащупала телефон среди волн одеяла и запустила в стену с такой силой, что он отлетел обратно. В приступе ненормального смеха я давила остатки телефона и слушала, как трескается стекло дешёвой техники. Я смеялась оттого, что меня вертело, затягивало, как в водовороте.
Воображение населяли самые разные видения, похожие на отродья нечисти. Теперь моё внутреннее зрение созерцало предметы. Тяжелые, мелкие, острые, тупые…
Боль. И опять костлявая рука чародея сжимает моё горло. Я становлюсь ничем. Одна, но ветер переносит меня, как соломинку, в другое место. Туда, где красное небо.
Я видела десятки грешников около себя. Их, лишенных разума, тянуло вниз к пропасти. Я заглянула туда, стоя на краю, но вовремя отошла на пять шагов. Падали другие, но мне были даны крылья, чтобы взлететь.
«Лети… давай…»
Вздох резко вышел из меня, и я в ужасе открыла глаза.
Распахнутые настежь окна никто так и не закрыл. Сердце подскочило, пропиталось страхом. Сидя на последней ступеньке и потирая щеку о стену, я осознала, что больше мне не спрятаться от одиночества. Руки, лежащие на коленях, с дрожью сжались.
Я больше не могла сдерживать себя. Слёзы застилали глаза, падали каплями на бумагу. Мне нужно сделать это, пока я окончательно не потеряла рассудок.
«Прочти это письмо… Я живу этой болью…»
Рука, дрожащая и скользкая от пота, сама пишет эти строки, а стержень царапает бумагу при желтоватом свете настольной лампы.
«…потому что люблю тебя…»
Переступив порог тепла и мороза, я очутилась в объятиях уходящей ночи. Надо мной раскинулось звёздное небо. Январский воздух был поразительно чист и прозрачен. Я с волнением сжимала бумагу, а когда белая птица спустилась с небес, то отдала письмо ему, моему маленькому почтальону.
Голубь вновь взлетел в морозную синеву, унося с собой письмо, адресованное Алой Актрисе.
«Алой Леди…»
Грелль
– Погода в Лондоне не удивляет. – Эрика, распахнув настежь окно, протянула руку навстречу слабому. – Самое время, чтобы отправиться за плёнками.
– Когда же ты исчезнешь из моей жизни? – слишком прямо. Я стиснул зубы, сжав с дрожью кулаки.
Эрика, приблизившись, дотронулась до меня.
– Ты должен ценить, что я есть.
Она улыбнулась мне, но я не ответил на её улыбку, а только смерил презрительным взглядом и, дернув плечом, чтобы сбросить её руку, снова уткнулся куда-то в пол.
– Я помню, как мы с тобой на том рождественском балу танцевали менуэт, ты держал меня за талию и прожигал взглядом! – констатировала Эрика. – А потом как в котильон играли! Ты повторял за мной всё, что я делала.
– И что, я по-твоему должен так намекать на нечто особенное? – воспротивился я, поднимая голову. – Да и вспомнить особо нечего. Моё прошлое – это завеса тумана, в котором размыты все образы. Что Тесса Бронте, что нынешняя ты – никакой разницы. Одна и та же чертовка.
– Вот как? Считаешь меня ведьмой? – дико взвизгнула Шайни.
Её рука вскинулась и собиралась было ударить меня по лицу, но я вовремя перехватил тонкое запястье.
– А кем же ты себя считаешь?
Эрика не могла сопротивляться моей силе. Выпустив девушку из своей железной хватки, я направился к выходу. Эрика встала на пути: навязчивая.
– Пропусти, я пойду.
– А как же правила Игры? – Невеста криво усмехнулась.
– Плевать я хотел на это. Меня уже ничего не пугает. Помешанная на мне Эрика Шайни, не соизволите убраться с дороги?
Я обогнул ее, хлопнув дверь.
К тому времени я предался спокойствию и нажал кнопку лифта. Алан проник в кабинку вместе со мной. Он поклонился и протянул согнутую бумагу.
– Мистер Сатклифф, вам письмо. От Джулии…
Скрыв удивление, я принял из рук жнеца послание.
– Вижу, ты уже знаком с ней? – Мое лицо оставалось в тени волос.
Молодой сотрудник порывисто взглянул на меня, и в глазах зажегся яркий огонёк.
– Она стала мне другом. Очень добрая девушка и… такая простая…
В эту секунду лифт остановился и дверцы раздвинулись.
– Извините, мне нужно идти. До свидания, мистер Сатклифф! – Алан, поклонившись ещё раз, быстро выскользнул из кабины.
Мне оставалось только провожать юношу задумчивым взглядом.
– До встречи, Алан…
Взгляд мгновенно упал на письмо. Я с нетерпением развернул лист.
Здравствуй, Грелль..
Прочти это письмо до конца. Ты знаешь, кто я. Не знаю, смогу ли прислать тебе весть снова. Я до сих не могу унять слезы горечи.
Я живу этой болью, но она не может продолжаться слишком долго. Мои слёзы… Они не прекращаются даже сейчас. Потому что я люблю тебя.
Я знала, что когда-нибудь это закончится. И мы разные. Я человек, ты – шинигами. Я не могу без тебя, но и с тобой тоже. За что мне это?
Эрика – твоя законная невеста. Будет лучше, если ты отдашь сердце ей, ведь она любит тебя давно и знает тебя лучше, чем я.
Чем я, жалкая простая смертная… Не правда ли? Но я так же глупо полюбила тебя, и так же глупо забуду.
Не беспокойся, я не пропаду в этом мире. Забудь обо мне, прошу. Мне будет легче.
P.S. Наверное, я просто миг в твоей бесконечности.
Она такая глупая… глупая! Ведь я не умею забывать. Не добьётся…
Я спрятал письмо в верхнем кармане пиджака и довольно улыбнулся.
Смертная…
Что же ты делаешь со мной?
Юлия
Я тихонько сидела на кухне, не зажигая света, и смотрела, как за окном сумерки превращались в чернильный вечер: был канун Рождества.
Пригревшись у батареи, я обнимала себя за плечи, но мне не было чудовищно одиноко. Холод пропитал собой оконные стекла, но я все равно сидела на подоконнике и протапливала дыханием сердечки на стекле.
Вдруг за окном появилось какое-то серебряное свечение. Мне стало любопытно, и я вытянула шею, расплющив нос об окно. Там, где я во дворе сегодня утром нарисовала снежного ангела, был странный человек; лица не удалось разглядеть сразу.
Стоило мне выбежать в легкой куртке поверх домашней одежды и в тонких кроссовках, как кусачий мороз прогнал остатки сонливости. Снег, который замедлял моё движение, хрустел и проваливался под ногами, и теперь я во все глаза смотрела на знакомое лицо.
– Мистер Спирс! – вырвалось из сердца.
Высокий, великолепно сложенный жнец взаимно отвесил уважительный поклон:
– Доброго вечера, мисс Джулия.
– Вы хотели мне что-то сказать?
– Я бы сказал и раньше, но график работы, уж поверьте, не позволяет отдохнуть даже на минуту. – Уильям перешёл к ответу на вопрос: – Я пришел, чтобы выразить Вам свою благодарность за содействие. Вы прекрасно перевоспитали диспетчера Сатклиффа. Я весьма польщен.
– Всегда пожалуйста, – я испустила горестный вздох. Уильям услышал это.
– Вы грустны… Что-то произошло?
От его вопроса заколотилось сердце. Как сказать неприступному, как скала, шинигами, что я горячо влюблена в его сотрудника? Как?..
– Это сугубо личное. Мне не хочется говорить.
– Понимаю, извините, что спросил. – Было ощущение, что мороз жнеца вовсе не трогает и не вызывает дрожь. – Пожалуй, мне пора возвращаться. Еще раз огромное спасибо.
Покамест мужчина отдалялся от меня, я колебалась, останавливать ли шинигами или воздержаться, но всё-таки сделала рискованный шаг.
– Подождите, мистер Спирс!
– М? – оборачиваясь, отозвался тот, и тогда я остановилась.
Чувствуется, как больно леденеют уши, пальцы рук и ног. Я тяжело отдышалась и подняла глаза.
– Заберите меня в Департамент!
В моём голосе прозвучала решимость, и, похоже, она не понравилась шинигами:
– Но мисс Джулия! Это абсурд! Вы человек, и это неправильно!
– Я притворюсь жнецом… Мне нетрудно.
По лицу Уильяма пробежала тень:
– Почему вы так хотите работать в нашем Департаменте?
Я потупила взгляд, сломанная под грузом прошлого.
– Мне опостылело однообразие. Вы позволите?
– Исключено. Недавно у нас работал человек. Я узнал об этом намного позже. Это был первый и последний раз, когда я прошляпил незаконное проникновение человека, который оказался тайным агентом. И, простите, вам я этого не позволю. Мне лишние проблемы не нужны. Так будет лучше для всех нас. Вы ведь согласны со мной?
Поскольку слезы мешали говорить и сжалось горло, я не сказала ничего.
– Прощайте, мисс Джулия.
Свет портала был ярок, словно звенел, но за долю секунды потух, унося в другое измерение шинигами.
Вернулось прежнее безмолвие.
Я больше не встречусь с ним.
Только связь не оборвалась. Это стало ясно, когда мой голубь-почтальон принёс послание в своих маленьких коготках. Это было послание от Грелля.
Я поблагодарила птицу и, держа белоснежное существо в ладони, осторожно коснулась губами клюва. Голубь, что-то сказав на своем птичьем языке, быстро захлопал крыльями.
Но от этого легче не стало. В моих руках ответное письмо, которое я не могла никак открыть и прочесть. Споря с прошлым, споря с собой, я долго колебалась.
Нас разделяет целая пропасть. Возможно, мы увидимся только в своих снах, но не сможем коснуться друг друга. Это убивает меня больнее, чем холод.
Выйдя из дома с письмом и коробкой спичек, я опустилась на снег. Рука лёгким движением извлекла спичку, и спустя несколько секунд бумага уже сворачивалась в огне. От письма, которое так и осталось непрочитанным, сохранилась только горсть пепла на подтаявшем снегу.
Сегодня, когда на небе звезды гораздо ярче, я зажглась новой жизнью, словно вдохнула чистого воздуха.
Душа очистилась от эмоций.
С легкостью.
Я постараюсь не вспоминать о шинигами.
========== Extra ==========
Присовокупив документы к делу, Уильям оповестил через рацию представителей нижестоящих организаций о временном отстранении от работы – на то нашлось несколько причин.
Пока жнец погрузился целиком в работу, группа самых известных и неординарных диспетчеров подозрительно смирно отрабатывали свои сверхурочные в одном кабинете.
Кто-то из любителей классического рока, а точнее – главный заводила Нокс, решился развеять безмолвие прослушиванием любимой песни.
«Hotel California»
Она плавно лилась по комнате, заставляя остальных диспетчеров невольно слушать то, что нравится Рону.
– Мда… скучно. – Эрик, сидящий на подоконнике, изучал в руке тлеющий кончик сигареты. – Рональд, – голос взлетел на три октавы выше, – что будешь делать с зарплатой?
– Ясно что. – Нокс с важным видом расправил плечи. – Куплю сиди-проигрыватель и пылесос.
Алан и Грелль, близко сидящие друг от друга, даже с удивлением переглянулись.
– Для чего? – не мог удержаться от улыбки Эрик.
– А для чего ещё, по-твоему, они нужны? Первое – чтобы слушать музыку, второе – чтобы не слушать концерт Вильги.
– Видимо, она так красиво поёт, что ей уже предлагают подписать контракт с компанией «Истерички», – с усмешкой добавил Грелль, не отрывая взгляда от вороха очень документов, в которые вносил поправки.
Хмыкнув и опустившись на стул, Эрик накололся задницей на кнопку.
– Ай! Какого Легендарного?!
Внезапно кто-то сзади вытащил ящик и вытряхнул оттуда всё содержимое: львиную долю составляли одни пустые сигаретные коробки.
Будучи разоблаченным, Эрик содрогнулся, услышав:
– Хей, да у него страсть к накопительству!
Теперь у стонающего от боли Слингби было полное основание предполагать, что это сделал Нокс. Кому ещё могло прийти такое в голову?
– Эх-ма! Полундра! – кричал Рональд как полоумный.
Энергия сегодня у него била горячим ключом. Когда якобы безумство Сатклиффа растворилось после жизни с простой девушкой, на смену ему явился не менее буйный и раскрепощенный шинигами, никогда не познавший, что значит впасть в уныние и ходить угрюмым каждый будний день.
Боль понемногу уходила, но только не ярость, что плескалась в глазах пострадавшего Эрика, который пригрозил зачинщику кулаком:
– Ну я еще задам тебе трепку, Рон!
– Что у вас опять происходит?
В самый разгар игры появился главный руководитель диспетчерского. Судя по внешнему виду, Уильям пришёл сегодня налегке: отсутствовали пиджак и галстук. Три верхние пуговицы на безупречно чистой рубашке, под которой угадывались очертания стройного распаляющего тела, были расстегнуты. Это было заметно всеми и сразу.
– О… Кажется, наш др.. ха!.. дорогой Уильям сегодня одет по последней моде. – Рональд просто давился порциями ненормального смеха. – Интересно, тхи… кто же эта несчастная? Как, интересно, ночь прошла? Что… ут.. ут.. тха!.. ах.. утюга не было погладить пид… пиджак?
Уильям в ответ только тяжело вздохнул и опустил глаза, закрыв за собой дверь.
Его железным нервам и ангельскому терпению можно было позавидовать.
Всё стихло в округе.
– Мда… – просмеялся Рональд, вытирая слезы, – теперь с зарплатой будет накладно.
– Не в первый раз, – добавил Сатклифф, вдумчиво сидя над архивами и глотая слащеный кофе.
В двери тут же показалась красивая женщина, задыхающаяся от нехватки воздуха. Волосы её были зачесаны за уши и собраны пучком на затылке, а голубоватая шелковая блузка с пышными рукавами утончала широкую талию.
– Лоботрясы! Это просто безобразие! Значит, пока Уильям трудится не покладая рук, наши уважаемые лодыри соизволили ржать как кони? Каковы ваши результаты за день? Где вообще ведомость о поступлении новых архивов?
– Вильга…! – просиял Слингби. – Чего такая злая сегодня? Смотри, кожа красная. На рака похожа.
– Эрик-семпай, зачем вы так пошутили над миссис Отильден? – Алан чувствовал себя по-настоящему неловко. – Она еще больше разозлится.
– Я тебе больше скажу, – сказал Грелль, – скоро пар из ушей повалит.
– Вам все хиханьки да хаханьки! – запылала гневом руководительница.
– Спокойно, народ, спокойно. – Рональд прошёл вдоль столов, подходя ближе к женщине. – Вильга просто усердно работает, нервы тратит. Чего зря над ней потешаться? Одинокие женщины всегда выглядят как стервы. Не так ли, Виль…
Тогда жница окончательно остолбенела.
– Значит, тебе наплевать на мои чувства? У меня… нет мужчины? Ну… ну спасибо, Рональд. Спасибо, – вспыхнула она. – Прости, что так грубо врываюсь в твою и без того прекрасную жизнь!
Отильден не заставила себя долго ждать и сразу же вышла прочь, выстукивая каблуками. Ей в спину донеслось отчаянное:
– Но я же не то хотел сказать! Вильга!
Блондинка не остановила свой ход. Рональд только послал ей вдогонку свой равнодушный взгляд.
– А, – он повернулся к товарищам, – перебесится и вернётся. Я её уже давно изучил.
– Смотри, не стоит так часто злоупотреблять этим, – комментировал Грелль, просматривая лист за листом. – Она ведь всё-таки женщина, ей нужна ласка и тепло.
– Хм, это ты из личного опыта? – откликнулся шинигами ядовитым вопросом. – Ладно, сам разберусь с Вильгой.
Вскоре были слышны удаляющиеся шаги жнеца.
– Да, из личного, – прошептал жнец в пустоту. – Ведь у меня все гораздо труднее, чем у тебя, Рон.
***
Очередное заведение, созданное только для столичной элиты, не иначе как казино, распахнуло свои двери ровно после полуночи, когда Москва, точно бы оборотень, снова превратилась в совсем иное место, у которой свои законы, порядки и герои.
Не имея времени для сна, диспетчер Деян Крутовских, с которым немного знаком мой читатель, был послан в сам эпицентр ночной московской жизни. Жнец должен добыть информацию о появлении пиратов-шинигами, а в лучшем случае устранить хотя бы одного из них.
Сидя за высоким стулом и опираясь локтями о поверхность барной стойки, российский жнец украдкой наблюдал за азартной игрой наподалеку. Вон, выброшен козырь, и снова перед глазами мелькают колоды карт.
– Ваш ход, – напоминает парень пожилому бизнесмену справа.
Было вполне ожидаемо увидеть светскую особу, тесно связанную с главарем банды пиратов. Её лицо отчётливо проступило в лучах лампы, чей свет падал на игральный стол. Инкогнито знала, что за ней наблюдают, но Деян вовсе не страшился разоблачения.
Его зелёные глаза загадочно сверкали из-под полуопущенных ресниц, обводя взглядом свой главный и единственный объект. Но потом, как загадка, из полосы света москвичка снова зашла в тень. Жнец долго не мог оторвать от неё взора, но здравый ум и твердость напрочь вытеснили все соблазны и желания.
– Она на месте, Вань, – бросил Крутовских в переговорное устройство, скованно ерзая на стуле.
– Просто не выпускай её из вида. Старайся остаться незамеченным.
– Как же, незамеченным, – вставил Деян. – С моим ростом, господи, это же смешно.
– Ладно. Иди давай. Желаю отлично повеселиться.
– Не сомневайся, Иван. – И будто клятва напоследок: – Сегодня я оторвусь по полной.
Быстро отключив рацию и сунув ее в карман, Деян последовал за девушкой, понимая с каждым новым шагом, что она направляется в клуб, готовый вот-вот взорваться от громыхающих музыкальных волн.
Внутри заведения – гораздо хуже. Сущий ад, современная электроника, алкоголь и коллективное зомбирование. При синеватом свете затемненного помещения, по стенам которых бегут лучи страбоскопа, у всех лица сделались белыми, как мел, страшными и немного безумными.
Все смотрели куда-то сквозь тела, забываясь в затягивающем омуте сумасшедшего ритма, бьющего по ушам; танцуя так, будто в жизни этого шанса больше не будет.
И среди всего этого сумасброда Деян впился взглядом в ту, за которой наблюдал в последнее время; в ее изящную линию прямой спины; в соблазнительно покачивающиеся бедра; в светлые локоны, при малейшем движении плавно касающихся узких плеч. Но, как назло, девушка растворилась, и только потом ее силуэт показался вдалеке, в прямоугольнике холодного света, и исчез там же.
Деян по наитию отыскал туалет, бесстыдно проникая в женский, где было, на удивление, пусто. Даже в кабинках не было никого.
Затаив дыхание, шинигами внимательно осмотрел уборную, чьи пол и стены были покрыты черно-белой плиткой, как настоящая мозаика, и все это выглядело при тусклом свете ламп над раковинами и длинным зеркалом достаточно мистически и красиво.
Крутовских сделал всего один шаг, но, сдвинув брови от недоумения, почувствовал томное дыхание, опаляющее его шею.
– Никто не помешает моим планам. Даже ты, шинигами.
Невидимая упругая стена с силой оттолкнула его назад, и Крутовских, получив удар, не заметил, что потерял сознание. Едва очнувшись и вскочив на ноги, он понял, что опоздал.
Грязное место осталось далеко позади, а перед глазами – дорога по ночной улице, вдоль проезжей части. Спустя некоторое время жнец остановился у красной дорожки, ведущей внутрь дорогой гостиницы. Крутовских знал, в каком номере сейчас находится инкогнито и опрометью кинулся туда по лестнице.
Его поведение подняло на уши часть персонала. Двое мужчин в официальных костюмах следовали по пятам взволнованного шинигами. Когда он прекратил свой бег, уставившись на дверь, их лица вытянулись в изумлении.
– Кто вам посмел вбегать сюда, молодой человек?
Он поднял руку, дав им сигнал остановиться.
– Подождите минутку. – Деян отдышался. – Мне срочно нужен запасной ключ от сто пятого номера.
– Но…
– Это единственное, что от вас требуется. Потом я уйду, не переживайте.
Едва открыв дверь, диспетчер стал искать на ощупь выключатель. Когда он ощутился под ладонью, но не пустил в ход электричество, с губ мужчины непроизвольно слетело возмущение:
– Почему здесь отключен свет?
Представители персонала ответили молчанием. Крутовских, цокнув от досады, провёл фонарем по комнате. Луч света отбрасывал блики зеркала. Занавески были плотно задернуты.
Неожиданно белый круг захватил ту самую девушку. Все трое мужчин пришли в ужас. Не дыша, она лежала на кровати полностью обнажённой. В подернутых мутной дымкой глазах больше не было признаков жизни.
Револьвер лежал на краю стеклянного журнального стола. Деян, переместившись на три метра, взял оружие непослушными пальцами и покрутил его, как бы изучая.
– Но как это…
Вопрос одного работника гостиницы остался незаконченным – в помещении появился ещё один незнакомец. Только через окно. Его звали Иван, самый близкий друг Деяна Крутовского, диспетчер с небольшим опытом, но уже ставший лидером в команде столичных шинигами.
– Вечернее пати окончено? – почесал Иван затылок. – Так быстро?
Деян опустился на край кровати и еще раз посветил фонарем, вглядываясь в лицо мертвой инкогнито.
– Сейчас нужно убедиться, не перехватил ли кто из пиратов ее душу. Она таит в себе все, что нам необходимо знать.
Он отошел на шаг назад и, достав из-за спины болгарку, ударил ее крутящимся лезвием по обнаженной груди, из которой в голубом сиянии вырвалась длинной змейкой пленка. Пропуская кадр за кадром, жнец быстро и успешно нашёл временной отрезок, за которым так долго охотился, но эта картинка стала уползать от его взора.
– Отматывай. Отматывай плёнку обратно! – поспешно повторил Иван.
Деян так и сделал. Когда более бдительно осмотрел этот фрагмент из жизни девушки, его сердце упало куда-то в пятки. Пребывая в точно таком же сильном возбуждении, Иван обхватил ладонью лоб.
– Ни хера се…
На этих кадрах жизни была четко изображена встреча девушки с главарем «пиратов», их порочная связь и самый главный секрет – особый способ добычи невинных душ, оставшийся незамеченным диспетчерами и верховным руководством.
