Текст книги "Букет белых роз (СИ)"
Автор книги: Калерия Кросс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
– Я знаю, – вздохнул юноша. – Просто решил навестить тебя. Как ты?
– Боже мой, само Солнце обо мне заботится! – воскликнула я с улыбкой, поднимая руки. – Никогда бы не подумала.
– Только потому, что с недавних мы в ответе за тебя. Такую душу нужно беречь. – Индус оперся локтями о край больничной кровати. – Ну, Джулия, рассказывай, как тебе раньше жилось? Мне очень интересно!
Flashback
Тень актёра дрожала на фоне потолка. На коленях у мужчины, смотрящегося в освещенное со всех сторон зеркало, свернулась кошка.
Каждый месяц перед выходом на сцену актёр торопливо отрабатывал танцевальные связки, повторял вполголоса вокальные партии, однажды даже за пять успел переодеться в нужный костюм, в то время как был в мужской сорочке. Грелль настолько воспевал этот театр, что не представлял и дня без него. Невзирая на любимые и не очень роли, Сатклифф вкладывался на все сто процентов, целиком отдавался публике, дарил ей себя, как нечто прекрасное, божественное.
Сегодня в очередной раз приверженный к сцене Грелль упражнял голос: многих своих коллег по цеху поражала лёгкость его вокализации, какую можно только сравнивать с великими оперными певцами. Беспрерывно, переходя от одного упражнения к другому, голос Сатклиффа расширялся в диапазоне и мог брать самые высокие ноты. Это умение напополам с актерским мастерством переросло в увереннотсь вытсупать на сцене.
Слабо завязанная косынка, закрывающая рот, сползла на плечи, когда Игрок повернулся на звук открывающейся двери.
В гримерную вошёл Велдон.
– Почему до сих пор не готов к выходу? Грелль, почему такой расслабленный? Я тебя не узнаю.
Грелль согнал с колен свою кошку и встал.
– Я имею право хотя бы раз делать то, что мне нравится? – Лицо у жнеца было изнеможденное и бледное, как у поганки: двух мнений быть не может – он устал.
– К твоему глубокому огорчению, нет… Через пару лет отдохнешь, пожалуй… – но за словами чародея таилась недосказанность.
Яркие образы и мощный голос жнеца очаровали всю современную публику. Девушки просто-напросто сходили с ума. Да чего уж там – почти никто не мог устоять перед Игроками, один из которых выделялся больше всех.
А что теперь… Всё изменилось. И спектакли, и внешность. И то, и другое вызвало недоумение, но в то же время не могло разочаровать.
– Да боже мой… – Сатклифф закатил глаза. – Почему всё именно так? Я приспосабливался ко всем условиям и обстоятельсвам, но теперь я так больше не могу… Я всегда чувствую себя чужим… И мне счастливого прошлого со смертной забыть ни в коем случае не позволит душа. Пусть даже если нам быть вместе нельзя. Все, – твердо сказал он. – Я решил… Я… Я отказываюсь играть!
Для Велдона это было большим ударом, и реакция вполне соответствовала:
– Что? Просто так берешь и отказываешься? После трехсот лет непомерного труда?
– Ты ожидал чего-то другого? – Грелль, в который раз стоящий на своём, смерил волшебника долгим взглядом. – Почему остаток своих дней нужно проводить здесь, в заточении?
– А если я скажу о ней, то в какую сторону повернется твое решение?
– К Джулии даже не смей пальцем прикасаться. Пусть она живет своей жизнью.
– Не тебе распоряжаться ее судьбой.
– Если я попал под пристальный надзор, это не значит что может быть задействована моя личная жизнь.
– Твоя? – удивился колдун. – Насколько я знаю, к ней Джулия никакого отношения не имеет.
Грелль не выдержал, толкнув Велдона в плечо:
– Ошибаешься.
Тот не обратил на ярость жнеца никакого внимания, лишь провёл ладонью по ткани рукава, педантично смахивая пылинки:
– Надо же, спустя столько лет я узнаю, что сильное сердечко жнеца пронзила стрела Амура. Пробил его час, и он познал, что такое счастье, да?
– Заткнись, чертов маг!
– Я тебе ещё не припомнил смерть Эрики! – строго парировал маг.
Громкость голоса у шинигами после этих слов мгновенно понизилась:
– Она сама виновата. Сняла браслет и с меня хотела, чтобы никто и никогда не смог разлучить нас. Как я ещё успел скрыться…
Когда Грелль обнаружил женское тело среди камней и досок, было уже поздно что-то изменить. Эрика сделалась холодным безжизненным трупом.
И сейчас вображение нагло рисует ту, которой давно нет. Ту, для которой два дня мучений были как война за жизнь, длинною как несколько мучительных лет в заточении и самом жестком насилии, чреватые поврежденными внутренностями тела. Эффект снятия браслета обернулся двумя сутками жестокого уничтожения девушки, и вскоре она была найдена, уродливая снаружи и внутри, но свободная от Игры.
– Да, с умом у неё были ярко выражены проблемы, – вспомнил Рей.
Но Сатклифф не забыл, с чего начался их разговор:
– Но своего решения я менять не собираюсь, правда, повременная игра в спасателя для меня будет продолжаться.
Велдон до их пор не верил своим ушам: как? он хочет уйти?
Свои эмоции мужчина прочно держал под замком и только в самых редких случаях проявлял свой истинный тиранический характер.
– Отлично, – развел руками Вел. – Ты сам выбрал этот путь.
Пальцы мужчины сомкнулись, вырисовывая в воздухе светящиеся линии. Шум и волнение нарастало, и тогда тяжелые, не поддающиеся укладке алые волосы жнеца развевались в этом лихорадочном вихре, но не лохматились. Их будто не брало время. Разные предметы кружились у ног и рук в ореоле звездной пыли, сам Грелль чувствовал, что взлетел до самого потолка и не может управлять своим телом, так как уже во власти чудовищной магии.
– Что со мной происходит? – отчаянно вопрошал шинигами в этой невесомости. Вокруг него уже плясали языки пламени. – Велдон, прошу, хватит играть моим сознанием…! Ах… – его охватила волна огня, но не жгла. – Что это значит?
– Я же говорил, – прорычал Велдон и, поднявшись к нему, стал тормошить окаменелого Игрока за плечо, – безумец восстанет внутри тебя. Жалко уничтожать такую легенду, а вот превратить в тронутого отчужденца – не составит никакого труда.
Грелль больше ничего не сможет сделать. Он упал в эту бездну и будет потом очень трудно выкарабкаться наверх.
В последний раз образовав магический круг с помощью прижатых к друг другу указательного и среднего пальцев, мужчина, любуясь тем, как зеленые глаза шинигами светлая пелена, прошептал ему напоследок:
– Сладких безумных снов, диспетчер Сатклифф.
Конец Flashback
Я замыкала группу Игроков, которые незадолго до отправления переоделись в обыкновенных людей. Прежде чем меня выписали из больницы, врач посоветовал мне, какие нужно применять антибиотики, и что вообще противопоказано.
В свете фонаря, медленно кружась, падал кленовый лист. Совсем недавно ветки сотрясались и сгибались под напором дождя, и никто из прохожих не успевал спрятаться под навесом от холодного ненастья погоды.
Вершина высотного здания скрывалась в облаках, ветер рвал обрывками старые афиши.
Моя душа до боли горела в груди. С лица не сходила гримаса грусти. Ветер колышет мои тёмные пряди, но в глазах все еще отражался блеск слёз.
Когда пришла пора исчезнуть из этого города, я, стоящая под проливным дождем, натянула на голову капюшон от куртки, и шагала вперёд, по лужам, гордой поступью человека, не ведающего сомнений о своём новом этапе жизни. В напутствие раздаётся чужой голос, как бы желая всего хорошего, но ведь я точно знала, что это только видимость. Это обман…
…издевательство.
Закат осветил издалека полосу горизонта, пока тёмные тучи медленно плыли над городом и морем. Края дальних облаков словно обмакнули в золотую краску. Это было очень красиво и давало луч надежды, последний луч заходящего солнца, которого я не видела вот уже несколько дней.
Толкнувший меня на отчаянный шаг Велдон стоял рядом и завороженно глядел вдаль:
– Когда сделаешь свой выбор, может, будем готовить тебя к дебюту.
– Не мечтай, – окутанная холодом, отрезала я, обнимая себя за плечи.
Перед глазами стояли дни, ушедшие вместе с уснувшим солнцем.
– Скучаешь по тому, что было? – неожиданно печально спросил маг.
– Мама, мне плиснился плохой сон. Стласно.
– Владик, не бойся, мама всегда рядом, – поцеловала я сына в лоб и улыбнулась. – Иди в комнату, я сейчас к тебе приду.
– Скучаю… Очень скучаю, но ведь понятно, что это всего лишь ваша Игра.
– Согласен, – он растянул губы в улыбке, – всё именно так.
Только следы от слёз сохнут на холодном ветру, а тёмные волосы колышатся, извиваются в потоке воздуха тонкими змейками. Мои большие карамельные глаза смотрят в небеса, затянутые в свинцовые тучи, и где-то на горизонте вспыхнула светлая полоса.
С утра до вечера жжет сердце тоска. Я практически одна, у берега бушующего моря, слушаю музыку такого горького одиночества и не могу без тепла.
Без его взгляда и слов. Без него.
Безнадёжно.
Неподалёку струился белоснежный свет огромных парусов. Судно, чьи холодные мокрые перила блестели в свете фонарей, уже стояло у пристани.
Меня и Велдона встречал молодой капитан, одетый во всё белое.
– Рад приветствовать вас на нашем корабле «Свобода». – Он поклонился, снимая белый китель, и тогда слегка взлохматились его светлые волосы.
Горячая волна подкатила к сердцу.
Его внешность и голос заставили задрожать мои струны. Мы обменялись нежными и тёплыми рукопожатиями, но мне казалось, что мы знаем друг друга уже много лет и тесно связаны судьбами. Почему же…?
– Здравствуйте, – по-английски сказала я, отнимая руку. – Спасибо за ваше приглашение.
Капитан помог мне пройти до своей каюты и затем угостил пряностями за чашкой чая. А в это время команда Игроков во главе с Велдоном обсуждали важные вопросы касательно театра.
Корабль уплывал прочь от Швеции. Поздно вечером, находясь на палубе, я окинула в последний раз берег отрешенным, печальным взглядом. Прошло время, и все мои мысли теперь были сконцентрированы на одном – пережить грядущие времена, сделать свой выбор.
Я была пленницей в этой клетке чувств, не могла выбраться, и вряд ли получится, даже если попытаться.
– Тебе подсильно, – открыл мне тайну Велдон, появившийся из неоткуда.
Я не поворачивала к нему голову, опираясь локтями о перила и смотрела на морские волны.
Я знала, что такое «потерять себя».
Значит, забыть, кто ты есть, кем ты себя всегда хотел ощущать, но под чужим влиянием изменился до неузнаваемости.
Именно такой я сейчас была.
На ладонях лежало перо ворона.
Все еще помню эту картину: на горизонте, сквозь тёмные тучи, выглядывает тонкая жёлтая полоска света.
С небес.
В этот миг, сама расцветая в улыбке, я ощущала себя счастливой всего лишь на короткий миг.
Осталась только вера в лучшее, и где-то позади остался позавчерашний мир.
Что же… В добрый путь!
========== Глава 5 ==========
Цепко упираясь ногами в шершавое дно лодки, человек с багровыми волосами до пояса искал помутневшим взглядом берег, но все тщетно – какое-то подобие тумана застилало глаза.
Думалось: ну всё, пропал.
Неизвестность, предопределение, как щемящее напоминание о своей роли, заставляли согнуться от сердечной боли и холода.
В этот раз море бушевало не так сильно, как прошлый раз, однако накатывающая темная волна перехлестнула лодку и чуть не опрокинула её. Крепко вцепившиеся в лодку пальцы жгла холодная вода, они отекали, лишаясь своей главной функции. Но мужчина терпел.
Он заметил впереди вонзающуюся в серые небеса скалу, которая величественно возвышалась над морем. За длинной полосой песка зеленел небольшой подлесок. Странник слабо улыбнулся, когда к нему вернулось зрение и позволило оценить притягивающий вид впереди.
Когда нос лодки уткнулся в край берега, размытый волнами, безумец, изнывающий от усталости и боли, преодолев себя, перепрыгнул через бортик, и тогда вода закрыла ноги мужчины чуть ниже колен.
Он и не заметил, что потерял сознание, когда сделал пару тяжело дающихся шагов, угодив коленями в липкий от воды песок, а когда очнулся, то почувствовал, как эта мелкая сухая россыпь неприятно скрипит в зубах.
В ботинках подошвы полностью намокли, желудок гудел от зверского голода, губы синели, но сдаваться было ни в коем случае нельзя. Жить можно, даже в таком жалком состоянии. Безумец с горечью принимал эту проповедь, когда вставал с колен.
Меж ажурной сетки листьев горел огонёк, а если подойти ближе и присмотреться, то можно обнаружить людей, которые, исполняя под барабаны ритуальный танец, кольцуют вокруг костра. Огненные языки пламени, хаотично дергаясь, всплескивали в небо искры, умирающие где-то над густыми кронами деревьев.
Безумец долго смотрел на это зрелище, но вдруг что-то ослепило его. Мир озарила яркая вспышка. Был слышен смех.
Юлия
Невыносимо.
Если раньше я с трудом погружалась в сон, то сейчас это было моей последней каплей. Моя рука уже повернула за ручку двери. В стеклянном проёме обозначился глядящий на ночное море мужчина. Всего малая толика шагов, и можно было понять – это капитан.
Снаружи журчала вода, обтекая нос корабля. Мир спокойно спал под одеялом звёзд.
Я почувствовала направленный на меня взгляд и услышала отдающий бархатной мягкостью голос:
– Ты не спишь? Что случилось, Джули?
– Не спится никак, – призналась я. – Решила вот выйти, подышать свежим воздухом…
Я облокотилась на перила, за которыми лениво поднимались холодные волны. Капитан, не отвечая мне, слышно дышал и с улыбкой смотрел на ночное небо. Я стояла бок о бок и с любопытством, прямо как несмышленый дошкольник, наблюдала за тем, как молчит капитан.
Он мне кого-то сильно напоминал. Странно, что капитан о себе так и ничего не рассказал во время нашего вечернего чаепития… Даже не назвал своё имя. Неужели он так скрывает себя? И почему половину лица скрывает тёмная косынка? Неужели его рот столь изуродован, что мужчина не хочет излишнего внимания?
Мы простояли в безмолвии слишком долго. Он, находясь в непонятном отупении, покачался с носка на пятку, пока я неотрывно смотрела на его правильный профиль, движения, едва заметные моргания…
– Правда здорово? – спросил он дружелюбно.
Я вмиг стряхнула с себя оцепенение:
– Вы имеете в виду этот красивый вид?
– Вообще, свободу… Не зря ведь я назвал корабль именно так. Я люблю быть независимым от земли и больших городов, поэтому отдался морю…
Волны несли нас к горизонту. Ничего не отражалось в тёмной воде. Сквозь оконные стекла я отчетливо видела, как в рубке стоит рулевой.
Меня окутал мягкий приток пропитанного свежестью кислорода и незаметно вошёл в легкие.
– А как же штормы?
Капитан в ответ только пожал плечами.
– У всего есть обратная сторона медали. Да, это неизбежное явление, но меня оно закаляет, призывает ценить каждый момент… Вот поэтому я обычно по ночам выхожу смотреть на звезды.
Мои губы наконец сложились в улыбку:
– Знаете, а у нас с вами много общего…
– Я знаю, – прошептал капитан. – Твои глаза светятся от доброты. Ты… – Его взгляд невольно встретился с моим. – Я это сразу подметил, когда тебя впервые увидел. А вот Велдона вижу не раз…
– Вы… Сколько лет вы знаете этого колдуна?
– Достаточно, но суть не в этом. Послушай, Джулия, – он повернулся ко мне и выдохнул густым паром, а блестящие глаза вновь заглянули в мои, грустные и пустые, – ты не должна соглашаться вступать в их Игру. Всё, что говорит Велдон, не должно тебя заставить выбрать тот или иной путь… Пойми, не ты первая, не ты последняя, кто попадается на уловку мага…
Отчасти я соглашалась с ним, но почему-то склонялась к убеждению, что шансов на спасение у меня нет. Мне было безразлично, что со мной будет потом.
– Таких, как ты, в тысячи раз больше. Игроков обобщает стремление к победе, а ради нее они, как известно, готовы пойти на всё, – поясняя, вставил капитан, но под мягкостью его голоса чувствовался сдавленный гнев, – и процедура уничтожения светлой души мне давно ясна и банальна…
– Они говорили мне об этом… Да, я вспомнила…
Моё сознание заплывало далеко в омут прошлого. В такие моменты я ощущала прилив тоски: мысли до краев заполнили воспоминания, связанные со всем, что делало меня счастливой и сильно влюблённой. Точнее, делал… один безумец…
– Вот видишь, – тяжело вздохнул капитан, возвращая меня с небес на землю,– всё же очевидно…
– Но мне некуда деваться.
Мужчина выпалил с обеспокоенностью:
– Послушай меня. Я очень прошу тебя: не надо.
– А Вам не все ли равно? Это моя судьба… Я обречена… – говорила, при этом сама себе это внушала, и чем больше, тем сильнее заталкивала надежды в глубь души. – Так зачем Вам беспокоиться обо мне..? Какой с этого прок?
Он замолкнул на миг, но потом выговорил замогильным голосом:
– Я знаю, каково это – быть Игроком… Я же один из них…
Пустынный взгляд капитана говорил о многом, глубокая рана впечаталась грустью в глазах, а длинные пальцы бестолково стучали по перилам.
В противовес этому, моё выражение лица отражало настоящее ошеломление: это снова Игра и её продолжение?
– Значит, вы… с ними… одноклубники?
– Всё, тебе нужно выспаться, – сразу отвел он разговор, глядя на меня невидящим взором, направленным куда-то сквозь тело. Зрительный контакт на некоторое время оборвался. – Иди к себе. О таких вещах я с тобой не могу говорить, – на мгновение в голосе мужчины промелькнула напряженность, будто появилась трещина в стекле. – Иди же.
Будучи настойчивой, я не собиралась поступать так, как он хотел.
– Назовите хотя бы своё имя!
С точностью до секунды я верила, что он скажет, пока сама себя не убедила в обратном. Но уходить вовсе я не собиралась, и мужчина это оценил, стягивая со своей шеи сладко пахнувший одеколоном шарф.
– Упрямая… Ты его прекрасно знаешь.
– Но это невозможно. Что Вы такое говорите?!
– Не заводись. Знаешь… всё ты знаешь, – подыграл мужчина, пока обматывал шарф вокруг моей шеи.
В его словах содержался какой-то прозрачный намек. Капитан улыбнулся, и тогда в его некогда безмятежных глазах заплясали задорные искорки. В этом взгляде неожиданно примешалось что-то хорошо знакомое.
Тишина исчезла, когда поодаль от нас звонкий голосок паренька вскрикнул:
– Здравия желаю, капитан!
– Ты как раз вовремя. Всё готово к выгрузке?
– Мы почти закончили с вашим поручением, – доложил юнга. – Все в скором времени будет готово. Разрешите идти?
Затем он ретировался, оставив нас снова одних. Корабль стал медленно надвигаться к берегу. Было давно известно, что Велдон переместил «Свободу» с одного моря на другое…
Холод немного покалывал обнажённые руки. Мягкое дыхание ранней весны, смешанной с заревом фантастического города, дало о себе знать.
Это была Япония. Страна Восходящего Солнца.
***
Всеобщие улыбки Игроков говорили о том, что их состояние сравнительно лучше моего. Когда они весёлой компанией, шутя подталкивали друг друга в плечи, шли впереди меня, я, догоняя их, чувствовала какую-то потерянность.
На светофоре Игроки столпились вплотную, в то время как я оглядывала незнакомые лица.
Сердце пропитано холодом, как и весь окружающий мир.
Его невозможно изменить.
Зная по статьям о том, что японцы – безликое общество, достаточно иное, чем европейское, я не стала тешить себя наивными мыслями о новой жизни в другой стране.
Меняются города, улицы, погода, люди, государства, только я остаюсь на месте, никуда не деваюсь, пребываю ныне в ужасном расположении духа, и никуда не исчезают мои проблемы и боль.
Люди, что находятся в центре столицы, такие же двуличные, непонятные, загадочные. Как звезды на небесах…
Их невозможно изменить.
Немного погодя участники разъехались по домам, оставив нас с Велдоном в темноватом изнутри здании. Мой взгляд зацепился за традиционные кимоно с веерами, ютака, катаны и прочую японскую национальную атрибутику.
Помещения менялись на глазах, и теперь я видела иное: ряды кресел уходили вверх крутым амфитеатром. Все они будто ждали своих зрителей, нового моря ропота, взглядов и оваций, похожих на шум накатывающих к берегу волн.
Перекручиваясь на ходу, Велдон с интересом спросил у меня:
– Как тебе наш театр?
– Ваш? – подняла я бровь.
– Я приобрёл его недавно. Раньше здесь ставили только мюзиклы, а теперь все это принадлежит нам. Японцы любят всякие необычные штуки, а для этого у нашего клуба есть все преимущества.
– Надеюсь, вы будете придерживаться морали? У этой нации своё мировоззрение.
Окинув меня взглядом через плечо, волшебник покачал головой:
– Детка, мир уже не такой, как прежде… Страны однотипно скрыты в лучших масках. Красиво и прилично – не значит постоянно и у всех.
Согласившись с его словами, я недоуменно проговорила:
– А что делать мне? Я совсем не разбираюсь в театре.
Кремовые губы Велдона расплылись в насмешливой улыбке.
– Разберешься – Игроки же разобрались!
Я поставила себя на эту сцену, и то, сколько людей будет смотреть на меня, как они будут смотреть, что думать обо мне, о моём исполнении…
– За три месяца до финала?! – просто замерла статуей, понимая, что это почти невозможно.
– Конечно, с нулевым театральным опытом мало что хорошего из тебя выйдет, но раз в жизни попробовать стоит… Ты лучше скажи мне: каков твой выбор?
Вопрос вновь возродил из пепла смутное горькое чувство дежавю.
Вздох. Душа рвалась на части.
Кусая губы, чтобы не сорваться, я отвела хмурый взгляд в сторону и ответила безжизненным голосом:
– Еще ничего не решено.
– Смотри, а время-то уходит, ты должна уже окончательно определиться… От выбора зависит всё.
– Думаешь, мне так просто? Извини, но моё счастье мне дороже, чем чужие прихоти. Ты должен понимать, как меня обременяет всё это.
– Обстоятельства сами подскажут тебе дорогу… Я понимаю, тебе нелегко пойти на такое, но позже ты сама этого захочешь.
Я пылко взглянула на него, но уточняла бережно:
– Ты в этом так уверен?
– На все сто процентов. Сама от себя не ожидаешь!
Я наигранно выдавила из смеха кроткий смех с острыми нотками:
– Надо же, а я ещё, оказывается, плохо знаю собственную персону.
– Не представляешь, как много тебе предстоит увидеть.
– Да, хоть сейчас начинай!
– Ладно, сама напросилась, – уже равнодушным голосом прошелестел маг, сдувая с лица прядку волос. – Пошли тебе на квартиру.
– Признайся, что это ты наколдовал мне жильё, – сухо потребовала я, пытаясь заглянуть ему в глаза, и мне это удалось: Велдон, пусть и с надменным видом, но оценил мою настойчивость.
– Проницательна ты, что ещё могу сказать. Ну что, будешь хорошо играть?
– Вгоняешь ты меня в проблемы, – усмехнулась я, открывая входную дверь.
***
– Ваш пресловутый Кодекс чести – Господи, какая чушь! Я не перестаю удивляться догматичности японцев!
Отрывок из постановки до сих пор всплывает у меня в голове.
Ничего более смелого и бессмысленного я не видела в своей жизни. Один набор красивых слов, полная неразбериха между нациями и непредсказуемые поступки главных героев заставляли смотреть представление до конца. Здесь никто не ощущал скуки, как это обычно бывает во время театральных постановок.
Проплывали дни. Пребывание в Токио напрочь убило мой сон.
Велдон определил для меня роль.
Перед каждым выходом я досадовала на нехватку сил, однако меня никто не хотел жалеть, а если кто-то и действительно проявлял такое желание, то ему просто могли пригрозить лишением роли: для всех это очень важно. Поэтому мне хронически не везло.
– Возьми на себя долю ответственности! Тем более, недавно нас связали узами брака, а это значит, что ты, как моя супруга, обязана подчиняться мне! Ну давай же, отрекись от своего народа: стань одной из нас.
«Что за дурь?» – неустанно твердила я Велдону и его Игрокам, которые продолжали совершенствовать сценарий.
Дни прошли продуктивно. Репетировали мы долго, но слаженно, на едином дыхании, как настоящая команда.
Обстановка была как и в любой сплоченной компании. Запах чего-то пота перешибал все остальные, а девушка, исполняющая роль японки, притворно хныкала, ныла: её роль весьма необычна, ведь героиня познакомилась с английским графом, вышла за него замуж и теперь начинается сумасшествие во дворце молодого вельможи.
Такого не было ни разу, чтобы комбинировали японский театр с оперой, драмой и мюзиклом. По-моему, сочетание немыслимое, но оно произвело огромное впечатление на зрителей. Неизвестно, что они ещё подумают насчёт такого эксперимента…
Колоритный герой пьесы – нелепо одевающийся граф Джон Весельчак – любит набрасываться на слуг со словами «Целуйте мои портреты, пока еще живы!»
Когда же наступала моя очередь говорить, я иногда вставляла некоторые фразы от себя, забывая готовые слова, то Велдон, как режиссер-постановщик и автор сценария, одергивал меня:
– Это не по тесту. О Господи, – прижимал он ладонь к лицу, – начинай сначала!
Однажды он чуть не вскинулся на меня, когда нервы уже были на исходе, но остановился, говоря, что в следующий раз лишит меня перерывов на отдых. Мне пришлось выкладываться на столько, сколько позволяли мои силы.
Каким-то чудом удалось не потерять сознание во время выступления перед самой публикой. Слава богу, до тёмных кругов под глазами ещё не дошло.
– Джон так невзрачен: ты только посмотри на него! – как бы невзначай я, играющая иностранку Катю, упомянула о неказистой наружности друга своей новой подруги Харуки.
– Джулия, – бросает возмутительный взгляд Велдон, когда видит, что я, вместо того чтобы репетировать, отвлекаюсь на всякую мелочь.
– Извини, – виновато опускаю голову и берусь за текст.
Дома меня ждали одни и те же картинки, вид с двадцать шестого этажа, просторные, почти пустые комнаты с минимумом мебели, но обставленные так, как я люблю: комнатные растения, те, которые мне нравились больше всего, стояли на полках.
Домашняя атмосфера согревала душу, но только до утра – и настроения опять до невозможности паршиво.
Под сводами театра раздавались яростные голоса актеров, играющих самураев: катаны разили будто бы по-настоящему. Игрокам легко давалась притворная атака, но зачастую они переигрывали – дело доходило даже до настоящих ранений, к счастью, незначительных.
– Даже если погибну, сестра… То только ради тебя… Спи спокойно. Я всегда буду твоим крылом. Буду твоим хранителем, хочешь ли того или нет…
Кто-то дернул меня за плечо. Разлепив сонные глаза, я понимала, что нужно продержаться.
Не слушая наставления Игрока дальше, я вскочила на ноги и опрометью направилась на сцену, навстречу новой жизни, которая внушительно демонстрировала мне свои непростые устрой и режим. Я буду так же глупо и зря прожигать свою жизнь…
Спектакль, элемент мировой театральной премьеры, закончился давно. Японцы выходили после яркого выступления довольными и радостными. Совсем недавно, пребывая на выступлении, они впадали в экзальтацию, а теперь – почти спокойны.
После ничего, казалось бы, не значащей картины шла детективная линия: распростёртая на стеклянном крошеве девушка погибла от рук неизвестного. Ее чёрные волосы разметались по полу, а глаза были закрыты.
В этом плане Велдон утрировал, но успешно выдержал интригу.
Кто мог знать, что однообразную комедию можно преподнести так, что её одобрили многие японцы? Хотя это была не просто комедия: постановка сочетала в себе множество жанров.
Абсолютная свобода сюжета и действий. И не удивительно, что странное театральное безумство носило название – «Неправильная жизнь».
***
В воздухе уже отдалённо пахло весной. Глядящая на себя в маленькое зеркальце, я напряженно ожидала капитана у набережной и пыталась осознать, действительно ли это та реальность, которую я представляла раньше.
Мои мечты насчет Японии осуществились, но не в такой трактовке. Кто знал, что всё будет именно так?
Совсем скоро мне составил компанию капитан, который сдержал своё обещание и явился в назначенное время. Когда он пришёл, жизнь под небом приобрела смысл. С ним мне было тепло и легко.
В упоении с закрытыми глазами я слушала, о чем говорит мужчина.
– Если ты хочешь остаться живой и невредимой, тебе придётся выполнять все их указания.
Капитан, раздраженно вздохнув, сжал ладони на коленях и посмотрел на меня, таким образом доносил свое строгое отношение к моему новому статусу. Ему уже все стало известно.
– Как ты так легко согласилась пройти через этот ритуал?
– Наоборот, я не соглашалась.
Мой голос дрогнул, когда мысли унесли меня к недавно произошедшему. Между нами стеной встало молчание. Красно-черные камни плотно засели в коже. Я пыталась не зацикливать свои мысли на этом браслете, но вдруг поймала на себе обеспокоенный взгляд мужчины.
– Очень больно?
После этого вопроса я отвернула голову, а мое лицо сжалось от всплеска эмоций и воспоминаний.
Все свершилось в одно мгновение. Я дергалась, путалась в верёвках, падала, чувствуя, как сжимается все внутри меня: из левого запястья ручьями сочилась кровь. Потом она застыла большим пятном на коже.
Велдон применил силу мысли и браслет с острыми камнями. Едва лишившись свободы, я стремилась вернуть всё назад. Вернуть себя. Ведь без независимости моё существование полностью бессмысленно и серо, как этот мир. Долго молила, кричала, но в ответ слышала только равнодушное молчание.
– Такое ощущение, что мороз и огонь одновременно… – Мой голос сделался плачущим: – Я не могу…
Больше не стояла перед двумя дилеммами: за меня уже все решили. Все прошло быстро, но от этого мне не стало лучше. Совсем не легче. Я стала задыхаться больше.
В отчаянии я уткнулась в теплую мужскую грудь – на меня обрушился сладкий запах кофе, исходящий от одежды капитана, а его волосы, пахнувшие шампунем, легли поверх моих.
– Джулия… Прекрати. Слёзы тебе ничего не дадут.
Но я не остановилась – соленая вода все еще лилась из моих покрасневших глаз.
И вновь я прижалась к его груди. От безысходности.
– Получается, я уже Игрок? – бессознательно шептали губы.
– Пока нет, – слишком мирно взговорил капитан. – Не воспринимай все сразу в штыки. Для этого нужно пройти ещё один сложный ритуал. Но я не скажу тебе, иначе ты сойдешь с ума.
– С чего ты взял? – Я посмотрела заплаканными взглядом на мужчину, упираясь ладонями в его пуговицы на белом костюме.
Взгляд капитана был направлен вниз, а слова – произнесены холодно:
– Не вынесешь последствий. Лучше наслаждайся этой жизнью, пока не стало слишком поздно.
И я слепо доверяла ему. Что будет дальше – меня и вовсе не волнует. Я здесь и сейчас, а не вчера, не завтра.
Растаяв под лучами солнца, в таком положении мы провели несколько минут, не обращая ни на кого внимание, после чего капитан, продолжая обнимать за плечо, выдохнул мне в затылок:
– Финал начинает свой отчёт через три месяца, ты знаешь?
– Давно, – рвано вздыхая, отозвалась я.
Молчать было практически невозможно. Аметистовые сумерки окутали нас, а мы все так же продолжали разговаривать между собой.
– …Велдон не такой податливый и любезный. Наверняка тебе известна его чёрная сторона.
Моё щека потерлась о ткань мужского костюма.
– Несколько лет назад он показал себя не с лучшей стороны…
