Текст книги "Заложник силы (СИ)"
Автор книги: Ирина Шевченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 55 страниц)
Глава 15
Он уже не помнил, когда чувствовал себя так хорошо. Может быть, девять лет назад, в маленьком уютном домике, где плясал под закопченным стеклом лампы озорной огонек и стучали колеса ездившего по кругу игрушечного поезда. Тихо. Спокойно. Жадная пустота не разевает хищную пасть в обрывках неба. Чужие войны не взрываются в ушах тысячами криков. Не кривит губы в змеиной усмешке бабуля Йонела. Не отводит взгляда Холгер, вещая об очередной важнейшей задаче. Нет рядом Генриха и свиты, неизменно желающих ему добра… А добро есть. Просто так, само по себе. Как неотъемлемая часть его маленького мира.
Закрыть бы дверь, чтобы умолк трезвонящий при появлении посетителей колокольчик, взять Софи за руку и сказать: «Я устал, пойдем домой»…
Но колокольчик звонил и звонил. Казалось, ближе к вечеру половине жителей города срочно понадобилось украсить квартиру цветами, одарить букетами любимых женщин или возложить венки на могилы почивших родственников. Софи отложила книгу и едва успевала выпроводить покупателя, как на пороге появлялся следующий. Любимая работа была ей не в тягость, и с заказами девушка управлялась быстро: легко выдергивала из вазонов цветы, чтобы собрать в букет или упаковать в коробку, подрезала стебли, оборачивала хрустящей бумагой, перевязывала лентами – все это с искренней улыбкой, переговариваясь с клиентами о всяких пустяках. А Тьена раздражала создаваемая незнакомыми людьми суета, нервировали их голоса и то, как они тянули к Софи руки, за цветами или расплачиваясь за покупку. Раз за разом чужаки касались исходившего от нее света, будто крали тайком нечто, предназначенное только ему…
А когда показалось, что вернулось спокойствие, почти на полчаса онемевший дверной колокольчик вновь разразился веселым звоном.
– Софи! – Амелия… вернее, Кларисса, влетела в магазин, и аромат ландышей, которых по сезону тут не было и быть не могло, на какой-то миг перебил все остальные запахи. – Здравствуй, милая моя! Прости, собиралась прийти еще вчера… или позавчера… Но вся эта суета…
Обрадованная неожиданным визитом Софи не спрашивала, что за суета помешала подруге приехать раньше. Выйдя из-за прилавка, обняла гостью и подставила щеку для поцелуя. На нежной коже остался темно-вишневый отпечаток.
– Прекрасно выглядишь.
Цветочница недоверчиво хмыкнула, оглядев гостью.
– Ты тоже.
Содержательница богемного салона должна придерживаться определенного образа. Кларисса, наверное, и в булочную наряжалась как в театр… Хотя – чушь, вряд ли она самостоятельно делала хозяйственные покупки. Но в гости к подруге заявилась при полном параде: карминовый атлас плотно облегал фигуру, широкий черный пояс перехватывал талию, длинный разрез, в теории предназначенный для того, чтобы облегчить движения, на деле провокационно оголял затянутую в мелкую сетку чулка ножку, и вряд ли за этим зрелищем кто-то замечал черные лакированные туфельки с тонкими высокими каблуками.
– Ох, Софи… – Амелия – сейчас точно Амелия, совсем такая же, какой Тьен помнил ее по катку – не зная, куда девать руки, поправила уложенные ракушкой волосы. Густо подведенные тушью глаза горели в предвкушении чего-то интересного, а с губ не сходила лукавая улыбка. – Рассказывай! Он приехал? Приехал, да?
Девушка ответила протяжным вздохом.
– Так это ты дала ему адрес?
– Не адрес. Вернее, адрес, но только магазина, – затараторила, спеша оправдаться, гостья. – Я не хотела, но он так спросил, что…
– Понимаю. Иногда Тьену сложно в чем-либо отказать.
– Ага! Значит, его зовут Тьен?
– Его не зовут, – цветочница снова вздохнула.
Амелия завертелась, озираясь по сторонам. Ей явно не хватало удобного диванчика, на который можно было бы усесться с подружкой и посекретничать, но в магазине ничего похожего не было – только старое кресло и несколько табуреток, с виду весьма непривлекательных, особенно с оглядкой на новое атласное платье. Пришлось и дальше стоять, облокотившись на прилавок.
Этьен подумал, что ему стоило бы выйти и оставить девушек наедине. Подслушивать нехорошо… Но разве можно было упускать такую возможность? С ним-то Софи не слишком откровенничала.
Дав себе зарок тут же удалиться, если разговор станет слишком личным, шеар остался.
– Ну же, не молчи! – настойчиво потребовала Амелия-Кларисса. – Намолчалась уже, хватит. Кто он такой для начала? Только не ври, что твой кузен из Галора.
– Не буду, – согласно кивнула Софи. – Не кузен.
– А кто? – гостья пританцовывала на месте от нетерпения.
– Старый знакомый.
– Это мне он старый знакомый, – не приняла такого объяснения Кларисса. – Но со мной он гулять не ходил, по магазинам не водил и… Что у вас еще было?
– Ничего. Тьен снимал у нас комнату. Мне нужны были деньги, ему – жилье. Вот и договорились. Так что – просто квартирант.
Правдивое, но сухое определение резануло слух. Всего лишь квартирант.
– Да ну! – притворно удивилась Амелия. – А совместные прогулки – часть договора аренды?
– Ами, – протянула Софи умоляюще, но даже затаившийся у стены шеар уже понял, что от любопытной красотки так просто не отделаться. – Это… ничего интересного, честно. Ну жил он у нас. Естественно, общались. Иногда ходили куда-то вместе. У нас были хорошие отношения, добрососедские, можно сказать…
– А я вот не сказала бы, – хитро улыбнулась хозяйка салона. – Помню, как ты на него смотрела, пока он вокруг моей сестрицы увивался. Да и он… Он, между прочим, Анну бросил из-за тебя!
– Что ты уже придумала? – сердито тряхнула головой Софи. – Какое – из-за меня? Помнит она. Лучше вспомни, какой я была тощей замухрышкой. Мелкой. Он ко мне как к ребенку относился. Он… Он мне леденцы покупал!
Нет, не дело это все-таки – подслушивать.
Забывшись, Тьен, оставаясь невидимым, вышел через дверь. Внезапный хлопок и жалобный взвизг колокольчика заставил девушек испуганно умолкнуть.
«Леденцы! – шеар раздраженно пнул дорожный знак. – Вот пойми ее! Чем ей леденцы не угодили? Вкусные же!»
Дверь громко хлопнула, и Софи вскрикнула бы, не успей она зажать ладошкой рот.
– Обычный сквозняк, – отмахнулась Ами, мгновенье назад испугавшаяся не меньше подруги.
Сквозняк – это вряд ли: пружина тугая. Скорее всего, какой-то озорник, пробегая по тротуару, толкнул дверь. Цветочница понемногу успокоилась, а решительный настрой гостьи, намеревавшейся во что бы то ни стало выведать у нее все подробности, включая несуществующие, не позволял сосредоточиться ни на чем, кроме темы разговора.
– Не знаю, что там было с леденцами, – проговорила с усмешкой Амелия, – но сейчас он чего хочет? Или заехал навестить бывшую квартирную хозяйку и снова укатил незнамо куда?
Скажи Софи, что так и есть, допрос, возможно, тут же окончился бы, но Тьен не «укатил», и Ами к ним заходит пусть не так часто, как раньше, но и не редко, не исключено, что однажды столкнутся случайно.
– Заехал навестить, – согласилась она наполовину. – У него почти нет знакомых в городе, вот и… Но мы не очень тесно общаемся. Тьен возит Люка к доктору…
Рассказ о докторе Раймонде на время отвлек Амелию от расспросов, но Софи слишком хорошо знала подругу, чтобы надеяться, что та забудет, зачем пришла. Ами искренне порадовалась тому, что у Люка появился шанс на выздоровление, но уточняя то одно, то другое, умудрилась вытянуть из не собиравшейся откровенничать девушки новую информацию о ее бывшем квартиранте.
– А теперь, – госпожа Кларисса Санье уперла руки в боки, – объясни, что тебя не устраивает. Привлекательный, обеспеченный мужчина, который, замечу, хорошо относится к Люку и Клер, добивается твоего внимания…
– Да ничего он не добивается! – выкрикнула Софи, глядя при этом почему-то не на подругу, а на подвявший с утра букет полевых цветов. – Он просто…
– Опять подыскивает жилье? – съязвила Ами.
– Может быть, – не ей, а скорее, самой себе пояснила цветочница. – Он такой… бесприютный…
– Вот и приюти, – тут же предложила гостья. – Чего теряться?
На такую дерзость не сразу найдешь, что ответить.
– Ты одна, он один, – развивала тему непрошеная советчица. – Почему бы и нет?
– С чего ты взяла, что он один? – пробормотала Софи.
– Ну, милая моя, будь он не одинок, стал бы, а вернее, позволили бы ему навещать бывших знакомых?
«Ему попробуй не позволить», – подумала Софи, но как-то не очень уверенно.
– А ты уже не та тощая замухрышка, – не отступала подруга. – Ты стройная, миленькая… замухрышка. Только посмотри на себя! Что это за платье? Убожество. А волосы? Можно же как-то уложить, завить немного… И, к слову, ты слышала о таком изобретении, как косметика?
– Я же прекрасно выгляжу, – напомнила цветочница со смешком, но пришедшая на смену доброй Амелии Кларисса скривилась в ответ.
– Хочешь так и остаться старой девой? – спросила она, как недавно Клер.
– Нет, конечно. Выйду замуж сразу же после тебя.
Это было некрасиво по отношению к Ами, но вмешательства в свою личную жизнь Софи не терпела.
Однако художница не придала значения обидной реплике.
– Я на год тебя младше, – заявила она легкомысленно. – Так что с очередностью ты ошиблась. Да я и не толкаю тебя под венец. Просто хочу, чтобы ты была счастлива. А тут как раз подвернулся приемлемый вариант.
– Никакой это не вариант! – запротестовала девушка. – Откуда такие мысли? Ты его не знаешь, видела мельком и уже спешишь подсунуть мне. Ты мне добра желаешь, или как?
– Добра-добра, – спешно заверила Амелия. – И потому завтра привезу… нет, не получится – пришлю тебе несколько платьев. И туфли. Нужны еще шляпки. Перчатки… С волосами сама что-нибудь придумаешь…
– Ами, – Софи покачала головой. – Это же смешно.
– Тогда улыбайся! – подмигнула подруга. – И в эту пятницу жду вас обоих у себя. Ровно в восемь. Будет несколько артистов, выберу самых приличных, Себастьян, возможно, Рене…
– Зачем?
– Затем, что, если тебе верить, вы слишком мало времени проводите вместе. А этот твой Тьен, пусть я и видела его мельком, мне понравился. Он решительный, настойчивый. Легко ли было отыскать тебя через столько лет? А он нашел! Значит, намерения у него, хоть и непонятные, но серьезные.
– Ами, поверь, у него и в мыслях нет…
Улыбка Амелии сделалась шире.
– Милая моя, – проворковала она тоном многоопытной женщины, – вот если бы ты сказала, что ничего подобного в мыслях не было у тебя, я давно прекратила бы этот разговор.
Софи почувствовала, что краснеет, и резко отвернулась.
– Завтра привезут платья, – пообещала ей в спину Амелия. – А в пятницу жду.
Оспорить предложение и приглашение не получилось: не дожидаясь, пока смущенная цветочница найдется с ответом, хитрая лисичка Ами выскочила из магазина на улицу, где ее дожидалось авто.
Оставив Софи с Амелией и продолжая «присматривать» за девушкой на расстоянии, Тьен собирался проверить, как дела у детей. Не заглядывать к ним тайком, не подслушивать разговоры, хватило уже, а лишь прощупать обстановку, оценить эмоции обитателей квартиры на втором этаже… Оценил. Заглянул в кондитерскую за углом и, оглядываясь на окна магазина через дорогу, проскочил в подъезд.
– Кто там? – в ответ на звонок послышался голосок Клер. В двери был прорезан глазок, но малышка до него пока не доросла.
– Это Тьен.
– А Софи нет. Она в магазине.
– Я не к Софи. Откроешь, или мне самому пирожные есть?
– Какие пирожные? – заинтересовалась девочка.
– Разные. Есть со сливочным кремом, есть ореховые, вишневые. Я целую коробку взял.
Щелкнул замок, дверь медленно приоткрылась.
– Целую коробку? – недоверчиво переспросила Клер, но ответ, то бишь помянутая коробка, был очевиден. – Вы знаете, что есть так много сладкого – вредно? Одному, – она посторонилась, пропуская его в квартиру. – Придется вас спасать.
– А ты сама знаешь, что нельзя открывать дверь малознакомым людям? – строго спросил у девочки брат.
Люк появился из своей комнаты и теперь стоял, прислонившись к косяку. Лицо подростка было серьезным, но Тьен видел, как тяжело дается напарнику эта напускная серьезность, а потому на слова о «малознакомом» не обиделся: Клер явно недоставало воспитания.
– Вообще-то это – друг семьи, – нимало не смутилась девчушка. – А познакомиться получше еще успеем. Например, за чаем с пирожными.
Она отобрала у гостя коробку и убежала на кухню.
– Надеюсь, я не помешал? – спросил Тьен у мальчика.
– Нет, – улыбнулся тот, в отсутствие сестры растеряв всю строгость. – Клер уже управилась с заданиями, а я… бездельничаю, как всегда.
Его расстраивало собственное бессилие, но Люк, как мог, старался не поддаваться унынию. Вот и сейчас тряхнул головой, отбрасывая назад упавшую на лоб русую челку, и уверенно пошел по коридору туда, где уже гремела посудой хозяйственная малышка.
– Я был поблизости, – пояснил свой визит шеар, – решил заскочить. В воскресенье как-то не сложилось – ужин и остальное… А я хотел, если можно, взглянуть на ту книгу.
Причина придумалась сама собой, ему, правда, было интересно.
– Сказки? – догадалась Клер. – Я принесу. А вы пока плиту разожгите. Умеете?
– Научусь, – под нос себе пробормотал Тьен.
Плита была не такая, как в их старом доме. Та, громоздкая, чугунная, топилась углем, выпуская дым через выведенную в окно трубу. А эта – новая, компактная, работала на баллонном газе. Он что-то слышал о таком или читал, но никогда не видел.
– Сначала откройте вентиль на баллоне, – подсказала успевшая вернуться девочка. – Потом медленно поверните ручку под конфоркой и поднесите спичку… Горящую же!
Да, много он пропустил…
– Чудной вы, – склонив курчавую голову к плечу, проговорила Клер. – Машину водить умеете, а плиту зажечь – нет.
Хозяюшка всучила ему книгу, а сама поставила на огонь чайник и полезла в буфет за чашками.
– Что вам в этих сказках? – спросила она, ловко балансируя на шатком табурете с заварником в одной руке и сахарницей в другой.
– Просмотреть хотел. Глянуть, много ли господин Брю переврал. Ты же знаешь эту историю?
– Нет. – Девочка спрыгнула на пол. – Расскажите?
– А ты, Люк, помнишь? – обратился мужчина к присевшему за стол подростку.
– Смутно. Лучше расскажи.
Клер устроилась рядом с братом и устремила на гостя просящий взгляд. Впрочем, долго не выдержала – коробка с пирожными манила сильнее, чем истории из прошлого. Но чайник все равно еще не закипел.
– Как-то раз мы, я, Люк и Софи, зашли в книжный магазин, и продавец сказал, что скоро у них в гостях будет знаменитый сказочник. А я, так вышло, как раз знал немало сказок, что-то с детства помнил, что-то сам сочинял, для Люка… Ну и записал кое-что. А потом мы с Люком сходили на встречу с этим писателем – помню, седенький такой старичок в пенсне, все время на часы глядел – и показали ему эти записи. Предложили купить. Он сначала отмахнулся: мол, я и сам чего хочешь насочиняю. А потом просмотрел… ну и раскошелился.
– А Софи, когда деньги увидела, на нас накричала, что мы сказочника ограбили! – припомнил вдруг мальчик.
– Точно, – обрадовался Тьен.
– Она знала? – спросил Люк. Невидящие глаза уставились прямо на шеара.
«Знала ли она, что я – вор?» – перевел он для себя этот вопрос.
– Да. Но я обещал, что завяжу. И сдержал слово.
Промедлив, подросток удовлетворенно кивнул.
– Вы это о чем? – ничего не поняв из короткого диалога, Клер глядела то на брата, то на гостя.
– О сказках, конечно, – соврал Этьен.
– Вы бросили сочинять сказки? – девочка в ужасе расширила глаза.
– Да нет, сочиняю, – успокоил ее шеар. – Но больше не продаю.
– А что вы с ними делаете?
– Иногда рассказываю знакомым детям.
– Ой, расскажите мне! – тут же запросила малышка. – Пожалуйста!
– Расскажу, – обещал мужчина. – Если напоишь чаем и прекратишь мне выкать. Я же друг семьи, да? Значит, и твой тоже.
– Договорились, – легко согласилась девочка. – С меня чай, с… тебя – сказка. Только, чур, про любовь!
Все сказки, которые Тьен когда-либо слышал, так или иначе были про любовь.
– Знаешь настоящую историю спящей красавицы? – спросил он у Клер.
– В каком смысле – настоящую?
– В прямом. Как все было на самом деле, пока сказочники все не переврали.
– Такую, наверное, не знаю.
– Тогда заваривай чай и слушай.
Вряд ли теперь кто-нибудь скажет, когда и в каком из миров это случилось, а Тьен не помнил даже, откуда знал эту историю, то ли слышал от Генриха, то ли читал, но в одном не сомневался: все было именно так.
– Жили-были король и королева, – начал он. – Или граф и графиня. Или барон и баронесса… Какая разница? Главное, что жили они в замке, имели обширные угодья и в подчинении уйму народа, а еще служил при их дворе штатный чародей…
– Не фея? – перебила с сомнением Клер. – Вроде бы фея была.
– Нет, не фея. Чародей. Старик уже, дряхлый, лысый, лоб в морщинах, бороденка клочком, да и силы не те, что прежде. Потому и взял он в науку ученика – мальчишку одаренного и сметливого, такого, чтоб мог за замком приглядывать, как старый волшебник преставится, и хозяевам помогать. У тех как раз дочурка родилась и забот прибавилось. Малышка капризная была, чуть что – сразу в рев. Ни отец, ни мать, ни няньки унять ее не могут. И свирель волшебная, специально для усыпления младенцев зачарованная, на нее не действовала… А вот если ученик чародея ей что рассказывать начнет – сразу успокаивалась. Так и повелось, что мальчишка половину дня с наставником, магические науки постигает, а другую половину – с хозяйской дочкой…
– С принцессой! – не желала отступать от канонов Клер.
– С принцессой, – не спорил рассказчик, помешивая поданный чай. – Сперва в люльке ее качал, потом в возке по парку катал, затем уже по ступенькам за ручку водил. И первые сказки он ей читал, а после саму читать выучил… Годы шли, принцесса росла, а ученик чародея вперед нее взрослел. Пришло время, умер его учитель, и принял юноша ответственный пост, но и тогда про хозяйскую дочку не забывал. Привык к ней – это он так поначалу думал, пока она была еще… мелкая. Ну а как исполнилось ей шестнадцать…
– Понял он, что любит ее и жить без нее не может! – подсказала, почувствовав заминку, девочка.
– Именно.
– А она?
– И она его – тоже.
– Но родители отказались отдавать дочку за какого-то безродного парня, – предположил прислушивавшийся к сказке Люк.
– Что значит – безродного? – возмутился Тьен. – Он еще какой родовитый был. К тому же – чародей. О лучшем зяте они и не мечтали. Сговорили молодых, день свадьбы назначили. Но за неделю до того, как должны были они обвенчаться…
– Явилась злая ведьма! – страшно пуча глаза, прошептала Клер.
– Нет, – мужчина покачал головой. – Девушка оступилась на лестнице и упала. А лестница была крутая, каменная…
Всякое в жизни случается, и зачастую без злых ведьм.
– Но едва испустила она последний вздох, явился ее возлюбленный… – Видя, что девочка вот-вот всплакнет от обиды и грусти, Тьен немного ускорил события. – Спасти ее он не мог, но поскольку был он великим волшебником, призвал Огонь, жизнь несущий, и упросил вернуть ему любимую. Согласилась пламенная стихия. Но нескоро такие чудеса творятся. Двенадцать лет на то, чтобы новое, здоровое тело соткать. Еще три раза по двенадцать – душу по кусочкам собрать. И еще трижды по двенадцать лет, чтобы плоть и дух соединить…
– Восемьдесят четыре года? – в уме сосчитала девочка. – Так долго! А быстрее никак нельзя?
– Можно. Лет за шестьдесят. Но не факт, что все как надо получится… Но чародей мог не волноваться: маги куда дольше обычных людей живут, дождался бы он свою любимую без единого седого волоса. Да только подумал, каково ей будет очнуться через столько лет. Ни отца уже не встретит, ни матери, ни старой своей нянюшки – ни одного родного человека. Кроме него, конечно. С ним, быть может, смирилась бы со временем, привыкла бы, поняла… Но молодой волшебник иначе рассудил. Собрал он всю свою силу и сплел такое заклинание, что накрыло весь замок и землю окрест. И в тот же миг жизнь там остановилась.
– Как остановилась? – уточнил Люк.
– Как часы. Раз – и замерло все. Люди, звери, птицы. Даже трава перестала расти. Зато появился вокруг того замка зачарованный лес – такой, что ни один путник сквозь него не пройдет. Хоть неделю блуждать будет, все равно в том же месте, где вошел, выйдет. Было-то это давно, ни воздушных шаров, ни аэропланов тогда еще не придумали, чтобы кто сверху пролетел и замок заметил. Да и жили люди иначе – всяк в своей стороне, разъезжали редко. Так что можно было кусок от мира спрятать. Но слухи все равно поползли. Кто-то карты старинные поднял, вспомнил, что стоял в том месте замок да, видать, заброшен давно. Потянулись людишки до чужого добра падкие, думали сокровища несметные сыскать. Да все зря – не пускал их волшебный лес. А годы тем временем шли, старел чародей…
– Как – старел?! – выкрикнула Клер, чуть не подавившись пирожным. – Маги не стареют!
– Если сил не тратят, то и не стареют, – подтвердил сказочник. – А наш чародей за каждого оставшегося в замке жизнь проживал, за каждое деревце, каждый листочек. Ему главное было для своей принцессы ее мир сохранить, и ради этого он себя не жалел…
– Хоть ради нее пожалел бы, – буркнул Люк. – Вернется она, а женишок уже старец древний.
– Несправедливо! – поддержала мальчишку сестра. – Почему он о невесте не подумал?
– Он подумал. Огонь ведь не только жизнь вернуть может, но и память забрать. Решил чародей, что станет о нем любимая печалиться, потому и заклял чудодейное пламя, чтобы, вернувшись, она о нем и не вспомнила. Ни она, ни кто другой в замке…
– Плохая сказка, – насупилась Клер. – Я же про любовь просила.
– А это и есть любовь.
Но история и впрямь получалась невеселая, и Тьен поспешил закончить.
– Хорошо там все сложилось, – заверил он. – Вот слушай: люди-то продолжали замок искать, но не все с корыстными целями. Был среди них один… принц. Молодой, красивый, рода знатного, богатого – так что чужие сокровища его не интересовали. Просто страсть у него была ко всему загадочному. Присмотрелся к нему чародей, понял, что юноша благородный, ум имеет пытливый, сам честный, и велел волшебному лесу его пропустить. Одного, без свиты… От свиты иногда одни проблемы… А там уже и время пришло Огню принцессу вернуть. Вошел тот принц в замок и увидел, что все тут спит волшебным сном: люди, звери – никого не разбудить. И вдруг заметил, как вспыхнул в одном из окон башни яркий свет. Поднялся он туда и увидел на ложе прекрасную девушку. Только-только вернулась она из небытия, еще в себя не пришла. А он молодой, горячий… Не сдержался и поцеловал ее. Ну а дальше вы знаете: очнулась девица, пробудился весь замок. Принцесса с принцем познакомились уже как положено, понравились друг другу. Всего через месяц свадьбу сыграли…
– А чародей? – чуть не плакала Клер.
– А чародея никто не помнил, как и не было его. Нашли потом в лесу труп какого-то старца, но мало ли бродяг по земле ходит?
На несколько минут за столом воцарилось молчание.
– Это же сказка? – первой подала голос девочка. – Ты все придумал?
– Конечно, придумал, – ответил ей вместо шеара брат.
– Да, придумал, – согласился Этьен. – Так вот… получилось…
– Грустно, – вздохнула Клер. – Но про любовь, да.
– А хочешь без любви, но веселую? – предложил мужчина, устыдившись, что расстроил малышку. – Про жадного падишаха и хитрого скорохода? Если не понравится – с меня еще пирожные.
Но новая сказка пришлась по душе. И Клер, и Люк хохотали так, что, наверное, даже Софи могла услышать их в своем магазине.
– Загостился я, – спохватился Тьен, поглядев на часы. – А у меня еще дела. Пойду. Люк, до завтра. Клер…
Девочка проводила его в прихожую, открыла дверь.
– К Софи зайдешь или передать ей что-нибудь?
– Передай. Привет. И то пирожное, что осталось.
– Привет передам, – пообещала Клер. – А пирожное… Может, не надо? Ну совсем это не романтично – надкушенные пирожные девушке дарить.
– Оно же нетронутое.
– Это пока, – улыбнулась маленькая хитрюга, выпроваживая его на площадку.
– Ладно, – согласился шеар. – Пусть будет только привет.
Остаток дня, никем не замеченный, он провел на крыше. Не подсматривал и не подслушивал – охранял. Но от чего, так и не понял. Не ощущалось присутствия Холгера или кого-либо из свиты, даже Эсея не рискнула нарушить приказ и опять следить за командиром. Возможно, сильфида права, и семейство Хамнетов никому, кроме него, не интересно. Но Этьену было спокойнее находиться поблизости.
Когда в город вошла ночь, принеся разморенным зноем улицам тишину и прохладу, а окна квартиры на втором этаже, за исключением одного, погасли, шеар осмелился заглянуть снова. В этот раз не через дверь.
Люк и Клер давно спали, каждый в своей комнате. Рядом с постелью девочки валялась на полу книга сказок – должно быть, читала с вечера. У мальчишки на столе лежал коробок спичек, а воздух хранил легкий запах гари. Тут и гадать не нужно: стащил на кухне и жег у приоткрытого окна, надеясь увидеть пронзающую надоевший мрак вспышку. Но не сложилось, и подросток уснул разочарованным. Ничего, все еще впереди…
А Софи еще не ложилась.
Тьен не удивился бы, застань он девушку за работой, штопающей чулки или подшивающей юбку для Клер, на худой конец – дочитывающей роман, от которого оторвали днем многочисленные посетители. Но оказавшись в ее спальне, пораженно замер у двери. Софи вертелась перед зеркалом. Почему-то в туфлях на высоченном каблуке и в ночной сорочке… Если это, нежно-персиковое, шелковое и полупрозрачное, с кружевными вставками и на тоненьких бретельках, было ночной сорочкой…
Девушка повернулась к зеркалу спиной, прикрыть которую ткани не хватило (лямочки крест-накрест не в счет), и, обернувшись через плечо, послала своему отражению томный взгляд из-под опущенных ресниц. Прокрутилась на каблуке, оценила вид спереди. Подобрала и без этого короткий подол до середины бедра, приподняла ножку… Затем стала к зеркалу в профиль, натянула на плоском животе тонкую ткань, выгнула спину, так что небольшая, прикрытая кружевом грудь поднялась выше… Поведя плечиком, медленно потянула вниз легко соскочившую бретельку…
Мужчина подумал, что неплохо бы ему сейчас подумать о том, чтобы уйти… Но мысли категорически отказывались работать в этом направлении… и в принципе работать…
А девушка вдруг закрыла лицо ладонями и тяжело вздохнула…
Как же это глупо!
Софи раздраженно тряхнула головой.
Дурь, как есть, дурь. И туфли, которые покупала осенью вместе с палевым платьем – нужно было тратиться ради одного похода в театр? И подаренная подругой сорочка, еще новая, с ярлычком, болтающимся где-то на пояснице, так как выше лишь голая спина с выпирающим позвоночником и торчащими в стороны крылышками-лопатками. Лежала себе в шкафу, скоро год, вот и лежала бы дальше. Только Ами могла сделать такой бесполезный подарок. А завтра платья пришлет. И наряды будут сорочке под стать: вырезы-разрезы, кружева-бретельки. Софи такого в жизни не наденет… Разве что так, ночью, пока никто не видит. Покрутится перед зеркалом и снимет.
Она взялась за подол рубашки, чтобы стащить и надеть старую, но, подумав, решила остаться в этом шелковом лоскутке. Все равно никто не увидит, а ночи в последнее время душные, даже распахнутые настежь окна не спасают… А вот коробочку с цветными папильотками убрала обратно в трюмо. Подкрутить, уложить… Обойдется.
А все Амелия-Кларисса со своими улыбками и намеками. Если бы она сразу сказала, что у нее и в мыслях не было… Дурочка. Какое там «не было», когда было, еще и как…
Не сразу, но… Он исчез, а она продолжала ждать. Шли дни, месяцы, годы… девочка росла, а вместе с ней взрослели и мысли. И по-другому уже вспоминался каждый его взгляд, каждое слово. Иначе оценивались собственные чувства. А то, что после не встретился никто, с кем получилось бы выбросить из головы эти детские глупости, лишь делало то, незабытое и несбывшееся, сильнее. Ждала, верила… А когда перестала верить – надеялась. Вспоминала, не давая стереться из памяти, засыпала с его именем. Словно сама себя заговорила на то, в чем никому не достало бы духу признаться, даже себе…
Хотя себе теперь, наверное, можно.
Прекратив расхаживать по комнате в неудобных туфлях, девушка остановилась прямо перед зеркалом. Чувствуя себя в нелепой сорочке еще более голой, чем было бы без нее, посмотрела в глаза своему отражению.
– Да, я была влюблена в него, – произнесла она тихо и четко. – В Тьена… Но это ничего не значит…
Признание не принесло облегчения. Губы искривились в предчувствии близких слез. Плечи поникли… и вдруг вздрогнули от нежданного тепла. Будто чьи-то ладони замерли нерешительно в дюйме от прикосновения, и ласковый ветерок иллюзией чужого дыхания скользнул по обнаженной шее. Показалось, сделай шаг назад, и покрывшаяся мурашками спина упрется в крепкую мужскую грудь, откинь голову, и та ляжет на сильное плечо…
Софи зажмурилась, отгоняя наваждение, но одна слезинка все же вырвалась из-под прикрытых век и покатилась по щеке.
Девушка сбросила туфли, выключила свет и легла в постель, укрывшись тонким покрывалом. Сердце гулко стучало в груди, а мысли грозились не дать заснуть до утра… И опять почудилось: кто-то медленно дунул на ресницы и провел рукою по волосам.
– Спи, – шепнула темнота.
На душе сделалось легко, а глаза закрылись сами собой…
В то время как город в мире людей, окунувшись в теплую ночь, смотрел сны, столица Итериана встречала новый день.
Поднявшееся над горизонтом солнце коснулось ласковыми лучами обращенных к восходу стен дворца, перекрасив белоснежный камень в светло-розовый, и заиграло радостными бликами в стеклах высоких окон. Ветерок расчистил небо над резиденцией правителя, отогнав собравшиеся к рассвету редкие облачка, и расправил стяги на шпилях башен. Птицы в саду давно проснулись и теперь соревновались в пении, стремясь превзойти друг друга, если не мелодичностью, то хотя бы громкостью. Цветы умылись росой и распустили лепесточки, готовые радовать взгляд любого, кто решит прогуляться поутру узкими аллейками…
Прелестно, конечно, ярко, празднично, но до того обыденно, что успело набить оскомину.
Шеари Арсэлис частенько мечтала, чтобы ее разбудила гроза, ливень и раскаты грома. Или ураган, такой, чтобы оконные рамы срывало с петель со звоном бьющегося стекла. Хотя бы тучку увидеть, проснувшись, этакую кляксу на безупречной лазури – все лучше неизменно прекрасных, застывших в своей идеальности пейзажей.
Но с подобными желаниями нужно быть осторожнее. Мироздание любит подшутить, и вожделенная тучка, вместо того, чтобы заслонить солнце, наползла на лицо флеймы, когда ей доложили о ранней посетительнице.
– Проводите гостью в чайную комнату, – ничем не выдав недовольства, велела Арсэлис прислуживавшей ей ундине. – Я сейчас спущусь.
Задержалась она минуты на три, не больше. Срок достаточный, чтобы явившаяся без предупреждения альва успела понять, что ради нее шеари не бросит тут же свои дела, но и не настолько большой, чтобы подумать, будто Арсэлис старательно приводила себя в порядок перед встречей.
