Текст книги "Заложник силы (СИ)"

Автор книги: Ирина Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 55 страниц)

Соблазн переодеться все же был. Белое не слишком ей шло, а утренний наряд, состоявший из свободного лилейного платья и такого же цвета длинной накидки, расшитой серебряными звездами, превращал изящную флейму в бесформенное облако.

Лили же выглядела безукоризненно. Впрочем, как всегда.

Даже не будь всего остального, одно это вызывало к ней подспудную неприязнь. Черное платье откровенно не местного кроя, да и вообще достаточно откровенное, бесстыдно облегало высокую грудь и тонкий стан альвы. Открытые почти до колен стройные ноги казались еще длиннее благодаря бархатным туфелькам на высоких, похожих на стилеты каблуках. Шептались, будто неизменно темные цвета ее одежд – негласный траур, который альва носит уже много лет, но Арсэлис по-женски полагала, что подобные тона выбираются исключительно потому, что выгодно оттеняют белизну кожи дочери земли и золото ее волос.

– Счастлива видеть вас в добром здравии, шеари, – незваная гостья приветствовала флейму непринужденным поклоном. – Прекрасно выглядите.

Комплимент являлся частью приветствия и не обязан был звучать искренне, но и фальши настороженный слух Арсэлис не уловил.

– Чему обязана столь ранним визитом? – спросила шеари, не отвлекаясь на предписанные этикетом расшаркивания.

– Я хотела повидаться с Холгером, – не стала юлить альва. – Но мне сказали, правителя со вчерашнего дня нет в столице, и я решила, что, возможно, вы подскажете, куда он направился.

Вопрос не праздный, со скрытой подоплекой – Арсэлис это чувствовала, но смысла его все же не понимала, и это, в числе многого другого, тоже раздражало.

– Мой муж… – от шеари не укрылась ухмылка, скользнувшая по губам верноподданной, при этом собственническом напоминании, кто есть кто. – …отбыл по делам на Полуночный континент.

– Куда именно?

Арсэлис позволила себе ответную ухмылку:

– Я не состою в совете старейших, чтобы требовать от супруга отчета во всех его предприятиях.

Один выпад – два укола. Но ни напоминание о далеко не юном возрасте, ни намек на потерянный статус не вывели альву из равновесия.

– Очень жаль, – спокойно ответила Лили. – Значит, переговорю с ним в другой раз.

– Я могла бы передать ему что-нибудь, – предложила шеари.

– Передайте ему мои наилучшие пожелания.

Воистину, эта женщина была невыносима.

Лили принадлежал особняк в столице, но туда она не собиралась. Не манило жилье, так и не ставшее домом. А дом, настоящий дом, стоял заброшенный, и до альвы не раз доходили слухи, что многие юные ее соплеменники искренне считают его проклятым и всячески сторонятся… Глупцы. Пусть бы и заглянули: может быть, призрак обитавшего там когда-то счастья коснулся бы их хоть на миг…

Покинув дворец, она пошла к одному из пересекавших улицы каналов. Села в поданную тритонами лодку.

– Мать Моана давно ждет меня, – сказала она сверкавшему чешуей темноволосому красавцу, чем-то походившему на Кеони.

Тот молча кивнул, и длинная гондола без гребцов и весел заскользила по водной глади.

Из головы все не шла Арсэлис. Миленькая скромница семьдесят лет назад и скрытная тихоня сейчас. Столько времени держать все в себе, сжигать душу огнем подозрений и ревности. Лили могла бы избавить ее от ненужных терзаний лишь парой слов, но шеари не ждала ответа. Ведь если бы ждала, то уже спросила бы, разве нет?

Не будет мира и согласия в этой семье, пока все ее члены не научатся говорить друг с другом, понимать и прощать. Но Эллилиатарренсаи недосуг было учить их уму-разуму.

Несшая альву лодка покинула пределы города. Ровное, забранное в камень русло канала сменила полноводная река с обрывистыми берегами и небольшими порожками, но зачарованное суденышко плыло, не меняя скорости и почти не раскачиваясь на волнах. Через час оно доставило Лили к пустующему деревянному причалу. Начинавшаяся от пристани тропа уводила в лесную чащу, но не терялась в зарослях – значит, хозяйка не возражала против посещений.

Дом матери Моаны стоял на берегу лесного озерца. Приземистая избушка из покрытых мхом бревен, с крышей, зеленой от проросшей на ней травы, и крохотными, словно закопченными оконцами – именно так невежественные люди и некоторые дети стихий представляют себе прибежище ведьмы. А сама ведьма должна быть старая, скрюченная, с бородавкой на длинном носу, с гнилыми зубами и сбившимися в колтуны волосами, ряженая в рубище и с черным котом на закорках…

– Будет тебе! – рассмеялась показавшаяся на пороге ундина. Прожитые годы не оставили следа на ее миловидном лице, толстая русая коса лежала на голове венцом, а платье, простое, но опрятное, никак не годилось на роль рубища. – Только на помело меня усадить осталось!

На своей земле Моана видела и слышала все, а Лили умела думать очень и очень громко.

– Давненько ты не заходила, – попеняла лесная целительница. – Вся в делах, поди, старейшая?

Альва поморщилась: то никто и не вспомнит, то уже вторая с утра между делом вставит. То ли насмешка, то ли упрек.

– Меня не называют так больше, – напомнила она.

– И что с того? – усмехнулась, подбоченившись, хозяйка. – Разве название делает нас теми, кто мы есть, Эллиа?

– Лили, – поправила женщина хрипло. – Теперь – Лили.

– Пусть так, – согласилась ундина. – И что же привело тебя ко мне, Лили? Старые раны болят?

– Они всегда болят. Но ты уже сделала все, что могла.

Полукровка Моана, ублюдок, через час после рождения брошенный в реку матерью-человеч (и вряд ли та женщина, делая это, надеялась, что малышку примет отец), обладала силой, какой не сыщется и среди истинных детей воды. Говорили, что она творит настоящие чудеса и способна воскресить мертвого.

Лили знала, после какого случая появились эти слухи. Тогда, очнувшись на речной отмели и увидев склонившееся к ней лицо целительницы, альва почти возненавидела ее за это чудо…

– Мне нужен совет знающего, – сказала она, заставляя себя не вспоминать о прошлом. – Это касается магии воды.

– Слушаю тебя, – хозяйка жестом пригласила гостью присесть на толстый ствол поваленного ветром дерева и сама устроилась рядом.

– Мне нужно знать о заимствовании, – Лили тщательно подбирала правильные слова. – Заимствовании энергии для самостоятельного исцеления. В тех случаях, когда энергия берется у разумного существа, но без его согласия. Или при невольном согласии. Как бы случайно…

– Речь о ком-то из моего народа? – насторожилась Моана. – Кто-то пострадал от одного из детей воды?

– С чего ты взяла? – удивилась альва.

– Случай, о котором ты говоришь, – такое изъятие силы может провести только целитель-водник. У других стихийников обмен энергией проходит лишь при обоюдном согласии.

– Да, – Лили решила, что лучше согласиться, тем более, это почти не было обманом. – Да, я говорю о водяном, но в тех обстоятельствах, полагаю, он не отдавал себе отчета в том, что делает. И не волнуйся, никто не пострадал. Это случилось давно, и все участники тех событий живы и здоровы. Я хотела узнать о другом. Скажи, не устанавливается ли при таком обмене некая связь между отдающим и забирающим?

– Э?

– Связь. Как при определенных ритуалах. Симпатия, привязанность? Другие… чувства?

– Например, любовь? – хмыкнула Моана. Покачала головой и, засучив рукав, вытянула вперед руку. – Сейчас покажу тебе.

В ушах негромко зазвенело. Со стороны озера к женщинам с нервирующим писком подлетел комар. Опустился на обнаженное запястье целительницы и с ходу вонзил в ее кожу жадный хоботок.

– Вот так, по сути, происходит упомянутое тобой заимствование, – поморщившись, пояснила ундина. – Как полагаешь, что чувствует ко мне этот кровосос? А я к нему? Вспомню я о нем, когда укус уже не будет зудеть? Да и пока будет, я стану чесаться, а не думать о комаре.

Она резко прихлопнула обнаглевшего от вседозволенности кровопийцу:

– Вот и вся любовь.

Ничего не оставалось, как принять столь наглядное объяснение.

– Я бы спросила, почему ты интересуешься этим, но не скажешь ведь, – улыбнулась целительница. – Хочешь чая с лесными травами?

– Хочу.

Раньше ей нравилось приходить к Моане. С ней можно было даже не разговаривать. Просто сидеть рядом, отхлебывать ароматный чай из кривобокой глиняной кружки и молчать.

– Я буду ждать тебя, – обещала, прощаясь, ундина. – Может, еще лет через двадцать заглянешь.

Лили не стала обещать, что придет раньше…

У причала альву ждал сюрприз. Не сказать, что приятный.

– Раз уж решила навестить старых подруг, заглянула бы и ко мне, – пропела оккупировавшая лодку сильфида. – Тем более во дворце была. Избегаешь меня?

– Ну что вы, – проскрипела зубами альва. – Встреча с вами – счастье для меня, шеари Йонела.

– Чуть больше искреннего почтения, и меня от удивления удар хватил бы, – рассмеялась сильфида.

– Я на это и рассчитывала.

Лили соскочила с мостика в лодку и, бесцеремонно потеснив шеари, заняла место на банке.

– Ну? – обернулась она к Йонеле, когда заговоренная гондола поплыла в сторону города. – Говори, чего хотела.

Пусть милашка Арсэлис развлекается игрой в правительницу. Эллилиатарренсаи Маэр Хеллан, бывшая старейшая великого рода Хеллан, позволяла ей эту игру, как усталая тигрица иногда позволяет котятам забавляться со своим хвостом и представлять себя охотящимися хищниками. Но вдова шеара Вердена была слишком стара для подобных игр и знала истинное положение вещей. Да Лили и не рискнула бы подсовывать ей хвост – не ровен час, откусит.

– Почему ты вернулась? – спросила сильфида.

– Увидеться с Холгером.

– Зачем?

Надеялась, что Этьен ошибся, и она застанет его отца во дворце. То, что правитель явился в мир людей без предупреждения, настораживало.

– Соскучилась, – ответила Лили с привычной ухмылкой.

Как и предполагалось, унижаться, настаивая на правдивом ответе шеари не стала.

– А как… как дела там? – помолчав с минуту, поинтересовалась она.

– Неплохо.

– Как Этьен? – Спрашивая, сильфида старательно делала вид, что зеленый берег, вдоль которого плыла лодка, интересует ее куда больше внука. – Счастлив? Он ведь так туда рвался.

– Не разочарован, скажем так.

Не отрывая взгляда от берега, Йонелла медленно кивнула:

– Выходит, Холгер прав, отпуская его.

– Тысячу раз неправ.

Она пыталась объяснить и правителю, и его матери. Давно, еще в тот день, когда юный шеар впервые показал свою силу у разрыва. Он – не человек, и в мире людей ему не место. Но Холгер рассудил иначе.

– Что ты почувствовала, когда не стало Вердена?

Йонела промолчала. Съежилась, словно от налетевшего ветра, сгорбила всегда прямую, как струна, спину… На миг превратилась в настоящую старуху, одинокую и измученную жизнью, – в ту, кем и была под личиной вечно молодой сильфиды…

Смотреть тяжело, и альва отвела взгляд.

– Когда пустота забрала моего мужа, я хотела умереть, – проговорила она тихо.

Судьба назначила ей сегодня день памяти. Впрочем, она всегда помнила…

Отчаяние, граничащее с помешательством. Горе, в котором позабылся даже собственный ребенок. Полные муки и ужаса крики тех, кто пытался встать на пути у нее, сильнейшей из дочерей Земли. Короткий полет. Хруст. Боль, но не сильнее той, другой боли. Тишина надеждою на забытье… И улыбка Моаны… После – туман. Годы страданий, душевных и физических. Пустующее кресло в совете – кто пустит сюда сумасшедшую? Уговоры, увещевания… Сочувствие и презрение…

Но тогда она справилась. Тогда ей еще было, для кого жить…

– Когда погиб мой сын, я умерла.

Альва прикрыла глаза.

– Для шеара жизнь в мире людей – это жизнь, полная потерь, – сказала она притихшей сильфиде. – Все, с кем он сойдется там, будут умирать на его глазах. Человеческий век недолог… Нужны ли ему друзья, которых придется хоронить одного за другим? Любимые, чтобы оплакивать их веками? Этого вы с Холгером ему желаете?

Странно было бы, если бы престарелая сильфида прониклась этой речью.

– Лучше бы нашла нового мужа, а не придумывала себе нового сына, – огрызнулась она недовольно. – Кажется, тебя не за тем приставили к мальчишке. Или уже забыла?

Без сомнений, сама Йонела каждый день напоминала себе, что к чему, чтобы ненароком не выказать ненужных чувств. Она даже встречаться с внуком опасалась, чтобы, не приведи случай, не разглядеть в нем что-нибудь родное…

– Или это то, что называют совестью? – шеари избрала насмешку своим оружием. – Это ведь ты, а не я девять лет держала нож у его горла.

– И до сих пор держу, – Лили потерла ладонь о ладонь и медленно развела руки в стороны, растягивая пальцами длинный тонкий клинок. Она отказалась от места в совете, но сила Земли, власть над камнями и металлами все еще принадлежала ей. – Но надеюсь, что до этого не дойдет.

До самого города они больше не разговаривали, а сойдя на пристани, разошлись в разные стороны.

Глава 16

Ночь Фернан снова провел за карточным столом, не иначе, и теперь взирал на разбудившего его шеара едва ли не с ненавистью.

– Понял? – переспросил Тьен, уже зная, каким будет ответ.

– Что?

Пришлось встряхнуть флейма за шиворот и повторить указание с начала и до конца.

– Дом. Особняк, не слишком далеко от центра. Гостиная, столовая, четыре… нет, пять спален, кабинет… Зимний сад неплохо бы. И сад обыкновенный – обязательно. Ты знаком с местными порядками, сумеешь разобраться. Возьмешь с собой…

– Эсею?

Сильфида с утра дежурила у цветочного магазина.

– Лучше Кеони. Заодно покажешь мальчишке, что тут и как.

О доме Тьен думал с того самого дня, когда узнал, что их прежнего больше нет.

Давно – уже почти неделю.

Нет, он не торопил события. Просто время, замершее для него в Итериане, в родном мире летело с немыслимой скоростью.

Припарковав автомобиль у подъезда, шеар собирался, как всегда, перейти через дорогу и заглянуть в магазин к Софи… но остался в машине. Не знал, что сказать ей, и как себя вести. И цветов сегодня не привез.

А она посматривала в окно и недоумевала, почему он нет…

– Доброе утро.

В сумочке у госпожи Магдалы вместо книги сегодня лежал термос с крепким кофе.

– Доброе, – Этьен улыбнулся целеустремленности сиделки: сказала, что не спит на работе, и сделает для этого все возможное. Даже жаль расстраивать такую обязательную даму.

Он помог ей сесть в авто и открыл дверцу Люку.

– Как дела? Софи не сердилась из-за того, что я к вам вчера заходил?

– Нет, – неуверенно ответил мальчик. – Она… Мы не стали ей говорить.

Тьен не видел ничего предосудительного в том, что навестил детей, и его удивило их решение превратить этот визит в секрет. Но, с другой стороны, маленькие общие тайны – это ведь неплохо, да?

Кофе не помог. Госпожа Магдала и глотка не успела сделать, погрузившись в сладкую дрему. А шеар, как и накануне, прошел в процедурную.

У него уже не осталось вопросов, ответы на которые можно было получить у Люка, а потому они просто говорили обо всем, что только приходило на ум. Вспоминали что-то из прошлого, каждый по-своему. Слегка коснулись будущего. Робко, боясь спугнуть возможное счастье, Люк поделился опасениями по поводу возвращения в школу, если снова сможет видеть, и Тьен поспешил заверить мальчишку в том, что он со всем справится.

Заговорив о школе, вспомнили Клер, и Этьен узнал, почему малышка продолжает ходить на занятия во время каникул. Благодарить нужно было заботливую старшую сестру, записавшую девочку на летние курсы. Но Клер, если верить Люку, не обижалась: в школе у нее были подруги, да и учиться ей нравилось. А Софи могла хотя бы полдня не волноваться за шкодливую сестренку…

– Командир, у нас гость, – проскочивший в форточку ветерок принес тревожную весть от Эсеи.

– Холгер? – спросил Тьен, загородившись от Люка звуконепроницаемой стеной.

– Нет, – прилетел спустя минуту ответ. – Эйнар.

Этьен мысленно помянул всех демонов, о которых узнал в Итериане. Выходило, что он действительно почувствовал приход шеара, но не учел, что это может быть не венценосный родитель, а братец. Младшенький, чтоб его!

– Он идет к твоей подружке, – продолжала «радовать» сильфида. – Открыто. Что делать?

– Что угодно, но не пускай его.

– Поздно, – прошелестел занавесками сквозняк.

– Тогда убери его оттуда! Как хочешь! Я буду… – сам он мог оказаться в цветочном магазине уже через мгновение, но нельзя было оставлять мальчика. – Через пятнадцать минут.

К огромному сожалению Люка электростимуляцию пришлось отменить. Доктор Раймонд сказал, что у аппарата повреждена проводка, и обещал до завтра все исправить.

Уже на полпути к Софи, разогнав автомобиль до предела и чудом не став причиной двух… трех аварий, Тьен вспомнил, что так и не разбудил сиделку.

Мир как мир – ничего особенного.

Эйнар пришел к этому выводу, едва появился тут.

Наследному шеару не раз доводилось бывать в людских мирах, и для него все они мало чем отличались друг от друга. И уж никак не могли соперничать с Итерианом.

Тем не менее именно в этот ничем не примечательный мир его брат сбежал, как только представилась возможность. Это было странно. А Эйнар не любил странностей. Неразгаданных.

Возможно, разгадка скрывалась за дверью цветочного магазина. Подобный ответ казался слишком простым и неинтересным, но проверить стоило. Не тайно, наблюдая со стороны, чем он занимался с момента прихода сюда, а вот так дерзко, с ходу. В духе прославленного третьего шеара. Но кто сказал, что Эйнар сам не такой?

– Здравствуйте, – приветливо улыбнулась стоявшая за прилавком девушка.

Совершенно обыкновенная девушка – такая же, как ее мир.

– Здравствуйте, – ответил он.

Люди – слабые существа и подвержены многим недугам, оттого у них принято при каждой встрече желать друг другу здоровья.

– Желаете купить цветы? Помочь вам выбрать?

Эйнар открыл рот, но сказать ничего не успел: дверь распахнулась и в магазин влетела сильфида. На самом деле влетела, ее туфли не касались пола, но цветочница этого не заметила: люди порой осознанно не обращают внимания на то, что не соответствует их представлению о порядке вещей. Им так проще. И путешествующим по их мирам итерианцам – тоже.

Сильфида церемонно поклонилась. Для девушки за прилавком, обернувшейся на звон колокольчика, это выглядело так, словно посетительница зацепилась за что-то длинным платьем, чуть приподняла подол и посмотрела себе под ноги.

Шеар сдержано кивнул в ответ.

– Моепочтениешеарэйнар, – мало того, что дочь воздуха говорила на языке своего народа, непонятном и неслышном людям, так и делала это настолько быстро, что Эйнар с трудом разбирал слова. – Немоглибывывыйтисомной?

– Нет.

Сильфиду он узнал – одна из свиты Этьена. Значит, брат уже знает о его приходе и скоро появится, а Эйнар еще не успел ни в чем разобраться.

– Нет? – удивилась продавщица. – Вам не нужны цветы?

– Нужны, – успокоил он ее. – Самые лучшие.

– Привсеммоемуважении… – Воздушная приблизилась на шаг. – Ябудувынужденаприменитьсилу.

В больших серо-голубых глазах читалось такое отчаяние и, вместе с тем, такая решимость идти до конца, что Эйнар невольно позавидовал брату. Вряд ли кто-нибудь из его собственной четверки осмелился бы бросить вызов другому шеару, даже угрожай он им смертью за невыполнение приказа…

Но прощать подобное наследник не собирался.

– Самые лучшие цветы, – невозмутимо повторил он, выдерживая первый удар воздуха.

Била сильфида сильно, но аккуратно: мощная волна, ударившая его в плечо, ничего больше не зацепила, даже сквозняка не вызвала. Шеар легонько толкнул в ответ, будто рукой на воздушную указал, и добавил, обращаясь к цветочнице:

– Для этой ошеломительной красавицы.

Она, и правда, была довольно милой. И ошеломительно наглой, раз уж отважилась пойти против него.

«Положу их на твою могилу, если немедленно не уберешься отсюда», – пообещал он дерзкой девчонке.

– Детейвоздухахоронятвоблаках, – бросила она, натужно растягивая рот в ответ на искреннюю улыбку продавщицы.

И тут же свила вокруг его шеи тугую петлю.

– Ваша невеста? – ненавязчиво полюбопытствовала девушка за прилавком.

Воздушная сдавленно охнула, возмутившись то ли подобным предположением, то ли тем, что он метнул в нее короткую молнию, распоровшую голубой шелк на ее плече.

– Нет… кх-х… – Эйнар с усилием разорвал путы.

Сильфида облегченно вздохнула… А облегчать ей жизнь не входило в его планы.

– Моя жена, – оскалился шеар злорадно и, прежде чем воздушная опомнилась от этого известия, послал ей картинку: он в кроваво-красном траурном одеянии стоит, довольно улыбаясь, рядом с памятным обелиском, какие сильфы возводят в честь ушедших сородичей.

Ледяной ветер ударил в лицо, и изображение вернулось изрядно подкорректированным: гранитный обелиск стремительно падал, острой гранью метя в лоб счастливому вдовцу.

– Милая… Кливия… – имени сильфиды он не знал, а название красивого, но ядовитого цветка, само собой пришло на ум. – Ты не подождешь меня в машине?

Автомобиль у него, действительно, был. Получше, чем у брата, кстати. Стоял у магазина.

– Нет, дорогой…

– Эйнар, – напомнил шеар, пока она не придумала ответную гадость. Виновато улыбнулся цветочнице: – Простите, у моей супруги плохо с памятью. И с головой вообще.

– После того, как я согласилась выйти за тебя замуж, с этим никто не поспорит, – мелодичным смехом откликнулась сильфида, бесстрашно (внешне, во всяком случае) приближаясь к нему. В поднятой руке на мгновение обозначилось копье с широким наконечником. – И на самом деле, – обернулась она к подруге Этьена, – меня зовут Эсея. У моего мужа случаются цветочные фантазии.

– Очень приятно, – девушка лучилась благожелательностью. – Я – Софи. И цветочные фантазии – моя работа. Что вам предложить? У нас богатый выбор.

Она вопросительно поглядела на сильфиду, потом на Эйнара, и уже не отводила от шеара взгляда.

– Выбор-выбор… – пробормотал он, не придав значения столь пристальному к себе вниманию. – Как думаешь, дорогая…

«…мне хватит одной секунды, чтобы отвести ей глаза, превратить тебя в ледяную статую, украсить ею крышу, вернуться сюда и стереть все воспоминания о твоем присутствии? Или все же понадобится две?»

Хватило бы одной, но Эйнар не желал из-за наглой девчонки ссориться с братом, с которым и так не был дружен. Этьен новое оформление магазина вряд ли оценит.

– У вас какая-то памятная дата сегодня? – предположила цветочница, продолжая разглядывать шеара.

– Да, – согласилась сильфида и, видимо, взяв за основу только что изложенный им план, собиралась усыпить девушку, чтобы продолжить «разговор» наедине.

– Годовщина свадьбы, – поддержал Эйнар, отводя от цветочницы сонные чары. Со свидетелем как-то надежнее, а то и впрямь придется отчитываться перед братом за убийство его подданной. – Двадцать лет в любви и согласии.

Дочь воздуха, забыв о силе стихии, попросту впечатала в его ногу острый каблук.

– Снова заговариваешься, дорогой… Людистольконеживут…

Люди жили и дольше, но сильфида, очевидно, намекала на то, что для подруги Этьена они выглядят слишком молодо. Он – лет на двадцать пять, и она – такой вообще замуж рано…

– Два года, – исправился он, прогоняя боль в ноге, и в отместку, как и она не используя дар, ущипнул сильфиду за бок.

Реакция последовала незамедлительно: Эсея раскрутила за спиной невидимое копье и ударила его древком по затылку.

– Но иногда кажется, что мы уже вечность вместе, – закончил шеар сквозь зубы.

– Это счастье – найти свою вторую половинку, – Софи почти озвучила желание Эйнара отобрать у сильфиды копье и разрубить наглую девчонку на две части. – Может быть, розы? Красные – символ страстной любви. Белые – нежности. Желтые – надежды.

– Они колючие, – Эсея капризно поджала губки, маскируя гримасу боли.

– Совсем как ты, дорогая, – Эйнар повторно стегнул ее водяной плетью пониже спины: то, что надо для воспитания зарвавшихся девчонок – не смертельно и эффективно.

– Тогда лилии?

Дальше себя воспитывать сильфида не позволила. Выставила щитом холод вершин родного Энемиса, и тонкий водяной хлыст, заледенев, разбился и с негромким звоном осыпался на пол.

– Лилии не нужно, – Эйнар тянул время, обдумывая, как избавиться от настырной дочери воздуха, не слишком покалечив ее при этом. – Очень сильный запах, у меня от него голова болит.

– Ты уверен, что это от лилий, милый? – недовоспитанная сильфида, улучив момент, повторила трюк с копьем.

– Уверен, – выдавил шеар. – А что это за цветы?

Эйнар наугад ткнул цветочнице за спину и, когда она отвернулась, схватил не успевшую закрыться Эсею за горло и вырвал у нее из рук призрачное оружие. На большее, увы, времени не хватило.

– Эти или эти? – уточнила Софи, по очереди показав на вазоны. – Это – левкои, а это – герберы. Если хотите, могу составить сборную композицию, лишь скажите, какие цветы вам нравятся. Или покажите.

– Дорогая, выбери сама.

«Жаль, чертополоха нет»

– Этонесамыйлюбимыймойцветок… Я бы все-таки взяла розы. Вон те, – сильфида указала на нежно-розовые цветы с мелкими тугими бутончиками. – Но их слишком мало. Мне хочется пышный букет, много-много цветов. Ты же не откажешь, милый?

– Для тебя – что угодно, – машинально согласился Эйнар, размышляя, что же она задумала.

– Никаких проблем, – просияла цветочница. – Если вы подождете немного, я принесу еще из оранжереи. Только… простите, мне придется закрыть магазин на несколько минут.

Ах, вот оно что!

– Не хочется доставлять вам лишних хлопотх, – попытался пойти на попятную он. – Мы возьмем что-нибудь другое.

Коварная и сильфида уже схватила его под руку и тащила к выходу.

– Не волнуйтесь, – успокоила Софи, – я быстро вернусь.

Этьен может оказаться еще быстрее.

Ища причину задержать девушку, Эйнар вдруг отметил, как странно она глядит на него – будто хочет что-то сказать, но не решается. Он решился за нее: легкое воздействие, вскользь, лишь для того, чтобы позволить сдерживаемым словам сорваться с языка…

– Вы… похожи на одного моего знакомого.

Ну хоть что-то.

– Близкого знакомого? – спросил он, чтобы удержать разговор в нужном русле.

Но снова вмешалась Эсея. Она досадливо отмахнулась и бросила, не подумав:

– Не так уж они и похожи. Только глаза…

Далее последовало то, что в театральных постановках называют немой сценой, когда все стоят, открыв рты, и молча смотрят друг на друга… с разными выражениями лиц, не обязательно добрыми…

– Да, глаза, – заговорила первой Софи. Сложила руки на груди и сердито посмотрела на шеара и его мнимую супругу: – Ничего не хотите объяснить?

Эйнару, чей план, и без того не безупречный, окончательно испортила своим появлением сильфида, не осталось ничего другого, кроме как сказать правду.

– Софи, простите этот маленький обман. Мне просто интересно было познакомиться с девушкой, ради которой мой брат решил отказаться от…

– Доли в семейном деле, – быстро закончила за него Эсея.

Можно было бы сказать, что выручила, но шеар и сам не собирался говорить об Итериане.

– Да, – кивнул он, принимая ее версию, – от своей доли в нашем общем предприятии. Бросил все и приехал сюда.

– Из-за меня? – растерялась цветочница. – Все бросил? Брат?

Человеческий мозг плохо приспособлен для одновременной обработки большого количества информации. Эйнар вспомнил об этом и поспешил исправиться, для начала сконцентрировав внимание девушки на чем-то одном.

– Да, Этьен – мой брат. Старший. Вряд ли он обо мне рассказывал, мы не слишком близко успели сойтись. Я часто был в отъездах, он тоже…

Сильфида по-прежнему держала его под руку, но не вмешивалась, и Эйнар это отметил. То ли притихла, убедившись, что он не злоумышляет против подруги Этьена, то ли обдумывает новые способы его устранения. То ли ей самой интересно, чего ради ее шеар оставил Итериан.

– Нет, он не рассказывал, – медленно вымолвила Софи. – Говорил, что нашел семью, но… у нас тоже не было времени…

– Этьен – очень скрытный… человек, – поддержал Эйнар. – О вас он тоже никому не рассказывал. Да, дорогая? – в людском мире, практически лишенном естественной природной магии, это было нелегко, но он не отказал себе в удовольствии нырнуть на миг в подпространство и дать «супруге» подзатыльник. Дернувшаяся голова силифиды символизировала согласный кивок. – Вот мы и решились сами с вами встретиться. Думаю, Этьена наш поступок не обрадует, но если вы меня поддержите, он, возможно, не откажется продолжить знакомство. За обедом, предположим?

– Извините, но вы что-то путаете, – неуверенно произнесла девушка. – Мы с вашим братом просто старые знакомые. Потому он и говорил обо мне. Вряд ли я имею какое-то отношение к тому, что он ушел из семейного дела…

– Тогда зачем он здесь? В этом м-м-м… городе? Кроме вас у него никого тут нет, я следил…

– Мы наняли детектива, – опять пришла на выручку сильфида, успевшая изучить нравы и обычаи этого мира.

– Мой брат такой скрытный, что пришлось…

– Эйнар, да? – уточнила Софи. – Недавно приехали? Издалека?

– Да.

– Долго добирались?

Шеар понял, что она стремиться перехватить инициативу, но еще не догадался зачем, и как ему теперь отвечать на ее вопросы.

– Не то чтобы долго, – растянул он, – но несколько проблематично.

– Границы, – подсказала Эсея.

– Да, пришлось пересечь несколько границ. Таможни, проверки…

– Простите, забыла, в какой стране вы живете.

– Я? – даже знай он географию этого мира, Эйнар все равно понятия не имел, что успел сочинить для подруги брат. – Я много путешествую, поэтому сложно ответить однозначно: то в одной, то в другой. Но далековато отсюда.

– Тьен говорил, у вас там какие-то проблемы с почтовым сообщением.

– Проблемы? Да нет, в общем-то. Голуби летают…

Судя по тому, что Эсея опять вонзила каблук ему в ногу, он сказал что-то не то.

А судя по тому, как посмотрела на него Софи, – наверное, все же то…

Одно Эйнар понял четко: он сам уже не против, чтобы брат скорее появился. И желание его было услышано.

Сначала мазнуло по глазам сумраком, словно набежавшая откуда-то туча на миг закрыла заглядывавшее в окна магазина солнце. Воздух, сделавшись густым и вязким, сковывал движения и глотал звуки. Софи сказала что-то, но Эйнар не расслышал слов. В голове звучал другой голос, так же неразборчиво, но при этом с яростью, с неприкрытой угрозой.

Шеар попытался сделать шаг, но не смог оторвать ногу от пола. Старые доски – мертвая мореная древесина – вдруг пустили крепкую молодую поросль, тугими жгутами оплетшую его щиколотки. Головки гербер развернулись к нему, глядя со злостью оранжевыми глазками. Розы воинственно растопырили шипы. Благоуханные лилии выпустили змеиные язычки. А над головой, на потемневшем, как грозовое небо потолке, угрожающе раскачивались лампы… Все это – в скрытой от людского взгляда реальности, где-то в срединных ее пластах, но Эйнару стало не по себе. В чужом человеческом мире он почувствовал себя слабым и беззащитным, в то время как его брат, родившийся здесь и здесь же обретший силу, обладал, казалось, безграничными возможностями. И, что особенно беспокоило, не настроен был на дружеский разговор.