Текст книги "Заложник силы (СИ)"
Автор книги: Ирина Шевченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 55 страниц)
– Мы скоро будем там, – поспешил обрадовать командира юноша и запнулся, увидев, как сердито сощурились яркие зеленые глаза и наморщился под разноцветными косичками лоб.
Но в следующий миг лицо мужчины как по волшебству разгладилось, и шеар ответил сыну воды улыбкой:
– Да, Кеони. Уже скоро.
Глава 2
День спустя где-то еще дальше
Шеар Холгер, единовластный правитель Итериана, принимал в своем кабинете сына. Младшего сына, как теперь следовало говорить, но, если речь не шла об официальных мероприятиях, подданные остерегались делать подобные уточнения в присутствии Холгера. Законы четырех заставили его признать рожденного далеко от благословенных земель и каким-то дивом прошедшего испытание стихий бастарда, однако близких отношений между ними не сложилось, и приближенные понимали: для правящего шеара Эйнар был, есть и навсегда останется единственным ребенком.
Но возлюбленное чадо нежданно стало на путь бунтарства.
– Что это? – Холгер, поморщившись, указал пальцем на голову сына.
В остриженных по плечи темных волосах наследника пестрели четыре тонкие косицы с вплетенными в них разноцветными нитями.
– Многие дети стихий выражают подобным образом свою принадлежность к тому или иному началу, – разъяснил Эйнар. – Шеару полагается носить все четыре цвета.
– Четыре цвета? – желчно переспросил Холгер. – То есть, без красной косички никто не узнает во флейме флейма, и без зеленой – альва в альве? А шеар так вообще не шеар, если не станет рядиться, как шут?
Правитель Итериана прекрасно знал, кто являлся родоначальником подобной моды, и то, что наследник поддался этим веяниям, его не радовало.
– Нет ничего плохого в том, чтобы носить на себе символ своей стихии, – произнес спокойно молодой шеар.
Для какого-нибудь человека, окажись он вдруг в кабинете шеара, отец и сын выглядели бы практически ровесниками, ведь у людей годы резче отпечатываются во внешности, оставляют морщины на челе и серебро в волосах. Но представитель любого из народов Итериана понял бы, что Холгер, высокий, как альв, и смуглый, как флейм, с голубыми глазами сильфа, и иссиня-черными волосами водяного змея, старше наследника минимум на триста лет: слишком наивным кажется рядом с родителем Эйнар, слишком просто глядят на жизнь чистые зеленые глаза.
Зеленые. Такие же глаза, но глубже и мудрее, были у отца Холгера, шеара Вердена, отдавшего жизнь, чтобы защитить свой мир от всепожирающей пустоты. Такие же глаза, но недобрые и колючие, увидел правитель девять лет назад, впервые принимая вернувшегося в Итериан мальчишку…
– Сними это, и впредь не смей появляться у меня в подобном виде, – приказал сыну первый шеар.
Эйнар наравне с отцом принимал участие в борьбе с вечным врагом и не раз демонстрировал невероятные для своих лет таланты, но в глобальных основополагающих вопросах, к коим, очевидно, относилась и прическа наследника, верховенство всецело принадлежало Холгеру.
– Это все, о чем ты хотел поговорить? – с усмешкой спросил младший шеар.
– Нет. Твой брат нас покидает. Вчера Эллилиатарренсаи повторно передала мне его просьбу, и я больше не вижу причин отказывать ему в этом странном желании.
Эйнар воспринял известие с недоумением. Даже полуразрушенный, пораженный голодной пустотой, Итериан в сотни раз превосходил все остальные миры великого древа красотой и излучаемой им силой. А теперь, когда угроза миновала, лишь последний глупец променял бы Дивный край на людской мирок, лишенный благословения стихий и их магии.
– Да, – подтвердил Холгер. – Он уподобился отступникам, которых сам недавно изничтожил.
– Не нужно сравнивать. Предатели, на поиски которых ты отправил Этьена, бежали из нашего мира в трудное время и сами принесли немало бед своими действиями. А мой брат, как я понимаю, хочет лишь посетить землю, что его взрастила. Думаю, он еще вернется.
«Ради всех нас надеюсь, что нет», – сказал про себя Холгер.
Вслух же он произнес другое:
– Я не хочу, чтобы его уход выглядел как изгнание. Не все поймут подобный каприз, а кое-кто, боюсь, обвинит меня в его решении…
– Ты дал достаточно поводов для подобных домыслов, отец, – осмелился вставить наследник.
– Я знаю! – сердито рявкнул Холгер. – Но этот мальчишка не оставил мне выбора. Итериан нуждался в нем, и мне пришлось терпеть его дерзкие выходки, чтобы только заручиться поддержкой. А неуважительное поведение с его стороны не способствовало доброму отношению с моей.
– А я помню, что мой брат, имея весьма скудные знания о стихийных началах и не обладая элементарными практическими навыками, уже на третий день своего пребывания в Итериане отправился с малым отрядом к одному из разрывов и сумел соединить ткань реальности, до того, как ничто распространилось.
– Не обманывайся, – осадил сына верховный шеар. – Сам знаешь, что отказаться он не мог. А если и мог… Этьен во многом человек, а люди отличаются примитивностью мышления. Он счел, что в случае его отказа я каким-то образом наврежу другому человеку – Генриху Лэйду, которого в прежней жизни твой брат считал отцом, и который, как ты знаешь, почти век прожил в Итериане, пользуясь моим покровительством.
Давным-давно, когда шеар Холгер отыскал на свежем пепелище раненого человека, с которым, как выяснилось, их связывала любовь к одной женщине и большая ложь, он и не думал, что, сохранив этому человеку жизнь и дав приют в своем мире, преследует какие-то далеко идущие цели. Лэйд был любопытен ему, как необычный для своего племени экземпляр, как интересный, невзирая на низкое происхождение, собеседник. Как тот, кто пять лет прожил по сути его, Холгера, жизнью, став мужем его женщине и отцом его сыну…
– В любом случае, прошлое – это прошлое, – решил правитель. – Сейчас мне нужно, чтобы уход твоего брата не вызвал лишних волнений в народах. Торжественный прием, прощание на высшем уровне, дорогие подарки, дружеское приглашение на чашечку чая, как-нибудь лет через сто, а лучше – двести… В общем, займись этим.
– Каким образом? – растерялся Эйнар. – Этьен жаждет общения со мной не больше, чем с тобой.
– Тебе и не нужно с ним общаться. Поговори с Эллилиатарренсаи или Фернаном, только эти двое могут как-то вразумить мальчишку, из которого одни пытаются вылепить героя, а другие – мученика. Пусть уйдет, как подобает шеару. И выучит хоть одну приличную фразу для прощания с этим миром.
Последнее уточнение было нелишним. Потому что к встрече с Итерианом Этьен не особо готовился. Объявился посреди совета старейших, сплюнул через дырку между зубов на мраморный пол и, оглядев высокое собрание, спросил: «Ну и кому из вас, уродов, я так резко понадобился?». В хрониках это прописали как: «Я прибыл, чтобы служить этому миру», но оригинал фразы прочно вошел в историю, положив начало череде былей и небылиц о третьем шеаре Итериана.
– Хорошо, отец. Я попробую. Полагаю, месяца хватит, чтобы все подготовить.
– Месяц?! Да он издевается!
– Этьен, пожалуйста, – альва мягко, но крепко обхватила ладонями лицо беснующегося шеара, заставляя посмотреть ей в глаза и успокоиться. – Ты ждал больше девяти лет, неужели не подождешь еще немного?
– Нет, – мужчина упрямо тряхнул головой, вырываясь из ее рук. – Не хочу. Не могу больше.
Девять лет, три месяца и одиннадцать дней.
Каждое утро он говорил себе, что скоро вернется домой. Еще немного, еще совсем чуть-чуть. Разобраться с темными дырами, помочь в восстановлении мира, уладить в граничных мирах несколько крупных конфликтов, спровоцированных катастрофой, а после – десятка два мелких. Всякий раз он думал, что новое дело станет последним, а когда старейшие наконец-то определили причину энергетической утечки, серьезно навредившей Полуденному континенту, уже сам Холгер объявил, что, выполнив миссию в Эноле, он получит свободу от всех обязательств.
Он поверил. Сразу же после Ал-Фарены распустил отряд, пожелав каждому из тех, кто был рядом в темные времена, найти себя в мирной жизни. Простился без сожалений. Он никому из них не стал другом и никогда не давал повода думать, будто бы служба при нем – это навсегда.
Со свитой – верной своей четверкой – собирался обсудить все отдельно, уже вечером…
А теперь правитель требует еще месяц?
– Лили, я устал. Я хочу домой.
– Ты и так дома, – женщина обвела рукой просторную, без излишеств обставленную комнату. Софа, два кресла, чайный столик между ними. На нежно-палевых стенах – картины в изящных деревянных рамках. В вазах – свежие цветы. А через высокие, распахнутые настежь окна льется теплый свет, и ветерок приносит ароматы зеленого сада и разливающегося за ним до самого горизонта моря. – Твой дом – Итериан. Я надеялась, времени, проведенного здесь, хватит тебе, чтобы понять это.
Альва не впервые заводила этот разговор, но ее слова не находили отклика в его душе – лишь глухое раздражение, которое до поры удавалось прятать.
– Ты зациклился на прошлом, Этьен. Это стало твоей навязчивой идеей: вернуться к спокойной жизни, туда, где все просто и понятно, где нет магии, странных существ, черной смерти и войн. Я могу это понять. Но и ты пойми, мира, куда ты стремишься, уже может и не быть. Или никогда и не было, и ты сам придумал себе дом, где тебя ждут.
– Он есть.
– Он был, – безжалостно поправила альва. – Возможно. Но девять лет – не девять дней. Все меняется.
– Надеешься, что я передумаю?
– Нет. Уже нет. Иногда нужно самому убедиться. Даже если будет больно, – она с нежностью погладила его по колючей щеке. – Боль отрезвляет. А я не позволю ей стать невыносимой…
Поцелуй стал бы естественным продолжением ее жеста, но шеар резко отстранился.
– Лили, я благодарен тебе за все, но…
– Но? – альва заинтересованно приподняла бровь.
– Мне не хотелось бы, чтобы ты неверно толковала наши отношения. Я считаю тебя другом. Хорошим другом. Но не больше.
– Ох, малыш, – рассмеялась она. – С чего ты взял, что я претендую на большее?
Все, что в его представлении выходило за рамки дружеских отношений, – несколько ночей, давно уже – для Эллилиатарренсаи Маэр, знающей рода Хеллан, имело иной смысл.
Но он до сих пор о многом судил по людским меркам, и сейчас показалось важным расставить все точки. Во избежание.
И без того все запутано.
Когда-то Тьен-Валет придумал отличную классификацию: свой-никто. Это прекрасно работало и помогало избежать лишних проблем. За своих стой горой, а на тех, которые никто, махни рукой и забудь, пусть хоть передохнут все – какое тебе дело? Шеар Этьен от подобного разделения не отказался. Правда, своих почему-то становилось все больше и больше.
Сначала отец. Не Холгер – Генрих Лэйд. Встретившись с ним, Тьен на миг поверил, что вернулся в детство. Отец был точь-в-точь таким, каким он его помнил: полноватый, лысоватый, с прячущейся в густых усах добродушной улыбкой. Разве что очков уже не носил – в Дивном мире нет болезней и проблем со зрением или слухом. И глаза стали мудрее и грустнее. Зато сказок у него скопилось намного больше, и Генрих с готовностью делился с сыном тем, что успел узнать за десятилетия, проведенные в Итериане.
Лили и Фер – как не назвать своими тех, кто поддерживает тебя в чужом мире, страхует на краю черного разрыва и прикрывает от вечного недовольства правителя?
Потом появились Эсея и Кеони: рядом с шеаром всегда должна быть малая свита – представители каждого народа стихий. Сильфида, внешне хрупкая и беззащитная, поражала силой духа, который не сломили ни гибель родных, ни годы лишений. Она напоминала ему Софи. А мальчишка-тритон чистотой и наивностью походил чем-то и на Ланса, и на малыша Люка…
Все они были похожи на кого-то.
Вдовы и убитые горем потерь матери – на Манон.
Старухи родов, в трудное время собиравшие вокруг себя несмышленый молодняк, – на горбунью Нэн.
Однажды Тьен встретил альва, которого коснулась всепоглощающая пустота. Он выжил, но лишился руки и способности обращаться к своей стихии. Перед походом к горам Энемиса, вернее – к тому, что осталось от гор, он подходил к каждому члену их небольшого отряда и желал удачи… Как тот шарманщик с изломанными пальцами, что бродил по ярмарочному полю с обезьянкой, раздающей за грошики счастливые предсказания…
И однажды пришло осознание: вот оно, то, о чем говорил Огонь.
Шеар – это не только сила четырех стихий. Это понимание, сострадание, ответственность за судьбы народов. И именно тогда, а не перед разверзшейся в великое ничто дырой, стало по-настоящему страшно. Что же это получается: только покажи слабину, и уже весь мир запишется в свои? И хорошо, если всего один мир. Заботься о них, утешай, лечи, спасай… А после мучайся, если что-то не так сделал, куда-то не успел, кому-то не помог.
Спасение пришло откуда не ждал: в нескольких граничных мирах разгорелись спровоцированные просочившейся тьмой войны, и мудрейший Холгер командировал недавно обретенного сына остановить распространение пагубной заразы. А на войне не слишком-то тянет любить всех и вся. Казалось, на какое-то время он вообще забыл о том, что есть такое чувство. Только радовался, что захваченные тьмой миры раскиданы по ветвям великого древа далеко от той тоненькой веточки, на которой повис новогодней игрушкой маленький, надежно укрытый даже от него мирок…
Но теперь черные дыры и чужие войны в прошлом. Итериану больше не нужен третий шеар.
А третьему шеару не нужен Итериан.
Осталось лишь одно незаконченное дело, с которым так и не получилось разобраться. А в последние годы и не пытался уже: отложил до того дня, когда навсегда простится с Дивным миром…
Но Холгер отсрочил дату прощания. Значит, снова менять планы…
Может, и к лучшему.
Было время еще раз все взвесить.
Проверить.
Убедиться, что у него все еще есть дом, где его ждут…
Этьен подошел к этажерке в углу комнаты и снял с полки небольшую резную шкатулку. Открыл – внутри было пусто.
– Эллилиатарренсаи, – обернулся он через плечо, назвав альву так, как обращался к ней лишь на боевых заданиях. – Ты на моей стороне?
– Всегда, – последовал незамедлительный ответ.
Шеар захлопнул шкатулку и открыл снова, теперь в ней лежали длинные серебряные ножницы.
Он вынул их и протянул женщине.
– Режь!
Шеари Арсэлис, супруга правителя Холгера и мать его, как однажды выяснилось, младшего сына, слыла спокойной и уравновешенной женщиной. Она редко повышала голос и никогда не позволяла себе грубых или резких слов в адрес кого бы там ни было, не устраивала сцен мужу или выволочек прислуге, не била посуду и ничего не поджигала. Кто-то считал, что это весьма странно для флеймы. А свекровь, шеари Йонела, вдова шеара Вердена, да славится имя его в веках, при случае всегда ставила ей в укор излишнюю мягкость.
– Если бы я не знала, что ты рождена огнем, приняла бы за ундину, – пожилая сильфида в очередной раз не удержалась от того, чтобы поддеть невестку. – Ты податлива, как вода.
– Как вы себя чувствуете, матушка? – привычно проигнорировала пущенную в нее шпильку Арсэлис.
– Свежей, как морской бриз.
Невзирая на преклонный возраст, Йонела далека была от того, чтобы вернуться к началу начал, растворившись в воздушных потоках. Ее некогда голубые глаза посерели, как небо в ненастный день, белоснежные волосы истончились и утратили пышность, а стан уже не был так тонок, как когда-то, но сильфида по-прежнему радовала взор красотой и легкостью, а слух – нежным голосом. Должно быть, произносить подобным голосом гадости было несказанным удовольствием, и шеари редко себе в нем отказывала.
– Мой сын все еще мучится с этой головной болью? – спросила она невестку, по традиции заглянувшую в ее покои после ужина.
– Головной болью? – удивилась Арсэлис. Шеар Холгер, как она знала, пребывал в добром здравии.
– Ладно, с занозой в заднице. Так понятнее? – В юности Йонела, как и многие дочери воздуха, частенько посещала миры людей и позаимствовала у тех некоторые образные выражения.
– Было бы еще понятнее, если бы вы называли своего старшего внука по имени.
– Э-тьен, – тренькнуло недовольным колокольчиком. – Что это за имя?
– Человеческое, матушка. Вы же знаете. Вчера он вернулся из Энолы…
– Сюда? – насторожилась сильфида.
– Нет, не во дворец. Когда он не в разъездах, живет в городе со своим воспитателем. Это вы тоже знаете, – флейме было известно, что третий шеар в пику ее мужу называет Генриха Лэйда отцом, но она использовала более верное определение.
– Я-то знаю, – проворчала Йонела. – Но все меняется. Все. И меня удивляет твое спокойствие.
– Разве у меня есть повод для волнений? – невозмутимо осведомилась Арсэлис.
Этот разговор повторялся с завидной регулярностью, и его участницы назубок знали свои роли.
– У тебя – конечно, нет, – всплеснула руками сильфида. – У тебя простой женской гордости нет! Попробовал бы Верден притащить в дом ублюдка!
– Я уже говорила вам: не мне упрекать Холгера за ошибки, которые он совершил еще до нашей встречи. А то, что мальчик нашелся – огромная удача для всего Итериана… Разве нет?
– Да-да, третий шеар, спаситель наш! – с издевкой пропела Йонела. – А о своем сыне ты подумала? Этот, как ты его называешь, мальчик старше Эйнара…
– Лишь по времени рождения. А по сути, ему нет еще и тридцати. Совсем ребенок, – флейма вздохнула. – Он кажется мне таким несчастным.
– Корона Итериана его осчастливит, – едко утешила свекровь. – А Эйнар останется ни с чем.
– Глупости, матушка. Правящий шеар выбирает наследника независимо от старшинства. К тому же наши законы не благоволят к детям, рожденным вне брака, освященного в храме четырех.
– Хвала четырем, мой сын не додумался потащить эту Аллей в храм! Но как он вообще с ней связался? Что он в ней нашел?
– Говорят, мужчина неосознанно ищет женщину, похожую на его мать.
– Что?!
– Я имела в виду лишь то, что Аллей была сильфидой, – кротко улыбнулась Арсэлис.
– Наполовину! – с возмущением поправила Йонела. – Но поверь, эта полукровка не потерпела бы чужого выродка в своем доме. В отличие от некоторых.
– Это не только мой дом, но и дом моего мужа, – ровно проговорила Арсэлис. – А Этьен – его сын. И ради блага нашей семьи я хотела бы, чтобы они однажды помирились.
– Ундина! – презрительно бросила сильфида, отлетев к окну.
– Змея, – одними губами прошептала флейма. И продолжила, повысив голос: – К сожалению, пока они оба не желают сближения. И… Этьен решил покинуть Итериан.
– Что же ты молчала? С этого нужно было начинать! Когда?
– Торжества, приуроченные к прощанию, назначены уже через месяц.
– Торжества? О, да, это стоит отметить!
– Он ведь не сделал вам ничего плохого, матушка, – покачала головой Арсэлис.
– Не успел.
Шум в нижних покоях не позволил сильфиде продолжить высказываться в адрес горячо нелюбимого внука.
– Холгер, – узнала она возмущенный голос сына. – Готова спорить, я знаю, кто виновник скандала.
– Мало ли причин, – не приняла пари флейма. – Я спущусь и узнаю.
Уже на полпути к кабинету мужа она поняла, что свекровь не ошиблась.
– Ушел?! – слышалось из-за плохо прикрытой двери. – И ты позволила?
– Не мне спорить с шеаром.
Отвечавший правителю женский голос заставил Арсэлис остановиться. Флейма глубоко вдохнула, медленно выдохнула… Но все же выпустила на волю огонь раздражения, спалив ни в чем не повинный гобелен. Вдохнула еще раз.
– Нужно было послать за мной!
– Он собрался в несколько минут, забрал Генриха и ушел.
– Я просил тебя следить за ним? Просил? Ты обещала, что он не наделает глупостей.
– Это не глупость. И если хочешь, чтобы однажды он вернулся, не останавливай его сейчас.
– Я? Хочу, чтобы он вернулся?
– Кого ты пытаешься обмануть, Холгер? Себя или меня? Если бы ты желал, чтобы он ушел навсегда, не прятал бы от него мир, где он родился, и позволял наведываться туда – так было бы вернее.
Какие бы чувства ни вызывала у Арсэлис эта женщина, шеари мысленно согласилась с нею. А вот ее муж решил поспорить:
– Запрет был обоснован иными причинами. Людские миры слишком уязвимы. Мы и так рисковали, пропуская туда Фера в год перед его возвращением. После я решил, что лишь полная изоляция сохранит мир от проникновения тьмы. И Этьен это понимал.
– Понимал. Но угроза миновала, и он ушел.
– Кто ушел? – Арсэлис сочла момент удобным, чтобы появиться в кабинете супруга.
– Этьен, – зло бросил шеар.
– Мое почтение, шеари, – склонила голову его собеседница. – Вы прекрасны, как всегда.
Флейма невольно бросила взгляд в сторону зеркала. Прекрасна: смуглая бархатистая кожа, вьющиеся смоляные локоны, черные, как ночь, глаза, точеный нос и полные алые губы.
– Спасибо, Лили. Так что случилось?
– Я же сказал, – сердито ответил правитель. – Этьен ушел. Снова позорит меня. Прием в его честь и прощание назначены через месяц…
– Месяц, – перебила мужа Арсэлис. – Он погуляет, отдохнет, и успеет вернуться, чтобы торжественно проститься.
– Вы так же умны, как и прекрасны, шеари. – В этот раз альва поклонилась чуть ниже и с искренним почтением. Это было приятно.
– Да, пожалуй, так тоже можно, – согласился Холгер.
– Я прослежу, чтобы он не забыл, – предложила Лили. – Но нужен повод навестить его.
– Свите нужен повод, чтобы следовать за своим шеаром? – с наигранным удивлением приподняла бровь флейма.
Муж понял ход ее мыслей, и задерживаться до завершения разговора Арсэлис не стала, иначе, пробудь она чуть дольше в одной комнате с альвой, пострадал бы еще один гобелен. А шеари, как всем известно, была спокойной и сдержанной женщиной.
