Текст книги "Иллюзия обмана (СИ)"

Автор книги: Илона Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 53 страниц)

Устроившись всё в том же кресле, Кинранст начал от нечего делать перебирать рисунки. Начало не вызывало особенного интереса. Хотя…

Лестница, ведущая на первый этаж "Неудавшегося гладиолуса", выглядела так, словно по ней только что прошли чьи-то торопливые ноги… Потом был сад, чью красоту заметило лишь боковое зрение… Спуск к Песонельту, заросший мягкими душистыми травами…

Эти, прекрасно знакомые Волшебнику, уголки были изображены настолько искусно, что, казалось, сохранили и утреннее тепло земли, и стрекотание кузнечиков, и даже аромат травы.

Дальше, в основном, шли тоже пейзажи, но места уже были неизвестные.

Лесная тропинка… На ней женский силуэт, почти скрывшийся в сгущающейся чаще… Поляна… Холм или скала поросшая кустарником… Небольшая щель между камнями-стражами… Снова женщина, очевидно раздумывающая входить или нет…

Он вгляделся повнимательнее. "Римэ!" – охнул он, одновременно боясь, и спугнуть жену и перевернуть лист.

Озерцо… Клубы тумана бережного и тёплого даже на рисунке… Роженица, входящая в воду…

Мужчина вдруг услышал, как любимый голос выводит странную гортанную мелодию. Он никогда не слышал, чтобы Римэ, настолько растворялась в музыке.

Странный танец. Бесконечный, как породившая его песня и совершенный, как само творение…

Лист за листом, мелькали перед глазами. Не то, как мгновения, не то, как века…

И тишина…

Брат Мренд был достойным воплощением Оделонара. Мастер умел изображать всё, даже запахи и звуки. Или их отсутствие. Волшебник долго сидел, заворожённый рисунком…

Снова пение… Круговорот неуловимого танца… Окончательное безмолвие, нарушаемое лишь сверкающим пением озерца… Руки Римэ, принимающие из воды ребёнка… Двоих…

Забыв обо всём, Кинранст смотрел на спящих жену и детей.

– Значит, их двое… Это с Изначальных времён считалось хорошей приметой! – отчего-то шёпотом сказал Художник, давно стоявший за плечом у друга. – Похоже, я не зря ходил к Рёдофу и ждал, пока он возится, откупоривая новую бочку. Нам с тобой есть, что отпраздновать!

И протянул ему кубок.

– Ты так говоришь, словно не видел, что рисовал… – очумело произнёс Волшебник, залпом выпивший две порции подряд.

Он был так потрясён происходящим, что не только хмеля не почувствовал, но даже жажду не утолил.

– Видел, наверное… – смутился брат Мренд. – Всё равно – чудо!

– И что теперь? – спросил Кинранст, который пока не мог свыкнуться со своим отцовством.

– Судя по тому, где они родились, примут Великие Дары, – Художник пополнил кубки. – Девочка вырастет Прорицательницей, мальчик – станет Лекарем. А может быть, их выберут другие ремёсла… В конце концов, это – не пророчество, а пожелание… Как вы их назовёте-то?

– Так вроде они должны свои имена сами назвать… – растерянно проговорил Волшебник. – Разве, нет?

– Поживём – увидим! – уклончиво ответил брат Мренд. – Я ведь этот Обряд только по видениям знаю…

III

– Когда я был совсем маленьким, думал, что самое трудное – набраться терпения и ждать. Став старше, понял, что переживать потери – нелегче. Прошло совсем немного времени, и оказалось, что самое тяжёлое – надеяться, вопреки всему, – рассказывал Император, скорее, окаменевшей Оканель, чем Таситру, третий день не отходившему от друга.

– Это ещё не всё, сир! Настоящие испытания начинаются только сейчас. Тебе снова предстоит и ждать, и терять, и надеяться. А ещё тебе придётся научиться прощать себя. По крайней мере, за то, в чём ты не виноват, – Советник осторожно смахнул сухой листок с плеча статуи. – Однако думаю, что всё это сущая чепуха по сравнению с тяжестью окончательной победы, когда долго будет казаться, что не война закончилась, а жизнь потеряла главный смысл.

– М-да… Простить себя сложновато… – пробормотал Кайниол, глядя на застывшую фигуру жены. – Особенно, если понимаешь, что не в силах ничем помочь…

Он резко встал и пошёл прочь от фонтана. Друг последовал за ним. Император брёл по извилистой дорожке, не замечая ничего вокруг. И сосредоточенно молчал. Потом всё-таки спросил:

– Ты действительно считаешь, что я живу только ради этой войны? Вот как раз после неё и начнётся самое главное, – говорил он искренне, но голос его звучал неуверенно.

Таситр немного помолчал, подбирая слова:

– Полагаю, что сейчас большинство думает, примерно, как ты. Я – тоже. Только потом вместо великих решений и подвигов придёт самый обыкновенный быт.

– Мы просто забыли, что это и есть жизнь. Когда не нужно постоянно бояться за своих… – тихо проговорил Император. – Кстати! Я давным-давно не бывал в "Гладиолусе". Надо бы и наших проведать и вообще… Может, там мне хотя бы немного полегчает…

– Отлично! По дороге и поговорим, – подхватил его идею Советник. – Интересно, кто без меня тётушке Шалук на кухне помогает?

Друзья шли по вечерним амграманским улицам, наслаждаясь первой за несколько дней прохладой. Кайниол молчал, вспоминая, как года три назад в такой же вечер, он нёсся той же дорогой, во всё горло распевая весёлые песни… Тогда он и вообразить не мог, куда этот путь выведет. Так же, как сейчас он не мог себе представить, что когда-нибудь боль и тревога покинут сердце, а небо не будет печальным… Об Оканель он старался не думать…

Таситра занимали совсем другие мысли. Он с грустью сознавал, что когда весь Сударб вернётся к своим привычным занятиям, ни внук Мэнигского Садовника ни Шут из Ванирны не смогут себе позволить такой роскоши. Их двоих выбрали другие дороги.

Он не сразу расслышал, о чём говорит Кайниол.

– Кто бережёт Воды Без Плеска, мы знаем, – Император начал загибать пальцы. – В Немыслимых Пределах не осталось даже намёка на оньрек. Дюки только моего знака и ждут. А вот, чего жду я – непонятно…

– Не торопись! – Советник положил руку ему на плечо. – Я понимаю, каково тебе, но душа у меня не на месте.

– Осторожность – вещь хорошая, но как бы нам не прозевать подходящий момент для удара. Если Правителя и Колдуна разделить, мы с ними должны справиться без особого труда.

– Легко сказать! – Таситр пожёвывал длинную травинку. – Не явимся же мы к ним с нижайшей просьбой, мол, не согласятся ли почтеннейшие господа Узурпаторы разойтись в разные стороны, да оружие сдать. И подождать, покуда, мы их перебьём. Так, что ли?

Кайниол живо представил себе эту картинку, и по его лицу пробежал лёгкий отсвет улыбки:

– Ну, это ты, положим, хватил! Сами они, конечно, не сдадутся. И войска у Цервемзы отличные. Но ведь мы-то тоже не с вилками-ножами воевать выйдем!

Советник слегка хмыкнул. Зло отбросил стебелёк. Потом стал совершенно серьёзен и спросил:

– Ты хотя бы приблизительно представляешь, сколько народу поляжет при первой же такой вылазке?

Император ответил не сразу. Он понимал, что друг прав, но тогда выходило, что они снова в тупике.

– Многовато… Но, если сражение всё равно неизбежно, то чего или кого мы должны ещё ждать?

Они уже шли по саду при гостинице. Внезапно перед ними появился слегка пошатывающийся Тийнерет:

– Полагаю, сир, что меня-у! – от усталости и волнения он заговорил на жуткой смеси безмолвного и кошачьего наречий.

– Ты куда делся в тот вечер и откуда, взялся сейчас? – вместо приветствия спросил хозяин, подхватывая мохнатого вояку на руки.

– Можно сказать, что прямо с небес, – донеслось откуда-то из самой гущи кустов.

Оттуда вышел слегка утомлённый, но по-прежнему элегантный лежбик. Коты были настолько возбуждены, что начали говорить одновременно. Подвывая и перебивая друг друга, Синий и Чёрный попытались хотя бы вкратце пересказать события последних дней. Получилось это у них настолько неважно, что Император рукой на них махнул:

– Пока я понял лишь то, что вы оба молодцы и герои. Совершили кучу подвигов и почти двое суток летели из Мэниги сюда. Так?

Оба зверя мгновенно утихли и галантно склонили головы.

– Кажется… Да нет… Именно так… Насколько я понял из этой кошачьей симфонии… – проговорил Советник, который никогда не терял хладнокровия и лучше владел безмолвной речью. – Короче… Тийнерет смог убить Цервемзу…

– Так ли? – переспросил Император.

Кот вырвался из его рук и начал яростно намываться. И только приведя себя в идеальный порядок, соизволил торжественно заявить:

– Да, сир! Мой враг мёртв. И я уничтожил, его не запачкав лап… Как и было предсказано. Если честно, боя вообще не было. Я полночи болтал с этим уродом. Морочил его дурацкую голову. Сбивал с толку и запугивал. Устал даже. Довёл гада до того, что он сам огненного зелья нахлебался. Вспыхнул и в момент рассыпался пеплом. Так что я оказался почти не при чём… – смущённо проговорил Чёрный. – Правда, до этого мне пришлось истребить кучу стражников. И даже, как не жаль, бестолковых юнцов из той самой Развесёлой Четвёрки, которая захватила жену Вашего Величества. Но это уже такие тонкости, с которыми мне придётся разбираться самому…

Он замолчал, поскольку в срочном порядке вспомнил, что не до конца домыл манишку и левое ухо.

Император некоторое время потрясённо молчал. Потом снял шляпу и преклонил колено:

– Я твой вечный должник, Тийнерет из рода Синих Котов!

– То-то! А то помнится, кто-то меня самым бесцеремоннейшим образом поперёк пуза таскал… – польщённо промолчал зловредный зверь. – Да ещё по столам шариться не позволял… Мол, котам не положено…

Таситр наблюдал эту сцену с самым солидным видом, внутренне давясь от смеха.

– Погони-то за вами не было? – спросил он.

– Во-первых, мы были крайне осторожны. Во-вторых, кому же в голову взбредёт гоняться за клочком неба? – романтически возвёл глаза Лежбик. – Да и догнать меня непросто. Даже с немалой ношей на спине.

Животные опять разгорячились и начали объяснять всё в подробностях. Советнику, наконец, удалось перекричать котов:

– Вот что, – безапелляционно заявил он. – Пошли в дом! За ужином всё обсудим.

IV

Первое, кого они встретили, войдя в кухню, была тётушка Шалук, как всегда тащившая в большой зал необозримую груду снеди.

– Пришли, хорошие мои? Вот и молодцы! О ваших делах уже все знают и здесь и в Тильецаде. Тийнерет со своим синим другом предупредили. Так что у нас сегодня много гостей, – выпалила толстушка, ничуть не удивившись. Вручив Таситру изрядную часть поклажи, и ободряюще потрепав Кайниола по плечу, она продолжила. – А у нас тоже новость. Радостная! Римэ двойню родила! Не сегодня-завтра от Светящихся Вод возвратится.

– Добрый знак! – сказал Император, и неожиданно даже для себя рассмеялся. – Теперь уж точно придётся повременить с наступлением. Дождёмся, пока дети Дары примут. Если Круг Справедливости, созданный одной девочкой, уничтожил Озеро Без Плеска, то последствие действий Близнецов, даже страшно представить. А даже, если ничего особенного не произойдёт, то хотя бы малыши окажутся под защитой.

– Да и как себя поведёт новый Правитель наших пленных провинций, тоже неплохо понять, – тихо шепнул Советник. – Без Цервемзы Грейф Нюд у власти долго не продержится. Так что дадим ему возможность наделать непоправимых ошибок. А там, глядишь, он нас и на Лоза выведет…

…Как в старые добрые времена, Кайниол сидел за общим столом, в кругу тех, кто был дорог сердцу. Чтобы почувствовать себя совсем дома, он выбрал место рядом с братьями, отцом и дедом. Поздравлял Кинранста. Вместе со всеми радовался первой общей победе. Чествовал Тийнерета и его златоглазого друга, принципиально расположившихся во главе стола. Точнее говоря, чинно восседавших прямо между тарелок, бутылей и кубков.

Бурчал неисправимый Рьох. Дети и юные дюки болтали между собой. Тильецадцы что-то чинно обсуждали с Хаймером и братом Мрендом. Рёдоф подносил всё новые кувшины. Сновала в кухню и обратно Шалук в сопровождении раскрасневшегося Таситра и какой-то незнакомой рыженькой девушки. С веснушками и кудряшками…

Император думал о том, что ещё какой-нибудь год назад был бы страшно расстроен, если бы такие важные вести принёс в "Гладиолус" не он, а кто-то другой. Каким же он тогда был маленьким и глупым!

Он смотрел на радостные лица людей и дюков, и понимал, сколько у него друзей и верных подданных, готовых в любой момент пойти в бой. Его, Кайниола, именем и по его же приказу. Чувствовал он и то, что это последняя передышка перед решающим боем, от исхода которого зависит судьба сразу нескольких миров. Не знал он лишь одного, кто из сидящих за столом, вернётся из этой битвы…

"Ок-ан-ель! – стучало его сердце. – Слышишь ли ты? Первый шаг сделан благодаря тебе! Ок-ан-ель…"

И всё-таки Кайниол был почти счастлив. Не потому что, а вопреки… Наверное, как и все в этом зале.

V

Ларьигозонтская долина пережила многое, да и видела немало. Солдаты и купцы, дюки и люди, Квадры и исцелённые волшебники прокладывали свои тропы. Войны и мирные дни сменяли друг друга Дети, некогда игравшие в густых травах, становились стариками. Строились, разрушались и снова восстанавливались Тильецад и Амграмана. Долина лежала между ними, спокойная, как озеро и вечная, как память. Теперь на её просторе разыгрывалось невиданное доселе действо. Впервые обряд Посвящения проходил не в Немыслимых Пределах, а здесь – между Амграманой и Тильецадом. Собравшиеся на церемонию дюки пели, создавая радостный световой шатёр. На этот раз он получился ещё прекраснее, оттого, что к гулким голосам длиннолицего народа примешивался глуховатый голос земли.

Рождение близнецов, тем более девочки и мальчика, было большой редкостью, почти чудом, а потому почиталось знаком, предвещающим добрые перемены. Сами же дети слыли отмеченными руками Творящих и Хранящих.

Детям Римэ и Кинранста предстояло принять Дары из рук своих родителей. Такого в Сударбе тоже ещё не бывало. Волшебник, нёсший малышей, был настолько сосредоточен, что шёл на удивление легко. Проходя на своё место на помосте, он никого не задел и ничего не уронил, несмотря на длинный плащ, развевавшийся за плечами.

Прорицательница тихо улыбалась, глядя в одну ей известную даль.

Задолго до Изначальных Времён существовали только Великие Воды, пытавшиеся оживить пустоту, да ещё Свет, усердно разгонявший мрак, царивший кругом.

И вот однажды Воды расступились и на берег ступили девушка в белых одеждах и юноша в синих. Оба были прекрасны и мудры, но печальны их лица:

– Много ли смогут сделать один Творящий и одна Хранящая? – сетовали брат и сестра, оглядывая неуютное пустынное пространство, которое им предстояло обживать.

– Немало, если им на помощь придут ещё одна Творящая и один Хранящий! – раздались сразу два голоса.

Пока Близнецы пытались понять, кто им ответствует, вокруг сгустился тёплый Свет, откуда им навстречу вышла не менее прекрасная пара. Девушка была облачена в жёлтое, юноша – в красное.

Века, краткие как мгновения, смотрели друг на друга юные божества. И стали Творящие мужем и женой. То же произошло и с Хранящими. В дивную музыку превратилась их любовь. Радостным и цветущим стал их первый дом.

Тогда решили Творящие и Хранящие испытать свои силы. Для начала они объединили оба источника, откуда были родом – растворился Свет в Воде и Вода в Свете… Так возник Родник, откуда берёт начало Река, Объединяющая Миры. Так были созданы Светящиеся Воды, помогающие родиться и дающие защиту.

Позднее, когда были созданы дюки и люди, Четверо решили поместить Светящиеся Воды между мирами, чтобы не было споров о том, кому они принадлежат. И не существовало силы, способной осушить Источник или погасить его сияние.

Даже Лоз в пору своего могущества не сумел, как ни старался, осквернить Светящиеся Воды. Единственное, что он смог сделать – это отобрать у людей память, чтобы не могли они рождаться под защитой Творящих и Хранящих и получать Великие Дары…

Видение растаяло. Взгляд Римэ снова вернулся в долину…

…Взволнованный, а потому чрезвычайно торжественный отец как раз передавал детям Речь. Сначала безмолвную, а потом и явную…

…Потом пришло время матери помочь малышам принять Имена. Девочка назвалась Ярвем и сказала, что станет Хранительницей Памяти. Мальчик выбрал имя Гудр, и решил, что он должен всегда появляться рядом с теми, кто окажется в беде…

Дюки удивлённо переглядывались. Их дети никогда не называли ничего, кроме своих Имён. Дочь и сын Волшебника и Прорицательницы обозначили ещё и свой Путь. Было ли это новым знанием, свойственным только людям, или всё произошло, потому что Дары принимали именно Близнецы, показать могло только время. Однако и это сочли славным знамением.

…Оказалось, что и защищены они по-другому: Круги Справедливости разгорались очень медленно, зато светили ярче обычного и переплетали свои сполохи, создавая ещё один, общий, Круг…

Обряд давно закончился, плавно перейдя в пир. Кинранст улучил момент и, на удивление ловко проскользнув между столами, подошёл к брату Мренду. Тот, не отрывая глаз от работы, подвинулся. Волшебник кивнул. Пристроился рядом. Доверху наполнил кубки, не пролив при этом ни капли. Протянул один другу и без предисловий сказал:

– Знаешь… Я, оказывается, страшный трус. Последние дни только и думал о том, что потеряю Явную Речь, когда передам её детям… Внутренне готовился, а смириться не мог… Даже удивился, когда понял, что как прежде могу говорить… Смешно, правда?

Художник внимательно посмотрел на него. Пригубил вино. И с серьёзным видом ответил:

– Действительно забавно… А с чего, позволь полюбопытствовать, ты вдруг решил разучиться говорить, как большинство людей?

– Так произошло с Первооткрывателем… – неуверенно пробормотал Кинранст. – Ну, я и…

Брат Мренд поперхнулся вином. Прокашлялся. И действительно рассмеялся:

– Ну, ты даёшь! И это мне говорит тот самый знаменитый Волшебник, который был неуловим для Конвентуса и Квадр? Или я беседую с мальчишкой, который только что своё первое заклинание сочинил? Тебя не Одиноким, а Бестолковым нужно было прозвать!

Кинранст обиженно вспыхнул:

– Но ведь так было…

Художник обнял друга:

– Ну, прости-прости! Просто я не мог себе представить, что ты будешь так переживать. Хаймер был в плену. После пыток. Да ещё и под действием того снадобья, которое дал ему Оценрол Тарб. И не забудь, что на Обряд он мог попасть только через сон… Так, что… Хотя ты ничего не потерял… Зато… – он примирительно подлил Волшебнику вина. – Похоже, ты обрёл кое-что новое!

– М-мм? – вскинул брови Кинранст, ожидавший подвоха.

– Да предметы перестал раскидывать! – выпалил брат Мренд.

Тут оба друга расхохотались так, что на них стали оглядываться…

…Дюки продолжали петь. Теперь уже просто так. Радостно вторила им долина.

VI

Эту ночь Кайниол решил провести в "Неудавшемся гладиолусе". Комната, как будто и не переживавшая пожара, встретила своего бывшего хозяина привычным теплом запахов. Все вещи лежали на тех же местах, как будто ожидали его возвращения. Он почти не бывал здесь с того дня, когда сбежал в Мэнигу. Юноша долго не решался войти, пытаясь понять, что же всё-таки изменилось. То ли он уже привык к большим залам, то ли комната стала меньше, то ли он просто вырос…

Император плотно замкнул дверь. Скинул обувь и, не раздеваясь, упал на постель. Усмехнулся, вспомнив, как в детстве получал за это нагоняи. Он безумно устал за день, но долго не мог сомкнуть глаз. Воспоминания вились, как назойливые насекомые. Мысли возвращались то к матери, то к Оканель, то уводили в Мэнигу, то плутали по бесконечным временным прибежищам, заменявшим дом в пору скитаний…

Кажется, снова надвигалась гроза. Во всяком случае, становилось всё более душно…

Кайниол открыл окно. Вспрыгнул на подоконник. Свесил босые ноги в сад и соскользнул на тропинку. Раньше он всегда так убегал из дому. Не потому, что было необходимо, а так… из ухарства. Сейчас он сделал это просто по привычке. Мелкие камешки нещадно кололи стопы, последнее время привыкшие к мягкой обуви и гладким дорогам. Он собрался было повернуть обратно. Потом передумал. "Обтерплюсь! – усмехнулся он. – Тоже императорский сынок выискался!" И действительно, вскоре он перестал замечать неровности.

Он шёл и шёл, а сад всё не кончался. Кайниол решил, что непременно должен дойти до конца. Зачем? Кто его знает… Просто, должен и всё.

Тропа то расширялась так, что могла бы пропустить всадника, то резко сужалась ровно настолько, что между деревьями едва протискивался худенький юноша. Вокруг стояла почти непроглядная темнота, но ощущение важной цели, вело Императора вперёд и вперёд. Странное дело, усталость уже не так донимала молодого человека… Один сад сменялся другим. Тот – третьим, четвёртым и так далее… Кайниол уже научился различать их границы. К тому же, несмотря на то, что едва перевалило за полночь, вокруг стало заметно светлее.

И вот, когда он почувствовал, что растворяется в дороге, становясь её неотъемлемой частью, тропа закончилась, а точнее, превратилась в городскую улицу, прямую, как стебель гладиолуса. Точнее говоря, это была аллея, поскольку в чуднóм городе не было ни одного дома – только сады. Они были много прекраснее амграманских, но юноша шёл мимо них, почти не замечая…

В самом конце улицы показалась женская фигура. Не узнать её было невозможно.

– Оканель… – прошептал Император. – Оканель! – закричал он в полный голос.

И бросился к ней.

Внезапный порыв холодного ветра ударил ему в лицо. Такой же попытался остановить юную женщину. Но они бежали друг другу навстречу. Всё быстрее, разгоняя ветер. И окликая друг друга, словно боясь потерять из вида…

Дышать становилось всё труднее…

Кайниол проснулся то ли от духоты, то ли от того, что оказался на краю и без того неширокой кровати. Этого не могло быть, но рядом была Оканель…

Если обретённого – не отнять, то… что же говорить о возвращённом?

…Когда назавтра они пришли во дворец, статуи у фонтана больше не было…

ПОВЕЛИТЕЛЬ

I

Грейф Нюд не хотел признавать, что попал впросак, и до Кайниола теперь не добраться. Нужно было искать другой выход, а голова категорически отказывалась думать. Время уходило в никуда. Два дня прошли в бессмысленной суете. Колдун развлекался тем, что постоянно менял внешность, щеголяя перед царедворцами то в своём обличии, то изображая Цервемзу. Толку от этого не было никакого, но, по крайней мере, Правитель был хоть чем-то занят. На третий день этот маскарад стал ему надоедать – уж больно много сил отнимало каждое перевоплощение, а слугам было совершенно безразлично, чьи приказы исполнять. Стоило остановиться на каком-нибудь одном образе. Старик заперся в императорском кабинете и долго вертелся перед зеркалом. Несколько раз он менял личины, выбирая, чья внешность больше ему подходит. Цервемза выглядел более представительным и даже породистым, зато Грейф Нюд был привычен, как удобная одежда, которую носишь, не замечая, словно вторую кожу. Глубоко вздохнув, Колдун вернул себе прежний облик. Потом не без сожаления уничтожил зеркало…

Утром четвёртого дня он проснулся совершенно разбитым и не выспавшимся. В Мэниге стояла немыслимая жара, а Колдуна бил жесточайший озноб и одновременно бросало в пот. Сначала он подумал, что заболевает. Он укутался в плащ и принялся хлебать разные зелья, запивая их подогретым вином. Обычно это помогало. На этот раз холод не только не отступал, напротив, становился сильнее. Противная влага всё выступала на теле. Поначалу он пытался вытереться и переодеться, но и полотенца и одежда оставались сухими. А пот всё тёк и тёк… Старик попытался не обращать внимания на свою хворь. Он сидел, ни о чём не думая, и бездумно листал одну из своих колдовских книг…

Капля упала со лба и прожгла фолиант насквозь, пройдя даже сквозь переплёт. И тут Колдун всё понял… Никакой это был не пот, просто в Сударбе произошло нечто, заставившее Воды Без Плеска выйти из берегов. Он достал свой флакон с водой и быстро плеснул на книгу. Стук камешка, покатившегося по полу, подтвердил его подозрения.

– Мы в опасности! – неожиданно раздавшийся откуда-то изнутри голос, поначалу испугал Грейфа Нюда.

Воды впервые заговорили с тем, кто их берёг.

– Что произошло?

– В Дросвоскре появилась двойня, родившаяся… – голос в ужасе умолк.

– …у Светящихся Вод, надо полагать?

– Да. Они получили Дары. И создали Круг. Сильнее, чем уничтоживший наше Озеро. Они не должны жить.

– Это понятно… Что ещё?

– Мы хотим властвовать. Нам нужен Лоз.

Колдун лихорадочно соображал.

– Значит так… – наконец проговорил он. – Для начала я должен согреться и высохнуть. Иначе… всё кончится прямо сейчас.

Он снова открыл свой флакон.

Озноб мгновенно прекратился. Холодные капли, покрывавшие тело, исчезли.

– Так-то лучше! – хмыкнул Старик. – Лоз вам, значит, нужен? Мне тоже… Так же, как и власть… Только как его найти?

– Просто иди. И придёшь. Так же как пришёл в самый первый раз.

Грейфа Нюда передёрнуло от воспоминаний. Он немного помолчал. Перевёл дух. И всё-таки спросил:

– Так. Предположим, я доберусь до Рассыпавшегося. Как его собрать?

Его пробрала лёгкая дрожь, подобная язвительному хихиканью.

– Твоими стараниями Лоз уже собран. Почти. Ему не хватает лишь одного – нашей силы. Пока же он заперт в своей вотчине. Длинномордые потрудились. Если не поторопишься, он нападёт первым. Он тоже хочет власти. А теперь ещё и свободы.

– Давно это произошло?

Новая волна чужого смеха прокатилась по телу Колдуна.

– В тот самый момент, когда ты впервые примерил на себя личину Законного Императора. Теперь ты – тот самый Подменыш…

– Вот как… Неужели, мой бывший Повелитель умеет говорить правду? – рассеянно пробормотал Грейф Нюд.

Вслушиваться в невнятный ответ, исходивший из глубин его существа, он не стал.

II

Наверное, дорога была длинна и трудна, Старик этого не замечал. Так же как не знал, вели его Воды или собственные воспоминания.

Он просто шёл… Шёл… И шёл… Сначала через Мэнигу – в обратном направлении от Песонельта. Встречаться с текучей водой, тем более с этой, он пока не рисковал… Потом через заболоченный чахлый лесок… В пещеры… По узким проходам… Сумрачным залам…

Подчиняясь одной цели, он неутомимо двигался вперёд. Безошибочно, как опасное животное. Нет… скорее, как неумолимая стихия, готовая в любой момент смести любую преграду. Правда, ни одного препятствия, кроме запаха враждебной магии, он так и не встретил. Не обращать же внимание на невидимые заслоны, расставленные длинномордыми!

Пустые пещеры, не принадлежавшие ни одному из миров, закончились…

Начались владения Лоза…

Чем ближе подходил Колдун к убежищу своей жертвы, тем меньше человеческого оставалось в его душе. Умерли все страхи и страсти… Да и могло ли быть иначе? Приняв в себя Воды Без Плеска, он почти полностью растворился в их мраке, став лишь оболочкой. От прежнего Грейфа Нюда осталась лишь жажда абсолютной власти. Удвоенная, ибо совпадала с желанием Вод.

Зал сменялся коридором… Коридор – залом… Снова и снова…

Колдун шёл, ощущая, как расправляются плечи, походка становится твёрже и увереннее. Если бы он мог себя видеть со стороны, то вряд узнал бы: морщины разгладились, волосы потемнели, спина выпрямилась… Только глаза оставались прежними. В них не было ни стариковской мудрости, ни юношеского любопытства. Вообще ничего. Только холод и мрак.

Впрочем… Даже если Грейф Нюд и осознавал происходящие перемены, ему уже не было никакого дела до того, каким стало его тело. Он не возвращал, а всего лишь отбирал у своего бывшего Повелителя отобранное…

Последний подземный зал был громаден, как поле, и зловещ, как грозовая туча. Серые своды нависали так низко, что заставляли любого проходящего невольно склонять голову. Любого, но не Грейфа Нюда. Он горделиво шагал, едва не задевая головой каменный потолок.

Бесконечная пещера неожиданно закончилась глухой стеной без малейшего намёка на проход. Колдун притормозил лишь на несколько секунд. Уверенно протянул руку в сторону камня. Воды всё поняли и в одно мгновение уничтожили преграду.

В комнату Лоза вошёл не Берегущий Воды, а Властитель.

III

Помещение оказалось непривычно чистым. Точнее говоря, в нём больше не было пыли. Ни одной частички. Вместо этого посреди комнаты, возвышался некто, похожий одновременно на человека и на гигантский оньрек. Существо было настолько громадно, что почти упиралось своей головой-вершиной в высокий свод комнаты. От Собравшегося веяло холодом и могуществом. Он казался бы воплощением власти, если бы не слегка размытые контуры, придававшие ему несколько неуверенный вид. Чудовище смотрело на вошедшего пустыми, не имевшими цвета, глазами, в глубине которых плескалась тень удивления.

– Я не звал тебя! Ещё не время… – начал было Лоз.

Вместо ответа Грейф Нюд медленно поднял раскрытые ладони и направил их в сторону бывшего Господина. Воды Без Плеска послушно потекли с пальцев Сберёгшего их до этого часа.

Сперва осторожно… Капля за каплей… Словно опасаясь прикасаться к Собравшемуся… Всё быстрей и быстрей… Хлынули, как безнадёжный осенний ливень, и устремились к своему порождению, растворяясь в нём и, становясь, частью его существа…

Человек-растение жадно тянул ветви и впитывал вековую силу тьмы, несправедливости и смерти. Очертания сгустились. Тело Лоза стало плотным. И уже не выглядело таким гигантским. Зато обрело невиданную мощь.

– Довольно! – прогремел повелительный голос. – Я вернулся. А теперь я достойно отблагодарю тебя за всё…

Собравшийся напрягся, готовясь к нападению.

Грейф Нюд сомкнул ладони, останавливая Воды. Потом шагнул к Лозу. Снова раскинул руки. Так широко, словно хотел его обнять. Коснулся ветвей…

Они мгновенно вросли в ладони Колдуна, образовав с ним единое целое. Он слегка опустил руки и начал затягивать гигантский оньрек в себя.

Собравшийся непонимающе воззрился на своего бывшего слугу. Дёрнулся, пытаясь вырваться. Удивление сменилось ужасом. Лоз угрожающе взревел и начал лупить врага самыми сильными сучьями. Любой из таких ударов оказался бы смертельным не только для человека, но и для дюка. Но каждая ветвь, касавшаяся Колдуна, как будто прилипала к нему, и не могла уже вырваться…

Грейф Нюд даже не шелохнулся. Он стоял и спокойно смотрел, как тонут в его ладонях ветка за веткой.

Лоз всё ещё силился высвободится. Наверное, он больше не хотел властвовать. Только жить… Он обречённо вырывался… Дёргался… Трепыхался… Вздрагивал… Однако каждое последующее движение отбирало всё больше и больше сил… Он становился всё меньше и меньше…Исчезал в руках Повелителя Вод Без Плеска всё быстрее и быстрее…

Когда в пустых глазах побеждённого появилось отчаяние, Грейф Нюд, наконец, заговорил:

– С каких это пор рабы стали вызывать своих господ? – голос его был бесстрастен и тих. – Кажется, ты хотел отблагодарить меня за полное восстановление? Что ж… Лучшей признательностью я сочту твоё окончательное растворение в моих Водах…

Больше он не произнёс ни слова. Просто следил за агонией Лоза. Поглотив последнюю частицу Существа, некогда считавшегося всесильным, Повелитель прислушался к своим ощущениям. Кажется, ничего не изменилось…