Текст книги "Иллюзия обмана (СИ)"

Автор книги: Илона Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 53 страниц)

Новое зелье наполняло душу приговорённого огнём, который выжигал все мысли и чувства, кроме муки. Постепенно человек настолько превращался в боль, что начинало медленно тлеть его тело. Этот кошмар мог продолжаться бесконечно – часы, дни… и даже недели. Смотря по тому, насколько тяжким считалось преступление. Если добавить, что один из компонентов зелья до самого конца не давал обречённому ни уйти в спасительное безумие, ни хотя бы на время потерять сознание, то становится понятно, отчего в Сударбе с тех пор больше не слышали ни о заговорах, ни о бунтах, а граждане Империи предпочитали быть всем довольны и преданно любить Императора. Впрочем, за мелкие преступления наказывали лишь несколькими каплями. Но и эту пытку мог выдержать далеко не всякий. Обычно приговорённые умирали в течение первых суток. Лишь единицы владели секретом, позволяющим пережить экзекуцию и остаться собой.

VI

Отэп знал это лучше других, потому что сам был одним из выживших. Давным-давно, уже опоённый и принятый в Квадру, он никак не желал расставаться со своим даром и даже во время обучения пытался украдкой петь. Летать, правда, не получалось. Тогда его решили наказать за строптивость… И уже, взяв в руки кубок с зельем, он понял, что огню не нужно сопротивляться – нужно самому почувствовать себя пламенем, тогда оно выжжет только боль и погаснет. Это было бесконечно мучительно и страшно. Но он не проронил ни звука… И уцелел. Дар и самую память о нём потом всё-таки вытравили, но душа, пускай больная и ослабевшая, осталась при нём. Только спряталась в таком укромном уголке, что и сама забыла о своём существовании.

Впервые с достопамятной ночи в "Неудавшемся гладиолусе" Отэп искренне пожалел, что ему помогли возвратить отобранное. Выполнял бы себе приказы и не задумывался! А теперь он стоял перед выбором. Точнее – выбор перед ним. С одной стороны – оболтус, которого он обязан защищать. С другой – солдатик, который почти так же юн, но пережил намного больше по сравнению с непокорным арнитовым сынком. Он знал, как должен поступить… Да и память о старой дружбе значила немало. Но был мальчишка, которого за ничтожный проступок, да ещё и не им совершённый, приговаривали к долгой мучительной смерти. О том, чтобы подменить бутыли с зельем, и думать было нечего – Цервемза проследит за каждым шагом Мэнигского Командира. Любая оплошность чревата гибелью, да и Кайниол с Хаймером подвергнутся опасности, которая будет ещё больше, чем смертельная.

"Так-таки ничего не изменить? – Отэп отхлебнул из фляги. – Только бы успеть с ним поговорить…"

Он безразлично прошёл мимо пристально глядевшего на него Хаймера и вызвал подчинённых.

– Вы двое понадобитесь позже, пока же оставайтесь охранять шаракомцев и их пленника. Ты же, – Алчап посмотрел на осуждённого солдата, – ступай за мной! Прежде чем предстанешь перед почтеннейшим господином Цервемзой, который будет решать твою судьбу, мне нужно уточнить некоторые детали.

Отойдя от шатра Наместника, чтобы никто не смог подслушать, Отэп без предисловий сказал:

– Я знаю, что это не ты…

– Это что-нибудь меняет, почтенный господин?

– Почти нет… И всё-таки я хочу попробовать тебе помочь.

– Неужели у вас хватит милосердия прямо сейчас ударить меня мечом? – презрительно осведомился солдат.

– Не перебивай! – Командир, казалось, не заметил дерзости. – Огненное зелье – штука, безусловно, опасная и мучительная, но можно его обмануть. И даже легче, чем почтеннейшего господина Цервемзу… Если сделаешь, как скажу – выживешь!

Паренёк промолчал. В холодных глазах полыхнуло недоумение, смешанное с надеждой.

– Так… Ты должен будешь взять кубок своими руками. Пей спокойно и неторопливо. Следующее, ни на секунду не забывай, что огонь – это ты сам! И главное, что бы ни чувствовал – молчи! Первый же крик сведёт все твои усилия на нет, и действие зелья станет необратимым.

– Да вам-то это зачем? – от удивления воин окончательно забыл о субординации.

– Видишь ли, хороший мой, – неожиданно тёплым голосом ответил Отэп, – мне необходимо сбить одной стрелой три мишени. А может быть, и больше… Спасти Наследника Престола, который украл твой коврик, чтобы добраться до Мэниги и встретиться с отцом. Дурачок думает, что Арнита можно в чём-нибудь убедить.

– Вы хотите спасти этого… как же… Кайни…лоя?

– Соображаешь. Именно Кайниола. Он никого не хотел подводить. Просто мальчик ещё порывист и упрям. Впрочем, если ты считаешь, что он заслуживает наказания – скажи об этом Наместнику. Я подтвержу твои слова. Твою участь это облегчит не очень, зато получишь сатисфакцию.

Лишь на мгновенье в светлых глазах мелькнуло мстительное выражение. Потом воин отрицательно покачал головой:

– Пусть живёт! Может, у него что-нибудь выйдет…

Отэп коротко кивнул, как будто заранее был уверен в ответе:

– Затем нужно постараться выручить тебя, остолопа неосмысленного. Хотя и весьма благородного… Освободить моего друга Хаймера. Ну, и остаться вне подозрений самому. Я знаю, что это невозможно… Но… – Командир по-мальчишески подмигнул солдату. – Попробуем?

– По…пробуем!

– Как тебя зовут?

– Таситр. А откуда родом – не знаю. Некоторое время был шутом при дворе Наместника Ванирны.

– Я – Отэп. Бывший певец и друг Кридонского Наследника Арнита и верный подданный его сына и Короны. Предлагаю тебе дружбу! – Командир протянул раскрытую ладонь.

Юноша пожал её и впервые за всё время пребывания в Квадре улыбнулся.

– Надо идти, парень! Иначе нас заподозрят. Нет, погоди! Тебе сейчас это нужнее, – Отэп снял с груди дюковский медальон и надел на Таситра. – Убери, чтоб никто не видел. Вот так… Возвращённого не отнять!

VII

Когда они вернулись к шатру, всё уже было готово. Наместник сидел перед длинным столом, на котором стояли пять одинаковых металлических кубков, большая полупрозрачная бутыль, с оранжевой мутной жидкостью, кувшин с вином и несолько похожих пузырьков. Шаракомская Квадра была уже разоружена и стояла с другой стороны от этого стола. Мэнигский Командир и солдат подошли и остановились рядом с ними. Не давая Цервемзе и рта открыть, Алчап громко заявил:

– Этот солдат полностью признался в своём проступке. Он потерял коврик в дворцовых коридорах.

– Так ли? – Цервемза медленно перевёл взгляд на Таситра.

– Да, почтеннейший господин Наместник! И готов понести наказание, – склонил голову воин.

– Двадцать три капли!

Алчап онемел – чтобы погубить человека, хватало и одиннадцати. Тут никаких ухищрений не хватит, чтобы одолеть боль… Действительно, было бы лучше убить его несколько минут назад. Теперь было поздно. Он смешивал зелье, стараясь не смотреть на парня, которого так подвёл.

– Пусть огонь истребит твою вину! – произнёс он безразличным тоном.

Таситр, вдруг широко и задорно улыбнулся, сделал сальто, прошёлся на руках и ещё раз перекувырнулся. От неожиданности никто ему не помешал. Потом юноша поклонился, как будто ожидал аплодисментов, и бестрепетно сделал шаг к столу.

– Я – шут Таситр из Ванирны, бывший солдат Квадры и преданный подданный Сударбской Короны, пью за своего Императора и его долгое и справедливое правление! Да сопутствует ему удача бо́льшая, чем мне!

Боковым зрением Отэп увидел, как вздрогнул Хаймер.

Юноша всё делал правильно. Он пил медленно и молча. Более того, даже лёгкой гримасы себе не позволил. Наконец поставил пустой кубок на стол. Твёрдым шагом отошёл на прежнее место и лишь тогда рухнул к ногам Командира. Алчап мельком взглянул на его застывшее от муки лицо и подозвал своих солдат и ещё каких-то двоих. Новички сменили мэнигцев, охранявших Хаймера. Своим же Командир сказал:

– Отнесите туда же, куда и Римэ Вокаявру.

Потом он повернулся к повелителю и с подобострастнейшей улыбкой спросил:

– Полагаю, почтеннейший господин Наместник удовлетворён?

Цервемза милостиво кивнул:

– Продолжай! Ты отлично справляешься.

Воин-палач поклонился:

– Я обвиняю Командира Шаракомской Квадры и его подчинённых в преступном заговоре с целью освобождения предателя Короны!

– Это клевета! Если, конечно, не является изменой то, что я не захотел пропускать тебя без очереди! – огрызнулся шаракомец.

– Кого ты хочешь обмануть? – Цервемза встал и обернулся к Алчапу.

– Для чего бы мне лгать? – насмешливо спросил тот. – Не для того ли, чтобы занять одно из мест в вашей Четвёрке?

– Да он сам хочет освободить этого арестанта!

– И освобожу! Только не от верёвок, а от присутствия в этом мире… Пусть свободно отправляется в Дальний!

– Пощадите! – Шаракомский Командир и его солдаты попытались вырваться.

– Связать! И до поры заткнуть рты! – коротко бросил Цервемза.

Добрая дюжина солдат бросилась исполнять приказ. Потом Императорский Советник повернулся к мэнигцу. – Не выношу крика. Они в твоём распоряжении… а в их – как минимум три дня жизни… Если это можно так назвать…

Отэп смешал новую порцию, украдкой добавив туда яд, который через час должен был прервать страдания. "Жаль, я не смог так же помочь Таситру…"

– Пусть огонь истребит вашу вину! – произнёс он и подозвал к себе на помощь ещё нескольких солдат. – Напоите их!

Бывшая Квадра отбивалась. Отворачивалась от кубков. Наконец, приговор был исполнен, и над ставкой понёсся невыносимый и неумолчный крик. Цервемза вздрогнул. Алчап и бровью не повёл. Хаймер зажал уши. Страдальцам снова заткнули рты и увели мычащих и корчащихся с глаз долой…

Когда Наместник и воин-палач остались вдвоём, Цервемза с облегчением вздохнул:

– Я знал, что ты верный солдат! Ты свободен, а у меня ещё есть дельце в Амграмане.

– Простите, почтеннейший господин, но что же делать с этим? – Алчап выразительно посмотрел в сторону Хаймера.

– Он твой! Считай, что в награду…

Цервемза встал и, как ему казалось, величаво скрылся в шатре.

Отэп перевёл дух. Итак, всё сложилось. Знать бы только, что Таситр выживет!

Оставался только Хаймер.

– С ним я справлюсь сам, – сказал Командир, отсылая стражу и вынимая меч.

Как только солдаты ушли, Отэп перерезал верёвки и нагнулся к уху друга:

– Всё обсудим по дороге. Нужно бежать в Мэнигу. Кайниол там.

Вслух же он произнёс:

– Пошевеливайся давай! И сам, будь любезен, я не намерен тебя таскать!

ЗАКОННЫЙ НАСЛЕДНИК

I

День потихоньку полз в сторону вечера, а Цервемза с обещанной Сиэл всё не появлялся. Ревидан ждала-ждала, а потом решила отправиться к себе – там было безопаснее. Проходя мимо двери, за которой должен был томиться злосчастный Наследник, она прислушалась. До её слуха донеслась возня, значит, мальчишка был жив. Их разделяла только тяжёлая доска с замком. Никто не мешал простым заклинанием открыть дверь, а потом покончить с императорским отродьем. Ох, как сладка будет месть, сбивающая сразу несколько мишеней! Она уничтожит сына Сиэл и тем самым погубит его маменьку. Мужу будет от этого никогда не оправиться, а Цервемзе – не оправдаться перед Государем. Хватит одного кинжального удара, чтобы вся дальнейшая история Сударбской Империи рухнула к её ногам. Рухнуть-то она рухнет, только ненадолго… Пройдёт совсем немного времени, и Арнит, потерявший всё, найдёт возможность прервать личную историю Ревидан из Кридона… Она была уверена, что Император изобретёт настолько долгую и мучительную казнь, что огненное зелье покажется прохладной водой!.. Можно, конечно, попытаться убить мальчишку и сбежать… Но куда она сможет скрыться от отчаяния и гнева Арнита… – это будет не бегство, а отсрочка всё той же казни. Может быть, попробовать уговорами и чарами склонить бастарда на свою сторону? Только, похоже, мальчишка так же упрям и устойчив к внушениям, как и его отец. Да и что сумеет доказать парню женщина, носящая личину его матери?

Ревидан справилась с искушением и прошла мимо.

Как оказалось, она совершенно отвыкла от большого колдовства, и настолько устала, что еле доплелась до своей комнаты. От еды отказалась, схватив лишь небольшую ветку винограда. Через десять минут она уже спала прямо в кресле. Проснулась она глубоко за полночь от того, что одна из служанок звала:

– Прекраснейшая госпожа Ревидан, Его Величество требует вас к себе!

Идти, как всегда, не хотелось, но сердить Императора было небезопасно… Она привычно сорвала зло на бессловесной служанке и пошла собираться. Пока заплаканная камеристка переодевала её из колдовского наряда в какое-то пикантное тряпьё, колдунья окончательно очухалась. Голова слегка кружилась, но она подумала, что это спросонья.

Всё время, что Ревидан провела в опочивальне своего супруга, она думала лишь об одном: сказать Арниту, что Цервемза захватил его бастарда, или промолчать? В конце концов колдунья решила, что не стоит развязывать ветки. Пока…

Незадолго перед рассветом Император пожелал спать и отправил жену на её половину. Пока Ревидан шла, ей сделалось совсем дурно. Это напоминало действие медленного яда. Отослав служанку, она достала из тайника универсальное противоядие, которое всегда держала при себе. Так, на всякий случай… Оказалось, что не напрасно.

Она стояла под проливным дождём. Ненавистная внешность стекала под его струями, как краск. Ревидан снова стала собой – яркой и живой. И вдруг огромная чёрная туча, породившая этот спасительный ливень, медленно опустилась и накрыла её плотным непроницаемым покрывалом. Стало душно. Запахло опасностью и смертью. И тут ведьма поняла, что стареет. Причём так стремительно, как будто все ещё непрожитые годы разом пролились на неё. Она тонула в тяжком потоке времени, чувствуя, что уже не вырвется…

Другая, увидев подобный сон, поняла бы, что это предупреждение… Испугалась бы. И уж во всяком случае, задумалась о своей дальнейшей судьбе. Но не такова была Ревидан. Может быть, в какой-то момент ночью она и почувствовала, что получила обратно посланное ею волшебство. Но наутро проснулась здоровой. И сон свой забыла. Только из самых глубин её души поползла новая волна ненависти к Римэ, Сиэл, Наследнику и ко всему миру…

II

В общем зале не было никого, кроме негромко переговаривавшихся Рёдофа, который затапливал камин, да Мисмака, как всегда что-то чинившего. Когда двое мэнигских солдат внесли полумёртвого Таситра, воцарилась напряжённая тишина.

– П-почтеннеший г-господин А-алчап п-приказал д-доставить, – сильно заикаясь, проговорил тот воин, что был постарше, повыше и поизящнее, обращаясь к хозяину.

– Нужно было по дороге бросить – всё равно скоро ему конец! – ворчал другой, невысокий и коренастый, бывший, по-видимому, ровесником Таситра. – Таскай тут разных, а они костерок будут изображать! Мало, что ли, мы по его вине страху натерпелись? Так теперь ещё и руки об эту головешку обжигать…

– К-командиру ре-ешать! – сказал первый, поудобнее пристраивая опоённого товарища на широченной лавке, покрытой кошмой.

Он немного подумал, стянул с себя плащ и, свернув, подложил под голову юноши. Тот был в сознании и даже попытался благодарно улыбнуться, но лишь скривился в страдальческой гримасе. Пламя, бушевавшее в теле Таситра, было почти осязаемо, проступая даже через полотняно-бледную кожу лица и рук.

– Господин Алчап и так слишком много на себя берёт! – презрительно огрызнулся второй. – Как бы нашему почтенному Командиру не оказаться на месте этого прыгуна…

– Т-ты что ли го-осподину Н-наместнику до-онесёшь?

Заика метнул на своего спутника такой яростный взгляд, что тот примолк. Но лишь на мгновение. Потом снова начал ругаться:

– Ну, не ты же, к-косноязычный! Кто тебя слушать-то станет? – Коренастый мечтательно почесал затылок. – За донос награда полагается… А что? Я с удовольствием занял бы его место!

– С-скорее с н-нами п-произойдёт т-то же, ч-что и с ша-шаракомцами!

Не обращая внимания на их препирательства, Рёдоф уже засучивал рукава.

– Огненное зелье? – не ожидая ответа, спросил он Заику, одновременно пытаясь расстегнуть на Таситре камзол. Пуговицы не поддавались и слегка обжигали пальцы. – Ясно. Давненько в наших краях этой гадости не было. Мисмак! Неси тряпки, таз, холодную воду, и, знаешь… тот кувшин. Скажи женщинам, чтобы не беспокоились – мы справимся сами. Просто попроси у Сиэл её синий флакон.

Сын кивнул и как в детстве побежал выполнять поручение. Рёдоф обернулся к солдатам:

– А вы, парни, ступайте к Шалук, она вас накормит. Да и умыться вам с дороги тоже не помешает.

Заика нехотя поплёлся было к порогу, но остановился. Коренастый даже не шевельнулся.

Тогда хозяин встал в полный рост и предгрозовым голосом предупредил:

– Я же по хорошему прошу вас, ребята, уйдите отсюда!

– Да кто ты такой, чтобы командовать воинами Мэнигской Квадры? – взвился Коренастый.

– Я-то? Мэнигский Садовник! – спокойно и вдумчиво глядя сверху вниз прямо ему в глаза, заявил Рёдоф. – И я у себя дома… А вот вас придётся учить правилам поведения в гостях.

– Да ты с этого места у меня не сойдёшь! – ещё ершился солдат.

Он вдруг осёкся и спрятался за спину молчаливого Заики. Ему померещилось, что Рёдоф начал расти, нависая над ним как скала.

– Сойду. Потому что мне необходимо помочь этому пареньку. Пусть ни одного из вас не коснётся его судьба! И запомни, малец, не стоит угрожать ни мне, ни моей семье, ни дому. Да, ещё… если тебе здесь дали шанс возвратить отобранное, ещё не факт, что ты этого достоин… Подумай об этом до возвращения Командира! А теперь… – Рёдоф набрал полную грудь воздуха. – Прочь отсюда!

Несколько дней назад он ещё подумал бы, участвовать ли в спасении воина-палача. Да ещё Мэнигского. Сейчас он едва дождался, когда совершенно ошалевшие солдаты вылетели в кухню и попали под крылышко улыбчивой тётушки Шалук, и снова занялся своим подопечным. С трудом сорвав с его шеи оньрек, Садовник бросил корешок в огонь и, не обращая внимания на вонь и верещание, продолжил свою работу. Затем, расстегнув, наконец, тугой ворот, Рёдоф даже присвистнул от неожиданности: на груди у воина сиял дюковский медальон.

– Вот, значит, как… – хозяин повернулся к вошедшему со всем необходимым сыну. – Мисмак, посмотри, какая интересная вещь. Откуда он у тебя, хороший мой?

– От…эп… – прошептал Таситр сквозь гудевшее по всему телу пламя.

– Он тебе свой отдал? – до Рёдофа не сразу дошло, что мальчишка назвал своего Командира истинным именем.

– Св…ой…

– Грамотно! – похвалил Рёдоф. – Это сильно меняет дело…

Широко распахнутые прозрачные глаза даже сейчас не просили о пощаде. В их глубинах застыли надежда и терпеливое упорство. Юноша боролся не за жизнь, а со смертью…

Рёдоф ясно вспомнил, как через пару лет после смерти жены вот так же выхаживал Мисмака. Мальчик болел долго и тяжко, несколько недель кочуя между мирами. Рёдоф с ума сходил, будучи не в силах утишить боль, душившую его продолжение. Тогда в жизнь Рёдофа вошла Шалук. Она как-то справилась…

– Держись, парень! – ласково пробасил Рёдоф. – Больно очень?

– Оч…ень…

– Сколько капель?

– Дв…адц…ать три…

– Многовато… Так и в дракона превратить недолго… – с мрачным смешком сказал молчавший до сих пор Мисмак и, дотронувшись до ладони Таситра, отдёрнул руку, тихонько ругнулся, а потом спокойно, как всегда, обратился к юноше: – Ничего… в этом доме и не таких откачивали. Веришь?

– Да…

– Ты, дружок, только не кричи! – бормотал младший, осторожно помогая старшему снять как будто прикипевшую к телу воина одежду. – Иначе всё погубишь, и тогда, хороший мой, не только мы, но и никто вообще не сможет тебе помочь…

– Зн… аю… – захлёбываясь огнём, еле слышно промолвил Таситр. – Смо…гу…

– Конечно, сможешь! – слегка севшим голосом согласился Мисмак, обтирая лоб и грудь юноши влажной тряпицей.

Рёдоф открыл небольшой флакон. По комнате понёсся успокаивающий аромат. Старик перехватил полный ужаса взгляд Таситра, следившего за тем, как в стакан с водой сползают полновесные сапфировые капли.

– Не бойся! Ты среди друзей. И вообще опоить тебя уже невозможно – ты же, хороший мой, сквозь огненную смерть дорогу знаешь! И я хочу помочь пройти по ней не в Дальний Мир, а в наш… – подбадривающе улыбнулся он. – Давай, парень! Это всего лишь лекарство! Постарайся проглотить хоть немножко… – Рёдоф потихоньку капал на его сухие губы спасительную жидкость. – Тебе сразу полегчает. Потом заснёшь, а проснёшься уже, считай, здоровым…

III

В тот год весна выдалась затяжная, ветреная и сырая. Жители городка обрадовались, когда занудные дожди в один день сменились ясным жарким солнцем. Оно светило день. Две недели. Месяц. Тогда начали выгорать дома и сады. А потом – начали пересыхать колодцы, да и река настолько обмелела, что едва могла напоить страдавших от засухи людей.

Таситр некоторое время крепился, сберегая последние капли спасительной влаги для младших братьев. Больше он ничем не мог им помочь… Они не выжили… и мальчик пустился на поиски воды. Обернувшись, он увидел, как дом, который он считал родным и где вырос, занимается ярким заревом.

Опалённые солнцем и пожарами улицы были пусты. Безжизненны были разрушающиеся дома. В воздухе летала копоть и невыносимо пахло гарью и дымом. По-видимому, он остался в городе один. Куда девались остальные жители, паренёк не знал. Тщетно заглядывал он под каждую уцелевшую крышу – нигде не было не только воды, но даже сосудов, в которых её можно было хранить. Город заканчивался. Впереди была пустыня.

Силы уже совсем оставили Таситра, как вдруг, зайдя в самый последний дом, он ощутил прохладу и покой. В комнате стоял стол. На нём кувшин с терпким ароматным вином. Юноша схватил его и начал пить. Возвращалось то, что было уже не отобрать.

Жажда уходила. Видение из далёкого и не его прошлого таяло. Сознание прояснялось – у Таситра никогда не было ни братьев, ни сестёр, ни дома, который можно было потерять… Вырастил его старик, служивший поваром во дворце Наместника Ванирны… А вот пожар, кажется, был… Он сам ещё недавно был этим пожаром. По венам до сих пор текли струи жидкого огня, но боль постепенно отступала…

Кажется, он выжил…

Теперь он лежал не на лавке, а в постели. Тело и голову, кроме лица, укрыли мокрой тканью, что было крайне приятно. Рядом сидели хозяин гостиницы и его сын. Мисмак поправил подушки и протянул Таситру небольшой кувшин. Тот удивился совпадению и как во сне схватил посудину и залпом осушил её до дна.

– Сильно! – одобрил старик. – Так ты, хороший мой, все подвалы "Гладиолуса" разоришь!

– Я ещё и есть… хочу! – слабо, но явственно ответил юноша и тихо рассмеялся.

Рёдоф подмигнул Мисмаку, и через несколько минут они дружно принялись за завтрак.

IV

Как большинство матерей, Сиэл долго не могла привыкнуть к тому, что её старший сын стал почти взрослым. Но в отличие от этого большинства у неё хватило мудрости признать его право на свою жизнь. Со временем она даже сумела убедить себя в том, что если Кайниол пропадает на два-три дня – это не беда. Амграмана – город безопасный, а за его пределы парень выходит лишь вместе с Хаймером. В конце концов, мальчик должен был почувствовать вкус и послевкусие свободы до того, как попадёт в бессрочное рабство, именуемое властью. И даже это приняло мудрое материнское сердце, хотя оно всё чаще болело.

Пока все обитатели "Гладиолуса", кроме Рёдофа и Мисмака, занятых Таситром, разбрелись кто куда – Сиэл и Риаталь отправились в сад, чтобы вернуть к жизни засыхающий розовый куст и посплетничать. Им было о чём. В своём радостном ожидании юная Риаталь была похожа на яркую певчую птицу, для которой обустройство гнезда пока сродни детской игре, а Сиэл – на изящную чайку, возглавляющую целую стаю. Две счастливые женщины судачили о мужьях, о том, как будут дружить младшие сыновья Сиэл и Мисмака и тот или та, что придут в этот мир к концу года. Времена, конечно, не лучшие, но жизнь есть жизнь. А ещё они мечтали о том, как однажды вернутся дюки и… В общем, всё было хорошо.

Незаметно день перешёл в вечер. Куст был спасён. Становилось прохладно, но возвращаться ещё не хотелось. Риаталь вспомнила текучий древний танец и медленно закружилась на дорожке, ведущей к дому, напевая странный и задумчивый мотив… Сиэл тихо улыбнулась и тоже поплыла вслед за ней, наполняясь весенней радостной силой и чувствуя себя такой живой…

…Камень, завёрнутый в бумажку, перелетел через ограду и упал точно к ногам Лекарки. Она подняла его, развернула записку и долго её читала. Грубые размашистые буквы никак не хотели складываться в слова:

"Твой сын у меня. Хочешь спасти – выходи за ворота, ведущие к долине. И никому ни слова!"

Кажется, записка упала на землю…

Сиэл поняла сразу и всё. Рванулась к дому. Схватила накидку. И понеслась к выходу.

– Ты куда? – попыталась остановить подругу Риаталь.

– Кайниол! – отрывисто бросила та и выскочила за калитку…

V

Он легко юркнул в лаз, ширины которого хватало как раз для крупного кота или для худенького подростка. Комната, куда они проникли, была настолько громадной, что казалась сумрачной. И это несмотря на ясное весеннее солнце, лившееся в большущее окно. В воздухе висел настолько тяжкий привкус злого колдовства, что в первый момент мальчик даже отпрянул.

– Где мы? – озадаченно спросил он.

Котяра выгнул спину, ощетинился и зашипел, выражая полное презрение к хозяину апартаментов.

– У Наместника? Отлично! Неплохой кабинет… Давай-ка посмотрим, нет ли у него здесь чего-нибудь интересного…

В душе Кайниола на мгновение шевельнулось некоторое подобие угрызений совести, мол, мама не разрешает рыться в чужих вещах. Шевельнулось, да и затихло. Детский азарт объединился с кошачьим любопытством, мальчишеская обида – со звериной жаждой мести. Друзья принялись усердно перетряхивать ящики и полки, с удовольствием создавая беспорядок. Оба почему-то были уверены, что хозяин нескоро вернётся в свой кабинет. На столе Наследник обнаружил недавно использовавшуюся жаровню, какие нужны для ритуального сжигания связанных веток.

Перерыв и перепутав всё, что только можно было, паренёк через стол потянулся к заинтересовавшей его небольшой фигурке, изображавшей нечто вроде крылатой кошки. Одно крыло у статуэтки было слегка надколото. Кайниол ухватился именно за него и потащил к себе, чтобы рассмотреть диковинку поближе. Однако вещица оказалась тяжелее, чем выглядела, а камень, из которого она была изготовлена – скользок, как мокрая глина. Мальчик не удержал кошку и уронил её на пол. Статуэтка рассыпалась на бессчётное количество осколков. Кайниол ещё не успел огорчиться, как Тийнерет мягкой тенью стёк со стола и через мгновение притащил довольно большой обломок, из которого вытарчивал уголок бумаги.

"Я, Хопул, законный Император Сударба, прямой наследник рода Императора Атримпа, объединившего под своей рукой земли Кридона, Мэниги, Шаракома, Ванирны, Стевоса и Дросвоскра, предвижу скорый конец и пишу это завещание, ибо чувствую угрозу, исходящую от моего племянника, воспитанника и единственного отпрыска нашего древнего рода – юного Йокеща, находящегося под влиянием Конвентуса.

Сей Магический Совет был создан по моему указу для укрепления Императорской власти в нашей благословенной стране. Однако замечаю я, что на деле Конвентус стремится к смещению Императора и установлению своего правления.

Опасаюсь, что, по старости и немощи своим, не смогу противостоять козням Конвентуса и Йокеща, поэтому объявляю любые их притязания на Престол бесчестными, а Наследником Короны завещаю признать лишь того, кто положит конец беззаконной власти узурпаторов. Вне зависимости от того, из какой провинции, рода и сословия придёт этот безымянный пока избавитель. В благодарность за восстановление попранных законов и справедливости завещаю также считать династию его прямых потомков истинными Императорами Сударба".

Кайниол перечитал документ несколько раз кряду. Аккуратно сложил листок и спрятал в голенище сапога.

Некоторое время он сидел, глядя куда-то вдаль. "По словам Хаймера, нынешний Император уничтожил Конвентус, а потом извёл Йокеща. Брат Мренд вроде бы это даже видел… Вот ведь забавно: с одной стороны, Арнит совершил беззаконие, с другой – восстановил справедливость. Получается, что он законный Правитель. А я – его единственный прямой Наследник. Славно! – хихикнул юноша. – Итак, судьба Престола зависит не от того, признает ли Император меня своим сыном, а от того, соглашусь ли я считать его отцом…"

Кайниол медленно встал и церемонно поклонился коту:

– Знаешь ли ты, почтенный господин Тийнерет, что принёс не просто бумажку, а подтверждение моего права на Корону? Теперь мне есть о чём говорить с моим… с Истинным Императором Арнитом!

Кот сделал такую торжественную мину, что мальчик на минуту усомнился, кто из них на самом деле претендует на Сударбский Престол.

Немного поостыв, Кайниол понял, что неплохо бы найти укрытие, где можно будет поесть и передохнуть, а к ночи двинуться напрямую к Императору. Умница Тийнерет понял и это… Он провёл Наследника через его бывшую тюрьму и спрятал в комнатах, которые недавно занимала Римэ. В общем-то, это было логично. Кто стал бы обыскивать помещение, в котором недавно побывала Квадра? По-братски разделив скудную трапезу, заговорщики поудобнее устроились и не заметили, как проспали до глубокой ночи.

VI

Бешено летевший мимо туман рассеялся. Пространство сгустилось. Слегка ошалевший от скорости Хаймер шагнул, точнее, почти упал на узорчатый каменный пол. Он едва успел отскочить, чтобы не столкнуться с делавшим последний шаг Отэпом. Их вынесло в громадную тёмную галерею, где почему-то пахло застоявшейся гарью.

– Похоже, успели! – устало пробормотал воин. – Можно даже немножко отдохнуть.

Он уселся прямо на пол. Затем привычно убедился, что коврик свернулся и спрятал его в сумку.

Отэпу нужно было многое объяснить… Но он лишь достал флягу и сделал хороший глоток.

– Пить хочешь? – предложил он другу.

Хаймер помотал головой. Достал свою флягу. Тоже отхлебнул. Безразлично скользнул взглядом по стене, на которой, очевидно, не так давно висела картина.

– Где мы? Я прослужил во дворце несколько лет и совсем не знаю личных покоев Его Величества… – Первооткрыватель говорил не о том – пережитое и виденное сегодня встало между ним и Командиром, как невысокая, но очень колючая изгородь.

– На задворках жилой части, – Отэп был рад тому, что друг по крайней мере не молчит. – Вон там, – он махнул рукой налево вглубь длиннющего коридора, – есть стена, которая разделяет галерею надвое. За ней – Портретная галерея, а прямо под нами – личная Императорская тюрьма, где, в случае чего, и окончатся наши дни.

– Наверное, надо идти? – Первооткрыватель подал воину руку, помогая подняться.

– Да. Пора… – Командир крепко ухватился за протянутую ладонь и почти прыжком вскочил на ноги. – Постой…

Они ещё немного помолчали.

– Что ещё я мог сделать? – без предисловий спросил Отэп. – Кайниол натворил глупостей, но он Наследник. Тебя отбивать у шаракомцев нужно. Как сумел, так и поступил!