Текст книги "Иллюзия обмана (СИ)"

Автор книги: Илона Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 53 страниц)

И его клинок был вознесён на Императорских мечах.

– Примешь ли ты мою дружбу не по долгу, а по старой памяти? – было видно, что эти слова нелегко дались Императору, давно отвыкшему от простых искренних отношений и совершенно не умевшему извиняться.

– Я-то и не отвергал её никогда! – улыбнулся Хаймер. – И даже когда узнал о том, что ты жив… где-то в душе ждал этих слов…

Он собрался возвращаться на своё место.

– Хаймер! – слегка покраснев, окликнул вассала Кайниол. – Я не слишком послушный ученик… Но, пожалуйста, останься моим учителем!

– Не бойся… от учеников не отказываются! – усмехнулся Первооткрыватель. – Даже если они оказываются своенравными оболтусами.

Этикет и протокол горели семью огнями, но до того ли сейчас было?

В третий раз Кайниол и Арнит положили свои мечи на камень.

– Я, Отэп из Кридона, бывший певцом, а затем солдатом Мэнигской Квадры. Буду верным слугой, защитником и другом вам обоим!

Снова звякнула сталь, подтверждая нерушимость присяги.

Когда Отэп убрал оружие и встал по левую руку от Императора, тот слегка наклонился к уху воина и почти шёпотом спросил:

– Неужели ты вернулся?

– Мои друзья говорят, что возвращённого не отнять!

Оставалось принять присягу у Мисмака. Тот снова замешкался и Кайниол заволновался больше, чем прежде. Наследник стоял между двух отцов, причём один из них собирался приносить клятву верности.

Арнит во всё время официальной церемонии лишь украдкой поглядывавший на Сиэл, сейчас глядел на неё во все глаза, понимая, что ещё немного и они больше никогда не увидятся. На Мисмака он старался не смотреть…

Императорские клинки уже привычно заняли своё место.

– Я, Мисмак из Дросвоскра, воспитавший Наследника Престола как одного из своих сыновей, клянусь быть верным подданным Короны, вечным другом и слугой Его Высочества и преданным вассалом Императора Арнита, – с некоторым вызовом сказал он.

Рука Кайниола слегка дрогнула, отчего оружие Мисмака, едва не упало.

– Отец! – внятно и звонко сказал Наследник. – Где бы я ни был, кем бы ни оказался – надеюсь, что между нами всё останется по-прежнему!

VII

– Ваше Величество всё-таки изволили признать наследные права этого юноши? – сладко пропела, неожиданно появившаяся на пороге Ревидан.

– Разве я должен был испрашивать, согласна ли на это моя супруга? – Арнит впервые за много времени не был рад пикировке

– Позвольте поздравить Ваше Высочество! – пропустив мимо ушей колкость, колдунья склонилась в насмешливо-почтительном реверансе. – Меня зовут Ревидан. И я – жена Императора. А как величают вас?

– Кайниол… – пробормотал мальчик, чувствуя как в груди поднимаются гнев и восхищение одновременно.

– Вот и отлично! – просияла ведьма.

Закружилась в плавном танце и повлекла за собой Наследника. Даже музыка откуда-то взялась: томная и удушающая. Кажется, Сиэл пыталась предупредить сына, но он уже не слышал её, утопая в колдовской мелодии.

Первым пришёл в себя Арнит:

– Полагаю, вы ошиблись, прекраснейшая! Только мне надлежит танцевать с вами… – жёстко улыбнулся он, разбивая пару.

Кайниол сделал ещё два шага и почувствовал, как его воля слабеет. Силы оставили мальчика и он без сознания упал к ногам Ревидан, продолжавшей творить какое-то злое колдовство. Сиэл и Мисмак метнулись к сыну. Некоторое время они провозились приводя парня в чувство.

Император всё кружился и кружился, подчиняясь чародейной музыке… Впервые за долгие годы он не только не был хозяином положения, но и вообще мало что понимал в происходившем.

Сиэл подозвала Отэпа и что-то шепнула ему. Тот кивнул и начал копаться в своей сумке. Когда спустя какое-то время Кайниол судорожно вздохнул и открыл глаза, волшебница улыбнулась сыну. Провела рукой по его спутавшимся волосам. Погладила руку мужа. Распрямилась и встала.

– Пусть никто не мешает нам! – тихо и властно сказала она, подходя к танцующим. – Ревидан! С мужчиной ли, у которого из оружия только меч, тягаться лучшей из лучших ведьм Сударба?

Танец оборвался на полузвуке. Император почти не запыхался.

– Тоже потанцевать хочешь? – вскинулась Ревидан.

– Отчего бы и нет? – мягкий голос Лекарки звучал грозно. – Пусть здесь останутся лишь наши мужья! Их тоже касается наш спор.

Затем она сделала неуловимое движение рукой, как будто отсекая названных от остального мира.

VIII

Некоторое время женщины, одинаковые как травинки, стояли неподвижно, разглядывая одна другую и поражаясь собственному сходству. Мренд превзошёл самого себя. Всё в обликах соперниц совпадало до таких малейших деталей, что казалось, даже самому наблюдательному взгляду не под силу будет найти в них даже крошечное отличие. Та же изящная гибкая фигура. Те же пушистые вьющиеся волосы удивительного дымчатого оттенка. Тот же абрис лица. Те же тонкие и как бы тающие черты. Тот же серый в голубизну цвет глаз… Оба лица безукоризненно повторяли одно другое. Но выражения их разнились ровно настолько, насколько совпадали черты. Лёгкая, хотя и решительная полуулыбка Сиэл и резкая жёсткая ухмылка Ревидан. Тихий грустный отсвет в обычно спокойных, а теперь отчаянно распахнутых глазах Сиэл – злоба и панический страх в сузившихся зрачках Ревидан. Это выглядело как встреча жизни и смерти…

Возможно, их противостояние длилось лишь несколько мгновений – для соперниц прошли века… Наконец, женщины очередной раз убедились, что на одной земле им не жить, а потому решить свои разногласия мирным путём уже не удастся. Одновременно, как по команде, но всё так же молча, жена Императора и мать Наследника Престола медленно двинулись по кругу, заводя магический танец.

Такой способ выяснять отношения в незапамятные времена придумали сударбские волшебницы. Ну, в самом деле не драться же дамам с оружием в руках! Пользовались, впрочем, танцевальными дуэлями редко, поскольку битва непременно велась насмерть. Тем более, что стараниями Квадры древняя традиция постепенно была утрачена. Оставалось лишь удивляться, откуда о ней знали обе дамы.

Поединок начался. Дробно застучали каблучки Ревидан, и, опоздав лишь на какое-то мгновение, тем же ответила Сиэл. И снова откуда зазвучала мелодия, на этот раз негромкая, плавная, но всё ускоряющаяся и завораживающая. Дуэлянтки сходились и на расстоянии каких-нибудь полутора-двух шагов снова расходились. Кружились, обволакивая одна другую невидимой тканью, отбирая у соперницы силу и жизнь.

Хитрой змеёй скользила Ревидан – птицей, защищающей гнездо, вилась Сиэл. Ненависть и любовь, ревность и верность, гордыня и достоинство, бешенство и бесстрашие неистово сталкивались в грозном танце. Таинственная музыка постоянно меняла свой ритм и звук. В зависимости от того, на чьей стороне был в этот момент перевес. Если побеждала Ревидан – слышней становились барабаны и визг духовых инструментов. Если Сиэл – вступали струнные.

Заворожённые Арнит и Мисмак стояли чуть поодаль, напряжённо наблюдая, но не имея возможности вмешаться в поединок своих жён. Остальные находившиеся в патио видели происходящее и вовсе как через туман.

Музыка звучала всё громче и громче. Крещендо нарастал танец. Казалось, что в мире не осталось ничего, кроме топочущих каблучков да развевающихся одежд. Дамы кружились всё быстрее и быстрее. Вот уже и не различить, где кто – опасный, неистовый смерч метался по плитам патио, неведомым образом обходя препятствия. Или, может быть, проходя сквозь них?

На какой-то момент водоворот распался, и мужчины увидели, что по двору, сбиваясь с танцевального ритма, испуганным язычком пламени мечется Ревидан. Арнит успел заметить, что его жена наконец сбросила нарисованную личину и вернула прежнюю внешность. Он облегчённо вздохнул… За колдуньей неотступно следовала Сиэл, постепенно превращавшаяся из лёгкого летучего облачка в сильную грозовую тучу. И снова понёсся кружащийся вихрь музыки, унося соперниц!

…И вдруг… наступила тишина. Такая, какой не бывает в самый сонный предрассветный час. Плясуньи остановились на полушаге и удивлённо замерли, словно ожидая одобрения зрителей. Несколько секунд стояли неподвижно.

Мужчины молчали.

Потом Ревидан последний раз рванулась к Сиэл! И… рухнула как подкошенная. Она умерла почти мгновенно, успев лишь выдохнуть: "Всё… напрасно!.." Уходя в смерть она, как водится, увидела ускользающую жизнь. Даже пожалела о многом: об упущенной власти, о том, что не стала лучшей среди ведьм, о несбывшейся мести. И ни разу не шевельнулось раскаяние или хотя бы сожаление о напрасно загубленной душе, о бездетности, о так и не испытанной любви…

Император скользнул взглядом по угасшему лицу жены, ставшему теперь таким усталым, постаревшим и непривлекательным, и отвёл глаза…

Сиэл победила… Взгляд её очень быстро стал таким же, как всегда – печальным и кротким. Она с достоинством повернулась, чтобы уйти, но тоже пошатнулась. Арнит бросился поддержать её, однако дама с лёгкой улыбкой отстранила его и, сделав ещё ровно столько шагов, сколько разделяют Мэнигу и Дросвоскр, рухнула на руки Мисмака. Её счастливое, доброе и мудрое сердце, за долгие годы уставшее от тревог, не выдержало. "Всё кончено, – подумала Сиэл. – Но Кайниолу больше нечего бояться…"

ПРОЩАНИЕ

I

– Мама… – шептал Кайниол – Мама я не знал, что так получится…

Он закрыл, ещё не успевшие погаснуть глаза Сиэл. Теперь, сидя на ещё не прогретых весенним солнцем холодных каменных плитах, гладил её по растрепавшимся волосам. Вокруг были какие-то люди. Они что-то говорили. Кажется, даже делали. Не всё ли равно кто и что?

Раздался хлопок ладоней. Явились слуги с носилками. Один из них склонился над останками Ревидан. Судя по тому, как он содрогнулся, надменный взгляд бывшей жены Императора не изменился даже со смертью. Колдунью укрыли мягкой тканью и понесли.

Арнит что-то сказал Кайниолу. Тот даже ответил. Император кивнул и вышел в коридор, оставив за собой открытую дверь.

Мальчику не было больно. Да и как ощутить боль от того, что не может случиться никогда? Он просто был виноват перед мамой. Отныне и навсегда. В голове стучало коварное "если бы…" Тут было не помочь. Ничем. Наследник был ещё слишком юн и не знал, что всё в мире происходит так и тогда, как и когда должно произойти.

Слуги подошли к Сиэл.

– Пойдём, сынок! Тебе не нужно этого видеть…

Мисмак тихонько обнял паренька за плечи. Помог подняться. Кто-то, кажется Таситр, отвёл его во внутренние покои. Не так мечтал Наследник пройти обратный путь по знакомому уже коридору!

Когда Кайниол вошёл в кабинет Арнита, тот стоял у окна и невидящим взглядом смотрел в сад. Юноша встал рядом. Так они и молчали. Похожие друг на друга ростом и обликом. Как никогда близкие. Время шло – никто их не беспокоил.

Вечер принёс ощущение необратимости.

Незаметные слуги зажгли светильники. Один наклонился к уху Императора и что-то шепнул.

– Твои покои готовы. Спать хочешь? – прервал многочасовое молчание Арнит.

Кайниол резко мотнул головой:

– Какой уж тут сон – это позже… А вот есть хочу страшно!

– Ладно… За ужином нам, наверное, будет о чём рассказать друг другу? – как-то робко спросил Император.

II

Тягостный сон мучил Кайниола всю ночь. Зато наутро Наследник проснулся в прекрасном расположении духа. Он ещё некоторое время понежился, не открывая глаз. Потом, улыбаясь, потянулся. Открыл глаза. Понял, что находится не дома. Мальчик резко сел.

Это был не сон!.. Мама…

Разом навалились вчерашняя беда… Никто и ничто не могло здесь помочь… Жизнь, о которой он мечтал несколько месяцев начиналась прямо сейчас… А как её начинать, если всё рухнуло? Со смертью матери умерло его детство. Всё! Отец и младшие братья будут жить там, где когда-то обитало счастье. Здесь же остаются лишь долг и человек, по чьей вине всё это произошло.

"Почему именно в моих жилах течёт сто раз клятая императорская кровь? Зачем я сунулся в эту дурацкую Мэнигу? Как я мог вчера же не отречься ото всего – Короны, да и родства этого? Ма-ама! Мама… Превь… Никуца… Таситр… да и мы с Арнитом тоже – сколько ещё жертв? Я не справлюсь… Не могу! Ненавижу! Не хо-чу! – Кайниол разрыдался от бессилия, боли и совершеннейшей безысходности… – Поздно! – сказал в его душе другой глухой и совсем взрослый голос. – Не пристало Наследнику Престола, добровольно взявшему на себя груз власти, скулить и жаловаться. Я дал согласие… и присягу принял от самых дорогих людей! Придётся нести и ответственность. Теперь речь не о том, что я хочу или даже могу… Должен. В память о дюках. О Преве и Никуце. Ради мамы… Я – Наследник и Соправитель!"

Кайниол вытер слёзы. Встал. Умылся. Подошёл к зеркалу. Юный незнакомец, который смотрел на него – был старше и мудрее паренька, смотревшего на своё отражение. Наследник позвал слугу. Кажется того же самого, который помогал ему укладываться спать.

– Что пожелает Ваше Высочество?

Ох, как многому предстояло учиться сыну Сиэл и Мисмака… Например, приказывать… Что делать… – любое ремесло хоть сапожное хоть монаршее поначалу даются нелегко. Наследник решил потренироваться на чём-то лёгком. Он постарался не сутулиться и говорить отчётливо:

– Одеваться! И скажи Императору Арниту, что я встал!

Вот так! Первый шаг был сделан вчера. Второй – сейчас. Сколько же их ещё на пути к тому, чтобы стать настоящим Императором?

III

Неловкая тишина воцарилась в зале, где собрались все, кроме августейших особ – слишком уж велики были горе и неизвестность. Странно смотрелись друзья в почти одинаковых траурных одеяниях, в тёмных и тусклых оттенках которых, как в опустившейся грозовой туче без остатка тонул дневной свет. Переговаривались мало и тихо. В основном, переглядывались.

Наконец, дверь распахнулась. Вошли Император и его Наследник. Лица их были спокойны настолько, что лишь друг мог заметить скорбь, затаившуюся в самых глубинах таких похожих глаз Соправителей. Арнит некоторое время молчал, по очереди смотря в лицо каждого из своих друзей и вассалов. Ему пришлось выдержать горячий шквал их ответных взглядов. Потом Государь тяжело вздохнул и глухо произнёс:

– Я не знаю, что пристало говорить в подобных случаях… Извинения – бессмысленны. Соболезнования – нелепы. Поэтому давайте сразу о главном…

– Мисмак! Ты и… – Император осёкся. – … она воспитали прекрасного сына. Я понимаю, что никакие благодарности и награды не восполнят тебе потерю Сиэл. Но, может быть, тебе станет несколько легче, если Кайниол станет Наместником Дросвоскра?

Тёплый отсвет на краткий миг озарил неживые глаза Мисмака. Он слегка неуклюже поклонился. Арнит тем временем продолжал:

– Мой Наследник отправится туда не один. В помощь ему даю Отэпа и Таситра – двух самых мужественных людей, каких только можно себе представить.

– Очень надеюсь на вашу поддержку, защиту и дружбу! – едва заметно улыбнулся им Кайниол.

Император перевёл дух и продолжал:

– При дворе осталось ещё одно свободное место – пост Личного Императорского Советника. Хаймер! Задолго до нынешней встречи я понял, что если бы на месте Цервемзы был ты – я не допустил бы доброй половины своих ошибок. Возьмёшься ли ты мне помогать?

– С радостью бы, сир… – Первооткрыватель поклонился и задумчиво промолвил. – Если вы прикажете, я, безусловно, приму предлагаемую должность, но… Осмелюсь заметить, что мы: оба воина, Мисмак и я – этой ночью обсудили предполагавшиеся назначения… – он несколько замешкался.

– Ты хочешь предложить кого-то другого? – настороженно спросил Император, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику.

– Да, сир! Полагаю, что Отэп справится с должностью Советника не хуже, чем сделал бы это я.

– Продолжай… – произнёс Арнит.

– Он человек военный, а стало быть, в большей мере, чем я сможет обеспечить личную безопасность Вашего Величества. А вот Его Высочеству ещё долго будет нужен совет… – Хаймер позволил себе подмигнуть Кайниолу.

Император молчал долго… Потом сказал:

– Пожалуй ты прав…

Обычно государственные назначения в Сударбе проходили намного торжественнее. Но не до того сейчас было – предстояло решить самый трудный вопрос…

– Что касается… моей супруги… Ревидан будет похоронена, как и подобает. С почестями. Пусть напоследок порадуется моему вниманию! Я это заслужил в полной мере, – саркастически изрёк Император. – Мисмак и Кайниол, как и где должна упокоиться… Сиэл?

– Сир, дозвольте мне самому доставить жену в Дросвоскр. Причём, на экипаже. Нам нужно проститься без свидетелей. Пусть ждёт своего Корабля там, где была счастлива…

– Будет так! – не сговариваясь и даже не переглядываясь ответили Соправители.

– И вот что… – Арнит не знал, как начать, потом решился. – У меня есть ещё один долг. Кайниол, Хаймер и Отэп, очень прошу, останьтесь на полдня. Нам с вами предстоят ещё одни похороны… Как звали того благородного дюка?

– Превь, – подсказал Кайниол.

– Полагаю, что мне известно место, где он должен быть погребён… Поможете?

Они кивнули.

– Хорошо… Секретарь разошлёт соответственные документы по Сударбу…

IV

По лестнице, ведущей из жилых комнат в общий зал, торопливо шлёпали чьи-то босые ноги. Тётушка Шалук разогнулась от работы, думая, что это кто-то из мальчиков, однако в дверь вбежала Римэ. По тому, насколько она была небрежно одета и растрёпана, пожилая женщина испугалась, не вернулось ли к Прорицательнице с таким трудом изгнанное безумие. Однако, даже беглый взгляд успокоил хозяйку – глаза у Римэ были вполне здравы.

– Что ж ты, хорошая моя, босиком-то ходишь? Не маленькая уже, – уютно, как кастрюлька с молоком заворчала Шалук, и осеклась. – Что-то случилось?

Некоторое время Римэ молчала, собираясь с духом. Потом села. Усадила рядом хозяйку и тихо сказала:

– Беда у нас! Сиэл погибла…

– Что ты! Что ты, хорошая моя… – недоверчиво замахала на неё рукой Шалук, с ужасом понимая, что та говорит правду. – Не может быть! Там же Мисмак и Хаймер, и Отэп и этот мальчик. Как же его? Таситр! Да и Кайниол наш никогда маму в обиду не даст… Нет! – говорила она бессмысленные успокаивающие слова, чувствуя, как сами собою набегают слёзы. – Да как же это, хорошая моя? Совершенно того не может быть…

– Я видела… – с нажимом произнесла Прорицательница, – У неё был танцевальный поединок с женой Императора. Они несколько часов кряду сражались. Наша Сиэл победила и совсем уже собралась уходить. А потом упала и умерла… Завтра Мисмак привезёт её домой.

Тётушка Шалук тихо и горько плакала. О том, чем заканчиваются танцевальные поединки, она знала не понаслышке.

Римэ била крупная дрожь. На пороге появились брат Мренд и Кинранст.

– Ты уверена? – спросил Волшебник, укутывая хрупкие плечи жены пледом.

Она только прижалась пылающей щекой к его руке.

– Я тоже это видел, – ответил за неё Художник.

Он достал из своей неизменной папки листок. Поначалу на нём не было видно практически ничего. Потом стал заметен клубящийся огненно-дымный вихрь. Наконец, через него проступили два женских лица. Одно из них было искажено ненавистью, страхом и смертным сожалением. Другое, нарисованное вполоборота, спокойно и торжествующе смотрело, как будто из другого мира. Казалось, Сиэл прощается со всеми, кого любила.

– Мальчики! – всполошилась Шалук.

В зал вбежали два хохочущих тоненьких, похожих на Мисмака паренька, тащивших по громадной охапке цветов. Следом размашисто шагал Рёдоф. Замыкала шествие, слегка притомившаяся от долгой прогулки, Риаталь.

Брат Мренд попытался поспешно спрятать листок, но младший из мальчиков радостно крикнул:

– Там мама нарисована! Какая красивая! А куда она уходит?

– Дай сюда! – всмотрелся в рисунок старший и тихо спросил. – Дед! Она не вернётся?

Старик, очевидно объяснивший детям, что мама отправилась помогать Кайниолу, тяжко вздохнул и, потрепав паренька по дымчатым вьющимся волосам, глянул в заплаканное лицо Шалук и пробурчал:

– Похоже, что так…

Риаталь охнула, села и прикрыла руками живот. Она изнывала от неизвестности, но так и не решилась спросить, что с Хаймером.

В зале воцарилась такая тишина, какой там не было с момента исчезновения дюков.

– Да, и вот ещё что… – совершенно потерянным тоном добавила Римэ. – Арнит признал Кайниола своим Наследником и Соправителем…

V

Воспользовавшись первой же возможностью, тётушка Шалук покинула зал и отправилась в один из самых дальних подвалов…

Давным-давно, когда она жила в других краях далеко от Дросвоскра, ей тоже пришлось пройти через танцевальную дуэль с ведьмой, погубившей всю её родню. Та хотела заполучить в ученицы маленькую дочь, тогда ещё совсем молодой Шалук. Обещала сделать из девочки великую волшебницу, научить обходить Квадру… Только цену заломила уж слишком высокую – доброе и певучее детское сердечко должно было навсегда остыть… Могла ли такое допустить мать? Отказала она злой колдунье. Та ушла, но в покое девочку не оставила – видно всё надеялась улестить.

Тогда муж Шалук, парень честный и добрый, прогнал злодейку прочь из города. Казалось, всё улеглось… Но через неделю он заболел и несколько дней мучительно умирал. Тогда молодая вдова не связала его гибель с именем ведьмы – слишком уж больно ей было.

Потом, когда горе стало слегка утихать, на Шалук обрушился просто шквал смертей. Чем-то отравился отец. Споткнувшись едва ли не на ровном полу, зашиблась насмерть мать. Погиб на охоте брат. Даже по дальним родственникам и друзьям прошлось проклятье злой колдуньи.

В конце концов, из всего рода остались только Шалук, да её дочь. Пришлось им бежать из дому и долго скрываться. Но нашла их злодейка и потребовала девочку себе. И снова отказала Шалук. Не успела она произнести своё "Нет!", как малышка упала замертво.

Хотела сбежать колдунья, но не пустила её обезумевшая от горя мать – вызвала на бой, от которого нельзя было отказаться. Трое суток без перерыва танцевали волшебницы – откуда только силы брались? Нечего было терять Шалук, сражавшейся за всех своих безвинно погибших, за тех, чьи души навсегда остудила злая ведьма. Сильна и коварна была колдунья, но боль и память оказались сильнее – Шалук победила. Потом похоронила дочь и навсегда ушла из родного города.

Долго скиталась она по Сударбу, пока не оказалась в Дросвоскре. А дальше всё было просто – она поселилась неподалёку от "Неудавшегося гладиолуса". Стала помогать хозяину гостиницы. Однажды навсегда осталась в его доме. Сколько раз потом Рёдоф предлагал пожениться – она лишь отшучивалась. На самом же деле она всегда боялась, не прокляла ли чародейка и её – второй раз терять любимых людей Шалук не могла… Никому и никогда не рассказывала она о себе. Да и сейчас собиралась промолчать. Зачем добавлять воспоминания о своём горе к чужой боли? И помочь никому не поможешь, и себя растравишь.

Поэтому она сидела на перевёрнутом бочонке и безутешно плакала обо всех сразу…

Рёдоф нашёл её лишь через час. Увёл совершенно закоченевшую в дом. Как маленькую уложил в постель. Сгрёб в свои могучие объятья и долго не отпускал, как будто боялся потерять. Он никогда не задавал своей женщине вопросов о прошлом – знал лишь, что разных бед она хлебнула с лихвой. На этот раз старик почувствовал, что ей необходимо выговориться. И тогда он тихонько попросил: "Расскажи!"

VI

Тело Сиэл было доставлено в Амграману на самом лучшем экипаже, какой только находился в распоряжении Императора. Сопровождали его всего двое: Мисмак и Тийнерет. Когда бы не внезапное горе, сын Мэнигского Садовника, никогда ещё так далеко не выезжавший из Амграманы, наслаждался бы неожиданным отдыхом и непривычным комфортом. Ехал бы и неспешно любовался диковинными видами, которые проплывали перед волшебными окнами… Сейчас же он сидел на мягких подушках и невидящими глазами глядел на лицо жены – уже такое далёкое, и одновременно такое живое и о чём-то думал…

То ли о том, сколько не успел или не сумел сказать ласковых слов этой женщине, подарившей ему четырнадцать с лишним лет счастья. То ли о том, как объяснит младшим сыновьям, почему мамы больше нет. И никогда не будет.

То ли о том, что странным образом повторяет судьбу отца. Только Рёдоф, когда умерла его жена, был ещё весьма молод, а сам Мисмак – малышом. Поэтому, когда в жизнь хозяина "Неудавшегося гладиолуса" вошла улыбчивая Шалук, это оказалось настолько естественно, как будто по-иному и сложиться-то не могло.

Сиэл… Она была лучше всех… Никогда не найдётся та, что сможет её заменить. Теперь Мисмака ждало бесконечное одиночество. Наверное, ко вдовству можно будет привыкнуть. Возможно, когда-нибудь боль притупится. Даже утерянная любовь покажется чьей-то чужой и несбыточной сказкой.

А, может, Мисмак думал о той судьбе, которая уготована его старшему сыну. Кайниол ещё не понимает, что прежних отношений между ними не будет. Арнит может говорить и даже думать что угодно, быть убеждённым в правильности выбранного пути, строить любые светлые планы на совместное правление. Но потом натешится да и бросит… Как и всё, за что брался в своё время. Император, вероятно даже не понял, что Сиэл погибла, защищая и его тоже… Да! Поиграет Арнит с новой игрушкой, а потом Кайниола ждёт жестокое разочарование.

Скорее же всего – Мисмак вообще ни о чём не думал, а лишь полулежал на мягких валиках, обняв Тийнерета, и смотрел на становившееся всё более незнакомым лицо Сиэл. Кот прижался к хозяину, завёл уши и утробно подвывал. Так он оплакивал единственную женщину, которая умела его понимать без слов.

Погружённые в свои мысли они не заметили, что экипаж давным-давно остановился у дверей "Гладиолуса". Дверца с силой распахнулась и внутрь кареты сунулась слегка растрёпанная голова Рёдофа:

– Значит правда? Брат Мренд и Римэ кое-что видели… – как-то виновато протянул он, едва скользнув взглядом по носилкам.

– Как видишь… – поднял на него потухшие глаза сын.

– Что ещё? – Рёдоф старался говорить резко и отрывисто.

– Арнит признал Кайниола Наследником и назначил Наместником Дросвоскра. Отэп – теперь Советник. Цервемза, по-видимому, бежал… – Мисмак говорил, как будто читал официальный отчёт… Потом попытался встать и снова бессильно опустился на сидения. – Помоги, отец, я смертельно устал!

Дальнейшее поплыло перед его глазами, как дурной сон…

Подошли Волшебник с Художником… Помогли выйти. Римэ протянула кружку чего-то пряного и горячего… Кот бросился к детям, испуганно жавшимся к зарёванной Риаталь… Выбежала Шалук с опухшими от слёз глазами… Рёдоф, как будто не доверяя никому, бережно поднял на руки хрупкое тело невестки, отчего-то ставшее таким тяжёлым.

Очнулся он лишь от отчаянных рыданий мальчиков. Подошёл. Присел на корточки. Положил большие ладони на их дымчатые кудри. И наконец, расплакался так сильно, как не позволял себе с детства.

VII

Арнит старался ни секунды не сидеть без дела, чтобы не оставаться наедине с собой, а уж тем более – с Кайниолом. То, что Император и Наследник рассказали о себе прошлым вечером – лишь объяснило их друг другу. Объяснило, но так и не сблизило…

Ближе к вечеру Арнит, Кайниол, Хаймер и Отэп отправились на то место в саду, где в первые дни после воцарения, Император безуспешно пытался бороться с гладиолусами. Хаймер вспомнил, что об этом же месте в своё время рассказывал брат Мренд.

Никто, включая Первооткрывателя, толком не знал, как дюки погребают своих умерших. Поэтому было решено по древнему обычаю предать земле голову убиенного. В ту же могилу должно было положить и медальон славной Никуцы.

Копать взялся Кайниол, который сейчас снова ощущал себя не столько Наследником, сколько простым мальчишкой из Дросвоскра, который потерял в жизни гораздо больше, чем обрёл. Он прощался со своим старым другом, а потому никому не доверял обустройство места его последнего упокоения.

– Я помогу? – спросил Арнит, не позволявший себе думать о том, насколько он виноват перед сыном, Сиэл, дюками, и оттого думавший только об этом.

Кайниол неопределённо хмыкнул, но подвинулся.

Арнит кивнул, скинул камзол и остался в одной рубахе. Они работали молча – такие похожие от взгляда и до жеста. Рыхлая на вид земля отчего-то никак не хотела поддаваться. Она вязла на заступах и смыкалась как вода, едва Император и Наследник хотя бы на мгновение прерывали работу. Наконец, она вдруг раздалась, открыв нечто вроде небольшого каменного склепа. Отчего-то никто не удивился, увидев его. Словно так и должно было быть! Спустившись внутрь, друзья обнаружили там валун, похожий на погребальную скамью. Голову благородного Превя положили на камень. Рядом лёг медальон Никуцы. Речей говорить не стали – и так всё было ясно. Мужчины встали с четырёх сторон от камня и простёрли над ним руки в прощальном приветствии. Почти сразу их окутало мягкое облако, постепенно сгустившееся над погребальным ложем. Когда оно рассеялось – камень опустел…

– Кажется, мы всё сделали правильно! – сказал Хаймер, выбираясь из склепа.

Остальные двинулись за Первооткрывателем. Вход пещеры замкнулся сам собою, едва не прищемив пятку шедшего последним Императора. Отэп в последний момент успел оттолкнуть друга…

Когда обряд был завершён, полянка приобрела почти прежний вид, если не считать того, что из самого её центра стремительно проросли четыре упругих стебля в окружении острых листьев. Потом развернулись бархатные цветы, подобные тем, которые Хаймер видел в Тильецадском патио. Арнит впервые увидел, насколько прекрасны гордые цветы, и в который раз его накрыло ощущение упущенного и безвозвратно потерянного…

Он задумчиво побрёл к своей любимой беседке. Свита двинулась за ним. И вот уже все четверо стояли над берегом Песонельта и смотрели на ленивую речную воду.

– Смотрите! – воскликнул вдруг Кайниол, указывая куда-то вверх по течению. – Гладиолусы плывут!

– И сколько… – потрясённо охнул не слишком склонный к сантиментам Отэп.

Хаймер, ещё помнивший те цветы, которые росли в саду у родителей, знакомый с амграманскими и тильецадскими чудесами, лишь восхищённо промолчал.

У Арнита скользнуло какое-то смутное воспоминание, которое, впрочем, тут же и развеялось…

VIII

– Откуда это у тебя, мама? – как всегда одновременно спросили Колв и Девьедм, внимательно глядя на новый светящийся медальон появившийся на груди у Илсы.

Она задумчиво обняла сыновей и промолчала:

– Не знаю… кажется, прах вашего отца наконец-то обрёл покой.

В другом доме Тайронгост спрашивал у Окта:

– Ты всё-таки вернул себе оберег?

Тот не сразу понял, о чём, собственно, речь. Потом медленно опустил взгляд. Недоверчиво ощупал массивный пятиугольник. Пожал плечами и задумался, как будто вглядываясь в другой мир:

– Наверное… Кто-то похоронил Превя… По всем правилам. И ещё… – там же погребли медальон Никуцы…

Примерно то же происходило во всех жилищах равнинного клана. Золотые щиты появились и у остальных. К середине дня все тильецадские дюки, не сговариваясь, собрались в доме Окта.