Текст книги "Иллюзия обмана (СИ)"

Автор книги: Илона Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 53 страниц)

– По должности я присутствовал при казнях и понял, что никогда не смогу этого выдержать! – он ненадолго замолк, потом совсем тихо прибавил. – Та женщина так и не выдала своих постояльцев и мужественно умерла. Я никогда не видел, чтобы человек, опоённый огненным зельем, не издал ни единого звука. Она молчала до самой смерти…

– Но тебя же не за это хотели… – Ганор остановился, пытаясь вспомнить, как человек называл тот ужас.

– Казнить? – подсказал Кимтанор. – Нет, конечно… – он тяжко вздохнул. – До поры я молчал и оставался в относительной безопасности. Так продолжалось до самого недавнего времени, когда до наших краёв дошли вести о том, что Истинный Император погиб и его место занял Наследник. Первые же эдикты молодого монарха вселили во многие души, в том числе и мою, надежду. Юный Император объявлял Узурпатора низложенным, а его указы незаконными, он же наложил запрет на огненное, отбирающее и подчиняющее зелья. Все распоряжения были засвидетельствованы новым Личным Секретарём Его Величества, так что в подлинности их сомнений не было, – он ненадолго задумался. – Впервые я понял, что исполнение законов далеко не всегда является тяжкой повинностью. Тем более что мне предстояло хотя бы как-то загладить свою вину перед городом. Я безоговорочно принял сторону Императора. Меня и нескольких верных людей схватили в тот момент, когда мы составляли бумагу об освобождении всех приговорённых и уничтожении запасов огненного зелья…

Кимтанор замолчал, не зная, что ещё сказать. Безмолвствовали и дюки, хотя человека не оставляло ощущение, что они оживлённо обсуждают услышанное.

– Этого больше не будет! – прогудел Неоль, повторяя давешние слова Ганора. – Полагаю, у нас достанет сил помочь. Завтра с самого утра мы начнём патрулировать Стевос, восстанавливая справедливость. Дамы займутся арестованными солдатами. Может быть, среди них найдутся те, кому ещё можно возвратить отобранное. А ты, – обратился он к Звездочёту. – Постарайся разыскать остальные кланы. Похоже, нам предстоит новая война с Лозом, если не с кем-то более страшным. Пора собирать Великий Совет!

V

Над замком по-прежнему висели облака. Влажные и густые. Но над ними были звёзды. Ганор привычно проник взглядом сквозь плотную завесу и стал рассматривать светила. Пока они молчали, Звездочёт думал. Совсем не о том, что волновало его самого и даже не о просьбе Неоля. Мысли дюка рассредоточенно и медленно скользили по тихим комнатам давно заснувшего замка, по окрестностям Тропорса и утекали в сторону Еанокского моря. Не отрываясь от наблюдений, он дотянулся до кубка, заботливо приготовленного женой. Когда золотистый сладкий аромат коснулся губ, Ганор снова почувствовал, что Альдош внесла в дом тепло, навсегда изгнав из замка холод, сопровождавший его всю жизнь. Даже среди друзей. Когда он впервые почувствовал знобкое ощущение навязчивой пустоты, дюк не помнил и привык к нему как к собственной внешности. Наверное, надеясь согреться, он ушёл из города и выстроил этот громадный дом. Камины в нём были тоже исполинские даже по дюковским меркам. Только и здесь Звездочёт жил, как в ледяной пустыне… Все ночи он проводил, наблюдая ход созвездий, а в короткие часы дневного отдыха спал без снов. Как и когда дюкса сумела найти дорогу в его судьбу, оставалось только догадываться. Теперь она всегда находилась рядом. Даже если Ганор был один, как сейчас. Что может быть прекраснее ощущения тепла вокруг и любви в душе? Если прибавить к этому вкус вина и сияние звёзд, проникающее даже сквозь тучи, то наверное, именно так и выглядит счастье. Дюк улыбнулся…

…В этот момент звёзды заговорили. Точнее, между ними и облаками появилась картина. Сначала невнятная, она разрослась, заполняя собою всё небо. Потом ожила.

Первым, кого разглядел Звездочёт, было громадное существо. Оно не было похоже ни на кого, когда-либо виденного дюком. Больше всего создание напоминало уродливое чахлое дерево грязно-серого цвета. Правда, Ганор никогда не видел, чтобы растения ходили, жестикулировали, а главное, смотрели. Глаза существа были пусты и жестоки.

"Так выглядел Лоз", – догадался Звездочёт.

К чудовищу со всех сторон неслись Лучи Правды. Навстречу им тянулись прозрачные тёмные струи, гасившие яркие сполохи и по одному уничтожавшие дюков. Ганору казалось, что бой длится уже не один век. Словно не замечая потерь, длиннолицые герои всё наступали. Наконец, сияющие стрелы по одной стали долетать до цели. Кажется, Лозу было больно, но его мучения не вызывали сострадания, скорее – омерзение. И вот, когда победа дюков была уже предопределена, раздался голос гибнущего чудовища, мёртвый и пыльный, как и сам Лоз:

– Мои силы на исходе, но их ещё хватит на последнее проклятие. Ни один из вас не выйдет из этого боя живым. Имена сотрутся из всеобщей памяти. Ваши дети надолго разучатся видеть сны. Дюксы перестанут приходить в их жизнь. Не будут рождаться новые дюки… Многие роды вообще пресекутся. А выжившие кланы будут разобщены настолько, что позабудут о существовании друг друга. Люди, помогавшие вам, тоже будут наказаны – ваши миры никогда больше не пересекутся, и постепенно вы станете для них лишь легендой, причём, для большинства – пугающей. А те, кто попробуют соединить миры, будут бесконечно кружить между прошлым и будущим. Предательство и глупость долгие века будут править Сударбом, помогая мне восстанавливаться. Ваш мир будет медленно вымирать и задыхаться, как задыхаюсь теперь я. И так будет продолжаться до моего возвращения. Даже ваши Четверо будут бессильны помочь… Не слишком ли большая цена для такой сомнительной победы? Отобранного – не вернуть! – Лоз помолчал, переводя слабеющее дыхание. – Впрочем… может быть… кое-что изменится… если людишкам… которых вы… так ревностно… защищали… когда-нибудь… удастся создать… Луч… Правды…

Он задрожал и рассыпался, покрывая мельчайшей пылью поле боя и гибнущих дюков. Последним усилием воли, они сбросили с себя наползавшее серое покрывало.

– Обретённого – не отнять! – раздался всеобщий безмолвный клич.

Последний из Лучей ярко вспыхнул, разгоняя во все стороны мрак и то, что осталось от Лоза. И исчез…

Видение медленно таяло. Несмотря на то, что тучи слегка поредели, звёзд больше не было. Впрочем, Ганор смотрел уже не на небо, а прямо перед собой.

– Вот, значит, как оно было… – раздался за спиной Звездочёта безмолвный вздох.

Он обернулся. Рядом стояла Альдош.

– Я давно здесь и всё видела, – она положила ладонь мужу на плечо.

– Хорошо! Такое трудно пересказывать, – он накрыл её руку своей. – Я никогда не думал, что дюки могут создать больше одного Луча Правды за раз. Они потратили все силы. От старших остались лишь несколько луковиц, из которых выросли Невянущие Гладиолусы в центре Тропорса, – он задумчиво посмотрел на жену. – Среди сражавшихся были и мои родители.

– Ты видел, кого-то из них?

– Точно не знаю. Наверное, нет… – он снова умолк. – Холодно мне…

Альдош придвинула к столу ещё одно кресло. Наполнила давно опустевший кубок. Немного подумала. Откуда-то достала второй. Для себя. Поправила дрова, в потухающем камине. Села рядом. Звездочёт заворожённо смотрел на жену, до сих пор не веря, что она теперь всегда будет рядом. Что бы ни случилось.

Чувство счастья, покинувшее было Ганора, снова затеплилось в его душе. "Обретённого, действительно, не отнять!" – подумал дюк, поднимая кубок.

– Значит, им всё-таки удалось… – тихо улыбаясь, промолчала дюкса.

Звездочёт настолько ушёл в свои мысли, что не сразу понял, о чём речь:

– Кому? – так же безмолвно спросил он.

– Людям. Им удалось создать Луч Правды.

– Трудно им, видно, пришлось.

– Наверное, Юный Император решил похоронить своего отца, а солдаты Правителя воспользовались этим и попытались его убить.

– Возможно, – Ганор отпил немного и замер, смакуя каждую каплю. – Но думаю, это был повод, а причина в том, что в Сударбе стала твориться такая несправедливость, что река человеческого терпения вышла из берегов. И что теперь?

Альдош, чуть не поперхнулась:

– Луч открыл проходы, соединяющие Немыслимые Пределы и Сударб.

– Этого не может быть! – сделал отрицательный знак Звездочёт, в глубине души уже понимавший, что жена права.

– А как иначе объяснить то, что ты смог выйти в их мир, да ещё и человека к нам привести?

– Кимтанор ни о чём таком не говорил. Да, наверное, мы бы почувствовали… – постепенно сдавался дюк.

– А если это произошло совсем на другом конце их Империи? Судя по карте, нарисованной нашим гостем, страна очень велика, – так же неведомо откуда Альдош достала зарисовку. – Если на мгновение предположить, что Немыслимые Пределы не случайно повторяют контуры Сударба, – она кивнула в сторону висевшей в дальнем углу карты, на которой был изображён Тропорс в окружении непроходимых лесов и неприступных гор. – То можно поискать места перехода из нашего мира в мир людей.

– Карты действительно почти совпадают… – поразился Звездочёт. – Хотя… Наши края совсем не изучены. Надо бы этим заняться… Но чуть позже. Для начала хорошо бы просьбу Неоля выполнить и соплеменников наших сыскать. Хотя бы тех из Тильецада. Если, конечно, хоть кто-то из них выжил во всех этих войнах. А с чего начинать поиски я даже представить себе не могу. Это не сквозь тучи заглядывать! Ну не пускаться же мне в путешествие по Сударбу, расспрашивая всех и каждого, не видел ли кто таких же безумных дюков…

Он встал и подошёл к окну, задумчиво постукивая пальцами по медальону. И вдруг отдёрнул руку. Золотой пятиугольник заметно подрагивал. Казалось, даже вырезанные на нём лепестки слегка шевелятся.

– Видишь? – заворожённо промолчал Ганор. – Нас тоже ищут.

Не успела Альдош ответить, как дверь обсерватории отворилась, и вошёл незнакомый пожилой дюк.

– Ты действительно ищешь Тильецадский клан? – спросил он вместо приветствия и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Это хорошо, а то глупость получается – только мне одному и нужно выяснять, не живут ли какие-нибудь дюки за пределами Тильецада и Цагрины. Так ведь, если бы я не отправился на поиски, то все остальные и до сих пор бы болтали невесть о чём, вместо того, чтобы дело делать, а потом я же у них виноват буду… А я, между прочим, нашёл в ваши края короткую дорогу – всего несколько шагов сделать нужно. Теперь все зачастят туда-сюда и никто старому Рьоху спасибо не скажет!

ВСТРЕЧИ

I

Мальчик шёл по лесной заснеженной тропинке, наигрывая на дудочке. Пальцам было холодно, зато сердцу тепло. Впервые за год его не мучили ни воспоминания, ни предчувствия. Может быть, сказывалось приближение весны, а может, просто время и память проявили милосердие.

Маленькие ноги уверенно топали вперёд и вперёд. Казалось, паренёк точно знает дорогу. На самом же деле он шёл, влекомый лишь музыкой. Наконец, он слегка притомился и уселся на камень, собираясь перекусить.

– Почему ты перестал? Ты так чудно пел! – раздался сзади тихий голосок.

От неожиданности мальчик выронил кусок и резко обернулся. Около дерева стояла, слегка склонив головку набок, темноволосая темноглазая девочка примерно его лет. Кажется, она немножко светилась.

– Так почему ты больше не поёшь? – не отставала она. – А как ты это делаешь?

– Это не я. Это моя флейта. А я на ней играю.

– Она поёт, как задумчивая птица. Сыграй ещё!

Маленький музыкант смахнул крошки с губ и взял дудочку. Девочка несколько мгновений слушала мелодию, а потом подхватила. Совсем негромко, но чисто и верно.

– А сейчас получилось, как будто два маленьких ручейка текли-текли и стали одним большим, – тихо улыбнулась она. – А куда ты идёшь?

– Смеяться не будешь?

Девочка посмотрела на него совсем по-взрослому и покачала головой.

– Дюков искать! Ну, должны же они где-то быть… А ты?

– А я ищу людей. Отца или его друзей, если кто-то из них жив.

– Понятно…

Мальчик вдруг сообразил, что нехорошо разговаривать с человеком, когда ни ты не знаешь его имени ни он твоего.

– Меня зовут Стийфелт из Дросвоскра, а тебя?

– А я – Исулолгда из Цагрины.

Музыкант странно посмотрел на собеседницу и удивился тому, что не сразу заметил, висящий у неё на груди дюковский медальон, вроде того, какой носил Кайниол. Только маленький. Паренёк весело рассмеялся и предложил:

– Пойдём к нам в гости. Я тебя со своими познакомлю. У меня большая семья: два брата, отец, дед и тётушка Шалук, которая нам вместо бабушки.

– А мама?

Лицо Стийфелта мгновенно погасло. Он отвернулся и почти неслышно прошептал:

– Она погибла… Почти год назад…

Давно же он не плакал! Наверное, с тех пор, как случайно спасся от смерти. Он-то думал, что стал мужчиной, а вот…

Исулолгда подождала, пока он немножко утихнет. Осторожно вытерла мягким рукавом платья его мокрое лицо. Тихо улыбнулась. И сказала:

– Я понимаю. У меня пока – только мама. Отец попал в плен незадолго до моего рождения. Где он сейчас, кто знает…

Мальчик подумал пару мгновений. Потом пробормотал:

– Его зовут Хаймер-Первооткрыватель из Мэниги? А твоя мама – Хранительница Риаталь из Стевоса? И ты родилась там, где рождаются дюки?

Глаза девочки расширились и ещё больше потемнели:

– Откуда ты знаешь?

– Идём! – Стийфелт встал и подал ей руку. – Он живёт у нас. Вполне здоров. Только… после плена не может говорить. Мы общаемся на безмолвном наречии.

– Я знаю. Свою речь он отдал мне… – Исулолгда немного помолчала. – А ты научишь меня играть?

– Научу. А как ты сюда попала из этих… ну, где вы там живёте?

– Как все попадают куда-нибудь: шла по дорожке, шла да и вышла! – рассмеялась девочка.

– Покажешь?

– Дорожку-то? Конечно, покажу.

II

Повреждённая нога то и дело давала о себе знать. Беспредметно ругаясь и радуясь, что его никто не слышит, Первооткрыватель втащил в кухню громадную вязанку хвороста.

– Принёс, хороший мой? – засуетилась Шалук. – Ну, и молодец!

Из-за её подола выглянула темноглазая детская мордашка.

– Видишь, кого Стийфелт привёл? У нас тут…

Она не договорила. Дрова упали на пол. Туго натянутая верёвка лопнула. С трудом перешагнув через рассыпавшийся ворох веток, Хаймер шагнул к дочери:

– Ты?.. Значит, правда… Как… Откуда? – только и смог он промолчать.

– Здравствуй, отец! – рассудительно сказала Исулолгда, слегка склонив головку набок и разглядывая его во все глаза. – Сегодня утром я почувствовала, что обязательно тебя найду. Ну и пошла.

Забыв о больной ноге и об усталости, Хаймер подхватил малышку на руки и закружился с ней по кухне.

– А я-то что стою? – пробормотала хозяйка, захлюпав носом. – Всех же без обеда оставлю…

Каким-то чудом прихватив изрядную стопку тарелок, два полных кувшина и громадную буханку, она исчезла в комнате.

Осторожно поставив дочку на скамью, запыхавшийся отец сел рядом:

– Как мама?

– Хорошо. Только по тебе скучает.

– Поёт?

– Каждый день. С того самого времени, как пришла в Цагрину. Я думаю, что даже красивее, чем дюксы. Она всё надеется, что ты её услышишь.

Хаймер улыбнулся:

– Знаешь… Она ведь меня спасла. Своими песнями.

Малышка удивлённо вскинула брови.

– Правда?

– Когда меня мучили в плену, и я был почти готов погибнуть, вдруг услышал голос Риаталь. Так, как будто она сидит совсем рядом. Сначала подумал, что с ума схожу… Но именно это пение вернуло мне силы. А потом произошло что-то совсем странное… Я как-то попал туда, где ты принимала посвящение.

– Дары?

– Ну да…

– Я помню. Вот что… Пойдём!

– Куда? – опешил Хаймер.

– Знаешь, откуда я пришла?

Он кивнул.

– Так вот. Нужно привести сюда маму! А то нехорошо выходит: мы радуемся, а она грустит.

– Сейчас?

– Давай руку… Я не буду быстро бежать.

Какая тут усталость, какая больная нога? Хаймер вскочил. На мгновение сунул голову в комнату:

– Мы скоро вернёмся! – сообщил он. – Надеюсь… – добавил самому себе.

Давным-давно Первооткрыватель не пускался в путь с такой лёгкостью.

– Дверь-то что не закрыли, хорошие мои! – проворковала тётушка Шалук. – Я так понимаю, что с обедом их ждать бесполезно…

III

Исулолгда шла, как будто не касаясь земли. Так обычно ходили дюксы. Первооткрыватель едва поспевал за дочерью, безошибочно чувствовавшей дорогу. Сам же он двигался вперёд, доверившись её чутью. Впрочем, привычный взгляд учёного холодно фиксировал смену ландшафта, а память отмечала ориентиры.

Прошло чуть больше часа, и Хаймер подумал, что даже не спросил, далеко ли им идти.

– Уже близко, – услышал он безмолвный ответ.

Действительно, проскользнув в небольшой грот, а точнее – узкий каменистый тоннель, путешественники вышли прямо в Мерцающие Проходы. В другой раз Первооткрыватель не преминул бы исследовать здесь каждый камень, особенно чёрную глыбу, лежавшую у истока водопада. Нынче он даже не заметил, что переливающиеся всеми цветами радуги струи текут снизу вверх. Даже на лежбиков, во все глаза глядевших на гостей, он не обратил должного внимания. Лишь почтительно поклонился, и пошёл дальше. С того момента, когда он впервые въявь увидел дочь, Хаймера не оставлял страх того, что всё это ему только снится. Чувство это было таким же отчётливым, как ощущение реальности в том сне. Так в прострации он дошёл до самых стен Цагрины.

– Пришли! – весело промолчала девочка, останавливаясь у самого маленького дома в городе. – Заходи! Ну, что же ты стоишь?

Малышка даже не запыхалась. Она стояла и теребила отца за рукав.

Хаймер прирос к порогу. Он провёл ладонью по шершавой стене и убедился в её реальности. В носу предательски защипало. Как в давнем детстве, когда он не хотел показывать своих слёз, мужчина прищурился и резко тряхнул головой…

Не добившись ответа, дочь заливисто расхохоталась и нараспашку открыла дверь.

Риаталь стояла спиной ко входу, перебирая на столе какие-то овощи.

"А вдруг войдёт кто?" – удивился Первооткрыватель неосторожности жены. Потом вспомнил, где находится и, усмехнувшись собственной бдительности, шагнул в кухню. И замер у входа. Кажется, всё-таки продолжая дышать…

– Ой! Сколько всего случилось! – Исулолгда бросилась к матери.

– Где же ты была? – встревожено обняла девочку женщина. – Убегаешь, не предупреждая…

– Что со мной может случиться? Юным дюкам можно где угодно ходить. А я, что хуже?

– Ну… просто младше… они же большие…

– Я тоже! И потом… – она не договорила.

Внимательно поглядев дочери в глаза, Риаталь медленно обернулась…

…Время, так долго шедшее для них по-разному, замедлило свой причудливый бег и слилось в единый поток. Оба почувствовали, что расстались только вчера. И всё пережитое врозь можно будет вспоминать и завтра и послезавтра. И всю оставшуюся жизнь…

Теперь же наступило их бесконечное сегодня, которое продлилось ровно столько, сколько должно было…

IV

Картинная галерея закончилась, и они оказались в Тильецаде. Впервые за полтора с лишним года Первооткрыватель шёл по некогда знакомым залам, удивляясь, насколько хорошо они сохранились. Хаймер и Риаталь держались за руки, словно никак не могли поверить в свою встречу. Рядом вышагивал Окт. Впереди неслась Исулолгда. Давно забытое ощущение покоя, как всегда витавшее в тильецадском воздухе, наполняло лёгкие тихой радостью и слегка кружило голову.

– Странно… Мы были уверены, что замок полностью уничтожен.

– Так и было… Долго… – Окт говорил с другом исключительно на безмолвном наречии. – Наши младшие… нашли сюда дорогу… Мы пришли… и восстановили… хотя бы стены…

– Хорошо… – последовал неопределённый ответ.

Они долго бродили по бесконечным тильецадским переходам. Потом одна из дюкс увлекла Риаталь посплетничать, а учитель и ученик поднялись в донжон.

Ларьигозонтская долина была прекрасна как всегда, но вид, открывавшийся за ней был непривычен и жуток: там, где раньше виднелись радостные и светлые просторы Амграманы, теперь громоздилось нечто, похожее на чёрные скальные уступы.

– М-да… Вовремя мы ушли оттуда… – Первооткрывателя передёрнуло.

– Мы видели… как она горела… Как раз в тот день… мы восстановили Тильецад… Стояли, смотрели… и не могли помочь… Между замком и долиной… стояла стена… Невидимая, но непреодолимая…

– Ясно…

– Я пытался выйти… хотя бы туда… где убили… Никуцу… – Окт указал в сторону внутреннего двора. – И не смог сделать… за порог ни единого шага… – он сделал паузу, потом мучительно добавил. – Да и теперь… боюсь…

– Пойдём вместе!

– А если… всё повторится?

– Думаю, нет! Похоже, все проходы открыты. Возвращённого – не отнять! Так, кажется? – решительно ответил он.

– Ладно… – с сомнением промолчал дюк. – Только вот что… Имя у тебя есть… Речью ты тоже… владеешь… Дело за малым… Во-первых, тебе нужно создать Круг Справедливости.

– Что? – не понял человек. – Разве это возможно? Я думал, это свойственно лишь дюкам…

– Смогла же… твоя дочь! Да и Луч Правды… у вас получился…

– Исулолгда – другое дело! – для порядка запротестовал Хаймер. – А Луч… Знаешь, от отчаяния ещё и не на такое пойдёшь…

И вдруг он почувствовал, как всё вокруг него стало меняться – мудрость всех прошедших поколений, боль всех погибших и любовь всех, стремящихся друг к другу, проснулись в его душе и ярким серебристым сиянием вырвались наружу. Первооткрыватель оказался в облаке абсолютного счастья, покоя и уверенности. Теперь он узнал, что такое настоящая власть, и понял насколько она выше и сильнее того, что обычно называют этим словом…

Облако медленно растаяло… Человек остался в Круге Справедливости.

– Превосходно! – одобрил Окт. – Осталась последнее… Я хочу, чтобы ты был храним Щитом.

– Ты же знаешь, что твой перешёл от меня к Отэпу, а от того – к Таситру… Так было нужно!

– Знаю… – улыбаясь, подтвердил дюк. – И всё-таки… – упрямо повторил он. – Я хочу, чтобы ты был храним Щитом!

– Но откуда же я его возьму? – совершенно опешил Хаймер.

– Когда приходят дюксы… – не обращая внимания на его слова, сказал тильецадец клана. – Мы делим с ними свои обереги… сила которых от этого только прибывает… Отчего бы мне… не поступить так же… с другом, который… защитил других?

Первооткрыватель смотрел, не понимая решительно ничего. Тем временем, Окт величавым жестом снял с груди свой медальон и протянул его ученику. Тяжёлый золотой пятиугольник плавно проплыл по воздуху и мягко лёг в человеческую ладонь. Не смея не только отвечать, но и верить в происходящее, Хаймер осторожно погладил светящиеся гладиолусы и надел оберег. Живое тепло и сила коснулись самого его сердца. Он поднял глаза на учителя – на груди у того покоился Щит…

– Почему же… – в горле Первооткрывателя пересохло. – Тогда… перед боем вы просто отдали нам свои медальоны?

– Мы были… слишком слабы… И шли мстить… Теперь… собираемся возвращать… отобранное… – Окт усмехнулся. – Рьоха на тебя нет! Он бы непременно… порадовался… твоему многословию…

– А кстати, где пропадает старый ворчун? – немного пришёл в себя Хаймер.

– Ищет короткие дороги к другим кланам, – улыбнулся дюк. Потом внимательно посмотрел в глаза друга, – Ты… действительно хочешь… идти со мной?

– Я, конечно, невозможно болтлив, – беззвучно рассмеялся тот. – Но, кажется, я первый предложил открыть ворота?

– Ну что ж… Хаймер-Первооткрыватель, хранимый Щитом, владеющий Речью, носящий Имя, стоящий в Круге Справедливости и прошедший Посвящение Луча Правды, помоги мне возвратить путь из Тильецада в Сударб! – впервые за всё время знакомства Окт не делал долгих пауз между словами.

V

Окт стоял перед тильецадскими воротами, всё ещё не решаясь их открыть. "Точно, в дюка превращаюсь!" – подумал Хаймер так тихо, чтобы не услышал друг. Затем плавно провёл рукой над замком. Створки мягко распахнулись. Первооткрыватель беспрепятственно вышел в такой знакомый двор. Дюк с облегчением вздохнул.

Они вышли к источнику, около которого погибла Никуца. Светлые струи тихо бормотали свою песню. Теперь ничто здесь не напоминало о битве. Только на самом дне родника лежал небольшой черепок. Всё что осталось от кувшина, который наполняла дюкса… Окт немножко подержал осколок в руке и бережно, не замутив дна, положил обратно – у ручья тоже должна была остаться память о тех событиях…

…Как в совершенно незапамятные времена друзья шли по долине, наслаждаясь свободой и воспоминаниями. Засад они не опасались – Хаймер слишком хорошо знал Цервемзу, который и представить себе не мог, что кто-то пойдёт обследовать руины. Развалины Амграманы всё приближались. За несколько сотен шагов от них веяло скорбью и смертью.

Дюк молчал. Человек тоже.

Они не стали заходить в город и лишь обошли его по границе крепостной стены, горюя вместе с камнями, пережившими расправу.

– Вот что… – наконец сказал Окт. – Работы, конечно много… Но Амграману… нужно восстановить… Вы поможете?

– Риаталь с радостью, а Исулолгде только скажи… – начал было Хаймер.

– Нет! – прервал его глава тильецадского клана. – Не только ваша семья. Я имею в виду… Юного Императора, Садовника, Волшебника, Художника… и всех остальных… Приведёшь их?

VI

Спустя несколько часов все, включая бабушку Дьевму и Пекаря Никбелха, уже сидели в общем зале Тильецада. Надо ли говорить о той радостной сумятице, которая царила в замке в тот вечер? Один брат Мренд невозмутимо сидел в углу, делая свои зарисовки. Как когда-то был устроен славный пир, в самом разгаре которого объявился Рьох.

– Сидят они тут! Пьют-едят-болтают, – начал он с порога. – А Рьох, должен по всем Немыслимым Пределам шататься, соплеменников разыскивать и тропы прокладывать. Я, конечно, не жалуюсь, а молча страдаю, но моложе и разумнее меня среди дюков явно никого не нашлось. И вот, пожалуйста, возвращаюсь, а у них тут пирушка, как будто мирные времена вернулись. И наверняка, мне ничего вкусного не достанется, кроме вашей бесконечной болтовни!

– Осталось, хороший мой, осталось! И на тебя и ещё на троих, таких же голодных, – одновременно заявили Яхалуг и тётушка Шалук, бросаясь к нему. Одна с кубком, другая – с блюдом. – Как же мы тебя-то обделим?

Дюкса и женщина переглянулись и расхохотались. Рассмеялся и Рьох:

– Как же я рад всех вас видеть! – довольно улыбаясь, пробурчал он. – Ты, почтеннейшая госпожа, – обратился он к Шалук. – Больше не будешь мне волшебным ластиком грозить? А то я до сих пор тебя побаиваюсь.

– Не буду-не буду, хороший ты мой! – хихикнула женщина, обнимая старого ворчуна. – Мне тебя тоже не хватало…

Она смахнула слезинку и снова расхохоталась.

Веселье весельем, а времени у собравшихся было не так уж много, зато дел – просто невпроворот, традиционно пир плавно перешёл в Совет. Само собой, идти восстанавливать Амграману согласились все. И тут начались сложности. Многие долго не могли взять в толк, как и зачем нужно проходить дюковские посвящения. Особенно трудно пришлось с созданием Круга Справедливости.

Тийнерету довольно скоро надоели все эти объяснения и церемонии. Кот горделиво вышел на середину пиршественной залы. Сделал изящный пируэт. Скрылся в голубом сияющем облаке. Вынырнул из него. И, как будто не обращая внимания на синеватый отсвет вокруг себя, начал, как ни в чём не бывало нализывать усы. Всем своим видом он выказывал презрение к человеческой непонятливости. Сьолос встал со своего места. Присел на корточки около мохнатого рыцаря и протянул ему на ладони свой медальон. Оберег почти мгновенно утонул в белоснежной меховой манишке и принял вид золотистого пятна на шкурке. Кот почтительно поклонился юному дюку. Победоносно задрал хвост. И не глядя больше ни на кого, вернулся на своё место.

Снова воцарилась тишина, правда уже не такая напряжённая, как прежде.

– Вот что… – наконец, встал Кинранст, по обыкновению опрокинув на стол почти полный кубок. – Так мы никогда не сдвинемся с места. Давайте-ка по порядку. Трое из нас уже получили все Великие Дары: Хаймер совсем недавно. Рёдоф – прошёл посвящение, когда собирал гладиолусные луковицы, оставшиеся от ваших отцов. И ещё я… Точно не помню, когда я понял, что стою в Круге Справедливости. Всё произошло само собой. Знаю только, что это помогло мне защититься от чар Грейфа Нюда и избежать участи безымянного члена Конвентуса, – он отхлебнул вина, которое заботливо подлила Римэ. – Я предлагаю начать с брата Мренда, который никогда ничего не боится. А потом, полагаю, настанет очередь Вашего Величества, – он слегка поклонился Кайниолу.

Прорицательница успела поймать падающую тарелку и отодвинуть от мужа злосчастный кубок.

– Ну что ж… С меня, так с меня. Давно бы воспользовался такой возможностью, если бы знал, что не только дюки могут создавать Круг. Меньше безобразий натворил бы, – улыбнулся Художник, не прекращая работать. – Надеюсь, что больше мне не придётся идти против своей совести и рисовать портреты-подменыши. Ну, разве что в шутку.

С этими словами он медленно погрузился в переливчатое облако. Оно легко растаяло, оставив едва заметный отсвет, который долго мерцал на бумаге.

– Кажется, помимо всего прочего я теперь получил возможность рисовать в темноте… Такого даже Оделонар не мог… – удовлетворённо пробормотал брат Мренд, продолжая делать свои наброски.

Бледный как снег Кайниол сжал кулаки. Встал и решительно шагнул на то место, где недавно сидел Тийнерет. Юноша не глядел ни на кого. Он был сыном Сиэл, но кровь Арнита, тёкшая в его жилах, слишком хорошо знала, что такое несправедливость. Император стоял и стоял. Ничего не происходило. Парень совсем растерялся. Тогда к нему подошла Оканель. Взяла за руку и тихонько запела. Одну из тех песен, которые он любил. Голос её впервые со времени их встречи звучал чисто. Тихий зеленоватый свет скрыл их обоих.

И вот уже Тайронгост передал медальон Кайниолу. Илсин оберег тихо опустился в ладонь Оканель.

Близнецы двинулись было к братьям Юного Императора, однако их опередила вездесущая Исулолгда. Она подбежала к Стийфелту и, слегка краснея, послала свой оберег к нему…

Колв и Девьедм, уже державшие Щиты на ладонях, несколько растерялись. Оба медальона взмыли в воздух и, слившись воедино, легли на грудь Лоциптева.

– Ну что ж… Это даже к лучшему. Будешь сильнее вдвое! – одновременно промолчали юные дюки.

Дальше всё шло и вовсе без заминок – люди становились в Круг Справедливости, дюксы передавали медальоны тем дамам, а дюки мужчинам, которые ещё не были хранимы Щитом.

Облако, окутавшее сына Рёдофа, оказалось светло-дымчатым. После того, как оно рассеялось, Окт подошёл к Мисмаку и положил ему руку на плечо. Так они и стояли некоторое время молча. Совсем. А что тут скажешь?

Последней, прошла дюковское посвящение бабушка Дьевма. Ковыляя создавать свой Круг Справедливости, старушка посмеивалась:

– Чего я только не пережила на своём веку, но чтобы в дюксы на старости лет заделаться…

Когда лунно-белый, как её седина, Круг замкнулся, Дьевма на лету поймала Щит, который передала ей Яхалуг. Надела и чуть не пустилась в пляс.

– Прекрасно… – прогудел Окт, когда все получили Дары. – Завтра начнём… восстанавливать столицу Дросвоскра, – потом отыскал взглядом всё ещё растерянного Кайниола. – Сир… могу ли я предложить… помощь и защиту нашего клана… по крайней мере… на время подготовки… к решающей битве?