Текст книги "Собор Святой Марии"

Автор книги: Ильденфонсо Фальконес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 41 страниц)

26

Май 1343 года

Церковь Святой Марии у Моря Барселона

Прошло почти два года с тех пор, как викарий Барселоны вынес приговор Хайме III. Колокола всего города звонили без остановки, и внутри церкви Святой Марии при еще открытых стенах Арнау слушал их, сдерживая внутреннюю дрожь. Король призывал к войне против Мальорки, город был заполнен знатью и солдатами. Арнау, охраняя часовню Святейшего, наблюдал за ними. Смешавшись с простыми прихожанами, они молились в церкви Святой Марии, а потом выходили на площадь. Все церкви Барселоны служили мессу в честь каталонского войска.

Арнау устал. Король собрал свою армию в Барселоне, и вот уже несколько дней бастайшиработали на износ. Сто семнадцать кораблей! Никогда еще не было в городском порту такого количества судов: двадцать две большие галеры, оснащенные для войны; семь пузатых кок для перевозки лошадей и восемь больших двух– и трехпалубных кораблей для перевозки солдат. Все остальные – средние и маленькие корабли. Море пестрело парусами, и корабли то заходили, то выходили из порта.

В одной из таких галер, теперь уже оснащенной для войны, более года назад отплыл Жоан, облаченный в черную одежду доминиканца. Корабль отправился в Болонью. Арнау проводил его до самого берега.

Жоан вскочил в лодку, сел спиной к морю и улыбнулся ему. Арнау видел, как брат поднялся на корабль, и, когда гребцы налегли на весла, почувствовал, как внутри у него что-то сжалось и непрошеные слезы потекли по щекам. Он остался один.

Придя в себя, Арнау осмотрелся. Колокола всех церквей города продолжали звонить. Знать, духовенство, солдаты, купцы, ремесленники и простой народ толпились в церкви Святой Марии. Его собратья по общине тоже были здесь, но каким же одиноким он себя чувствовал! Его мечты, вся его жизнь напоминали ему старую романскую церковь, которая давала жизнь новому храму. Она уже не существовала; даже следа не осталось от маленькой церкви, и оттуда, где сейчас находился Арнау; он мог смотреть на огромный и широкий центральный неф, обрамленный восьмиугольными колоннами, на которых держались своды. Чуть дальше, за колоннами, продолжали вздыматься стены, устремляясь к самому небу, камень за камнем.

Арнау посмотрел вверх. Ключевой камень второго свода центрального нефа уже был установлен, и работы шли над установкой ключевых камней боковых нефов. Рождество Господне – именно такой сюжет выбрали для второго ключевого камня. Свод над клиросом был уже полностью закрыт.

Следующий, первый в огромном прямоугольном центральном нефе, напоминал паутину: четыре нервюры арок находились под открытым небом с ключевым камнем в центре, похожим на паука, который готов был перемещаться по тонким нитям в поисках добычи. Взгляд Арнау затерялся в этих замысловатых переплетениях. Он прекрасно знал, кто должен был чувствовать себя запутавшимся в паутине! Аледис преследовала его со все большим упорством. «Я расскажу старшинам твоей общины», – каждый день угрожала она ему, когда у Арнау появлялись сомнения на ее счет. Понимая, что все больше и больше погрязает в грехе, Арнау часто думал об остальных бастайшах.А если они узнают?..

Его тесть, старшина Бартоломе, и Рамон, его друг и защитник… Что они скажут? Но теперь, когда Жоана не было рядом, ему даже не с кем было посоветоваться.

Казалось, Святая Мария тоже повернулась к нему спиной. Частично закрытая, с поднявшимися контрфорсами, которые поддерживали арки боковых нефов второго свода (знать и богатые торговцы города уже начали действовать в боковых часовнях, решив оставить свой след в виде геральдических щитов, ликов, саркофагов и различного рода рельефов, высеченных в камне), она величественно возвышалась над ним…

Когда Арнау приходил просить Святую Деву о помощи, здесь всегда был какой-нибудь богатый купец либо чванливый аристократ, расхаживающий среди строительства. Как будто они хотели украсть у него церковь. Они появлялись внезапно и с надменным видом рассматривали одиннадцать часовен из тридцати четырех, которые должны были построить вдоль крытой галереи. В часовне Всех Святых уже были птицы со щита Бускетов; в часовне Святого Хайме появились рука и лев с поднятыми передними лапами Жунентов; в готической часовне Святого Павла – три груши Боронатов де Пера, высеченные на ключевом камне, а также подкова и ленты Пау Феррана из мрамора; в часовне Святой Маргариды – щиты Дюфортов и Дюзэ и источник де лос Фонтов. Даже в часовне Святейшего, принадлежащей бастайшам, сейчас рядом со щитами Ферреров устанавливали саркофаг архидьякона Берната Ллулля, который начал строительство храма.

Арнау ходил поникший, искоса поглядывая на знать и купцов. Он всего лишь приносил сюда камни и становился на колени перед Святой Девой, чтобы попросить у нее освобождения от паутины, опутавшей его.

Когда закончились церковные службы, вся Барселона направилась в порт. Там был Педро IV, который отправлялся на войну в сопровождении своих баронов. В то же время инфант дон Хайме, граф Уржельский, оставался в Каталонии, чтобы защищать ее пределы в Ампурдане, Бесалу, Кампродоне, граничащими с материковыми владениями короля Мальорки. Все остальные ехали с королем, который вознамерился завоевать остров. Среди них были инфант дон Педро, королевский дворецкий Каталонии; Пэрэ де Монткада, адмирал флота; Педро де Эйксерика и Бласко де Алаго; Гонсало Диэс де Аренос и Фелипе де Кастро; отец Жоан де Арбореа; Альфонс де Ллориа; Галвань де Англесола; Аркадик де Мур; Арнау д’Эрилль; отец Гонсальво Гарсиа; Жоан Ксименес де Урреа, а также множество других знатных особ и рыцарей, готовых к войне вместе со своими войсками и вассалами. Мария, стоявшая с Арнау возле церкви, неотрывно смотрела на них. Внезапно она закричала, показывая пальцем вдаль.

– Король! Король, Арнау! Посмотри на него! Как он выглядит! А его шпага? Такая маленькая… А тот аристократ, видишь? Кто это, Арнау? Ты его знаешь? А щиты, доспехи, знамена…

Мария потянула Арнау за собой, вдоль берега, пока они не добрались до Фраменорса. Там, вдали от знати и солдат, стояла многочисленная группа людей, грязных и оборванных, без щитов, доспехов и шпаг. Одетые только в длинные потрепанные рубахи, краги и кожаные шапки, они уже садились в лодки, которые должны были доставить их на корабли. Эти люди были вооружены только палашами и пиками!

– Кто это? – спросила Мария у мужа.

– Наемники, – обронил Арнау.

С молчаливым почтением, как и все граждане Барселоны, наблюдали они за солдатами, нанятыми для короля Педро. Покорители Византии! Даже дети и женщины, находящиеся под впечатлением от шпаг и доспехов знати, как это произошло с Марией, смотрели на них с гордостью. Эти люди должны были сражаться пешими, без брони, рассчитывая исключительно на свою ловкость и опыт. Кто бы стал смеяться над их снаряжением, рубахами и оружием?

Арнау слышал, что так поступили сицилийцы: они насмехались над ними на поле боя. Мол, какое сопротивление могут оказать оборванцы, выступившие против знатных всадников? Однако наемники разгромили знать и завоевали остров. Такую же ошибку допустили французы; эту историю рассказывали по всей Каталонии, везде, где ее хотели выслушать. Арнау знал ее наизусть.

– Говорят, – прошептал он Марии, – что несколько французских рыцарей взяли в плен одного наемника и привели его к принцу Шарлю Салернскому, который оскорбил воина, назвав его оборванцем, бедняком и дикарем, и насмехался над каталонскими войсками. – Ни Арнау, ни Мария не могли отвести взгляда от людей, которые продолжали садиться в лодки перевозчиков. – Тогда этот наемник, – после паузы сказал Арнау, – в присутствии принца и его рыцарей бросил вызов лучшему из его воинов. Вооруженный одним копьем, он сражался пешим, а француз был на коне со всеми доспехами. – Когда Арнау на мгновение замолчал, Мария повернулась к нему и попросила его продолжить. – Французы смеялись над каталонцем, но приняли вызов. Все отправились на поле, которое находилось неподалеку от французского лагеря. Там каталонец победил француза, убив его лошадь и воспользовавшись недостаточной сноровкой рыцаря в пешем бою. Когда он уже собирался убить противника, Шарль Салернский отпустил его на свободу.

– Это правда, – добавил кто-то у них за спиной. – Они сражаются, как настоящие демоны.

Арнау почувствовал, как Мария прижалась к нему и взяла его за руку, не переставая смотреть на наемников. «Чего ты хочешь, женщина? Защиты? Если бы ты знала! Я даже не в силах побороть свою слабость. Ты думаешь, что кто-нибудь из них способен причинить тебе больше вреда, чем я? Они действительно сражаются, как демоны». Арнау вновь посмотрел на них: люди отправлялись на войну довольные, веселые, оставляя свои семьи. Почему… почему он не мог сделать то же самое?

Посадка солдат на корабли затянулась на несколько часов. Мария ушла домой, а Арнау остался на берегу и бродил среди людей, то там, то здесь встречая некоторых из своих товарищей.

– К чему такая спешка? – спросил он у Рамона, показывая на лодки, набитые до отказа солдатами. – Стоит хорошая погода. Не похоже, чтобы начался шторм.

– Сейчас увидишь, – ответил ему Рамон.

В этот момент послышалось ржание; вскоре к нему присоединилось ржание сотен лошадей. Животные стояли в ожидании за городскими стенами, и сейчас им предстояло взобраться на корабли. Из семи кок, предназначенных для перевозки животных, некоторые уже были загружены лошадьми, которые принадлежали знати из Валенсии и взошли на борт в Салоу, Таррагоне и в городах севернее Барселоны.

– Пойдем отсюда, – предложил Рамон. – Сейчас все это превратится в настоящее поле боя.

Но когда они собрались уходить, у берега появились первые боевые лошади, ведомые стремянными.

Они брыкались, били копытами о землю и кусались, не обращая внимания на людей, которые пытались усмирить их.

– Чувствуют, что идут на войну, – заметил Рамон, когда они с Арнау спрятались между лодками.

– Неужели чувствуют?

– Разумеется. Всегда, когда их помещают на корабль, животные знают, что идут на войну. Смотри. – Рамон махнул рукой в сторону моря. Четыре пузатые коки, киль которых отличался высокой осадкой, подошли как можно ближе к берегу и открыли пандусы. Те с грохотом попадали в воду. – Лошади, впервые загоняемые на судно, – продолжил Рамон, – узнают об этом от остальных.

Берег мгновенно заполнился боевыми лошадьми. Их было сотни – все большие, сильные, крепкие, обученные для войны. Стремянные и оруженосцы суетились, пытаясь увернуться от брыкания и укусов животных. Арнау видел, что многие из них получили удар от лошадиных копыт. Сутолока была ужасная, а шум оглушающий.

– Чего они ждут? – спросил Арнау.

Рамон снова показал на коки. Несколько оруженосцев, будучи уже по грудь в воде, вели лошадей.

– Это самые опытные. Оказавшись на корабле, они будут управлять всем табуном.

Так и было. Когда лошади добрались до края пандусов, оруженосцы повернули их к берегу. Раздалось бешеное ржание.

Это был сигнал.

Табун бросился в воду, поднимая столько пены, что какое-то время нельзя было ничего увидеть. За табуном и сбоку от него, окружая лошадей и направляя их к кокам, шли, щелкая кнутами, опытные конюхи. Они бросили поводья своих коней, и большая часть животных свободно пошла по воде, подталкивая друг друга.

Некоторое время стоял полный хаос: щелканье кнутов, ржание и брыкание лошадей, пытающихся забраться на коки, крик людей, подгоняющих их с берега. Потом в порту снова воцарилось спокойствие. Когда лошади забрались на корабли, были подняты пандусы, и пузатые коки приготовились к отплытию.

Галера адмирала Пэрэ де Монткады отдала приказ, и сто семнадцать кораблей вышли в море. Арнау и Рамон вернулись к кромке берега.

– Пошли завоевывать Мальорку, – подытожил Рамон.

Арнау молча кивнул. Да, они ушли, оставив позади свои проблемы и невзгоды. Их проводили как героев, и теперь в голове у них была война, одна война. Сколько бы он отдал за то, чтобы оказаться на борту одной из этих галер!

21 июня того же года Педро IV присутствовал на мессе в соборе Мальорки in sede majestatis, облаченный согласно обычаю в королевское одеяние и с короной на голове. Король Мальорки Хайме III бежал в свои владения в Руссильон.

Эта новость дошла до Барселоны, а потом разнеслась по всему полуострову: король Педро сделал первый шаг на пути исполнения своего обещания воссоединить владения, разделенные при смерти Хайме I. Ему осталось только снова покорить княжество Сардинию и каталонские земли за Пиренеями.

В течение всего месяца, пока длилась мальоркская кампания, Арнау не мог забыть картину отправляющегося из порта Барселоны войска. Когда корабли удалились на значительное расстояние, люди разошлись по домам. Зачем было возвращаться ему? Чтобы получить нежность и любовь, которую он не заслуживал? Арнау сел на песок и долго еще смотрел вдаль, пока последний парус не исчез с горизонта. «Счастлив тот, кто оставил здесь все свои проблемы», – с горечью думал он, завидуя солдатам, отправившимся на войну. Еще несколько недель после этого, когда Аледис подстерегала его по пути из Монжуик или когда за ним ухаживала Мария, в ушах Арнау снова и снова раздавались крики и смех наемников, а перед глазами стояла картина удалявшейся армады. Его не покидала мысль о том, что рано или поздно их разоблачат. Однажды, когда Аледис тяжело дышала на нем, кто-то закричал у дороги. Неужели их услышали? Оба на миг замолчали, а потом она рассмеялась и снова закачалась на нем. День, когда их разоблачат… не сулит ничего хорошего. Насмешки, изгнание из общины. Что тогда делать? На какие средства жить?

Когда 29 июня 1343 года Барселона встречала возвращавшуюся королевскую армаду, собранную в устье реки Ллобрегат, Арнау уже принял решение. Королю предстояло отправиться на завоевание Руссильона и Сардинии – только так он исполнит перед народом свое обещание, – и он, Арнау Эстаньол, будет в этом войске. Он должен бежать от Аледис! Возможно, она забудет о нем, и, когда он вернется… Арнау почувствовал, как по спине пробежал холодок: шла война, гибли люди. Если он вернется, то, возможно, начнет свою жизнь с Марией заново, и Аледис не будет его больше преследовать.

Педро IV приказал, чтобы корабли входили в городской порт по очереди, в порядке старшинства: сначала галера короля, потом суда инфанта, дона Педро, отца Пэрэ де Монткады, сеньора Эйксерики и так далее.

Пока флот ждал, галера короля вошла в порт и сделала круг, чтобы все люди, собравшиеся на берегу Барселоны и восхищенные ее красотой, устроили овации.

Арнау слышал возбужденные крики людей, когда корабль проходил перед ними. Бастайшии лодочники стояли на берегу, готовые строить мост, по которому должен был сойти король. Неподалеку стояли Франсеск Гронь, Бернат Сантклимент и Гальсера Карбо – старшины города, окруженные старшинами общин. Лодочники начали выстраивать свои лодки, но старшины приказали им подождать.

В чем дело? Арнау посмотрел на бастайшей.Как же будет идти король, если не по мосту?

– Он не будет сходить, – раздался голос Франсеска Гроня, который обращался к господину Сантклименту. – Войско должно выступить на Руссильон прежде, чем король Хайме успеет договориться с французами.

Все присутствующие согласно закивали головами. Арнау посмотрел в сторону королевской галеры, которая продолжала свой триумфальный путь по прибрежной воде. Если король не сойдет на берег, если армия пойдет дальше на Руссильон, не останавливаясь в Барселоне… У Арнау едва не подкосились ноги. Король должен был высадиться на берег!

Но даже граф Террановы, советник короля, которому поручили управлять городом, был согласен с мнением Франсеска Гроня. Арнау гневно посмотрел на него.

Трое старшин Барселоны, граф Террановы и еще некоторые представители власти взошли на небольшой корабль, который доставил их на королевскую галеру. Арнау слышал, как его товарищи по общине одобряли эту идею: «Нельзя давать Мальорке время на вооружение», – говорили они.

Разговоры длились несколько часов. Люди, стоявшие на берегу, с нетерпением ожидали решения короля. В конце концов мост так и не стали строить, но не потому, что армада уходила на завоевание Руссильона и Сардинии. Король решил, что не может продолжать кампанию при тех обстоятельствах, в которых он оказался. Во-первых, для продолжения войны не хватало денег; во-вторых, большая часть рыцарей потеряла своих лошадей во время морского перехода и теперь они должны были сойти на берег; в-третьих, нужно было довооружиться для покорения новых земель. В ответ на просьбу властей, которые надеялись получить несколько дней для того, чтобы подготовиться к празднеству в честь покорения Мальорки, монарх заявил, что ничего не будет праздновать, пока его земли не воссоединятся. Поэтому в тот день, 29 июня 1343 года, Педро IV высадился в Барселоне как простой моряк, спрыгнув с лодки в воду.

Арнау не находил себе покоя. Как ему сказать Марии, что он собирается вступить в войско? Угрозы Аледис сейчас не имели значения: чего она добьется, если публично расскажет о супружеской измене Арнау? Узнав, что он идет на войну, она вряд ли захочет вредить ему, да и себе самой. Арнау вспомнил Жоана и его мать. Если бы стало известно о прелюбодеянии Аледис, наверняка ее наказали бы точно так же… Но Мария… Как сказать об этом Марии?..

Однако Арнау не собирался отступать от своей цели. Он решил попрощаться с женой, когда она в очередной раз будет делать ему массаж спины. «Я ухожу на войну», – скажет он ей. Услышав одну лишь простую фразу: «Я ухожу на войну», она заплачет. В чем была вина Марии? Однажды он уже вознамерился сказать жене о своей затее, когда она подавала на стол, но ее нежный взгляд остановил его. «С тобой что-то случилось?» – спросила Мария. После этого он даже занялся с ней любовью и до сих пор помнил, как Мария ласкала его.

Тем временем Барселона превратилась в муравейник. Народ хотел, чтобы король отправился на завоевание Сардинии и Руссильона, но Педро IV медлил. Рыцари требовали от короля плату за своих солдат и возмещение убытков за погибших лошадей и снаряжение, которое пострадало во время перевозки на корабль, но королевская казна была пуста. Король вынужден был отпустить многих своих рыцарей, и те вернулись домой в свои земли. Так поступили Рамон де Англезола, Жоан де Арбореа, Альфонс де Ллориа, Гонзало Диэз де Аренос и многие другие знатные особы. Знать покидала каталонское войско!

Через какое-то время король созвал ополчение из граждан всей Каталонии, решив, что за него будут сражаться простые люди. По всему графству звонили колокола, и по приказу короля с кафедр церквей стали произносить пламенные речи, призывая свободных граждан вступить в войско. Отец Альберт говорил проникновенно, громко и убедительно, подкрепляя свои слова жестами. Как будет Педро защищать свое графство? А если король Мальорки, узнав, что знать покинула Педро, объединится с французами и нападет на Каталонию? Такое уже было! Отец Альберт кричал на весь приход Святой Марии: «Кто не помнит, кто не слышал рассказ о крестовом походе французов против каталонцев? На этот раз могут победить захватчики. Им это удастся, если позволить Хайме Мальоркскому вооружиться!»

Арнау смотрел на Святую Деву с младенцем на руках. Если бы, по крайней мере, у них с Марией был ребенок, тогда бы ничего этого не произошло. Аледис не была бы такой жестокой. Если бы у них был ребенок…

– Я дал обет Святой Деве, шепнул Арнау Марии, когда священник начал записывать добровольцев у главного алтаря. – Я пойду в королевскую армию, чтобы нам дали благословение и у нас родился ребенок.

Мария повернулась к нему и, прежде чем он отправился к алтарю, схватила его за руку и с силой сжала.

– Ты не смеешь! – закричала Аледис, когда он сообщил ей о своем решении. Арнау хотел заставить ее говорить тише, но она продолжала вопить: – Ты не смеешь бросать меня! Я расскажу всем…

– Ну и что из этого выйдет? – перебил он ее. – Я буду в армии. Ты только погубишь собственную жизнь.

Оба смотрели друг на друга, спрятавшись в кустарнике. От злости у Аледис задрожала нижняя губа.

Какая же она красивая! Арнау хотел вытереть слезы, которые текли по щекам любовницы, но сдержался.

– Прощай, Аледис!

– Ты не смеешь бросать меня, – всхлипнула она.

Арнау повернулся к ней. Она стояла на коленях, обхватив голову руками, и раскачивалась. Молчание заставило ее поднять глаза на Арнау.

– Почему ты со мной так поступаешь? – плакала она. Арнау с грустью смотрел на Аледис: она дрожала всем телом.

Арнау прикусил губу и направил взгляд поверх гор, куда он ходил за камнями. Зачем причинять ей еще боль? Он раскрыл объятия.

– Я должен это сделать.

Она поползла на коленях, пока не коснулась его ног.

– Я должен это сделать, Аледис! – повторил Арнау, отстраняясь от нее, и стал спускаться с Монжуик.