Текст книги "Pavor Nocturnus (СИ)"

Автор книги: Игорь Мельн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 45 страниц)

Вдруг, на закате надежды, послышались приглушенные голоса за поворотом. Я погасил фонарь и, осторожно выглянув из-за угла, увидел короткий проход, который вел в просторное освещенное помещение с неким постаментом в центре. Именно вокруг него теснились со всех сторон подростки – о как я был рад насчитать четыре невредимые головы! Стало даже несколько спокойно, словно, если Минотавр не поджидал в сердце лабиринта, значило, что его нет и вовсе. Господи, пусть это будет один из тех редких случаев, когда ожидание опасности не оправдается… В другой раз я бы попался в ловушку, устремившись вперед, и, полагаю, получил бы жгучую отметину на лбу или переносице – тот, кто придумал перекрыть путь перед финалом, воистину жесточайший человек. Как и прочие, стеклянная преграда была удивительно прозрачной, но одна деталь все рушила: темный стекающий след внизу… Юноша развел руками, и свет фонаря на мгновение вычленил цвет пятна, хотя после всего не трудно было догадаться, какого оно происхождения, и кто находится под ним в полумраке.

– Это все, что ли? Мы проделали это ради сраного плюшевого медведя?

– Вполне логично, Джош, – они спонсируют праздник. Банальная реклама.

– Хрень полная!

– Да не ори ты, а то будешь жаловаться на приз копам.

Я приблизился к стеклу и застучал, предупреждая о том, что им нужно срочно уходить. Подскочив от звука, юноша направил свет мне в лицо, надолго ослепив и заставив закрыть глаза. В ответ он лишь посмеялся, чувствуя превосходство и полную безопасность, а после картинно изобразил, будто не слышит меня. Тогда я, точно зная обратное, высказал все, что думал о его недалеком уме, который губит не только себя, но и товарищей.

– А это еще кто? – с дрожью в голосе сказал второй юноша, указав в сторону истинного входа позади них.

Ох если бы тот инфантил не лишил меня зрения и, к тому же, не закрыл широкими мышцами спины весь обзор, быть может, я бы в корне изменил их судьбу! Однако я мог лишь приложить ухо к стеклу и различить лепет отдельных слогов, обрывки слов и звуки, похожие на жуткую пародию смеха.

– Ребята, да она же – в стельку!.. Ха-ха! Эй, тетя, ты заблудилась, что ли?

Как я ни старался до боли в руках и ногах колотить стекло, Джош приближался к низкой миниатюрной женщине. Друзья отговаривали его, но словами, которые он не считал нужным слушать. Вдруг я заметил, как в один момент изменились взгляды у каждого из троих подростков – еще не разумом, но телом они почувствовали отсчет: юноше осталось жить не более тридцати секунд.

– Алло, тетя, ты вообще меня слышишь? – Он встал напротив и покачал рукой перед ее лицом. – Ладно, выведем ее, а то проснется утром и обосрется от страха. Скажем, что поэтому и пришли сюда. – И затем осветил карманы джинсов, проводя ладонями по бедрам.

– Что ты делаешь? – сказала Нэнси.

– Ну не бесплатно же помогать… Дерьмо – ни цента!

Невероятным казалось то, что женщина застыла в подобии транса, но последующая тошнотворная картина и вовсе ужаснула всех. Она упала на колени и коснулась паха молодого человека, завороженно, с дикой улыбкой на лице глядя туда – страшно представить, что значил для монстра этот эротический жест и что могло случиться, не смахни юноша руку.

– Эй, отвали! Меня не возбуждают мамочки…

Лишь когда она резко поднялась, повторив действие уже жесткой хваткой, а другую руку положила на шею, Джош осознал серьезность момента. Сведенные с каменной плотностью пальцы не шевельнулись от диких, под стать загнанному животному движений – он не мог высвободиться: вверху это было невозможно, а капкан над пахом сулил еще и болезненность… И вдруг вокруг стали появляться черно-белые полосы, которые стягивались к ним, окутывали, точно рой насекомых. Не могу сказать, насколько это истинно, но мне подумалось, что само полотно реальности разошлось по шву в тот миг, являя проход в иной мир, – юноша растворился в этих помехах, словно помощник на сцене иллюзиониста. Фонарь с безобразным стуком упал на пол, указывая в сторону выхода.

Неизвестно, как подростки восприняли это событие, но тотчас же принялись бежать. Не лишенная храбрости, характера и влюбленности, девушка приблизилась к оскаленному существу вплотную, желая отомстить (до конца не осознавая еще, за что), и крепкая рука тотчас же сомкнулась на ее горле. Даже так она не перестала драться: ударяла кулаками в виски и челюсть, царапала кожу, попала коленом в промежность, – в то время как ее товарищ бесстыдно воспользовался случаем и проскользнул в проход позади. Удивляясь, почему монстр не использует вторую руку, я навел фонарь и увидел, что юноше не удалось спастись от цепкой хватки женщины. Я отвел свет, чтобы скрыть печальную сцену: и для себя, и для оставшейся вскоре одной Нэнси.

К счастью, она не последовала за товарищами, испытывая удачу, а встала напротив меня, бледнолицая, точно лист бумаги, и я опустил фонарь, чтобы нам обоим не слепило глаза. Наши лица накрыла дрожащая тень.

– Пожалуйста, помогите, – сказала она пересохшим горлом. Я не слышал ее через стекло, но точно прочитал это по губам и взгляду. Говорят, что в преддверии смерти жизнь проносится перед глазами, но, как выяснилось, не обязательно собственная и не лишь прошлое: вся судьба этой девушки, заканчивая естественными восемьюдесятью шестью годами, представились мне с ясностью воспоминаний. И стало невыносимо горько от мысли, что эта еще предстоящая ей жизнь вот-вот оборвется и канет в небытие.

В отчаянии я задумал бросить фонарь издалека, стучать корпусом по стеклу, словно камнем, пытаться сорвать его с креплений, толкать плечом и, если потребуется, бить кулаком, пока не взвою от боли… Я испробовал все, кроме последнего, и только потому, что посветил на женщину, проверяя, сколько нам осталось. Удивительным образом разум, оберегая себя, принял собирательный образ монстра и не создал ни малейшей мысли обратить внимание на ее внешность; более того, я осознал, что отводил взгляд всякий раз, когда случалась такая возможность, словно в отвращении, не имея желания лицезреть ни лицо, ни тело.

– Фелиция… – прошептал я, не в силах сказать и сделать что-либо другое. Как такое возможно… Ведь моя Фелиция уж точно не сумасшедшая, пусть утром и предалась безумию чувств. Но тут мне вспомнились слова мистера Рея об алкоголе, что показалось единственным разумным объяснением. – Фелиция, это я, Питер! Прошу, услышь меня!

Нэнси обернулась и вскрикнула: существо, обезобразившее дьявольским оскалом лицо Фелиции, неумолимо надвигалось на нас. В страхе девушка прижалась к стеклу с такой силой, что оно дрожало вместе с ней. В безысходности я наблюдал, как не выдерживают ее колени, сгибаясь, как она повалилась на пол, поджав ноги к животу, а голову к груди, полностью беззащитная, хрупкая, маленькая, словно свернувшаяся в кокон от всего мира. Мне подумалось, что, даже если ей и удастся спастись сегодня, этот момент навсегда останется жутким следом в ее жизни.

– Виктим жив, он в полном порядке, Фелиция!

С самого начала она двигалась медленно, словно в полудреме, и я знал, что где-то в глубине еще жива настоящая Фелиция. Упоминание имени нашего сына придало ей сил в неравной схватке, и монстр остановил ход.

– Ты хотела, чтобы я был искренним. Мне всегда думалось, что это разобьет тебе сердце, но впервые в жизни я наконец готов открыть все, что таит мое черная душа…

Слова – это единственное оружие, какое у меня было. Я должен был использовать его, должен был сказать правду.

– Мне давно стоило признаться… Я женился на тебе не по любви, а из жалкой, трусливой корысти. Я ничтожество, которое так и не смогло обустроиться в жизни, а твой отец… располагал средствами… Мне думалось, что в благодарность за это я смогу дарить тебе хоть малую часть заботы и внимания, но я ошибался: нельзя заставить себя полюбить кого-либо. И ты права: любовь можно скрывать, но отсутствие любви крайне прозрачно… Нам нужно разойтись, Фелиция! И я говорю это с радостью облегчения, понимая теперь, насколько ты была несчастлива со мной. Порой я злился на себя за это, изливал ненависть наружу, а со временем стало проще и вовсе отдалиться. Прости мне все твои годы страданий… Я множество лет отравлял тебе жизнь. Я… хуже монстров. Я более всего на свете желаю тебе найти мужчину, с которым ты почувствуешь себя истинно счастливой.

Я старался рассеивать взгляд, чтобы не стыдиться ее лица, пусть то ничего и не выражало. Вышло так, что стекло несколько отражало мои глаза, и в конце речи я не был уверен, кому именно говорю это: ей или себе.

– Прошу тебя, борись! Не ради меня, а ради нашего сына… ради Виктима!

Иной раз мучительных усилий стоит одно движение кистью, которой я сжимал до скрипа суставов фонарь. Ее неподвижные глаза блестели бриллиантами в косых лучах света. В то же время в них отражался безмерный ужас: Фелиция осознавала свое заточение и видела, а быть может, и чувствовала все содеянное этим существом. Мне показалось величайшей победой, когда она с трудом зашевелила дрожащими губами и сказала:

– … лю… блю… – И опустила веки, из-под которых по проторенным дорожкам хлынули потоки слез.

В следующий миг на меня снова устремился хищный взгляд, в котором ясно читалось: монстр расправится и со мной, после того как доберется до Нэнси. Это существо резко двинулось в нашу сторону, и я невольно отошел от стекла. Теперь я вижу нечто роковое в том, что в такой бессильный момент я не только задел что-то туфлей, но и рассеянно обернулся, осмотрев предмет. Им оказался пистолет погибшего полицейского, зажатый в тисках кобуры на поясе. Разве не было это знаком, даром и проклятием, орудием спасения и черной меткой, от какой уже не избавиться? Какое безумие – убийство! Я почувствовал укол лицемерия, вспоминая бедолагу, которого столкнул насмерть с крыши. Однако это ведь моя Фелиция, и она более чем кто-либо другой заслуживает счастья, а не гибели. Как бы там ни было, разум застрял на грани размышлений, а руки были вытянуты, сжимая пистолет на уровне ее головы.

Сердце билось в грудину, точно барабан в напряженной мелодии. Можно выстрелить в стекло, но что делать после, когда это создание с чудовищной силой понесется на девушку, а после и на меня? Даже если я чудом попаду в болезненную, но не смертельную точку и Фелиция не истечет кровью, удастся ли вытравить монстра из ее тела? Мужчина в свитере говорил обратное, и мне кажется, это была та немногая правда из его уст… Иного выхода нет, дорогая: эта юная душа или ты! Спасти хотя бы ее или позволить монстру одержать верх над всеми нами. Мне с горечью подумалось, что, несмотря на ненависть ко мне, ты бы никогда не сделала подобного.

Размышления заняли драгоценные секунды, за которые она подошла к Нэнси вплотную. Нас разделяла всего половина метра, и промахнуться было трудно даже человеку, никогда не державшему в руках оружие. Дуло дрожало над ее теменем… Господи, молю Тебя, сделай этот невозможный выбор моей рукой: пусть стекло исказит движение пули, но и никто более не погибнет. Аминь.

– Прости… меня, – сказал я, зная, что она не может слышать, и согнул палец на спусковом крючке.

Алек Рей

30.09.199 X г., 08:11 PM

Парк аттракционов

Выстрел!

Люди на центральной площади встрепенулись и замерли, глядя в одну точку. Звук донесся со стороны палаток с предсказаниями. Приглушенный, но я различил в нем звон стекла. Взрослые поняли правильно, дети могли принять за взрыв хлопушки. Кошмар напал на полицейского? Вряд ли тот стал бы сразу стрелять. А если пришлось, почему единожды… И где другие офицеры? Мы с Роучем увидели троих, обойдя весь парк и осмотрев почти каждого в толпе на площади.

Стихло так же резко, как и раздалось, но паника набирала обороты по восходящей. Сначала в мыслях, потом в предположениях. Как зажженная спичка в сантиметре от лужи бензина. Одно дуновение ветра – и… Женщина с коляской рванулась к воротам, и все машинально побежали за ней. Несколько крепких мужчин вцепились в край откатных ворот, механизм которых клинил без электричества. Бесполезно, но, может, и к лучшему… Трудно сказать, где сейчас безопаснее: внутри или снаружи. Да и не важно: ничто уже не остановит испуганную толпу.

Я и Роуч остались на месте, с пистолетами на вытянутых руках высматривая кошмаров. Лучи фонарей повторяют зацикленный ход по аллеям парка. Никого не видно. Даже не так: никто к нам и не шел… Где они? Какой у них план и есть ли он вообще?

Сзади кто-то вскрикнул и раздался грохот, сравнимый с выстрелом танка.

Тех, кто стоял вплотную к воротам, наверное, оглушило. Даже я на расстоянии 50 метров вздрогнул и чуть не надавил на спусковой крючок. Какого черта? Кто-то из мужчин попытался пробить ворота чем-то тяжелым? Машина врезалась на полной скорости? Если бы… Я посветил в центр створки, испугав всех видом вмятин на листе металла – одиночных, разбросанных и… выпирающих внутрь. Толпа обезумела от страха: женщины бросали коляски, поднимая детей на руки, тех, кто был постарше, тянули за собой, как тряпичных кукол, толкали с боков, врезались, сбивая прицел… Черт, кошмары медленно добивались своего: свет, страх, а теперь паника и полный хаос.

Через 4 секунды снова загремело от ударов: створка ворот смялась, как бумажная, и сорвалась с креплений. Три силуэта в грязной больничной одежде стояли в проеме на 4-х конечностях. По оскаленным лицам и бессмысленным взглядам я понял, что среди них нет Мэда Кэптива. Точнее того кошмара, который был им… Роуч не стрелял, экономил патроны. Не зря носит звание капитана и метит в шефы: кошмары стали пробиваться через ограду по всему парку и очень скоро зашли с боков. Смерть 1-2 из них ничего не решила бы, а патроны нам еще пригодятся… Мы замыкали строй, контролируя ситуацию. Я услышал 2 выстрела справа, когда монстры подбирались к крайним семьям. Вдруг в одном из зданий впереди вспыхнул свет. Кажется, океанариум. Запасной генератор, который включается при снижении температуры воды? Слишком в нужный момент. Я не верю в совпадения, но других вариантов не было.

Мы забежали последними, прижимая двери вместе с другими мужчинами. Кто-то принес метлу, швабру и лом для блокировки – смешно, учитывая судьбу ворот. Но кошмары не ломились к нам, рыча и смеясь снаружи; белки глаз и зубы мелькали в окнах – хрупкое стекло. Как я и думал… Они не нападали, собираясь в полукруг позади, и двигались не в полную скорость. Направляли нас сюда. Все это напоминало загонную охоту…

Он здесь!

Я чувствовал это. Не думаю, что смешался с толпой, но где-то в здании… Иголка в стоге сена. Иголка, на которую можно наступить в любой момент. Ладно, пока придется играть по их правилам.

Первый этаж заполнен людьми: сколько? 100? 300? 500 человек? Больше. Это только те, кто помещался в холле, а первых вошедших протолкнули вглубь выставочного зала. Все смотрели на меня, зная в лицо даже без формы и пальто, но не задавали вопросов. Боялись ответов. Это может стать самым массовым убийством в истории страны… Не станет! Я обещаю впервые за месяц оправдать ожидания от моей должности. Роуч предложил всем пройти в дальний конец, где вокруг бассейна для представлений были посадочные места.

Океанариум функционирует на одном этаже. Я прошел за Роучем по вытянутому коридору, окруженному прозрачным стеклом со всех сторон. Стаи разноцветных рыб проплывали над нами: клоуны, хирурги, бабочки, луцианы, меченосцы и спинороги. Мы с Мариной часто ходили сюда; любовь к морю передалась и Алисии. Зоопарки – бред: проходы для людей шире клеток с животными. Аквариумы хотя бы достигали 4,5 метров в высоту и еще больше в ширину. Минимальное уважение… Дальше находился сам выставочный зал. Я высматривал Мэда Кэптива в толпе, параллельно отмечая, что изменилось за годы. Слева пираньи, мурены и акулы – обычные и с «носами-молотками», как говорила маленькая Алисия. К стеклам присасывались морские звезды, а осьминоги и каракатицы прятались за камнями. Отдельная застекленная комната с кораллами, медузами и морскими коньками, чтобы ощутить себя на дне океана. Китообразных не было, видимо, из-за сложности содержания.

Почему именно сюда? Чтобы собрать всех вместе и подключить минерал к генератору? Слишком сложно для кошмаров. Если вообще возможно… Собственный источник энергии? Тоже вряд ли. Если ничего до сих пор не произошло, значит, план еще не готов. Значит, это связано с самим океанариумом… Я случайно остановился перед прудом с карпами кои в центре зала. Да уж, удача этому месту сегодня не помешает[1].

– Его там нет, Алек, – сказал Роуч, вырывая меня из размышлений.

– Мозговой штурм! – крикнул я. – Как нас учили в академии.

– Не время – мы должны спешить наверх.

– Именно: нет времени обыскивать каждый угол на 2-х оставшихся этажах… Факты! Что ему нужно?

– Собрать как можно больше людей в одном месте.

– Сделано.

– Электричество.

– Что здесь есть?

– Генератор.

– Еще!

– Рыбы, Алек! Я не знаю, черт тебя побери…

Некоторые семьи стояли с детьми возле аквариумов. Те легко отвлекались, забыв, что 4 минуты назад убегали в панике. Конечно, это лучше, чем дрожать от страха у бассейна, но желательно всем держаться вместе. Маленькая девочка прижалась носом к стеклу, пока ее мать читала табличку с информацией – тоже попытка отвлечься.

– Мама, смотри, смотри, рыба светится!

– Это не свет, дорогая, а электрический ток. Как дома в розетке.

– Ух ты-ы! – протянула девочка. – Рыба-ток! Рыба-ток! – И ее слова повторялись эхом в мыслях.

Я резко обернулся. Электрические угри реагировали на удары по стеклу, вспыхивая короткими разрядами и прячась за камнями. Девочка стучала, отбегала и смеялась; женщина попросила ее так не делать. У меня закружилась голова от осознания… Черт! Вот что он задумал. Возле соседнего аквариума с акулами стояла Алисия – тоже слышала разговор и замерла от страха. Встрепенулась, когда Роуч громко выругался, и подбежала к нам. Я обнял ее сильнее обычного, сбил и без того неровное дыхание. Синяки на руках, растрепанные волосы, но главное, что цела.

– Папа!..

– Я уже понял. Идем!

Лестница слева от входа перекрыта лентой с надписью «только персонал». Была перекрыта – теперь разорвана и лежит на ступенях. Мы поднялись на этаж выше (по факту 3-й, учитывая высоту потолка) и посветили на табличку: 2-й этаж – кухня, склад, аквариумы (водолазы); 3-й этаж – технический зал, насосы. Свернули направо, к двери склада, за которым должны были быть верхушки аквариумов. Я схватил ручку и посмотрел на каждого: пара секунд, чтобы морально подготовиться.

Алисия вдруг сказала в тишине:

– Папа, дядя Роуч, я всегда мечтала побыть с вами на серьезном деле. – Мы вошли.

В помещении темно, только красная лампа мигает сбоку, предупреждая о неисправности сети. Мы прислушались, перед тем как включить фонари. Опасно, но риск того стоил. Ждать, ждать… Хватит: тишина. Я резко провел пучком света от стены до стены. Никого. Все вокруг хаотично заставлено аквариумами – большинство наполнены водой. Запасные? На чистке? Да, чувствовался резкий запах моющего… Шаги справа! Я повернулся, посветив на человека, и он сделал то же самое. Успел ослепить, прежде чем я закрыл лицо рукой. Черт, ему хватит и одного удара, а я даже не вижу откуда… Роуч выставил пистолет с взведенным курком. Выстрелил бы на нервах, если бы тот сделал шаг. Я тоже. Но вместо этого мы услышали молодой голос:

– Кто вы такие? Океанариум закрыт – вы что, не заметили поломку света?

Фирменный значок на куртке. Смотритель? Навскидку лет 30. Обычно на такие должности берут пожилых, потому что платят немного. Впрочем, не исключено… Он обратился только ко мне, не видя остальных.

– Нам нужно к аквариумам. Быстро! – сказал Роуч.

– Я не позволю украсть наших рыб! У… меня есть оружие…

– Парень, перед тобой капитан и детектив полиции. В здании прячется опасный преступник, и мы должны его нейтрализовать.

– Ох, ну и ну… Круто, а то я думал, что вы грабители.

– Вы видели здесь кого-нибудь еще? – сказала Алисия.

Он опустил фонарь и подошел ближе, пристально глядя на нее. Наверное, непривычно: молодая девушка без формы, в обтягивающей одежде и наравне с нами. Я увидел эрекцию, проступающую через брюки. Мерзость. Ладно, я еще не смирился с тем, что она стала женственнее… Странный запах от него: разделывал свежую рыбу для кормежки? Есть что-то еще, не могу понять.

– Тут никого, кроме меня, нет – даю слово смотрителя океанариума! Услышал шум внизу и решил проверить, а тут вы.

Я терял терпение, грубо сказал:

– Просто проведи нас к электрическим угрям.

– Без проблем.

Мы побежали за ним: Роуч, Алисия и я. Наставленные аквариумы образовывали узкие проходы, приходилось двигаться по одному. Смотритель вел нас по прямой, потом свернул налево на развилке, и луч фонаря уперся тупик через 3 секунды. Аквариум стоял поперек прохода, отрезая путь.

– Проклятие! – крикнул Роуч, протиснулся вперед и навалился плечом на аквариум. Наполнен водой: весит под 1200 кг, учитывая объём 800-1000 литров. Не сдвинуть.

Я провел пальцами по стеклу: сколы, шероховатости. Разлитая вода и следы царапин на полу – их двигали вместе с деревянными поддонами. Причем недавно… Нормальный человек начнет с угла и будет ставить друг к другу или с широкими промежутками. Хаос – признак безумия. Мэд Кэптив был здесь, и все происходит, чтобы задержать нас. Но теперь он явно умнее, чем раньше, потому что лабиринт – это упорядоченный хаос. Сложнее всего.

– И-извините, я тут первую неделю работаю… Иногда сам еще путаюсь.

– Быстрее самому…

Роуч рванулся обратно к развилке, став ведущим, Алисия пошла за ним; я толкнул смотрителя вперед, чтобы быть последним. Правая часть развилки – мы петляли по проходу, Роуч ориентировался на интуицию, не слушая подсказки парня… Меня нервировал какой-то звук среди наших шагов и дыхания. Стал отчетливее, когда Роуч вывел нас к двери, которая открывалась и закрывалась на сквозняке. Что-то подложено в дверной проем, звук совпадает по времени. Мягкий, шаркающий стук. Предмет менее плотный, чем дерево, но тверже тряпки… Смотритель сказал, что это его комната, через которую нет прохода, и мы двинулись дальше.

Все, кроме меня.

Мозг замечает странности, когда постоянно работаешь с ними. Навязчивая мысль проверить. Не интуиция, а опыт: неосознанный анализ сотен ситуаций. Я пробежал 10 шагов для видимости и незаметно повернул назад. Если Мэд Кэптив там, лучше им быть подальше от нас… Я подходил все ближе, освещая низ дверного проема, пока не увидел… пальцы! Толкнул дверь – тело мужчины в луже крови, открытая рана между лбом и виском, видимо, полз к выходу… Кто это? Смотритель говорил, что он здесь один.

Вспомнил, что за запах был от того парня! Я чувствовал его от алкоголика со стажем в 20 лет. Смесь сладости, сырого мяса и капусты с гнилью… Врачи потом объяснили: печеночная… кома! Он – кошмар! Нужно бежать к…

– Рано! – услышал я одновременно с резкой болью в затылке.

Удар оттолкнул меня в сторону, дезориентировал. Я зажмурился от боли, прижал руку к пульсирующему месту. Очнулся уже на полу, лежа с упором на руку: наверное, потерял сознание на 2-3 секунды. И вырвал… Зрение нечеткое, движение шеей далось с трудом, но я различил силуэт за аквариумом напротив. Другое тело, но те же глаза. Вода и стекло преломляют улыбку, делая ее аномально широкой.

Я повернулся на приглушенный голос.

– Папа! – кричала Алисия, будто со дна колодца; слово повторялось эхом в голове. Впереди нее Роуч, бежит ко мне.

– Не на… – Я пытался предупредить их, но даже язык был тяжелым.

Сила кошмаров ограничена: они не могут разорвать цепи наручников и вырваться из захвата. Но прямой удар нечеловеческой силы. Мэд Кэптив занес руку, ударив в центр грани – стекло выдержало, но аквариум сдвинулся на край поддона и стал быстро наклоняться под тяжестью воды. Прямо на меня… Именно в такие моменты люди начинают молиться? Я тоже, уговаривая каждую мышцу двигаться. Полз, как тот второй смотритель – в ожидании исхода получше. И молитвы были услышаны; но не Богом, а человеком: Роуч проскользил по мокрому полу на плече пальто и вытолкнул меня, оказавшись на моем месте.

Я перекатился через собственную блевоту, сдерживая повторную. Вода хлынула на пол через полсекунды, уменьшая вес аквариума, но Роуч не двигался. Пожалуйста, нет… Стекло задрожало, сдвинулось на сантиметр. Жив же, черт, жив! Успел поджать и выставить ноги – это было единственным выходом. На лбу сочится кровь от удара об угол, стекает к виску. Шрам останется напоминанием – если будет, кому это вспоминать… Роуч раскачал аквариум пружинистыми движениями и рывком толкнул его на место. Кажется, в спортзале его рекорд был 3 жима по 680 кг – пригодилось.

Я видел, как Мэд Кэптив убегает по открытому проходу у стены, и просил у тела все силы, даже будущие. Отдых и все остальное – потом!

Не помню, как оказался на ногах. И не хочу: больно и долго… Главное, что побежал в проход вместе с остальными, не тратя времени на слова, и мы вышли к 3-м дверям: центр, лево и право. Мэд Кэптив мелькнул в проеме первой, за которой вспыхнул свет.

– В обход! – крикнул я Роучу и Алисии. Все равно заходить с одной стороны бессмысленно, а еще я надеялся, что они не найдут другой вход.

Это моя битва.

Если склад повторял холл, этот зал находился над первым этажом. Верхние части аквариумов переходили в шероховатые каменные борта. Удобный спуск для водолазов: высота 1 метр и вдвое больше до поверхности воды. Вверху конвейерные ленты для подачи еды в нужное время, тянутся слева и справа над двумя рядами аквариумов… Мэд Кэптив стоял в центре помещения, будто между кратерами вулканов. Я медленно подходил к нему, думая, как можно использовать это место. Глаза в глаза. Как ковбои на дуэли. Почему не стоит над электрическими угрями? Был бы идеальный шантаж. Он слишком самоуверен… И кстати, где минерал? Нет. Важно не где, а почему? Хочет сначала убить меня? С чего бы делать это честно?

Я чувствовал страх, сковывающий движения. Это не тот Мэд Кэптив, с которым я дрался в мире кошмаров. Не истощенное тело, не низкий рост, не больной мозг… Я не боялся на заданиях, всегда зная, что делать мне и что сделают противники. Сейчас у меня не было ни плана, ни веры в себя; а еще дико кружится голова и реакция явно хуже обычного.

И на кону не жизни нескольких заложников, а детей всего города.

– Ты меня понимаешь? – сказал я, пытаясь тянуть время.

– Да. Прошлое тело не давало всех возможностей. Эта голова намного лучше.

– Как насчет сделки… Вы можете есть человеческую еду, жить среди нас как люди.

Ложь: я никогда не прощу им увиденное. Я отомщу за детей всех времен и национальностей…

– А ты, детектив, согласишься стать червем, и питаться землей, чтобы не убивать животных? Ваши тела такие хрупкие, а жизни короткие. Вы вспышки в кусках космической пыли. Слабые, жалкие… Но вас много. Большой мозг, но нет понимания, что вы единый организм. Я знаю все, что знает это тело. Вы уникальны. Единственный вид, который воюет сам с собой. И ничему не учится.

– А вы просто жалкие инопланетные паразиты!

Я пытался разозлить его: и человек, и монстр теряет трезвость от эмоций.

– Да, – сказал он спокойно. – В этом мы с вами похожи и в этом вы превосходите нас. Мы убиваем ради выживания, а вы – ради власти. Вы захватите и уничтожите все, когда сможете выйти из вашей крохотной галактики. А в конце всего – и самих себя.

– Сначала мы избавимся от вас…

Пистолет направлен вперед. Блеф, чтобы он начал действовать. Но все же я задумался: может, выстрелить? Попаду в движущуюся цель? С вероятностью 50%. Все или ничего. Нет, не хочу тратить единственный патрон… Мэд Кэптив бежит зигзагом, расстояние 15 шагов… 10… 5… Проблема №2: убить его так, чтобы мужчина выжил. У него тоже есть дети, семья, друзья. Можно ли отделить кошмара от человека? Я сделаю все возможное, но не могу рисковать: его жизнь или сотни…

3 шага… Перехватить пистолет за ствол, ударить рукоятью по ушному проходу. В центр равновесия. Мэд Кэптив отскочил, попятился, шатаясь – хоть немного уравнял шансы. Я рванулся к нему, пока он был в замешательстве. Выждал удар и провел удушающий захват: подсечка, повалить на пол, завести руки за спину и сцепить одной своей в локтях, а другой крепко обхватить шею. Есть! Размашистые движения заблокированы, а с человеческой силой я справлюсь. Я напряг все мышцы предплечья, пережимая сонные артерии. Долго не выдержит, потеряет сознание… Понимая беспомощность, он прогнул спину и вывернул суставы плечей, ослабив захват. Сбросил меня, оттолкнувшись от пола, и после пары прыжков в животной форме снова встал вертикально.

Теперь уже я сокращаю дистанцию, целюсь ботинком в коленную чашечку: это замедлит его и на 4-х конечностях, и на 2-х. Мимо… Мэд Кэптив перенес вес на спасенную ногу, повернул корпус и… контратаковал: зеркально повторил прием. Запомнил болевые точки и слабые зоны. Я неловко отскочил от неожиданности, сбил дыхание и равновесие.

Он бросился на меня – удар слева! Я уклонился, но было близко; он стал быстрее.

К черту…

Я вскинул пистолет, начал давить на спусковой крючок. Что-то держит в правой руке, небрежно бросает к аквариумам. Не минерал, судя по размерам. Может, и осколок. Нельзя рисковать: неизвестно, какой будет диаметр телепорта… Я прыгнул по диагонали, стараясь сбить направление предмета. Черт, зажигалка или вроде того. Взгляд вниз – он уже передо мной, заносит руку для удара с силой кошмара… Все, что я мог, это бросить пистолет и выставить ладони перед его кулаком. Только это и спасло мне жизнь: руки сработали как пружина, смягчив удар, но ощутимо вдавились в напряженный пресс. Толчок отбросил меня на 5 метров по прямой. Когда я коснулся пятками пола, по инерции завалился назад… Снова кувырки, еще и после удара в живот – желудок сжался в комок. Хорошо, хоть сгруппировался и не приложился лицом и затылком.

Я начал подниматься. Как мог, учитывая головокружение, тошноту и боль. Что-то толкнуло меня в ребра, и я перевернулся на спину. Ботинок Мэда Кэптива давил на грудь, смещаясь вверх: неприятное ощущение над горлом, трудно дышать. О том, чтобы встать, уже не было и речи – пока что не дать ему перенести вес тела. Я схватил лодыжку, тянул вверх: лучше, но вечно держать не получится. Что делать? Если попробую достать ногами, удар сместит вес на горло. Я видел злорадствующий взгляд и ухмылку прямо над собой… Мысль, что умру здесь и сейчас. Так просто? Столько всего пережил и… смерть от удушья ботинком. Всегда не верилось в конец, будто я главный герой этой жизни. Неуязвимый… Плевать на себя! Что будет с Алисией? И городом.

– Отойди от него, ублюдок! – крикнул Роуч, ударив кошмара в челюсть сильным боксерским кроссом. И пользуясь неожиданностью, обхватил его в поясе и опрокинул на пол.