Текст книги "Pavor Nocturnus (СИ)"

Автор книги: Игорь Мельн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 45 страниц)

Сзади сработала сопливая сигнализация, суета, шорохи, вздохи и топот на месте – я обернулся, чтобы передохнуть от напора Оли и самому глянуть в стекло витрины, за ней пока еще чисто. Мелкие хотели разбежаться кто куда, один к полкам с игрушками, другая к кассе, вот и стукнулись лбами, как в глупой сценке, но наш альфа-самец ДеВи взял ситуацию, точнее свою подружку, в руку, и героически потащил к стеллажу аккурат за нами.

– Оля, ты доверяешь мне?

– После всего? Я… я не знаю. Ты уже предал меня.

– Не неси ерунды!

– Ах ерунда, значит… То есть все, что случилось между нами – это для тебя ерунда, Армани, а игры, которые ты тут устраиваешь, в порядке вещей.

– Я не вру, вообще никогда не врал тебе.

– Конечно, нет. Ты просто сбегаешь, чтобы врать не пришлось, да? Знаешь что… телефон на столе, набирай сам знаешь какой номер, если ситуация действительно серьезная. А меня не отвлекай, пожалуйста!

Вот хоть хватай ее и тащи в укрытие на манер соплячной пары, я так и хотел сделать, но висюлька над входом пригвоздила нас обоих своим поганым дребезгом. За спиной творилось что-то непонятное – острый носик моей принцессы, как флюгер, указывал на то, что в дверях, глаза округлились, но не от страха, а больше от удивления, я смотрел на свое отражение в серых колодцах и на любимую родинку у края подбородка, всегда успокаивало. Страшнее всего, что Оля не поздоровалась, а это могло быть в двух случаях, то бишь если там пустота или что-то совсем нечеловеческое.

Я обернулся, уже задушил каплю надежды на лучшее, но на первый взгляд то, что стояло на входе, выглядело более-менее мужчиной, никаких тебе щупалец, клыков и когтей, хотя и не без странностей. Зеленый свитер висел лохмотьями на этом скелете, весь дырявый, будто его изрядно так посмаковала моль, но это еще ничего, а вот винно-бордовая юбка (не шотландский килт и даже не современная), ниже колен, будто родом из начала века, вызывала вопросы – что ж, у всех свои наклонности, и хоть бы это была самая жуткая. Ага, куда там – этот образец сумасшедшей живописи потащил волосатые лодыжки к витрине, жадно вдыхал воздух, будто хотел весь высосать отсюда, и прижался щекой к месту, куда минуту назад прилипли ДеВи с Тонконожкой. И это были цветочки, потому как дальше он забормотал зацикленной пластинкой что-то неразборчивое, но подозрительно похожее на «дети, дети… еда, дети», хихикал, хрюкал и даже облизал стекло, а от блаженства глаза разошлись в разные стороны. У меня мурашки побежали по всему, чему можно было, да и Олю это зрелище убедило лучше всех слов, вдобавок парализовало, я слышал удары молотка и шумное дыхание.

Короче, пора уносить ноги, пока они еще целые и без укусов, причем не свои, а стройные любимые, даже если те будут пятиться, брыкаться и ни в какую не хотеть оставлять магазин. Я выдохнул, расправил плечи и уже приготовился к побегу, но вдруг вспомнил, что нас тут вообще-то четверо и всех я точно не вытащу ни на руках, ни цепочкой. Что ж, будет соплякам урок, как вечерами шляться, правда, посмертный, и вообще пусть спасибо скажут, что не сдаю их с потрохами монстру, а то во всех других случаях есть жирный шанс накормить его не только двумя молодыми ягнятами, но и добавкой из лебедушки и барана. Казалось, тут и выбирать нечего, я еще не совсем спятил, чтоб рисковать Олей ради каких-то детей, но она же сама потом заклюет меня, мол, поступил, как последняя сволочь – а только такие и выживают, родная!

Волосы качнулись резкой волной, стукнули мне по носу, это Оля очнулась первой из нас и двинулась к телефону на кассе – дело-то мудрое, но полиция будет здесь в лучшем случае через пять минут и застанет нас на полу уже в разобранном виде. Страшила не оценил потенциальных гостей на вечеринке и поперся к нам гораздо быстрее живого мертвеца, широченную улыбку, будто губы за уголки тянули, прикрыл, а ниточки слюны так и тянулись с подбородка, то и дело марали пол. Что мне было делать, да вообще-то много чего, но я попытал удачу в самом простом способе, а именно запульнул плюшевого медведя с полки тому в рожу, чем черт не шутит! Мда, я позорюсь каждый день, но в глазах любимой чуть реже, а сейчас и выглядел клоуном, и натурально был им – монстр не исчез, не замер, как вампир от вида распятия, и даже не скривился для приличия. План Б – срочная эвакуация в подсобку, я крикнул это таким командующим тоном, что Оля бросила трубку и рванулась туда. Сопляки еще сидели за углом стеллажа, обнялись и тряслись, как перед смертью, и чуть в штаны не напрудили, когда я резко схватил их за руки и толкнул вслед за ней.

Время и без того предательски отвернулось от нас, а этот уродец еще и согнулся, встал на руки, как бесхвостая ящерица, и побежал на нас. Боялись все, но я чуть ли не пинками подгонял этих молочных улиток и постоянно представлял, что оно вот-вот прыгнет на меня и прокусит не то шею, не то задницу – чего уж стесняться, не каждый день за мной гонятся страшилы-людоеды в юбках на четырех ногах! Мы поставили мировой рекорд по скорости, я сам не ожидал, что сдвину здешнюю дверь, которую делали не иначе как в хранилище банка, но по ошибке поставили сюда. Сначала чудище уперлось башкой на полном ходу, потом забило ощутимее, я щелкнул замок на всякий случай, но крошечный мозг и не догадался тянуть на себя, а вместе с проемом не выбьет, каким бы бешено-сильным ни был. Я прижался спиной и съехал на пол без сил – шах и мат, человеческий лимит для этой подсобки и так превышен, а монстров тут вообще не должно быть, все вопросы к технике безопасности!

Тишина сжимала виски, как орехокол, последние крошки храбрости там подавила, и каждая секунда растягивалась, как жвачка, мол, будет ли продолжение банкета или всем уже хватило, на том и попрощаемся. Видимо, второе – вот и славно, хоть мы и замурованы, в прямом смысле забиты в угол, зато никакого buon appetite, mostroв мою смену!

И тут же сопляки начали лаять друг на друга, как последние собаки перед землетрясением, мол, ты дурак, самая такая, и в таком духе, а Тонконожка даже не чуралась пускать в ход малюсенькие ладошки. Я хотел им языки повырывать, чтобы не дразнили уши монстра за дверью, но поддался забавности этой сценки скандала, так ему, так! ДеВи возмутился, зачем та приперлась, когда он просил ждать возле школы, а та упрекнула его за то, что не читает сообщения, надо было топать домой и за одну ночь ничего бы не случилось. А паршивец такой в духе рыцаря – лучше он подстрахуется, чем потом всю жизнь будет винить себя, но Тонконожка резонно заметила, что само волнение за него рискованно, а тот добил, что может сказать то же самое!.. Ой, да они стоят друг друга – приговор обоим, суд окончен, всех по решеткам!

– Ви, прости меня. Я хотел как лучше, но…

– В следующий раз не убегай сломя голову, а поговори со мной. Хотя бы объяснись, а я скажу, что для меня лучше.

В моей жизни почему-то дикая смесь жанров, и сменяются они непонятно как – только что был ужастик, а вот получайте любовную мелодраму с отборнейшими соплями. Эта парочка выпустила пар, а теперь стояли, лыбились друг другу и краснели, как последние идиоты. Знаем мы эти шуры-муры, для них пока все просто, люби и не знай горя, что называется, а потом начнется взросление, с которым по акции идет работа, совместная жизнь, все это ведет к женитьбе, а там и… Бр-р, они еще и обжиматься стали, крепко и долго, будто ДеВи улетал в космос, тут я уже не выдержал и отвернулся.

– Видишь, даже дети понимают простые вещи, – сказала Оля мне, но смотрела куда-то в серость пола.

Как назло, именно когда мне нужно было сказать хоть что-нибудь и желательно не дурацкое, язык пересох от вагона стресса, и я мог разве что молча хлопать губами, как подыхающий на берегу анчоус. Она ждала от меня каких-нибудь признаков жизни, но вечно стоять рядом не собиралась – я все еще тонул, шел тупым камнем на дно, а ее ярко-белая спина медленно уплывала на другой конец подсобки. Тонкая блуза явно не согревала, а здесь еще и зябко, как в холодильнике, Оля дрожала, растирала плечи, такие самообъятия уменьшали ее вдвое, но мне и предложить-то нечего. И вот между нами целая пропасть, хотя, по сути, что там того помещения – она прошла к дальней стене и села на коробку среди таких же башен картонной крепости, спиной ко мне.

Я поводил подбородком, как эхолокатор, но рассматривать тут особо нечего, коробки на коробках, по две-три друг на друге или на стеллажах по-над стеной. Готов поспорить, ни одно начальство не сунется проверять, что творится в подсобке, и все равно Оля держала тут какой-никакой порядок, все выстроено рядами, аккуратно и удобно. И все это, конечно, прекрасно, но глаз так и не нашел вариантов побега, хотя бы люк в полу или на потолке, я уже молчу про дверь, а в тутошнюю вентиляцию размером с пару моих ладоней пролезет, если как следует вдохнет, одна Тонконожка. В общем, строители не подумали, что здесь будут прятаться от монстров, а это ж самое банальное, такое в первую очередь на ум должно приходить. Еще и сотовый ни черта не ловит здесь – на полицию можно не надеяться, отлично, просто замечательно!

Один выход, он же вход, он же верная смерть в желудке неведомой твари.

Мелкие отлипли друг от друга, спасибо, что без причмокиваний и облизываний, и я расслышал заговорщицкий шепот, который попахивал чем-то серьезным, мне сразу не понравилось. И вот складно и грациозно в духе вальса Тонконожка подплыла к Оле, вмиг заболтала ее, как не смог бы ни один мошенник, а ДеВи плюхнулся рядом со мной, спина подпирает дверь, ноги согнуты в коленях, руки там же, не иначе как меня пародирует, гад. Это даже хорошо, пусть Оля поймет, кто такие дети не на картинках и не в магазине, хотя что-то я до сих пор не видел раздражения, убийственного взгляда и желания удушить, наоборот, они мило трындели, как давние подружки. Мы же с паршивцем сидели с видом завсегдатаев бара по пятницам, не хватало для манерности спектакля стаканов с виски, блюза на фоне и болтовни о жизни. Я старался показать, будто и не замечаю его, да и на самом деле смотрел на любимый светло-русый хвост, который пританцовывал в такт движениям.

– Это подружка твоя? – сказал он, удавил блаженную тишину.

– Подружки в детском садике остались, а это моя девушка.

– Ясно. А что у вас с ней? Вы поругались?

– Не твое дело.

– Конечно, не мое – твое же… Я хочу помочь.

Я посмотрел на него со всей иронией мира в глазах и сдерживался, чтобы не расхохотаться.

– Помочь? Чем ты можешь мне помочь?

– Не знаю.

– То-то же, помощничек.

– А как вы познакомились? – не унимался паршивец. – Расскажи, Армани, мне очень интересно.

– Если ты думаешь, мол, я спас тебя и это равно прощению, то ты очень ошибаешься. И я не советую выводить меня еще больше, а то выставлю за дверь прямо на тарелочку монстру.

Я сложил руки на груди, уселся поудобнее и молчал, мог так хоть целую вечность и быстро забыл о его существовании. Тонконогий паразит вцепился в жертву намертво – начиналось все с болтовни за игрушки, а теперь Оля сама активно размахивает руками, живые, настоящие эмоции, и вот сидят нога к ноге на этих коробках, чуть ли не в обнимочку. Еще бы услышать, о чем они там воркуют, но ДеВи снова зажужжал:

– Сколько еще раз мне извиниться?

– Где-то с миллиард и еще парочку на всякий случай. Можешь начинать прямо сейчас.

И он с самой серьезной миной забубнел прямо у меня над ухом, стрелял этим бедным словом, как из пулемета, и пальцы загибал – побойся своих желаний, как говорится, можно мне любую другую пытку из всего средневекового списка. Я держался долго, но ему бы шпионов на чистую воду выводить, мало кто такое выдержит и не сойдет с ума.

– Замолчи ты уже, достал! Точно на подзатыльник нарываешься.

– Но ты сам…

– Уговор такой, я рассказываю тебе все свои проблемы, а ты отстаешь от меня на сегодня, равно как и навсегда вообще.

Простой кивок, а надо было взять письменное согласие, он повернулся ко мне в позе по-турецки, уставился так завороженно, как на костер, и с такой грустной рожей, будто узнал, что я смертельно болен, честное слово. Не буду врать, мне самому жутко захотелось насесть на чьи-нибудь уши и поныть о проблемах, это я от мелких уже заразился, ей-богу!

– Мы познакомились, когда меня выгнали из университета. Я там поругался с одним ублю… я имею в виду, неприятной личностью, этот краснощекий боров в преподавателях жутко не любил девушек, мол, лучшие повара всегда были есть и будут мужчины, запишите, детки, а им место готовить дома да детишек у очага растить… Вот я один раз не выдержал и плюнул ему в лицо – к сожалению, только фигурально, всю правду высказал на лекции. Не знаю, что стало с девчонкой, на которую он это выливал, но в меня этот клещ потом вцепился с особым рвением, он и без того не жаловал иностранцев, а идущих против него давил, как тараканов. На первом же экзамене после этого ему единственному, видите ли, мое блюдо показалось помоями, и даже на третьей попытке не изменил мнения.

ДеВи прыснул, но быстро заткнул рот ладонью и проглотил смех.

– Что смешного?

– Прости, я думал, тебя за двойки выгнали, а ты вон какой добряк оказывается. Значит, только выглядишь злым.

– Это кто тут злой… Давно пинка под зад не получал за длинный язык? – сказал я, хотя и не собирался тратить время на исполнение угроз. – В общем, обидно, мне оставалось всего год доучиться, и, понятное дело, меня не взяли ни в один приличный ресторан, а в единственной итальянской кафешке с лихвой хватало своих рук. Тогда-то и подумал идти за билетами на самолет и звонить отцу, как тут вдруг на веранде этой же кафешки увидел желтое пятно платья – нет, я не приставал к каждой встречной, просто неделю просидел в кампусе, пока ждал документы, и совсем одичал без общения. Я еще до выхода глянул на пиццу через витрину, сразу понял, странная какая-то, тоже с желтыми пятнами то тут, то там, а это… ананасы!

– А что в этом такого?

– Она тоже так сказала и состроила те же глаза и брови, а я просто не мог стерпеть это, сел напротив (хорошо, она одна была, а то совсем странно получилось бы), и высказал все недовольства. Уму непостижимо, ладно я, но они совсем традиции и культуру позабыли – и это еще Италия, называется, я долго не мог смириться с пеперони и оливками, но ананасы…

– Но это же вкусно.

– Треска и креветки – это тоже вкусно, но не на пицце! Хотя не удивлюсь, если через десяток-другой лет и такое придумают… Но каким-то чудом Оле удалось уговорить меня попробовать – она очень настырно предлагала, чуть ли не в рот засовывала, мол, я идиот такой и не знаю, о чем говорю. Я умею признавать вину, это было не так отвратительно, в каком-то роде даже интересно, но это не пицца. В возмущении я еще потом всю дорогу рассказывал историю, детство и о том, как правильно готовить, все хитрости-ловкости, целый курс лекций по пиццеведению. И под конец она бросает мне что-то вроде, раз я такой знаток пиццы, должен показать ей, как надо. На шутку отвечают тем же, вот я и сказал, что без проблем, с нее только плита и ингредиенты. Она сама назначила дату, время, назвала адрес и дала номер телефона – шуточка затянулась, и все тянулась, пока на ее столе не дымилась лучшая пицца в городе. Весь вечер болтали за Италию, куда она всегда мечтала поехать, за мои кулинарные умения и универ, я случайно ляпнул про свое положение. Время пролетело быстро, и надо было уже уходить, а на пороге она знаешь что говорит мне?

– Быть ее парнем, – сразу же выпалил ДеВи.

– Почти, почти! Говорит, что ей не помешал бы дома такой кулинар…

– Хм… Зачем?

– Темный лес ты! Но я тоже сначала не понял – это просто похвала, шутка такая, признание в любви, или все сразу? Оказалось, это она из доброты предложила пожить у нее, пока не найду работу, без намеков и подтекстов, хотя черта с два девушки парням такое предлагают. Не сразу, конечно, она меня пустила, еще неделю мы просто гуляли и болтали – небось, хотела убедиться, что я не маньяк какой-нибудь, а я ж как открытая книга, все на лице напечатано. Так мы и стали жить, я готовил, помогал в магазинчике и все пытался себя куда-нибудь пристроить, и это именно она наплела начальнику фабрики, мол, я красавец, творческая личность и просто душка, который еще принесет кучу прибыли. Недолго мы держались по разным полюсам квартирки, нас притягивало во всех смыслах – не нужны тебе все подробности, просто скажу, что, в конце концов, мы с чистой совестью могли называть себя парой.

И я уже хотел рассказать, что все шло очень даже гладко, так бы и все сто лет, и про то, как Оля застала меня врасплох три дня назад, смотрела так серьезно, что пришлось взять денек-другой на подумать, взвесить все за и против детей, хотя никаких за, собственно, и в помине не было. А ДеВи нагло влез в паузу, взятую на одышку, и выкинул кое-что поинтереснее:

– Армани, если тебе дорога мисс Оля, иди и поговори с ней прямо сейчас. Мы в ловушке, отсюда нет выхода, а монстр вряд ли отстанет от нас. Другого шанса может и не быть, понимаешь?

У меня челюсть отвисла до пола, я и правда подумал, что не хочу перед смертью жалеть, что в последние минуты мы сидели в десяти метрах друг от друга с ворохом обид за пазухами. Я аж взглянул на него, не появилось ли там бороды и морщин, но нет, сопляк сопляком – так и запишем, своих проблем по горло, зато в советах другим прямо-таки мудрец. Зато рассмотрел здоровенный фингал у него на левом глазу, нетрудно догадаться, чьего авторства и даже какой давности.

Он заметил, что я заметил, и сконфузился, почти отвернулся.

– Ты был прав, Армани… Я пойду учиться драться!

– Куда?

– Не знаю.

На том вся его мудрость и закончилась, придется подлить каплю своей, хотя там самому мало. Я поднялся со старческим кряхтением и скрипом коленок, и ДеВи повторил за мной, аж воодушевился, что я к Оле иду, но как же карикатурно удивился двум моим ладошкам перед собой.

– Долго еще стоять будешь? – сказал я и чуть согнулся, чтобы по росту подходить.

– Что?

– Бей давай, говорю. Посмотрим на твой удар.

– Не буду я с тобой драться.

– Да? – сказал я и стукнул его пальцами по лбу. – Тогда сам получать будешь. И не надейся, что я от тебя отстану. Бум! – И стукнул еще сильнее для профилактики.

Больше его уговаривать не пришлось – ДеВи недовольно вскрикнул, сморщил лицо до степени хмурой жабы, но хотя бы пустил в ход кулачки. Я пародировал Слизняка, подначивал всякими гадостями, мол, слабак, дохляк, кто так вообще бьет, может, да подружка твоя и то сильнее, и это разогрело дохлую обстановку, как масло на сковороде. На самом деле, не так плохо, как я думал, точность и скорость чутка хромают, но это наверстывается практикой, а вот что он быстро забывается и просто машет руками от злости, это проблема. В общем, мы убили целых трех зайцев этим спаррингом, то бишь мелкий выпустил пар, а я увидел все недочеты и попытался выровнять их, то бишь показал, как стоять, бить и двигаться, чтоб в будущем без виноградных глаз. Не бог весть что, но для начала сойдет!

И меня накрыла гордость, когда он впитал все это и как по волшебству поднялся с уровня минус один до нуля – прогресс есть прогресс, надо открывать школу уличных боев Армани Коллина. В конце я решил показать ему прием, от которого даже самые суровые амбалы скорчиваются на полу в два счета, но для начала проверить его на нем, чтоб понимал всю мощь и использовал в крайних случаях. Я без предупреждения, чтоб не зазнавался, на очередном ударе нырнул вбок, зашел чуть ли не сзади, но зад его мне до лампочки, а вот пересчитать пальцами все ребра, будто струны гитары, это за милую душу. Ох и рыготал он, хрюкал, квакал, как бы не описался тут, но пока просто шмякнулся на пол и брыкался диким мустангом – по-моему, вышло опаснее, чем в настоящей драке, хотя бы локтем в челюсть мне зарядил! Я даже представил лицо монстра, а то мы тут как бы в ловушке, горевать и бояться должны, а вместо этого гогочем во все легкие.

Паршивец отполз к двери, скалился во все тридцать два и дико следил за мной на случай, если мне вдруг не хватило. Затихло, как в кунсткамере, я повернул голову и заметил, что Тонконожка и Оля смотрят на нас и, видимо, уже давно, причем первая с рукой на животе, а вторая с непониманием и какой-то странной, но хотя бы искренней улыбкой. ДеВи шикнул понятным намеком, мол, самое время идти на абордаж моей любимой, пока нота хорошая и есть шанс уладить все без рукоприкладств. Не знаю, сколько раз я проклял его, но это здорово замедлило страх, хотя напротив Оли полная грудь решимости все равно сдулась, как резиновый шарик. Я умолял глазами сказать мне хоть что-нибудь, мол, чего это я приперся, явился не запылился через три дня, герой, или даже послать к черту, но чтоб я схватил эту искру разговора и распалил сырые палки.

– Оля… – выдавил я любимое сочетание букв и замолчал на целую минуту, был шанс, что так годы пройдут и плесенью покроемся. – Нам нужно поговорить.

– Нужно! Очень нужно, но сейчас не время и не место. И если хочешь, чтобы это действительно случилось, найди способ выбраться отсюда.

Дрожащие ноги сами потащили меня к двери, тут и думать нечего, хотя мозг и сопротивлялся кучей способов из разряда фантастики – открыть дверь и спрятаться в коробках игрушек, пока оно не уйдет, или постучать в потолок всем известное тук-тук-тук, тук, тук, тук, тук-тук-тук. [2]Короче, столько всякого бреда перебрал, уже согласен был на полицию, но бетонные стены отлично глушили сигнал и на значке связи упорно красовался уродливый крест.

– Армани, что ты задумал? – сказала Оля, но сама все поняла, вскочила с коробок и быстро оказалась между мной и дверью. Радует, конечно, что волнуется, это значит, еще не все потеряно, но вид у нее даже слишком испуганный, будто я приставил пистолет к виску – а может, и правда русская рулетка, непонятно, что выкинет этот полоумный.

– Пытаюсь спасти вас.

– Не таким способом.

– Да не переживай ты – я смертью храбрых помирать тут не собираюсь, просто отвлеку его, как смогу.

– Как?

– Собой… А если не получится, закидаю игрушками до смерти, но это крайний случай, мой козырь, так сказать.

– За такие шутки тебя надо…

Стук в дверь с той стороны прервал нас и вдобавок оглушил, я так и не узнал вид своей казни, но волновало меня совсем другое – психованный ударил явно не кулаком на этот раз, больно звонко, точечно и как-то… рубяще! В глазах Оли сияла та же мысль о пожарном топорике со стены, аж густые ресницы вздыбились от страха и удивления – дело в том, что сама дверь переживет и с десяток-другой ударов, а вот за ржавые петли никто не ручался, зато теперь уже точно нет смысла сидеть в этой консервной банке. Опять удар, а за ним еще целая порция, и по-моему, дверь немного подкосилась, чтоб меня – да ждать вообще нельзя!

– Оля, ты возьмешь детей и встанешь с ними прямо за дверью. Я открою, приманю его на себя, а вы бегом на выход и там пуститесь наутек, не теряйте ни секунды.

– Я с тобой. С двумя ему будет труднее справиться.

– Поймайте такси, – продолжал я, будто не слышал ее, хотя и правда пропустил мимо ушей такую чушь, – я не поверю, что местные водилы сидят нынче на голодном пайке. Где-то кто-то должен быть, тут уже без удачи никак. Да-да, я слышу – мелких одних явно не пустят, нужен взрослый.

– Но…

– А я следом за вами.

В общем, наплел я ей кучу всего, и обычно это во вред, но тут язык неожиданно подсобил, сделал из меня самоуверенного горе-рыцаря без доспехов, оружия, зато с принцессой и мелюзгой на шее. Мы поставили башенку из коробок сбоку от входа, чтобы этот чудик не увидел их краем глаза, и очень скоро все стояли по местам – Тонконожка, потом ДеВи и за ними моя Оля, да будет шоу, что называется!

На деле же я схватил ледяную ручку двери, положил палец на щеколду замка и нагло врал себе под раскаты топора, мол, все спасутся и никого не съедят. Себя-то я убедил без проблем, а вот тело не обманешь – сердце устроило дикий вальс напоследок, и ноги немели, хоть прыгай на манер боксера перед выходом на ринг. Я отошел, будто бы еще раз проверить, хороша ли засада, но просто тянул время, и вообще всякое может случиться, а потому имею право распустить долгий взгляд на свою мадонну. Оля держит ладони на плечах паршивца, будто на пульте управления, и что-то шепчет себе под нос, пока задумчивые глаза блестят на свету, как не умеет ни одна звезда. Именно это и придало сил, я тихо повернул колесико замка и даже улыбнулся, хотя самому не понравилось – в фильмах после такого прыгают в огонь или бросаются в толпу монстров с пулеметом и обычно не возвращаются.

Короче, поехали – будь, что будет, и пусть весь мир катится к черту вверх тормашками!

Я отфутболил дверь как раз на очередной удар и нехило так толкнул монстра, что тот аж грохнулся на пол, а топор выскочил из рук и куда-то закатился. Это на редкость удачно вышло, а то все могло быть в разы плачевнее, но это чудо в юбке долго лежать не собиралось, сразу подскочило и потащилось внутрь. Я дал заднюю и нарочно махал руками, чтоб он точно за мной увязался, но грецкий орех в башке понял, что нас стало подозрительно на три порции меньше, а сзади еще беспардонно зашаркали соплячьи кроссовки (потише вот никак нельзя было!) Конечно, этот псих потянулся к ломтикам вкусностей и Оле, которая почему-то еще и стояла в проеме – от страха я схватил его за шкирку свитера и дернул так, что чуть ли не в конец подсобки отбросил.

Наконец-то все, кому нужно, смылись, а тут уже как получится выиграть время.

И вот стоим мы, худые спички, один на один, но на меня ему плевать, даже взгляд метит в дверной проем на звук входных висюлек. Я не придумал ничего лучше, кроме как нагло повторять, то бишь этот чудик идет вправо, и я туда же, он берет левее, так я уже тут как тут, птичьи танцы какие-то, жаль, что без музыки. На вид он дохлый, но стал размахивать клешнями будь здоров, еще и быстрый, зараза – воздух свистел над ухом, как реактивный самолет, от первых пяти кулаков я кое-как увернулся, а следующий пропустил. Раз пишу это, значит живой, там ровно по краю зуба прилетело, аж кусочек откололся, но хоть голову не снес с такой силищей! Я завыл от боли, пересчитал звездочки в глазах и на эмоциях треснул его в ответ, но зуб за зуб не получилось, только раззадорил. Этот псих прыгнул на меня, как дикая кошка, повалил на пол и хотел бежать дальше, даже не подумал попутно шею свернуть, будто я совсем ничтожество какое-то, обидно, знаете ли!

Через мой труп, уродец – я вцепился в ботинок и зарядил кулаком туда, где у мужчин хранится самое ценное, каюсь, но лучше нечестно, чем он догонит Олю и моя честность будет всем до лампочки. Ух ты, я все-таки добился инопланетного внимания, да так что тот решил расписаться у меня на лице и совсем озверел, дубасил по полу уже без разбору – вот что голодовка с людьми делает, а с монстрами так и подавно! Я извивался ужаленной змеей и все думал, мол, люди на этажах оглохли на пару с полицией или как, мы тут такую шумиху подняли, а сейчас вообще все дрожало от толчков (мимо, мазила!), как при землетрясении. В конце концов, он поднял меня и забросил на другой конец ринга, прямо в кучу коробок – тут уже ничего не попишешь, я очнулся, когда дырявый свитер мелькнул в проеме, да и черт с ним, этой минуты славы должно было хватить.

Конечно, я все равно выбежал из магазинчика и покрутился вокруг себя – голова кружилась, как после графина вина, а мир напоминал бесплатную карусель, но не заметить эту гадость на четырех лапах было трудно. Я не сомневался, что тот чует дорожку запаха паршивцев, и нелепо ломанулся за ним, как бы тут самому еще не упасть на четвереньки. Очень скоро на горизонте замаячило желтое пятно, причем выхлопная труба плевалась газами, а в салоне уже было на три головы оживленнее, я даже видел сопливые лица на задних сидениях и слышал шум и гам в адрес толстому идиоту за рулем. И всегда забываю, что нельзя радоваться раньше времени – им попался дундук мирового масштаба, я понимаю, что времена неспокойные, а тут девушка запрыгивает в такси с детьми и чем-то еще более неприятным на хвосте, но, будь добр, вдави педаль в пол, а все вопросы будут потом как-нибудь, не наоборот!

Больше всех переживал я, потому как видел эту сцену не хуже, чем в кино, но не мог ничем помочь – монстр прыгнул на крышу, засадил кулаком в нее и пробил насквозь, а когда все разом запищали, усатая водительская морда высунулась из окна и тогда-то уже соизволила тронуться. Псих не успел доделать вентиляцию в такси, перевернулся кувырком от резкого старта, но сразу же поскакал вдогонку с более-менее человеческой скоростью – мечтай, уродец, сегодня ты будешь глотать разве что выхлопные газы!

Не знаю, на каком этапе он там сдался и потерял их из виду, но я не стал ждать возвращения блудного монстра, а то еще решит, мол, на худой конец и Армани сгодится. Я рванулся к магазинчику и на скорую руку оценил труды нашей потасовки – мда уж, все верх дном, этот псих постарался перевернуть и кассовый столик, и пару стеллажей, пока искал топор, страшно представить, как Оля будет это все убирать. Пришлось прикрыть подсобку и клацнуть главный выключатель, который прятался за старючим черным зонтом на вешалке, я сразу понял, что это добро Три Полоски и захватил его с собой, там же висела кожаная курточка – надеюсь, такси подвезет Олю прямо к подъезду, а то заболеет еще. Вишенкой на торте я опустил рольставни до упора, чтоб с виду незаметно было, а моя ответственная принцесса будет здесь первым рейсом, там солнце не успеет встать, не то что воры.

Сам не помню, как дошел на фабрику, ноги принесли меня на автопилоте – сначала все было в мысленном тумане, я чуть ли не засыпал на ходу и без разборок сдался бы хоть монстрам, хоть полиции, а потом буквально полило, как из корыта. Я ни черта не видел и не слышал за стеной дождя, держал трясущейся рукой зонт и шел скорее по памяти, даже не оборачивался, пусть меня едят и вяжут, причем в любом порядке. Я уперся в шлагбаум уже в полусне, что-то вякнул Три Полоски, отдал ему зонт и первым же делом плюхнулся на диван, готовый заснуть крепче покойника – у тех есть шанс проснуться от какой-нибудь чертовщины вокруг, а меня уже ничто не смогло бы поднять. И тут завибрировал телефон под ляжкой, я застонал на всю раздевалку, но все-таки нашел силы вытащить его из кармана.

Семь пропущенных и чуть поменьше того сообщений – меня оживило, как разряд током!

«Ты в порядке?» Непрочитанное – раз.

«Ох, Армани Коллин, Земля сойдет с орбиты, если ты когда-нибудь поднимешь трубку вовремя!» Непрочитанное – два.