Текст книги "Pavor Nocturnus (СИ)"

Автор книги: Игорь Мельн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 45 страниц)

Алек Рей

29.09.199 X г., 06:19 PM

Улицы Центральной части города

Папка с моими данными и письмо лежали на полу рядом с мисс Тоналтан. Я думаю, миссис Веритас предупредила их о моем приходе, раз только мое досье было взято из архива. Она смотрела мои рисунки, учебные достижения, копию о зачислении в полицейскую академию. Дверь распахнулась, папка выпала из рук… Я опустил веки, подошел к Майе за тем же. Все, на что был способен.

Кто-то коснулся плеча – Кэрол, сзади нее Фил. Девочка плакала, одной рукой прикрывая рот, а вторую держа на животе. Я был в состоянии шока, и только одна мысль придала сил: нужно вызвать ей скорую.

Слова давались тяжело, путались, но кое-как объяснил медикам. Звонок в полицию вышел хуже: я смог произнести только имя, адрес и код, обозначающий похищения. Полиция приехала через 6 минут, скорая – через 10. Я вкратце доложил о случившемся, сказал, что сам напишу рапорт. Никто не возражал, не задавал вопросов, все, кто хотел, знали о моем происхождении… Медбратья посадили детей в машину: Кэрол на осмотр врачом и наложение швов, а Фила для разговора с психологом. Что дальше? Их дома больше нет, а вся семья убита. Наверное, пробудут 1-2 дня в больнице, и переведут в другой приют.

Я вернулся к машине, вспомнил про письмо в кармане. Долго не хотел вскрывать, понимая, от кого оно – бумага пожелтела за 37 лет…

«Меня зовут Анджела Коммондэй, я родилась в интеллигентной семье учительницы и банкира и вскоре пошла по стопам матери; мой муж, Абрахам Коммондэй, путешественник, который спас множество невиновных душ. Долгое время я посвящала жизнь помощи детям, но все сложилось так, что мне выпал другой способ. Опасный и, в конце концов, погубивший нас так или иначе.

Мой милый Алек (о как я надеюсь, что тебя назвали именно так!), мой сыночек… Я пишу это лишь для того, чтобы ты знал: твои родители – честные, порядочные люди – безмерно любят тебя. Любят настолько, что приняли решение отгородить от этого бремени – без сомнений, тебе передался мягкосердный дух Абрахама, и ты продолжил бы наше дело. Мы всегда хотели завести ребенка, хотели уйти от всего и всех на край света и жить тихой мирной жизнью. И все же существует слово долг. Не перед человеком, не перед обществом, даже не перед Господом Богом. Долг перед самим собой. Несколько дней ожидания, перед тем как тебя заберут в приют, были пыткой, и каждое слово в этом письме дается мне через боль и слезы. Я тщетно утешаю себя мыслью, что мы делаем это во благо: так ты не узнаешь ужасающей правды мира и построишь нормальную жизнь. Успокаиваю себя и тем, что Медина Веритас прекрасная женщина, я уверена: она позаботится о тебе в первые годы жизни в приюте, заменит меня…

Горько мне от самой возможности, что ты когда-нибудь прочитаешь это письмо. Я поручу отдать его лишь в том случае, если ты сам обо всем узнаешь или будешь очень близок к этому… Значит наши с Абрахамом труды, все наши мучения были напрасны. Больше всего на свете я мечтаю узнать, каким ты вырос, как выглядишь сейчас (ты неокрепший юноша или статный мужчина, или уже седовласый старик), как звучит твой голос и похож ли он на отцовский, есть ли у тебя женщина, ребенок, любишь ли ты их, не погряз ли в пороках общества, задумываешься ли иногда о своих родителях, не ненавидишь ли нас… Как бы там ни было, мы любим тебя, сынок. И надеемся, что, узнав все, ты нас поймешь.

А. и А. Коммондэй,

твои мама и папа»

Скорость под 120 км/ч на трассе. Чтобы не думать: не за рулем, не здесь, не сейчас…

Я оставил машину на парковке офиса и бродил по центральным улицам, не замечая никого и ничего вокруг. Ходьба помогает думать. Взгляд на серый асфальт – монотонный, не отвлекает от мыслей. Их было много. Необычно: я не делал вывод, а пытался его принять. Факты, с которыми невозможно спорить, отторгались в уме, как донорский орган… Монстры существуют. Именно они похищают детей. Но что они такое? Результат генной инженерии? Существа из… другого мира? Призраки, вампиры, оборотни, демоны – ЧТО из того, что еще 3 часа назад было невозможным?! Откуда они появляются? Как? И как похищают детей? Куда… Замкнутый круг. Как с этим связан Мэд Кэптив? Почему оно не убило меня в подвале? Другой момент: почему родители отдали меня в приют? Что за опасная работа… Пилоты? Военные? Иностранные агенты? Интересно, живы ли…

Хаос в голове. Весь мир вдруг вывернулся наизнанку, и представление о нем рушилось.

Я глубоко вдохнул, вынырнув из размышлений. Серьезно в этот раз: на часах 8:45 РM. Как щелчок выключателя. Вокруг темнота. Я никогда не боялся ее, но сейчас все тело дрожало… Куда идти? Бар не вариант – я хочу побыть в одиночестве. Домой тоже, не могу психологически. Бежать, пока что просто бежать…

Офис полиции, первый этаж. Здесь можно укрыться и переждать приступ паники. Я тяжело дышу, лицо покрыто по́том. Дежурные офицеры поглядывают на меня, обсуждают, пока я иду к кабинету. Знают о пропаже Алисии и последствиях прошедшей ночи… Плевать на них. Они не понимают. Никто и представить не может, что я видел! Навязчивое желание рассказать всем. Интересно будет выглядеть: дочь похищена, я отстранен от дела, а теперь разговоры о монстрах. Прямой путь в психбольницу.

Я вошел в кабинет и прижался к холодной двери. Услышал самодовольный голос Энвилла в холле – судя по интонации, что-то необычное. Поймал кого-то? Я вызвал Первого, приказал разведать обстановку и доложить. Парень украл велосипед, который нашли рядом с местом похищения, потом пробрался на частную собственность и пытался украсть мальчика 11 лет… Это кажется нелепым после всего. Я уже не уверен, что Мэд Кэптив – человек, а может ли в этом быть замешан какой-то парень? Я составил рапорт на него: хищение чужого имущества, штраф в определенном размере. Сказал Первому отнести это Роучу.

Холл. Подвал. Комната допроса. У меня есть 7-10 минут, чтобы опросить его и вынести вердикт.

Это шутка? Будто я попал на вступительный экзамен в полицейской академии… Эмоции яркие, искренние – несправедливость, возмущение. Преступники сдержаны на допросе, когда понимают свое положение. Здесь все просто и по-детски наивно. Так не выглядит человек, которого поймали с поличным. Так не выглядит маньяк… Я слушал избирательно, но история звучала емко, складно, а ложь обычно наполняют деталями и рано или поздно сбиваются. Что-то все равно недоговаривает, но бо́льшая часть – правда. Быстрая речь, жестикуляция даже в наручниках, слабый акцент от волнения. Отвлекает? Нет, скорее особенность национальности: итальянец. Его зовут Армани Коллин, работает на фабрике «Тедди’с Хоум». Опять игрушки… В пальто вместе с диктофоном был брелок с плюшевым медведем их фирмы. Алисия положила? Странно другое: миссис Веритас советовала семье купить игрушку, и они были прикреплены к швабрам Рауля и Винсента. Что за связь с монстрами?

Сначала отказывался сотрудничать, но объяснение его положения подействовало. Мне без разницы: я мог пойти к миссис Веритас, а потом, если нужно, к начальнику фабрики. Но вытащить его нужно хотя бы ради правосудия. Я позвонил Роучу с просьбой подписать рапорт и освободил парня.

Шестое чувство у Энвилла развито лучше интеллекта. Он увидел нас в коридоре нулевого этажа, обескураженно держа руку на кобуре. Я все объяснил, уличил его в некомпетентности. Навевает воспоминания об академии: он завидовал, потому что я был лучшим, пытался обойти и подставлял. Из него вышел бы неплохой детектив, если бы думал не обо мне, а о себе. Ничего не изменилось: переход на личности – парирую. Я знал, что он не решится на драку, поэтому мы спокойно вышли на парковку… Не сомневался, что он будет преследовать нас. Пришлось поиграть в салки, вдавив педаль газа: держать дистанцию, срезать углы на поворотах, ехать зигзагом по смежным улицам и закончить все петлей, оказавшись сзади… Армани попросил проехать на конкретный адрес. Что-то важное для него, выглядел тревожно. Я бегло просмотрел его личное дело, когда писал рапорт: не видел там этого адреса. Ехать на фабрику в ближайшие полчаса все равно нежелательно из-за Энвилла, поэтому я согласился.

Мы подъехали в квартал с многоэтажными домами. Армани бледнел по мере приближения к подъезду, не сразу выбрался из салона и шел ко входу медленно, будто на раскаяние в преступлении… Его не было 12 минут. Этого хватило, чтобы еще больше изменить его: взгляд внутрь себя, отсутствие эмоций, молчание и неподвижность. Шок субъективно такой же, как у меня в приюте.

Сначала я не хотел вмешиваться, но его внешний вид невольно вызывал жалость. И вопросы.

– Рассказывай.

– А? А… да все в порядке – просто моя девушка беременна. А так, в целом, в общем, в масштабах Вселенной, ничего особенного.

На скамье детской площадки сидела женщина с коляской, напевая колыбельную младенцу на руках. Парень тоже заметил это, задержал взгляд, но вдруг сморщился и раздраженно отвернулся через 5 секунд.

– Судя по всему: а) ты узнал об этом только сейчас; б) это было не запланировано; и в) новость не радостная для тебя.

– Как проницательно!.. Да я уже понял, что тебе не за красивые глаза платят в полиции!

Неуважение и сарказм – те 2 качества, которые я ненавижу больше всего. Прощаю, учитывая острый стресс. Глубокий вдох и выдох после срыва. Локти на коленях, голова опущена на переднюю панель салона.

– И ты не знаешь, что делать? – сказал я.

– Слушай, я планировал ребенка, если не никогда, то хотя бы лет в сорок. Кто вообще хочет этого в двадцать четыре?

– Моя дочь родилась, когда нам с женой было 22. Она любила сидеть с маленькими детьми, всегда мечтала о своем. Я тоже был не против.

– Ага, одна поправочка: ты уже работал в полиции, получал кучу денег и мог обеспечить их, а там, небось, и родители скинулись на отдельный домик в центре города. Если так, то я готов хоть сейчас бросить все и остепениться, знаешь ли. Но не когда ты неудачник, которого выгнали из университета, работаешь за гроши на фабрике игрушек и еле сводишь с девушкой концы с концами. А, и еще ты в чужой стране, где у тебя нет абсолютно ничего своего, буквально. Куда тут еще ребенок!

– Я был в похожем положении. Да, после окончания академии мне предоставили собственный дом, но ничего больше. Я работал в полиции 3-й год. Думаешь, офицеры много получают? Нет. И нам никто не помогал: мы с женой оба выходцы из приюта, оба без ничего за плечами, как ты говоришь.

– Тогда аж интересно, как вы вообще выжили – что за история такая аля эти грязи-князи, я думал, такие только в дешевых фильмах бывает.

Не люблю говорить о Марине с кем-то малознакомым… Но я успешно сбил его с концентрации на себе. Нужно было продолжать и дать пару советов по возможности.

– Я и Марина выросли в разных приютах, и ее жизнь сложилась хуже моей. Я арестовал ее на ночном дежурстве, когда патрулировал город. Она воровала еду, клялась, что голодна и отдаст все, когда разбогатеет. Звучало, как наивная попытка обмануть. Я тоже так думал, но, обыскав ее, нашел карманный блокнот со списком «долгов»: закусочные, магазины одежды, супермаркеты… 36 пунктов, напротив каждого значилась стоимость украденного. Кто мог представить, что она говорила правду. Это удивило меня. Тем, что не было похоже на типичных воров. Ни на что, увиденное раньше. Это было иррационально… И этим она привлекла меня. Я должен был провести ее в участок, но вместо этого отвез домой. Накормил и позволил остаться до утра, пока не вернусь с дежурства. Одновременно проверка: она могла украсть все ценное и сбежать. Но приготовила завтрак и долго благодарила за все, что я сделал для нее. Я сказал, что она может пожить у меня, пока не найдет работу… Мы сближались, и я понял, что не встречу женщину лучше, чем она. Через 2 года мы заключили брак. Чуть позже узнали, что у нас будет ребенок.

– Что-то ты не шибко радостно говоришь обо всем этом.

– Потому что она погибла, когда нашей дочери было 5.

Армани смутился, собрался извиниться, поэтому я заговорил первым:

– Мы планировали стать родителями. У нас были скопленные средства, желание, а у Марины даже небольшой опыт ухода за детьми, но это не помогло. Памперсы, детское питание, игрушки, одежда, коляски, доктора, бессонные ночи…

– Ты меня сейчас отговариваешь, что ли…

– Я говорю это к тому, что к ребенку нельзя подготовиться. Ни в 22, ни в 27, ни в 40. Всегда будет чего-то не хватать: сил, средств, опыта. Это просто нужно прожить. Вместе. Мы справились не потому что подготовились, а потому что были друг у друга. Делили все трудности на 2.

– Ух ты, я и не думал, что ты такой романтик – аж приторно зву…

– Ты хочешь быть с ней?! – перебил я, повысив голос: он начал раздражать.

– Да, тысячу раз – да!

– Тогда 2 варианта: аборт или отцовство.

– Аборт?! Нет уж, ни за что!.. Я не вынесу и мысли, чтобы у Оли… копались там… все изрезали… А дите? Это ж настоящее убийство!.. А если потом все-таки захотим и не получится? А если…

– Значит, второе… Но ты боишься, что не сможешь обеспечить ее и будущего ребенка. Что нужно сделать для этого?

– Ограбить банк, а лучше два, на всякий случай… Знаешь, я понимаю, что можно найти кучу работ, сутками не появляться дома, видеться только на выходных, зато приносить чемодан денег. Перспектива так себе, на троечку, причем с натяжкой. Я не готов к такому!

Я вздохнул, застучав пальцами по рулю. Мало кто любит, когда ему читают нотации, но он нуждался в наставлении. Понятно, что каждый должен получить свой опыт. Набить себе шишки. Но я надеюсь, что после нашего разговора это будет не шрам, а царапина.

– Ты хочешь получить все, не отдав ничего взамен. Быть с девушкой, оставить ребенка и не работать: физически и над собой… Так не бывает. Прими это и сделай взрослый, осознанный выбор.

Он не ответил, просто отвернулся, оперев голову о стекло. Лицо в отражении: эмоции сгладились, взгляд пространный. Задумался. Я повернул ключ зажигания и взглянул на детскую площадку. Женщина улыбалась, покачивая спящего на руках младенца. Колыбельная закончилась, тишина.

Мы ехали в «Тедди’с Хоум» молча. Я пытался думать, как Энвилл, учитывая, что ему известно. Он знает 4 места: бывшая комната общежития, фабрика игрушек, мой дом и тот, где поймал Армани. Первое глупо даже для него. Второе не так очевидно, если не быть осведомленным об игрушках. Скорее всего, направился ко мне, а потом к Фирданам. Зависит от того, действительно ли считает парня замешанным в этом деле. Теперь точно да, потому что я проявил к нему интерес. Прошло 37 минут. За это время он мог осмотреть все адреса, но лучше всего будет оставить машину на 5-6 улиц выше фабрики и пройти пешком.

Я держался тени, осматривая периметр из-за угла ближайшего здания. Ни машин, ни прохожих. Чисто. Армани писал СМС, раздражая щелчками кнопок всю дорогу. Продолжил, даже когда шел за мной по улице: стирал текст, печатал заново, играл мышцами лица и качал головой. Конечный вариант, видимо, не удовлетворил его – он перечитал, импульсивно удалил написанное и пролез за мной под шлагбаумом фабрики. Я шел быстрее него, нервничая от нетерпения. Не осматривал ничего: устал, – и не предполагал: бессмысленно, сейчас узнаю все наверняка.

Вздрогнул, рефлекторно принял защитную стойку, когда скрипнула дверь будки охранника. Мужчина вышел на свет лампы над входом, и я рассмотрел черты его внешности. Монголоидная раса: смуглая кожа, рост ниже среднего, узкий разрез глаз с эпикантусом, черные волосы… Квадратное лицо покрыто морщинами, возрастные складки образуют бугры. Кожа сильнее всего изменяется с возрастом, но, если верить геронтологии, ему, как минимум, 90 лет. Волосы сохранились, не поседели. Краска или генетика? Он встал напротив нас, держа руки за спиной, и по-детски перемещался с пятки на носок, разминал суставы пальцев. Это несоответствие внешности, лет и сил было и у миссис Веритас.

– Здравствуйте, я…

– Простите, но мне известно, кто вы, мистер Рей, и я благодарен судьбе за честь познакомиться с вами лично, – сказал он. Рычащий восточный акцент режет слух. – Не буду скрывать, что мы ожидали вас одного, как удивительно, что мистер Коллин также здесь – это прекрасное совпадение более всего похоже на предназначение! – Он повернул голову и прошептал для себя: – Кто знает, кто знает…

Запах крепкого кофе чувствовался на расстоянии. Причина его энергичности? Глаза почти не видны: слишком узкий разрез и улыбка с прищуром. Похоже, искренняя.

– Предвосхищаю следующий вопрос и заблаговременно отвечу: я лишь слежу за порядком в нашей цитадели детских надежд… Я, конечно, способен раскрыть вам все наши тайны, но не стану лишать Бенедикта Савву этого удовольствия.

– Как мне к вам обращаться?

– Мое имя вам знать нет необходимости. Не поймите меня превратно – просто оно слишком необычное для вашей местности. К тому же, поберегите силы: сегодня вам предстоит узнать непомерно огромное количество информации, и не просто узнать, а запомнить и, как любят выражаться, переварить, усвоить. Пройдемте, я отведу вас к Бенедикту Савве.

Многословная литературная речь. Не определить сразу: хитрость или особенность. Что-то слишком много у него особенностей… И подозрительно, что отказался называть имя. Любое, даже выдуманное. Что страннее, они ждали меня, подготовились. Я вопросительно посмотрел на Армани, он пожал плечами, удивленный не меньше меня. Я все еще не знаю, союзники они или враги – нельзя терять бдительность.

Тишина, темнота и прохлада в рабочем цеху. Охранник включил свет, и я увидел конвейер по производству игрушек: двухъярусный автоматический механизм высотой около 6 метров. Выглядит дорого, но требует меньше персонала и больше творческого труда, чем физического. Мы подошли к лестнице, ведущей на второй этаж – 10 ступеней, поворот на 90 градусов, дверь кабинета. Армани пошел за мужчиной не задумываясь. Ничего подозрительного не было, но узкое пространство в незнакомом месте нервировало. Я замер у подножья лестницы, инстинктивно держа руку на кобуре.

– Не пугайтесь, мистер Рей. Прошу прощения, я вовсе не подумал о том, что вы сталкивались с самыми разными ужасами человеческого гения и подобные ситуации вполне оправдано вызывают у вас бурю опасений. Могу лишь пообещать: это не ловушка, и дверь за вами не закроется, а из стен не прыснет удушающий газ – в конце концов, я ведь иду впереди.

Я чувствовал, что другого выхода все равно нет. Только пойти за ним.

Кабинет освещался одной настольной лампой. Стол освобожден от канцелярии и папок с документами, которые были перемещены на ряд стульев в углу. Мужчина в пиджаке не заметил открытия двери, погруженный в мысли. Пустая чашка в руке – запах влажной кофейной гущи концентрировался в узком пространстве комнаты. Свободные чашка и стул напротив были, видимо, для меня. Электрический чайник уже не дымился, рядом стояла пачка чая и тарелка с пончиками, эклерами и конфетами. Увидев все это, Армани потер ладони и обогнал охранника. Он занял единственное место, набросившись на еду, будто не ел сутки. У меня рефлекторно заурчало в животе.

– Ох, Армани, и ты здесь! – встрепенулся мужчина, выйдя из размышлений, добавил взволнованно, рассеянно: – Что же это… Как же… Подождите минуту: я непременно найду еще один стул.

– Я постою, – сказал я, чтобы не тратить время.

– Нет-нет! Так быть не должно, ни в коем случае…

Он пошел к ряду стульев, суетно переложил папки с одного на другие. Я обратил внимание на книжный шкаф в другом углу комнаты. Прочитал названия некоторых томов: мифы, легенды, эпос и бестиарии народов мира. Необычная тематика, учитывая то, что я видел… Слишком много мебели. Старый широкий диван сбоку от входа, скомканный плед на нем. Есть и платяной шкаф, хотя достаточно крючка или напольной вешалки. Ночует здесь? Я осмотрел директора фабрики, когда он ставил стул передо мной. Не такой старый, как охранник, выглядит на 55. Тоже энергичный, ловкий. Купил чай и сладкое, беспокоится об удобстве. Хочет угодить? Чтобы мы согласились на что-то?

Охранник ушел, и мы остались втроем. Справа Армани, заталкивает в рот 3-й пончик. Слева мужчина, стучит ногтями по керамике, поглядывая на нас. Чем-то напоминает лектора, который не знает, насколько углубленно начать рассказывать тему.

– Бенедикт Савва, верно?

– Да, да… Мне правда трудно начать, поскольку я еще никогда не посвящал людей в тайны нашего дела. Что ж, вначале мне стоит представиться: Бенедикт Савва, действующий начальник фабрики игрушек «Тедди’с Хоум» и человек, ответственный за сохранность детей в этом городе.

Записная книга в руке, раскрыта на последней странице.

– Прежде всего я вынужден спросить: никто не…

– А мофно фяфю? – перебил Армани, не выговаривая половины букв с набитым ртом.

– Да-да, конечно, я поставлю чайник… Только впредь, Армани, не мог бы ты не прерывать меня, пока я сам того не позволю путем паузы или вопроса. Итак, никто из вас не сомневается в том, что мы имеем дело с весьма странными явлениями? – Он посмотрел на нас по очереди. Мы не знали, что сказать. – Что ж, сочту отсутствие возражений за неуверенное согласие и, в таком случае, продолжу.

Настольная лампа освещала центр стола. Бенедикт Савва повернул плафон с гибким держателем в свою сторону и достал футляр с очками из ящика стола. Толстые широкие линзы увеличивают глаза, делая их по-птичьи округлыми. Быстрый взгляд в записную книгу, сверху-вниз, будто по списку. Он откинулся на спинку стула, снял очки – привычка стучать дужкой по зубам.

– Тайна в том, господа, что детей похищали с незапамятных времен, а возможно, с самого момента зарождения нас как вида на этой планете. Мне крайне любопытно, как воспринимали положение вещей первобытные люди, однако опустим этот туманный период человечества, о каком нам известно лишь по наскальной живописи. Начнем с Древнего мира, раннего Средневековья – времен, которое намного более ассоциируются с зарождением и развитием цивилизации. Вначале мистические вещи присваивали богам, затем нечистой силе и диким животным. Ведь в фольклоре каждого народа есть существа, похищающие детей, а также присказки о том, что по ночам приходит серый волк. [1]Вскоре люди поняли, что печальные случаи ничуть не походят на растерзания животными, а обереги против демонов бессильны, и стали подозревать чужаков, недругов и даже соседей. В частности, девушек… Это, господа, не что иное, как истоки легенд о ведьмах и колдунах – о какое печальное время, когда во всех грехах обвиняли женщин и ученых! К счастью, человечество неминуемо эволюционирует, и, несмотря на гонения, эпоха Возрождения подарила миру росток науки, таких людей, как Леонардо да Винчи, Рене Декарт, Николай Коперник – людей, которые занимались вопросами физики, человеческого бытия и нашей планеты как объекта в системе космоса. Тех, кто впервые глобально задумались о тайнах вселенной и о существовании множества других миров…

Сработал выключатель чайника. Армани налил себе кипяток, сделал глоток и застонал от боли. Бенедикт Савва спокойно ждал, пока он закончит.

– Простите, простите – вы, полагаю, не разделяете моего восторга, но меня крайне захватывает история нашего дела, а также сам факт, что вот уже более шести столетий в него вносят вклад многие известные люди: от ученых в области физики, химии и астрономии до поэтов, писателей и, конечно же, психологов и педагогов. Гениальнейшие люди всех стран мира сплотились, чтобы защитить самое дорогое: семью. Это воистину будоражит мое сознание, господа!

История, легенды, ученые? Я ожидал услышать другое. Не зная, о чем он говорит, трудно представить, что это имеет значение. Но речь искренняя, он даже прослезился от гордости. Я решил дослушать и не задавать вопросы раньше времени.

– Мы называем их кошмарами… По разным причинам: во-первых, чаще всего эти существа появляются во время сна, то есть ночью, хотя и бывали случаи дневных похищений; во-вторых, они выглядят, откровенно говоря, пренеприятнейше; и в-третьих, это в переносном смысле действительно кошмар: для детей, для нас с вами, настоящих или будущих родителей, и в перспективе для всего человечества… Итак, кто-нибудь из вас уже видел их?

– Не знаю, как там насчет монстров – я видел только какого-то психа, у которого руки и ноги выламываются, как в фильмах про экзорцистов!

– Ты, полагаю, имеешь в виду Мэда Кэптива, пациента психиатрической клиники. Это несколько иное, о чем мы обязательно позже еще поговорим… Может, вы, мистер Рей?

– Видел.

Пристальный взгляд на меня, оценка. Стукнул дужкой очков 7 раз и сказал:

– Как вам показалось, на что это было похоже, если сравнить с чем-нибудь привычным, с животным, например.

– Не знаю. Я помню вытянутое тело, множество конечностей… Наверное, насекомое или паук.

Армани раскрывал конфету с раздражающим шелестом. Остановился и вскрикнул:

– Паук?! Спасибо, конечно, за пирожные, накормили, но я пошел…

– Знаете, меня всегда смущало это сравнение, ведь у пауков, как известно, четыре пары конечностей, у насекомых – три, а у этих существ многим более. Исходя из этого, точнее их описывает термин многоножка.

– Многоножка!.. Еще лучше, черт побер-р-ри! – Он вздрогнул всем телом. – Ладно, я согласен на пауков, это хотя бы меньшее из двух лап… тьфу ты – зол!

– К сожалению, их невозможно запечатлеть искусством фотографии, но я могу показать крайне талантливый в отношении деталей рисунок. Как бы там ни было, Армани Коллин, тебе стоит знать, как выглядят эти существа.

Волнение, почти истерика на лице Армани, он сказал:

– Нет уж, спасибо! Надеюсь не увидеть его никогда, даже если оно будет рядом с открытой пастью стоять, умру в сладком незнании. Вы лучше скажите, как с ним встретиться, чтоб я делал все ровно наоборот.

– Чудесный вопрос, который я и хотел рассмотреть следующим: как кошмары попадают в наш мир? Правда, это неправильный вопрос, поскольку нужно понять не как именно – это слишком тонкие вопросы физики, – а при каких обстоятельствах… Детская психика очень хрупкий материал, она остро воспринимает и бурно реагирует на все, что происходит вокруг. В сущности, для ребенка существует два мира: семья и социум, – и каждый из них накладывает свой отпечаток, точно карандаш на листе бумаги. Можем ли мы изменить среду, в которой будет развиваться ребенок? Частично – путем выбора более или менее благоприятной местности; но скорее нет, чем да. Однако мы как родители можем стать для него домом не только физическим, но и эмоциональным, и помочь грамотно пройти все кризисы взросления.

– Это точно не курс для молодых папаш? А то я вроде не записывался.

– Армани Коллин, что я говорил о том, чтобы ты не перебивал меня! Возможно, я и правда веду рассказ несколько отвлеченно, но каждое слово, поверьте, позволяет понять причину похищений: эмоции. Кошмары могут материализоваться в наш мир только в случаях крайних негативных эмоций ребенка, будь то боль, страх или печаль. Подчеркиваю слово крайних. Это значит, что, конечно же, плохая отметка в школе и даже удар родителя или сверстника обычно не принесут беды. В ином случае мир давно уже остался бы без детей… И все же никто из нас не идеален, и, как сказал мой учитель, каждый по-своему вредит своим детям. К сожалению, существует масса семей, в которых ребенок не получает заботы, а то и, подобно губке, впитывает лишь несчастья. И даже если вы смогли воспитать здорового ребенка, есть шанс, что окружение низведет эту победу к нулю. Школа… ужасное место, принесшее вреда миру несравнимо больше, чем пользы. Здесь усугубляется все то, что причинили родители, – причем как учителями, так и сверстниками. Настоящее испытание для детей!

Я пытался сопоставить похищения с услышанным. Влада часто ссорилась с отцом, а позапрошлая ночь стала самой напряженной. Хорошо, это подходит под определение сильной грусти. Страх: Мэд Кэптив ворвался в приют и совершил 2 убийства на глазах у детей. Кошмары появились прямо в спальне и похитили всех за минуту? Еще женщина в доме миссис Веритас запугивала сына религией. Скорее всего, постоянно, поэтому здесь не только страх, а и… боль? Да, она впала с состояние психоза и безумно сжимала руку ребенка, поставила его на колени.

– Во время бодрствования наша психика активно защищается. Когда же мы ложимся спать, сознательное уступает бессознательному и все переживания отражаются во снах. У взрослого человека это совершенно обыденное явление, не причиняющее никакого вреда, но у детей кошмары чреваты появлением… кошмаров, простите за такую тавтологическую путаницу. Вначале ребенок слышит скрипы и шорохи в шкафу, под кроватью, за дверью, потом видит нечто в окне, и это, кстати говоря, настоящий порочный круг: страх усиливает воображение, рождая еще более пугающие образы. И подобное длится неделями, а иногда и месяцами, когда еще можно все исправить – добрым словом, жестом примирения или заботы. Если же все, напротив, усугубляется, пока не достигнет пика, вернее, низшей точки, в одну из ночей кошмар становится явью, иным словом, набирается сил, чтобы материализоваться в наш мир.

Но почему Алисия? Я воспитывал ее справедливо, выбрал лучшую школу в городе и класс с детьми из благополучных семей. Она никогда ни в чем не нуждалась; мы конфликтовали редко и недолго, обсуждая все проблемы. Я ведь… хороший отец. Старался быть им… Как мог, учитывая, что у меня не было примера. Что я делал неправильно?

– Мой случай не сходится с вашими словами, – сказал я.

– Мистер Рей, не хочу показаться столь категоричным, но примите мой рассказ за аксиому и отталкивайтесь от него.

– Бенедикт Савва, я заботился о своей дочери как следует, и проблем в школе у нее не было.

– Что я могу сказать – лишь вы двое способны понять причину. Насколько я знаю, она подросток, а я могу с точностью утверждать, что не существовало еще такого подростка, у которого не было бы переживаний. Не найти периода в жизни труднее, когда сама природа закладывает изменения в эмоциональном фоне, к чему добавляются разница во взглядах поколений, горечи влюбленности и проблемы со сверстниками, а также выбор профессии и своего места в мире… К тому же, совсем не обязательно, чтобы это был длительный конфликт. Возможно, что-то ужасное случилось в ту самую роковую ночь…

Крик, выражение ужаса на лице Алисии… Пятый. Она влюблена в него. А я сломал ему руку. Раньше эти 2 факта существовали обособленно, теперь через дефис: я травмировал того, в кого влюблена моя дочь. Господи…

– Горькая правда, мистер Рей: мы сами виноваты в том, что случается.

Укол головной боли в висках, настольная лампа закружилась, и начало тошнить. Мэд Кэптив говорил то же самое в полицейском участке. Говорил, что я сам приведу ее к нему. Так и случилось.