Текст книги "Иди и не греши. Сборник (СИ)"

Автор книги: Игорь Винниченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

19

– Простите, – услышали они позади себя. – Вы мне не подскажете?..

В тот момент, когда Дима с Натали обернулись, чтобы откликнуться на просьбу о помощи, из-за угла вывернул трактор с санями, в которых сидели румяные от мороза женщины. Это возвращалась с фермы смена коровниц в телогрейках и теплых платках, и по случаю мороза женщины согревались дружным хоровым пением. Если преследователь и хотел предпринять какие-то решительные шаги, то на виду у десятка женщин это было безумием. Он повернулся к женщинам и, улыбаясь, помахал им рукой.

Увидев его профиль, Дима мгновенно вспомнил вагон-ресторан, испуг Валерии Метлицкой, и тех двоих, которых она испугалась. Тот, которого он разглядел плохо, был Смидовичем, а вторым был этот, которого он увидел теперь на окраине села.

– Вы что-то хотели? – спросил Дима с вежливой улыбкой, когда трактор проехал мимо и песня затихла.

Мужчина глянул на него испытующе, и Диму кольнул этот взгляд. Он заулыбался еще шире.

– Вы приезжий, да?

– Да, – сказал тот. – Как мне пройти на почту?

– Но вы идете в противоположную сторону, – сказал Дима.

– Потому что заблудился, – сказал тот. – Вы не будете столь любезны проводить меня?

– О, в этом нет необходимости, – сказал Дима. – Дорога на почту прямая, просто идите по этой улице туда и непременно придете на место.

– Спасибо, – сказал тот.

– Ничего, – махнул рукой Дима.

Некоторое время они смотрели друг на друга, потому что ни тот, ни другой не выражали намерения повернуться и пойти своей дорогой.

– Туда, – сказал Дима еще, указав направление рукой.

Мужчина кивнул, повернулся и пошел. Дима некоторое время смотрел ему вслед, чувствуя, как окаменели его ноги.

– Чем он вас так заинтересовал, этот человек? – спросила Натали.

– Где-то я его видел, – пробормотал Дима. – Ладно, пошли.

Неподалеку располагался дом сельского агронома Приспелова, который нынче стал фермером и выращивал безо всякого коммерческого успеха лен. Приспелов бывал в монастыре, а главное, бывал в монастырской библиотеке, хотя интересовали его не богословские труды, а секреты выращивания его капризной культуры. До революции монахи Ксенофонтова имели свои поля и выращивали лен.

Самого Приспелова в доме не оказалось, но дверь открыла его жена, которая была духовным чадом отца Елеазара и Диму знала хорошо.

– Что вам, отец библиотекарь? – спросила она с готовностью услужить.

– Позвонить от вас можно? – спросил Дима.

– Конечно, – сказала та.

Дима предложил Натали пройти с хозяйкой на кухню, попить колодезной воды, а сам сорвал трубку аппарата, висевшего почему-то в прихожей, и стал набирать номер райотдела милиции.

– Можно капитана Левшина? – спросил он.

– Капитан в отъезде, – отвечал дежурный. – А кто спрашивает?

– С ним можно срочно связаться? – спросил Дима нервно.

– Кому можно, а кому и нельзя, – отвечал дежурный уже грубо. – Чего вам надо, говорите!..

Дима потянул себя за мочку уха, чтобы успокоиться, и сказал:

– Тогда записывай, дежурный. Послушник монастыря Дмитрий Никитский просит передать капитану Левшину, что подозреваемый в убийстве Звонок только что был замечен на улицах села. Более того, он меня преследует.

– Какой звонок? – переспросил раздраженно дежурный. – Какое убийство? Это что, шутка у вас такая?..

– Идиот! – не выдержал Дима. – Ты что, не слушал про убийство около магазина? Не знаешь, про то, как зарезали нашего Хворостова?..

– Ну, знаю, – пробормотал дежурный неуверенно.

– Так вот, убийца теперь идет за мной и хочет меня убить.

– А где вы находитесь?..

Вдруг в трубке возникла полная тишина.

– Алло! – закричал Дима. – Дежурный!.. Я на улице Фестивальной, дом агронома Приспелова!..

– Не слышит он тебя, – услышал он спокойный и уверенный голос.

Дима резко повернулся и обомлел. За его спиной стоял этот самый Звонок и острием ножа чесал себе щеку.

– В чем дело? – спросил Дима.

– За дурака меня считаешь? – хмыкнул незнакомец.

Тут очень не во время вышли со стороны кухни женщины, и хозяйка спросила:

– Дозвонились, отец библиотекарь?

– Спаси Господи, – ответил Дима машинально. – Мы пойдем, наверное…

– Никуда мы не пойдем, – сказал незнакомец. – Хозяйка, у тебя дети есть?

– В школе, – сказала хозяйка. – А что такое?

Она уже испугалась, хотя еще ничего угрожающего сказано не было.

– Вот и давайте сядем, и подождем твоих детей, – сказал незнакомец, глядя только на Диму.

– Зачем? – спросила хозяйка, не понимая.

– Потом я им начну глаза выкалывать, – сказал спокойно незнакомец. – А отец библиотекарь будет решать, отдавать мне монеты или не отдавать.

– Ой! – ахнула хозяйка. – Вы что?.. Вы шутите так, да?..

Но бандит не собирался с нею церемониться, немедленно шлепнул ее по лицу тыльной стороной ладони, и хозяйка отлетела к стене.

– Садитесь, – сказал бандит настойчиво.

– Вы Звонок, да? – спросил Дима.

– Да, Звонок, – кивнул тот. – Сами знаете, что чувство юмора у меня развито слабо. Многие пытались со мною шутить, но не многие пережили эти шутки. Садитесь на диван, и начнем нашу беседу.

Натали кинулась к Диме и прижалась к нему.

– Что это значит, Дима? Кто это?..

– Успокойся, Наташа, – сказал Дима, кусая губы. – Мы это уладим. Алевтина, пошли, сядем. Парень ведь не шутит.

Хозяйка кивнула головой и прошла в гостиную, где все трое сели на диван. Звонок вошел последним и расположился в кресле напротив.

– Хорошая обстановка, – отметил он.

– Только если вы за деньгами пришли, – пролепетала Алевтина, – то денег у меня нет. Мы только что налог выплатили.

– Успокойся, дурочка, – ухмыльнулся Звонок. – Мне твои деньги не нужны. Мне другие деньги нужны.

– Хорошо, – сказал Дима. – Давайте поговорим по существу. Почему вы решили, что деньги у меня?

– По существу, так по существу, – кивнул Звонок. – Мне это Смидович перед смертью сказал.

– Перед смертью? – переспросил испуганно Дима.

– Да, ведь он умер. Вы его еще не нашли? – Звонок улыбнулся. – Ничего. Станет теплее, и вы его найдете.

– Откуда Смидович мог это знать? – пожал плечами Дима.

– Ты хочешь сказать, что денег у тебя нет? – кротко спросил Звонок.

– Я хочу сказать, что у меня их и быть не могло, – сказал Дима.

– Чего ты лепишь? – хмыкнул Звонок. – А чего же ты на свидание с Франтом пошел? Я же за вами следил, вы с ним долго и заинтересованно о чем-то говорили.

– Мы говорили о другом, – сказал Дима. – Я только теперь узнал, что деньги были у бригадира.

– У какого бригадира? – не понял Звонок.

– У сторожа Хворостова, – пояснил Дима. – Которого ты убил.

– Это мне известно, – сказал Звонок. – Хворостов этот хоть под кайфом был, а тоже рассказал многое. Только ведь умыкнули у него монетки-то!.. Не ты ли умыкнул, библиотекарь?

– Нет, не я, – сказал Дима.

– Подумай, – ухмыльнулся Звонок. – Ведь это какая трагедия может случится. Мне придется зарезать сначала детишек, потом этих двух сучек, а последним и тебя самого. Ты же понимаешь, я на слово не верю, мне доказательства нужны. Мне до последнего придется идти.

– Ой, да что же это… – заплакала Алевтина. – За что же меня-то? А дети мои при чем?

– Дети твои ни при чем, – буркнул Звонок. – Только для развязывания языков малые детишки в самый раз пригодятся. Верняк, проверено.

Детишки у Алевтины были вовсе не такие уж маленькие, а старший даже прославился спортивными достижениями, играя в волейбол, но в любом случае надеяться на их помощь не приходилось. Дима ощутил острое чувство безысходности.

– Почему вы не хотите мне верить? – пробормотал он. – Я на самом деле не знаю, где могут быть монеты.

– Не хочешь говорить, – сказал Звонок, – тогда сиди и жди. Когда дети придут-то?

– На соревнованиях они, – пробормотала Алевтина жалобно. – Васенька там в мяч играет, а Петечка смотрит. К шести подойдут.

– У нас масса времени, – отметил Звонок. – Может, не будем его терять, а?

Дима не ответил, и Звонок повторил:

– Эй, монашек, я говорю, может, не будем терять время?

– Что вы от меня хотите? – спросил Дима сипло.

– Я хочу, чтоб ты сам выбрал, с кого мы начнем. С этой расфуфыренной крали или с хозяйки дома.

Он при этом поигрывал ножом, и в глазах у него был лед. Дима ясно ощутил его готовность к беспредельному злу при полном равнодушии к людям. Алевтина тихо плакала, прижимаясь к Натали, а та словно окаменела.

– Выбрал? – спросил Звонок устало.

– Не говорите глупости, – сказал Дима нервно. – Нет необходимости запугивать женщин. Я ничего не смогу вам сказать.

Звонок кивнул.

– Ну, тогда я сам выберу, – сказал он.

Поднялся, шагнул к дивану и, резко схватив за волосы Натали, швырнул ее на пол. Та закричала, и Звонок пнул ее ногой в бок.

– Сволочь! – вскочил Дима, но, увидев перед глазами лезвие остро отточенного ножа, осекся.

– Сядь, – сказал Звонок.

Он уложил Натали на живот, поднял ей голову и приставил нож к шее. Глаза у девушки были полны ужаса, но кричать она уже не могла. Вместо нее закричала Алевтина, вжимаясь в спинку дивана.

– Заткнись! – рявкнул на нее Звонок, и она мгновенно затихла.

Звонок повернулся к Дима.

– Вот теперь смотри, монашек. Через три минуты я перережу ей горло. Все в твоих руках.

– Но я на самом деле ничего не знаю! – вскричал Дима.

– Тем хуже для твоей подруги, – зловеще улыбнулся Звонок.

Он не был маньяком, он не был садистом, он был всего лишь человеком своего дела, профессионалом выбивания тайн и денег. Именно эта работа выжгла в нем остатки совести и сострадания, теперь он был исполнен ледяного равнодушия к людям, воспринимая их лишь как объекты воздействия. Это был человек ада.

– Ты сам так захотел, – вздохнув, сказал Звонок.

И Дима вскрикнул:

– Не надо! Да, я знаю, где коллекция!..

Звонок не сразу отпустил Натали, он склонил голову в снисходительной усмешке и переспросил:

– Правда? И где же?

– Не у меня, – сказал Дима. – Но я знаю, как ее можно достать.

– А у кого? – спросил он, продолжая водить ножом по шее Натали.

– У отца эконома, – сказал Дима. – Да отпусти же ее!..

– Зачем? – удивился Звонок с усмешкой. – Теперь ты расскажешь мне все. Не так ли?

Он слегка ткнул ножом ей в горло, и Натали сдавленно вскрикнула.

Дима молчал.

– Ну? – построже сказал Звонок. – Я жду одну минуту!..

– Ничего я тебе не скажу, – сказал Дима другим тоном. – Я ведь не дурак, Звонок! Ты уже четверых убил на этом деле, что тебе помешает и нас прирезать? Нет уж, если хочешь получить монеты, то тебе следует договариваться со мной мирно.

– И тебе не жалко свою подругу? – зловеще усмехнулся тот.

– Мне всех жалко, – сказал Дима. – Тебя тоже жалко. Но ты можешь перерезать половину села, но я тебе ничего не скажу. А если бросишь эти свои штучки, то мы можем поговорить. Понял, нет?

Дима видел, как сузились губы у Звонка, как сжалась его рука, в которой был нож, и было мгновение, когда он хотел что-то выкрикнуть, но не знал что. Но мгновение это прошло, Звонок бросил Натали на пол и поднялся.

– Ты заговорил разумно, – сказал он, усаживаясь в кресло. – Я терпеть не могу плаксивых нытиков, они сами провоцируют меня на кровь. Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю, – сказал Дима, – продумать такую цепь действий, чтобы ты получил эти монеты, а мы остались в живых. Самое простое, если ты отпустишь меня за монетами, оставив женщин заложницами.

– Да, это очень просто, – кивнул Звонок. – Особенно учитывая, что менты уже всполошились и ищут тебя по всему селу. Парень, мне эти монеты нужны не для того, чтобы полюбоваться ими несколько минут и быть подстреленным. Мне надо отсюда выбраться. Вам это тоже небезынтересно, не так ли?

– Мы можем отправить одну из женщин в монастырь, – сказал Дима. – Я дам ей указание, к кому обратиться.

– Это уже ближе к телу, – согласился Звонок. – Но разве ей отдадут монеты?

Дима промолчал. Ему вовсе не хотелось отправлять в монастырь женщин, и поэтому он сделал вид, что такое решение действительно представляется ему сомнительным.

– Вот видишь, – ухмыльнулся Звонок. – Остается только один выход. Ты мне говоришь, где находится коллекция, и после того, как я ее оттуда извлеку, я вас, так и быть, отпущу.

Дима покачал головой.

– Сам понимаешь, это исключено, – сказал он.

– Ты не оставляешь мне выбора, – заметил Звонок, щелкая лезвием складного ножа.

– Мы пойдем вместе, – сказал Дима.

Звонок нахмурился.

– К чему это?

– Просто ты сам туда не проникнешь, – сказал Дима. – Смотри, я проявляю к тебе доверие. Коллекция находится в сейфе у отца Зосимы, заместителя благочинного. Но проникнуть туда смогу только я.

– А что там за сложности? – скривился Звонок.

– Во-первых, кабинет под контролем, а я знаю систему сигнализации, – сказал Дима. – А во-вторых, сейф. Сам ты ни за что не найдешь его.

Звонок подумал.

– Но, с другой стороны, это прекрасная ловушка, – произнес он с сомнением.

– Я всегда буду рядом, – сказал Дима. – И потом, неужели ты думаешь, что мы организовали все это заранее?

А было бы неплохо подумать об этом раньше, – мелькнуло у него.

– Отец Зосима, говоришь, – пробормотал Звонок.

Дима не ответил. Он назвал имя отца Зосимы только потому, что именно его визитная карточка оказалась у бандитов в поезде. Это могло сработать.

И сработало.

– Хорошо, мы пойдем, – сказал Звонок. – Только обойдемся без всякой уголовщины. Ты сейчас позвонишь этому самому Зосиме и предупредишь его, что мы будем у него… скажем, часов в одиннадцать вечера.

– В одиннадцать вечера? – удивленно переспросил Дима. – А что мы будем делать до того?

– Будем чай пить, – ухмыльнулся Звонок. – А теперь, звони.

20

Восстанавливать разрезанный телефонный провод пришлось самому Диме, потому что, как выяснилось, Звонок панически боялся электрических проводов.

На счастье отец Зосима оказался в своем кабинете.

– Димитрий, – сказал он ворчливо. – Дэ ты е? Тоби владыка шукав, ще из милиции звонылы…

– Закончился собор? – спросил Дима, облизнув губы.

– Та шо там за собор, – сказал Зосима. – Пьять мынут усього собора… Сыдыть твий Дионисий, и будэ сыдеть. Зараз благодарственный молебен служэ…

– Слушай, отец Зосима, – произнес Дима и почувствовал, как кончик ножа ткнулся ему в спину. – У меня вот к тебе что… У меня к тебе важный разговор будет.

– Ты кажи, я чую, – сказал Зосима.

– Нет, это не по телефону, – сказал Дима. – Я к тебе приду, в кабинет.

– Колы?

– Вечером, после трапезы, – уточнил Дима. – Нам ведь есть о чем поговорить, верно?

– Так заходь, – пригласил Зосима. – А чому так поздно?

– Так надо, – сказал Дима. – Раньше освободиться не смогу…

– Не болтай глупости, сука, – прошипел ему на ухо Звонок.

– Занят я, – пояснил Дима. – Так мы договорились, да?

– Як знаешь, – сказал Зосима.

Он положил трубку, и Дима перевел дыхание.

– Все, – сказал он.

Звонок хмыкнул.

– Действительно, все, – обрадовался он. – Вот теперь я могу тебя зарезать, да?

Дима нервно улыбнулся в ответ.

– Не можешь. Без меня ты недалеко уйдешь, дружок. И потом, кабинет отца Зосимы полон материальных ценностей, и потому усиленно охраняется. Незнакомому человеку он ни за что не откроет.

Звонок помолчал.

– Ладно, – сказал он. – Подождем до вечера.

Женщин он запер в подвале, что только вызвало вздох облегчения у Димы, потому что он смертельно опасался, как бы в сердце Звонка не возникли сексуальные мотивы. Что бы он мог тогда сделать? Потом, когда вернулись из школы сыновья Алевтины, счастливые тем, что победили своих соперников в волейбольном матче, Звонок и их затолкал в подвал, к матери. Старший, Вася, попытался было оказать сопротивление, и Звонок его избил. Бил он его без ненависти, но очень умело. Это походило на то, как серьезный ученый режет лягушку. Дима вмешаться не мог, потому что к приходу мальчиков и сам был заперт на кухне и наблюдал за всем через окно кухонной двери. К счастью, хозяин дома, агроном Приспелов, до самого их ухода так и не появился.

Дом они покинули в одиннадцатом часу, когда жизнь села затихла и народу на улице, несмотря на воскресенье, было немного. Перед выходом Звонок заставил Диму снять подрясник, куртку и скуфью и надел все это на себя, самого Диму нарядив в свою куртку и шерстяную шапочку.

– Если в нас будут палить, – сказал он при этом, то пусть уж убивают тебя, дружище.

Дима ничего не ответил, подумав о том, что, если все кончится благополучно, то монастырское одеяние придется заново освящать, как подвергшееся скверне.

Шли молча, выбирая самые глухие улицы, и только когда уже подходили к монастырю, повстречались с компанией молодых парней и девушек. Пока шли мимо них, Дима ощущал острие ножа, воткнувшееся ему в бок. Звонок предпочитал не рисковать.

На воротах стоял опять Григорий. Время было позднее, ворота пора было закрывать, и, когда он увидел Диму в мирском облачении, он от возмущения не смог сказать ни слова.

– Привет, Григорий, – сказал ему Дима.

– Ты… ты почему так поздно ходишь?.. – выдавил тот.

– Да вот, загулял, – пошутил Дима.

– А это кто с тобой? – покосился он на безбородого Звонка.

– Это послушник Васисуалий из Спиридоньевского монастыря, – отвечал Дима беззаботно. – Он там звонарем служит.

Звонок невольно хмыкнул, а Григорий спросил:

– Отцу-наместнику представлялся? Без благословения отца-наместника ты у нас не имеешь права подрясник носить, ежели ты послушник.

– Отец-наместник уже знает, – успокоил Дима.

Они прошли ворота и свернули направо, к сторожке, рядом с которой располагался дом наместника, на первом этаже которого были кельи и кабинеты благочинного и его заместителя. Ночь была светлая, и двоих монахов в тулупах они различили сразу.

– Только тихо, – шепнул Звонок, и Дима вновь ощутил укол ножа.

Он не сразу понял, кто это такие, и только когда его окликнули, вдруг узнал их, и сердце его радостно забилось. «Монахами» были капитан Левшин и стажер Дружинин.

– Дима, ты, что ли? – окликнул его Левшин.

Для человека, знакомого с монашескими обычаями, тут было достаточно поводов для подозрения: и то, что оба монаха были гладко выбриты, и то что назвали брата уменьшительным именем, что было не принято. Но Звонок не был прихожанином православной церкви, и незнание культурных традиций сгубило его.

– Здорово, отец Зосима, – поприветствовал Левшина Дима. – А мы к вам идем.

– С кем это ты? – очень натурально удивился капитан. – Вроде, не предупреждал ведь.

– Это мой знакомый, – сказал Дима. – Он со мной.

– Что еще за знакомый? – с подозрением стал вглядываться в Звонка Левшин.

– Да свой я, свой, – буркнул с досадой Звонок.

– Свой? – покачал головой Левшин. – Ты, Дима, в другой раз предупреждай, понятно? Все-таки материальные ценности…

Он повернулся и направился вперед, к дому наместника. Дима со Звонком пошли за ним следом.

– Святой отец! – спохватился Дружинин. – Так вы дадите мне… свечку?

– Пошли, дам тебе свечку, – пробурчал Левшин, не оборачиваясь.

В другой раз Дима бы только посмеялся над их неуклюжими попытками представиться монахами, но теперь ему было не до смеха. Нож по-прежнему давил его в бок, и он пока не видел, как можно будет из этого положения удачно вывернуться. Но появление Левшина и Дружинина его уже успокоило, и он с легкой душой ждал развития событий именно от них.

Левшин отворил дверь своим ключом, и они вошли в тесные сени. Звонок явно нервничал, но капитан Левшин, стоя к нему спиной, добродушно бормотал:

– Я же тебя еще днем ждал, Дима. У меня для тебя и подарок приготовлен был…

Он открыл внешнюю дверь, потом повозился с внутренней, и Дима на протяжении всего этого времени слышал, как жарко дышит ему в ухо Звонок. Возникало впечатление, что он уже понял, что попал в засаду, и теперь искал удобного случая для бегства, но скорее всего это Диме только казалось.

– Быстрее, святой отец, – торопил Левшина Дружинин. – Я свой пост оставил…

– Успеешь еще, – пробурчал Левшин.

Он наконец открыл внутреннюю дверь, и Дима спросил:

– А сигнализацию еще не включили?

– А чего ее включать, если я тебя ждал, – сказал Левшин.

На столе в кабинете отца Зосимы стоял ящик со свечами, видимо, приготовленный заранее. Дима не сразу понял, зачем он тут понадобился.

– Вот, – сказал капитан, взяв в руку одну из обычных свечек. – Натуральная израильская свеча. Чуешь, как пахнет?

Он подал свечу Диме, и тот понюхал. Свеча была стеариновая и ничем особенным не пахла.

– Здорово, – сказал он. – Они туда кипарисовое масло добавляют.

– Держи, Женя, – передал Левшин свечу Дружинину, и тот принял ее с несколько экзальтированным благоговением.

– На и тебе, – сказал Левшин, дружелюбно глянув на Звонка и протянув ему свечу.

Тот на мгновение заколебался, но все же был вынужден отодвинуться от Димы и протянуть руку за свечой. Дима немедленно отпрыгнул в сторону, а капитан Левшин схватил Звонка за протянутую руку, а другой рукой наставил ему в лицо пистолет. Тот на мгновение обмер.

– Ах, падла! – вскричал он, мгновенно сообразив, что угодил в засаду, и нырнул под руку Левшина, толкнув его корпусом на стол.

Тот, видимо, не решился стрелять, почему и упал на стол, а потом на пол, выронив пистолет. Звонок ногой отбросил кинувшегося на него Женю Дружинина, и, подняв нож, шагнул к Диме.

– Я тебя предупреждал, – проговорил он осатанело. – Я шуток не понимаю.

Дима нащупал за спиной какую-то тряпку, и, когда Звонок рванулся к нему, бросил ее ему в лицо. В результате нож только прорезал куртку и лишь царапнул Диму по коже. Звонок замахнулся для второго удара, уже развернув Диму лицом к стене и прицелившись для удара под лопатку, как он убил Алексея, но тут подоспел капитан Левшин с тяжелым табуретом в руках и грохнул его по голове. Звонок упал на пол, и подлетевший Дружинин мгновенно защелкнул на нем наручники.

Все было кончено.

Дима стоял у стены и чувствовал, как все его тело наливается свинцовой усталостью, как будто он весь день не просидел на диване, а по меньшей мере таскал пудовые камни. На него вдруг напал истерический смех, и Левшин с Дружининым посмотрели на него недоуменно.

– Ну что, святые отцы? – нервно смеясь, спросил у них Дима. – Как вам израильские свечи?

Дружинин улыбнулся, а Левшин покачал головой.

– Про свечи это не мы придумали, – сказал он. – Это ваш отец Флавиан подсказал. Дескать, задурите ему голову этими самыми свечами, а потом и вяжите.

Дима расхохотался, сев вдоль стены на пол.

– Ты в порядке? – спросил Левшин, вглядываясь ему в глаза.

Дима махнул рукой.

– Я в порядке в той мере, в какой может быть в порядке человек, который восемь часов подряд находился под угрозой быть немедленно зарезанным.

– Тогда вы еще неплохо выглядите, – заметил Дружинин.

– Вы-то как здесь оказались? – спросил Дима, на которого накатила волна исключительного благодушия. – И так вовремя!..

– Так ты же звонил дежурному, – напомнил Левшин. – Мы всполошились, стали тебя искать. Я как раз в монастыре был, когда отец Флавиан меня позвал, чтоб рассказать про твой звонок.

– Я ему не звонил, – сказал Дима.

– Ну да, ты звонил Зосиме, который, не зная что делать, побежал к Флавиану. А тот уже нас позвал. Плохо, что ли, придумали?

– Хорошо, – сказал Дима. – Но и я вам недурно подыграл, а?

– Отлично, – сказал Левшин. – Я уже было собирался говорить, что отец Зосима велел мне тобою заняться, но ты меня опередил.

– А знаете, кто это? – спросил Дружинин, указав на лежащего Звонка. – Нам на него оперативка пришла, знатный убийца. Он уже в Европе человек десять прибил, не меньше. Приемы знает, ножом владеет в совершенстве. Нам даже не советовали с ним связываться.

– Ничего, справились, – буркнул Левшин.

– По-моему, он уже пришел в себя, – с опаской заметил Женя. – Нарочно глаза не открывает, прислушивается. Потом вскочит…

– И еще раз получит по башке, – сказал Левшин. – Не дергайся, стажер, наш он. Никуда теперь не денется. Сколько бы он там в Европе человек ни убил, а отвечать здесь будет, за все три убийства.

– Четыре, – сказал Дима.

– Что? – переспросил Левшин.

– Четыре убийства, – пояснил Дима. – Он еще Смидовича убил. Наверное, там же, в школьном подвале, и бросил. Говорит, потеплее станет, мы его найдем.

Они помолчали.

– Ну, а тебя он где прихватил? – спросил Левшин.

– На улице, – сказал Дима. – Мы с Натали шли, а он за нами шел, от самого монастыря. Но я его узнал и первым делом поспешил звонить. Забежал к Приспелову… Ой! – вдруг спохватился он. – Приспеловы-то с Наташей в подвале сидят! Поехали их освобождать, а то они тоже смерти ждут.

Звонка доставили в отделение милиции и по случаю его особой опасности отправили в камеру в наручниках. Тот, придя в себя, ругался, грозился и требовал адвоката из Москвы. Ксенофонтовские милиционеры ходили смотреть на него, как на невиданную редкость.

В доме Приспеловых освобождение вопреки ожиданию вызвало слезы у хозяйки, у которой началась истерика, и только вмешательство Натали смогло ее успокоить. Из-за спешки Дима не успел переодеться и был в костюме Звонка, поэтому разгоряченная Алевтина кинулась на него с кулаками, а узнав его, потом долго извинялась сквозь слезы. Младший сын Петя тоже плакал, но старший бодрился и уверял всех, что если бы отец был дома, то он бы этого хмыря заломал бы. Отец, который задержался в дороге из-за поломки машины, вернулся в первом часу ночи и был изумлен обилием официальных гостей в доме. Разбирательство продлилось едва не до утра, сопровождалось чаепитием, слезами женщин и подробным рассказом Жени Дружинина о задержании бандита в монастыре. Только в пятом часу утра Дима вдруг спохватился, что он пропустил свою чреду чтения псалтыри в монастыре, но капитан Левшин успокоил его, сообщив, что вместо него псалтырь на эту ночь взялся читать иеромонах Севастьян.

В монастырскую гостиницу вернулись уже к шести часом утра и долго стучались, чтоб им открыли. Администратор Вера Владимировна очень строго посмотрела на Диму, и тому пришлось объяснять, что они только что вернулись с особого ночного богослужения, и отец-наместник лично велел ему проводить Натали до гостиницы.

В номере Натали села на кровать, посмотрела на Диму печальными глазами и сказала:

– Знаете, если бы вы не были монахом…

– То что? – спросил Дима, потому что она запнулась.

– То я бы попросила вас остаться, – произнесла Натали с виноватой усмешкой.

Дима вздохнул и присел на краешек казенного стула.

– Мне страшно, – прошептала Натали жалобно.

– Я не монах, – сказал Дима, – но остаться все равно не смогу. Уже начался новый день, Наташа. Отцы уже собрались на братский молебен, в просфорне тесто замесили, в трапезной завтрак готовят. Поскорее забывайте ваши страхи и ложитесь отдохнуть. У вас был трудный день, и если вы пропустите сегодняшнюю литургию, большого греха не будет.

Она улыбнулась.

– Спасибо, Дима. Вы так хорошо умеете уговаривать.

– А квартиру для вас мы найдем сегодня днем, – добавил Дима. – Если Богу будет угодно, если отец-наместник благословит, да если живы будем.

– Спасибо, – кивнула Натали. – И простите меня за мою невысказанную просьбу.

– Бог простит, – сказал Дима. – Вы меня простите. Пойду я.

Заплетающимся шагом он вернулся в монастырь, с трудом поднялся на второй этаж старого братского корпуса, вошел в свою келью и только и успел осенить себя крестным знамением, прежде чем упал на койку и мгновенно заснул. Ему снились разноцветные купола какого-то сказочно-красивого монастыря, где седые старцы тепло и с любовью приветствовали его, а он, расплакавшись от умиления, падал на колени и бился лбом о каменные плиты двора. Когда он проснулся в двенадцатом часу, то так явственно ощущал эти удары, что даже пощупал собственный лоб, не появилось ли там шишки после поклонов во сне. Шишки не появилось, но тоска по той сказочной обители осталась.