Текст книги "Иди и не греши. Сборник (СИ)"

Автор книги: Игорь Винниченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

25

По материалам этого скандального происшествия мы потом сделали небольшой документальный фильм, в котором Света давала интервью из камеры предварительного заключения, а Миша рассказывал, как его бил его предполагаемый отец. Тема миллионного состояния в фильме была опущена, чтобы не создавать вокруг мальчика нездорового ажиотажа. Фильм делал режиссер Вася Соловьев, а мы с Валерой проходили там как участники событий. Заканчивался фильм триумфальным выступлением Марины Рокши на концерте во Дворце Спорта, и это уже был кусочек из моей юбилейной программы.

Программа получилась прекрасная, Валера проявил себя не только изобретательным автором, но и прекрасным организатором, и в результате занял сразу подобающее место в когорте наших режиссеров. Сцену с участием Марины Рокши и Светы мы оставили почти целиком, и она легла на материал так, что заставила трепетать зрителей. После этой передачи меня еще месяца два на улицах поздравляли с сорокалетием, от чего я чувствовал себя обманщиком, потому что на самом деле я уже разменял пятый десяток.

Зато торжественное объявление меня почетным гражданином родного города завершилось тем, чего я и ожидал – вручением мне ключей от трехкомнатной квартиры в новоотремонтированном доме в центре. Там потихоньку создавалось новое Дворянское Гнездо, и я на правах популярной личности получил там свое место. Квартира была великолепная, потолки высокие, удобства превосходные, и вся моя мебель поместилась в одной, не самой большой из трех, комнате. Мне еще долго пришлось ее обустраивать шкафами, столами, креслами и диванами, но той роскоши, что была на квартире у Марины Рокши, я так и не достиг. Но я и не стремился.

Герта Рейнхард, достигшая с Мариной известного компромисса в вопросе каникул Миши, приглашала приехать в Италию и меня. Я посчитал это приглашение примером европейской вежливости, но позже она прислала мне письмо, составленное ею по немецко-русскому словарю. Помимо массы забавных ошибок, в письме было сердечное напоминание о приглашении, и даже с неприкрытой надеждой «увеличить степень близости». Я не очень понял, что она имела в виду, но это меня растрогало. Беда была в том, что вместе с письмом из Италии пришло письмо от Насти Романишиной, которая хоть и не звала меня в гости в женский монастырь, но заставила почувствовать такую степень близости, что всякие мысли об Италии отлетели от меня, как вредители от пестицидов. Я снова затосковал по благочестию, стал чаще бывать в храме и перед сном стал вычитывать молитвы полным чином.

Через три месяца после всех этих событий Марина Рокша неожиданно для всех вышла замуж за того самого Владика, что мелькнул в самом начале нашей истории, и я был приглашен на свадьбу. Свадьба была чрезвычайно пышная, гуляли они в большом зале Дворца Спорта и там наливали всем желающим, отчего в городе в тот день было очень весело. Сам я на это гульбище не пошел, потому что выдалось оно Великим Постом, но те, кто там был, утверждали, что Марина излучала счастье. И хотя я всячески желал ей этого, но в реальность ее радости не поверил, потому что для меня она навсегда осталась обманутой королевой.

Обет нестяжания

1

От самой Москвы его не покидало чувство, что он что-то забыл сказать, не успел объяснить что-то главное, существенное и очень важное. Когда Лиза провожала его на перроне, он был настолько тронут ее приветливостью, что даже прослезился. Кажется, она это заметила, но не подала виду. Все же они оказались в дурацком положении, она – замужняя женщина с ребенком, и он – почти монах, расчувствовались до того, что едва не принялись объясняться в любви. И хотя он очень надеялся на то, что Лиза на прощание поцелует его, как в тот раз, вечером, когда они так неожиданно для обоих обнялись, но сам отстранился, когда вероятность поцелуя стала особенно высока. На прощание она обещала приехать для того, чтобы поговорить со старцем, ведь Дима так красочно рассказал ей про старческий подвиг отца Феодосия. Дима обещал встретить ее, а сам думал о том, что это будет просто всплеском искушения. Надо было поговорить с ней, у них не было будущего в плане развития близких отношений, и он должен был объяснить ей это. Но сначала это все надо было бы объяснить себе самому.

Этот приезд в Москву оказался чрезвычайно насыщенным. В новооткрытом Симеоновском монастыре, где наместником оказался его давний приятель Геша Болотов, ныне иеромонах Корнилий, он был вовлечен в дискуссию с новыми обновленцами, спор с которыми становился в церкви все актуальнее. Корнилий устроил ему встречу со старцем Герасимом, великим подвижником, молитвенником и прозорливцем, приехавшим по случаю в столицу из Псково-Печерского монастыря, и эта беседа оказалась очень своевременной и необыкновенно вразумительной. Дмитрий все никак не мог решить для себя вопрос о постриге, сомнения обуревали его, и уже в третий раз наместник предлагал ему и сан, и мантию, но он все еще решительно отказывался. Старец посоветовал не торопиться, но и отказываться решительно не рекомендовал. Он вообще был преисполнен сдержанности и спокойствия, и сам к тому призывал. В Дмитрии он обнаружил неизжитую страстность, и потому советовал оставаться послушником. От того же Корнилия Дмитрий получил в дар целую богословскую библиотеку и теперь вез ее с собой, в монастырь, порадовать охочих до богомыслия отцов. И наконец Лиза…

Дмитрий смотрел в окно поезда, на мелькающие деревья, оголившиеся уже от первых холодов, а сам вспоминал снова и снова их встречи, беседы, даже прикосновения. Приходилось признаться, что семейные проблемы Лизы, ее охлаждение к мужу, к семье его прямо-таки порадовали. Он, конечно, очень толково говорил о мире в семье, требовал от нее смирения перед мужем и уважения к его родителям, но сам в душе думал только о том, что не прояви он в свое время неуместной гордости, теперь ей пришлось бы решать проблемы отношений с ним, а не с нынешним мужем. Он даже сам удивился, почувствовав, как страстно ему хотелось бы этого.

– Молодой человек, вы мне не поможете? – попросила соседка по купе, молодая девушка в огромных очках, одетая в деловом стиле и походившая то ли на секретаршу, то ли на журналистку.

Дима поднял ее чемодан и положил на багажную полку наверху.

– Спасибо большое, – сказала девушка с теплотой. – Вы тоже на Север?

– Нет, я только до Северогорска, – ответил Дима.

– Прекрасно, – сказала она с улыбкой. – Я туда же. Если можно, я вас еще немного поэксплуатирую, если вы не против.

– Как угодно, – сказал Дима.

Кроме нее в купе оказалась толстая тетка, ехавшая из Симферополя на Север, от одних внуков к другим, и сухой и седой мужчина в спортивном костюме. Он вел с теткой беседу о положении в Крыму, и та ругала политиков.

– Простите, – обратилась к Диме девушка. – Вы живете в Северогорске, да?

Он покачал головой.

– Нет, рядом, в селе.

– А вы не знаете, как мне добраться в Ксенофонтово? – спросила она.

Дима сразу решил, что она и есть журналистка. Именно в Ксенофонтово он и ехал, ибо именно там располагался его монастырь. Нынешние журналисты то и дело наезжали к ним, чтобы писать проблемные статьи о духовности.

– Я вам объясню, – пообещал Дима. – Это на автобусе.

Конечно, в другом случае он мог бы предложить ей доехать на монастырском микроавтобусе, который подъедет именно за ним и его книгами, но, не испытывая симпатии к свободной прессе, он не испытывал и желания помогать им в их неуемном рвении.

Разговор в купе шел о ценах, политических лидерах и о будущем. По общему мнению, будущего у страны не было. Особенно забавно было об этом слушать, наблюдая, как они уминали копченую курицу, какой-то заморский паштет и запивали все напитками из больших пластмассовых бутылок. Складывалось впечатление, что, несмотря на полную бесперспективность страны, они лично не теряли надежды преуспеть. Дима в полемике не участвовал, но девушка, которую, как выяснилось, звали Валерией, попыталась защитить будущее. Она уповала на новое поколение, и в глазах Димы ее надежды были столь же безосновательны, как и опасения ее оппонентов.

– Вы в ресторан не пойдете? – обратилась она неожиданно к Диме.

Он вспомнил, что у него еще осталась изрядная сумма от тех денег, которыми его благословил иеромонах Корнилий, и согласился.

– Надо подкрепиться, – пробормотал он, хотя на самом деле просто хотел хоть куда-то выйти, сменить обстановку.

Толстая тетка проводила их неприветливым взглядом, открыв в их устремлении черту ненавистных ей «новых русских». Валерия по этому поводу хихикала по дороге к ресторану. Она шла впереди и потому, изливая свое остроумие на тетку, она то и дело поворачивалась назад, время от времени при этом натыкаясь на стоявших в проходе людей. Благо, путь им предстоял недолгий, и потому значительных повреждений она никому нанести не успела.

– Если бы она знала, на какую зарплату я живу, – вздохнула Валерия, внимательно разглядывая меню.

– А где вы работаете? – спросил Дима из вежливости.

Она усмехнулась.

– Я бизнесмен, – сказала она. – Но еще очень начинающий. Пока я только вкладываю деньги, а не получаю.

– Поэтому вы уверены в будущем, – догадался Дима.

– И поэтому тоже, – подтвердила Валерия.

Вдруг она побледнела, изменилась в лице и произнесла тихо:

– Ой… Дима, пожалуйста, укройте меня…

Дима не сразу понял, чего она от него хочет, но по ее испуганному взгляду понял, что она увидела за его спиной кого-то, кого не хотела бы видеть. Он расправил плечи, загораживая девушку, но чувствовал себя при этом очень глупо. Оглянувшись, он увидел двоих мужчин, одного постарше, другого помоложе, которые расположились за столиком неподалеку.

– Это ваши знакомые? – спросил Дима.

– Да, знакомые, – сдавленно прошептала она. – Если они меня видели…

– Судя по всему, они вас не видели, – заметил Дима.

– Все равно, это ужасно, – пролепетала она. – Только не вставайте, пожалуйста.

Дима успокаивающе ей улыбнулся и обнадежил:

– Ничего, я вас прикрою. Это, наверное, ваши конкуренты, да?

– Да, конкуренты, – пробормотала Валерия. – Бандиты это, самые настоящие. Они на моих глазах одного парня инвалидом сделали…

– Не думаю, что они пришли сюда, чтобы сделать кого-нибудь инвалидом, – сказал Дима. – Успокойтесь, Валерия, они уже заканчивают обед и скоро уйдут.

Девушка осторожно глянула через его плечо и тотчас снова сжалась.

– Ой, я боюсь их, – произнесла она жалобно.

– Ну, ну, спокойно, – сказал ей Дима, начиная уже испытывать настоящую досаду от того, что связался с нею. – Давайте лучше покушаем.

Подошла молоденькая официантка, чтобы взять заказ, но Валерия испуганно прижалась к стене, и заказывать пришлось Диме. Впрочем, особых разносолов здесь не предлагалось и выбор был небогат. Официантка посматривала на Диму с подозрением, видя именно в нем главного обидчика сжавшейся девушки, и Дима от этого чувствовал себя не слишком уверенно.

Однако еще до того, как подали первое блюдо, напугавшие Валерию мужчины ушли, и она, наконец, осмелела. Шумно вздохнув, она виновато улыбнулась Диме, пробормотав:

– Я такая трусиха… Извините меня, пожалуйста!

Дима извинил ее кивком головы, и Валерия, начав потихоньку клевать салат, принялась рассказывать:

– Вы знаете, это такая история!.. Их у нас в районе целая банда, прикрываются каким-то обществом, а на самом деле всех взяли за горло.

– Вы в милицию не пробовали обратиться? – спросил Дима.

– Ой, да что вы, какая милиция! – она махнула рукой. – Нет, мы на них натравили их же конкурентов из соседнего района, – она даже заулыбалась, вспоминая свою изрядную хитрость. – Представляете, у них была разборка.

– А что они от вас хотели? – спросил Дима из вежливости.

Валерия вздохнула и отставила пустую тарелку.

– Что они все хотят?.. Дележки, конечно. Наших людей не оставляет в покое мысль, что кто-то может иметь больше денег, чем они.

Дима подумал, что и его самого эта мысль могла бы обеспокоить, но не стал на эту тему высказываться, предоставив Валерии возможность спокойно есть куриный суп.

– Видите ли, мы торгуем антиквариатом, – объяснила Валерия, которой непременно хотелось рассказать сразу все, включая коммерческие тайны. – У нас своя клиентура, свои каналы поступления товара, то есть налаженная сеть. А они хотят перехватить наше дело, потому что это оказалось очень выгодно. Понимаете, мы годами налаживали связи, заискивали перед покупателями, а они хотят на все готовенькое!..

– Я не совсем понял, – уточнил Дима. – Так это рэкетиры или просто родственная фирма?

– Это бандиты, – определила Валерия окончательно. – Но они затевают свое дело и потому преследуют нас. Пронюхали про одну нашу операцию и идут по следу.

– Про какую операцию? – поинтересовался Дима, вытирая губы салфеткой.

Валерия раскрыла рот, но затем осеклась и рассмеялась.

– Вы все хотите знать, Дима!.. Я не могу вам этого сказать, потому что это большая коммерческая тайна. Поймите меня правильно.

Но она не собиралась на этом вовсе останавливаться, и потому еще до окончания трапезы Дима успел узнать много интересного про торговлю антиквариатом. Там весь секрет заключался в том, как обходить государственные запреты на вывоз предметов, являющихся так называемым «достоянием национальной культуры». Ненависть Валерии к этим ограничениям была так глубока, что она буквально передернулась, произнося это словосочетание. Дима опять не стал с ней спорить, хотя и придерживался диаметрально противоположных взглядов.

На обратной дороге, вновь двигаясь впереди него, Валерия вдруг остановилось, вспомнив о своем.

– Ой, – сказала она, – мне же надо все передать боссу!

– Боссу? – переспросил Дима. – Ваш босс находится здесь, в поезде?

– Да, конечно, – кивнула она. – Он едет в спальном вагоне. У меня из головы вылетело… Извините, Дима, но я, пожалуй, вернусь.

Дима пропустил ее мимо себя, и она ему еще виновато улыбнулась. Он же, расставшись с нею, испытал облегчение и, вернувшись в свой вагон, еще долго стоял у раскрытого окна в коридоре, наслаждаясь свежим воздухом и движением.

Валерия вернулась минут через двадцать расстроенная.

– Представляете, – пожаловалась она Диме, – я с одним из них сейчас едва не столкнулась, на обратном пути. Увидела в проходе, сразу в туалет юркнула.

– Надо же, какая у вас опасная профессия, – отметил Дима. – А что босс?

– Делает вид, что ничего страшного, – сказала Валерия.

– Вот видите, – сказал Дима. – Не все так мрачно, как вы рисуете.

– Он попросил меня принести кейс, – поведала Валерия. – Вы не будете так любезны спустить вниз мой чемодан.

Дима послушно достал сверху ее чемодан и опустил вниз. Валерия раскрыла его и достала из-под вещей небольшой металлический кейс с цифровым замком.

– Тут, наверное, деньги, – предположил седой сосед, наблюдавший всю операцию.

– Может, и деньги, – буркнула Валерия.

Она снова закрыла чемодан, и Дима опять поднял его наверх.

– Даже не хочется туда идти, – сказала Валерия. – А вдруг они меня заметили, а?

– Вы хотите, чтоб я с вами пошел? – спросил Дима чуть настороженно.

– Нет, что вы, – возразила она. – Босс меня ругать будет…

Они вышли в коридор, стали у окна. Валерии непременно хотелось поделиться своими сомнениями, и терпеливый Дима должен был выслушать какие-то ужасные истории про московских рэкетиров, как они жестоки и как много они хотят получить.

– Вы лучше скажите, – вспомнил Дима. – Вы в Ксенофонтово за товаром едете или как?

– Я же сказала, – рассмеялась Валерия. – Это коммерческая тайна. Но по секрету вам я могу сказать, что там действительно открылась большая партия уникальных изделий.

– Случайно, не в монастыре? – спросил Дима настороженно.

– Нет, – сказала Валерия. – Где-то рядом. Вы лишнего про нас не думайте, – усмехнулась она, – мы иконами не торгуем, но вот потир золотой, семнадцатого века, мы недавно действительно реализовали… Ой, что это я! – испугалась она. – Опять наболтала лишнего!..

Дима кивнул головой.

– А вы знаете, что такое этот потир?

– Кубок такой, – объяснила Валерия. – Бояре из него вино пили на пирах.

Дима не стал с ней спорить, только кивнул головой и отвернулся в окно. Валерия помялась еще немного и решилась наконец:

– Ладно, я все таки пойду! В конце концов, голову мне не отрубят, ведь так?

Дима кивнул ей, чуть улыбнувшись, и Валерия отправилась в путь по вагонным коридорам к своему боссу, который ехал в спальном вагоне. Дима проводил ее взглядом, думая при этом совсем о другой женщине.

Больше он Валерию в живых уже не видел.

2

Увлеченный разговором с соседями, – те по какому-то случаю выяснили, что он является насельником Ксенофонтова монастыря и засыпали его расспросами об обрядах, обычаях и ценах на совершение треб, – Дима на время забыл про словоохотливую Валерию, и только перед самым сном соседка первая спохватилась:

– А где ж девушка наша? В ресторане пропала, никак?

– У нее тут начальник где-то есть, – успокоил Дима. – Она к нему пошла.

– А-а-а, – многозначительно протянула женщина и усмехнулась.

– Чего же она не с ним вместе-то поехала, – заметил сосед. – Обычно начальники таких с собой вместе сажают, для всякой надобности.

Женщина хихикнула, да и сам сосед хмыкнул, чтоб никто не сомневался в надобностях, какие он имел в виду. Дима их разговор поддерживать не стал, вышел в коридор, чтобы прочесть про себя в сосредоточении вечернее молитвенное правило, для чего начертал на стекле вагонного окна пальцем крест, после чего вернулся и полез к себе на верхнюю полку.

Утром он поднялся рано, когда поезд стоял на какой-то станции, и вышел из вагона вдохнуть морозного воздуха. Все еще спали, стояла тишина, даже поезда на станции затихли. Только внизу у двери вагона переговаривались проводники.

– Переворошили там весь вагон, – говорил один оживленно. – Мишка Матвеев перепугался, у него там ящик водки в загашнике был…

Второй усмехнулся.

– Может, действительно, его баба, а?..

– Да какое там, – махнул рукой первый. – Девка вроде приличная, в костюмчике… Даже жалко, честное слово.

– Так ее там поимели или как?

– А кто знает? Будут экспертизу проводить, там выяснят. Вроде, как неловко в туалете-то насильничать.

– Это как сказать, – оживленно возразил второй. – Я как-то на стоянке открываю своим ключом туалет, а там двое, понимаешь ли, мужик и девка – очень ловко устроились… Хе-хе…

Дима слушал их в полуха, но упоминание о какой-то девушке его насторожило. Он сразу вспомнил про Валерию.

– Что случилось-то, мужики? – спросил он, подойдя к проводникам.

Первый глянул на него с сомнением, почесал щеку и сказал:

– Бабу убитую нашли в вагоне…

– В нашем?

– Нет, в пятом. Задушили ее, выходит.

– Опознали? – спросил Дима.

– Не-а… Кто же ее теперь опознает?

– Ведь пассажирка, наверное, – сказал Дима. – Видели ее, значит. Опросить следовало, что ли…

– Да уж, без тебя разберутся, – вступил второй проводник.

– Ночью ее нашли, – пояснил первый. – Кто же будет людей будить, опрашивать?..

– А где она теперь? – спросил Дима.

– А тебе на что?

– Посмотреть, – сказал Дима. – У нас в купе девчонка была, ушла вечером и не вернулась. Может, она?

– Да гуляет твоя девчонка где-нибудь, – махнул рукой второй. – Вон у Люськи Цаплиной в вагоне такой бардак ночью был!..

– Ты дойди до четвертого вагона, – предложил первый, – документы только с собой возьми. Там милиционер сидит, стережет девку-то… Может, он тебе ее и покажет.

Поезд вскоре тронулся, и Дима, постояв некоторое время у окна, помолившись и совершив потом все полагающиеся процедуры в туалете, решил все же сходить в четвертый вагон, хотя это и было достаточно далеко. Он дошел только до вагона-ресторана, закрытого на ночь, и в досаде вернулся. Но Валерия действительно не ночевала, и Дима ясно понимал, что убитая девушка очень может оказаться именно ею. Это его пугало, и он с трудом вспоминал их вчерашние разговоры про каких-то то ли бандитов, то ли конкурентов, которых так боялась девушка. Вспомнил про чемоданчик, который унесла Валерия. Она, кажется, дала понять, что там могли оказаться деньги. А за деньги нынче убивали с легкой душою, потому что это вписывалось в схему рыночных отношений.

На какой-то станции Дима перебежал по перрону до четвертого вагона и сразу натолкнулся на двух милиционеров, рядового и лейтенанта.

– Ты чего тут бегаешь? – рявкнул рядовой. – Откуда взялся.

– Спокойно, командир, – прервал его Дима. – Я из четырнадцатого вагона. Услышал, что нашли девушку убитую, вот и прибежал.

– От кого услышал? – спросил с подозрением лейтенант.

– Да от проводников же, – объяснил Дима. – Я бы и раньше пришел, да вагон-ресторан закрыт. Дело в том, что…

– А зачем тебе девушка убитая? – перебил его рядовой. – Ты что об этом знаешь, а?

– В том-то и дело, – сказал Дима. – С нами в купе девушка села, вечером ушла и не вернулась. Я услышал про убитую и заволновался.

Милиционеры переглянулись.

– Как была одета? – спросил лейтенант.

Дима на мгновение задумался.

– Костюм на ней был, – сказал он. – Летний костюм, оранжевый, кажется. Под жакетом легкий свитерок, красный. Еще очки у нее были…

Лейтенант глянул на рядового, тот нырнул в купе проводников и вынес полиэтиленовый пакет, в котором лежали разбитые очки.

– Эти?

Дима сразу узнал эти очки и потому вдруг понял, что это, наверное, она и есть. На него накатилось уныние.

– Там еще цепочка была, – сказал он.

– Документы есть? – поинтересовался лейтенант.

Дима кивнул головой и протянул свой паспорт. Лейтенант пролистал его, вернул и спросил:

– Посмотришь на нее?

Дима кивнул.

– Давай сюда, – позвал его рядовой из купе проводников.

Дима шагнул к нему, чувствуя, как не слушаются его ноги. Эта девушка была бесконечна далека от него, и дел ее он не знал, но краткое знакомство уже связало их духовно, и теперь он оказался единственным человеком, кто мог о ней что-то сказать. Он шагнул в купе, и милиционер сдернул простыню с лежащего тела.

Дима судорожно вздохнул. Конечно, это была она, хотя и побелевшая противоестественно, с синяком на скуле, с закрытыми глазами. Дима обратил внимание, что один кулак ее сжат, а другая рука как-то странно искривлена. Она была мертва.

– Это она, – сказал Дима тихо. – Она назвалась Валерией. У нее в купе остались вещи, может, там есть и документы.

– Ну, пошли, – предложил милиционер.

Дима сухо прокашлялся.

– Господин лейтенант, – обратился он к старшему по званию. – Я некоторым образом представляю православную церковь…

– Что? – не понял лейтенант.

– Я работаю в монастыре, – сказал Дима. – У меня с собою молитвенник. Я понимаю, это, может, несколько неуместно… Но позвольте мне прочесть над нею молитвы?

Лейтенант удивился, а рядовой хмыкнул.

– Ей твои молитвы уже не помогут, – сказал он со смешком.

– Понимаю, это звучит непривычно, – согласился Дима. – Но у нее крестик православный на шее, так что… Я быстро.

Лейтенант пожал плечами.

– Валяй, молись, – разрешил он.

Они вышли, и Дима остался наедине с мертвой девушкой. Он достал из нагрудного кармана бумажную иконку Феодоровской Божьей Матери, поставил ее на стол к окну, перекрестился и стал молиться. Прочел канон на исход души, отходную молитву, добавил кафизму. В какой-то момент ему показалось, что мертвая девушка жадно вслушивается в слова молитвы, испытывая к нему искреннюю благодарность, но он отмел от себя эту картину, потому что знал, что во время молитвы на ум приходят лишь отвлекающие мысли. В конце он перекрестил покойницу, забрал свою иконку и собрался, было, выходить, как вдруг заметил в ее сжатом кулаке какую-то бумажку.

Конечно, это было не его дело, но он осторожно разжал ей кулак и вынул эту самую бумажку. Это был клочок измятой визитной карточки, где можно было различить слова: «…фонтовского …ского монастыря». Ниже на обрывке можно было различить вторую половину адреса и телефона, хорошо знакомого Диме Никитскому. Это были почтовые реквизиты Ксенофонтовского монастыря. Визитка принадлежала кому-то из их обители.

Наверное, правильнее было отдать эту бумажку милиционерам, но Дима, повинуясь первому порыву души, сунул ее в карман и вышел из купе.

– Все, что ли? – спросил лейтенант.

Дима кивнул.

Лейтенант записал номер его вагона и место, обещал прийти сам или прислать кого-нибудь за вещами.

– А показания? – спросил Дима. – Меня ведь должны допрашивать!..

– В Северогорске, – сказал лейтенант. – Там нас уже ожидает следственная бригада, там тебя и допросят. Ты куда едешь?

– В Северогорск и еду, – сказал Дима.

– Вот видишь, как удачно, – обрадовался лейтенант. – Так что, ступай пока к себе, ресторан уже открылся.

Дима кивнул головой и пошел в свой вагон.

Новость об убийстве девушки произвела ошеломляющее впечатление на соседку, но сосед отнесся к известию разве что с любопытством. Пока соседка причитала и охала, он лишь нервно усмехался и приговаривал:

– А я ведь сразу подумал, что эти деньги ее до добра не доведут.

– Неужто ее за чемоданчик убили? – не верила соседка.

– А почему бы и нет, – размышлял сосед. – Нынче за бутылку водки убивают, а ты говоришь, чемоданчик. Посчитай, сколько там денег могло оказаться?

Дима, сообщив о происшедшем, в дальнейшем разговоре не участвовал и вышел в коридор, но там столкнулся с проводником, который спросил его о результатах добровольной явки с опознанием.

– Она, – сказал Дима.

– Да что ты? – ахнул проводник. – Да как же это она в четвертом вагоне оказалась?

Дима не ответил.

– Вещи ее где? – деловито поинтересовался проводник. – Надо прибрать.

Его жадный интерес к вещам убитой Диме сразу не понравился, и он ответил:

– Милиционер сказал, сам придет за ними. Велел мне постеречь.

– Так чего же не стережешь? – сказал проводник. – Сейчас твои соседи небось уже делят имущество убитой. Теперь народ такой, за ними только смотри.

Дима кивнул головой, не желая тому возражать, но сам внутренне содрогнулся от такого предположения.

Лейтенант дорожной милиции нашел его стоящим у окна в некоторой забывчивости и похлопал по плечу.

– Переживаешь, земляк?

Дима вышел из оцепенения, лишенного каких-либо содержательных мыслей, и согласно кивнул головой.

– Вы за вещами?

– Скоро подъезжаем, – сказал лейтенант. – В Северогорске нас уже ждут. Ты ведь у нас получаешься единственный свидетель.

– Я не единственный, – возразил Дима. – У нее здесь в поезде ехал ее начальник, глава какой-то антикварной лавочки. Она пошла поговорить с ним и не вернулась.

Лейтенант скривился.

– А ты его знаешь?

– Нет, – сказал Дима. – Это я с ее собственных слов.

– А, может, и не было никакого начальника, – предположил лейтенант. – Может, она на свидание с хахалем пошла.

– Может быть, – кивнул Дима. – Только она с собой понесла служебный кейс, то ли с документами, то ли с деньгами.

– Ты сам это видел? – спросил лейтенант.

– И я видел, – сказал Дима. – И соседи наши тоже видели.

– Ну, – поинтересовался тогда лейтенант, – и чем же вы потом занимались целый вечер?

Он сказал это лишь наполовину серьезно, но Дима испытал неприятное ощущение, почувствовав на себе его подозрение.

– Вы хотели вещи, – вспомнил он. – Пойдемте, я вам покажу.

Появление лейтенанта милиции в форме вызвало в купе бурю эмоций, соседка принялась расспрашивать его об убийстве, а сосед желчно интересовался, сколько же молодых женщин убивают по поездам за рейс. Лейтенант общался с ними сугубо официально, на вопросы отвечал большей частью односложно, но, изымая вещи убитой девушки, попросил их всех расписаться в наскоро составленном протоколе.

– Это в чем же я буду расписываться? – возмутился седой сосед. – В том, что вы чемодан изъяли? Нет, дорогой мой, – извольте составить перепись всех вещей.

Лейтенант попытался отвертеться от долгой и кропотливой операции с перечислением и описанием всего содержимого, но любопытство соседей было настолько велико, что он был вынужден пойти на их условия. В чемодане у Валерии оказались вещи, одежда, предметы гигиены и книга – популярный детектив. В сумке были какие-то химические препараты, и Дима предположил, что их используют для проверки подлинности старинных вещей. Несессер был полон косметики, а в небольшой сумочке лежали сигареты, ключи и документы. Фамилия у Валерии оказалась Метлицкая, а отчество – Игнатьевна. Прописана она была в Москве, на улице Королева, а место работы ее можно было установить по бланку, удостоверяющему ее квалификацию эксперта по антиквариату. Фирма называлась «Антика».

Пока все просмотрели, да пока записали в протокол, прошло немало времени, и уже перед самой подписью составленной бумаги в купе заглянул второй милиционер, заметив:

– Товарищ лейтенант, к Северогорску подъезжаем.

– Уже иду, – поднялся наш лейтенант. – Спасибо вам, граждане, за помощь, но имейте в виду, возможно, ваши показания нам еще понадобятся. Следователь вас найдет по указанным адресам. А вы, товарищ Никитский, пожалуйте сразу в следственную часть, хорошо?

Дима согласно кивнул.

Лейтенант ушел, а Дима собрал постельное белье, отнес проводнику и получил у того свой билет для отчета в монастыре. Потом собрал вещи, распрощался с соседями и вышел с сумкой и чемоданом, набитым книгами, в коридор. Поезд подъезжал к Северогорску, и за окном уже тянулся пассажирский перрон, где толпились отъезжающие и встречающие.

Наконец поезд остановился, и Дима сошел на перрон.