Текст книги "Иди и не греши. Сборник (СИ)"

Автор книги: Игорь Винниченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

19

Воистину, пути рождения творческого успеха загадочны и таинственны. Порою произведения рождаются вопреки намерениям авторов, и какой-нибудь непредвиденный случай вдруг преображает замысел, возводя его в степень гениальности.

Когда вечером мы с Валерой смотрели снятый материал, то оба единодушно признали, что Марина Рокша совершила маленькое чудо. В водевильной сцене, где реплики носили характер скетчей, она сыграла такую глубину, что мурашки бежали по спине. Мы думали пародировать ходульную лирическую сцену из рыцарских времен, но над этой пародией, которую увлеченно играли и Витя, и Света, поднялась тень трагедии. Получился удивительный эффект, когда ернические слова в устах королевы звучали, как издевательство над ней самой, как некий обязательный текст, который она вынуждена произносить перед пошлыми и глупыми придворными. Это был удивительно точно отображенный террор среды.

– Павел Николаевич, – проговорил Валера после просмотра. – Я не знаю, как вы… Но мне кажется, что песни здесь уже не надо.

– Я-то с тобой совершенно согласен, – вздохнул я. – Но начальство этого не поймет. Как же, участвует сама Марина Рокша, и не поет!..

– Мы потом снимем песню, – решил тогда Валера. – И вставим ее в другое место. Чтоб начальство ублажить.

– А куда ты вставишь эту сцену? – спросил я.

Он посмотрел на меня испытующе и спросил:

– А вы сами себя никогда не чувствовали в похожей ситуации?

Я подумал и ответил:

– Очень часто.

Когда я приехал к Марине, они уже вовсю обсуждали сделанную мною телефонную запись. Майор Кремнев накинулся на меня с расспросами и упреками, был даже составлен протокол, в котором я расписался. На этот раз отсутствовали Герта и Вадим, как мне сказали, они поехали в аэропорт встречать адвоката Малински.

– С деньгами? – спросил я.

– Оказывается, он обалдел от суммы, – сказала Марина. – Герта утром разговаривала с ним в Москве, и тот поначалу вовсе решил ничего не платить. Это же все-таки почти половина всего наследства!.. Но Герта убедила его.

– Чужие деньги жалеет, паразит, – произнесла при этом бабушка.

Я дождался «паразита» и не пожалел. Только появившись на квартире у Марины, едва познакомившись с присутствующими, этот самый герр Малински, кругленький лысоватый типчик с усиками, как у Гитлера, вдруг потребовал, чтобы кто-нибудь из присутствующих перевел его официальное заявление для русской полиции. Переводить стала Света.

– Герр Малински заявляет, – говорила она сбивчиво, – что он требует арестовать по обвинению в совершении вымогательства… фрау Рокша… Он убежден… что это именно она организовала… преступление. Ее участие в передаче денег преступникам… он считает невозможным.

При этом герр Малински прижимал к груди металлический кейс и потел от волнения. Герта стала с ним ругаться, к ним подключился Вадим, а потом и Света. Марина сидела в своем кресле у стены и зловеще улыбалась.

– Довольно, – воскликнул возмущенно Кремнев. – Или разговаривайте на русском, или прекратите вообще!..

Они разошлись, после чего герр Малински сказал несколько слов.

– Он просит принять деньги под охрану полиции, – сказала Света. – И дать ему расписку.

– Тут считать замучаешься, – пробормотал с неохотой майор. – Я вам лучше милиционера дам для охраны. Пусть находится рядом с чемоданом вплоть до того момента, как придет время его отдавать.

Но даже это предложение вызвало нарекание у адвоката. Пришлось все же составлять еще один протокол, в котором на двух языках было написано, что адвокат Малински передает российским властям деньги в необходимом количестве с целью уплаты вымогателям по делу похищения Михаила Филатова. Копию протокола адвокат припрятал у себя.

На этот раз номер ему был заказан заранее, и адвокат вместе с Гертой уехали в гостиницу уже около одиннадцати. Герта успела сказать мне на английском, что дело о вымогательстве уже заведено в Венском суде, где Малински попытается отобрать Мишу у матери под опеку. Я ответил, что в России этот номер не пройдет, но она сказала, что решение суда может дать Малински большую свободу в обращении с деньгами.

Милиционер в бронежилете и с автоматом остался ночевать при кейсе с деньгами, а я отправился домой. История с выкупом подошла к кульминации, и предстоял мой выход. Надо было погладить брюки и почистить ботинки..

Как и следовало ожидать, он позвонил этой же ночью. Они уже ничего не боялись, подумалось мне. Близость денег пьянит их. Ведь этот звонок означал, что в деле замешан человек из присутствовавших при появлении герра Малински. Бабушку я исключал из числа подозреваемых, и потому оставались четверо: сама Марина, Вадим Симонян, Света и Герта Рейнхард. Конечно, можно было бы теоретически пристегнуть к ним и герра, но ему организовать такое дело было бы сложно. Да и информация из ближнего круга утекала еще до того, как он к нам присоединился.

– Ну что, – сказал похититель. – Денежки прибыли, как мне докладывают?

– Прибыли, – подтвердил я. – Что дальше?

– А вы ничего не придумали, Павел Николаевич?

– Придумал, – сказал я. – Вы отдаете мальчика, сдаетесь властям, а я выставляю литр водки.

– Ага, «Белый орел»!.. – хихикнул он. – Звучит соблазнительно, но меня больше устраивает сумма в валюте. Запомните, а лучше запишите, как вам поступать завтра. Берете чемоданчик, садитесь в троллейбус на остановке «Завод имени Куйбышева» и едете в сторону центра.

– Во сколько? – спросил я, чувствуя, как заколотилось мое сердце.

– В половине девятого утра, – ответил он.

– Это же самая толкучка, – напомнил я.

– Именно это меня и устраивает, – хихикнул он. – Я подойду к вам в толпе и заберу чемоданчик.

– А если это окажетесь не вы? – спросил я. – Как я вас узнаю?

Он рассмеялся.

– Конечно, это окажусь не я. Мы рискуем, но без этого скучно жить. Когда у вас потянут из рук чемоданчик, стойте и не оборачивайтесь.

– Когда вы вернете мальчика? – спросил я.

– Как только пересчитаем деньги, – хмыкнул он.

– А Дмитрия Трофимова?

– Не знаю такого, – заявил он. – Все, закончили.

Он повесил трубку, а я вскочил и стал ходить по комнате. Он проговорился! Теперь я знал, кто это был, кто все организовал, но мне еще не было известно, кто помогал ему из окружения Марины. Я остановился над телефоном и задумался, надо ли мне звонить и сообщать об этом звонке. На этот раз записи разговора не состоялось, все придется объяснять на пальцах.

Делать было нечего, я поднял трубку и стал звонить Вите Залесскому.

Теперь я мог быть уверен, что убивать меня в переполненном троллейбусе не будут. Это радовало, хотя само участие в таком деле восторга не вызывало. План преступников не казался мне идеальным, выследить их человека после того, как он заберет у меня кейс, было бы несложно. Но это означало, что мне просто не рассказали все до конца. Что может придумать этот мерзавец, чтобы сделать все чисто и без риска? Впрочем, он любитель рискованных акций…

Конечно, заснуть мне удалось только очень поздно, и когда будильник зазвонил в шесть утра, я поднялся с больной от недосыпания головой. Милицейская машина уже ждала меня внизу, и мы стрелой помчались к Марине, тоже обо всем уже предупрежденной. У них также царило волнение, Марина с утра курила, а бабушка ходила кругами вокруг стола, на котором лежал чемоданчик.

– Только не вздумайте его хватать прямо в троллейбусе, – говорила Марина милиционерам. – Мне нужен прежде всего мой мальчик…

– О, мы в этом не сомневаемся, – сказал Кремнев с усмешкой. – Не волнуйтесь, Марина, все будет сделано чисто.

– Для начала давайте убедимся, что деньги на месте, – предложил я. – А то потом выяснится, что там не хватает пары тысяч, и все будут думать, что это я взял свои комиссионные.

Я как в воду глядел. Когда открыли чемоданчик, то после первого восторга перед ровно уложенными пачками долларов мы обнаружили, что бумажки там вовсе не сотенные. Это были десятки, и денег в чемодане было не пятьсот, а только пятьдесят тысяч.

– Как!.. – вскричала Марина. – Эта сука хотела нас кинуть?.. Он не понимает, что от суммы зависит жизнь мальчика, да?..

Майор Кремнев был в полной растерянности, Света принялась звонить в гостиницу, где остановился Малински, а Марина заплакала, закрыв лицо руками. Мать принялась утешать ее, но она сама не все понимала и потому встревоженно на всех посматривала в надежде, что кто-нибудь объяснит, что происходит.

Света произнесла несколько фраз на немецком языке, потом сорвалась и стала кричать, едва не плача. Это «едва» перешло в настоящий плач, как только она бросила трубку.

– Что он говорит? – допытывался Кремнев.

– Говорит… что русским бандитам хватит и пятидесяти… Что он не мог найти в банке такую сумму сразу… Что не верит в то, что Мишу похитили… В общем, сволочь он!..

Я сел на стул и посмотрел на часы.

– Да, – сказал я. – За оставшиеся двадцать минут найти четыреста пятьдесят тысяч не представляется возможным. Это, что называется, крутой облом.

– Я его убью, – вдруг заявила Марина решительно. – Да, я его прирежу!.. Если что-нибудь случится с Мишей, он жить не будет!..

– Маша, не говорил глупости, – проговорила мать.

– Ладно, – поднялся я. – У нас нет выбора. Передадим пока эту сумму и, когда эта сволочь снова позвонит, объясним ситуацию. Одно из двух, или он ограничится этой суммой, или подождет прибавки. Если мы сейчас не пойдем на эту встречу, то он может психануть.

– Да, конечно, – согласился майор Кремнев.

– Сами понимаете, майор, – предупредил я, – никаких решительных акций на этом этапе быть не должно.

– Само собой, – сказал он.

Я закрыл чемодан.

– А теперь отвезите меня на остановку «Завод имени Куйбышева», – попросил я. – Мне пора.

Марина была в таком состоянии, что даже не поднялась проводить меня. Зато Света прошла с нами до дверей, взяла меня за руку и сказала:

– Павел Николаевич!.. Все будет хорошо.

– Да, я надеюсь, – сказал я.

Для ключевой сцены погода выдалась не самая лучшая. Было слякотное зимнее утро, когда солнце еще не поднялось, но небо уже начинало сереть, и ветер пронизывал насквозь. Я стоял на остановке в толпе людей, спешащих на работу, и многие косились с интересом на меня и мой кейс. Один даже спросил:

– Что-нибудь снимаете, Павел Николаевич?

– Конечно, – сказал я. – Скрытой камерой.

И подумал, что я, возможно, не так уж и неправ.

Этот тип должен был находиться здесь же, на остановке, и я совершил ход несколько авантюрный: я пропустил подошедший троллейбус. Толпа желающих втиснулась в салон, а вместе со мной от этой битвы отказались сразу несколько человек. Я с ужасом подумал, что я таким образом засветил не только нашего клиента, но и тех милиционеров, что должны были бы меня охранять. Поэтому в следующий троллейбус я полез с упорством штрафника.

Толчея была такая, что даже заплатить за билет не представлялось возможности. Кондукторша что-то возмущенно кричала из другого конца троллейбуса, но перед ней стояла молчаливая стена невыспавшихся людей, и ее голос тонул в их предгрозовом безмолвии. Мы уже проехали две остановки, и никто не тянулся к моему кейсу, как вдруг я услышал у своего уха шепот:

– Выходи, падла!..

Я не стал поворачиваться и интересоваться, кто это меня так назвал, а просто двинулся к выходу. Нельзя сказать, что уже совсем рассвело, но серости вокруг стало определенно больше. Я неторопливо направился по тротуару, и вдруг кто-то рванул у меня из рук мой кейс. Тут уж я обернулся, и заметил, как некий субъект в куртке и вязаной шапочке метнулся к обочине, куда подъехала серая «Волга», и запрыгнул в распахнувшуюся дверцу чуть не на лету. Я не удержался и помахал рукой удалявшимся бандитам.

Никто рядом не дернулся, не кинулся к телефону, чтобы доложить о происходящем, но я был уверен, что милиция не дремлет. Мне даже стало интересно, чем все это кончится.

20

Я постоял на улице, не зная, чего ждать дальше, и, поняв, что я из игры уже выпал, направился на ближайшую остановку, чтоб ехать на работу. Так вышло, что я появился на студии почти одновременно с уборщицами.

Звонок, которого я ждал, раздался только в половине одиннадцатого, после того, как я погрузился в творческие дела и даже на время позабыл, как интересно у меня в то утро начался рабочий день. Но стоило мне опять услыхать этот голос, и я снова все вспомнил.

– Павел Николаевич, – сказал мой собеседник. – Как это понимать? Значит ли это, что вам нужна только десятая часть вашего мальчика? Тогда скажите, с какого конца отрезать?

– Полегче, господин мясник, – сказал я. – Не надо меня дурить. Ваш человек наверняка уже ввел вас в курс дела. Давайте ваши новые условия.

– Сначала выполните старые, – сказал он. – А чтобы вы относились к делу серьезно, пошуруйте на заброшенном складе моторного завода. Может, найдете что интересное.

Через полтора часа на заброшенном складе моторного завода было найдено тело убитого Дмитрия Трофимова. Трофимов был связан проволокой по рукам и ногам, и рот его был заклеен пластырем. По заключению врачей, он умер от переохлаждения организма, но это в любом случае было убийство.

Я предчувствовал это с самого начала, но, когда узнал о находке, был все же потрясен. Милая история о выбивании собственных денег у прижимистого опекуна перешла в другую стадию. Теперь я мог искренне поверить в то, что Марина Рокша к этому делу непричастна.

Я немедленно отправился в городское управление внутренних дел и нашел там Витю Залесского. Он вел совещание, мне пришлось минут двадцать ждать в приемной, и я не находил себе места. Наконец я вошел к нему в кабинет.

– Паша, коротко и вразумительно, – сказал Витя сразу. – И учти, что дело Марины Рокши расследует областное управление.

– Кажется, я знаю, кто со мной разговаривал по телефону, – сказал я.

– Кто? – насторожился он.

Я вздохнул.

– Понимаешь, он проговорился. Неделю назад я приглашал его к себе и угощал водкой «Белый орел». Она ему понравилась. Вчера, в телефонном разговоре, когда я предложил в шутку ограничить выкуп литром водки, он машинально произнес: «Белый орел».

– И кто же это?

– Алекс Колобродов, – сказал я. – Бывший любовник Марины и предполагаемый отец Миши.

Витя поморщился.

– Разговор записан?

– Если милиция не писала, то нет.

– Чем же это можно доказать?

– Я не собираюсь это доказывать, – сказал я. – Просто надо найти Алекса и последить за ним.

– Почему ты не сообщил об этом Кремневу?

– Потому что он, как и ты, потребует доказательств, – буркнул я.

Витя откинулся на спинку кресла, расслабившись.

– Это что же получается, – сказал он. – Папаша ворует собственного сынка для того, чтобы выманить изрядную сумму?

– Это конченый человек, Витя, – сказал я. – У него все в прошлом, слава, легкая жизнь, женщины… Он ненавидит Марину и ее сына. Когда-то он отбросил их и за это ненавидит теперь.

Витя кивнул.

– Ладно, – согласился он. – Я свяжусь с Кремневым, попытаюсь его убедить.

– А что дала ваша слежка? – спросил я. – Откуда у них «Волга»?

– «Волга» краденая, – объяснил Витя неохотно, – а от слежки они ушли.

Я отправился к Марине, понимая ее состояние, и застал там настоящее застолье. На столе была выпивка и закуска, но сидевшие за этим столом при этом находились в подавленном состоянии.

– Мы поминаем Диму, – сказала Марина, встречая меня.

Внешне спокойная и сдержанная, она напоминала сжатую пружину, готовую каждую секунду взорваться. За столом были все, даже Герта и герр Малински. Мать Марины украдкой плакала, остальные угрюмо хмурились.

– Что вы решили с выкупом? – спросил я, переводя ритуальное собрание в деловое совещание.

– Мне кажется, – сказала Света, – что еще не все потеряно.

– Герр Малински должен понять, – сказала Марина, – что смерть Димы на его совести.

Я посмотрел на адвоката, которому Вадим на ухо перевел это заявление, и тот пожал плечами. Я так понял, что он давно привык к неожиданным поворотам в настроении Марины и научился принимать их со смирением. Теперь он был явно виновен в срыве выплаты выкупа, но принимать на себя еще и смерть Трофимова, произошедшую скорее всего еще до его приезда в Россию, он не желал.

Я обратился к нему на английском.

– Мистер Малински, как быстро вы сможете достать недостающую сумму?

Он почему-то глянул на меня испуганно, помялся и ответил:

– Я не смогу достать сумму в таком размере.

– Он проворовался, – сказала Марина на русском.

Вадим немедленно перевел сказанное, и адвокат взорвался. Он стал что-то выкрикивать на немецком языке, после чего вскочил из-за стола и ушел в соседнюю комнату, которая была, как я помнил, кабинетом, Герта тоже вскочила и ушла за ним.

– Что он сказал?

– Что он не отказывается от своих подозрений, – объяснила Света. – Что протестует против обвинений и что все его действия контролируются опекунским советом. Деньги вложены в дело, и рост составляет двенадцать процентов. Он считает, что это прекрасный результат.

– Ты не права, Маша, – сказал Вадим. – Малински не вор. Он просто рачительный немецкий управляющий, и ему страшно представить, что такую сумму надо вырвать из налаженной системы вложений.

– Кому нужны эти вложения, если с мальчиком что-нибудь случится! – выкрикнула Марина.

– Хватит спорить, – остановил я ее. – Скоро этот парень снова позвонит, и что я должен ему отвечать? Будут деньги или нет?

Вадим переглянулся со Светой, не решаясь смотреть на Марину.

– Отвечать надо в любом случае, что деньги будут, – сказал он. – Но надо иметь в виду, что денег может и не быть…

Марина хлопнула ладонью по столу и поднялась.

– Я все-таки его прирежу, – сказала она и пошла к кабинету.

Мы все вскочили.

– Маша, прекрати, – загородил ей дорогу Вадим. – Держи себя в руках!

– Ты не понимаешь, что он издевается надо мной? – вскричала Марина ожесточенно. – Он ненавидит и меня, и Мишу!.. Он воспользуется случаем, чтобы отомстить нам…

Распахнулась дверь, и на пороге кабинета возник бледный Малински. Некоторое время он гордо молчал, потом произнес несколько фраз на немецком и отправился к выходу.

– Что он сказал? – спросил я.

– Что сможет достать еще пятьдесят тысяч, – сказала Света.

– Вы должны понимать, – сказала на английском Герта. – Это максимум того, что он может сделать. Поль, проводите меня.

Я хоть и отправился ее провожать, как будто это было для меня привычным делом, но причина этого приглашения осталась загадкой, которая терзала меня всю дорогу. В такси она молчала, да и я не задавал вопросы, потому что таксист, учуяв иностранку, мог бы заломить цену. Но когда мы подошли к гостинице, она так уверенно пошла вперед, что я должен был воспринять это как приглашение войти вслед за ней. Что я и сделал.

Мы поднялись в ее номер, она предложила мне сесть и выпить, чего я пожелаю, потому что в холодильнике стояли напитки, а сама позвонила в номер Малински и попросила его прийти.

– Нам надо поговорить, – сказала она.

– Вы уже не подозреваете Марину? – спросил я.

– Что вы пьете? – уклонилась она от ответа.

Попав в атмосферу западной питейной культуры, я немедленно заказал себе виски с содовой, где оказалось больше льда, чем виски, и стал неторопливо, мелкими глотками попивать его. Я терпеть не мог виски, но в сочетании с содовой получался милый тонизирующий напиток.

Появился Малински, отказался от выпивки и плюхнулся в кресло. По-английски он говорил лучше меня, но хуже Герты. Во всяком случае, мы понимали друг друга.

– Я хочу объяснить, – сказал я. – Убитый человек был давним приятелем Марины, перед которым она до сих пор испытывала чувство вины. Когда-то он был влюблен в нее, помог ей сделаться певицей, и она его бросила.

– Очень на нее похоже, – буркнул Малински.

– Она не смогла бы участвовать в его убийстве, – сказал я. – Вы должны наконец признать, что Марина не виновна в организации похищения.

– Вероятно, так оно и есть, – кивнула головой Герта. – Мистер Жемчужников тоже должен понять, что Хайнц вовсе не желает зла мальчику. Деньги, которые он привез, были максимумом того, что он мог достать в такое короткое время.

– Я могу это понять, – сказал я. – Но мне непонятно, почему мистер Малински не предупредил меня о недостаче денег. Ведь под угрозой оказалась моя жизнь, как вы можете понять.

– Я не представлял, что это так серьезно, – сказал Малински.

– Реально ли вообще достать пятьсот тысяч? – спросил я.

Он сокрушенно покачал головой.

– Вы не понимаете, что это за деньги, – воскликнул он. – Ни один нормальный человек не имеет такой наличности!.. Это только у вас, в России…

Он осекся и перевел дыхание.

– Как вы полагаете, мистер Жемчужников, – спросила Герта. – Преступники смогут понять, что большей суммы им достать не удастся?

– Сомневаюсь, – вздохнул я. – Как правильно заметил мистер Малински, у нас в России люди большей частью ненормальные. Боюсь, возможны тяжелые последствия.

– Но я тоже не могу сделать ничего больше, – заявил нервно Малински.

– Я понимаю, – кивнул я. – Теперь я возлагаю надежды только на полицию. Кажется, у нас возник реальный шанс определить преступников. Вопрос в том, успеем ли мы освободить мальчика.

Герта покачала головой и потянулась за сигаретой. Малински что-то сказал ей по-немецки, и она отложила сигареты.

– Я хотела поговорить именно об этой стороне дела, – сказала Герта. – Мне кажется, у преступников есть сообщник в числе близких друзей Марины.

– Это очевидно, – согласился я.

– Кого вы подозреваете? – пытливо глянула на меня Герта.

Я пожал плечами.

– Всех.

– А мне особенно подозрителен мистер Симонян, – сказала Герта. – Недавно вечером он пригласил меня в ресторан, после чего едва не изнасиловал меня в моем номере. Потом он, конечно, извинялся, но мне стало ясно, что перед ним нет нравственных пределов.

– Вы хотите, чтобы я сообщил об этом в полицию? – спросил я.

– Я хотела услышать ваше мнение, – сказала Герта.

– Он мне сразу не понравился, – заявил Малински. – Уже в день приезда он предложил мне найти мальчика. За кого он меня принимает?..

– Боюсь, это не доказательства его участия в похищении, – сказал я.

– Но мы должны что-то предпринять, – воскликнула Герта. – У вас есть частные сыщики? Надо же хотя бы установить за ним слежку!..

– Я попробую что-нибудь сделать, – пообещал я. – Мне приятно, что вы больше не подозреваете Марину. Надеюсь, в дальнейшем мы будем сотрудничать с вами без досадных накладок.

– Безусловно, – подтвердил охотно Малински.

Я поднялся.

– Герта, дорогая, – улыбнулся я немке. – Вы что-то говорили про ресторан? Не могу я пригласить вас на ужин? Уверяю вас, что за последствия вам не придется опасаться.

Она улыбнулась.

– Конечно. Спускайтесь вниз, Поль, я присоединюсь к вам чуть позже.

В коридоре Малински продолжал вздыхать о том, какая огромная сумма пятьсот тысяч долларов, и я вспомнил, как хозяин гостиницы Левон Бадамян проиграл в Монте-Карло шестьсот тысяч. Я пожелал Малински спокойной ночи, а сам спустился в ресторан.

Здесь меня знали, и метрдотель Андрей Гвердиев сразу поспешил ко мне с улыбкой. В этой популярности было немало положительных сторон.

– Павел Николаевич, сердечно рад вашему появлению, – сказал он, провожая меня к столику. – Посидите в одиночестве?

– Ужин на двоих, – сказал я. – Буду охмурять немку из Италии. Как ты думаешь, чем ее угостить?

– Госпожа Рейнхард, если я не ошибаюсь, – улыбнулся Гвердиев. – Она была без ума от черной икры и наших рыбных блюд. Но мясо не ест вообще.

– Тогда устрой все по ее вкусам, – попросил я. – И вот еще что…

Он внимательно наклонился ко мне.

– Могу я увидеть Рафика?

– Спрошу, – пообещал он.

Герта все-таки умудрилась привезти с собою вечернее платье и появилась в ресторане во всем блеске. Впрочем, дамы, что присутствовали там, были одеты не менее роскошно, и меня поразило, как эта рафинированная немка вписалась в компанию наших нуворишей. Разве что манеры ее были чуть тоньше, и матерными выражениями она пользовалась значительно реже.

Великолепие стола ее сразило, и она немедленно принялась нахваливать русское гостеприимство. После второго тоста мы позволили себе немного потанцевать, причем Герта была очень сдержана в моих объятиях, а когда мы вернулись к столу, там уже сидел мой давний знакомый Рафик Пудеян. Марина могла бы с полным основанием назвать его мафиози, хотя сам Рафик считал себя специалистом в шоу-бизнесе. Он держал рулетку и игорные столы в подвале «Саванны».

Я их представил друг другу и заметил, что Герта чуть напряглась, хотя и улыбнулась достаточно вежливо. И хотя Рафик по сравнению со мной оказался настоящим полиглотом, зная помимо русского еще родной армянский, а также грузинский, тюркский и даже немножко фарси, но ни английского, ни немецкого он не знал. Я попросил прощения у Герты и заговорил с ним на русском:

– Ты знаешь про несчастье Марины Рокши?

– Слышал что-то, – кивнул он. – Но, судя по всему, это работает какой-то чайник. Уверяю тебя, если он сядет, то в зоне ему придется не сладко. Наши ребята уважают Марину.

– Могу я тебя попросить найти одного парня? – спросил я. – Ты, может, даже знаешь его, это Алекс Колобродов.

– Даже не слышал, – подал плечами Рафик. – А кто это?

– Звезда городского рока десятилетней давности, – сказал я. – Его часто встречают в забегаловке, именуемой «Пингвин», или «Крыша».

Он усмехнулся.

– Паша, но это заведение для ханыг!..

– Он и есть ханыга, – сказал я.

– Зачем он тебе нужен?

– Судя по всему, он и есть главное действующее лицо.

Рафик промолчал.

– Расходы будут оплачены, – пообещал я.

Он скривился.

– Паша, о чем ты говоришь!.. Сделаем.