Текст книги "Иди и не греши. Сборник (СИ)"

Автор книги: Игорь Винниченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

23

– Что? – встревоженно спросила Марина, глядя на меня.

Я вздохнул.

– Я выиграл, – сказал я.

– В чем дело? – забеспокоился Вадим. – Кто и что выиграл.

– Мы установили, кто был главным стукачом, – сказал я.

Вадим испуганно посмотрел на меня, на Марину.

– Света? – спросил он недоуменно.

Я вздохнул и кивнул.

Марина нервно рассмеялась.

– Надо же, – сказала она. – Я как-то сразу и не представляю себе, как это случилось… Я ведь ее из рук кормила!..

– Она сошлась с Алексом? – еще спросил Вадим. – Господи, он же ей в отцы годится!..

– Что же это за тварь такая? – проговорила Марина с омерзением.

– Думаю, лирики здесь было мало, – сказал я. – Простой меркантильный интерес. Может, ей не нравится, когда ее кормят из рук!..

Вадим вдруг хлопнул себя по лбу.

– А ведь она и мне предлагала, – вспомнил он. – Я тогда не понял… Шутя, конечно, со всякими приколами…

– И что ты ей ответил? – мрачно спросила Марина

– А что я мог ей ответить? – пожал плечами Вадим. – Я и решил, что это очередной прикол. Сказал, что меня не устраивает дележка.

– Теперь история проясняется, – сказал я. – Идея принадлежала, бесспорно, Светочке. Люди, которые притворяются глупыми, обычно считают себя очень умными. Она нашла Алекса, наверное, знала его по рассказам Маши…

– Про него многие рассказывали, – вставила Марина.

– А уже тот спланировал все дело.

– Спланировал, надо сказать, изысканно, – заметил Вадим. – Надо сообщить Кремневу!

– Он скоро должен прибыть сюда, – сказал я. – И вот, письмо в Австрию, письмо Марине из Москвы… Первое похищение, якобы сорвавшееся. Чем он смог купить Трофимова, а?

– Понятно чем, – Марина вздохнула. – Заботой о сыне, конечно.

– Точно, – согласился я. – Может, они даже сговорились с Мишей, что возьмут деньги и уедут куда-нибудь подальше. А потом, когда Миша оказался в их руках, Алекс просто ликвидировал Трофимова, как лишнего. Возможно, тот начал что-то подозревать.

– А кто вырывал кейс у тебя на улице? – спросила Марина. – Кто был в «Волге»?

– Кейс мог вырвать любой из собутыльников Алекса, – сказал я. – А в краденой машине мог быть и сам Алекс. Он водит машину?

Марина подавленно кивнула головой.

– Остался главный вопрос, – подытожил Вадим. – Где он прячет Мишу?

Тут очень кстати послышался звонок у двери, и это позволило мне высказаться вполне театрально:

– А вот это мы сейчас узнаем!..

Но это оказался всего лишь встревоженный майор Кремнев. Его вытащили из-за праздничного стола, и это сказывалось на его настроении. Я рассказал ему о тех выводах, к которым мы пришли, но он не сразу их принял. Он и не мог их принять, ему мешало предвзятое мнение о капризной и взбалмошной звезде, которая своими заморочками только мешает следствию.

– Вся ваша версия, Павел Николаевич, – говорил он мне, – строится исключительно на том, что она взяла письмо из ящика в воскресный день. Но никакого криминала в этом действии нет, и можно придумать миллион доводов в объяснение этого действия. Что же касается вашей ловушки, то девушка могла звонить куда угодно, подруге, знакомому, родителям, наконец.

– И для этого надо выбегать из дома? – спросил я.

– Конечно! Ведь она знает, что телефон Марины прослушивается!..

Ему удалось внушить сомнение присутствующим, но я остался непоколебим. В тот момент, когда послышался звук открываемой двери, теперь это точно возвращалась Света, я сказал:

– Теперь молчите все. Режиссировать постановкой буду я.

Я взял с полки лежавший там диктофон, в котором еще оставалась моя маленькая кассета из автоответчика, и положил его на стол. Я чувствовал себя звездой на премьере.

Света вошла с сумками.

– Я взяла ветчины, – сообщила она, – и хлеба. Могу сделать классную яичницу.

Ей никто ничего не ответил, и она насторожилась.

– В чем дело? – спросила она.

– Возьмите у нее сумки, Вадим, – сказал я.

Вадим послушно взял сумки, и Света осталась стоять в дверях гостиной с разведенными руками. Она еще даже не успела раздеться, и с ее сапог стекали струйки грязной воды от тающего снега.

– Куда ты звонила, Света? – спросил я вкрадчиво.

– Когда? – спросила она с выразительным спокойствием.

– Когда ты вышла из дома, – сказал я. – Остановив машину за углом, ты позвонила из автомата. Кому?

Она смотрела на меня холодно.

– Я звонила подруге, – сказала она. – Думала заехать к ней по дороге.

– Заехала?

– Ее не оказалось дома, – отвечала она, словно заранее была готова к этим вопросам.

– С кем же ты разговаривала?

– С ее матерью, – сказала Света. – А что?

В воздухе повисло напряженное молчание.

Я поднял диктофон и покачал им.

– Ты попалась, Света. Мы ждали, что кто-то должен предупредить Алекса, и не прогадали.

Она смотрела на меня с ненавистью.

– Что за чушь вы несете, Павел Николаевич? – произнесла она сквозь зубы. – Что за спектакль вы играете?..

– Светочка, – сказал я. – Ты грязная тварь!..

Я в отчаянии нажал кнопку воспроизведения на диктофоне, и все услышали глухой голос Алекса. Если бы в этот момент Света выдержала свою игру и вслушалась бы в запись разговора, у меня бы не было аргументов для того, чтобы разоблачить ее. Но я услышал ее нервный смех за спиной, и понял, что мы выиграли.

– Козлы, – проговорила она сквозь смех. – Вонючие козлы!.. Вы думаете, это вы меня поймали?.. Это вы сами попались!..

Вадим шагнул к ней, и она отскочила к стене.

– Не смейте меня трогать, подонки!.. Иначе вашего Мишеньку придется по частям собирать!..

Тут я услышал шипение и увидел, как Марина стрелой метнулась к ней.

– Тварь! – рычала она, одной рукой впившись ей в волосы, а другой принявшись хлестать ее по лицу. – Гадина ползучая!.. Сучка подзаборная!..

Кремнев с Вадимом с трудом оттащили ее, усадили в кресло, и Вадим остался с ней. Света сидела на полу с окровавленной губой и нервно посмеивалась. Кремнев взял телефонную трубку и вызвал оперативную машину.

– Не торопись, мусор, – сказала Света. – Я ведь не шучу… Если я не позвоню сегодня до десяти часов, он примет меры. Сами знаете, какие.

– Куда ты должна звонить? – склонился я к ней.

– Туда, – она засмеялась.

– Не будь идиоткой, – посоветовал я. – Ты вляпалась в убийство, и я бы на твоем месте постарался бы оказать всяческое содействие следствию.

– А сколько очков я за это получу? – спросила она.

– Мы сами с ней поговорим, Павел Николаевич, – остановил меня Кремнев. – Она все скажет, не сомневайтесь.

– Ты, мусор, дурак, – сказала Света. – Ничего я тебе не скажу, и не надейся. Вы же должны понять, что Алекс просто взбесится, если узнает про мой арест. Вам придется вернуть меня к нему и заплатить большие деньги, не считая самолета и прочих мелочей. Вы не захотели кончить дело миром, так получите войну.

– Как ты могла, Света? – вдруг, словно спохватившись после драки, недоуменно спросила Марина. – Что я тебе сделала, что ты так со мной поступила? Неужели же ты и Мишу ненавидишь?..

Света глянула на нее, облизывая окровавленную губу.

– Плевать мне на твоего Мишу, – фыркнула она. – А сама ты, Машка, просто сволочь неблагодарная. Я тебе не кошка домашняя…

– Ты просто сумасшедшая, – сказала Марина. – Свихнулась от зависти…

– Чему завидовать? – усмехнулась Света. – Это ты поклонников своих можешь дурить, а я-то знаю, что ты уже два года новых песен не пишешь!.. Кончилась ты, Маша…

– Где находится сейчас Колобродов? – спросил сурово Кремнев.

– И как сильно это вас интересует? – насмешливо осведомилась Света.

– Где он прячет Мишу?

– Там же, – сказала Света, улыбаясь в ответ.

– Вам лучше все рассказать, – произнес Кремнев с холодной яростью.

– Да? – переспросила она. – В самом деле?

Он поднял ее на ноги и прижал к стене.

– Послушайте, девушка, – свирепо прорычал он. – Если вы думаете, что в тюрьме вас ждут комфорт и теплые отношения, то вы сильно ошибаетесь.

– А мне плевать на твою тюрьму, – бросила Света ему в лицо и внезапно закричала: – Отвали от меня, падлюга!..

Она ударила его коленкой в пах, так что Кремнев согнулся пополам, и бросилась к двери. Я успел ухватить ее за руку и отбросить внутрь комнаты, где Вадим Симонян просто ударил ее кулаком в лицо, так что она упала на пол, опрокинув стул.

– Отставить! – буркнул Кремнев, поднимаясь.

Света то ли смеялась, то ли плакала.

– Вадим, сука, – всхлипывала она. – Бить женщину!..

– Прости, – сказал Вадим, нервничая, – но ты сама напросилась.

Тут зазвонил дверной звонок, и это уже оказались милиционеры. Кремнев приказал им забирать Свету, на нее надели наручники и увели. Кремнев ушел с ними, и в гостиной повисла тишина. В этой тишине Марина жалобно всхлипнула и заплакала.

– Что ты, Маша, – подсел к ней Вадим. – Не надо плакать!..

– Боже мой, Сима, – плакала Марина. – Я же любила ее…

– Любимые нас чаще всего и предают, – буркнул Вадим.

Я глянул на часы, шел уже шестой час воскресного дня.

– Он будет звонить, – сказал я задумчиво.

Марина подняла голову.

– А как же теперь?.. – спросила она. – Ведь она сказала…

– Спокойно, – я ободряюще улыбнулся ей. – Не надо нервничать. Она сказала, что должна позвонить до десяти. Только после этого он будет звонить мне. У нас есть время.

– На что? – отчаянно вскрикнула Марина.

– Чтобы найти его, – сказал я. – Мы установили, что Мишу содержат где-то за городом, в деревянном доме или сарае. Звонит Алекс из города. Значит, чтобы добраться до мальчика, ему понадобится еще не меньше часа.

– А как нам искать? – спросил недоверчиво Вадим.

Я глянул на него.

– Хороший вопрос, – сказал я. – Об этом мы и должны подумать.

Я напрасно на них надеялся, Марина к конструктивным решениям была неспособна, а Вадим явно не принадлежал к числу аналитиков. Тикали большие стенные часы, уходило время, а ничего путного нам в голову не приходило.

– У него есть в городе точка, – говорил я, размышляя вслух. – Зверь – баба. Именно там он ждет звонка Светы.

– Я не знаю никакой зверь – бабы, – угрюмо произнесла Марина.

– Я тоже, – сказал Вадим. – Баб знаю много, но звери среди них попадаются редко.

– Почему не звонит Кремнев? – нервничал я. – Добился он чего-нибудь от Светы?

– Ничего он не добьется, – сказала убежденно Марина. – Я-то ее немножко знаю. Может, это она и есть пресловутая зверь – баба?

Я вздохнул.

– Будем надеяться, – сказал я, – что это не так.

Я оставил их вдвоем, а сам поехал на автобусе к Валере, адрес которого выяснил по телефону у Леры Веневитиной. Он был ее соседом по улице. Валера жил с матерью, и она встретила меня не слишком дружелюбно.

– Спит он, – сказала она. – Что это у вас за задание такое, дома не ночевать?

– Это он вам про задание сказал? – спросил я.

– А как же, – сказала мать. – Наплел с три короба… А от самого винищем разит, как из бочки…

– Он не должен был этого говорить, – сказал я строго. – Разбудите его, он мне срочно нужен.

На улице уже наступил темный вечер, и просыпаться в такое время, я знал это, особенно мучительно. Валера тем не менее послушно умылся в ванной и сел на стул у стены, положив руки на колени.

– Все никак не отойдешь? – спросил я.

– Завтра, – просипел он. – Завтра на заре запоют птички…

– Ты мне нужен сегодня, – сказал я.

Он смотрел на меня пустыми усталыми глазами.

– Зачем? – спросил он.

– Ситуация чрезвычайная, – сказал я. – Через пару часов преступник поймет, что он окружен и прижат к стенке. За это короткое время мы должны найти мальчика.

Он все еще не понимал меня.

– Как звали эту звериную бабу? – спросил я настойчиво. – Ты один можешь вывести нас на Мишу!.. Ну, Валера!..

Он жалобно скривился.

– Павел Николаевич, – взмолился он. – Разве вы сами не были в таком состоянии? Я сейчас не могу вспомнить свой день рождения!..

– Ну, напрягись! – попросил я. – Переступи себя!..

Он покачал головой.

Мать принесла с кухни чайник, поставила на стол.

– Папаша у него алкашом был, – сказала она. – И сынок туда же!.. Опять мне катавасия…

– Катавасия, – сдержанно пояснил я, знаток богослужений, – это исполнение ирмоса в конце каждой песни на утреннем каноне.

– Что? – переспросил Валера, оживившись.

– Катавасия, – объяснил я. – Это богослужебный термин. А что?

– Ничего, – сказал он и засветился. – Я вспомнил, Павел Николаевич.

Я выдохнул, повернулся к иконе в углу и перекрестился. – Ну? – спросил я. – Имя?

– Он сказал, что ее зовут… Ася!

24

– Ася? – переспросил я. – Зверь-баба, это Ася?

– Да, – сказал Валера. – Он так и сказал.

Я сел на стул.

– Ася – зверь, – повторил я. – Мне кажется, я догадываюсь, о ком идет речь.

– Вы ее знаете? – спросил Валера безучастно.

– Да, – сказал я. – Ася Вепренская, его давняя подруга. Ты со мной?

Он сначала испугался, потом вздохнул и попросил две минуты на то, чтобы одеться.

Телефона у них не было, и, чтобы сделать пару срочных звонков, мы зашли в гости к Лере Веневитиной. У Леры были гости, и появление прославленного босса было для нее весьма кстати, но мы от застолья решительно отказались.

– Простите, – извинился я перед гостями. – У нас срочное расследование.

Лера принесла телефон нам на кухню, и я стал звонить домой Марине Антоновне Щелкановой. К телефону подошла ее дочь, позвала маму, и та выразила свое возмущение.

– Что вам угодно, Павел Николаевич, – едва не зашипела она. – Звонить ко мне домой!..

– Срочное и чрезвычайное дело, Марина, – сказал я. – Мне необходимо в течение получаса найти вашу сотрудницу Асю Вепренскую.

– Асю Николаевну? – переспросила Марина. – Зачем вам?

– Марина, я расскажу обо всем потом. Это очень срочно!

– Но я понятия не имею, где она живет.

– А ее телефон вам известен?

– И телефон я не знаю, – сказала она.

– Как мне ее найти? – взмолился я. – Это вопрос жизни и смерти!..

– Вашей? – спросила она насмешливо.

– Нет, – сказал я. – Двенадцатилетнего мальчика.

Она помолчала.

– Я дам вам телефон Альбины, – сказала она. – Может, она знает.

Я помнил Альбину, секретаршу Марины, как вредную толстую дуру, и не ждал от нее ничего хорошего – и напрасно. На мой звонок она отозвалась с неожиданным энтузиазмом, где-то у себя покопалась и дала мне телефон Аси Вепренской. Я сказал ей, что с этой минуты полюбил ее на всю жизнь.

Звонить на квартиру, где в эту минуту мог находиться Алекс, было бы в высшей степени безрассудно. Я позвонил в городское управление внутренних дел дежурному по городу, представился и попросил срочно выяснить адрес данного телефона. Время уже подходило к девяти. Дежурный попросил меня оставить мой телефон, чтобы перезвонить через пять минут. Эти пять минут показались мне пыткой. Лера принесла мне рюмку коньяка с ломтиком лимона. Я выпил и закусил, вызвав этим отрицательную реакцию у Валеры. Сам Валера от выпивки решительно отказался.

Через восемь минут дежурный позвонил по нашему телефону и сообщил адрес. Это было уже в другом конце города. Я немедленно перезвонил на квартиру к Марине и потребовал от Вадима стать нашим извозчиком.

Пока Вадим собирался, пока ехал по ночным улицам к нам, а потом с нами на квартиру Аси, времени прошло немало. Мы подъехали туда уже в половине одиннадцатого. Взлетели по лестнице втроем, позвонили в дверь.

Ася Николаевна вышла к нам, закутавшись в теплый платок. Узнав меня, она восторженно заулыбалась.

– Павел Николаевич! Вы ко мне?..

– Он здесь? – спросил я, затаив дыхание.

– Кто? – испугалась она.

Я испугался еще больше. Если мы ошиблись, то вся суета последних часов была бессмысленной.

– Алекс, – сказал я.

– Колобродов? – заулыбалась Ася. – Он только что ушел. Я говорила ему, что мы с вами вспоминали славное прошлое…

Мы просто вломились к ней, закрыв дверь за собой.

– Ася Николаевна, – заговорил я, – это очень важно! Мы должны найти Алекса в ближайшие часы. Где он может быть?

– Но я не знаю! – сказала она. – Он сказал, что появится только завтра, но это вовсе не обязательно. Он такой импульсивный…

– А где он живет?

– Сейчас он живет в моем доме в Сосновом, но сегодня он туда вряд ли поедет…

– Стоп! – воскликнул я. – В доме в Сосновом, да? Где это?

– Ну, Сосновое, – сказала Ася едва не обиженно. – Новый район по ростовской дороге. Там стоит деревянный поселок, где жили когда-то мостостроители. Там у меня остался дом, что-то вроде дачи… Я позволила Алексу жить там, потому что у него обстоятельства…

– Да, да, – сказал я. – Понимаю, обстоятельства… Давайте адрес!

Она пожала плечами и объяснила, как найти этот ее дом в Сосновом.

– Вы сами там в последнее время не бывали? – спросил я.

– Нет, – Ася качнула головой. – Алекс сказал, что он нуждается в уединении. Он пишет книгу воспоминаний. Представляете, как это будет интересно!

– Спасибо, – поблагодарил я и утянул всю компанию на улицу.

Заводя двигатель «Мерседеса», Вадим спросил:

– В Сосновое?

– Нет, – сказал я. – Сбросите меня на квартире.

– Что? – оба посмотрели на меня.

Валера – с удивлением, а Вадим – с презрением.

– Вы не понимаете? – сказал я. – Он будет звонить мне на квартиру! Он выльет на меня все свои угрозы, он ведь не может без этого!.. Я должен с ним разговаривать, а пока я с ним разговариваю, вы поедете в Сосновое. Я думаю, сообщников у него там нет.

Оба вздохнули и согласились со мной.

Благо, мой дом стоял почти на прямой дороге к ростовскому шоссе, так что времени они почти не потеряли.

– Подольше там с ним беседуйте, – сказал на прощание Вадим.

Когда я вернулся, то на автоответчике было записано три телефонных звонка. Режиссер Вася Соловьев сообщил, что нашел потрясающий сюжет для очередного детектива, малышка Марго из группы «Контрацепция» приглашала нас с Валерой на тусовку во Дворец Спорта, и, наконец, Алекс Колобродов сообщал, что он непременно перезвонит через пятнадцать минут, потому что ему есть что сказать мне.

Я не успел истомиться ожиданием, потому что Алекс позвонил буквально через несколько минут. Определитель опять указывал на телефон-автомат.

– Павел Николаевич, – заговорил он нервно и уже без платка. – Что за гнусную игру вы ведете? Вам не жаль мальчика?

– Секунду, Алекс, – сказал я. – Почему мне не жаль мальчика? Мне именно его жаль, и я делаю все, чтобы спасти ребенка.

– Вы себе даже вообразить не можете, что я с ним сделаю, – грозно пообещал Алекс.

– Вы, что, садист? – спросил я.

– И садист тоже, – сказал он. – Я артист универсального плана. Куда вы дели Светку?

– Отправили в кутузку, – сообщил я. – Только не говорите мне, что вы в нее влюбились. Она использовала вас, как исполнителя, и при правильном поведении вполне может сойти за пострадавшую.

– Вы идиот, Паша, – проревел Алекс. – Светка моя сестра!.. Вы обложили меня вкруговую, и теперь я вам закачу такой концерт, что прогремит на весь мир. Завтра я соберу себе в заложники всю вашу команду и начну вас отстреливать по одному. Ведь вы же не посмеете отказаться пожертвовать собою ради ребенка!..

Я облизнул губы.

– Это же ваш ребенок, Алекс!..

– Чушь! – закричал он. – Это ее ребенок, и тем он мне еще больше противен!.. Сегодня утром я избил его до потери сознания, и только вмешательство моего приятеля спасло сосунка от безвременной кончины. Я не испытываю к нему никаких чувств, кроме ненависти.

Это его упоминание о помощнике заставило меня содрогнуться. Как там справятся мои посланники? Может, все-таки следовало предоставить это милиции?

– Вы просто патологический субъект, Алекс, – сказал я. – В конце концов вас пристрелят при захвате.

– Так вот что я вам скажу, – перебил меня Алекс. – Я отказываюсь от вашего посредничества, Паша, и требую, чтобы ко мне с деньгами пришла сама Маша. Может быть, я тогда оставлю его в живых.

– Я не верю ни единому вашему слову, – заявил я.

В трубке раздался характерный звук паровозного гудка, я понял, что он звонит с вокзала. В Сосновое можно было добраться и на электричке.

– Я говорю это в качестве моего официального заявления, – сказал он. – Вы можете верить, можете не верить, но если завтра к десяти утра деньги не будут готовы, я отрежу парню ухо.

– Как вы узнаете о готовности? – спросил я. – Ваша сестра уже в милиции.

– Я позвоню прямо к Маше. Теперь мне можно не прятаться. Карнавал закончен, маски сняты…

– Но наши немцы в Москве, – напомнил я. – Они могут опоздать!

– Ничего, – сказал Алекс. – Одно ухо, это еще не смертельно. Но в полдень я отрежу ему второе. А знаете, что я ему отрежу в третью очередь?..

В это время там на вокзале что-то объявили, и он спохватился.

– Все, дорогой Павел Николаевич, – заторопился он. – Было приятно пообщаться. Когда будете писать про меня детектив, то не перепутайте фамилию. Целую…

И он повесил трубку.

Я немедленно отправился к Марине, которая к тому времени уже тряслась от напряжения, и ввел ее в курс дела. Надо было ждать, и мы взялись за напитки из бара. Коньяк «Камю» нас взбодрил, водка «Смирнофф» смягчила нервное напряжение, а ликер «Контре» привнес сентиментальности. Марина принялась плакать, вспоминая какие-то давние романы, я ее утешал, обнимая и целуя в макушку. Главного мы достигли, с ума не сошли, и, когда в третьем часу ночи раздался звонок, мы, вместо того, чтобы бежать открывать, раскупорили бутылку шампанского.

Пока мы гуляли, основные события разворачивались в другом конце города. Некоторое время Вадим рыскал по поселку Сосновому, разыскивая нужный дом, а когда наконец поиски завершились успехом, к ним прицепилась какая-то местная компания, которая искала приключений. Вадим разогнал их, потрясая своим газовым пистолетом. В окнах искомого дома горел свет, и Валера с помощью Вадима поднялся, чтобы заглянуть в комнату. Вопреки ожиданию он увидел там какую-то гнусную оргию, где крупный мужик лет сорока охмурял легкомысленную девицу, спаивая ее крепленым вином не самого высокого качества. Мужик сидел в майке, а на девице оставалась, одна комбинация. Отсюда родился отвлекающий маневр.

Когда мужик открыл им дверь, Вадим с угрозой спросил:

– Настюха у тебя, что ли?

– Какая Настюха, – не понял тот.

Вадим решительно оттолкнул его и прошел в дом, где пьяная девица уже никого не узнавала.

– Да вот же она! – воскликнул Вадим. – Ты чего, козел? Это же сестренка моя?

– Ну и чего? – спросил мужик, заводясь. – Не баба, что ли?

Мужик был крепкий, рефлексией не зараженный, и Вадим невольно засомневался в своем решении.

– Так налей, что ли! – нашел он выход из положения.

– Так бы и говорил, – буркнул мужик, приглашая их к столу.

Валера пришел в ужас, когда ему подали чуть ли не полный стакан темно-красного, едва не фиолетового, вина. Сначала он смиренно поднес его ко рту, но тут ему стало плохо. Пришлось Вадиму тащить его в туалет, где Валеру стошнило от всех алкогольных переживаний.

Зато пока Вадим с хозяином распивали вино за здоровье похрапывающей «сестренки», которую один упорно звал «Настюхой», а другой «Клавой», Валера нашел в себе силы осмотреть подсобные помещения. Он нашел дверь в подвал, закрытую на висячий замок. Замок он открыл, подобрав для этого гвоздик с пола, спустился по темной лестнице в подвал и долго не мог найти выключатель. Наконец свет в подвале зажегся, и Валера увидел Мишу Филатова, лежавшего без сознания на мешках с картошкой.

Пока он его развязывал и приводил в сознание, ситуация наверху резко изменилась. В разгар дружеской попойки к компании присоединился Алекс, который узнал Вадима сразу. Вадим очень скупо рассказывал, что последовало за этим, но похоже, они его избили. Но пока вспомнили о втором, что отправился в туалет, Валера уже успел вернуться, притащив за собой избитого Мишу. Тут-то мой помреж и вмешался в ход событий, вспомнив все свои боевые навыки.

Алекс действительно был неважным бойцом, и для него хватило одного удара ногой по голове. Зато второй оказался соперником покрепче, и битва с ним продолжилась на равных вплоть до того момента, как по сигналу соседей в дом нагрянули милиционеры. Они пришлись весьма кстати.

Миша действительно был основательно избит, все лицо его было в синяках, и Марина, увидев его, протрезвела мгновенно. Начались процедуры медицинского характера, причитания и слезы. Вадим позвонил в Зареченск, чтобы утешить бабушку. Звонок перехватили бдительные подслушиватели, и вскоре к месту нашего торжества прибыл поднятый по тревоге майор Кремнев со своими милиционерами. Началось составление протоколов, допросы свидетелей и прочая милицейская писанина, которая так не подходила к атмосфере нашего общего торжества. К тому времени, как все было закончено, уже начался новый день, и, расставшись с Мариной, которая не отходила от своего сыночка, мы с Валерой вышли на улицу, где уже спешили на работу люди.

– Объявляю тебе благодарность в приказе, – сказал я Валере. – И даю отгул.

– Спасибо, – сказал он. – Но у меня сегодня съемка.

Он говорил это вполне серьезно, и я, хотя и понимал, что в этот день Валера не сможет проявить всего своего таланта, в целях поддержания идеалов дисциплины, восторженно пожал ему руку.