Текст книги "Семнадцатилетние"

Автор книги: Герман Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

– Пора начинать, Константин Семенович? – спросила Катя.

Он взглянул на часы и обратился к директору:

– Наталья Захаровна, можно начинать? – Я в гостях и ничего не желаю знать.

– Начинайте, Катюша.

«Пьеретты» разбежались. Минуты через три свет в коридоре потух. По проволоке, на которой висели фонарики, быстро побежали огоньки. Добираясь до фонарика, огонек со звонким хлопком зажигал его и бежал к следующему. Гулявшие в коридоре остановились и, следя за огоньками, аплодировали мастерству Василия Васильевича. Когда зажглись последние фонарики, висевшие у дверей зала, двери в зал распахнулись, и жизнерадостный марш оглушительно грянул из всех репродукторов, искусно замаскированных в углах коридора.

Пестрая толпа направилась в зал. Посредине возвышалась большая украшенная елка. Вдоль стен стояли стулья для гостей.

Как только кончилась пластинка с маршем, на эстраде появилась «Пьеретта» с фиолетовыми помпонами и ударила три раза в поднос.

Наступила тишина.

– Товарищи! Только что получена телеграмма от деда Мороза. Бедный старик немного простудился и лежит с грелкой. Он не сможет прибыть на наш бал. Он просил передать вам поздравления с Новым годом и обещал в этом году принести нам много пятерок. Взрослым он просил выдать то, что им самим захочется. Здесь я в затруднении. Что хочется взрослым в новом году? Пускай сами выберут и возьмут себе на здоровье. Новогодний бал-маскарад открываем без деда Мороза, ровно в восемь часов. Право приглашать на танцы имеют только маски. Нарушивший это правило обязан будет выступить в концерте.

«Пьеретта» подняла поднос, вновь ударила в него и, услышав шипенье пущенной пластинки, громко крикнула:

– Вальс!

Перед Алешей появилась «Пьеретта» с голубыми помпонами.

– Можно вас пригласить?

– С удовольствием!

Кто это? Светлана или Лида? У них одинаковый рост и фигуры. Волосы спрятаны, взволнованный голос искажен, и легко ошибиться.

– Вы скучали? – тихо спросила она.

– Нет, не успел.

– Вам нравится?

– Вообще – да.

Игорь проводил глазами друга, и, когда он скрылся за елкой, из толпы вынырнула «Пьеретта» с розовыми помпонами и остановилась перед ним.

– Разрешите вас пригласить? – шепотом спросила она.

– О да! – улыбаясь во весь рот, сказал моряк. Он был уверен, что его разыгрывает Лида.

– А я только что о вас думал, – сказал он, вливаясь в общий поток танцующих.

– К маске нужно обращаться «на ты». Просто стыдно, что вы не знаете таких обычных вещей!

– Мне за последние двадцать лет не приходилось почему-то бывать на маскарадах...

– Я боюсь, что тебе за последние двадцать лет не пришлось ни разу прочесть драму Лермонтова «Маскарад», – назидательно сказала маска и засмеялась.

– Огарок ты, а не Свечка! Это называется сестра, – проворчал Игорь, ущипнув ее за руку.

– Ты с ума сошел! – рассердилась Светлана.

– Мир! Не сердись, Свечка. Скажи по секрету, какой цвет у Лиды?

– Эх ты! Где же твоя интуиция? До сих пор не узнал! Тебе даже записку подбросили...

– Голубой? – удивился он.

– Как тебе нравится наш бал?

– Молодцы! Так, значит, она с Алешкой танцует. Интересно, зачем она меня изводит все время?

Константин Семенович с удовольствием наблюдал за танцующими. Девушки чувствовали себя легко и свободно.

– Константин Семенович, почему вы на почту не заходите? – спросил его почтальон. – Вам письма есть.

Она передала три письма и убежала.

«Не хмурьтесь! Все идет великолепно!» – прочитал он первое. Хотя почерк был изменен, но он догадался, что это писала Женя Смирнова.

«Товарищ Горюнов, вы самый лучший! Мы вас очень любим. КЛАН».

«Константин Семенович!

Мы сдержали слово, организовали вечер!

Начали без опозданий!

Честь класса на высоте!

Похвалите нас за это!»

«Воспитатели».

– Сейчас мы откроем ураганный огонь! – потирая руки, сказал появившийся вдруг Сергей Иванович. В руках у него были мешочки с конфетти. Но «огонь» открыть не удалось. Вальс кончился, и пары быстро разошлись. – Прибережем снаряды до следующего танца, – утешил себя академик. – Вы, кажется, много писем получили, Константин Семенович.

– Целых три!

– А может быть, и на мой номерок что-нибудь есть? – сказал Сергей Иванович и поправил приколотый на груди номерок. – Пойду выясню.

Ловко лавируя между гуляющими, он вышел в коридор и заглянул в окошко «Отдел доставки».

– Нет ли мне письмеца?

– Наш номер?

– Пятнадцать.

– Есть!

Несколько удивленный, академик взял письмо, тут же прочитал и расхохотался.

С какой-то уксусною миной

Стоите вы у входа в зал,

Как теорема Пифагора,

Как нерешенный интеграл.

Конечно, сложные законы

Я заменить Вам не смогу, -

Но веселиться вместе с нами

Я, как сумею, помогу.

Меня ищите меж веселых

И нескучающих «пьеретт».

И присылайте поскорее

На номер сорок ваш ответ.

Прочитав письмо вторично, он зашел в киоск, купил секретку. Но прежде чем отвечать, нужно было выяснить, кто это писал. Скорей всего кто-нибудь из Лидиных подруг. Сергей Иванович стал внимательно разглядывать гуляющих, но сорокового номера не попадалось.

Музыка заиграла па-де-катр. К Алеше подошла «Ночь» – среднего роста стройная девушка, одетая во все черное. Черная кофта с широкими рукавами, черные шаровары. На круглой шапочке был прикреплен серебряный месяц, а на плаще пришиты звезды.

– Можно вас пригласить? – спросила она.

– С удовольствием! – сказал он, протягивая руку. – «Ночь» на балу, среди яркого света...

Игоря пригласила «Пьеретта» с фиолетовыми помпонами. Он мечтал о голубых помпонах, но отказаться было неудобно. Тем более, что судя по всему, это была главная распорядительница. Она открывала вечер.

– Я вижу, вы до сих пор на суше не освоились. Нашли свое чудовище?

– Чудовище нашел, но не свое.

– А чье?

– Не знаю. Об этом надо спросить тебя, маска.

– Это чудовище пока что принадлежит, слава богу, только себе!

– Значит, ты очень эгоистична, маска. Продолжая танцевать, Игорь искал взглядом «Пьеретту» с голубыми помпонами.

– Вы напрасно крутите головой, – с усмешкой сказала маска. – Ваши чудовища заняты и не могут танцевать.

– Чем же они заняты?

– Делом. Не забывайте, что они распорядители.

– Вас они назначили заместителем?

– Приходится. Долг подруги обязывает...

В антракте должна была открыться «комната шуток», и Лида со Светланой занимались ее приготовлением.

Факиры продолжали предсказывать, и от желающих узнать свою судьбу не было отбоя. В перерыве между танцами они подошли к Марине Леопольдовне. Их сейчас же окружили девушки.

– Марина Леопольдовна, знаменитый факир, маг и волшебник Али-Рута-Жох-Макао-Зимбия хочет угадать ваше будущее.

– Очень забавно! – заулыбалась учительница. – Пожалуйста, пожалуйста!

«Факир» сделал плавные пассы над головой учительницы, поднял руки вверх и что-то забормотал.

– Зимбия, ты бы ясней выражался, а то я ничего не могу разобрать.

«Факир» заговорил яснее, и в его тарабарщине появились немецкие слова.

– Заракан-битте, паркаля шлех и хаус, дас и дер и циммер, фенстер, шиссен...

– Вы поняли, Марина Леопольдовна, или вам тоже переводить?

– Что вы, что вы! Я не знаю такого языка. Первый раз в жизни слышу!

– Он говорит, что ваше будущее ему не ясно. Как в тумане он видит склонения, падежи, вспомогательные глаголы и кругом них единицы и двойки. Все? Что ты еще болтал, Зимбия?

– Кара дас, кара ди, кара нихт!

Кругом засмеялись, и Марине Леопольдовне показалось, что ученики издеваются над предметом, который она преподает.

– Довольно, товарищи, – сказала она строго. – Я ожидала большего смысла в вашей затее.

Лева Никитин, изображавший переводчика, смутился, но сейчас же нашелся:

– Зимбия! Марина Леопольдовна не верит твоим предсказаниям! – сказал он, хлопнув факира по плечу. – Пошли дальше!

Снова заиграла музыка.

К Константину Семеновичу подбежала «Пьеретта» с оранжевыми помпонами.

– Константин Семенович... – начала она, но, взглянув на грудь Сергея Ивановича, вдруг хлопнула в ладоши. – Ага! Вот где пятнадцатый номер!

– А-а! Поэтическая «Пьеретта» нашлась! – обрадовался академик, "увидев ее номер.

– А я собиралась отвечать на ваше письмо.

– Позвольте, позвольте... Я вам еще не писал! А кто писал эти стихи? – спросил он, потрясая полученным письмом. – Разве не вы?

– И не думала!

Константин Семенович пододвинул стул, и «Пьеретта» села.

– Можно прочесть? – спросила она, взяв письмо из рук Сергея Ивановича.

– Свое письмо?

– Уверяю вас, я не писала. Прочитав письмо, она расхохоталась.

– Стихи не очень грамотные! Это кто-то из девочек задумал нас познакомить, – сказала она.

– Ну, что ж, на маскараде всегда полагаются интриги, – засмеялся Константин Семенович. – Сергей Иванович, под маской скрывается не ученица, а учительница. Разрешите вас познакомить, товарищи... Сергей Иванович Вершинин... Наталья Николаевна Зорина.

– Очень приятно. Я бы никогда не догадался, что вы не школьница.

– Тем лучше! Значит, в маске я моложе. Но эта переписка, видимо, имеет какую-то цель! Девочки заметили, что вам скучно?

– Наоборот! Мне здесь очень весело. Просто уж и не помню, когда мне было так хорошо!

– Товарищи, я оставлю вас на несколько минут, – предупредил Константин Семенович. – Скоро антракт, и начнется художественная самодеятельность. Пойду узнаю, как у них дела.

Светлана и Лида из «комнаты шуток» прошли в свой класс. Там они застали Тамару и Таню, недавно закончивших дежурство на лестнице, и Крылову.

– Ну что тебе стоит? Мы же с тобой одного роста, – упрашивала Рита Тамару.

– Меняйся с другими. У тебя там целый хвост. Что я с ними буду делать? Не надо было раньше времени раскрываться.

– Тамарочка, я же не виновата, что меня так быстро узнали!

– Ну, так и быть... – согласилась Тамара, – Но имей в виду, что я церемониться с твоими ухажорами не буду...

Девушки поменялись колпаками, перекололи банты и переодели кушаки.

– Номера не забудьте переменить, – предупредила Таня.

– Светка! Давай и мы с тобой обменяемся! – предложила Лида. – Нас уже узнали...

– Верно! Пускай меня принимают за тебя, а тебя за меня!

– Ну, давай.

– Но ты не выдавай себя. Пригласим их опять на вальс.

Девушки поменялись цветами. Лида стала розовой «Пьереттой», а Светлана – голубой.

Музыка смолкла.

В дверь заглянула желтая «Пьеретта» и со смехом сказала:

– Ой, девочки! Женька у Марины Леопольдовны фантик отобрала. Идемте в зал. Сейчас концерт. Она будет выступать.

Все со смехом побежали в зал. Концерт силами «артистов», проигравших фанты, начался. Зрители стояли перед елкой. Таланты многих гостей были известны раньше, и Женя отбирала фанты не случайно, а по заготовленному списку. В результате в антрактах составился неплохой самодеятельный концерт.

Потом открыли горку, и многие отправились кататься. Горка имела шумный успех. До конца вечера там раздавались веселые крики, смех, а иногда и пронзительный визг.

Музыка в зале снова заиграла вальс. Перед Игорем появилась долгожданная «Пьеретта» с голубыми помпонами. У Алеши лицо засияло, когда он увидел розовый цвет

– Светланочка, я очень рад... – еле слышно сказал он, когда рука коснулась талии девушки. – Первый вальс – и ни одного слова за весь вечер...

– Ты же с Лидой танцевал, – прошептала она.

– Я ее не приглашал, – с виноватой улыбкой сказал Алеша. – Она дразнит Игоря, а мне приходится исполнять роль пятого колеса в телеге.

«Пьеретта» отрицательно покачала головой, но Алеша понял этот жест по-своему.

– Да, да... Поверь мне, Света. Он действительно и серьезно увлекся Лидой. Много думает о ней... И, откровенно говоря, мне его жаль. Не понимаю, что он нашел в ней особенного?

Розовая «Пьеретта» повернула голову, и он увидел, как в прорезях маски блеснули глаза. При других обстоятельствах этот взгляд мог бы открыть ему многое, но Алеша был совершенно уверен, что танцует со Светланой. «Обиделась за подругу», – решил он.

– Я не хочу сказать про нее ничего, плохого. Она неглупа, с ней можно приятно проводить время, но... но мне кажется, что она не стоит глубокого чувства... Не будем говорить о ней... Я так рад, что мы вместе...

Какая-то расшалившаяся пара налетела на них и со смехом и извинениями затерялась в толпе. В этот момент Алеша переменил руку и вытащил из кармана письмо.

– Я уже устала, – прошептала Лида, слегка отстраняясь.

– Послушай меня, Света, – привлекая обратно к себе девушку, шепотом сказал он. – Я давно... очень давно хочу тебе сказать о самом главном... И все не решаюсь. Мы так редко видимся... И вот я написал. Сейчас не читай. Спрячь... Когда придешь домой... Это очень для меня серьезно, – взволнованно шептал Алеша, и Лида почувствовала в своей руке письмо.

Они кружились по залу, и Алеша даже не замечал, что «Пьеретта» все время сбивается с ритма. Был момент, когда она, точно теряя сознание, почти повисла на его руке.

В другом конце зала танцевали Игорь и «Пьеретта» с голубыми помпонами.

– Лидочка! Как вам не стыдно! – говорил Игорь. – Неужели вам доставляет удовольствие мучить меня! Из-за вас я самовольно удрал на вечер. И вот награда! За десять суток ареста первый танец.

– При чем тут я? – сдерживая смех, тихо сказала девушка.

– Неужели вы ничего не видите! Я же окончательно потерял голову! Да и не только голову. Я потерял сон, аппетит, настроение, растерял все мысли... Когда я увидел вас в первый раз, вы исчезли, как видение. И вот мы уже с вами знакомы два месяца, встречаемся каждое воскресенье, но вы остаетесь таким же видением, как в первый раз... Я не могу даже поговорить с вами наедине. Вы можете сделать меня самым счастливым человеком во всем мире!

– С ума сошел!.. Ты задумал жениться, что ли? – с изумлением спросила Светлана. – Я маме скажу...

Когда Светлана увидела глупое выражение на лице брата, она не выдержала и расхохоталась.

– Слушай, чудовище! Я даже не знаю, что сказать!.. Отодрать тебя за уши! – воскликнул Игорь.

– Попробуй!

– Это же черт знает что такое!

– А ты любишь над другими смеяться... Испытай на себе! Пошли, пошли!

Они снова закружились.

– А за десять суток кого надо драть за уши? Слышишь, Игорь?

– Что?!

– Я говорю насчет ареста.

– Ладно... оставь! Это я так, для романтики... Ты мне все настроение испортила.

– Ничего, это была для тебя репетиция, и должна тебе сказать, что, если ты в таком тоне намерен объясняться в любви, об успехе можешь не мечтать!

– Почему?

– Потому что ты дурак! Это какая-то пошлая болтовня!

– Как умею...

– Тем хуже для тебя. Лида очень серьезная девушка. А если у тебя на самом деле есть какое-то чувство... – сердито упрекнула Светлана, но вдруг в голосе ее зазвучала нежность. – Так нельзя говорить, Игорек. Глупо, вульгарно...

Конец вальса застал их в другом конце зала. Светлана взяла Игоря под руку, и они пошли по кругу.

– Значит, нет худа без добра! – со вздохом сказал Игорь. – Хорошо, Свечка, я подумаю о том, что ты сказала. Каким-то десятым чувством сознаю, что ты права... Вон Алешка!

– Иди к нему! – Светлана хлопнула брата по спине и убежала.

– Как тебе понравился их новый номер? – спросил Игорь, подходя к Алеше.

– Какой?

– С переодеванием! Я сейчас такого дурака свалял. Объяснился Свечке в любви.

– Не понимаю, о чем ты говоришь...

– Ты знаешь, с кем ты танцевал?

– Со Светой.

– Вот именно! Ты с Лидой танцевал!

– Не может быть! – сказал, побледнев, Алеша.

– Оказывается, еще как может!

– Знаешь, что, Игорь... Надоели мне эти шутки. Пойдем отсюда.

– Ну нет! Я только начал расходиться. Слушай меня. Они меняют лишь цвет, а платья остаются прежние. В следующий танец я незаметно сделаю отметку на рукаве или на плече. Понял? А что ты нос повесил?

– Да нет, я ничего... просто так.

Начался новый танец, и перед Алешей появилась голубая «Пьеретта». Из-под колпака выбилась светлая прядь волос. Это была, без сомнения, Светлана, но настроение у Алеши было испорчено, и он молчал. Он понимал, что Светлана ни в чем не виновата, но почему-то ему казалось, что девушка посмеялась над его чувствами. Было досадно, обидно...

В следующий танец это ощущение прошло, и Алеша танцевал с удовольствием. За письмо он не беспокоился и был уверен, что Лида передаст его Светлане.

Игорь же настойчиво искал розовую «Пьеретту». Его упорно приглашала маска с фиолетовыми помпонами. Между ними завязался шутливый разговор. Фиолетовая «Пьеретта» оказалась неглупой и хохотушкой, а с такими всегда приятно шутить. Но куда спряталась Лида? Он стал наблюдать за Сергеем Ивановичем. Академик сидел с оранжевой «Пьереттой», и, кроме Константина Семеновича, к нему никто не подходил. Игорю пришло в голову, что Лида поменялась цветом с кем-нибудь из одноклассниц, но и эту мысль пришлось отбросить: розовая «Пьеретта» вообще не появлялась ни в зале, ни в коридоре. Около десяти часов к Сергею Ивановичу подошел почтальон и вручил письмо:

«Папа! У меня разболелась голова. Уехала домой. Не беспокойся. Ничего серьезного. Веселись, отдыхай.

Лида».

До нового антракта Игорь терпеливо ждал, но затем категорически потребовал от сестры выяснить, где Лида. Светлана отправилась на поиски.

Константин Семенович разговаривал с Натальей Николаевной, когда к нему подошла голубая «Пьеретта».

– Лида, вы ищете папу?

– Это не Лида, Константин Семенович, это я – Светлана... В нашем классе плачет кто-то из девочек. В черном костюме со звездами, – сообщила она.

– Хорошо. Я схожу.

– А вы не видели Лиду?

– Нет. Спросите Сергея Ивановича, – сказал учитель, поднимаясь.

В классе лампочки выключены, но от уличного фонаря достаточно светло. За грудой наваленных на парте шуб слышались глухие рыдания. Константин Семенович остановился посреди комнаты.

– Кто здесь? – спросил он и, не дожидаясь ответа, подошел к выключателю.

– Не зажигайте, Константин Семенович... это я... Белова, – сдерживая рыдания, сказала девушка.

Она была в черном костюме с полумесяцем на шапочке.

– Что с вами? – спросил учитель, присаживаясь на парту.

– Тяжело... – всхлипывая и сморкаясь, сказала Валя. – Очень тяжело, Константин Семенович. За что? Что я им сделала?

Она снова закрыла лицо платком и прерывающимся голосом закончила:

– Я не знаю, как я доживу до экзаменов... Скорей бы... скорей!

Учитель встал и прошелся между партами. Музыка сюда доносилась заглушенно и не мешала говорить.

– С вашей стороны будет большой ошибкой, если вы не выясните своих отношений с подругами до конца года, – сказал он. – Вам уже семнадцать лет, и вы должны понимать, что судьба каждого человека зависит от него самого. Кто виноват в том, что человек живет плохо, поступает неверно, нехорошо?

– Я понимаю, Константин Семенович...

– Что вы понимаете?

– Я сама виновата...

– А почему? Вы думали когда-нибудь о том, что вами руководит? Какие интересы, какую цель вы преследуете, поступая так, а не иначе? Что, например, вас толкнуло отказаться подписать «Обещание»?

– У меня не было никакой цели.

– Нет, была! Все ваши ошибки вытекают из одного... Из личной заинтересованности. Вы сказали мне, что вы не нуждаетесь в таком обещании. Помните? Вы не нуждаетесь... Не школа, не класс, не коллектив, а именно вы! Вас интересует только личное отношение к делу, личное удобство или неудобство... Вы никогда не исходили из интересов дела, из интересов других людей, а только из личных! Попробуйте проанализировать любой из ваших поступков в школе, в семье...

– А что в семье? – робко спросила Валя. -

От Фенечки она знала, что мать приходила в школу и о чем-то говорила с учителем.

– В семье вы держите себя еще хуже, чем в школе. Не так ли?

– Это мама вам сказала?

– Нет. Я и без нее знаю, как вы держите себя с родными. И не только вы... Вы, Белова, совсем не оригинальны! Таких, как вы, еще не мало. Имя вашего порока – эгоизм. Раньше этот порок мало кого волновал, а в нашем обществе судьба .эгоиста незавидна. Для себя жить нельзя!

– Что же мне делать, Константин Семенович?

– Поразмыслите над тем, что я вам сказал... Если вы правильно поймете, о чем я говорил, то, думаю, вы поймете, что вам делать. У вас достаточно воли и упорства, чтобы взглянуть на себя со стороны. И еще одно предупреждение. Не хитрите! Вы должны искренне признать свои ошибки и честно о них сказать. Коллектив вы надолго не обманете. До тех пор, пока вы где-то в глубине души считаете себя правой, несправедливо обиженной, несчастной, – лучше молчите. Не лицемерьте. Нам важно, чтобы вы осознали свои ошибки для себя...

...Игорь долго ждал Светлану и, когда она, наконец, появилась, встретил упреком:

– Тебя только за смертью посылать. Нашла?

– Игорь, она, кажется, уехала домой!

– Очередной фокус!

– У нее заболела голова.

– Н-да... Голова у женщины существует специально для ношения волос, шляп и головной боли... – с досадой процитировал он фразу из какого-то старого анекдота.

В следующем перерыве между танцами Игорь взял под руку Алешу и отвел в сторону:

– Послушай! Когда ты танцевал с Лидой, о чем вы говорили?

– А что?

– Насчет головной боли она не говорила?

– Нет.

– Я поеду, Алексей. Может быть, я ее догоню по дороге. Ты оставайся, проводишь Свечку.

Не предупреждая сестру, Игорь незаметно вышел из зала.

– Рано вы уходите! – с сожалением сказала женщина, подавая шинель.

Надевая шинель и расправляя складки, он почувствовал в кармане бумагу.

– Это что? – спросил Игорь, вытаскивая сложенный листок.

– Девочки наши всем гостям распределяют по карманам. Пожелания, что ли! Чтобы, значит, память о вечеринке осталась.

Игорь развернул пожелание:

Переливаясь спектром целым,

Весь в черном, белом, золотом,

Вы всем казались стройным, смелым,

Танцор прекрасный... Но во всем

Есть сходство с мыльным пузырем:

Пузырь снаружи – красота!

Внутри ж, известно, – пустота.

Отсюда вывод на прощанье:

Поменьше внешности вниманья,

Побольше внутреннего содержанья.

При других обстоятельствах Игорь, вероятно, улыбнулся бы шутке, возможно, тут же написал бы ответ, но сейчас он с раздражением скомкал листок и, выйдя из школы, разорвал его на мелкие клочки.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

СОПЕРНИЦЫ

Вернувшись с новогоднего вечера домой, Сергей Иванович нашел Лиду лежащей на кровати с красными от слез глазами.

– Лидуся, что с тобой? Ты больна?

– Нет, ничего... Оставь меня, папа... – с трудом проговорила она.

Сергей Иванович потрогал разгоряченный лоб дочери и сел рядом.

– У тебя что-нибудь болит? Температура? Может быть, лихорадит?.. Лидочка! – тормошил он дочь. – Почему ты молчишь? С тобой что-нибудь случилось? Лидуся... Ты меня слышишь?

– Оставь меня, папа... я прошу, – прошептала она и отвернулась.

Встревоженный отец отправился будить Пашу и попросил ее помочь Лиде раздеться и лечь в постель. Ночью несколько раз заходил в комнату дочери и прислушивался к ровному дыханию спящей.

С утра Лида чувствовала себя лучше. Слез уже не было, хотя она и считала себя несчастной, с «разбитым сердцем». Некоторая слабость и легкая головная боль давали, как казалось ей, право валяться на кровати. Она пролежала все утро неподвижно, глядя немигающими глазами куда-то в пространство.

Около двенадцати часов приехал вызванный Василий Игнатьевич. Переступив порог, он сразу же разразился обычным своим ворчанием:

– Что за новости! Ты что это выдумала! Нашла время болеть... У тебя же, красавица, каникулы. На воздух надо, на каток! – говорил он, усаживаясь возле девушки. – Где болит? Что болит? А ну, покажи язык! Говорят, вы мороженое вчера поедали бочками... Он взял ее руку, чтобы проверить пульс.

– С Новым годом, Василий Игнатьевич!

– Вот именно! Новый год начинаешь в кровати... Ну, рассказывай, на что жалуешься?

– Я ни на что не жалуюсь, Василий Игнатьевич. Это папа выдумал...

– Ох, уж эти папы...

Основательно выслушав и выстукав Лиду, врач прищурил глаза и погрозил ей пальцем:

– Хочешь, расскажу тебе один случай из моей практики? Пришел я однажды к больному ветеринару, своему приятелю, и тоже так вот спрашиваю: «Где болит? На что жалуетесь?» А он злой-презлой! «Какой ты, – говорит, – к шуту, врач. Все тебе скажи. Я небось, когда к лошади приду, не спрашиваю ее, где болит. Сам должен узнать. Не буду я тебе ничего рассказывать. Узнавай сам». Ну, что делать? Смерил температуру, выслушал, посмотрел, выписал рецепт. А он спрашивает: «Это что за лекарство, принимать-то его как?» – «Э, – говорю, – дудки! Лошадь-то ведь не спрашивает ни о чем. Пьет, что дают, – и все! Если не умрешь, – значит, правильно лечил. А умрешь – одной лошадью меньше будет». С тем и ушел.

Анекдот этот Василий Игнатьевич рассказал с самым серьезным видом, и как ни крепилась Лида, но не выдержала и рассмеялась.

– Вот, вот! – с улыбкой сказал старик. – Тебе я, конечно, выписывать ничего не буду, Переутомление... нервочки... Одним словом, ничего опасного. Ты свою болезнь лучше всякого врача знаешь. Так?

– Так, – подтвердила Лида.

– Напрасно отца напугала. Я уж думал, что ты при смерти.

Вскоре после ухода Василия Игнатьевича в комнату заглянула Паша.

– Лида, там твой учитель пришел. Спрашивает Сергея Ивановича, а его нет...

– Неужели Константин Семенович! – обрадовалась девушка. – Проси скорей сюда!

Она хотела бежать навстречу, но раздумала и ограничилась тем, что быстро навела порядок вокруг себя. Минут через пять вошел Константин Семенович и остановился в дверях.

– Я холодный... – предупредил учитель.

– Ну и чудесно! Проходите! Здравствуйте, Константин Семенович. Как хорошо, что вы пришли! Садитесь поближе. Не бойтесь, я не заразная. Я ведь не больна... Да, да! Я всех обманула, а вас не хочу. Я просто устала, переутомилась и хандрю. Василий Игнатьевич сказал: нервочки.

Константин Семенович молча пожал ей руку, внимательно посмотрел в глаза девушки и сел на стул.

– Как я рада, что вы пришли... очень рада! Учитель видел, что девушка говорит правду и что она действительно здорова, но чем-то взволнована, возбуждена.

– Сергей Иванович показал мне вчера вашу записку, а сегодня я позвонил по телефону, и он сказал, что вы нездоровы.

– Папа такой паникер...

– Что вы читали? – спросил учитель, заметив раскрытый томик Чехова.

– «Даму с собачкой».

– Понравилось?

– О да! Я очень люблю Чехова. И я как раз думала перед вашим приходом... Помните, мы со Светланой спрашивали вас, может ли любовь прийти потом?.. Здесь тоже... Как странно! Правда? А кроме того, я думала еще об одном ненаписанном рассказе. Представьте себе, что какая-нибудь девушка полюбила человека, а тот любит другую. В жизни так бывает?

– Бывает.

– Что она должна делать? Говорят, что за любовь нужно бороться! А как? Ну что может сделать эта девушка? Вот если бы Чехов написал на такую тему... Он бы, наверно, очень хорошо написал.

– Да! Но у Чехова есть рассказ «Верочка».

– Я знаю. Но там не совсем так... Константин Семенович, а как вы считаете? Что может сделать девушка, чтобы ее полюбили?

– Ничего, – ответил он с улыбкой.

Лида подумала, вздохнула и с грустью согласилась:

– Да. Заставить полюбить себя нельзя... Что же ей делать?

– Ничего! Поплачет, поскучает и успокоится. Время все залечит.

– А разве не бывает, что любят всю жизнь?

– Нет. Любят воспоминания о своей любви.

– Ну как же... Есть случаи, когда жены...

– Лида! – перебил учитель. – Не путайте совершенно различные вещи: любовь девушки и любовь женщины, жены.

– А в чем разница?

– Подрастете – узнаете. Вы все торопитесь. Забегаете вперед!

Лида смутилась. Ей показалось, что она проболталась и проницательный Константин Семенович обо всем догадался. Чтобы отвлечь от себя подозрения, она захлопнула книгу и сказала с деланным оживлением:

– От нечего делать, я все время думаю о счастье человека. Помните нашу дискуссию?

– Помню.

– Я была тогда не совсем права. Счастье, конечно, в любви, но взаимной.

– Пройдет год, другой, и время снова внесет поправку в ваше понятие о счастье. Каждый возраст... до полной зрелости, а может быть и до смерти, по-разному смотрит на жизнь. Все течет, все изменяется: знания, опыт, условия, обстоятельства, причины, а значит, и понятия. И в этом прелесть жизни... Вас не утомляет разговор?

– О нет... что вы! Я же почти совсем здорова... Послышался звонок.

– Кто-то пришел. Папе еще рано...

Они замолчали, поджидая пришедшего. Скоро дверь приоткрылась, и раздался знакомый голос:

– Лида, можно?

– Да, да!

Вошла Светлана. Взглянув на вспыхнувшую Лиду, Константин Семенович почему-то вспомнил моряков, которых он дважды видел на вечере в школе.

– Что случилось, Лида? Ты больна? – озабоченно спросила Светлана, поздоровавшись с учителем.

– Немного голова болела... Ты на каток?

– Да. Зашла по пути.

Константин Семенович поднялся.

– Ну, Лида, рад, что у вас нет ничего серьезного. Поправляйтесь скорее. Папе передайте, пожалуйста, привет.

Девушки остались вдвоем.

Лида молчала. Глядя на подругу, она прислушивалась к тому, какое чувство вспыхнет у нее в душе от присутствия Светланы. Еще утром она думала о том, что остро возненавидит Светлану, не сможет встречаться с Алешей, будет стараться как-нибудь разбить их счастье. Но это были не ее мысли, а вычитанные из книг.

На самом же деле в душе у Лиды не было ни зависти, ни злости. За что ей ненавидеть Светлану? Что она сделала ей плохого? Ведь она даже и не подозревает, что Лида влюблена в Алешу. Она пришла к ней как подруга... «Нет. Все это не то, не то! – с досадой думала Лида. – Все это чужое, наносное»– Теперь ей было стыдно перед подругой за черные мысли о какой-то мести.

– Света, садись поближе. Сюда! – сказала Лида и похлопала рукой по одеялу. – Я очень рада, что ты пришла. Нам надо с тобой поговорить...

Светлана села на кровать. Лида положила ей руку на колени и стала разглаживать складки на платье.

– Ты не обращай внимания на меня! Я ведь не злая. Скажу что-нибудь, а потом сама жалею. Ты на меня не сердишься?

– За что?

– Ну, я уехала с вечера и даже не простилась...

– Ты же заболела!

– Ничего я не заболела! Просто хандрю, – сказала Лида с раздражением и вдруг совсем другим тоном спросила: – Света, скажи мне, ты счастлива?

Светлана не поняла, к чему относится этот вопрос, но почему-то смутилась и сильно покраснела.

– Что это ты вдруг?

– Ты говорила вчера с Алешей? – спросила Лида, как-то особенно ласково и кротко.

– О чем?

– О письме.

– О каком письме?

Лида нахмурилась. Ей показалось, что Светлана хитрит, но, пытливо взглянув «а девушку, она увидела на лице ее искреннее любопытство.

– Значит, ты ничего не знаешь! Странно... Неужели ты не знала, что Алеша тебя любит?

– Ну что ты говоришь... – еще больше смутилась Светлана.

– Ой, чудачка! Какая ты смешная! Он же сам сказал...

С этими словами Лида обняла вконец растерявшуюся подругу и привлекла ее к себе.

– Обе мы с тобой дуры! Неужели ты не догадывалась? Я бы, наверное, сразу поняла. По глазам поняла! Хотя он умеет себя держать. Если бы ты знала, как это получилось!.. Ведь он принял меня за тебя и все сказал...