Текст книги "Семнадцатилетние"

Автор книги: Герман Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

– Эстетическое чувство? – переспросила Женя с удивлением. – Давай разберемся! Эстетика – красота. Ну, значит, красивое чувство.

– Нет. Это не совсем так... Вернее – чувство красивого.

– Может быть. А почему вдруг такой вопрос?

– А вот, представь себе... – медленно начала Светлана. – Ну, возьмем Константина Семеновича. Могло же случиться так, что он преподавал у нас до войны. Мы с тобой, да все наши девочки, конечно, любили бы его…

– Ну ясно!

– И вот он ушел на войну, а вернулся с обожженным лицом. Некрасивым... Теперь представь себе, что кто-нибудь из наших девочек не стал бы учить его уроки, избегал с ним разговаривать... – Почему?

– Потому, что он стал некрасивым. Потому, что у и почки оскорбилось «эстетическое чувство»...

– Фу, какая ерунда! с досадой сказала Женя. – Чего ты выдумала?

– Это не я выдумала, Женя. Об этом я узнала вчера вечером. Неужели могут быть такие девочки?

– Уроды всякие есть, – заметила Вера Александровна, прислушиваясь к разговору.

– Это не урод, Вера Александровна. Лучшая ученица класса и вообще положительная героиня.

– Иностранка какая-нибудь? – спросила Вера Александровна. – С буржуазными замашками...

– Нет, русская девочка... советская.

– Да ты скажи прямо, в чем дело? – сказала Женя. – Кого ты имеешь в виду? Белову, что ли?

– Нет. Аня дала мне прочитать книжку «Дальнее плавание»...

– Про моряков?

– Нет. Про нас, десятиклассниц. Какая-то школа во время войны... И там описан этот случай. Я так поразилась, Женя! И так мне стало обидно... Хотела поговорить с Константином Семеновичем, но Аня отсоветовала. Ведь он тоже ранен...

– Я думаю, что если русская девушка увидит больного, запаршивевшего, в коростах, котенка, она его пожалеет и вылечит, – сказала Вера Александровна, пока дочь отодвигала посуду, освобождая место для занятий. – Это, по-моему, и называется красивое чувство. Но, конечно, есть барышни, которые побрезгают взять в руки такого котенка. Есть, есть... найдутся. Но чтобы брезговать своим учителем, которого на войне покалечили, – не верю я, что есть такие уроды...

ПОДГОТОВКА К ВЕЧЕРУ

Во второй половине декабря было так много работы, что десятиклассницы даже похудели. Никаких особых, происшествий за это время в классе не произошло, и все внимание девушек было направлено на занятия.

Лида получила пятерку по истории, но Катя заявила, что это ее не успокоило.

– От тебя можно ждать каждую минуту какого-нибудь такого... – она сделала рукой винтообразное движение, – настроения.

На стене, между «Обещанием» и очередной сводкой «Будем красиво учиться!» появился лист бумаги темно-вишневого цвета. На листе были наклеены вырезанные из комсомольских газет две заметки. «Смена» напечатала отчет о заседании бюро райкома комсомола под названием «Замечательный опыт», а «Комсомольская правда» – большую статью «Комсомольцы в школе»: Обе статьи появились вскоре после доклада Кати и принесли классу много радости.

Приближался новогодний вечер. Задумано было так много интересного, что девушки привлекли к подготовке всех, кого только могли: десятиклассников мужской школы, с которыми когда-то учились, родителей, кое-кого из учителей. Василий Васильевич готовил с Катей какой-то химический аттракцион.

В один из таких рабочих вечеров в класс, где клеили фонарики, пришел Константин Семенович.

– Ну-с... Я принес приятные новости.

– А что?

– Завхоз договорился с начальником торга. На вечере у нас будут два киоска. В одном хлопушки, серпантин, конфетти и маски, в другом – мороженое и воды...

– Эскимо! – обрадовалась Надя.

– Живем! – вырвалось у Ларисы.

– Константин Семенович, а с Натальей Захаровной вы говорили насчет окончания вечера? – спросила Женя. – Никак не раньше двух часов. Да?

– Не знаю.

– Ну-у... – недовольно протянула она. – Неужели только до двенадцати? Константин Семенович! Каникулы же, выспимся!

– Не расстраивайтесь раньше времени. Думаю, что договоримся, – успокоил он. – А где Кравченко?

– Они с Натальей Николаевной и Катей в учительской пишут «новогодние пожелания».

Константин Семенович сел рядом с Ниной Шариной, разрезавшей по шаблону бумагу.

В классе работала первая бригада, и дело у них было организовано хорошо. Нина разрезала бумагу, Лариса загибала концы; Надя намазывала их клеем; Аня приклеивала к картонным кружочкам; Женя делала кружочки, продевала проволоку и складывала готовые фонарики.

– А где вторая бригада? – спросил учитель.

– Они в физическом кабинете с костюмами возятся, – ответила Женя. – Хе! Смешно...

– Что вам смешно?

– Знаете, Константин Семенович, сколько у нас оказалось портних?

– Сколько?

– Две! Светлана и Клара. Остальные никогда иголку в руки не брали.

– Неправда! – возразила Аня.

– Ну, если и брали, то только для того, чтобы пуговицу пришить! Это, по-твоему, портнихи?

– А я, например, не собираюсь ничего шить. На это есть ателье, – сказала Лариса.

– Ну, знаешь! За каждым пустяком не побежишь и ателье, – возразила Нина. – Вот тебе пример с нашими костюмами. Если бы отдать в ателье, во сколько бы они вскочили?

– А я никому не навязываю своего мнения. Можете хоть на курсы кройки и шиться поступать.

– Правильно! В свое время обязательно поступаю, – ответила Нина Шарина.

Константин Семенович прислушивался к разговору и с удовольствием наблюдал за работой. Не только в словах, но и в каждом движении угадывались особенности характеров его воспитанниц.

Женя Смирнова – бригадир. Она работает с видимым удовольствием, «аппетитно». Закрепив проволоку, аккуратно складывает готовый фонарик и, причмокивая, гладит его рукой. Глядя на Женю, самому хочется работать.

Нина Шарина режет картон и в такт ножницам открывает и закрывает рот.

Аня работает напряженно. Брови ее нахмурены. Она изредка бросает свирепые взгляды на говорящих. Она вся в работе, и ее возмущают несвоевременные, отвлекающие от дела разговоры.

На Надю нельзя смотреть без улыбки. Пальцы ее перемазаны клеем, и к ним все время прилипают посторонние бумажки.

Она сердится, краснеет и, забывая, что рядом лежит тряпка, вытирает руки о фартук.

– Фу! Противная... Что это на самом деле! – с досадой ворчит она вполголоса, когда бумажка, снятая с одной руки, прилипает к другой.

Лариса работает уже автоматически, почти не глядя на заготовки.

– Ой, девочки! У меня спина устала! – пожаловалась Надя. – Женя, пора перерыв!

– Пе-ре-рыв! – сейчас же крикнула Женя.

– Шабаш! – повторила за ней Аня.

– Константин Семенович, пойдемте в физический кабинет, – предложила Нина. – Посмотрим, что они там делают.

– Идемте.

Всей гурьбой отправились по темному коридору в другой конец школы. Шаги гулко разносились в пустом здании. Подходя к залу, услышали пение.

– Тс-с... – зашипела Женя.

Все остановились, притихли, и до них ясно донеслись слова песни:

Каждый куст и цветок,

Каждый вздох ветерка

– Это жизни поток,

Это счастья река...

– Как Рита заливается! – со вздохом прошептала Надя. – Дал же господь голосок!

Константин Семенович с первых дней заметил, что девочки относятся к Крыловой без особой нежности, но о голосе ее отзываются с восторгом. Крылову он слышал впервые. Она вела песню, а остальные тихо подпевали, создавая фон. Голос Крыловой был сильный, чистый, а тембр его, как заметила Женя, «бархатный».

Зал они прошли на цыпочках и ждали у дверей кабинета конца песни.

Я окно распахну,

Чтобы встретить скорей

Молодую весну

Звонкой песней своей.

Сердце бьется легко,

Нет непрошеных слез,

Далеко, далеко ветер тучи унес.

– Бра-во! – закричала Женя, распахивая дверь, и захлопала. Остальные, в том числе и Константин Семенович, поддержали ее.

– Очень хорошо спелись, – сказал он. – Надо будет эту песню исполнить на вечере.

– На вечере я не буду. Нет, нет, нет! – капризно замотала головой Рита,

– А почему?

– Константин Семенович, не слушайте ее. Поломается немного и согласится, – сказала Женя, – она любит, когда ее упрашивают.

Вторая бригада шила костюмы для распорядителей вечера. По выражению Лиды, это должен был быть «костюм Пьеретты». Простенькое платье из дешевого белого материала, колпак с цветными помпонами, такого же цвета бант на груди и кушак. Все десятиклассницы в этих костюмах будут резко выделяться среди остальных, а друг от друга отличаться только цветом помпонов, банта и кушака.

– Как дела, бригадир? – спросил Константин Семенович.

– Сегодня закончим, – деловито ответила Клара. – Кто хочет примерить? Надя, надевай свой костюм. Вон висит... с желтыми помпошками.

– Почему с желтыми? Я же просила с синими!

– Пожалуйста, без претензий. Мы жребий тянули. Все хотят синие. Надевай!

– Прямо на платье?

– Ну конечно. Это же вроде халата...

Пока Надя надевала костюм, учитель подошел к Светлане.

Она сидела рядом с Лидой. Девушки обметывали петли, пришивали помпоны. Лида работала неуверенно, но спокойно.

– Учитесь, Лида, шить?

– Не боги горшки обжигают, Константин Семенович, – ответила она.

– Я вижу, вам нравится?

– Да. Немного однообразно, но зато думается при такой работе хорошо... Константин Семенович, мы сейчас поспорили со Светланой. Разрешите наш спор?

– Опять спор! – усмехнулся он. – О чем же?

Лида искоса поглядела на подругу и, не поднимая глаз на учителя, сказала:

– Если девушка выходит замуж без любви... Как это считать? Светлана говорит, что это безнравственно и противоестественно. А я говорю, что если она выходит без любви, но уважает человека и дорожит им как другом, то любовь может прийти позднее...

Константин Семенович с удивлением взглянул на Лиду. На лице ее было написано сильное смущение, и не трудно было догадаться, какое усилие она сделала над собой, чтобы задать этот вопрос. Светлана же, откинувшись на спинку стула, выжидательно, без тени смущения, смотрела на него.

– Я знаю такой случай в жизни, – прибавила Лида.

– Константин Семенович, – сказала Светлана, – раньше насильно выдавали за нелюбимого человека, и девушку нельзя было обвинять... Что она могла сделать? А сейчас... Как это назвать?

– Вы меня ставите в затруднительное положение. Вопрос очень сложный...

– Неужели! – удивилась Светлана.

– Я так и знала, – с торжествующей улыбкой сказала Лида. – Ты упрощаешь.

Константин Семенович пододвинул свободный стул к швейной машине, сел и, опираясь на палку обеими руками, сказал:

– Мы знаем случаи, когда выходили замуж без особой любви и хорошо жили до старости. Знаем случаи, когда выходили по любви и через год расходились, ненавидя друг друга. Мне думается, что этот вопрос осложнен тем, что каждый отдельный случай требует отдельного обсуждения. Но если девушка выходит по расчету, с корыстной целью, то это безусловно отвратительно. Если же она уважает человека, дружна с ним, да если еще у них есть общие интересы, это, конечно, должно расцениваться по-иному...

– А может любовь прийти потом? – спросила Светлана.

– Может! Но все-таки выходить замуж надо за любимого человека.

В это время Надя успела надеть костюм и вертелась в кругу обступивших ее подруг.

– Константин Семенович, посмотрите!

Он повернулся к группе:

– Ну, что ж... По-моему, очень хорошо! А ну-ка, попробуйте надеть маску.

– Клара, дай маску!

Холопова достала из шкафа заготовленную черную полумаску и подала Наде. Тесемок у маски еще не было, и девушка приложила ее к глазам.

– Какая кра-со-та! – воскликнула Женя. – Товарищ маска, разреши пригласить тебя на вальс!

– Когда мы все оденемся... ну и здорово будет! Открылась дверь, и в комнату вошли Тамара, Катя, Наталья Николаевна и Таня Аксенова.

– А мы думаем, куда они исчезли? – сказала учительница. – Фонарики свои забросили...

– У нас перерыв, Наталья Николаевна.

Все были заняты примеркой, и Таню заметили не сразу.

– Девочки! – вдруг крикнула Светлана. – Смотрите! Танечка! И даже без палки!

Поднялся радостный галдеж. Таню окружили, обнимали, поздравляли. Отвыкшая от шума, ошеломленная бурной встречей, она стояла немного растерянная, счастливая.

– Катя, ее в нашу бригаду! – крикнула Женя.

– Почему в вашу, а не в нашу? – сейчас же запротестовала Клара.

Вопрос этот так и остался нерешенным, – в комнату пошла Фенечка.

– Девочки! Доски вам какие-то привезли, – сказала она. – Идите встречайте. Тамара, там папаша твой...

– Горку привезли! – обрадовалась Тамара. – Пошли!

На родительском собрании Тамара познакомила отца с новым воспитателем, о котором он так много слышал от дочери. Константин Семенович вскоре увидел, что имеет дело с мастером на все руки, и, беседуя с ним, подвел его к лестнице.

– Вот видите, Матвей Степанович, какая у нас хорошая лестница!

Мастер подошел к перилам, потряс их, посмотрел в пролет, на широкие каменные ступени.

– Лестница ничего. На сто лет сделана. Фундаментально, – согласился он.

– Есть у нас одна затея... Что, если по середине лестницы, с площадки третьего этажа положить две-три гладкие доски? Подогнать их одну к другой и укрепить. Бортики маленькие сделать. Неплохая бы горка получилась?

– Горка? – с удивлением переспросил мастер. – А на какой предмет?

– Для развлечения детей. Катались бы на вечерах. С ледяных горок вам приходилось в детстве кататься?

– С ледяных? Еще бы не катались! – с усмешкой сказал Матвей Степанович и направился к площадке. – Катались мы на санках, Константин Семенович... А здесь, значит, «на чем сижу»? – спросил он, останавливаясь.

– Вот, вот. На чем сижу, на том и скольжу, – засмеялся учитель. – Нет, мы возьмем ковровую дорожку с полметра, и она будет прекрасно скользить.

– А внизу? Прямо в комнату?

Против лестницы, на другой стороне коридора, была дверь в класс.

– Там положим мат из спортивного зала, если раскат будет большой.

– Та-ак... – протянул Матвей Степанович, мысленно прикидывая, как это будет выглядеть. – Для мальчишек это, конечно, удовольствие первый сорт. Опасности нет. Слева перила, справа стена. Разве что друг на друга наезжать станут... Что ж, пускай и девочки... А начальство как? Позволит?

– Позволит.

– А кому вы намерены эту горку заказать? В артель или мастеру.

– Вам.

– Мне? Понимаю! – без тени удивления сказал Матвей Степанович. – Что ж... родители должны быть школе первые помощники... Возражать тут не положено... Большой толщины не надо... На ступеньки лягут... Желобок небольшой... – размышлял он вслух и вдруг решительно кивнул головой: – Сделаем, Константин Семенович. Это верно, что ребят и повеселить иногда невредно.

На другой день он зашел в школу с рулеткой, все вымерил, рассчитал и записал...

И вот – горка готова. С каким нетерпением девушки ждали ее! Побросав работу и перегоняя друг друга, все побежали вниз.

– Папа! Привезли горку? – с лестницы крикнула Тамара.

– Привезли, Тимоша, привезли, – пробурчал Матвей Степанович, протирая тряпкой отпотевшие доски.

Тут же находился Михаил Фомич Иванов, принимавший участие в этой работе, и двое незнакомых мужчин, родители девочек из других классов.

– Вот вам и катушка, – сказал один из них. – У нас на Урале называется катушка. По-ленинградски горка, а по-уральски катушка. Установим, Матвей Степанович? – обратился он к Кравченко. – Подогнать надо.

– Подгонять особо не придется, – уверенно ответил тот. – Все подогнано. А попробовать, конечно, надо. Зацепы приделать...

Пришел Константин Семенович, поздоровавшись с родителями, начал осматривать работу.

– Тут сбоку стоят соответствующие своему назначению буквы, – пояснил Матвей Степанович. – Концами доски будут упираться в зацепы... Эти три средние, а эти...

Константин Семенович слушал мастера, гладил ладонью по холодной отполированной поверхности досок и с улыбкой смотрел на окруживших его девушек. У всех глаза горели нетерпением и радостью.

– Доски скрепляются так... – продолжал Матвей Степанович. – Вот эти выступы входят в пазы... и вся хитрость.

– Давайте посмотрим на месте, – предложил учитель.

– Возьмем, товарищи! – скомандовал Михаил Фомич.

Доски подняли наверх, сложили возле лестницы, и мастера принялись за дело.

Константин Семенович подозвал Катю, Женю и Клару:

– Девочки! Я думаю, что работать сегодня вы уже не сможете. Во-первых, поздно, а во-вторых, какая уж теперь работа! Приберите все и ступайте по домам. Об уроках тоже забывать не рекомендуется...

Бригады разошлись. Фенечка, по просьбе учителя, принесла ключ от четвертого «А» класса, помещавшегося напротив лестницы, открыла дверь и, сложив руки на груди, долго наблюдала за работой мужчин. Она не понимала, зачем они портят пол и к чему все эти приспособления.

– Константин Семенович, а что это будет? – спросила Фенечка учителя, когда отверстия для зацепов были готовы.

– Горка будет.

– Горка? А зачем эта горка?

– Поживем – увидим!

Вскоре появились девушки и обступили работающих.

– Мы чуточку посмотрим и уйдем, – пояснила виноватым тоном Тамара, встретив вопросительный взгляд Константина Семеновича.

– Тимоша, ты бы не вертелась тут... Свет заслоняешь, – отстранил Матвей Степанович дочь.

– Я же хочу помогать.

– Не требуется... Подержи вот стамеску, если хочешь помогать.

Наконец зацепы привернули; Михаил Фомич провел несколько раз по ним ладонью и убедился, что они оказались наравне с полом; мусор подмели и начали собирать горку.

– Ну вот, Константин Семенович, задание выполнено! – сказал через некоторое время Матвей Степанович. – Пускай попробуют! Ну-ка, Тимоша, прокатись!

– А на чем?

– На себе.

– Ну что ты!.. Вон какой пол грязный...

Паркетный пол в коридоре хотя и был натерт, но во время работы его загрязнили.

– Щетки принести? – спросила Фенечка.

Но снизу уже бежала Нина Шарина с большим листом картона.

– Чур, я первая!

Нина быстро поднялась на площадку, положила картон у ската, посмотрела вниз, и всем стало видно, как она покраснела.

– Что! Испугалась? – крикнула Женя. – Эх ты! Набравшись храбрости, Нина уже собиралась сесть, как вдруг наверх вбежала Женя и с ходу шлепнулась на картон.

– Поехали! У-у-у-у...

Под общий смех и восклицания, Женя стремительно скатилась вниз, пересекла коридор, скрылась в темном классе. Через секунду она уже появилась в дверях.

– Ну и горка – я вам скажу... дух захватывает! Девочки, скорей! Парты надо убрать с дороги, – я чуть-чуть не наскочила на них...

Пока в классе сдвигали парты, кто-то достал еще два листа картона, началось катанье. Взрослые стояли в стороне и с довольными улыбками наблюдали, как дурачились и веселились девушки. Смех, восклицания, шутливые выкрики не смолкали. Горку «осваивали». Катались попарно, сидя, стоя, на коленях.

– Ну, что ж, Матвей Степанович, пора кончать, – сказал Константин Семенович, посмотрев на часы. – Девочки, довольно! Горку разобрать и все доски унести в спортивный зал. Там они и будут храниться.

Видя, что родители направились на площадку, он остановил их.

– Нет, товарищи! Пускай они сами потрудятся. Любишь кататься, люби и саночки возить...

Минут через десять разобранная горка была перенесена на место; коридор снова погрузился в темноту, и установилась тишина.

БАЛ

Первое, что увидели моряки, войдя в ярко освещенный вестибюль школы, – плакат над пролетом лестницы:

«С Новым годом! К новым успехам!»

Гости только начинали собираться.

– Мы не рано пришвартовались, мой дорогой друг? – спросил Игорь.

– Светлана приказала в девятнадцать тридцать, а сейчас уже девятнадцать двадцать семь, – ответил Алеша.

Когда они сняли шинели и перекинули их через барьер, пожилая женщина с приветливой улыбкой спросила:

– А какие номера ваших билетиков?

– Билеты? – удивился Игорь. – А почему билеты?

– Такой у нас нынче порядок. Какие номера на билетах, такие и на вешалке, – пояснила она.

– Вот как! Мой билет пятьдесят один.

– Мой пятьдесят два, – сказал Алеша, взглянув на пригласительный билет.

Только сейчас он заметил, что на билете стояли полностью его фамилия, имя и отчество.

«Школа имени Ушинского приглашает Вас на новогодний бал-маскарад», – прочитал он и оглянулся по сторонам.

Среди раздевавшихся не было ни одной девушки, ни одного человека в маскарадном костюме.

Но на первой площадке их остановила девушка в черной полумаске, в белом костюме «Пьеретты».

– Ваши приглашения!

На голове у нее был надет колпак с красными помпонами, такого же цвета бант на груди и кушак. В руках она держала большой посох. По другую сторону стояла вторая девушка в таком же костюме, но цвет помпонов, банта и кушака был зеленый.

Протянув билеты, моряки подняли головы. На лестнице возле перил, до самого верха, стояли девушки в полумасках, в самых разнообразных костюмах.

– Ты смотри! Они уже все собрались... – начал Игорь, но в этот момент контролерша ударила посохом в пустой ящичек, стоявший у ее ног, и звонко крикнула:

– Игорь Кириллович Иванов!

Снова удар и снова возглас:

– Алексей Борисович Ермолов!

От неожиданности Игорь вздрогнул, но сейчас же оправился и, засмеявшись, протянул руку.

– Очень приятно! С кем имею честь разговаривать? Вместо руки девушка подала ему билет.

– Разговоры потом. Сейчас некогда! – деловито сказала она.

Что-то знакомое показалось ему в голосе «глашатая», но выяснение пришлось отложить. К контролерам подходили новые гости.

Поднимаясь по лестнице, моряки чувствовали на себе взгляд многих любопытных глаз через прорези полумасок.

– Ты смотри, что они вытворяют! – тихо пробормотал Игорь.

– Неплохо придумано...

Сверху на них посыпалось конфетти и донеслись знакомые голоса, а затем сдержанный смех.

– Не споткнитесь!

– Пуговицы-то огнем горят! Пожара бы не устроили!

Игорь поднял голову; но разве мог он узнать сестру и Лиду среди такого количества костюмированных девушек!

Внизу раздался стук и возглас:

– Георгий Антонович Парамонов!

Затем еще и еще... «Глашатай» энергично извещала о прибывающих гостях. Молодые люди почувствовали, что внимание «хозяек» переключилось на других, и свободно вздохнули. Поднявшись в коридор, они остановились.

Вдоль стен тянулись скамейки и около них небольшие елочки. Вверху в два ряда висели разноцветные фонарики. Двери в зал были закрыты, но зато над дверьми двух соседних с залом классов висели гостеприимные плакаты: «Заходите! Не стесняйтесь!», «Все для всех». Около лестницы из парт был устроен киоск с тремя окошечками под общим названием «Почтовое отделение». Над окошечками надписи «Отдел справки», «Отдел отправки», «Отдел доставки». Почта уже работала, и около первого окна толпились гости за номерами. У костюмированных номерки были уже приколоты.

Перед моряками остановилась «Пьеретта» с фиолетовыми помпонами и явно измененным голосом сказала:

– Моряки на балу, как рыба на суше...

– Вот именно! – обрадовался Игорь. – Рот открываем и воздух глотаем. Слушай, чудовище! Если ты нам не раскроешь тайну полумасок, наша месть будет ужасна!

Маска засмеялась, и по смеху Игорь понял, что обознался.

– Простите, Лидочка, я вас принял за Свечку.

– Может быть, Лидочка, да не та, – кокетливо сказала маска.

– Так! Начинается!

– Маска, можно тебе задать вопрос? – спросил Алеша.

– Сколько угодно!

– Что значит твой костюм, и почему он повторяется на других?

– Это костюм распорядителей бала.

– Десятиклассниц?

– Да... Идемте на почту, – пригласила маска.

– Значит, ваши костюмы можно отличить только по цвету помпонов? – продолжал Алеша.

– Помпонов и кушаков...

– У всех разные сочетания?

– Ну конечно... Ваши почтовые номера такие же, как и билеты, – пояснила она. – Предъявите билеты и возьмите номера.

– Понятно. Полевая почта, номер пятьдесят один!

Константин Семенович в темно-синем костюме стоял у перил лестницы. Гости шли сплошным потоком. Тамара Кравченко и Таня Аксенова едва успевали выкрикивать имена новых гостей. Он поманил пальцем «Пьеретту» с золотыми помпонами.

– Я вас все время путаю. Кажется, Клара? – спросил он, когда та приблизилась.

– Да.

– Клара, найдите Нину и смените «глашатаев», а то они скоро охрипнут.

Девушка побежала в коней коридора, где стояла с группой гостей «Пьеретта» с синими помпонами. Пока все шло гладко.

Вот в дверях появился и предъявил билет суворовец. Почему-то Константин Семенович запомнил его по ноябрьскому вечеру. Тогда он, как козленок, вбежал по лестнице и чуть не сбил с ног двух девушек. Он и сейчас приготовился бежать через три ступеньки, как вдруг удар посоха и громкий голос спутал все его намерения.

– Александр Андреевич Звягин!

Было видно, как Александр Андреевич покраснели, под взглядом многих глаз, солидно пошел наверх, приглаживая рукой коротко остриженные волосы. Когда он был на второй площадке, от девушек отделилась его сестра в костюме цыганки.

– Сашка, что ты так долго? – спросила она.

– На вешалке, понимаешь, задержался.

Клара с Ниной спустились на площадку лестницы.

– Тамара, Константин Семенович прислал нас на смену, – сказала Клара.

Но девушки не желали уходить. Им понравилось это занятие «глашатаев», и они только что вошли во вкус.

– Не мешайте! – зашипела Тамара на подруг.

– Отойдите в сторону. Сказано – не толпиться у входа! – сказала Таня.

– Мы сами скажем, когда устанем.

– Сергей Иванович Вершинин! – крикнула Таня, возвращая билет гостю. – Не смотрите так, Сергей Иванович, все равно не узнаете.

– А нет... пожалуй, узнал.

– Как же вы могли узнать, когда мы первый раз встречаемся?

– Идемте, Сергей Иванович! – предложила Клара. – Мы вас проводим.

– Те-те-те! А вот этих я узнаю! Узнаю! Ну-ка, скажи, маска, еще что-нибудь!

Они стали медленно подниматься по лестнице. Навстречу спускался Константин Семенович.

– А я вас поджидаю, Сергей Иванович!

– У вас тут незаметно не проскочишь.

– С Новым годом!

– И вас тоже!

Они крепко пожали друг другу руки.

Суворовец уже сидел на скамейке, окруженный плотным кольцом девушек. Все с интересом прислушивались к разговору между ним и «Пьереттой» с коричневыми помпонами.

– Долго думать нельзя, – говорила Женя, теребя его за пуговицу. – Не больше одной минуты.

– Нет. Эту загадку мне не отгадать, – признался, наконец, мальчик. – Скажите другую.

– Вторая загадка: «Оглобли остались, а дровни помчались».

– Ну, это уж совсем какая-то...

– Простая старинная русская загадка. Угадали? Скорей, скорей, – торопила Женя.

– Ну, а третья?

– Значит, не угадали. Третья еще проще: «И ест и жует, сам не глотает, других наделяет». Понятно? Отгадывайте скорей и получите значок мудреца. Вот он!

В руках Жени был значок, который она собиралась приколоть на грудь гостю.

Но гостю пришлось признаться, что и эту загадку он не может разгадать.

– Все! Давайте фант!

– А если я потом угадаю?

– Потом не считается. Давайте фант! Давайте, давайте!

– А что я должен дать?

– Все, что угодно. Посмотрите в кармане.

– Вот ножичек перочинный...

– Годится!

– Женя забрала ножик и пометила на бумажке номер Александра Андреевича.

– Он хорошо пляшет лезгинку, – шепнула ей на ухо цыганка.

Проигравшие фанты должны были выступить в концерте. Записав: «лезгинка», Женя завернула ножик в бумажку.

– Все! Вы свободны, Александр Андреевич. Фант придется выкупать!

Вся группа отправилась дальше.

Игорь с Алексеем ходили с места на место, оглядывая с ног до головы встречавшихся «пьеретт», пытаясь найти Светлану или Лиду.

– Ти-ра-ра! Вот они где – самые мудрые мудрецы! – услышали моряки сзади возглас, и целая толпа девушек окружила их. – Садитесь, пожалуйста, на скамейку. Сейчас вам придется поломать голову.

Пришлось сесть. «Пьеретта» с коричневыми помпонами встала напротив и показала значок.

– Видите? Это значок будет приколот к вашей груди, если угадаете одну из трех загадок. Только одну! – озорно поблескивая глазами, сказала она.

– А если не угадаем? – спросил Игорь, прислушиваясь к знакомому голосу. – Тогда что будет, Женечка?

– Фу! Узнал...

В этот момент Алеша почувствовал, как кто-то вложил ему в руку записку. Он развернул ее и прочитал:

«Ищите ваш любимый цвет моря». «А какой цвет у моря? – подумал он. – Серый, зеленый, синий, голубой... Принято считать голубой»…

Константин Семенович с Вершининым прошли в комнату с вывеской «Все для всех». Здесь продавали хлопушки, маски, серпантин, конфетти, секретки, карандаши, бумажные веера.

Сергей Иванович набрал полные карманы серпантина и конфетти.

– Это я люблю! Пожалуй, и маску следует приобрести?

Он купил полумаску и надел ее.

– Морщины закрыты, и будем считать, что мне двадцать лет...

– А седина? – спросила девушка в туркменском костюме.

– Ах да... Как же быть?

– Пожалуйста! – предложила продавщица. – Головные уборы различной формы из бумаги, любого цвета.

Академик выбрал убор, напоминающий формой пожарную каску. Как только он вышел в коридор, перед ним появилась «Пьеретта» с голубыми помпонами.

– Товарищ маска, разреши с тобой познакомиться...

– Очень рад! Я как раз собирался с кем-нибудь знакомиться...

– За костюм ты, несомненно, получишь премию! – сказала «Пьеретта», беря его под руку. – Папа, дай-ка мне денег. Там очень вкусные конфеты продают...

В конце коридора раздались звонкие удары в медный поднос, и на скамейку влезли два молодых человека. Они были в обычных костюмах, но у одного из них на голове была намотана белая чалма, лицо выкрашено в темно-коричневый цвет и с плеч спускался зеленый плащ.

– Товарищи! Внимание! – закричал второй. – Случайным пролетом у нас задержался знаменитый факир, маг и волшебник Али-Рута-Жох-Макао-Зимбия. Самолет его потерял пропеллер и сделал вынужденную посадку на крыше нашей школы. Али-Рута-Жох-Макао-Зимбия может угадывать прошедшее, настоящее и будущее с точностью до одной десятой секунды. Русского языка он не знает, и поэтому я буду переводить. Кто желает выяснить свое будущее, подходите, спрашивайте. Отказа не будет!

После этого предисловия молодые люди спустились на пол и, окруженные любопытными, пошли по коридору.

– Товарищ факир, угадайте мое будущее, – попросила невысокого роста девочка в костюме украинки.

– Сейчас, – сказал переводчик и наклонился к факиру.

Тот показал пальцем на украинку, пристально посмотрел на нее и, подняв глаза к потолку, забормотал:

– Тара-па ката ми дар пу ша я...

– Он просит указать точно год, месяц, число, час и минуту.

Девушка замялась, но скоро нашлась:

– Тысяча девятьсот пятидесятый год, третье июня, в шесть часов пятнадцать минут вечера.

Переводчик наклонился к факиру, и тот снова затарабарил.

– Он говорит, что видит, как в эту минуту из ваших глаз бурным потоком, как священные воды Ганга, льются слезы и затопляют комнату по причине провала очередного экзамена в институте.

Кругом засмеялись.

К толпе вокруг факира присоединились и Игорь с Алексеем.

– Ищи голубые помпоны! – сказал Алеша.

– Зачем?

– Получил позывные. Не знаю, кто писал – Светлана или Лида?

Он показал записку. Игорь прочитал и скомкал.

– Ерунда! Ни та, ни другая. Кто-то тебя разыгрывает. Никому сейчас не верь, иначе останешься в дураках. Сами найдутся.

Время приближалось к восьми часам. У перил остались только одиночки, поджидавшие своих запоздавших гостей. Почта работала с полной нагрузкой. К Константину Семеновичу подошли четыре «пьеретты».