Текст книги "Говорят сталинские наркомы"

Автор книги: Георгий Куманев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 53 страниц)

Начиная с 4 июня 1943 г., на протяжении более двух недель вражеская авиация почти ежедневно ожесточенно бомбила предприятия Горького и особенно Горьковский автомобильный завод. В результате бомбежек и пожаров некоторые цехи завода оказались сильно разрушенными. Для организации восстановительных работ на завод сразу же прибыли нарком автомобильной промышленности СССР С. А. Акопов и один из заместителей наркома по строительству К. М. Соколов. Областной и городской комитеты партии призвали коллективы всех предприятий и организаций города оказывать восстановлению автозавода всемерную помощь.

Основные восстановительные работы выполняли Особая строительно–монтажная часть «Стройгаз» совместно с монтажными и строительными организациями «Стальконструкция», «Центроэлектромон– таж», срочно переброшенными Наркомстроем из Ульяновска и других городов. К решению этих задач были также привлечены рабочие и специалисты автозавода. Уже в течение первых дней восстановительных работ на ГАЗ было мобилизовано и направлено 3 тыс. рабочих. Поскольку монтажников, плотников, железобетонщиков и отделочников не хватало, к каждому квалифицированному строителю прикрепляли несколько рабочих, которые обучались профессиональным строительным навыкам в процессе восстановительных работ.

По мере очистки от завалов отдельные участки цехов покрывали брезентовыми навесами, чтобы дать возможность возобновить производство. Главный конвейер завода, колесный цех и другие начали действовать под открытым небом.

Сто дней и ночей героически трудился 27-тысячный коллектив строителей, монтажников и эксплуатационников, отдавая все свои силы быстрейшему возрождению завода, обеспечению выпуска продукции для фронта. В его первых рядах находились коммунисты, руководители – Л. М. Ремезов, И. К. Лоскутов, бригадир монтажников Н. Г. Дмитричев, бригадир плотников В. Н. Тонькин, бригадир штукатуров И. Кодушкин, производитель работ П. Ф. Шипулин, главный инженер участка С. С. Зуев и многие другие. 28 октября 1943 г. от имени строителей, монтажников и работников автозавода первый секретарь Горьковского обкома ВКП(б) М. И. Родионов доложил Государственному Комитету Обороны об окончании восстановления гиганта отечественного автомобилестроения.

Как я уже отметил, одновременно с налетами на Горьковский автозавод мощной воздушной бомбардировке подверглись заводы резиновой промышленности в Ярославле.

В 1943 г. ярославские заводы вырабатывали свыше 40 % продукции всей резиновой промышленности страны, а шинный завод – большую часть всей продукции шинной промышленности. Он являлся основным поставщиком шин для автомобилей, самолетов, артиллерии, обрезиненных катков для танков и другой военной техники.

Наутро после первого массированного налета в Ярославль срочно выехали нарком резиновой промышленности СССР Т. Б. Митрохин, главный инженер Главшинпрома М. И. Иванов, другие ответственные работники наркомата. Одновременно в Ярославль прибыл заместитель наркома по строительству СССР А. Г. Погосов с группой работников Наркомстроя.

Огромное зарево с клубами бурого дыма видно было за десятки километров от города. Налеты вражеской авиации, волна за волной продолжались около четырех часов. В них участвовало свыше 300 самолетов. В самом начале бомбежки было разрушено водоснабжение, выведена из строя связь. Заводы превратились в огромный костер. Вместо обычных зажигательных двухкилограммовых бомб, фашистские самолеты сбрасывали на этот раз 50-килограммовые, которые пробивали деревянные перекрытия зданий, вызывая пожары на этажах. Тягучая зажигательная смесь растекалась и трудно поддавалась тушению. Пылали корпуса цехов, каучук, готовые шины… И в этом море огня, рискуя жизнью, рабочие и работницы, инженеры и техники, служащие вручную спасали шины, оттаскивая их в безопасное место.

Подверглись бомбардировке и завод синтетического каучука, сажевый завод, а также автозавод (ныне моторный). Сгорел расположенный рядом с комбинатом большой жилой поселок, а в самом городе, в районах, прилегающих к промышленным предприятиям, фугасными и зажигательными бомбами оказались разрушенными и поврежденными многие жилые дома и общественные здания.

Общая картина нанесенного врагом ущерба была потрясающей. Из семи корпусов шинного завода не пострадал лишь один – складской корпус, но и ему были причинены значительные повреждения. Повсюду – обгоревшие остовы несущих колонн, рухнувшие перекрытия с обожженной и исковерканной арматурой, электромоторы, оборудование. И все завалено обрушившимися конструкциями… В технологическом оборудовании и электромоторах, как правило, были расплавлены все бронзовые подшипники, сгорели электрические обмотки в моторах, вышли из строя все наземные коммуникации инженерных и кабельных сетей.

В тот же день вблизи горящих руин состоялся многолюдный митинг, на котором говорилось о скорейшем восстановлении заводов. Учитывая огромное значение ярославских предприятий резиновой и каучуковой промышленности, Государственный Комитет Обороны оказал местным организациям большую помощь в их восстановлении.

Еще горели заводы, а на месте, в Ярославле, подготавливалось развернутое постановление ГКО о восстановлении пострадавших заводов. В этой работе помимо руководителей и ответственных работников Наркомрезинпрома и Наркомстроя активно участвовал директор шинного завода П. Ф. Баденков, руководители других предприятий и строительных организаций.

Проект постановления был безотлагательно доложен в правительство и через два дня Государственным Комитетом Обороны принят. При этом сроки восстановления ярославской группы заводов были сокращены с восьми до пяти месяцев. Это означало, что работы необходимо было закончить к 7 ноября 1943 г.

Постановление предусматривало доставку в двухнедельный срок всех основных строительных материалов, которые в полном объеме были переброшены на площадку комбината в течение 10 дней. Составы с грузами прибывали днем и ночью, их еле успевали разрушать.

Большую помощь в восстановлении разрушенных заводов оказывал Ярославский обком партии. В частности, в области на восстановительные работы было мобилизовано несколько тысяч рабочих. Прибывали строители и из соседних областей – Ивановской, Костромской, Кировской. Сюда же была передислоцирована миноразг– радительная бригада из Сталинграда в составе пяти батальонов (в среднем по 800 бойцов в каждом).

Работы по разборке разрушенных зданий и восстановительному строительству велись круглосуточно – в две смены. Все работали с огромным упорством по 12 часов в стуки. Нелегко из тысяч работавших выделить лучших, так как все трудились с полной отдачей сил.

Через 100 дней после начала восстановления разрушенные предприятия Ярославля были введены в строй, причем некоторые цеха начали работать значительно раньше.

Летом 1943 г. перед советским руководством встал вопрос о более широком развертывании восстановления хозяйства, разрушенного врагом. 21 августа СНК и ЦК ВКП(б) принимают постановление «О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой оккупации».

С чего мы начали, приступая, например, к возрождению промышленных предприятий Украины?

В сентябре 1943 г. Наркомстрой направил в районы, освобожденные от немецких захватчиков, группу своих работников – уполномоченных по восстановлению. Этой группе было поручено в первую очередь создать на территории Украинской ССР сеть строительных организаций и приступить к восстановлению производственных предприятий Наркомстроя, без которых невозможно было вести восстановительные работы. Наиболее сложным оказалось укомплектовать строительные организации и производственные предприятия квалифицированными рабочими и специалистами, и поэтому хочу особо отметить, что в этом сложном вопросе мы нашли с первых же шагов полную поддержку со стороны местных партийных, советских и военных организаций Украины.

Как только фашистские войска были изгнаны из Донбасса, я вскоре направился туда вместе с группой работников наркомата. Жили мы, как когда–то прежде, в вагонах.

Утром, в день приезда, сквозь завесу тумана из окна своего вагона мне был виден город Сталино (Донецк) с высокими домами. Можно было подумать, что здесь не было боев. Но вот туман рассеялся, и перед нашими глазами предстали освещенные мартовским солнцем мертвые здания с зияющими проемами окон. Мы вышли из вагона – вдоль улиц тянулись остовы разрушенных домов. Картина была страшна какой–то своей призрачностью. Выжженный город казался мертвым. Единственное, что сохранилось, – театр. Как ни странно, это построенное перед самой войной красивое здание возвышалось над разрушенным городом. Нам рассказали, будто партизаны прикрепили к театру плакат, на котором по–немецки было написано: «Осторожно – заминировано», и это спасло великолепное здание.

Особенность работы на промышленных объектах на освобожденной территории СССР, по ее скорейшему возрождению заключалась не только в большом объеме строительства. С подобными объемами мы имели дело и раньше. Главное же заключалось в том, что такую масштабную работу нам приходилось проводить в разрушенных районах… Потому предстояло как можно быстрее ввести в действие наиболее сохранившиеся цехи, которые могли бы в, короткие сроки дать дополнительную продукцию для фронта.

Наряду с этим мы должны были создавать собственную производственную базу: предприятия по производству строительных материалов, ремонтные и механические мастерские и т. п. Без этого невозможно было справиться с ликвидацией последствий фашистского нашествия во всем ее объеме.

Мы были не «временщиками», старались смотреть вперед, собирались строить много и на высоком техническом уровне, индустриальными методами. Однако без собственной производственной базы этого нельзя было добиться.

Характерной особенностью восстановительных работ было то, что они во многих случаях предполагали отход от знакомых методов строительства, на каждом шагу возникали новые сложные технические проблемы.

Отсутствие шаблона на восстановительных работах потребовало глубокого осмысления встававших задач, постоянного творческого подхода. Требовалось всестороннее знание технического существа дела. Ломать или восстанавливать? Каким приемом воспользоваться, чтобы работы были минимальными? Как использовать наличные материалы, а не обычно применяемые? Приходилось не только думать, но и экспериментировать, контролировать качество.

Продолжалась война, требовавшая громадного напряжения сил, но мы понимали, что должны работать над завтрашним днем строительства. За годы Отечественной войны строители выполнили большую и ответственную работу. Успех этой работы достигнут в значительной мере благодаря тому, что мы смело порвали с многими консервативными методами в строительстве, что передовая техническая мысль наших инженерных кадров упорно искала и находила новые технические решения, которые помогли нам преодолеть трудности военного времени.

Проиллюстрирую это на двух–трех примерах.

Среди промышленных объектов, возведенных в годы первых пятилеток, нашу законную гордость всегда вызывал завод «Азов– сталь» им. Серго Орджоникидзе в г. Мариуполе. Этому предприятию гитлеровцы причинили чрезвычайно тяжкие увечья. В заводскую домну № 4 – крупнейшую в Донбассе – немецко–фашистские захватчики заложили мощные авиабомбы. От взрыва огромной силы оказались разрушенными все восемь опорных колонн. В результате печь осела на 3,5 метра, сдвинулась своим низом почти на полтора метра и наклонилась более чем на полметра.

И вот за восстановление завода взялись советские инженеры и рабочие. Наиболее сложной была задача возрождения названной домны. Сначала специалисты склонялись к тому, чтобы демонтировать печь и на этом месте построить новую. Но вскоре было найдено другое решение.

Первым приступил к детальному осмотру печи опытный инженер А. С. Каминский. Он предложил не разбирать домну, а выправить и поднять ее. Свои доводы инженер убедительно обосновал. Его предложение поддержали другие специалисты, в том числе опытный кадровый строитель, начальник Азовстроя А. П. Поборчий. Бригада проектировщиков под руководством Каминского разработала детальный проект восстановления домны, не имевший прецедентов в технике.

Домну поднимали бригадиры монтажников Душенкова, Бы– ченкова, Меркулова, Сафонова, Ермакова. Бригады Ширшова и Ковыляева выполняли сложнейшие вспомогательные работы. Практически руководили всем процессом подъема домны старший прораб Шкатов, прораб Петержник и мастер Мурзенко. Возглавляли эту небывалую операцию начальник ОСМУ‑12 треста «Сталькон– струкция» М. Е. Богатырев и главный инженер этого управления С. С. Крупенников.

Основной работе предшествовали операции по уменьшению веса домны. Вначале стали поднимать печь гидравлическими 200-тонными домкратами. Четыре дня «печку» выравнивали и приводили в вертикальное положение. В течение трех суток ее передвигали в проектное положение на расстоянии 14800 миллиметров. Для этой операции 100-тонные горизонтальные домкраты установили на специальные корытообразные салазки из листовой стали, на которые и была опущена приподнятая доменная печь.

За всем этим процессом с огромным интересом следили и сами рабочие. Дело было совершенно необычное. Трудились непрерывно – днем и ночью.

Завершающим и самым серьезным моментом в этой части работы был вертикальный подъем домны на 3,5 метра. Старший прораб П. П. Шкатов 17 суток почти не сходил со своего «капитанского мостика». Он толково и энергично управлял работами по подъему, в которые было вложено много изобретательности и инициативы.

Подъем домны № 4, начатый 17 октября 1944 г., был закончен 27 ноября. Цельная конструкция весом 1250 тонн была выправлена, поднята, сдвинута и поставлена в проектное положение.

К середине декабря 1943 г. восстановление первоочередных объектов завода «Азовсталь» было закончено. Гитлеровцы рассчитывали, что он не встанет больше из руин. Но враг просчитался и в этой оценке возможностей советского человека. Во сто крат труднее было восстанавливать завод, чем строить до войны. Труднее потому, что немецко–фашистские захватчики вывезли, взорвали и разрушили все, что могли. Труднее было восстанавливать и потому, что оживавшие заводы в Сталинграде, Запорожье, Ростове, Харькове, Киеве, Николаеве, возрождаемые города, рудники, села требовали леса, цемента, металла. День и ночь шли в Поволжье, на Украину, на Север составы, груженные строительными материалами. А их все было мало! И тем не менее из руин поднимались заводы, города, села – поднимались, росли на глазах, возвращенные к жизни самоотверженным трудом советских людей, освободившихся от фашистского ига.

На широчайшем фронте восстановительных работ, простиравшемся на огромной территории от Белоруссии до Сталинграда, от Подмосковья до Киева, от Калинина до Николаева, выделялся ряд индустриальных узлов – крупнейших промышленных комплексов, имевших решающее значение для послевоенного возрождения всей советской экономики. К числу таких комплексов наряду с Донбассом относился Запорожский промышленный узел. Едва ли найдется в нашей стране еще два–три центра, где бы на сравнительно небольшом «пятачке» имелось такое средоточие разнообразных отраслей промышленности, такое «созвездие» гигантов, как любил говорить Серго Орджоникидзе о Запорожье.

После изгнания оккупантов первейшей задачей стало восстановление Днепрогэса. Как и в довоенные годы, гидростанция призвана была стать энергетическим сердцем Украины, базой возрождения всех отраслей промышленности Приднепровья, и не только Приднепровья. Воссоздание Днепрогэса имело не только экономическое, но и большое морально–политическое значение, ибо речь шла о возвращении к жизни любимого детища советского народа, символизировавшего социалистическую индустриализацию страны.

На дешевой энергии Днепрогэса быстро развивался весь Запорожский индустриальный комплекс. Но война прервала бурное развитие промышленности Приднепровья и на пять с половиной лет остановила турбины Днепрогэса.

Ущерб от разрушенных сооружение только гидроэнергетического узла составил свыше 700 млн. рублей.

Вам, наверное, нетрудно представить сложность обстановки, в которой оказались на разрушенном Днепрогэсе представители Днеп– ростроя. Развалины, перекрученные, искореженные, конструкции, некогда бывшие цехами, зданиями, красавицей плотиной… Воронки от бомб и снарядов, развороченные мостовые, разбитые до основания асфальтовые дороги. А на фоне железобетонных глыб, обрушившихся стен, кирпичных развалин – иссеченные, покалеченные деревья. И – безлюдье. Развалины в Запорожье и в прилегающих рабочих поселках, села со следами бомбежек и пожарищами показались вымершими, опустевшими.

На этом фоне понятна первая сложная задача: вербовка рабочей силы. И с самого начала в решении этой и всех других задач приняли самое активное участие местные партийные и советские органы. Значительный объем работ выполнила и воинская инженерная часть, которая вели проходку левобережных донных отверстий. Подрядчик Днепростроя – трест «Гидромонтаж» начал со строительства пешеходного моста. Этот мост, соединявший два берега, вместе с паромом служил верно вплоть до июня 1944 г., когда открыли движение по плотине.

Особые работы – демонтаж, разборка взорванных металлоконструкций и основного гидроэлектромеханического оборудования, другие монтажные работы – выполнял трест «Гидромонтаж».

Многое диктовали трудности военного времени. Приходилось прямо на стройплощадке выполнять работы, которые обычно передавали крупным заводам. Так, на месте изготовили мост мостового крана здания станции грузоподъемностью 260 тонн, систему транспортеров с приводными и натяжными станциями, дозирующие устройства бетономешалок, цилиндрические грохоты, значительную часть другого оборудования для бетонных работ, камнедробильных, сортировочных и деревообрабатывающих установок, собрали также землесосную установку с двумя параллельными и последовательно работающими землесосами.

Верховую перемычку построили из взорванного бетона щитовой стенки и сопрягающего устоя. Цементный раствор в нее нагнетали под небольшим давлением через газовые трубы. Водонапорный откос был покрыт брезентовым экраном, а низовой обкладывали обломками металлоконструкций и противоминными сетями.

Меня можно упрекнуть в излишне специальных подробностях. Но я рассказываю об этом намеренно, надеясь, что такого рода подробности позволяют показать главное: чрезвычайно обострившееся в те годы чувство ответственности и величайшее желание как можно быстрее вернуться к той жизни, которая уже была, была до этой разрушительной, варварской войны. Изобретательность и самоотверженность в работе были столь велики, что многое, чего удавалось тогда достигнуть, кажется даже мне, свидетелю и участнику неимоверно трудных строек, почти фантастическим.

Итак, в рекордные сроки Днепрогэс был восстановлен, пущен во второй раз, энергетическая база Запорожского комплекса ожила. А в это время рядом уже велась техническая работа по возрождению всего созвездия заводов, и прежде всего «Запорожстали». Наступил ее черед – пуска этого металлургического завода с нетерпением ожидала вся страна.

В мирные довоенные годы этот завод был уникальным производителем холоднокатного тонкого листа, без которого невозможно развивать выпуск автомобилей и тракторов.

«Запорожсталь» была варварски разрушена немецко–фашистскими захватчиками. После изгнания врага территория завода представляла хаотическое нагромождение деформированных металлических конструкций, зданий и сооружений. Все домны, мартены, прокатный и другие цеха были взорваны или сожжены. На коксохимическом заводе оказались уничтоженными все коксовые батареи, железобетонная угольная башня, транспортные мосты, кран–перегружатель угольного склада. В развалины и пожарища превратились многоэтажные дома заводских поселков. Наземные энергетические коммуникации на значительном протяжении были выведены из строя, опорные колонны взорваны.

В довоенные годы строительные и монтажные работы здесь осуществляла строительная организация «Запорожстрой» совместно со специализированными организациями Наркомстроя. В связи с оккупацией, как я уже рассказывал, это мощное управление было направлено в Чебаркуль вместе со своими инженерно–техническими кадрами и квалифицированными рабочими и стало именоваться Особая строительно–монтажная часть «Запорожстрой». Она с большим успехом справилась с возложенными на нее заданиями на Урале. Когда Левобережье Днепра было освобождено, запорожцы поставили вопрос об их срочном возвращении.

Вернувшись в родные края, запорожские строители начали с восстановления жилищ и предприятий деревообделочного комбината, заводов шлакоблочного, железобетонных изделий и двух кирпичных, крупного механического завода, а также ряда мастерских. Восстановленный одним из первых, завод металлических конструкций вместе с Днепропетровским заводом металлических конструкций им. Бабушкина изготовлял необходимые металлоконструкции.

Десяткам цехов и заводов была возвращена жизнь благодаря инициативе, творческой энергии, изобретательности, технической предприимчивости, трудовому энтузиазму замечательного коллектива восстановителей, возглавленного запорожскими коммунистами.

Примером уникального строительного процесса явился также подъем каркаса сборочного эллинга объемом 900 тыс. кубометров на судостроительном заводе в Николаеве, варварски разрушенном фашистами.

Здесь советские строители впервые в мировой практике разработали и применили метод восстановления сооружений путем массового одновременного подъема обрушенных конструкций – с последующим ремонтом их уже в проектном положении.

И, наконец, еще одна страница героической эпопеи возрождения. Она связана с моей родиной, городом моего детства, с Белоруссией, на долю которой впали особо жестокие испытания.

Приехал я в Минск осенью 1944 г., вскоре после того, как он был освобожден от фашисткой оккупации.

Я знал, что Минск сильно разрушен, – читал об этом в газетах, но то, что увидел, потрясло: города, по существу, не было. Фабрики, заводы, институты, школы, жилье, электростанции, водопровод, трамвай – все разрешено. Развалины, руины, пустыри, покрытые* пожухлой травой, воронки. Только на окраинах кое–где сохранились деревянные домики.

Фашисты подвергли эту республику особо изощренному уничтожению. Приведу Вам несколько скорбных цифр. За годы войны в Белоруссии было разрушено и вывезено в Германию 10338 промышленных предприятий. Из 270 городов и районных центров почти полностью было разрушено 209, а сел и деревень сожжено 9200. Белоруссия потеряла свыше половины своего национального богатства. Сумма общего ущерба равнялась 35 годовым бюджетам республики 1940 г. За годы войны Белоруссия потеряла каждого четвертого своего жителя.

Последствия трагедии целого народа помогла преодолеть вся наша многонациональная страна. На примере восстановления этой республики со всей наглядностью проявилась подлинная дружба народов Советского Союза. Все республики пришли на помощь Белоруссии.

…И вот я на минской земле, еще хранящей смертоносный, невзорвавшийся металл.

Жилье в Минске было уничтожено больше чем на 80 %, а из 332 предприятий осталось 21. Нужно было немедля возрождать промышленность, но нельзя было ни на один день откладывать восстановление жилища. С жилья все начинается!

По приглашению белорусских организаций сразу после изгнания врага в республику приехала группа видных архитекторов из Москвы и Ленинграда в составе А. Щусева, Н. Колли, В. Семенова, А. Мордвинова, Б. Рубаненко, И. Лангбарда. Эта группа составила «Эскиз–идею» планировки Минска, которая была незамедлительно рассмотрена и утверждена в ЦК Компартии Белоруссии. Впоследствии на ее основе разработали первый послевоенный генеральный план развития города. Причем разработкой и утверждением генерального плана занимались довольно долго, хотелось найти наилучший вариант. Но это не останавливало строительство – оно началось сразу. Первый секретарь ЦК КПБ и Председатель СНК БССР П. К. Пономаренко вместе с архитекторами и строителями очень внимательно обсуждал все детали проекта – какие улицы расчищать в первую очередь, где размещать промышленность, основные общественные здания и жилье.

С самого начала восстановительные работы в Белоруссии велись по широкому фронту. Ни город, ни деревня не ждали своей очереди – они возрождались одновременно, параллельно. Тысячи сел и деревень, почти полностью уничтоженных оккупантами, не только ожили, но и преобразились. С учетом планов развития колхозов и совхозов были разработаны и утверждены схемы районной планировки, отобраны деревни, намеченные к перспективному развитию. Созданы «опорные пункты» – модели будущих сел. Для этих пунктов определили рациональную номенклатуру сооружений, наметили концентрацию предприятий, связанных с сельскохозяйственным производством, – консервные и комбикормовые заводы, межхозяй– ственные пункты агроветеринарного обслуживания, химзаводы и т. д., а также учреждений культуры и бытового обслуживания.

Словом, по всей республике шло интенсивное строительство. В связи с огромным объемом работ в Белоруссии и непосредственно в Минске следовало воссоздать старые, существовавшие до войны и создать новые строительные организации, подобрать для них руководящие и инженерные кадры. Была учреждена специальная подрядная организация по осуществлению всех строительно–монтажных работ в столице республики – Главминстрой.

Строители возвращались в Белоруссию с Урала, где они трудились на оборонных заводах, или же с фронта, после демобилизации. Людям необходимо было в первую очередь жилье. Сейчас в крупных городах, получая квартиру, мы думаем о том, какой район нам дают, есть ли в доме лифт, скоро ли будет телефон, а тогда жили в тяжелейших условиях, они своими руками разгребали руины, раскапывали завалы. Строители должны были, не щадя усилий, как можно скорее сооружать жилища.

Белоруссия быстро возрождалась. Естественно, наибольшие успехи в первые же годы восстановления были достигнуты в промышленном строительстве республики. И масштабы этих работ, и темпы – поразительные. Минск был освобожден от оккупантов в 1944 г., а к 1945 г. в столице работало уже 3 тыс. предприятий.

Белоруссия, Минск – это замечательная страница послевоенного возрождения. Но только одна страница… А таких страниц было очень много.

Вопрос: Как известно, в военные годы при подготовке народнохозяйственных планов большое распространение получили квартальные задания. Чем это было вызвано, какие они имели преимущества и как составлялись?

Ответ: Во время Великой Отечественной войны обстановка зачастую менялась быстро. И поэтому задаться планом на год и ограничиться им было просто невозможно. Не существовало таких оракулов, кто бы мог точно подсказать, какие произойдут события, как пойдет дело.

Ведь мы не знали, когда будем наступать, а когда – отступать. Приходилось поэтому максимально учитывать обстановку. И, естественно, ГКО, СНК СССР, руководители нашей военной экономики пришли к выводу, что надо иметь хотя бы квартальный план. Без плана что–то производить, что–то делать было бессмысленно. Это не социализм. План должен быть, пусть даже не совсем совершенный. Хочу Вам пояснить следующее: когда речь шла о выпуске военной продукции, скажем, танков Т-34 на таком–то заводе, то считалось, что сегодня он будет выпускать, к примеру, 8 танков, завтра – 9, послезавтра – 12… Люди при этом чувствовали ежедневную нагрузку и подтягивались, повышалась их ответственность, достигались результаты.

А если дать в тех условиях большой, растянутый план, скажем, на год, то ежедневного производственного ритма уж не так бы ощущалось и при некоторых неудачах и срывах всегда оставалась надежда: год большой и когда–то план все равно будет выполнен.

Поэтому переход на квартальные и даже месячные планы в условиях войны был закономерным, вполне оправданным явлением.

Вопрос: Каково Ваше мнение о Н. А. Вознесенском как человеке и крупном государственном деятеле, являвшемся с 1941 г. первым заместителем Председателя СНК СССР, с 1942 г. – членом ГКО и возглавлявшем на протяжении почти всех военных лет Госплан СССР?

Ответ: Николая Алексеевича Вознесенского я знал хорошо, встречался с ним часто и, кстати, не всегда соглашался с его суждениями, оценками. А если и соглашался, то не из–за того, чтобы ему угодить. Любезностями Вознесенский никогда не занимался. Он появился в Госплане после В. И. Межлаука, когда последнего там не стало. Его рекомендовал А. А. Жданов, поскольку Николай Алексеевич работал в Госплане Ленинграда.

Могу о нем сказать так: Вознесенский был способным молодым человеком, образованным, думающим, энергичным, знания имел достаточно глубокие… Но при всем этом обладал очень плохим характером. Никогда не улыбался, не шутил. Чувства юмора у него не было.

В кругу своих коллег, включая наркомов, нередко был несдержанным, грубым. Устраивал разные «разносы» подчиненным, не слишком заботясь при этом о подборе слов. В семье (а я знал и его жену) был деспотом. Это не значит, что он плохо относился к женщинам. Этого я сказать не могу. Но дома, в своей семье, повторяю, был обыкновенным деспотом.

Вместе с тем Вознесенский очень хорошо себе представлял, что такое план. Он понимал, что план составляет не один Госплан, что в его разработке активно участвуют министерства, или народные комиссариаты, как они назывались до войны и во время Великой Отечественной войны. А Госплан СССР, получая эти планы, их сводит на основе составления перспективы общего развития страны на пятилетку и более, составляет с учетом того, чтобы диспропорций было как можно меньше (если их нельзя вообще избежать).

Расскажу об одном случае. Вознесенского в течение нескольких дней не было на работе: не помню, не то болел, не то отдыхал. Обязанности председателя Госплана исполнял его первый заместитель. А план требовал присутствия Николая Алексеевича, ибо к его окончательной редакции, на последней стадии Вознесенский не допускал никого, в том числе и своих заместителей по Госплану. Он говорил другим высшим руководителям из правительства: «В чем дело? Если вам что–то нужно, звоните мне, должность моя вам ведь понятна? Мои заместители по Госплану отвечать вам не могут, потому что я за все отвечаю».

И вот, когда его не было, некоторые зампреды СНК СССР (может быть, не самые лучшие), вызвали исполняющего обязанности председателя Госплана и сказали: «Слушайте, сколько вас человек?» «Сто тридцать», – отвечает тот. «Мы тебе добавим еще сто человек, но только отвечай на все вопросы…»