Текст книги "Бледная графиня"

Автор книги: Георг Фюльборн Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)

– Мистер Артизан! – крикнул Губерт.

Тишина.

Губерт подошел к кладовке и заглянул в нее. От неожиданности он вскрикнул – из бочки с керосином торчали ноги.

«Боже милостивый! – подумал он в страхе. – Да это же мистер Артизан! Он захлебнулся керосином».

Не теряя ни минуты, Губерт, отставив фонарь в сторону, взялся что было сил вытаскивать толстого Артизана из наполненной до половины бочки.

Он уже почти вытащил труп, как вдруг ужасная мысль пришла ему в голову. А что если его сочтут за убийцу «нефтяного короля», если на него падет подозрение? Хотя сам Губерт ни минуты не сомневался, что это дело рук Блэка, отомстившего ненавистному хозяину.

Губерту предстояло сделать выбор. Что предпринять, как поступить? Позвать прислугу и сказать, что он вытащил Артизана из бочки? Но поверят ли ему? Вернуться к себе, но для этого придется снова опустить труп в керосин. К тому же следы керосина видны на полу, и на его одежде, и уже один запах от его костюма может стать важной обвинительной уликой. Но и отступить он не мог, не хотел оказаться трусом, поэтому решил делать так, как подсказывает ему чувство долга.

Прежде всего он оставил все как было. Потом Губерт спустился вниз, позвал рабочих и, поставив сторожей охранять место происшествия, в хозяйском шарабане поехал в город.

В город он доехал под утро. Он сообщил о случившемся судье, а тот послал в Артизан-Рокс двух полицейских.

Губерту показалось, что судья на него глядит подозрительно. Правда, тот ничего вслух не сказал, тем более узнав, что разговаривает с управляющим Артизана.

Известие о смерти богача Артизана быстро распространилось по городу и послужило темой бесконечных пересудов.

Мистер Викет был не только удивлен, но и очень огорчен случившимся, так как имел с покойным прочные связи и его смерть могла вредно отразиться на делах фирмы. Поэтому Викет немедленно отправился в Артизан-Рокс.

Возвратившись, Губерт проводил полицейских в кабинет и кладовую, где все оставалось в прежнем виде. Они начали обыск. Прежде всего просмотрели конторские книги, заглянули в кассу. Оказалось, что не хватает почти трех с половиной тысяч долларов. Кроме того, дознанием было установлено, что Блэк уехал из Артизан-Рокса еще поздно вечером, а старая служанка хозяина Лалла Яне куда-то исчезла. Едва ли старуха могла стать убийцей, скорее и она оказалась жертвой. Не возникало ни малейшего сомнения, что мистер Артизан убит. Бочка была слишком высока, чтобы в нее можно было свалиться случайно, и понемногу подозрение стало падать на Губерта.

Чтобы как-то оградить себя от возникшего подозрения, он поделился своими опасениями по поводу причастности к делу Блэка, но это только повредило ему, вызвав еще большее недоверие у полицейских.

В общем, самые худшие опасения Губерта относительно развязки этой истории стали оправдываться.

– Ваше имя? – спросил один из полицейских.

– Губерт.

– Откуда вы?

– Из Варбурга.

Полицейский удивленно посмотрел на него, не зная, видимо, где находится Варбург, и продолжал задавать вопросы:

– Где ваши бумаги?

– У меня их нет, – сообщил недалекий Губерт.

– Странно… Вы потеряли их?

– Нет, у меня их совсем не было, – ляпнул он.

– Так, так… – протянул полицейский, заинтересованно глядя на Губерта.

– Не думаете ли вы, что это я убил мистера Артизана? – заволновался Губерт. – Неужели бы я сам пошел рассказывать об этом и приглашать вас сюда на расследование?

– Разберемся… – многозначительно ответил полицейский и сурово добавил: – А пока я обязан вас арестовать.

– Но тогда не забудьте того, что я говорил вам о Блэке.

– Его и служанку мы будем искать.

– А если не найдете?

– Тем хуже для вас.

– Я бы очень хотел участвовать в поисках Блэка и служанки.

– В особо важных случаях это возможно, но только в сопровождении и под надзором полицейского.

– У меня есть очень важные причины, и я клянусь, что найду обоих. Дайте мне полицейского, чтобы я мог начать поиски, умоляю!

Посовещавшись, его отвезли к судье, который, выслушав Губерта, разрешил удовлетворить его просьбу и приставил к нему усердного и ловкого полицейского чиновника мистера Вакерсона.

Мистер Вакерсон оказался человеком, помимо всего, еще и добродушным, который сразу же заявил Губерту, что предоставляет ему полную свободу действий и требует лишь одного: чтобы его подопечный далеко не удалялся. Губерт поклялся, что не сделает ни малейшей попытки к бегству, и оба отправились в путь.

Для начала они снова заехали в Артизан-Рокс, но ничего нового здесь услышать не пришлось, за исключением слов одного из рабочих, который сказал, что видел Блэка, направлявшегося к месторождению нефти. Стало быть, если рабочий не ошибся, Блэк ушел пока недалеко. И продвижение его теперь было резко затруднено, поскольку предполагаемые пути его бегства были перекрыты.

Губерт вспомнил, что по ту сторону леса, милях в двух от Артизан-Рокса, находилась гостиница, уединенно стоявшая на берегу озера, у перекрестка двух дорог. Туда в прежнее время очень любил захаживать Блэк. Губерт решил тоже завернуть туда и проверить, нет ли там Блэка, – о чем и сказал Вакерсону. Тем более что хозяин отеля о Губерте совершенно не знал.

К вечеру они добрались до гостиницы. Войдя в нее, они увидели только одного хозяина. Губерт с Вакерсоном сели за стол и, потребовав себе рому и воды, спросили, не могут ли они переночевать.

– Конечно, господа, конечно, – ответил хозяин. – У меня почти все свободно, кроме двух комнат.

– Много ли у вас бывает народу? – спросил полицейский.

– Дела идут все хуже и хуже, – пожаловался хозяин и в свою очередь спросил: – Вы слышали, что на днях убили мистера Артизана, местного «нефтяного короля»?

– Да, нам говорили по дороге, – сказал полицейский, – а как это случилось?

– Не знаю, но один из моих клиентов говорил, что его нашли в бочке с керосином.

– Говорят, у «нефтяного короля» был управляющий по имени Блэк, который сразу после смерти хозяина куда-то исчез.

– Вы знаете мистера Блэка?

– Нет, я только слышал о нем, – сказал Губерт.

– И что же вы слышали?

– Что он был хорошим управляющим.

– О да, вам правильно говорили, – подтвердил хозяин. – А вы, вероятно, фермер?

– Да, мы фермеры, – поддержал игру Губерта полицейский. – Мы издалека, сейчас возвращаемся домой. Нам бы хотелось иметь хорошего управляющего.

– Так, так… – несколько мгновений поразмышлял хозяин гостиницы. – В таком случае мистер Блэк мог бы вам очень пригодиться.

– Но, может быть, он уже нашел себе место? – засомневался Губерт.

– Нет-нет, он еще свободен, – заверил хозяин. – В нашей округе не так-то просто найти хорошую работу – да еще быстро.

– Покажите нам, пожалуйста, нашу комнату, – попросил Губерт, вставая.

Они с полицейским теперь знали достаточно много о Блэке. Когда они расположились в отведенной комнате, из окна которой хорошо было видно, что делается вокруг гостиницы, Губерт сказал Вакерсону, что убежден в том, что Блэк где-то неподалеку, держит связь с гостиницей, но запретил хозяину говорить о себе.

– И что же вы предполагаете делать? – поинтересовался полицейский.

– Мы должны поймать Блэка. Он негодяй и добром не дастся, но все-таки мы должны схватить его.

– Но против него нет никаких доказательств.

– Надо взять его, а доказательства найдутся, – упрямо повторил Губерт. – Но прежде всего надо разузнать, где Лалла Яне.

– Зачем вы погасили огонь? – встревожился полицейский, увидев, что Губерт задул лампу.

– В темноте лучше наблюдать за улицей, – пояснил тот. – Хорошо бы, если бы вы сумели сначала переговорить с Блэком. Он вас не знает.

– Мне нельзя оставлять вас одного.

– Да-да, но, если бы не это, все можно было бы устроить гораздо проще и легче. А стоит Блэку увидеть меня, как у него возникнет подозрение.

– Я не думаю, что мы так скоро поймаем его, – засомневался полицейский.

– Но нас же двое…

– И на одном лежит подозрение в убийстве.

– Совершенно необоснованное. В общем, в любом случае я попытаюсь взять Блэка. Даже один. Для меня теперь это еще и дело чести, потому что он хотел меня сделать своим сообщником.

Губерт сел у окна и стал смотреть на площадку перед гостиницей. Приотворив окно, он тихонько высунулся. Внизу, в общей зале, еще горел свет, стало быть, хозяин не спал, хотя было уже поздно. Казалось, он ждет кого-то. Но вот огонь погас, послышался скрип дверных петель, тихие шаги, и Губерт увидел внизу хозяина, который смотрел на темные окна, словно проверяя, все ли спят. Губерт успел отодвинуться от окна, и хозяин не мог его видеть.

Убедившись, что везде темно и тихо, хозяин пошел по тропинке к лесу.

Губерт остался возле окна, ожидая, что же будет дальше.

Через полчаса до него донесся тихий разговор. По тропинке к дому шли двое. Они говорили почти шепотом, и слов было не разобрать.

– Кто это там? – спросил полицейский, пристроившись у окна рядом с Губертом.

– Тихо! Сейчас увидим.

Оба подошли поближе. Губерт обрадовался – его ожидания оправдались: рядом с хозяином гостиницы шел Блэк. Они что-то горячо обсуждали, и кое-что можно уже было разобрать.

– Они останутся здесь до утра, – говорил хозяин. – Завтра рано утром ты сможешь с ними переговорить.

– Разве ты их не знаешь?

– Они издалека.

– Тем лучше!..

Хозяин с Блэком завернули за угол дома, намереваясь, видимо, пройти в дом через черный ход.

– Птичка попалась в западню, – прошептал Губерт полицейскому. – Завтра мы захватим ее.

Оба они до утра не сомкнули глаз, карауля бывшего управляющего, но Блэк из гостиницы не выходил.

Утром пришел хозяин и сказал, что ему удалось найти управляющего.

– Тогда пришлите его, пожалуйста, сюда, чтобы мы смогли переговорить с ним, – попросил Губерт.

Хозяин вышел, а Губерт встал за дверью так, чтобы, войдя, Блэк не мог сразу увидеть его.

В дверь постучали, и показался Блэк. Но когда он собрался прикрыть за собой дверь, увидел Губерта.

– Как, это вы? – мрачно удивился он.

– Да. Мы приехали за вами, чтобы отвезти вас в город.

– С каких это пор вы стали полицейским? – угрожающе проговорил Блэк.

– Вы должны поехать с нами для дачи показаний, – поддержал Губерта Вакерсон.

– Какие показания? – недовольно отозвался Блэк.

– Относительно смерти мистера Артизана.

– Я об этом ничего не знаю. Когда он умер, меня уже не было в Артизан-Роксе: я уехал раньше.

– Все это вы и расскажете в суде, но поехать вам с нами придется. Не захотите добровольно, применим силу.

Блэк понял, что придется покориться.

– Черт побери этого дурака хозяина! – вскричал он в сердцах, не спуская полный ненависти взгляд с Губерта.

Сначала они пешком дошли до Артизан-Рокса. По пути Губерт спросил:

– Вы ничего не знаете про старую Лаллу Яне?

– Какое мне до нее дело! – огрызнулся Блэк и добавил: – Полагаю, что обязан этим путешествием вам. Но берегитесь, я вам этого не спущу.

Через пару часов все трое были в Артизан-Роксе. Нашлась и Лалла Яне. Все это время она, перепуганная случившимся, бродила по лесу и чуть не умерла от страха и голода.

Оставшимся в доме мистера Артизана полицейским старуха рассказала, как забрался в позапрошлую ночь Блэк в кабинет хозяина. Старая служанка прокралась за ним и видела, как он стал набивать карманы деньгами, лежащими на столе. Видела она и то, как боролись мистер Артизан и Блэк. Потом служанка, боясь за свою жизнь, в страхе убежала.

Ее показание почти все проясняло. Губерт, Блэк и Лалла Яне в сопровождении полицейских в тот же день отправились в город. Блэк был мрачен и упрямо твердил, что старуха просто спятила.

Губерт тоже чувствовал себя не очень уютно. Подозрение в убийстве «нефтяного короля» теперь было снято с него, но ведь могли узнать, что он беглый арестант. Поэтому Губерт понял, что ни в городе, ни в Артизан-Роксе ему теперь оставаться нельзя, и решил при первой же возможности бежать.

В город они приехали под вечер. Блэка сразу взяли под стражу. Губерта заставили повторить показания. О его прошлом, по всей видимости, никто ничего не знал, и бывший лесничий поблагодарил за это Бога. Той же ночью, как только его освободили, он сел в поезд и поехал дальше в глубь страны.

Блэк запирался на дознаниях, говорил, что, правда, деньги он взял, но об убийстве не помышлял, а только защищался от хозяина, оберегавшего свои богатства, и что смерть Артизана – просто несчастный случай. Поскольку против него было одно-единственное показание полусумасшедшей старухи, а другой свидетель бесследно исчез, Блэку, благодаря искусству адвоката, присудили не смертную казнь, а десятилетнее тюремное заключение.

XXIX. НОЧНОЙ ГОСТЬ

Когда все в замке уснули, графиня отправилась в нижние покои боковой башни. Леона целый день не было видно в замке, капеллан давно ушел в свою комнату, как и молоденькая компаньонка, которую с некоторого времени графиня взяла к себе.

Филибер, надо полагать, заметил, что кроме Лили в замке жил еще и некий таинственный гость, но делал вид, что ничего не знает.

Графиня ступала как можно осторожнее, чтобы ненароком не выдать себя, не обратить постороннее внимание на свое ночное путешествие по замку.

Внизу, в передней, по обыкновению горела большая лампа, которая гасилась только поздно ночью. С собой у графини свечи не было, но она прекрасно знала дорогу. Дойдя до старой железной двери, которая вела в башню, она отперла ее как можно тише. Однако, несмотря на все предосторожности, дверь заскрипела, и графиня решила, что лучше не запирать ее. Камилла вошла в темный сводчатый коридор башни, но направилась не к той комнате, где содержалась Лили, а дальше.

Она скользила по коридору неслышно, словно тень, и скоро оказалась возле комнаты своего таинственного гостя, того самого, шаги и бормотание которого по ночам слышала из своей комнаты Лили.

Графиня легонько постучалась, и почти сразу же дверь отворилась.

В комнате было совершенно темно. Камилла прикрыла дверь за собой поплотнее, но тот, кто открыл, сразу узнал ее. Он уже привык к темноте.

– Наконец-то ты пришла, – тихо сказал он. – Я давно ждал тебя и завтра бы сам пошел к тебе.

– Ты с ума сошел! – прошептала графиня. – Зачем так подвергать себя опасности?

– Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, и понимаешь, что я справедливо требую своей доли…

– Курт… – перебила Камилла тайного постояльца.

– Мне надоело ждать, – твердил Митнахт, а это, как, наверное, догадался читатель, был именно он. – Или ты воображаешь, что мне очень интересно жить в этой мышеловке?

– Ты ради собственной же безопасности должен скрываться – ты же знаешь… Но ждать осталось недолго. Наши дела идут хорошо. То, что тебе никак не удавалось сделать, свершилось, и сейчас последнее препятствие устранено…

– Этьен Аналеско?.. – поспешно спросил Митнахт.

– Он случайно утонул вчера. Так мне сообщили, по крайней мере.

– Ты не меньше меня должна этому радоваться, – сказал Митнахт. – Он поклялся уничтожить и меня и тебя. Он, казалось, был заколдован от пуль и кинжалов.

– Но теперь его уже нет и нам нечего бояться.

– Если только через какое-то время он вдруг опять не объявится живой и здоровый, то победа на нашей стороне.

– Нет, на этот раз я уверена, что не появится.

– Ну, так поторопись тогда и со мной рассчитаться.

– Но я еще не получила денег Лили. Она жива, хотя и в моей власти. До сих пор я не могла добиться выдачи денег, но теперь вижу, что пришла пора действовать особенно решительно…

– Да, ты права.

– А что ты станешь делать, получив свою долю?

– Уеду.

– На что ты промотал деньги, которые я тебе посылала? Имея сто тысяч талеров, можно было спокойно дожидаться остального, а вместо этого ты являешься сюда, как какой-нибудь бродяга. И я еще должна прятать тебя, чтобы не давать повода для разного рода толков. Так что наберись терпения и жди. И помни, что любой твой необдуманный и опрометчивый шаг может испортить все дело.

– Но ты же сама сказала: теперь, когда устранено последнее препятствие…

– Жадность лишает тебя рассудка. Именно сейчас, когда деньги так близки, и надо быть особо осторожным. Они будут получены, но когда точно – я сказать не могу. Я и так из-за твоих непомерных требований и мотовства залезла в большие долги и нуждаюсь теперь не меньше твоего.

– Нуждаешься?.. В шампанском и устрицах, – насмешливо сказал Митнахт. – Знаю я тебя!

– Да хоть бы и так! – гордо ответила ему Камилла. – И я бы на твоем месте не доходила до такой наглости. Ты получаешь здесь все, что можно и нужно. Я сама ношу тебе и вино, и еду. Тебе этого мало?

– Я живу как в тюрьме, и это мне надоело.

– Зачем же ты сюда шел?

– Какой глупый вопрос! – вскипел Митнахт. – Потому что у меня не было ни гроша денег.

– Я ни разу прежде не видела тебя таким, хотя ты не однажды приходил ко мне – наполнять свои карманы. Но тогда ты был хотя бы в приличном виде. А теперь совсем опустился, стал совершенно другим человеком.

– А благодаря кому? – обиделся Митнахт. – Сейчас, вспоминая по ночам прошлое, я тысячу раз проклинаю ту минуту, когда встретил тебя в первый раз. Я был авантюристом – хорошо. Служил наемником под чужими знаменами – да. Был игроком – да. Но не преступником, не убийцей!

– К чему ты все это говоришь?

– Я проклинаю тебя, когда вспоминаю свое прошлое!

– Что было, то прошло. Лишь дураки думают о том, чего уже нельзя изменить, – холодно сказала графиня.

– Ты обещала мне награду за наградой, только бы я сделался твоим помощником.

– И разве я не исполняла своих обещаний?

– Теперь, когда я сижу в этом каменном мешке, прошлое снова проходит перед моими глазами, словно это было вчера…

– Уж не раскаяние ли ты тут передо мной разыгрываешь? – с язвительной усмешкой спросила графиня. – Напрасный труд. Подобная глупость может окончиться для тебя эшафотом.

– Ты хочешь сказать, что назад дороги нет и путь для меня остался только один? Что ж, ты права. Благодаря тебе, я зашел так далеко, что преступление за преступлением стало нормой моей жизни.

– Что значат эти упреки?

– Ты еще не знаешь, что по дороге сюда я должен был убить ни в чем не повинного человека, телеграфиста из Баума, который отправлял депешу Марии Рихтер. Он узнал меня.

– Но он, кажется, сам лишил себя жизни?

– Нужда всему научит. Я устроил так, чтобы все решили, что это самоубийство.

– Остановись, Курт, – прервала Митнахта графиня, в голове которой мелькнула новая идея. – Ты знаешь, что в этой же башне я поместила Лили. Она, кажется, замышляет побег. После той ночи, когда ты вернулся, утром под окном ее комнаты обнаружили следы копыт…

– Теперь она одна стоит у нас на дороге, – мрачно заметил Митнахт.

– И она по-прежнему обвиняет тебя. Я все силы приложила к тому, чтобы перевести ее сюда, но пока жива она, нам миллиона не получить.

– Если уж все так далеко зашло, то надо поскорее кончать с этим делом.

Дьявольская улыбка тронула губы графини, но Митнахт ее в темноте не заметил.

– Но надо соблюдать предельную осторожность. Поспешность может испортить все дело.

– Она исчезнет, как и появилась, неожиданно и необъяснимо, – пообещал зловещим шепотом Митнахт.

– Лучше всего, если это произойдет при попытке к бегству, – сказала графиня, – а попытку такую я берусь устроить в самое ближайшее время.

– Только предупреди заранее.

– Будь осторожен, Курт, и тогда нам все удастся. Тебе тем легче действовать, что никто не знает о тебе. Лили убежит и пропадет бесследно. Это будет очень легко объяснить. Мы сделаем так, что все подумают, будто, видя неудачу своего обмана, она решила бежать, чтобы не подвергнуться заслуженному наказанию.

Митнахт молчал.

– Да, ты прав: она так же непонятно исчезнет, как и появилась. И это, я уверена, не вызовет никаких подозрений. Но пока главное для тебя – не выдать своего присутствия здесь.

– А ты постарайся больше не испытывать моего терпения, – хмуро сказал Митнахт.

Графиня вышла от Митнахта. Благополучно пройдя по коридору, она заперла железную дверь башни и начала уже подниматься по лестнице, ведущей в ее покои, как вдруг услышала, что внизу, в передней, с шумом отворилась входная дверь.

Графиня выглянула вниз через перила и увидела Леона Брассара. Он был в страшном волнении. Вышедший ему навстречу слуга испуганно отскочил от него. Леон же, казалось, ничего не видел и не слышал.

Леон шел к лестнице, и графиня подумала, что он спешит к ней с каким-то важным известием. Не касается ли оно Этьена Аналеско? Не спасся ли он, чего доброго, и на сей раз?

А Леон тем временем поспешно взбежал на лестницу и, не замечая графини, прошел в ярко освещенную гостиную. Рыжие его волосы были всклокочены, лицо имело нездоровый зеленоватый оттенок, глаза были тусклы и неподвижны – в общем, он казался придавленным некой непомерной тяжестью.

– Не меня ли вы ищете так поздно, Леон? – спросила графиня, входя вслед за ним.

При виде графини лицо Брассара исказилось яростью, и та в недобром предчувствии невольно отступила.

– Да, я ищу тебя! – воскликнул Леон. – Я не мог ждать утра. Я бы задохнулся от гнева.

– Что с вами случилось? – удивилась графиня.

– Господи! Если бы я мог вернуть ему жизнь! – простонал Леон. – Да, это было бы твоей гибелью… Принц Аналеско был единственным человеком, которого ты боялась. Но нет – он умер… Я его убил… Но я оказался лишь послушным орудием в твоих руках. А ты, ты все задумала! Ты направила мою руку…

– Остановитесь! Вы с ума сошли! – воскликнула в ужасе графиня.

– А… Боишься, что кто-нибудь услышит? – сказал Леон. – Или опять отопрешься, скажешь, что ты ничего не знала?.. Ведь ты знала, что он мой отец. Что не его, а твоя вина, что мы так долго были в разлуке. И ты дошла до такой преступной низости, что, не поколебавшись, заставила меня поднять руку на собственного отца, который хотел вывести на чистую воду все твои злодеяния… Ты сделала это, прекрасно зная, что я твой сын, проклятая! Ты не пощадила своей собственной крови!..

– Замолчи! – прервала графиня. – Все это безумный бред.

– Да? Ты бы очень хотела сейчас сделать из меня сумасшедшего, так как боишься, что я донесу на тебя. Или ты полагаешь, что после всего случившегося я стану любить и уважать тебя как мать? Хороша мать, которая сына делает орудием своих позорных преступных замыслов!

– Я давно знаю, что ты мой сын, но кто тебе приказывал поднять руку на отца, кто толкал на этот поступок, кто сделал извергом, которому нечего ждать пощады от закона? Неужто я? Чем ты все это докажешь? – спросила графиня.

Леон злобно усмехнулся.

– Ты уже успела позабыть, что говорила и делала совсем недавно. И ты еще будешь утверждать, что не пыталась подговорить меня убить принца Аналеско? Не смеши меня своими неуклюжими попытками остаться чистой и ни в чем не повинной. Нет, это все твоих рук дело. И не смей лгать, не думай отрицать, иначе я тебя тут же задушу. Пусть и сам погибну, но отомщу за отца и себя. Неужели ты не боишься Божьего правосудия?

– Ступай к себе и успокойся, – велела графиня. – Ты ничего не потерял в том, что останешься моим сыном, а не сыном Этьена Аналеско.

– Твоим? Да есть ли что позорнее и преступнее этого? Я проклинаю тебя! Если бы я только мог возвратить жизнь своему отцу, я бы с радостью отдал ему свою! – Леон Брассар в бешенстве сжал кулаки. – Все будет прощено, для всякого грешника будет Бог милосерден. А ты, ты останешься проклята навеки!

– Ты хочешь разбудить своими криками всю прислугу, глупец? – разгневалась графиня.

– А чего тебе бояться? – злобно усмехнулся Леон. – Тебя же ничто не страшит. Разве тебя может тронуть, что всем своим нерадостным прошлым я всецело обязан тебе? Слишком поздно я это понял. Но не слишком еще поздно, чтобы возненавидеть тебя всеми силами души. Я – твой сын, и я ненавижу и проклинаю тебя! Я должен был бы убить и тебя. Но все впереди, и, предупреждаю, берегись теперь того, кому ты когда-то дала жизнь!

Графиня поняла, что сейчас она сделать совершенно ничего не сможет, что надо позволить гневу Леона выйти наружу.

– Хорошо, – сказала она холодно и спокойно. – Завтра мы закончим этот разговор, а пока иди к себе. Кстати, кто открыл тебе тайну твоего рождения?

– Человек, к которому я чувствовал такую же необъяснимую вражду, как и к отцу: асессор Бруно фон Вильденфельс.

Пошатываясь, Леон вышел из гостиной.

«Так вот кто… – подумала графиня с неприязнью. – А с тобой, дорогой сынок, я еще завтра поговорю. Завтра я тебя образумлю. Но, боюсь, для меня ты уже потерян. Теперь главное – не дать тебе снова сойтись с Вильденфельсом. Ты был бы слишком опасен в руках моих врагов».

XXX. НЕСЧАСТЬЯ ГУБЕРТА

Губерт избежал обвинения в причастности к убийству Артизана, но опасность не миновала, поэтому он и решил бежать и постараться исчезнуть, затеряться на просторах Америки. Целый день ехал он на поезде, пока наконец не почувствовал себя в безопасности.

Он стал искать какое-нибудь занятие, способное прокормить его, поскольку скудные его средства были уже на исходе. Но поиски были бесплодными. Рабочих рук везде хватало с избытком и ему всюду отвечали отказом.

Тогда Губерт решил идти дальше пешком, чтобы протянуть на оставшиеся деньги хоть сколько-нибудь еще.

Губерт еще недостаточно изучил условия американской жизни, а потому присоединился к встретившемуся ему на дороге пожилому разносчику товаров. Тот, правда, и сам впервые был в этой местности, но человек оказался опытный, бывалый, а это для Губерта имело немаловажное значение.

Первый день пути прошел без особых приключений. К вечеру, утомленные и разбитые, они присели отдохнуть на опушке леса. Мимо них молодой человек верхом на лошади прогнал стадо коров. Очевидно, неподалеку была большая ферма.

Губерт предложил своему спутнику поискать там приют на ночь. Разносчик товаров согласился, и они снова тронулись в путь. Тяжелый ящик с товарами, висевший у него за спиной, явно тяготил старика. Заметив это, Губерт взялся помочь, взвалив ящик себе на плечи, чем спутник остался страшно доволен.

Уже смеркалось, когда они увидели несколько красивых бревенчатых домов, обнесенных высоким, крепким частоколом.

Не обращая внимания на собак, которые встретили их громким лаем, они вошли через ворота во двор, где несколько работников загоняли скот в хлев. Один из них распоряжался и был, должно быть, хозяином.

Губерт, не успевший спустить с плеч ящик, не заметил, как, оглядев его с головы до ног, фермер по-своему свистнул, и один из работников побежал запирать ворота.

– Вы хозяин фермы? – спросил Губерт на ломаном английском.

– Не скрывайтесь, приятель, – насмешливо сказал ему фермер. – Говорите по-немецки, как и в тот раз. Я сразу вас узнал, вы почти не изменились за это время.

– Я действительно немец, – отвечал удивленный Губерт, – но я здесь впервые. Как же вы могли знать меня?

– Он ищет работу, – сказал разносчик товаров, – он опытный лесничий.

– А-а! Вы теперь лесничий… Думаете, так лучше? – насмешливо сказал фермер. – Снимите-ка ваш ящик.

– Это не мой, а моего товарища, – сказал Губерт, опуская ящик.

– На этот раз и ящик не ваш, – продолжал фермер разговор в странном тоне. – Наверное, и ключик у вас от него найдется? Эй, Карл! – крикнул он. – Поди-ка сюда. Посмотри на этого человека: не тот ли самый, что пытался в прошлом году нас обокрасть?

Один из сыновей фермера подошел поближе.

– Вообще-то похож, только вот борода…

– Бороду всегда можно отрастить или сбрить, чтобы изменить внешность, – перебил фермер и сказал Губерту: – А ну, откройте ящик, погляжу, не сидит ли кто там.

Разносчик достал ключ и открыл ящик.

Губерт ничего не мог понять. Но хозяин фермы охотно пояснил:

– Прошлой осенью к нам вот так же явился разносчик товаров с ящиком и попросился на ночлег. Здесь много всякой сволочи шатается, поэтому в дом я его не пустил, а положил в сарае. А он попросил оставить ящик в доме, чтобы, дескать, товары не отсырели. Я согласился, а в ящике мальчишка оказался спрятан. Ночью он должен был отпереть изнутри двери и впустить вора. Хорошо, что не удалось. Жена была нездорова, не могла всю ночь уснуть и услышала шум. Мы было поймали обоих, да им удалось вырваться. Убежали, только свой пустой ящик оставили нам.

– И этот разносчик, вы говорите, был похож на меня? – спросил Губерт удивленно.

– Как две капли воды.

– Надо же! – сказал спутник Губерта. – А мы тоже хотели попросить у вас ночлега.

– О! Разумеется, ночевать вы будете здесь. Я вас до утра никуда не выпущу. А завтра свезу в город. Пусть в полиции разбираются, кто вы такие.

Губерт смутился. Он никак не ожидал, что дело примет такой оборот. Фермер заметил его смущение. Это еще больше усилило его недоверие.

– Переночуете вот тут, в сарае, – показал фермер. – Карл, принеси им хлеба и молока. Да не позабудь хорошенько их запереть, чтобы не сбежали.

Разносчик только покорно махнул рукой, а Губерт сильно расстроился. Все началось по новой. В городе ему пришлось бы называть свое имя, и тогда открылось бы, что его ищут как беглого преступника, после чего не миновать возвращения в Европу.

Губерт молча пошел за хозяйским сыном к сараю.

Один из работников принес им свежего хлеба и молока, после чего тщательно запер двери.

Как ни устал Губерт, ни сна, ни аппетита не было. Слова фермера убили его. Может быть, открыть фермеру всю правду и попросить не выдавать его полиции. Однако фермер может не поверить его признаниям. Сбежать? Но прочные двери на запоре, да и разносчик товаров тоже стал казаться ему подозрительным. Сам же его спутник был очень удивлен резкой переменой в настроении Губерта.

– Пейте и ешьте, – сказал он ободряюще. – Не принимайте близко к сердцу. Чего нам бояться? Ну, отвезут в город да и отпустят с Богом на все четыре стороны, как только выяснят, что сходство случайное и вы в первый раз в этих местах.

Губерт промолчал. Он пытался есть, но кусок застревал у него в горле.

Отужинав, разносчик товаров улегся на солому. Последовал его примеру и Губерт. Утомление взяло верх, и он быстро уснул.

Ему приснился чудный сон. Он увидел Лили, и его любовь к ней разгорелась с новой силой. Ему чудилось, что нет больше между ними сословных различий. Она была с ним так любезна, она протягивала ему руку и смотрела на него так ласково своими голубыми глазами, что он был вне себя от радости. Но что-то вдруг их разделило… Лили исчезла… Он бросился за нею, выкрикивая ее имя, но она, похоже, выскочила в окно, поскольку он услышал дребезжанье стекол. Потом почувствовал на лице струю холодного воздуха… И в эту минуту проснулся.

Он поднялся, дрожа от холода, и осмотрелся. Под крышей по-прежнему горел фонарь, а вот разносчика товаров не было видно. Понятно стало и то, откуда подул холодный воздух: небольшое оконце в стене сарая было разбито, осколки стекла валялись на полу. Очевидно, разносчик удрал. Почему? Не был уверен, что избежит наказания? Чувствовал за собой какие-то грехи? Но тут Губерт увидел вывороченный карман и все понял: его спутник бежал, прихватив остатки его сбережений.