Текст книги "Бледная графиня"

Автор книги: Георг Фюльборн Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)

Гаген и сам чувствовал шаткость своего положения. Его-то, конечно, в конце концов отпустили бы, но вот Губерт… И доктор был готов что угодно отдать, лишь бы выпутаться из этой истории.

И тут к Гагену подошел незнакомый господин и очень тихо, так, чтобы полицейские ничего не услышали, сказал:

– Я помогу вам и вашему спутнику. Доверьтесь мне! Я слышал о вас раньше и хочу помочь.

Гаген взглянул на незнакомца. Без сомнения, тот рассчитывал получить за свои услуги хорошую плату. Доктор еще ничего не успел ответить ему, как вдруг произошло событие, давшее инциденту совершенно новый поворот.

Пока Гаген и незнакомец тихо общались, Митнахт беседовал с полицейскими, а Губерт мрачно смотрел себе под ноги. Вдруг рядом с полицейскими в группе матросов началась потасовка. Она сопровождалась страшным шумом, воплями, угрозами. Казалось, дерущиеся собираются перегрызть друг другу глотки. У некоторых из них сверкнули в руках ножи.

Один из полицейских пошел узнать, в чем дело, и тут же попал в плотное кольцо дерущихся. Тогда второй полицейский поспешил к нему на выручку. И он тоже застрял в толпе скандаливших матросов. А между Гагеном и Губертом уже стоял господин, обещавший помощь.

Как читатель, вероятно, уже догадался, это был Мак Аллан – сообщник Митнахта. Но ни Гаген, ни Губерт, разумеется, об этом не подозревали.

– Дело сделано, – тихо засмеялся Мак Аллан, беря Губерта и Гагена за руки. – Вы свободны. Уходите. Таким способом я уже многих спас.

Гаген с Губертом послушно последовали за ирландцем.

– Так, значит, драка – ваших рук дело? – догадался Гаген.

– Да. Надо же было отвлечь полицейских и освободить вас, – улыбаясь, сказал Мак Аллан. – Всю эту комедию устроили мои друзья. Они продержат полицейских столько, сколько потребуется, чтобы отвести вас в безопасное место.

– Недурно устроено, – похвалил Губерт, вздохнув с облегчением. Он понял, что опасности они избежали.

– Все это хорошо, – заметил Гаген, сворачивая вслед за ирландцем и Губертом в боковую улицу, чтобы скрыться с глаз полицейских, – но все-таки скажите, кто вы и что заставило вас оказать нам помощь.

– Вообще-то, я довольно часто оказываю такого рода услуги и, обыкновенно, меня неплохо вознаграждают за них, – охотно ответил незнакомец.

– А, так вы, значит, этим, в некотором роде, живете, – сказал Гаген, кивая головой.

– Если хотите, да… Ну, вот теперь вы в безопасности.

– Это сейчас, а завтра? – задумчиво сказал Губерт.

– Вы оба уезжаете? – поинтересовался Мак Аллан.

– Нет, только я, – за обоих ответил Гаген. – Мой спутник хочет отправиться в глубь Америки поискать на какой-нибудь большой ферме приличное место.

– Тогда все устроится без всяких трений с законом, – успокоил их спаситель. – Вы напали как раз на того, на кого нужно.

– Разговор не обо мне, – сказал Гаген. – Если вы поможете Бухгардту, я сразу же могу спокойно уехать. А с законом я разберусь сам.

– Вы хотите на днях ехать и надеетесь так быстро разобраться с нашим правосудием? И это при том, что вас подозревают в наличии фальшивых документов? Подозрение это еще больше усугубляется тем обстоятельством, что вы находитесь в обществе беглеца, подозреваемого в убийстве. Так что вам ни за что так быстро не уехать, если вы вздумаете объясняться с полицией.

– Ничего, я на этот счет спокоен и думаю, что без проблем сумею разъяснить ошибку, – стоял на своем Гаген.

– Как вам угодно! Но если бы вы послушали меня, то я советовал бы вам избегать всякого столкновения с полицией. Я хорошо знаю эти дела.

Губерт вопросительно взглянул на Гагена.

– И вы обещаете все устроить? – спросил доктор, больше из заботы о Губерте.

– Я могу это сделать. Мне не привыкать, – сказал ирландец. – Мы можем сейчас же поехать в одну гостиницу за городом. Она стоит немного уединенно, почти на берегу Гудзона, зато вы будете там совершенно в безопасности. Оттуда господин Бухгардт сможет беспрепятственно продолжить свое путешествие по Америке, а вы – спокойно дожидаться отхода парохода. Ну как, вы согласны?

Гаген взглянул на Губерта и прочел на его лице желание во что бы то ни стало избавиться от полиции.

– Хорошо! – решился Гаген. – Назовите нам гостиницу и сумму вознаграждения.

– Последнее я предоставляю решить вам самим, – церемонно ответил Мак Аллан, слегка поклонившись. – Гостиница же хоть немного и запущена, не все-таки неплоха. Я сам отведу вас… Почему? Да хотя бы потому, что за каждого посетителя я с хозяина получаю определенную мзду.

Гаген должен был сознаться, что этот хорошо одетый господин, с которым неожиданно свела их судьба, был человеком ловким, умевшим из всего извлекать для себя пользу.

– Хорошо, – окончательно согласился Гаген. – Ведите нас в эту гостиницу. Я больше не хочу здесь стоять понапрасну.

– В таком случае надо забрать ваши вещи из гостиницы, где вы жили до сих пор. Вот едет экипаж. Эй! – закричал ирландец кучеру, останавливая его, затем обратился к Гагену: – Садитесь, господа, поедем за вашими вещами.

Они сели в карету. Гаген назвал адрес гостиницы, где они до сих пор жили. Губерт был явно рад, что благополучно избавился от опасности. На улице он все еще боялся быть схваченным полицией, а теперь успокоился. С ними сел Мак Аллан, и скоро они уже были возле указанной Гагеном гостиницы.

Губерт пошел за вещами, а Гаген заплатил по счету и дал ирландцу сто долларов. Тот низко поклонился, потом назвал кучеру свой адрес, который, казалось, привел последнего в удивление. Во всяком случае ирландцу пришлось давать ему дополнительные разъяснения. Ни Гаген, ни Губерт ничего не поняли из их разговора, поскольку велся он на североамериканском диалекте и скороговоркой.

Кучер сел на козлы, и началось длительное путешествие по нью-йоркским улицам. Наконец они остановились неподалеку от Центрального парка, на городской окраине.

– Нам еще немного придется пройти пешком, – сказал Мак Аллан, – но это недалеко. Просто из предосторожности я не хочу, чтобы кучер знал, куда именно мы направляемся.

Ирландец первым вышел из кареты, затем – Гаген, расплатившись с кучером, и потом Губерт с багажом.

Наступил вечер. Было совершенно темно. Человек, плохо знакомый с этой местностью, мог здесь легко заблудиться. К тому же дождь не прекращался, что еще более усиливало тьму.

– Какая отвратительная погода! – сказал ирландец. – Но ничего, через четверть часа мы будем на месте.

– Да, но поблизости не видно никаких домов, – возразил Гаген, шедший рядом с ним.

– Мы сейчас за чертой города. Вон там, чуть дальше, начинается предместье, где и находится гостиница. Там вы будете одни и в безопасности.

Гаген нашел положение гостиницы довольно странным, да и вообще ему все тут казалось подозрительным. Губерт тоже внимательно присматривался к этому не внушающему доверия месту.

Дорога к гостинице оказалась длиннее, чем утверждал ирландец.

– Отсюда, кстати, вы сможете на лодке доехать прямо до парохода, – повернулся ирландец к Гагену.

– Как называется эта местность? – поинтересовался он.

– Как точно называется – я и сам не знаю. Обычно здесь говорят: на Гудзоне.

В это время Губерт увидел в некотором отдалении довольно большой дом.

– Это и есть, вероятно, гостиница? – предположил он.

– Да, она, – подтвердил ирландец.

Это было старое здание недалеко от берега Гудзона. На нижнем этаже светилось несколько окон, защищенных от любопытных взоров красными занавесками. Уже по внешнему виду дома можно было предположить, что внутри него едва ли можно ожидать больших удобств. На верхний этаж с улицы вела лестница.

Мак Аллан по-прежнему шел впереди, указывая дорогу. За ним шел Гаген, и замыкал процессию Губерт с вещами. Когда Мак Аллан отворил дверь, послышался звон колокольчика при входе. В зале сидело несколько человек за столом, заставленным стаканами. На звонок явился хромой хозяин с круглым лицом, заросшим черной бородой, и с беспокойными, бегающими глазами.

– Двое гостей, – сказал ему Мак Аллан, указывая на Гагена с Губертом. – Дайте им лучшие комнаты, Джон Ралей.

Хозяин поклонился и попросил посетителей следовать за ним. Он провел их через несколько комнат и, выведя к лестнице, поднялся на второй этаж.

Ирландец шел рядом с хозяином, и Гаген с Губертом не видели, как они обменялись многозначительными взглядами.

Наверху было совершенно темно. Хозяин зажег захваченную с собой лампу.

В коридор выходило много дверей с номерами.

– Лучшие комнаты, лучшие комнаты! – повторил Мак Аллан. – Для этих гостей ничего не жалко, ничто для них не будет слишком хорошо!

Хозяин открыл дверь в довольно просторный номер, где за комнатой виднелась еще и спальня.

– Здесь неплохо, – сказал Гаген, осмотревшись. – Я проведу у вас не больше двух дней. Послезавтра намереваюсь отплыть. А мой спутник, возможно, уедет даже завтра. Губерт, поставьте вещи сюда! Есть ли еще комната рядом?

– Да, за стеной. Ее можно предложить другому господину, – с готовностью отвечал Джон Ралей и отворил соседнюю дверь, показывая маленькую комнатку с одной кроватью.

– Хорошо, зажгите свечи! – попросил Гаген. – И подайте нам что-нибудь поесть.

Хозяин зажег в обоих номерах свечи и пошел вниз – принести ужин.

– Благодарю вас, сударь, – сказал Гаген ирландцу. – Полагаю, что нам здесь будет удобно и спокойно.

– Я надеюсь! Спокойной ночи! – стал прощаться Мак Аллан. – Вы здесь в полной безопасности.

Он ушел. Гаген с Губертом остались вдвоем.

II. ДРАГОЦЕННОСТИ

Гостиница, куда Мак Аллан привез своих гостей, находилась, как мы уже слышали, недалеко от берега Гудзона, отделенная от него только песчаными дюнами. За одной из них в темноте остановилась карета, с трудом проехавшая по песку, хоть она и была запряжена двумя хорошими лошадьми.

Подобные экипажи были в этой местности редкостью. Обычно тут ездили только телеги или маленькие повозки с рыбой, запряженные собаками. В такое же позднее время вообще, как правило, здесь не было видно ни души. Городские жители обходили это место стороной.

Из кареты вышел господин, закутанный в плащ, в шляпе с широкими полями, и направился к гостинице. Но тут ему навстречу вышел человек, который поначалу, похоже, не заметил его. Человек в плаще остановился, чтобы лучше разглядеть идущего, и позвал:

– Мак Аллан!

Ирландец тоже остановился и теперь уже заметил человека в плаще.

– А я как раз шел посмотреть, тут ли вы, господин Арно, – сказал он и добавил: – Все вполне удалось. Оба уже в гостинице. Я подготовил Джона Ралея. Переговорите с ним – он будет согласен на все, если ему хорошо заплатят.

– А бывший лесничий тоже с Гагеном?

– Да, в комнате по соседству.

– Этого молодца можно было бы оставить в полиции.

– Что могло бы легко погубить все дело, – не согласился ирландец. – Да и что вам о нем беспокоиться? Завтра он отправляется в глубь страны, так что вам остается следующая ночь для беспрепятственного исполнения ваших планов.

– Вы уверены, что хозяин согласится? – спросил Митнахт.

– На все, что хотите, – смеясь, сказал ирландец. – Он очень услужлив. Я недаром выбрал эту гостиницу. Только заплатите хорошенько, а Джон Ралей не подведет.

– Что ж, я не останусь в долгу ни у вас, ни у него. С вами я расплачусь сегодня же вечером, – заверил Митнахт.

– Тем лучше. Я хочу снова увидеть мою родину и Лондон, который покинул двадцать лет назад. И отправляюсь я туда как раз на том пароходе, на котором собирался отплыть ваш неприятель, – сказал Мак Аллан. – Я очень рад путешествию – все-таки перемена. Мне надоела вечная картежная игра по вечерам.

– Вы планируете посетить только Лондон, Англию или двинетесь дальше?

– Очень может статься, что я наведаюсь и на континент. А почему вы об этом спрашиваете? У вас есть ко мне какое-то дело?

– Мы поговорим об этом потом. Я хотел бы дать вам одно поручение… Однако там кто-то идет…

– Это Джон Ралей, хозяин гостиницы. Человек, у которого нет ничего святого. Он продал собственную дочь в публичный дом, только чтобы избавиться от лишнего рта. Жена у него умерла, и он теперь заботится только о деньгах… Сюда, Джон!

Хозяин, увидев их обоих, хромая, подошел.

– Что за ужасная погода, – пожаловался он, – просто хоть умирай от голода и холода в нашей глуши. Добрый вечер, господа! – он слегка приподнял шляпу.

– Послушайте, Джон, вот этот господин хочет переговорить с вами о приехавших сегодня гостях, – сказал Мак Аллан.

– Я весь внимание, сударь, – ответил хозяин гостиницы.

– Младший из этих двоих уедет завтра, – сказал Митнахт. – Старый не должен уехать. Я разберусь с ним.

– Он кровный враг этого господина, – пояснил Мак Аллан. – И господин, если говорить откровенно, не желает встречаться с ним больше никогда.

– Понимаю, сэр, понимаю.

– Но все должно произойти не сегодня, а завтра ночью, – уточнил Митнахт.

– В общем, надо избавиться от него навсегда, – подытожил ирландец. – А так как он собирается уезжать в Европу, то в Нью-Йорке о нем никто не станет справляться, а там, на континенте, родных у него нет.

Джон Ралей понимающе кивнул.

– Вы только поглядите на него, – засмеялся Мак Аллан, показывая на застывшего в выжидательной позе хозяина гостиницы. – Чего он, думаете, ждет?..

– Когда я приду сюда завтра ночью, я принесу с собой вознаграждение, – сказал Митнахт.

– Ха-ха-ха! Вы угадали, – расхохотался ирландец.

– Не спешите, сэр, – возразил Джон. – Я еще ничего не сделал, а тот, кто делает такие дела, не забудет взять свое.

– Какой знаток человеческой натуры! – воскликнул Мак Аллан. – Однако – до завтра, Джон Ралей, спокойной ночи!

– Прощайте, сэр! – поклонился хозяин и через дюны отправился к дому.

– Этого человека можно использовать для любого дела, – говорил по дороге Мак Аллан Митнахту. – Если вы отправите вашего врага на тот свет, Джон позаботится о том, чтобы он исчез без следа: под его домом прорыта канава, доходящая до самого Гудзона, она уносит все, что должно исчезнуть.

Они сели в карету.

– Вы домой? – спросил Мак Аллан. – В таком случае высадите меня у моей квартиры.

Митнахт приказал кучеру сначала довезти ирландца до его дома. Карета покатилась. Сильные лошади быстро домчались до города.

– Теперь скажите, Мак Аллан, сколько вы хотите за сегодняшнюю услугу? – спросил Митнахт.

– Я знаю, что вы всегда умели достойно отблагодарить тех, кто помогал вам, – дипломатично сказал ирландец.

Митнахт вынул из бумажника несколько крупных банкнот и подал их Мак Аллану.

– Тысячу раз благодарю вас, фон Арно. Желаю вам всяческого успеха! – рассыпался в благодарностях ирландец.

Митнахт молча кивнул.

– Я еще увижу вас до вашего отъезда, – сказал он после некоторой паузы.

Карета доехала до дома Мак Аллана.

Поднявшись в свою квартиру, ирландец первым делом пересчитал полученные купюры. В пачке была ровно тысяча долларов. Путешествие в Лондон и обратно было оплачено со всеми путевыми издержками, а ему необходимо было туда поехать, чтобы продать украденные у испанки драгоценности, стоившие по крайней мере тридцать тысяч долларов. Сбывать в Нью-Йорке их было опасно, а в Лондоне это можно было отлично устроить.

Положив деньги в письменный стол, Мак Аллан взглянул на часы. Они показывали одиннадцатый час. Он погасил свет и снова вышел из дома.

Дождь не прекращался. Мак Аллан поплотнее закутался в плащ и направился в Центральный парк, где в это время было уже совершенно темно. Он не боялся идти по пустынным аллеям, где не светилось ни единого фонаря. У него всегда был с собой заряженный револьвер. Войдя в парк, Мак Аллан направился в ту боковую аллею, в которой видела его следившая за ним испанка. Темнота не помешала ему безошибочно выйти к небольшому домику сторожа. Мак Аллан заглянул в окно. Внутри было темно. Сторож, вероятно, уже спал.

Убедившись, что сторож спит, ирландец пошел к маленькому сарайчику, находившемуся за домом. Он был не заперт. Здесь хранились лопаты, грабли и прочая садовая утварь. Мак Аллан взял заступ, осторожно прикрыл дверь сарая и через кусты возвратился на ту самую аллею, где в прошлый раз Бэла безуспешно следила за ним.

Свернув с дорожки, ирландец через кусты пробрался к небольшой лужайке. Он подошел к старому вязу, под которым лежало много листьев. Взяв заступ, Мак Аллан сначала разгреб листья, потом начал копать под деревом. Поблизости никого не было, поэтому он все свое внимание сосредоточил на работе.

Он копал усердно, но руки его, не привыкшие к труду землекопа, скоро устали. Тем более что он вообще не отличался физической силой. Правда, земля в этом месте была мягкой, что облегчало его задачу.

Наконец он отрыл спрятанные здесь драгоценности. Но, еще не успев открыть шкатулку, где они лежали, он вдруг из ближайшей аллеи услышал женский крик.

– Сюда! Помогите! – громко кричала женщина. – Тысячу долларов тому, кто спасет меня!

Услышав про награду, Мак Аллан вскочил, отбросил заступ и выхватил револьвер.

– Помогите! Помогите! – раздалось снова.

Мак Аллан выбежал на аллею, но крики о помощи стали удаляться. Он побежал в их сторону, но тут все стихло, и в темноте он не мог ничего различить.

Неужели звавшая на помощь могла так быстро исчезнуть? А может быть, нападавшие уже убили ее? Но тут Мак Аллан вспомнил о цели своего появления здесь и, уже не заботясь о дальнейшей судьбе кричавшей, поспешил вернуться к оставленной под вязом шкатулке. Встав на колени перед выкопанной ямой, он попытался нашарить шкатулку. Он напрасно ощупывал дно и стенки ямы – шкатулки не было. В ужасе ирландец стал рыть глубже, но все напрасно! Мак Аллан в отчаянии заскрипел зубами, он ничего не мог понять.

И тут вдруг недалеко от себя он услышал издевательский смешок. Ирландец вздрогнул: недавний крик о помощи и этот смех были явно одного происхождения.

Его перехитрили! Он узнал голос. Он сжал кулаки. Он понял, что за каждым его шагом следили. Его выследили и, обманув разыгранным спектаклем, забрали все, что он припрятал.

Этот смех привел его в бешенство. С яростью на бледном лице Мак Аллан выхватил револьвер и бросился к тому месту, откуда слышался смех. Но слишком поздно! До его слуха донесся лишь удаляющийся стук колес.

Мак Аллан поспешил к ближайшей экипажной стоянке, нанял лучшую карету и приказал кучеру гнать к вилле испанки. Через четверть часа Мак Аллан уже входил в подъезд виллы.

– Дома ли сеньора? – возбужденно спросил ирландец встретившую его служанку.

– Конечно! Она наверху. И гости уже собрались.

Она была дома? Но Мак Аллан мог поклясться, что именно ее голос и смех совсем недавно слышал на аллеях Центрального парка. Неужели ошибся?

– Не уезжала ли куда-нибудь сеньора и давно ли вернулась? – поинтересовался он у служанки.

– Этого я не знаю, – ответила девушка. – Сеньора была сначала в будуаре, а теперь в гостиной.

Ирландец поспешно поднялся по лестнице и вошел в ярко освещенную гостиную. Костюм его был помят и не совсем в порядке, что особенно бросалось в глаза на фоне изысканных туалетов собравшихся у испанки гостей, но, будучи в лихорадочном волнении, он этого не замечал.

Наконец он увидел Бэлу. На ней красовался бриллиантовый убор, подаренный одним богатым негоциантом и составлявший лучшую из ее драгоценностей.

– А, Мак Аллан! – воскликнула она насмешливо, увидев ирландца, который не мог оторвать глаз от ее бриллиантов. – Какой у вас вид!

От злобы и удивления ирландец не мог произнести ни слова.

– Боже мой! Вам дурно? – спросила Бэла, стоявшая рядом с лордом Стоуэром, который, казалось, не менее насмешливо разглядывал Мак Аллана, побелевшего от злобы, словно знал причину его ярости.

Но Мак Аллан уже овладел собой и выдавил улыбку.

– Со мною ничего, сеньора, однако мне только что сообщили, что вы подверглись нападению в Центральном парке, – сказал он.

– Ах, и вы беспокоились обо мне?

– Мне говорили, будто вас там видели и слышали, – продолжал ирландец, с усилием усмехаясь.

– О, Мак Аллан, как я тронута вашей заботой обо мне! – ехидно ответила ему Бэла. – Но теперь-то вы видите, что я жива и здорова, а вся история в парке – просто недоразумение: кто ходит в такое позднее время в Центральный парк. Но поскольку вы так участливы ко мне, могу вас порадовать: мои бриллианты, о странной пропаже которых вы, очевидно, наслышаны, нашлись – благодаря счастливому случаю.

– Это удивительно! – Ирландец изобразил на лице радость. – И что же это за случай, позвольте узнать?

– Просто глупость воров, – безмятежно сказала испанка. – Украв такие вещи, надо вести себя умнее, чем вел себя тот, кто польстился на мои сокровища! Но он должен радоваться. Я довольствуюсь тем, что ценности благополучно вернулись ко мне. И не передаю его в руки правосудия. Не правда ли, Мак Аллан? Я слышала, что вы едете в Европу. Может быть, там такие люди, как вы, на что-нибудь и сгодятся… Желаю вам счастливого пути! Пойдемте, милорд, – обратилась она к своему кавалеру и повернулась к ирландцу спиной.

Мак Аллан счел за лучшее тотчас же удалиться.

III. ЛУЧ НАДЕЖДЫ

– Это борьба за миллион, господин Вильм, – говорил Бруно новому доктору больницы Святой Марии в его кабинете. – Вот вам и разгадка.

– Я должен вам сознаться, что еще не до конца понимаю сути происходящего, – отвечал Вильм, молодой человек с ясными глазами и открытым, честным лицом. – Вы говорите, что помещенная в заведение больная и есть настоящая графиня. Вы утверждаете, что она здесь по трагической ошибке или даже по чьему-то злому умыслу?

– Повторяю вам, что ведется борьба за наследство. Многие втянутые в эту борьбу люди не знают, на чьей стороне правда.

– Вы упоминали о молочной сестре графини…

– Все старания найти ее после ее отъезда оказались напрасны. Более того, теперь доказано, что Мария Рихтер не ездила дальше Гамбурга. На этой неделе я жду возвращения из Америки доктора Гагена, который специально ездил в Нью-Йорк, чтобы найти там, если они есть, следы молочной сестры графини.

– И он тоже ничего не нашел?

– Ничего, кроме уверенности в том, что Мария Рихтер умерла и что она никогда не была в Америке, – сказал Бруно. – Так что перед нами целый клубок вопросов, на которые еще предстоит дать ответы. Но нам теперь надо одно – чтобы вы убедились в душевном здоровье Лили. И, повторяю, она настоящая графиня, за что я могу поручиться чем угодно. Она – графиня, и только жадность ее мачехи, ее стремление прибрать к рукам деньги падчерицы вызвали все эти ужасы.

– Мне все-таки не совсем понятно, куда делась молочная сестра? – сказал доктор Вильм.

– Несчастная умерла. Графиня узнала в найденном трупе Марию Рихтер, но ей не поверили.

– Но как же могло случиться, чтобы эта девушка, которая по вашим словам, уехала в Гамбург, могла вдруг очутиться тут?

– Это до сих пор тайна. Известно лишь, что Мария Рихтер не ездила в Америку, а неожиданно была вызвана из Гамбурга депешей.

– И графиня утверждает, что бывший управляющий Варбурга столкнул ее в пропасть? – продолжал допытываться доктор.

– Да, графиня это категорически утверждает. Никто, однако, не верит ей, как и не хотят признать ее настоящей графиней. И это самое ужасное! Одно это может свести с ума. Поставьте себя на ее место! Постоянно клевещут, считают безумной. Даже многие из тех людей, которые были на ее стороне, теперь отказывают ей в признании, помощи и защите. Конечно, в том странном промежутке, о котором я вам рассказывал, она сильно изменилась…

– В промежутке… – задумчиво повторил доктор. – Надо заметить, что этот-то промежуток и есть самое странное и непонятное во всем деле.

– Я не спорю с вами.

– Где же была графиня в это довольно продолжительное время? Можете ли вы допустить, чтобы женщина, да еще такая нежная, смогла провести почти две недели в пропасти и выжить? Можете ли вы объяснить, каким образом она вдруг ночью попала в дом вашего друга?

– Поставленные вами вопросы давно занимают и меня самого, но пока я не нахожу ответа на них. Об эту тайну разбивается всё. Никто не верит, чтобы женщина могла пробыть так долго без помощи и явиться ночью к дому моего друга.

– Я вам тоже должен сознаться, что и меня это обстоятельство сильно смущает, – сказал доктор.

– Но ведь я узнал графиню! И я ее жених. Может, это рассеет ваши сомнения? – воскликнул Бруно с жаром.

– Ну, разумеется.

– Остановимся на этом, доктор Вильм. Это очень важно, так как тут возможны лишь два варианта: или она – графиня, и тогда те, кто ее обвиняют, – клеветники, либо – нет, что, на мой взгляд, невозможно.

– Совершенно точно могу сказать только одно: она не сумасшедшая, – сказал Вильм. – Я не нашел в ней ни малейших признаков умственного расстройства.

– Вы благородный человек, – с чувством сказал Бруно, протягивая доктору руку. – Ваше появление в больнице пробудило первый луч надежды во мне и графине. Мне кажется, что сама судьба привела вас сюда для того, чтобы наконец высветить истину. Я надеюсь на вас и уверен, что вы поможете бедной графине.

– Я сделаю все, что в моих силах, господин Вильденфельс, – заверил доктор Вильм, пожимая протянутую ему руку. – Я считаю своей обязанностью оказывать помощь страждущим.

– Прошу вас понаблюдать за графиней во время нашего свидания, – попросил его Бруно.

Доктор Вильм сам сходил за Лили.

Она с радостью поспешила навстречу жениху.

– Я уже знала, что ты здесь! – воскликнула она. – Я видела, как ты пришел. В моей печальной жизни твой приход всегда праздник.

Это свидание было так нежно и трогательно, что доктор Вильм мог еще раз убедиться, что девушка психически совершенно нормальна.

– Мне надо многое рассказать тебе, Бруно, – сказала Лили. – Я благодарна новому доктору. Он хорошо ко мне относится. Я вижу, что он человек справедливый, и вполне ему доверяю. Да, он единственный человек в заведении, к которому я испытываю доверие.

– Что ж, я могу подтвердить, что ты не ошиблась, – ответил Бруно, – ты действительно можешь довериться доктору Вильму.

– Слава Богу! Хоть одно человеческое существо в этой больнице будет обо мне думать хорошо! А теперь, дорогой Бруно, я должна рассказать тебе нечто совершенно удивительное. И доктор может послушать и вместе с нами об этом поразмыслить.

– Разве что-то случилось, чего я не знаю? – встревожился Бруно.

– Нет, то, что я сейчас расскажу, возможно, просто сон. Но он может иметь и важное значение, может помочь разгадке тайны моего пребывания в пропасти.

– О, это очень интересно, дорогая Лили, – сказал Бруно. – Мы с доктором как раз сожалели о том, что ты об этом промежутке времени ничего не помнишь.

– А теперь Бог послал мне удивительный сон, который может объяснить все, – ответила Лили, протягивая жениху руку. – Когда я проснулась, мне показалось, что я вовсе не спала, а пережила все на самом деле. Теперь мне кажется, что я знаю, где была в то время. Память словно вдруг возвратилась ко мне.

– Рассказывай! – нетерпеливо воскликнул Бруно.

– Во сне я вдруг возвратилась к тому ужасному моменту, когда стала жертвой Митнахта, – начала Лили. – Не думайте, доктор, что я брежу или фантазирую. Меня столкнул в пропасть фон Митнахт, и его жертвой стала затем несчастная Мария.

– Это бывший управляющий замка Варбург, он уехал за границу, – пояснил Бруно Вильму.

– Во сне я видела себя не в пропасти, Бруно, – продолжала Лили, она находилась в заметно приподнятом настроения. – Я видела себя в каком-то полутемном подземелье. Я вдыхала свежий и приятный воздух, я слышала ропот моря и чувствовала себя так хорошо, что не в состоянии описать. Мне показалось, что подземелье это – в меловой скале на берегу моря, а я лежу на сухих ветвях. Вдруг стало немного светлее, и возле меня раздались шаги. Когда я открыла глаза, увидела перед собой старика в ветхой, выпачканной мелом одежде, с длинными седыми волосами и такой же бородой почти до колен. Он подошел ко мне, и я узнала его. Черты лица изменились, но все-таки я узнала старика, жившего в меловой пещере. «Вит! – радостно вскрикнула я. Это был старый слуга моего отца, добрый человек. Я знала его еще ребенком. – Вит, как вы попали сюда?» – «Я не умирал, графиня, – сказал он. – Я живу здесь, в меловой пещере, но никто не должен об этом знать. Я не показываюсь больше наверху. Для всех там я мертв. На самом же деле я жив, как вы видите».

– Странный сон, – согласился Бруно, который вместе с доктором с напряженным вниманием следил за рассказом. – Продолжай, дорогая Лили, – попросил он.

– Слушайте дальше, – продолжала рассказ Лили. – «Но, Вит, – снова обратилась я к старику, который походил на горного духа, – как вы можете жить здесь, внизу?» – «Прекрасно, графиня. Я питаюсь рыбой, которую выбрасывает сюда прилив». – «Так это вы, – спросила я тогда, – появляетесь на утесе, предостерегая рыбаков во время бури?» – «Да, это я, – ответил он, – хотя рыбаки думают, что это мой дух». – «Но как вы можете предостерегать от бури, когда ее еще нет?» – спросила я. – «Чайки дают мне знать об этом, графиня, за несколько часов до шторма». – «Но уйдемте же из пещеры, Вит, – сказала я, – нам лучше вернуться к другим людям». – «Нет, это будет для нас дурно, – ответил он, – и для вас и для меня. Наверху нам грозит смерть». Тут старый Вит будто вдруг исчез, но я все еще лежала в пещере. Когда же я совсем проснулась, мне все еще казалось, что я лежу в пещере, поскольку в комнате было темно, и когда я наконец поняла, где я, у меня точно повязка упала с глаз.

Лили замолчала. Бруно и доктор Вильм задумчиво и серьезно слушали рассказ девушки. После непродолжительной паузы первым заговорил Бруно:

– Что вы скажете на это, доктор?

– Я не знаю местности, о которой шла речь, и связи событий, поэтому для меня все это кажется пустым сном.

– Но, клянусь вам, это не пустой сон! – воскликнула Лили. – Не может быть пустым сном! Я чувствую, что нашла, наконец, объяснение! Я сама долго ломала себе голову над тем, где я могла быть в тот злосчастный промежуток, а теперь, после этого сна, мне все кажется ясным.

– После снов часто так случается, – заметил доктор Вильм.

– Я вижу, что вы мне не верите. Но ты-то, Бруно, ты мне веришь? – умоляюще спросила Лили.

– Должен сознаться тебе, что и мне все это скорее кажется сном, – ответил Бруно, – так как твое исчезновение, а затем неожиданное появление были столь необычны… Но стой! – перебил он сам себя, словно что-то неожиданно пришло ему в голову, что дало его мыслям иное направление. – Я сам один раз летом, перед началом грозы, видел человека на камне. Неужели старый Вит действительно живет в меловых пещерах? Если он жив, ты спасена. Но это так необычно, что я не в состоянии верить.

– Да, очень фантастично, – согласился Вильм.

– А я клянусь вам, что этот сон – истина!

– Хорошо, если ты так твердо в этом убеждена, не стану с тобой спорить, – сказал Бруно. – До сих пор считалось невозможным проникнуть в эту местность, поскольку там очень силен прилив, и весь берег усеян камнями. Тем не менее я еще раз попытаюсь пробраться туда, к меловым холмам, и обыскать все.