Текст книги "Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]"

Автор книги: Генрих Гацура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

– Ничего. Мы просто хотели узнать…

– Scire volunt omnes mercedes, mercedem solvere nemo[2]2
  Знать хотят все, платить не хочет никто (лат.).


[Закрыть], – усмехнувшись, перебил следователя Голдберге. – А почему вы пришли именно ко мне? В городе и без меня есть умные люди. Я уже давно ничего не покупаю. Мне девяносто один год, и больше ничего не надо. Пора уже в дорогу…

– Именно поэтому мы и пришли к вам. Я знаю, что коллекционер, а тем более антиквар редко дает кому-либо, особенно полицейским, до конца правдивую информацию, а вы лицо незаинтересованное.

– По какому поводу вам нужна информация?

– По поводу вот этого клейма на оружии. – Следователь протянул старику листок. – О вас в старое доброе время говорили, что вы ходячая энциклопедия.

– Не надо преувеличивать. По поводу оружия могли обратиться ко мне и пораньше, и в любое время получили бы правдивую информацию. Я пережил «драй криг», и, наверное, уже никогда не смогу понять и полюбить тех, кто собирает все колющее, режущее, стреляющее и отнимающее жизнь у Божьих тварей. Милочка, – обратился антиквар к своей подружке, которая была, пожалуй, еще древней, чем он, – подай, пожалуйста, мне мои очки. Они там, рядом с лампой, в этой… Как ее?

– Чего, чего? – переспросила старушка, поворачиваясь к нему левым ухом.

– Очки! В коробочке!

Старик взял протянутый дрожащей рукой очки, натянул эти слегка мутноватые стеклышки себе на нос, взглянул на бумажку, а затем на следователя.

– Так это клеймо не оружейника, а механика Галедо. Он делал игрушки и разных зверей. Говорят, он в девятнадцать лет сделал льва в натуральную величину, который мог рычать, бегать и даже прыгать, как настоящий.

– Но клеймо стоит на доспехах и мече. Может, это чья-то подделка?

– Чего не знаю, господа, того не знаю. Я думаю, с этим вопросом вам лучше обратиться к господину Бекеру. Он живет на улице Дзинтару, в таком высоком здании. Это совсем рядом с вами. Бекер, кстати, интересовался какими-то рыцарскими доспехами работы Галедо. Но это между нами, я знаю, полицейские просто так не начнут интересоваться антикваром. Прощайте.

– Последний вопрос. Вы знали господина Яншевского?

– Немного знаю.

– Вчера он был убит. У него хорошая коллекция оружия?

– Неплохая.

– Ну что ж, спасибо за консультацию. Извините, что побеспокоили. До свидания.

Едва только за следователем и его помощником захлопнулась дверь, как старик сбросил плед и вскочил с кресла.

– Милочка, где мой новый костюм? Ну тот, что я шил по поводу приезда в порт имени Александра Третьего русского царя Николая Второго.

– Ты куда собрался? – всплеснула руками старушка.

– Как куда? К госпоже Яншевской. Помнишь тот «штолен-шранк», что был у сына Зигфрида Яншевского. Ну, о котором я тебе еще рассказывал… Ты посмотри, такой молодой и умер. Мы старики живем, а молодежь мрет. Так мы с тобой, милая, одни останемся. Хе-хе-хе…

– Вот, кажется, здесь, – сказал Гутманис, останавливаясь у большого доходного дома. – Интересно, в какой квартире он живет?

– А вот у дворника можно спросить, – подсказал Ивар Блумс, все еще прикрывающий свой напудренный синяк.

– Не подскажете ли, дорогой, где здесь живет господин Бекер?

Дворник прекратил возить метлой по тротуару, исподлобья посмотрел на двух господ и кивнул на дверь парадного:

– Вон там. На самом, верху. Три звонка, – сказал он и вновь принялся царапать выложенную красным кирпичом дорожку. – Ишь, ходят тут всякие…

Сыщики взобрались под самую крышу и остановились около двери с небольшой гравированной табличкой «Т. Бекер». Рядом со звонком била приколота бумажка: «Звонок работает, просьба не стучать».

Следователь три раза нажал кнопку звонка. Подождал, и еще три раза нажал.

– Может, все же звонок не работает или электричества нет? – сделал предположение молодой человек. – Давайте на всякий случай постучим.

На стук из соседней двери выскочил невысокого роста человек с совершенно лысым черепом и заорал:

– Вы почему стучите?! Читать не умеете? Для кого я здесь написал? Вы мне мешаете работать! Поймете вы это наконец или нет?

– Прошу прощения, – извинился Гутманис. – Вы не могли бы подсказать нам, где сейчас находится ваш сосед?

– Что?! Я? Да вы что?! За кого вы меня принимаете?! – лысый в буквальном смысле взбесился. – Идите к своему дворнику! Это он постоянно крутится у подъезда и следит за всеми! Кто к кому ходит! Убирайтесь отсюда! – человечек не договорил и со страшным грохотом захлопнул дверь.

Эхо заметалось между этажами по огромной винтовой лестнице.

– Может быть, этот Бекер сейчас опять убийство замышляет. Он, наверное, не успокоится, пока не заполучит доспехи.

– Возможно, ты и прав, – сдвинув котелок на затылок, задумчиво потер лоб следователь. – Но в любом случае нам нужно сейчас вернуться в дом Яншевского. Я, кажется, понял, кто убийца. Хотя…

Ингрида Мелнарс открыла входную дверь.

– Там, в гостиной, уже собралась целая куча господ, – сказала она Гутманису.

– Что за господа?

– Не знаю, – пожала плечами горничная, принимая от него пальто и шляпу. – Одна вроде невеста господина Яншевского.

Следователь вошел в гостиную и остановился, раскинув руки:

– О, похоже, все в сборе. Даже господин Голдберге. Вы же говорили, что собираетесь в какую-то дальнюю дорогу и вам уже не до мирских сует.

– Сами понимаете, я был должен принести соболезнование супруге покойного, – старик кивнул на Венту Калныню.

При слове «супруга» Лилия Буке передернула плечами и с усмешкой уставилась куда-то в угол. Невеста господина Яншевского сегодня была в черном облегающем платье и в шляпке с маленькой вуалью. Траур ей был очень к лицу.

– Госпожа Буке тоже здесь? – следователь подошел к ней. – Вы тоже пришли выразить соболезнование?

– Не юродствуйте, – вскочила «миллионерша». – Вы же знаете, что Яншевский был моим женихом. Через месяц у нас должна была состояться свадьба. У него никого не было, я теперь его единственная близкая родственница… Мы так любили друг друга…

После этих слов Карл Гутманис почему-то вздрогнул, как будто его ударило током, и с удивлением взглянул на молодую женщину.

– Как вы думаете, господин следователь, когда я смогу официально, – при этих словах Лилия Буке посмотрела на стоящую в дверях кабинета экономку, – вступить во владение домом как наследница?

– Я думаю, что никогда, – ответил следователь, глядя через вуаль прямо ей в глаза. – Здесь вряд ли повторится такая же история, как с вашим вторым мужем.

– Как это?

– А вот так. Скорее всего, дом и все, что в нем находится перейдет во владение к его сыну. Хотя для того чтобы точно узнать, я думаю, надо пригласить адвоката господина Яншевского и вскрыть завещание.

– Какому сыну? Он мне ничего не говорил, – наконец, обрела дар речи «миллионерша», но на нее уже никто не обращал внимания, все взоры присутствующих были обращены на пытавшегося еще сильнее вдавиться в мягкое кожаное кресло господина Цауне.

– А, еще один старый знакомый, – сказал, останавливаясь возле него, Гутманис. – Вы же говорили, что никогда не слышали о господине Яншевском и не знаете мужчину и женщину, купивших у вас доспехи.

– Да я случайно зашел. Думал, похороны, деньги нужны. Может, что продать захотят по старой дружбе…

– Вот вы и проговорились, господин Цауне, – улыбнулся следователь.

– Нет! – Лилия Буке вскочила и нервно заходила по гостиной. – Я считаю, что надо немедленно пригласить адвоката Адольфа. Пускай он вскроет Завещание. Не может быть, чтобы там не было ничего сказано обо мне. – Молодая женщина с нескрываемой злобой посмотрела на Гутманиса. – Вы здесь все сговорились против меня.

– Не волнуйся так, дорогая, – подошел к ней Альфонс. – Я сейчас схожу, позвоню адвокату.

– О, и этот тоже здесь, – покачал головой следователь. – Воистину, не зря, наверное, говорят немцы: «Des einen Tod, des ändern Brot[3]3
  Смерть для одного – хлеб для другого (нем.).


[Закрыть]». Ну что ж, господа, раз почти все, так или иначе имеющие какое-либо отношение к этим двум страшным убийствам, в сборе, прошу вас в кабинет покойного. Нам нужно восстановить ход всех событий. Думаю, вы тоже заинтересованы побыстрее разобраться в этом деле.

– Вы хотите сказать, что мы здесь все подозреваемые? – спросила Лилия Буке.

– А почему бы и нет. Рассаживайтесь, как вам будет угодно.

Следователь прошелся по кабинету и повернулся к экономке.

– У вас, кажется, сегодня был стекольщик?

– Да, кто-то разбил окно в кабинете, а тут как раз зашел стекольщик, вот я и попросила его вставить новое стекло.

– Это его инструменты? – Гутманис показал на стоящий за креслом ящик со стеклом и инструментом.

– Да, его.

– А где же он сам?

– Я была все время рядом в кабинете, а потом меня позвала горничная, потому что пришла госпожа Буке. Но раз он оставил ящик, значит, зайдет, ведь ему еще не заплатили за работу.

– Сколько времени прошло после того как вы в последний раз видели его?

– Ну, минут сорок.

– А напольные часы остановились, – следователь вытащил из жилетного кармашка свой хронометр, – примерно полчаса назад. Ивар, будьте так добры, постучите и вежливо попросите сидящего в них господина вылезти. В кресле или на стуле ему будет намного…

Гутманис не договорил. Дверца часов распахнулась и из них вылез черноволосый мужчина лет сорока пяти.

– Это ваш пропавший стекольщик? – спросил у экономки следователь.

– Да, – кивнула она.

– Господин Голдберге, если не ошибаюсь, фамилия этого любителя напольных часов и старинных доспехов – Бекер? Это о нем вы говорили?

– Вы не ошиблись.

– Ну что ж, господин Бекер, для получения полной картины преступления нам не хватало только вас. Да, кстати, значит, это вы изволили сегодня ночью испугать горничную, которая помешала вам добраться до доспехов.

– Да.

– Прошу, присаживайтесь. – Гутманис показал на свободный стул и повернулся к экономке. – Позовите, пожалуйста, сюда горничную и кухарку.

– Их становится все больше и больше, – тихо сказал следователю молодой человек. – Как мы среди них найдем убийцу?

– Убийцу? Неужели вы еще ничего не поняли? Зачем его искать? Вот же он, – Гутманис показал на «рыцаря».

– Как, эта жестянка? – удивился Ивар Блуме и стукнул ладонью по доспехам.

– Стойте! Что вы делаете?! – вскочив, закричал Бекер, но было уже поздно.

Где-то внутри «рыцаря» раздался щелчок, забрало шлема откинулось, и на молодого человека уставились два горящих рубиновым светом кристалла. Металлические пальцы обхватили рукоятку меча, и не знающий милости «автомат», взмахнул своими закованными в броню рычагами. Все находящиеся в кабинете, кроме следователя, машинально прикрыли глаза, чтобы не видеть заключительной сцены кровавой драмы, но в последний момент, когда стальной клинок уже готов был пронзить грудь Блумса, произошло что-то странное. Рукоятка меча вдруг выскользнула из пальцев механического убийцы и он так и застыл с занесенными для удара руками. Почти метровый булатный клинок, воткнувшись в дубовую паркетину, расколол ее, и, упав на пол, плашмя ударил по модной туфле молодого человека. Ивар взвыл от боли, схватился обеими руками за туфлю и запрыгал на одной ноге по кабинету. Это было довольно странное зрелище, и, самое главное, никто, кроме Гутманиса, не мог понять, что здесь произошло.

– Ивар, – следователь поднял меч. – Я же сразу сказал, что вы неправильно вставили его, иначе он не упал бы вам на ногу. Надеюсь, теперь понятно, почему я назвал эту жестянку убийцей?

– Понятно, – со слезами на глазах и все еще страдая от боли, произнес Ивар.

– Мне кажется, – обратился Гутманис к Бекеру, – вы бы могли многое рассказать об этом «рыцаре».

– Да, – мужчина провел рукой по лицу, – вы правы. Я не один год шел по следу этого механического убийцы. Как вы, наверное, поняли по акценту, родился я не в Латвии. Мой отец был богатым человеком. Однажды он был найден зверски убитым в своем доме. Наша полиция, основное искусство которой заключается в том, чтобы видеть лишь то, что надлежит видеть, естественно, не нашла убийцу. Когда я вырос, то поклялся разыскать его. Сначала я нашел врага отца, а уж он, перед своей смертью…

– Что вы смотрите так на меня, господин следователь? Да, я убил этого негодяя, и, если бы у меня была возможность, без сожаления убил бы еще раз. Кто, если не сын, отомстит за отца? Так вот, этот человек сказал, что подарил моему отцу «рыцаря». Я долго искал этого механического убийцу и за это время успел узнать историю его происхождения и даже проследить его злодеяния в веках. Это было в шестнадцатом веке. Богатый и жестокий правитель, которого предпочитали величать Князем Тьмы, заказал у известного кукольника и механика из Италии несколько автоматов для охраны своих драгоценностей. Эти механические стражи стояли в подземных кладовых, где хранились несметные сокровища Князя Тьмы. К рычажку, торчащему из груди каждого «рыцаря», была привязана тончайшая шелковая нить. Нельзя было пройти мимо или открыть дверь, чтобы не зацепить за нее. «Автоматы» убивали каждого, посягнувшего на сокровища князя. После смерти правителя, а о нем и при жизни, и после смерти ходили странные слухи…

– Какие слухи? – Ивар Блуме слушал рассказ, разинув рот, даже позабыв о своем огромном синяке.

– Ну, как будто бы жил он не одну тысячу лет и неизвестно, умер ли, или опять спустился туда, откуда пришел – в преисподнюю. По крайней мере никто не видел его мертвого тела. И вообще Князем Тьмы его прозвали за то, что он не выносил дневного света. В его неприступном замке немногочисленные окна всегда были задернуты плотными шторами. Так вот, после того как князь исчез, замок его был разграблен. Долгое время о «рыцарях» не было ничего слышно, но затем начали появляться их кровавые следы. Сначала по Италии, а вскоре по всей Европе прокатилась волна страшных и злодейских убийств. Вымирали целые роды, все это была работа механических убийц. Их продавали, дарили своим врагам вместе с замками, ставили в комнаты для дорогих гостей, а тех наутро находили разрубленными на части. Мастер, создавший их, давно умер, а этих механических кукол продолжали заводить, смазывать и затачивать им поострее мечи… Я не уйду отсюда, пока не обезврежу механизм «рыцаря», – Бекер вытащил из ящика со стеклом коробку с инструментами. – Похоже, что этот закончил свои злодеяния, а ведь где-то еще стоят наготове смазанные и заведенные такие же механические убийцы.

– Если бы дело было только в них, – сказал Гутманис. – Надо обезвредить людей, которые в своих злодеяниях прибегают к помощи подобных «рыцарей», да и не только их. Чем лучше механических убийц аэропланы, бомбы, танки?.. Вы не могли бы подсказать мне, откуда Яншевский узнал о существовании этого страшного механизма?

– Как откуда? – Бекер отодвинул «рыцаря» от стены. – Я ему сказал. В этом городе никто, кроме меня, не знал о том, что это не просто рыцарские доспехи, а механический убийца. Мне не хватало денег купить его, и я, боясь, что он может вновь исчезнуть из моего поля зрения, решился сделать выгодное предложение господину Яншевскому, который, на первый взгляд, показался порядочным человеком, но я в нем здорово ошибся. Похоже, он тоже хотел с кем-то расправиться, правда, Провидение распорядилось по-другому.

– Вы все рассказали покойному об этом «рыцаре»?

– Да, и предложил ему на пару купить его. Я давал тысячу, программный механизм должен был достаться мне, а Яншевский за свои восемьсот латов получал отличные доспехи середины шестнадцатого века. Бекер открыл небольшой люк в спине «рыцаря». – Ого, он завел его до упора. В Неаполе у старого антиквара мне удалось приобрести чертеж одного из этих механических убийц, сделанный самим Галедо, поэтому я знаю устройство «автомата», как свои пять пальцев. Ты смотри, механизм как новый, весь смазанный. Мастером было придумано программное устройство, заставляющее «рыцаря» выполнять нужные движения. В зависимости от положения специального рычажка, «автомат» может совершать определенное число ударов мечом. Ну вот, кажется, и все. Я попросил бы всех отойти на всякий случай подальше. Дело в том, что здесь еще остался довольно большой пружинный завод и неизвестно, как может повести себя «рыцарь», когда я выну из него программный механизм.

Все отошли за письменный стол.

Бекер вынул что-то из спины «автомата» и отскочил в сторону. «Рыцарь» дернулся и вдруг изо всей силы обрушил на стоящий на подставке гипсовый бюст Ницше свои стальные руки, а затем, согнувшись пополам, рухнул на пол и начал, судорожно дергаясь всем телом, колотить руками по паркету. Попавшийся «под руку» стул был в одно мгновение превращен в щепки. Дернувшись в последний раз, «рыцарь» замер, распростершись на полу в той же позе, как некогда его жертвы.

– Ну вот, – Бекер подбросил на руке довольно странный механизм, состоящий из десятка шестеренок, дисков и длинной трубки, утыканной небольшими штырьками, – кажется, все. Я отомстил за своего отца. Мне это стоило тридцати лет жизни. Но я нисколько не жалею о них. Любое зло должно быть наказуемо.

– Господин следователь, отпустите меня, – вскочил владелец антикварного магазина Цауне.

– Вы же до сих пор не сказали мне, кто приобрел у вас этого механического убийцу, – повернулся к нему Гутманис.

– Отпустите, я очень боюсь. У меня сегодня утром, перед вашим приходом, был человек и очень просил, чтоб я ни в коем случае не говорил вам этого…

– Кто к вам приходил? Вот этот профессиональный Альфонс? – следователь ткнул пальцем в любовника Лилии Буке. – Wer lange drot, macht dich nicht tot[4]4
  Кто долго грозится, тот тебя не убьет (нем.).


[Закрыть]. О чем вы, господин Цауне, не должны проговориться, о том, что с господином Яншевским в магазин приходила его невеста?

– Я протестую! – крикнула госпожа Буке. – Вы не имеете права…

– Я ему ничего не говорил, – начал оправдываться перед ней и ее любовником антиквар.

– Заткнись, дурак! – зашипела на него «миллионерша».

Следователь подошел к экономке.

– Вы позвали служанок?

– Да, они ждут в гостиной.

– Попросите сюда кухарку. Горничная пусть подождет.

Хельга Озоле настороженно вошла в кабинет.

– Расскажите, что вы знаете об отношениях между вашим хозяином и Ингридой Мелнарс? – обратился и ней Гутманис.

– Я… это… совершенно случайно… видела, как она ночью вышла из его спальни.

– Сколько времени прошло с того случая?

– Месяца два, а может, и больше. А еще она спрашивала меня о женском докторе и говорила, что ее подруга не хочет иметь ребеночка.

– Вы кому-нибудь еще говорили об этом?

– Н-нет, – затрясла головой кухарка. – Упаси Боже.

– Ну что ж, идите. Позовите горничную.

Хельга Озоле вышла и вместо нее в кабинет вошла горничная.

– Ингрида, вспомните, что просил вас сделать за несколько часов до смерти господин Яншевский?

– О, хозяин был так добр ко мне…

– Да, мы знаем. Так что же он просил?

– Ну я же говорила вам в прошлый раз. Он сказал, чтобы я поставила ему утром в кабинет цветы.

– И это все? Припомните хорошенько.

– А, он еще просил, чтобы я не забыла стереть пыль с этой железяки, – горничная показала на валявшегося на полу «рыцаря».

– А то утром должен был прийти человек ее посмотреть.

– У вас есть ключ от кабинета?

– Откуда? Он был только у хозяина и у экономки.

– А она, как вы думаете, знала об этой просьбе?

– Нет, вряд ли. Я уже легла в постель, когда хозяин зашел ко мне и попросил об этом.

– Кто обычно убирал в кабинете?

– Она, – горничная кивнула на прислонившуюся к косяку двери Венту Калныню.

Экономка отшвырнула ногой гипсовый осколок Ницше и сказала:

– Господин Яншевский совершенно не выносил, когда кто-нибудь посторонний входил без него в кабинет. Единственное исключение он делал для меня. За столько лет работы я основательно успела изучить его вкусы и привычки. Адольф знал, что я не засуну куда-нибудь нужную ему книгу и не выброшу нужные записи.

Следователь повернулся к Ингриде Мелнарс:

 – Вы, милочка, можете идти… Нет, постойте. Сколько вы попросили у господина Яншевского?.. Что вы молчите? Мы все уже знаем о ваших отношениях. Если вы не хотите встретить будущее Рождество в тюрьме, советую отвечать только правду. Так сколько?

– Три тысячи, – понурив голову, сказала горничная.

– Для чего они были вам нужны?

– Я хотела… Ну, мне тоже захотелось пожить, как господа, и тоже иметь такие вещи, – горничная ткнула пальцем в открытую дверь, за которой была видна отражающаяся в зеркале каминная полка С бронзовыми часами и китайской вазой, обвитой красным драконом.

– Вы свободны, – следователь прошелся по кабинету и вновь остановился возле «рыцаря». – Итак, что же произошло в этом кабинете. Постараемся как можно точнее восстановить всю цепь событий. Господин Бекер сделал деловое предложение господину Яншевскому. Покойный рассказал об этом своей невесте, а та тут же придумала гениальный план, как при помощи механического убийцы избавиться от Ингриды Мелнарс, шантажировавшей своей беременностью Яншевского…

– Как вы смеете! Я буду жаловаться префекту! – вскочила в негодовании Лилия Буке. – Вы оскорбляете своими бездоказательными измышлениями не только покойного, но и меня. Это вам так просто не пройдет!

Гутманис, не обратив на ее возгласы ни малейшего внимания, сделал несколько шагов по кабинету и продолжил:

– Господин Яншевский, вероятно, в начале был против, но его невеста настояла или просто объяснила ему, что девушка наподобие Ингриды Мелнарс на трех тысячах не остановится и будет продолжать шантажировать его всю жизнь. Приобретя «рыцаря», он первым делом заперся в кабинете и наточил меч, – следователь открыл резную дверцу «штолен-шранка», взял с полки сверток, и, развернув его, показал всем точильный брусок, – а затем попросил горничную поставить цветы и заодно протереть доспехи. Вытирая пыль, горничная обязательно должна была зацепить за рычаг и погибнуть. Господин Яншевский, конечно, в этот момент находился бы в другом месте, например, у своей невесты.

– А как же господин Бекер? – спросила, усмехнувшись, Лилия Буке. – Он тут же рассказал бы всем, что это дело «рыцаря» и Яншевского.

– А что Бекер? Ну сказали бы ему, что произошла роковая случайность, кто же знал, что «рыцарь» заведен, да и слуги в кабинет никогда не заходили. Господин Яншевский отдал бы программный механизм, взял деньги и попросил не распространяться об этом. Мол, я вам помог, помогите и вы мне, никому ничего не говорите… И все же, я думаю, вы, госпожа Буке, в душе надеялись, что от меча этого механического убийцы погибнет Вента Калныня, обычно убиравшая в кабинете. Вы отлично понимали, что она представляет для вас большую опасность, чем эта девчонка горничная…

– У вас неплохо получается, следователь. Вы не пробовали писать детективные романы?

– Госпожа Буке, надеюсь, вы все же дадите закончить мне свой рассказ. Так вот, вчера утром, встав пораньше, Адольф завел «рыцаря» и решил, на всякий случай, смазать его. Случайно коснувшись рычага, он привел адскую машину в движение. Примерно около девяти часов в кабинет вошла Вента Калныня…

Под ногами экономки хрустнул гипсовый осколок. Она подняла голову и в упор посмотрела на следователя:

– Когда я вошла, он был уже мертв.

– А никто и не говорил, что было по-другому. Вы машинально подняли валявшуюся на полу масленку, поставили ее на подставку, затем закрыли кабинет на ключ, чтобы никто из слуг случайно не зашел туда, и поднялись к себе…

– Постойте, – воскликнул до сих пор молчавший любовник Лилии Буке. – Но ведь весь город знает, что дверь была заперта изнутри.

– Извините, дайте я закончу. Итак, закрыв дверь на ключ Вента Калныня поднялась к себе. Вероятно, она была потрясена увиденным и не знала, что делать. В этот момент пришла горничная, и тут экономка по-настоящему испугалась. Дело в том, что ключ от кабинета был только у хозяина и у нее. Она решила отвести от себя подозрения, разыграв перед слугами небольшую сценку. Сделав вид, что не может открыть дверь, так как с другой стороны уже вставлен ключ, и даже заставив горничную залезть на стол, Калныня приказала взломать дверь. Пока все глазели на труп, она осторожно вставила в замок с другой стороны свой ключ, а затем, запретив слугам входить в кабинет, вызвала полицию. Вот, возьмите, – Гутманис положил на письменный стол ключ. – Его нашли в кармане господина Яншевского. Дальше вы знаете… В принципе, один из виновников наказан, но остался, так сказать, вдохновитель, без которого, возможно, всего этого не произошло бы…

 – Господин следователь, – невеста Яншевского встала и поправила шляпку с вуалью, – не забывайтесь, это всего лишь ваши предположения. Надеюсь, вы наконец поняли, что никто из присутствующих не убивал ни господина Яншевского, ни этого старьевщика. Думаю, мы вам больше не нужны, нам и так пришлось уделить вам много времени, поэтому разрешите откланяться. Ко мне сегодня обещал прийти префект, выразить свое соболезнование, а мне еще надо привести себя в порядок… – И она вновь поправила свою шляпку.

– Насчет «рыцаря», Яншевского и горничной все ясно, а как вы догадались, что экономка заходила в кабинет, и даже сказали точное время? – спросил Ивар Блуме у Гутманиса, когда они вышли из дома Яншевского.

– Ну, здесь все просто. Мы привыкли искать во всем сложное. Решение же обычно лежит на поверхности, надо только взглянуть на обилие или недостаток фактов с какой-то определенной точки зрения, и вся истина тут же раскроется перед вами. Сложность заключается лишь в том, чтобы найти эту точку. В данном случае это была лужа масла, оставленная разбитой машиной на проезжей части напротив полицейского участка.

– Лужа масла напротив полицейского участка? – молодой человек от изумления даже остановился. – Это как?

– Очень просто. Увидев из окна эту лужу, я вспомнил, что уже видел нечто подобное в кабинете Яншевского. На паркете, рядом с правой рукой покойного, надеюсь, вы тоже заметили, была лужа масла. Значит, он перед смертью держал масленку, которая, когда он рухнул на пол, выпала из его руки. Судя по количеству вытекшего из нее масла, она пролежала не менее двух часов, прежде чем ее подняли и поставили на подставку. Врач сказал, что убийство произошло около семи часов утра, плюс эти два часа, – получается около девяти часов.

– Здорово! И действительно просто!

– Дальше, ключ… – Гутманис вдруг остановился и протянул руку ладонью вверх. – Дождь. Вот так всегда, стоит только оставить где-нибудь зонтик, как тут же начинает лить словно из ведра.

– Ну а что дальше?

– Что дальше? Ах да… От кабинета Яншевского было всего два ключа. Один найден в кармане покойного, а второй торчал в дверях. Не надо быть гением, чтобы догадаться, что ключ в дверях принадлежит Венте Калныне. Вот и все… Почему ты не носишь зонтика? – следователь поднял воротник пальто и засунул руки поглубже в карманы. Жаль, что этой самодвижущейся телеги нет рядом…

Это было забавное зрелище – невысокого роста плотный Карл Гутманис и длинный худой, с огромным синяком под глазом и слегка прихрамывающий Ивар Блуме шагали, съежившись под проливным дождем, мимо утопающих в зелени шикарных особняков. Местный юродивый в рваной одежонке еще долго показывал им вслед пальцем и, покатываясь по мокрой мостовой со смеху, размазывал по щекам не то дождь, не то слезы.

1985–86 г.