Текст книги "Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]"

Автор книги: Генрих Гацура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Перед отделением милиции прямо на тротуаре стоял патрульный «газик». Возле него, облокотясь на капот, курил сержант.

– Не подскажете, где мне найти Владимира Смирнова? – спросил у него Арнольд.

– Смирнова? Он сегодня дежурный, – милиционер щелчком отшвырнул окурок и показал на дверь. – По коридору направо.

Из отделения милиции, смеясь, вышла группа молодых людей и села в серебристый «мерседес».

– Весело живут. Откуда только деньги берут? – Перехватил взгляд реставратора пожилой сержант и сплюнул себе под ноги.

– Привет, Володя.

Стоявший за барьером милиционер с красной повязкой на рукаве поднял голову и широко улыбнулся.

– А, пограничник! Сколько лет, сколько зим. Чего это тебя к нам занесло?

– Да вот, дело есть, – Арнольд протянул ему заявление.

Смирнов внимательно прочитал его и спросил:

– Ты это серьезно?

– Конечно.

– М-да, – задумчиво произнес дежурный, затем взглянул на двух беседующих возле окна милиционеров и вышел из-за барьера. – Здесь сегодня что-то душно. Не хочешь выйти на свежий воздух?

– Пошли.

Они вышли на крыльцо. «Газик» уже куда-то уехал.

– Хочешь, дам тебе дельный совет? – Повернувшись к Арнольду, произнес милиционер. – Наше начальство никогда не согласится признать, что в городе существует организованная преступность. Их тоже можно понять: курорт всесоюзного значения, только что для иностранцев открыли. Теперь сюда со всех окрестных городов и республик всякая шваль и проститутки начали стекаться. Бабы совсем с ума посходили, готовы за любую заграничную шмотку с кем угодно переспать. Одну, четырнадцати лет, из мужского туалета вытащили. Негру за пачку жевательной резинки отдалась. Работы по горло, восемь нераскрытых убийств, сверху давят, постовых не хватает, а тут еще ты со своим рэкетом.

– Что же мне тогда делать?

– Я же сказал, брось это дело. Или плати, или закрывай лавочку. Они от тебя не отстанут. Не ты первый, не ты последний. Я поначалу тоже в одно такое дело влез. Без толку, только выговор от начальства получил за самодеятельность. Да и Индулису, знаешь его, на спасалке работал, он, как и ты, не хотел платить, тоже ничем не помог. Эти ублюдки плеснули ему кислотой в лицо, слава Богу, глаза остались целы, да еще пригрозили, если начнет рыпаться, то детей калеками сделают. А их у него трое. Сам понимаешь.

– Хорошо, – Арнольд взял протянутое заявление, скомкал и бросил в стоящий возле дверей мусорный ящик. – Надеюсь, ты сделаешь мне одно одолжение?

– Смотря какое, – пожал плечами Владимир. – Сам понимаешь, в милиции, как и в армии, существует дисциплина и начальство.

– Мне нужно узнать, кому принадлежит эта парочка «Жигулей». – Реставратор достал визитную карточку и, написав на обратной стороне номера машин, протянул дежурному.

– Они местные? А то в последнее время понаехало сюда всякой дряни.

– Я их не знаю, но видел несколько раз в городе.

– Что ж, попробую, – милиционер сунул визитку в карман кителя. – Сам понимаешь, быстро не получится, нельзя привлекать внимания, у них могут быть свои люди и у нас. Как только узнаю, позвоню.

– Спасибо, я буду ждать.

– Оставил бы ты это дело, Арнольд.

– Не хочу, чтоб всякая мразь диктовала мне свои условия.

– Знаешь, ты нисколько не изменился за пять лет. Не зря тебя начальник погранзаставы называл неистовым.

Сергей встал из-за стола, потянулся и прошелся по номеру. Уже дважды он перечитал собранные Светой публикации Николая, но не нашел в них ничего такого, что могло бы послужить поводом для убийства. В основном они были посвящены ухудшающейся с каждым годом экологической обстановке в городе-курорте. Все эти статьи в местной газете для директоров предприятий союзного подчинения были не более чем комариные укусы. О каком сенсационном материале говорил по телефону Николай? Что он такое раскопал, если заинтересованные лица пошли даже на преступление, только бы это не просочилось в печать? А может, обычная авария? Нет, слишком много случайных совпадений. Сенсационный материал, авария, гибель Ирбе, исчезновение бумаг из редакции, пропажа дипломата и диктофона. Дипломата и диктофона… А если они остались в разбитой машине, например, в багажнике? Надо проверить этот вариант и еще раз просмотреть записную книжку Николая. Ведь он кому-то звонил, прежде чем выехать из дома, с кем-то встречался. Вполне возможно, что именно среди этих людей находится убийца и, вероятно, он не один. Расследование придется вести осторожно. Для всех я всего лишь журналист, приехавший написать статью о прелестях местной курортной жизни…

В дверь постучали, и в номер вошла женщина с ведром и пылесосом.

– Здравствуйте. Разрешите я у вас приберу?

– Я только вчера приехал, – улыбнулся журналист, – и не успел намусорить.

– У нас положено убирать каждый день.

– Ну, если положено, то конечно, – Сергей спрятал папку со статьями Николая в дипломат и набросил свой кожаный пиджак. – Вы не в курсе, бар на первом этаже уже работает.

– Он открывается в семь.

Николаев взглянул на часы. Половина десятого. Самое время выпить чашечку кофе.

Он спустился в бар. Музыка, полутьма, огромные круглые столы, вращающиеся мягкие кресла и три ниши с низенькими диванчиками, освещенные лишь проникающим сквозь цветные стекла витражей светом.

Сергей постучал ребром монеты по стойке.

– Есть здесь кто-нибудь?

Из подсобного помещения в белоснежной и полупрозрачной блузке с красной бабочкой на груди вышла барменша.

– Чашечку кофе, пожалуйста, кекс и стаканчик минеральной воды.

– Кекс у нас вчерашний.

– Ничего страшного, мне и не такие попадались.

Женщина приготовила кофе, положила на фирменную тарелочку кекс и полезла в холодильник за минеральной водой.

– Нет, нет, – замахал рукой журналист, – только не из холодильника, а то, не дай Бог, заболею.

– А что такого, подумаешь, заболеете. Все болеют. Это довольно распространенное явление. Потом выздоровеете и будете лучше прежнего.

– Как же, выздоровеешь. Начнут делать уколы нестерильным шприцем, занесут СПИД, и через несколько месяцев поминай, как звали. Кстати, вы знаете, какое единственное существует лекарство от СПИДа?

– Нет, – покрутила белокурой головкой барменша.

– Спи один. Правда, оно эффективно лишь тогда, когда тебе в этот момент не переливают кровь вирусоносителя.

– Как вы с такими мыслями живете? Тогда уж лучше и не выходить никуда.

– Правильно, я так и делаю. Закрываюсь в номере, дверь подпираю стульями, отключаю свет, телевизор, телефон, радио, всюду задергиваю занавески и сижу, дрожу от страха, как бы чего-нибудь такого не подхватить. Вот и сейчас я все это взял, а вы думаете пить и есть буду.

– Конечно. Зачем же тогда брать? – Улыбнулась барменша и глубоко вздохнула. Красная бабочка на ее груди поднялась и опустилась сантиметров на двадцать.

– А вот и нет, – Сергей с трудом оторвал взгляд от бабочки, – я не буду ни пить, ни есть. Вдруг вы хорошо оплаченный агент иностранной разведки и вам приказано меня убрать? Я очень умный, меня не так-то просто обвести вокруг пальца, это только с виду я такой глупый и небритый. Воду и кофе я вылью в кадку с пальмой, а кекс скормлю чайкам. У них желудки крепкие, а у меня от цианистого калия изжога, особенно, если натощак.

– Но вы ведь могли и не брать ничего. Зачем зря деньги тратить? – удивилась женщина.

– Не так-то все просто. Когда я покупаю у вас кофе и кексы, в ЦРУ думают, что я все это, хоть изредка, но пью и ем, и, вполне возможно, когда-нибудь да покину сей бренный мир. А если бы я не покупал у вас ничего, им там, в «лэнгли» пришлось бы придумывать какой-нибудь другой способ убрать меня. Например, наполнить водопроводные трубы в тот момент, когда я принимаю душ, каким-нибудь ядовитым газом, допустим, чистым кислородом или еще хуже – неразбавленным коньяком высшего качества. Я бы сразу опьянел, потерял ориентировку в пространстве, выпал из окна и разбился.

– Ловко вы языком чешете. Любите, наверное, охмурять бедных женщин?

– Ой, грешным делом, люблю, но они меня боятся.

– Почему? – Впервые за все время разговора журналист почувствовал в голосе барменши нотки искреннего интереса.

– А, – махнул он рукой, – я дорого беру.

Женщина рассмеялась.

– Да, кстати, – Сергей перегнулся через стойку бара, – вы, случаем, не знаете, где можно приобрести по сходной цене маску и бронежилет?

– Зачем вам?

– Видите ли, я тут узнал в редакции, что в вашем городе не очень жалуют нашего брата журналиста. И даже более того…

– Это вы, наверное, говорите об Ирбе.

– Точно. А вы его знали?

– Кто ж его не знал. Он всем надоел со своими фельетонами. Ему уже давно говорили, что прищемят его длинный нос, если он не прекратит лезть не в свои дела.

– Надеюсь, местные мафиози, прежде чем захотят меня прихлопнуть, тоже сделают предупреждение, чтобы я успел собрать вещички и смыться из вашего гостеприимного городка. Как вы думаете?

– А вы не пишите ничего плохого и вам нечего будет бояться.

– Знаете, самое интересное, мой шеф именно для этого и послал меня, чтобы я расписал, какой здесь рай для отдыхающих. Похоже, он решил провести свой отпуск в нынешнем году на этом курорте за счет ваших городских боссов. Так что я собираюсь писать только хорошее и мне бояться нечего, но береженого Бог бережет. Так вы не подскажете, где мне купить бронежилет?

– Ну, ладно, – отмахнулась от него барменша, – идите пить кофе, а то он остынет.

– Я же вам сказал, что беру не для себя, а для кадки с пальмой он еще горячий.

Сергей поставил на поднос чашку с кофе, блюдечко с кексом, взял стакан с минеральной и направился к одной из уединенных ниш.

Итак, что удалось узнать? То, что в городе существует группа людей, которым не нравились статьи Ирбе. Ну, об этом можно было догадаться и без буфетчицы. Что ему угрожали? Это естественно вытекает из предыдущего. Вот только не верится, чтобы кто-то из-за этих нескольких публикаций пошел на убийство. А может, я что-то недопонимаю? Что же за сенсационный материал раскопал Николай?

Журналист отхлебнул глоток кофе и достал из кармана записную книжку Николая. Практически все записи в ней были сделаны одной ручкой и ровным почерком. Похоже, покойный просто переписал их из старого блокнота. Если смотреть по чистым, не успевшим помяться страничкам, этой книжкой Ирбе пользовался неделю, от силы две. Сергей судил по своему блокноту, уже через несколько дней у него начинали загибаться листы и появлялась целая куча разномастных, сделанных на ходу записей, а через месяц блокнот уже требовалось подклеивать, так как он начинал рассыпаться. Отсюда следовало, что все записи, отличающиеся от первоначальных по почерку или по цвету чернил, относятся к последним дням жизни Николая и, вполне возможно, могут иметь какое-либо отношение к его гибели.

Сергей перелистал записную книжку. Новых телефонов и адресов было не так уж много. В календаре, которым заканчивалась книжка, 17-е число, день гибели Николая, было обведено кружком, а рядом стояли две буквы «3. П.» и время «18 ч. 30 мин.». Что бы это значило? Николай переписал все интересующие его записи к себе в блокнот. Теперь оставалось найти этих людей, Сергей достал из пачки сигарету и закурил.

– У нас не курят.

Он вздрогнул и поднял голову. Рядам с его столиком стояла высокая блондинка в белом фартучке.

– В баре не курят, – повторила она, – выйдите на улицу.

– Извините, я не знал, – журналист захлопнул блокнот и вместе с записной книжкой Николая сунул его в карман. – Вы не убирайте ничего со стола, я сейчас вернусь. Тут у вас в полутьме и под музыку хорошо думается.

В небольшом, облицованном белым мрамором бассейне, посреди которого бил фонтанчик, медленно, еле шевеля огромными плавниками, плавали золотые рыбки. Сергей присел на край бассейна и задумался. Надо было составить план розыскных мероприятий.

Мимо, громка разговаривая между собой, прошли два молодых человека в «вареных» куртках.

– Ты видел, сегодня опять какому-то лоху колеса сняли?

– Нет еще.

– Стоит посмотреть. Там, за кустами…

Николаев вскочил, как ужаленный. Стоявшая неподалеку старушка в короткой белой юбочке и с теннисной ракеткой в руке удивленно покосилась на него. Он совсем забыл о своей «ласточке»!

Обойдя кусты, Сергей вышел на дорогу. За припаркованными вдоль обочины чистенькими автомобилями он не сразу увидел свой старый, потрепанный «жигуленок». Машина стояла, странно покосившись, а под ней вместо новых, с таким трудом доставшихся ему колес стояли березовые чурбачки.

– Вы – директор гостиницы?

Низенький лысоватый мужчина обернулся и посмотрел поверх очков на стоящего перед ним молодого человека в джинсах и потертом кожаном пиджаке. Станислав Семенович Рихнер был профессионалом своего дела и не зря занимал столько лет директорское кресло. Для него не составляло труда с первого взгляда определить не только платежеспособность, общественное положение, но и профессию клиента. Ошибки здесь быть не могло – перед ним стоял журналист. Эту категорию людей директор гостиницы чуял за версту, и не то чтобы побаивался, но всегда был с ними настороже, особенно сейчас, во время разгула гласности и демократии. Ведь когда приходится иметь дело с таким количеством приезжих, всегда найдется кто-нибудь недовольный, не зря говорят старики – всем угодить невозможно. И, судя по тону, которым был задан вопрос, разговор с этим представителем средств массовой информации не сулил ничего приятного. А это, перед приездом одного дорогого гостя, ожидаемого с минуты на минуту, было очень некстати. Тем не менее Станислав Семенович постарался изобразить на лице одну из самых приветливых своих улыбок.

– Я к вашим услугам. Вы, вероятно, проживаете в нашей гостинице?

– Да, я здесь проживаю. И мне хотелось бы, перед визитом в милицию, задать вам, как директору, несколько вопросов.

– Ну зачем же сразу в милицию, – многолетний опыт и предчувствия не обманули Станислава Семеновича. – Знаете, здесь, в холле, не очень удобно говорить, давайте пройдем ко мне в кабинет и все обсудим в спокойной обстановке за чашечкой кофе, и он сделал пригласительный жест.

Минут через двадцать дверь кабинета директора открылась и из него вышли журналист и директор гостиницы. Последний был сама любезность.

– Ну почему вы сразу не сказали, что приехали писать о нашем славном городке, немедленно отпали бы все проблемы. У нас действительно достигли довольно высоких, если сравнивать в целом по стране, результатов в обслуживании туристов и отдыхающих. Впрочем, вы сами все своими глазами увидите.

– Я уже увидел, – усмехнулся Николаев.

– Ну вот, вы опять. Нельзя же так, по единичному факту, судить обо всем курорте и особенно о нашей гостинице. Мудрые философы говорят, что исключение подтверждает правило. Вы только ни о чем не беспокойтесь, все будет хорошо. Начальник милиции мой старый приятель. Поверьте моему слову, завтра ваши колеса будут на месте. И нечего стесняться, мы люди простые, если что надо, сразу ко мне, а пока пользуйтесь моей машиной. Ее здесь все знают, и вас никто не остановит. Ключи я вам отдал?

– Да, – журналист подбросил на ладони брелок с ключами от «Хонды». – Я вам очень благодарен. При моей работе без машины, как без ног, а они, как известно, кормят нашего брата.

– Не стоит благодарности. Вы на моем месте поступили бы так же. Не забудьте, ручка вперед – задняя скорость, на себя движение вперед. Там есть еще одно положение – «крейсерская», но оно вам не понадобится. У нас в городке не разрешено движение свыше шестидесяти километров в час. Все очень просто, автоматическая коробка передач и никаких педалей сцепления. Приятной вам работы и, конечно, отдыха. Наш курорт славится красивыми женщинами.

Проводив Николаева, директор подошел к окошечку администратора и, спросил:

– Кто вчера дежурил?

– Нелли.

– Она еще не ушла?

– Я ее только что видела в буфете.

– Найди ее и скажи, что она мне нужна. Я у себя.

– Вы меня искали, Станислав Семенович? Я уже домой собралась. – Молодая женщина плюхнулась в низкое кожаное кресло, стоящее в углу кабинета, и закинула ногу на ногу. Ее коротенькая кожаная юбка задралась, и на бедре стал виден огромный синяк. – Ну и ночка сегодня выдалась, ни на минуту не прилегла. Опять эти шведы никому спать не давали. Скорей бы они уехали.

За столом сидел уже не тот добродушный, улыбающийся толстячок, только что провожавший журналиста до дверей лифта. Женщине вдруг стало не по себе под пристальным взглядом директора, и она, поправив юбку, выпрямилась в кресле.

– Случилось что-нибудь, Станислав Семенович?

– Кто снял колеса?

– Я не знаю.

– Не знаешь, – Рихнер снял очки и начал медленно протирать их носовым платком. Обычно этот жест не сулил ничего хорошего. – Кто дежурил ночью в бассейне?

– Виктор. Только не говорите, что это я сказала.

– Ты сама передашь ему, чтобы он немедленно поставил колеса на место.

– Их у него уже нет.

– Значит, ты и навела. Знаешь, чем это пахнет?

– Нет, нет, – Нелли сейчас была похожа на провинившуюся школьницу, – я только сказала ему, что тут один блатной очень беспокоится за свою новую резину.

– Почему ты не разрешила ему поставить машину под окна?

– А кто он такой? Здесь и не такие упакованные отдыхали.

– Чтоб сегодня же колеса стояли. Пусть хоть со своей тачки снимает. Не то завтра ни тебя, ни его в городе не будет. Поняла?

– Ладно, – Нелли встала. – Только чего так разоряться из-за какого-то писаки.

– Если ты еще раз… Одним словам, ты меня знаешь… Свои делишки можешь обделывать, где хочешь, но чтоб здесь, у меня, был порядок. – Станислав Семенович надел очки. – А теперь, п-шла вон.

Едва молодая женщина вышла, раздался телефонный звонок. Директор поднял трубку.

– Да, я слушаю… Задерживается. Ну, что тут сделаешь, над погодой мы еще не властны… Да, все нормально, даже оплачен… Нет, конечно, на фамилию Иванова Ивана Васильевича… Да, в его духе, тихо и скромно. Ладно, звони, как только прилетит.

Станислав Семенович встал из-за стола и, потирая ладошки, подошел к окну. «Хонды» на стоянке не было. Он открыл сейф, вытащил связку ключей от номеров и вышел из кабинета.

– В каком номере мы поселили журналиста? – спросил он у администратора.

– В пятьсот восьмом. Он только что уехал на вашей машине.

– Я знаю. Там же, на пятом, ремонт собирались делать.

– Это не я селила, а Нелли.

– У нас есть свободный люкс?

– Триста второй.

– Не занимай его до вечера. Если меня будут спрашивать, скажешь, что поднялся наверх, скоро приду.

Открыв своим ключом пятьсот восьмой номер, директор вошел и захлопнул за собой дверь. Заглянув в ванную и стенной шкаф, он прошел в комнату. На письменном столе стояла пишущая машинка, рядом стопка бумаги. В ящиках ручки, копировальная бумага, ленты и ни одного исписанного листочка. Станислав Семенович попытался открыть лежащий на диване дипломат, но он был закрыт на кодовые замки. Безуспешно покрутив колесики с цифрами директор достал из кармана перочинный ножик и поддел дужку замка. Щелкнув, она отскочила. В этот момент с улицы донесся стук закрываемой дверцы машины. Рихнер подошел к окну и слегка отодвинул штору. Возле «Хонды» стоял журналист и беседовал с каким-то мужчиной. Быстро положив дипломат на место, директор окинул взглядом комнату, поправил штору и вышел. Внизу, возле лифта, он столкнулся с Николаевым.

– Представляете, забыл в кармане рубашки водительское удостоверение, пришлось возвращаться.

– Ну, что делать, – разведя руками, улыбнулся одной из своих очаровательных улыбок Станислав Семенович, – рассеянность одна из основных черт творческой личности и признак гениальности. Не забудьте посмотреть в зеркало.

– А это еще зачем?

– Народная примета. Если возвратился, обязательно посмотри в зеркало. Предрассудки, но кто знает, может, в них что-то есть?

– Обязательно посмотрю.

– Ну, как «Хонда Цивик-автоматик»?

– Прекрасная машина, но только непривычно, что две педали.

– Ничего, к хорошему быстро привыкаешь.

– Спасибо, даже не знаю, как я бы без нее. Автобусы здесь редко ходят.

– Зачем автобусы? У нас люди богатые, почти у каждого машина. Да, чуть не забыл. Какой у вас номер?

– Пятьсот восьмой.

– Знаете, только что освободился триста второй. Переселяйтесь туда, вам там будет удобнее. Тем более что на пятом этаже мы собирались делать косметический ремонт. Я сейчас скажу администратору, подойдете потом к нему.

– Еще раз спасибо.

– Не за что. Люди должны помогать друг другу.

Остановившись возле первого же постового милиционера и рассказав сочиненную на ходу жалостливую историю про лежащего в больнице друга, попавшего где-то здесь в аварию, и брошенную машину, о которой якобы очень беспокоилась жена пострадавшего, Сергей узнал, что у местного ГАИ нет специальной площадки для аварийных машин, и все они хранятся на одной из автостоянок в центре города. Подъехав туда, журналист прошелся вдоль забора и обнаружил несколько разбитых и покореженных до неузнаваемости автомашин. Среди них стоял с распахнутой передней дверцей и открытым багажником «Москвич» Ирбе.

Версия с том, что дипломат с рукописями мог находиться в багажнике, и именно поэтому милиция не передала его жене Николая, автоматически отпала. Здесь больше делать было нечего.

Сергей перешел на другую сторону улицы и вошел в небольшое кафе. Взяв кофе с булочкой, он сел за свободный столик возле окна и вытащил записную книжку.

Итак, что дальше? Первым делом, вероятно, надо найти людей, с кем в последние дни разговаривал Ирбе. Что мы имеем? Пять телефонных номеров.

– Извините, у вас свободно?

Николаев взглянул на высокого молодого человека со шрамом на щеке и кивнул.

– Вы не очень похожи на отдыхающего, – сказал тот, присаживаясь за стол с чашкой кофе.

– Почему вы так решили? – Сергей, спрятал блокнот в карман.

– Ну хотя бы по тому, что основная масса отдыхающих сейчас на пляже.

– Да, но еще холодно. Вот недельки через две, когда море прогреется…

– Почему же, между дюнами ветра нет, там солнце здорово припекает. Моя жена уже обгореть успела. А купаться к нам любители приезжают с февраля и по декабрь.

– Вы местный?

– Выходит, что так.

– А я вот приехал, чтобы написать для газеты о вашем прекрасном городе-курорте.

– Ну-ну, – как-то невесело улыбнулся молодой человек.

– А вы кем работаете? – поинтересовался Николаев.

– Я, так сказать, представитель частного сектора. Реставратор. Если вам нужно отремонтировать какой-нибудь сложный старинный механизм, часы, барометр, музыкальную шкатулку, то я к вашим услугам, – собеседник Сергея вынул из нагрудного кармана свою визитную карточку.

– Спасибо, – сказал журналист, пряча ее в задний карман джинсов, – как только у меня появится что-нибудь в этом роде, я сразу же обращусь только к вам.

– И правильно сделаете. Пожалуй, на нашем побережье вы вряд ли найдете лучшего мастера.

Они молча допили кофе и вышли на улицу.

– У вас не будет сигареты? – спросил молодой человек. Журналист протянул ему пачку. Присев на скамеечку возле кафе, на которой уже сидела накрашенная девица в розовой куртке, они закурили.

– Да, крепенький здесь кофеек, – сказал Сергей, затягиваясь сигаретой, – выпил и даже печень начала вылезать.

 – Действительно, какой-то странный у него привкус, – согласился с ним молодой человек.

– Привкус, печенка, – встряла в разговор девица. – А кто виноват? Сами и виноваты. Дайте прикурить, а то я свой «Ролстон» в машине оставила. – Она вытащила из кармана пачку «Мальборо».

Николаев протянул ей зажигалку и поинтересовался:

– Почему сами?

– Если бы не убрали из кафеюшников алкоголь, то и буфетчицам не надо было с кофе химичить и подрывать здоровье советским гражданам. Имели бы они свой стольник «фантома» в день и горя не знали.

– Извините, чего стольник? – поинтересовался Сергей.

– Фантома. Навара. А как алкоголь убрали, так и пришлось крутиться. Запросы прежние, а доходы уже не те, да еще инфляция и рэкет бьют по карману. Как подумаешь, что за подержанную тачку меньше двадцати штук не просят, а за новую все сто, так дурно становится. Да, что тут говорить. – Девица стряхнула пепел и повернулась к журналисту. – Знаешь, сколько способов приготовления кофе знает обычный буфетчик?

– Ну, способа три.

– А двадцать три не хочешь? Причем это без использования кофейных зерен. А лишь с добавлением цикория, марганцовки, соды или табачной пыли, для крепости.

– Постойте, – изумился Николаев, – я о таком еще не слышал. Как это, кофе и не из кофейных зерен?

– Очень просто. Берешь корни ромашки или одуванчика, сушишь, мелешь и завариваешь. Бабки всегда готовы их тебе хоть тонну принести. Или из поджаренных хлебных корок. Правда, чаще всего приходится варить вообще из какой-нибудь гадости. Я сама полтора года проработала в кафе. Мне один знакомый химик приносил такую бурду, что от нее людишки прямо на глазах желтели. Да и сама, отстоишь смену у аппарата, домой приходишь, как с химического комбината, голова раскалывается и кругом идет, но зато свои пять сотен в неделю имела. Стольник рэкетирам, стольник заведующему, три сотни оставалось. Это, конечно, не как на алкоголе, но с паршивой овцы, хоть шерсти клок.

– Вы же травили людей.

– Каких людей? Этих, что ли? – Женщина кивнула на группу разодетых отдыхающих. – Какие они люди?! Скоты! Подонки! Взяточники и спекулянты! Откуда у них пачки денег?! Жалко, мышьяк в магазинах не продается, я бы им показала. Ишь, людей травила. А когда целые отрасли выпускают вредные для здоровья продукты питания, лекарства и прочую дрянь? Ко мне один алкоголик все время приходил опохмеляться, кандидат наук, диссертацию о вреде алюминия писал, так он говорил, что алюминиевая посуда в общепите покалечила больше людей, особенно детей, чем было убито во второй мировой войне. Я сама помню, как нам в институте показывали опыты…

– Вы с высшим образованием работали буфетчицей? – спросил Сергей.

– Ты думаешь, я одна такая? Ничего оно не дает, если ты, конечно, не выпускник ВПШ. Так вот, этот алкаш говорил, что алюминий жутко действует на психику и на какие-то генетические штуки, замещает что-то. Американцы уже давно писали об этом и запретили у себя алюминиевую посуду, а у нас, если и перепечатывали эти сообщения, то оставляли лишь места про животных и птиц, что, мол, они теряют ориентировку, с головой у них становится что-то не то, память теряют и прочее.

– А где теперь тот мужчина, что рассказывал вам?

– Не знаю. Я его уже года два не видела. Наверняка засунул его директор алюминиевого завода под трамвай, чтобы не мешал гнать план.

– Кого засунули под трамвай? – вдруг спросил сидевший в задумчивости молодой человек.

Перед кафе остановилась красная «пятерка» с развалившимся на заднем сиденье негром. Шофер трижды просигналил.

– Да пошли они, все… – Девица отшвырнула окурок и встала. – Ну, мне пора, клиента привезли. Время – деньги. Гуд бай, мальчики, желаю снять хороших девочек. Хотя, кто вас знает, может, вы гомики. Только не забывайте про СПИД, он не спит. Ауффидерзейн, – и, взбив челку, она шлепнулась на сиденье в объятья негру.

– Веселая дамочка, – глядя вслед машине, сказал Сергей.

– Да, в последнее время их тут, как собак нерезаных развелось. Ну ладно, спасибо за сигарету и компанию. Мне тоже пора. – Молодой человек махнул на прощание рукой и ушел.

Журналист посидел еще немного, греясь на солнце и наблюдая за прогуливающимися по главной улице иностранцами, за которыми шлейфом тянулась фарца, валютчики и проститутки, затем сел в «Хонду» и поехал в гостиницу. Там он взял у администратора ключи и перенес вещи в триста второй. Новый номер был действительно лучше прежнего. Спальня, кабинет, телефон, цветной телевизор, огромная лоджия. И мебель здесь была классом выше, чем в пятьсот восьмом.

Сергей развалился в мягком, отделанном под кожу кресле, достал блокнот и, закинув ноги на журнальный столик, пододвинул к себе телефон.

Итак, первый номер. Занято. Наберем второй. Тоже занят. Странно. Они что, говорят между собой? Три остальные абонента не подняли трубку. Что ж, бывают и неудачи. А если еще разок. То же самое. Надо попробовать другой вариант. Пожалуй, с него и надо было начинать.

Журналист взял с журнального столика телефонную книгу и открыл ее на букве «А».

Арнольд достал из буфета раскрытую пачку сигарет, закурил и лег на диван. Хлопнула дверь, и из прихожей послышались голоса сына и жены.

– Папа, папа, посмотри, что мне мама купила! – В комнату, прижимая к груди огромный самосвал, влетел трехлетний мальчуган и вдруг остановился удивленный. – Папа, ты же куришь. Брось немедленно!

Арнольд затушил сигарету в пепельнице.

– Тут к тебе заходил какой-то мужчина, – вошла вслед за сыном в гостиную жена.

– Что ему надо было?

– Не знаю. Сказал, что зайдет позже.

– Мама, а папа курил. Он же сам говорил, что курить нехорошо.

– Саша, сходи, пожалуйста, в детскую, поиграй с новой игрушкой. Мне надо поговорить с папой.

– Я сейчас, – мальчуган подошел к отцу. – Папа, а ты знаешь, почему кашки мяукают, а собаки лают?

– Нет. Почему?

– А потому, что у кошек батарейки слабые.

– Ну и выдумщик ты у меня, – улыбнулся Арнольд и погладил сына по голове. – Иди, поиграй у себя. Мы с мамой поговорим и придем к тебе.

– Хорошо, папа.

Жена закрыла за сыном дверь, присела рядом с Арнольдом на диван и спросила:

– Они опять приходили?

– Да. Дали три дня.

– Что ты будешь делать?

– Думаю.

– Может, занять денег у матери и отдать им?

– Нет. Тогда уж лучше совсем закрыть мастерскую.

– Но ты же давно мечтал о ней. Столько денег и сил потрачено. Машину продал.

– Если я испугаюсь и уступлю им, они с меня уже не слезут. Тебе надо будет взять Александра и сегодня же уехать к маме. Чтобы запугать меня, они могут пойти на все.

– Я же работаю. Да и как ты без нас?

– Лида, – Арнольд сел и обнял за плечи жену, – все очень серьезно. Я зайду к тебе на работу и все устрою. И прошу тебя, никому ни слова. Береги сына.

В передней раздался звонок. Они переглянулись.

– Это, наверное, тот мужчина, что приходил к тебе, – сделала предположение Лида.

– Я открою. – Арнольд поцеловал жену и встал. – Иди, скажи Александру, что вы едете к бабушке.

На крыльце стоял невысокий пожилой мужчина в серой куртке и с большой сумкой в руке.

– Вы Арнольд Криевс? – спросил он.

– Да.

– Мне дали ваш адрес и сказали, что вы хороший реставратор.

– Извините, придите как-нибудь в другой раз. У меня сейчас очень много заказов, – Арнольд хотел было закрыть дверь, но мужчина придержал ее.

– Подождите. Я приехал из другого города. Можно, я вам покажу, что хотел отреставрировать. Мне почему-то кажется, что вас, как реставратора, это заинтересует.

– Хорошо, заходите.

Они прошли в мастерскую. Мужчина достал из своей объемистой сумки несколько старинных деревянных и металлических деталей и быстро собрал из них нечто напоминающее небольшой арбалет.