Текст книги "Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]"

Автор книги: Генрих Гацура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

– Ключи.

– Ты что… – Водитель не успел договорить, как два резких удара обрушились на него, и он упал, обливаясь кровью, на асфальт.

Продавщица мороженого закричала. Грузовик развернулся прямо на тротуаре и, подмяв под себя лоток с мороженым, а заодно и визжащую от ужаса женщину, рванулся за машиной Николаева.

Они уже выбрались за город, когда увидели впереди стоящую поперек дороги милицейскую «Волгу» и несколько человек в черных куртках возле нее.

Сергей резко крутнул руль, и «жигуленок», выскочив на старую, всю в выбоинах дорогу, чуть не врезался в зад колесному трактору, медленно переползавшему через железнодорожный переезд.

– Вот черт! – нажимая на тормоз, ругнулся Николаев. – Что он тащится.

Вплотную в хвост к ним пристроился неизвестно откуда появившийся огромный «Урал» и засигналил. Трактор вдруг остановился, и из него выскочил тракторист. Сергею второй раз пришлось нажать на тормоз, чтобы не врезаться.

– Он что, спятил, останавливаться на переезде?! – возмущенно сказал журналист и чуть не прикусил язык, так как в этот момент наседавший сзади грузовик ударил «жигуленок» и загнал его под самые колеса трактора, но и это еще было не все, сидевшие в кабине «Урала» два парня вдруг тоже выскочили и бросились в разные стороны.

– Поезд! – закричал Арнольд, показывая на приближающийся состав. – Беги!

Сергей рванул дворцу, но ее от удара грузовика заклинило. Он дернул еще раз, и ручка, обломившись, осталась у него в руке.

– Беги! – вновь закричал Арнольд и, перегнувшись через сиденье, схватил сидящего в оцепенении Николаева за воротник пиджака и буквально выдернул его через свою дверцу из машины.

Едва они отбежали на достаточное расстояние и рухнули в какие-то заросли, раздался взрыв и жуткий, раздирающий барабанные перепонки скрип тормозов локомотива. Сергей приподнялся. Метров на пятьдесят вдоль полотна были вперемежку раскиданы горящие обломки трактора и его «жигуленка».

– Ложись, – зашипел на него Арнольд и прижал к земле. – Пускай они думают, что мы погибли.

– Моя «ласточка», – застонал, уткнувшись в траву, Сергей.

– Я понимаю тебя, – потряс его за плечо реставратор, – мне тоже жалко машину, но, я думаю, было бы крайне неразумно дать им сейчас, под шумок, нас прикончить. Давай отходить к деревьям.

Пригибаясь, они добежали до небольшой рощицы.

– Тут мы в относительной безопасности, – сказал Арнольд, садясь на пенек. – Ну и денек выдался. Второй раз за сутки меня пытаются засунуть под поезд.

– Значит, не зря говорят: кому суждено быть повешенным, тот не утонет, – сказал Николаев, опускаясь на соседний пень.

– Это точно. А ты чего не вылезал?

– Дверь заклинило, – Николаев разжал кулак и показал обломок ручки, – Все, что у меня осталось от «ласточки». А ты, смотрю, свою сумку не бросил.

– Ну, не только сумку. Ты вообще в рубашке родился. Точнее, в кожаном пиджаке. От любого другого пиджака у меня на память о тебе только один воротник бы остался.

– Чуть не порвал…

– Ну-ну, ты мне еще счет выставь. Кассету хоть не потерял?

Сергей похлопал себя по карману пиджака.

– Здесь, родимая.

От переезда донеслось завывание сирен «скорой помощи» и пожарных машин.

– Минут через пять, – Арнольд взглянул на часы, в сгустившихся сумерках стрелок было почти не видно, – они точно будут знать, что мы остались живы, и на нас начнется большая охота. Я предлагаю сделать ответный ход. Конем.

– Что ты имеешь в виду? Разъясни, а то у меня котелок сегодня не совсем варит.

– Я предлагаю нанести ответный удар в логово зверя, благо оно находится недалеко отсюда, разворошить их муравейник и, пока они будут заняты зализыванием своих ран, мы постараемся выбраться за пределы города.

– Кто будет зализывать раны? Мы? – спросил, улыбаясь, Сергей. – Как мы это сделаем, безоружные?

– А это что? – Реставратор вытащил из сумки арбалет. – В умелых руках он опаснее «Калашникова».

– Но у меня нет оружия.

– Возможно, оно нам и не понадобится.

Минут через пятнадцать, пройдя параллельно железной дороге километра полтора, они вышли к какому-то высокому забору.

– Где мы находимся? – озираясь по сторонам, поинтересовался Николаев.

– Мы вышли к задним дворам улицы Освобождения. По-моему, у них здесь основная база. Не зря же им так захотелось прикончить меня после моего визита сюда.

– Что мы будем делать?

– Я и сам пока не знаю, – сказал Арнольд, выламывая из забора с помощью какого-то приспособления в арбалете доску. – Вначале проведем разведку, а потом по обстоятельствам. Отходим этой же дорогой.

Вокруг совсем стемнело. Они по очереди нырнули в образовавшийся в заборе лаз и, стараясь как можно меньше шуметь, продрались сквозь заросли кустарника до задней глухой стены сарая.

– Ты остаешься здесь. Если заметишь что-нибудь, бросишь камешек на крышу сарая, – шепотом сказал Арнольд и скрылся за углом.

Сергей отошел в сторону, встал за дерево и начал следить за двором и домом. Окна его были закрыты ставнями, и только по узким полоскам света, пробивающимся между ними, можно было понять, что там кто-то есть.

В глубине двора белел капитальный кирпичный гараж на две машины. Он выглядел довольно странно в этом захламленном, заросшем кустарником и сорняками дворе рядом с полуразвалившимся домом. Небольшое окошко гаража было освещено.

Николаев осторожно, стараясь не наступить на сухую ветку, останавливаясь и прислушиваясь на каждом шагу, подобрался к белой стене гаража и попытался заглянуть в окошко, но ему это не удалось – оно было расположено слишком высоко.

Сергей подобрал валявшийся недалеко деревянный ящик, приставил его к стенке и вновь повторил свою попытку. Одна из досок, не выдержав, вдруг треснула, и он провалился внутрь ящика, ободрав себе до крови ногу. Сидя на земле, Сергей с трудом высвободил ее из «капкана» и хотел было встать, но тут сильный удар обрушился ему на голову, и он второй раз в течение минуты провалился, на сей раз в темноту.

Очнулся журналист в освещенной комнате, привязанным к стулу. Перед ним стоял, заглядывая в глаза, какой-то худой небритый старикашка в меховой безрукавке и с клюкой в руке. Николаев сразу почему-то понял, что именно ею его и огрели по голове.

Старик повернулся к сидящему в кресле мужчине в черной кожаной куртке и сказал:

– Очнулся. Я его сразу заметил. Еще возле забора.

Мужчина встал и приблизился к Николаеву. Это был тот самый Донис, с которым журналист столкнулся возле дома Альбины.

– Ну, очухался? – Мужчина повернулся к старикашке и, вытащив из кармана несколько мятых десяток, не глядя, сунул ему в руку. – Можешь идти.

– Там второй еще должен быть. Он в другую сторону пошел, – сказал старикашка, – пряча деньги.

– Дятел! – крикнул Донис.

Дверь в соседнюю комнату распахнулась, и на пороге появился парень в грязном белом халате.

– Что такое?

– Старик говорит, что там еще один должен быть. Займись им.

Парень стащил халат, скомкал его и бросил на кресло, затем вытащил из-за пояса пистолет и щелкнул затвором.

– Постарайся без лишнего шума.

– Попробую, – усмехнулся парень и толкнул старика. – Пошли, Чингачгук.

Они вышли.

– Смотрю, тут у вас целая лаборатория, – Николаев кивнул на приоткрытую дверь в соседнюю комнату, которая была буквально заставлена какими-то большими бутылями, колбами и ретортами со змеевиками.

– Да, но боюсь, тебе уже некому будет об этом рассказать. Ты же у нас вроде как покойником числишься, пришелец с того света. По сводкам нашей милиции, ты сгорел вместе со своей машиной еще час назад во время аварии на железнодорожном переезде. Так что никто не хватится тебя. Да и кому ты нужен, пьяница и дебошир. Зря ты сюда влез и начал под нас копать. Хотя, – мужчина взял со стола кассету и постучал по ней пальцем, – есть от тебя и польза. Так ты понял, за что пришили твоего кореша?

– Понял, – Сергей пошевелил связанными за спиной руками.

– Что ты понял, писака?! – вдруг резко повысил голос Донис. – Думаешь, мы его из-за этой затопленной немецкой баржи с ипритными снарядами кокнули?

– Конечно, нет, – усмехнулся Николаев. – Не из-за баржи. Но если бы о ней начали писать, то курорт пришлось бы закрыть и весь ваш хорошо налаженный бизнес, – он кивнул на открытую дверь лаборатории, – с наркотиками – тоже.

– Если бы только с наркотиками, – мафиози сощурил глаза и в упор посмотрел на журналиста. – А ты догадливый, гнида. Ну, ничего, твой приятель тоже от нас никуда не уйдет, – он взял телефонную трубку и набрал номер. – Хромоножка, привет, Донис. Кто у тебя сегодня на кладбище дежурит?.. Да так, парочку клиентов к двум часам подвезем, пусть могилку организует… Договорились.

Сергей дернулся на стуле, пытаясь освободиться от стягивавших его веревок.

Донис положил трубку и, сев в кресло, сказал:

– Бесполезно, можешь не рыпаться, ты уже труп.

– А это как сказать, – вдруг неожиданно раздался голос Арнольда.

Донис и Николаев одновременно повернули головы.

Реставратор стоял в дверях с нацеленным на бандита арбалетом.

– Без глупостей.

Донис не внял совету и попытался схватить лежащий на столе пистолет, но Арнольд был настороже – стрела, взвизгнув, пробила плечо бандита и, в буквальном смысле, пригвоздила его к креслу.

Реставратор щелкнул затвором арбалета, и новая стрела, выскочив из магазина, встала на место.

– Я же предупреждал, – Арнольд, держа под прицелом Дониса, подошел к столу, отшвырнул пистолет в угол комнаты и развязал Николаева.

Бандит рванулся, пытаясь вырвать торчащую из плеча стрелу, но тут же взвыл от боли.

– Ублюдки! – визжал он. – Все равно вы трупы!

– Потише, – сказал Арнольд, – а то еще одну заработаешь, в живот.

– Там тебя пошли искать. Старик нас видел. – Николаев поднял выпавшую из руки Дониса кассету и сунул ее во внутренний карман куртки.

– Я знаю. Одного я пришпилил в сарае к стене, а другого вырубил прикладом. У них под сеном целый арсенал, и два новеньких «мерседеса». Я им там все бензинчиком окропил и электроплитку включил. Так что надо уходить, в то сейчас тут начнет громыхать.

– Скоты! Не жить вам. До седьмого колена всех вырежем.

Арнольд подошел к бандиту и направил арбалет ему в голову.

– Где золотые кольца жены и орден, что вы взяли у меня дома? Считаю до трех. Раз, два…

– В сейфе.

Реставратор распахнул дверцу стоящего в углу большого сейфа. Он был весь забит пачками денег.

– Неплохо живете. Где?

– Внизу, в картонной коробке.

Арнольд вытащил коробку, заглянул внутрь и выгреб из нее все в карман, затем повернулся к Николаеву и сказал:

– Принеси из коридора канистру с бензином.

– Что вы хотите делать? – взвился Донис.

– Думаешь, после того как ты нас чуть к праотцам не отправил на переезде, а потом пригрозил разделаться с нашими семьями, мы тебя в живых оставим?

– Я же пошутил! – заорал бандит. – Скоты!

Арнольд размахнулся и ударил его прикладом по голове.

– Ты действительно собираешься здесь все сжечь? – поинтересовался Сергей.

– А ты хочешь, чтобы они продолжали хозяйничать в городе и травить людей наркотиками? Даже если дело дойдет до суда, они все равно откупятся и выйдут сухими из воды, с такими-то деньгами, – реставратор кивнул на сейф. – Если ты не желаешь в этом участвовать, то я сам это сделаю. Я не собираюсь остаток своей жизни трястись от страха, что однажды этот негодяй выйдет на свободу и убьет мою жену или сына. Выходи на улицу.

Минуты через две Арнольд тоже выскочил из дома и отшвырнул в сторону пустую канистру. В сарае что-то взорвалось, и двор осветился взметнувшимися к небу языками пламени. Журналист с реставратором автоматически пригнулись.

– Ну, сейчас начнется, – усмехнулся Арнольд, – там у них только гранат несколько ящиков.

Автомобильные фары вдруг осветили забор и крышу дома. Взвизгнули тормоза, и возле калитки остановилась милицейская «Волга».

Арнольд толкнул Сергея в кусты и сам прыгнул за ним.

Из машины выскочили несколько человек.

– «Общак» спасайте! – крикнул кто-то из них, и бандиты, распахнув калитку, кинулись мимо лежащих в кустах Сергея и реставратора в дом.

– В машину, – шепнул Николаеву Арнольд.

Едва они подбежали к «Волге», как в доме что-то рвануло, и из окон и дверей вырвалось пламя.

Арнольд сел за руль, Сергей прыгнул рядом на сиденье. Машина взревела мотором и, развернувшись на небольшом пятачке перед домом, рванула к переезду. И вовремя. Раздался сильный взрыв, над улицей Освобождения вдруг поднялся к звездному небу огромный огненный гриб и осколки забарабанили по крыше удаляющейся на предельной скорости «Волги».

Только отъехав от города километров десять, они взглянули друг на друга и улыбнулись.

– Как ни странно, но твой безумный план удался, и мы выбрались из города и даже остались целы, – сказал Николаев.

– Он нам удался именно потому, что был достаточно безумным.

– Да, кстати, где твой арбалет? Он нам здорово помог. Если не он, я бы уже лежал на кладбище в свежевырытой могилке.

– О черт, – хлопнул себя по лбу Арнольд, – я же его в доме оставил.

– Может, вернемся?

– По-моему, не имеет смысла – судя по силе взрыва, сейчас на этом месте огромный котлован.

– Что ж, они сами виноваты, не надо было покупать так много боеприпасов.

– Твоя «ласточка», точнее, ее «душа» должна быть довольна, мы отомстили за нее. Миллиона на два этих мафиози наказали.

– Каких два, – покачал головой журналист, – там только в сейфе миллиона два было.

– Да, плюс еще валюта, плюс лаборатория с наркотиками и два новеньких «мерседеса».

– Вот «мерседесов» с «бенцами» жалко.

– Что ж ты раньше не сказал, я бы тебе один вывел из сарая.

– Это было бы неплохо. И сидел бы я сейчас с «бенцем» в обнимку на заднем сиденье, а за рулем прекрасная блондинка Мерседес. Красота! – закрыв глаза, мечтательно произнес Сергей.

– Да, кстати, это тебе, – Арнольд, держа руль левой рукой, начал вытаскивать из карманов пачки с деньгами и бросать их на колени Николаеву.

– Что это?

– Как что? Деньги. Они же тебе «ласточку» угробили, где ты теперь возьмешь машину, знаешь, какие сейчас цены, ну вот я и взял у них сто тысяч, купишь себе новую на рынке.

Сергей сложил пачки сторублевок стопкою и сказал:

– Представляешь, однажды мне предложили взятку в полмиллиона. Я тогда еще работал следователем в милиции. Это в пять раз больше, чем здесь. Вот такая стопка. И я отказался. А деньги раньше, не чета этой туалетной бумаге были.

– За что тебе такую взятку давали? – поинтересовался Арнольд.

– А я и сам не знаю. Мужику от силы пятнадцать суток грозило за драку в ресторане.

– Может, проверка на вшивость или подставить хотели?

– Да, вполне возможно, я как раз одно дело раскручивал, там могли и два миллиона предложить. Понимаешь, не лежит у меня душа к чужим деньгам, даже если они плохо лежат.

– Что тогда с ними делать будем?

– Знаешь, мне много приходится ездить, и я часто вижу бредущих вдоль дороги стариков и старушек. Особенно часто их встречаешь по утрам. Куда они бредут со своими котомками одному Богу известно, а мимо проносятся бронированные «Чайки», шикарные «вольво», «мерседесы» и черные «Волги». И сидят в них толстые и лысые ублюдки, доведшие страну до ручки и нищеты.

– Это мы с тобой, что ли?

– Ну, иногда и мы… Так вот, я думаю, если хоть десяток бумажек попадет в руки этих стариков, то не зря мы с тобой потрудились.

– Ты уж тогда по одной выкидывай, чтоб на всех хватило.

– Хорошо, – Николаев с хрустом разорвал банковскую упаковку и выкинул в окно первую сторублевку. – Раз, сто метров, еще одна…

– Нашел себе занятие, – улыбнулся реставратор.

– Ты не гони так, а то я не успеваю считать.

– Ладно тебе. Ты, кстати, кассету не потерял?

– Нет, в кармане. Мы еще за смерть Николая не отплатили тем двум мафиози, чей разговор он записал на пленку. Это же они ему смертный приговор подписали. Ты смотри, одна пачка уже закончилась, – Сергей распечатал следующую.

– Экономь, тебе на всю дорогу не хватит.

– Больше надо было брать. Ишь, пожадничал мне на «мерседес».

– Да, кстати, как ты собираешься этих двух мафиози вычислить?

– Нам самое главное кассету довезти. А там дело техники. Тут замешаны наркотики, валюта, оружие, значит, следствие будет вести Комитет госбезопасности.

– Ну и что. Они будут вызывать всех, начиная с первого секретаря и кончая заведующим баней, и сличать их голоса? – спросил Арнольд.

– Зачем, я же говорил, что здесь дело техники. Конечно, об этом никто не распространяется, но существует специальная картотека голосов. Ведь человеческий голос так же индивидуален, как отпечатки пальцев. Если человек хоть раз говорил по телефону, то его голос занесен в картотеку. Причем не имеет значения, изменяешь ты голос или говоришь под другой фамилией, вычислительная машина тут же распознает его и заносит в картотеку. И достаточно ввести в компьютер хотя бы одно слово, как по нему через пару минут можно узнать не только имя человека и адрес, но и все, что он когда-либо говорил.

– Ты шутишь?

– Не совсем.

– Ах вот почему так быстро вычисляют любителей сообщить о бомбах в самолетах. А я думал, что комитет это делает по номерам телефонов.

– Не один ты так думал. Хочешь анекдот…

Николаев просунул голову в кабинет и спросил:

– Можно, Эдмундас Казимирович?

– Что ж, заходи.

Сергей сел в кресле напротив стола редактора.

– Ну что, герой, все еще таскают?

– Да, – махнул рукой Николаев, – так.

– И что ты добился своим расследованием?

– Как что? – Сергей достал из кармана пачку сигарет и закурил. – Вы же слышали сколько бандитов полегло. Чего только за ними не числилось.

– А что толку лично для тебя? Только неприятности на свою голову. С работы уволили, мне выговор влепили. Бандиты на каждом углу начали перестрелки устраивать.

Редактор был прав, Николаев и его новый приятель Арнольд Криевс, сами того не подозревая, стали косвенными виновниками давно уже назревавшей войны мафиозных кланов, прокатившейся по Прибалтике, отголоски которой и сейчас были слышны не только в Союзе, но и за рубежом. Дело в том, что во время пожара сгорели не только «общак» и лаборатория, но и два набитых наркотиками «Мерседеса», принадлежавших итальянцам со шведскими паспортами, жившим в той же гостинице, что и Николаев. В тайниках этих машин по самым скромным подсчетам было обнаружено «органами» почти на пятьдесят миллионов долларов чистейшего героина. А когда речь идет о таких деньгах, мафия шутить не любит. В общем, уже через несколько часов, никого из тех «боссов», кто подписал приговор Николаю Ирбе, не было в живых.

– Ну, о чем задумался? – спросил редактор.

– Да вот думаю, куда пристроиться. Сунулся в пару мест, но везде отказали.

– Что же ты хотел? Я сам на грани увольнения. Да, приходил твой дружок и коллега Круминьш.

– Никогда он не был мне дружком. И работал он в прокуратуре.

– Он сейчас большой начальник, хочет подмять под себя нашу редакцию, занять помещение и разместить здесь какую-то политическую партию. Еще поговаривают, что директора антикварного выпускают. Уезжать тебе отсюда надо. У меня есть приятель, капитан дальнего плавания, он хочет свою мать из Москвы поближе к себе перевезти, пока еще политическая ситуация позволяет. Он с удовольствием обменяется на твою халупу здесь. Даже доплатит машиной. Она у него хоть и старенькая, но бегает ничего. Да и родственники, ты говорил, у тебя в Москве есть. Съезди, посмотри. Правда, там комната в коммуналке, но это Москва. Далеко. А у родителей тебя найдут. И приятеля твоего.

– Да не было никакого приятеля, – Сергей пододвинул к себе пепельницу и с силой потушил в ней сигарету.

– Так ты хочешь сказать, что все это ты натворил один?

– Да я вообще здесь ни при чем. Бандиты привезли меня туда и засунули в какую-то комнату. Потом приехали еще люди, начали пить, кричать, стрелять из арбалета и пистолетов. Кто-то кого-то подстрелил. Начался пожар и я сбежал. Больше ничего не знаю.

– Хорошо, а как ты оказался в милицейской «Волге»?

– Стояла машина, они стреляли, я сел и уехал.

– Не считай меня за идиота. С тобой был еще кто-то. Говорят, вы привезли какую-то магнитофонную пленку, тебя схватили, а второй ушел.

– Ну, что мне делать, если даже вы не верите. Вы же слышали, был пожар, я сел в машину и уехал, меня остановили на въезде в город. Да, подсел ко мне какой-то мужик, голосовал на дороге. Никакой пленки не было. Да, а как моя статья по поводу иприта?

– Ты же слышал, в редакцию залезли какие-то ворюги…

– Конечно, я все понимаю, – кивнул Николаев. Он столько времени потратил на работу в архивах, чтобы до конца раскопать эту историю об иприте в Балтийском море. Это было не так-то просто – найти в архивах немецкие документы относящиеся к октябрю 1944 года. Все напрасно, никому до этого нет дела.

– Сергей, неужели ты думаешь?

– Тогда зачем вы расспрашиваете о втором человеке?

 – Сергей, тебе надо уезжать из города. У меня тоже есть, – редактор сделал паузу и очень выразительно пробежал глазами по стенам, – принципы.

Николаев понял это так: есть дети и внуки, а возможно, и подслушивающая аппаратура в кабинете.

Сергей встал и, тяжело вздохнув, сказал:

– Ну ладно, я пошел.

– Зайди в бухгалтерию, я выписал тебе премиальные за первый квартал. И чтобы месяца два я ноги твоей здесь не видел. Позвони мне домой, если надумаешь насчет обмена.

Николаев вышел на улицу и оглянулся на огромное новое здание редакции. Да, неплохо такое захватить. Правда, здесь, кроме редакции и типографии, размещались и другие организации, но что стоит в это смутное время выкинуть на улицу библиотеку и парочку детских художественных студий. Нет ничего удивительного, если лет через пять эти беспризорные детишки, которых приручит и возьмет в свой «кружок» какой-нибудь воровской пахан, перережут глотки семьям нынешних сторонников теории первоначального криминального капитала.

Сергей поднял голову. Окна редакции находились на втором этаже. За темными полированными стеклами ничего нельзя было разглядеть, но Николаев мог поспорить, что главный редактор стоял сейчас у окна, поэтому он махнул ему на прощание рукой и свернул на небольшую, вымощенную булыжником дорожку, ведшую к троллейбусной остановке.

Шагая по ней, он размышлял об этой истории, в которую попал благодаря своему дурацкому правдолюбивому характеру.

Интересно, с какой стати вдруг Эдмундас Казимирович заинтересовался пропавшей пленкой и его приятелем? Обычное любопытство или его тоже сумели прижать?

Дело в том, что на въезде в город милицейскую «Волгу», в которой ехали Николаев и реставратор, уже ждали, но какое-то чутье заставило их остановиться буквально в километре от засады и разделиться. Сергей сел за руль, а Арнольд, взяв пленку, вышел к автобусной остановке. Они договорились на всякий случай о месте встречи, но все произошло не так, как они рассчитывали. Николаев, когда его остановили и, вытащив из машины, бросили на землю, видел в окне проезжавшего мимо автобуса лицо реставратора. Сергея, не дав сказать и слова в защиту, сильно избили и бросили в кутузку. Дежурный сообщил, что за ним должны приехать из курортного городка, где он украл милицейскую машину. Хорошо, что Арнольд Криевс догадался связаться с редакцией и рискнул позвонить в Комитет госбезопасности.

Редактор и комитетчики прибыли как раз в тот момент, когда Николаева уже сажали в прибывший за ним «газик», и в буквальном смысле отбили у разъяренных милиционеров, которым не понравилось, что кто-то лезет в их дела. Сергей только тогда понял, что был на волосок от смерти. Его долго допрашивали, но больше для проформы, похоже, что кэгэбэшники были лучше осведомлены о происшедших событиях, чем пытались это показать. Об Арнольде Криевсе не было сказано ни слова, а Николаев, памятуя о семье реставратора, не стал вмешивать его в эту историю. Дело спустили на тормозах, никого не посадили. Действительно, кого сажать, если все виновники погибли.

Что касается баржи с ипритными снарядами, то она так и осталась ржаветь на дне моря, и каждый день промедления может закончиться трагедией для курорта и всего Балтийского побережья. Как всегда в таких случаях напрашивался старый риторический вопрос консула Кассия Лонгина Равиллы, на который ссылался еще Цицерон: «CUI PRODEST?»[7]7
  Кому выгодно? (лат.)


[Закрыть] И второй, логично вытекающий из первого вопрос: а может, прав человек, написавший в туалете: «Мафия бессмертна»?

Верно сказал Эдмундас Казимирович, и чего он добился своим журналистским расследованием? Только неприятностей, и машину загубил. Страховка даже трети ее стоимости не могла покрыть, придется половину своей библиотеки продать, чтоб купить взамен хоть какую-нибудь развалину, или все же соглашаться на обмен. На столицу.

Жили там какие-то дальние родственники, но о них у Сергея осталось лишь странное воспоминание из детства, когда, будучи проездом в Москве, они с бабушкой зашли, уставшие, к ним в гости, а их не пустили дальше порога. Бабушка сделала вид, что ничего не произошло, но приехав домой, первым делом спустила адрес и фотографии родственников в унитаз. Она была крутой женщиной. Затем родственники писали им, напрашивались в гости, отдохнуть на Балтийском взморье, но бабка запретила матери отвечать на их письма. «Не было родственников, – сказала она, – и это – не родственники». Вот, пожалуй, и все. Ничто особо не связывало его с этим городом. Почему же теперь он должен был бросать здесь все и куда-то уезжать? «Идиотизм! Отдать этой стране лучшие годы, получить три дырки – и в итоге остаться без работы и даже без Родины. Неплохая благодарность от нынешних правителей, президентов, политических деятелей и прочих, по воле которых я оказался в этом положении, – подумал Сергей. – А, ладно, пошли они все к черту! Не хватало еще нюни распускать».