Текст книги "Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]"

Автор книги: Генрих Гацура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

В гостиной зазвонил телефон.

«Пошли все к черту. Меня нет», – Арнольд закрыл глаза и еще сильнее прижался лбом к холодным кафельным плиткам.

Неизвестно сколько он так просидел – полчаса или час. Из оцепенения его вывел на этот раз звонок в прихожей. Кто-то непрестанно нажимал на кнопку дверного звонка. Арнольд поднялся, но едва он сделал несколько шагов, как услышал звук поворачиваемого в замке ключа. Входная дверь приоткрылась, и в зеркале, висевшем к коридоре, четко обозначились на фоне лунного света силуэты двух мужчин.

Арнольд щелкнул выключателем и осторожно проскользнул назад в ванную, прикрыв за собой дверь.

– Ничего домик, – раздался глухой мужской голос.

Дверь в ванную приоткрылась, луч фонарика скользнул по белым кафельным плиткам и полке с разноцветными бутылочками из-под шампуня.

– Богато живут. Похоже, он еще не появлялся.

– Что там? – донесся, вероятно, из гостиной, голос второго непрошеного гостя.

– Ванна, глубокая. Вот почему так, когда я вижу ванну мне ужасно хочется в нее насрать? Вероятно, это сказывается недостаток ласки и витаминов в детстве.

– Хватит трепаться. Иди сюда, посмотри, что я нашел.

Дверь захлопнулась. Арнольд, стоявший за ней, с облегчением вздохнул. Надо было что-то предпринимать, но вместе с тем и дураку было понятно, что в таком состоянии, без оружия, едва держась на ногах от головной боли, ему с двумя бандитами не справиться. Пока он, кусая губы, стоял, прислонившись к стене, в ванной и обдумывал свое незавидное положение, незваные гости преспокойно хозяйничали в доме. Это были не самые лучшие минуты в жизни Арнольда.

С улицы донеслись два коротких автомобильных сигнала.

– Сматываемся, – раздался голос одного из бандитов, – давай быстрей.

Хлопнула входная дверь, и в доме наступила тишина.

Выйдя из своего укрытия, Арнольд первым делом закрыл входную дверь на защелку и прикрыл окно на кухне. Затем он обошел комнаты. Внешне никаких явных признаков вторжения не было видно, только некоторые дверцы шкафов были распахнуты и, вероятно, в спешке не до конца задвинуты ящики. Не хватало ста пятидесяти рублей, шкатулки с драгоценностями жены, лежавшей в верхнем ящике буфета, и двух бутылок коньяка.

Реставратор поднялся к себе в кабинет и достал из-под дивана арбалет со стрелами. Зарядив его, он спустился вниз, включил воду и залез в ванну. Надо было основательно обдумать события богатого происшествиями дня и привести свои мысли в порядок. Это было непросто с такой головной болью, но прохладный душ мог ему помочь.

Голова понемногу начала проходить, зато боль в локте, колене и правом бедре возобновилась как бы с новой силой. Здесь было несколько основательных кровоподтеков. Пришлось вылезти из ванны и смазать йодом свои многочисленные царапины и ссадины.

«Очень повезло, что я успел в последний момент заметить машину и сгруппироваться, иначе меня уже не было бы в живых… Не совсем понятно, что они здесь искали?.. Знают ли они, что я остался в живых?..»

И как бы в ответ на его вопрос в гостиной раздался телефонный звонок.

Холодная ладонь легла на лоб.

– Ну как, вам лучше?

Николаев открыл глаза. Перед ним на краешке кровати сидела Альбина… Она уже была не в своем шикарном платье, а в джинсах и простеньком свитере с фирменной этикеткой на груди.

– Ну как, вам лучше? – переспросила женщина.

– Не знаю. Ужасно болит голова, – Сергей поморщился.

– Немудрено. Столько вчера выпить.

Он приподнял одеяло и вдруг обнаружил, что лежит в постели совершенно голый.

– Где я?

– У себя в номере. Вот, выпейте, сразу полегчает. Николаев понюхал стакан с прозрачной жидкостью.

– Что это?

– Водка.

– Нет, нет. Только не это. Лучше минералки. – Он схватил стоящую на тумбочке открытую бутылку с водой и тут же, выпив всю ее из горлышка, откинулся на подушку. – Ух, полегчало. Как огонь внутри… Кто меня раздел?

– По-моему, вы сами, – усмехнулась Альбина. – Даже мне пытались помочь. Разорвали платье. Чуть не изнасиловали в коридоре…

– Да? – Николаев приподнялся на локте и с удивлением уставился на Альбину.

Странно это, странно это… Такого за ним еще не водилось. Всю память о вчерашнем вечере напрочь отбило, а ведь он никогда не мог пожаловаться, что не умеет пить. Не раз ему приходилось самому развозить приятелей по домам на такси после дружеских банкетов.

– Но деретесь вы классно. Так вломили этому толстому индюку, что он половину столов в зале поопрокидывал.

Сергей почувствовал, как у него потихонечку начинают подниматься волосы на голове. Да и было от чего, события вчерашнего вечера обрастали все большими подробностями. Ничего себе, варьете сходил посмотреть…

– Что я еще натворил?

– Вы кричали на весь зал, что вашего друга убили, но вы все равно найдете его убийц.

Ну, это уже был бред чистой воды. Чтоб он так прокололся!..

– Что еще?

– Вас мои знакомые ребята пытались успокоить, а вы на них набросились. Феде синяк поставили.

– Феде? Какому Феде? Швейцару? Здоровому такому?

– Да.

Это было, пожалуй, самым интересным и веселым во всей истории. Швейцару, по правде говоря, еще тогда, в дверях, хотелось съездить по роже. Здоровый жлоб. Николаев взглянул на свои кулаки. Кожа на костяшках пальцев была содрана в кровь.

– Хорошо, что рядом оказался директор гостиницы, он быстро всех успокоил и все уладил.

Журналист со стоном вновь опустился на подушку.

– Ничего не помню.

– Да, я хотела спросить, а что это у вас такое, – она показала пальцем на один из шрамов, оставшийся на плече на память от бандитских пуль, – в Афгане были?

– Нет, – Николаев натянул одеяло повыше, – след от чирья, болел в детстве много.

– Понятно. Ну ладно, я пошла. У меня работа.

– Сколько сейчас времени?

– Около одиннадцати. Ваши часы, – Альбина кивнула, – на тумбочке. Вы их разбили в драке.

– Неужели? – Сергей взял часы и с удивлением уставился на них. Вот это действительно было странным. Дело в том, что часы были фирмы «Ориент». Мало того что они были противоударные, пылевлагозащитные, но и были снабжены особо прочным кристаллическим стеклом. Даже когда во время ремонта машины сорвался двигатель и чуть не раздавил ему руку, на стекле осталась всего лишь небольшая царапина, а здесь циферблат был буквально вбит в корпус. Это какой тогда силы был удар?

Николаев взглянул на запястье левой руки, на котором носил часы, но там не было не только синяка, но даже царапины. Странно, очень странно… Еще более странным было то, что они лежали на тумбочке, а он не имел привычки снимать их на ночь.

– Во сколько все это произошло?

– А сразу после варьете. Я к вам подошла. Мы выпили. Да, вы по часам можете увидеть, во сколько они остановились. В десять часов десять минут. Ну ладно, я пошла. Может, вам что-нибудь принести?

– Нет, нет, ничего не надо. Спасибо.

Она вышла.

Николаев внимательно осмотрел часы. На обратной стороне были хорошо видны свежие царапины. Их явно положили на бетонную плиту или асфальт и ударили чем-то тяжелым.

Сергей зажал в кулаке часы, закрыл глаза и попытался еще раз вспомнить прошедший вечер. Итак, он поставил машину. Федя. Платье Альбины. Столик. Она ушла. «Мафия бессмертна». Бокал шампанского. Она наливает ему коньяк. А дальше – провал. Он просыпается у себя в номере, и ему рассказывают истории, которые могут присниться разве что в страшном сне… Да, он еще в ресторане записывал в блокнот о том, что надо осмотреть место аварии.

Сергей вскочил с кровати, натянул трусы, джинсы и залез во внутренний карман лежавшей на столе куртки. Записных книжек не было. Он проверил остальные карманы. Но и там ничего. Ключи от машины есть, бумажник, хоть и пустой, есть, а вот блокнотов нет. Ни его, ни Николая Ирбе. Он обыскал весь номер, но их не нашел. В дипломате, хотя там ничего не пропало, явно кто-то рылся.

В принципе, этого и следовало ожидать. Очень уж странное выпадение памяти у него получилось. Николаеву приходилось слышать, еще по прежней работе в милиции, о кой-каких хохмочках, применяемых комитетом для развязывания языков и для лучшей обработки своих клиентов, но здесь, надеюсь, он имел дело не с этой всемогущей организацией.

Хотя продажные ублюдки везде могут быть, и в милиции, и в КГБ, и среди врачей. «Интересно, куда они плеснули мне „химии“, в коньяк или в шампанское?.. Идиот, варьете захотелось посмотреть!»

Теперь, самое главное – успели ли они уже разобраться в моих записях? Если да, то они могут мне устроить веселую жизнь. Если уже не устроили. Надо попытаться опередить их.

Николаев оделся, умылся и вышел из номера. В холле, на первом этаже, выплыл навстречу ему с одной из своих накладных улыбок, на этот раз снисходительно-отеческой, сам директор гостиницы.

– Здравствуйте, здравствуйте. Здорово вы вчера погуляли. Шведу чуть челюсть не сломали. Правильно, так им, капиталистам.

Сергей смущенно почесал затылок и сказал:

– Ничего не помню.

– Ну ладно, не оправдывайтесь, с кем не бывает. Творческой личности нужна разрядка. В молодости я тоже был охоч до длинноногих блондинок. Насчет посуды, зеркал и стеклянных дверей я все уладил. Вы еще не собираетесь уезжать?

– Нет, кажется, – задумчиво покачал головой Николаев.

Информация о зеркалах и стеклянных дверях ему была внове.

«Неужели это я все один? Интересно, на сколько я там накрошил?»

– Ну и правильно, – продолжал директор, – отдохните еще. С Федей, насчет синяка, я тоже договорился. Он претензий не имеет. Я давно ему говорил, что он нарвется.

– Станислав Семенович, я очень благодарен вам. Альбина говорила, что вы за меня заступились.

– Ну что вы, не стоит благодарности. Свои люди, как-нибудь сочтемся. Отдыхайте на здоровье.

Николаев вышел на улицу, несколько раз глубоко вздохнул и огляделся по сторонам. Рядом с бетонной вазой у входа в гостиницу что-то блеснуло. Сергей нагнулся и подобрал несколько маленьких осколков. Даже на первый взгляд было сразу видно, что это остатки часового стекла. Тут же, возле вазы, валялся и ржавый железнодорожный костыль.

«Бред какой-то. Зачем им надо было останавливать мой „Ориент“ на двадцати двух часах и десяти минутах? Такое ощущение, что здесь идет игра с дальним прицелом, и меня ожидает очередной сюрприз».

Сев в машину, Николаев не мог отказать себе в удовольствии проехать мимо входа в ресторан и полюбоваться на заколоченную фанерой одну из створок дверей.

На повороте с нового шоссе на старое он притормозил возле стоящего у обочины велосипедиста.

– Не подскажете, где тут три недели назад произошла авария с «Москвичом»?

Мужчина внимательно посмотрел на журналиста и, показав рукой, сказал:

– Это вам нужно еще метров девятьсот проехать вперед. На левой стороне.

Возле свежепокрашенного столбика Сергей остановился. На обочине дороги еще сохранились следы протекторов, вероятно, крана или грузовика. Николаев спустился с насыпи. Тополь с содранной корой был аккуратно подкрашен той же краской, что и столбик. На земле блестели осколки стекла. Николаев на взгляд определил расстояние между сбитым столбиком и деревом. Метров двадцать. Скорость у него была не меньше ста. Никакого поворота нет. Во-первых, почему он гнал ночью по этой дороге с такой скоростью. Это совсем не в его манере. Во-вторых, что заставило его вдруг так круто свернуть? Встречная машина? Пьяница-велосипедист? Может, тот самый, которого я спрашивал о месте аварии? Странно, на прямом участке дороги человек вдруг крутит баранку вправо, сбивает столбик и врезается в дерево. Как по заказу.

В траве блеснули осколки зеркальца. Журналист нагнулся и вздрогнул от неожиданности. Рядом с разбитым пластмассовым корпусом зеркала лежал наполовину вдавленный в землю диктофон в черном кожаном футляре. Сергей поднял его и носовым платком стер грязь. Корпус был поврежден, вероятно, кто-то наступил на него, но кассета на месте. Клавиши «запись» и «воспроизведение» нажаты. Значит, пока его не раздавили ногой он работал и записывал.

Что ж, это неплохо. Николаев нажал на кнопку «Стоп», и она свободно провалилась и осталась в этом положении. Попытки вытащить кассету ни к каким результатам не привели. Механизм выброса не работал. Надо было нести в мастерскую.

Сергей сунул диктофон в карман, выбрался на дорогу и прошел по ней немного вперед. Тормозной след, он еще был виден на асфальте, начинался в метрах десяти от свежепокрашенного столбика. Николаев вернулся назад. В метрах пятнадцати от места происшествия тоже был тормозной след. Судя по ширине колеи это была «Волга». Что она здесь делала? Водитель увидел попавшую в аварию машину и притормозил? Решил помочь? Или наоборот?

Ведь куда-то исчез дипломат Ирбе с рукописями. Неплохо бы осмотреть «Москвич», но сначала надо узнать, что записано на пленке у Николая.

Сергей припарковался на стоянке возле небольшой мастерской по ремонту радиоаппаратуры и еще раз, сняв кожаный футляр, протер диктофон. Три недели в земле не прошли для него бесследно, металлический корпус в некоторых местах слегка окислился, кое-какие надписи исчезли.

– Извините, вы не можете починить мне диктофон. А то во время дружеского пикника кто-то умудрился наступить на него ногой.

Приемщик покрутил в руке диктофон и буркнул:

– Старье. У нас нет к импортной технике запасных частей.

– А к этим? – Николаев показал на несколько зарубежных магнитофонов, стоящих на полке.

– У вас чисто механические повреждения. Мы этим не занимаемся.

– Что же мне с ним делать? Посоветуйте, пожалуйста.

– Выкиньте на помойку или поезжайте в Москву. Возможно, там есть специализированные мастерские.

Сергей сел в машину, закурил и задумался. «Что делать? Вот незадача. А если, – он залез в задний карман джинсов и вытащил визитную карточку, – обратиться к этому парню, реставратору. Он же хвастался, что может починить любой сложный механизм. Эх, была не была. На безрыбье и рак рыба».

На улице хлопнула дверца машины. Арнольд осторожно выглянул из-за занавески. Журналист, с которым он познакомился в кафе, закрывал дверцу «Жигулей». Через минуту в прихожей раздался звонок. Реставратор прикрыл лежащий на столе арбалет скатертью и пошел открывать дверь.

– Здравствуйте, – улыбнулся журналист. – Вот, не прошло и двух дней, как пришлось прибегнуть к вашим услугам.

– Проходите, – Арнольд впустил Николаева и, выглянув за дверь, посмотрел по сторонам.

– Ждете кого-нибудь.

– Да, обещали зайти на днях одни старые знакомые.

– Я не помешал?

– Нет, что вы. Проходите в мастерскую, берите стул, садитесь и рассказывайте, какие проблемы привели вас ко мне. Что-нибудь надумали отреставрировать?

– Скорее отремонтировать, – Сергей вытащил из кармана диктофон, – ни в одной мастерской не берут, говорят, механические повреждения.

– Дело в том, что я не занимаюсь ремонтом радиоаппаратуры.

– Мне очень важно прослушать эту пленку, а я даже кассету не могу достать.

Реставратор осмотрел со всех сторон диктофон и сказал:

– Хорошо, я вскрою его и посмотрю, чем могу вам помочь. – Минут через пять он повернулся к Николаеву. – Сломан рычаг и ось, но кассета не повреждена.

– А он больше не будет работать?

– Почему? Надо выточить ось, заменить рычаг, и будет работать как миленький. Это же не отечественная техника. Правда, проблема с корпусом. Нового не достанешь, а этот в трех местах треснул. Придется повозиться.

– Сколько времени займет ремонт?

– Ну, часа четыре, но дело в том, что я вчера слегка повредил руку, а здесь нужна работа. Боюсь, раньше чем дня через три я не смогу заняться этим делом.

– Три дня, – воскликнул Сергей.

– Но если вы хотите только прослушать кассету, вы можете воспользоваться моим магнитофоном.

– Точно, как я сразу не подумал, – обрадовался Николаев. – Если вас, конечно, не затруднит.

– Нет проблем, – реставратор вышел из мастерской и возвратился с небольшим двухкассетником. – Тут вчера меня парочка непрошеных гостей посетила. Кто-то спугнул их, и магнитофон они не взяли.

– Это тоже они, – поинтересовался журналист, показывая на ссадину на подбородке реставратора.

– Скоты! Орден Красной Звезды унесли. Только сегодня обнаружил. Этого я им… – Арнольд оборвал фразу и отвернулся к окну. Шрам на его щеке налился кровью.

– За Афган?

– Нет, на границе служил. Пакистанской.

– Шрам тоже оттуда?

– За него и получил.

– М-да, – Сергей вставил кассету в магнитофон и нажал на кнопку обратной перемотки. – А кто украл, знаешь?

– Догадываюсь. Ничего. Я до них еще доберусь.

– Веселенький у вас городок.

– Это ты точно подметил. Дерьма в последнее время тут много развелось.

– Что они от тебя хотели? – Николаев тоже перешел на «ты». Он еще в кафе заметил: было в этом реставраторе что-то, что сразу подкупало и располагало к нему.

– Чтобы платил им.

– А почему не обратился в милицию?

– Что им милиция. Они ее с потрохами купили.

Сергей включил магнитофон на воспроизведение.

– Может, мне выйти?

– Да нет, можешь оставаться. Правда, я и сам не знаю, что там записано.

В динамиках что-то щелкнуло, и вдруг раздался голос Николая Ирбе:

– Что вы теперь, ознакомившись с этими документами, скажете?

– Во-первых, где вы их достали? – Собеседником его был мужчина с хорошо поставленным голосом, по которому чувствовалось, что он принадлежит к классу власть имущих. – Не хотите говорить? Что ж, ваше право. И, во-вторых, это все не более чем бумага, и ничего вы доказать не можете.

– А фотографии снарядов?

– Фальшивка.

– А выписка из вахтенного журнала?

– Сегодня он есть, а завтра нет. – Голос мужчины звучал спокойно и даже лениво, как будто он говорил с чем-то обыденном, наскучившем ему. – Все, на кого вы здесь ссылаетесь, завтра скажут, что ничего не знают и ничего не видели. Но даже, допустим, все это правда. Вы представляете, во сколько обойдутся государству эти работы? Придется закрыть курорт для туристов. А, значит, страна и город только на этом потеряют миллионы долларов.

– Здоровье и жизнь людей дороже.

– Ну-ну.

– Я опубликую все документы.

– Вряд ли найдется хоть один редактор, который возьмется напечатать этот бред.

– Это мы посмотрим.

– Ваше право, попытайтесь.

– До свидания, – попрощался Николай Ирбе.

Хлопнула дверь, и чей-то голос, вероятно, принадлежавший не участвовавшему в предыдущем разговоре мужчине, спросил:

– Что будешь делать? Он тебе основательно может подгадить.

– Мои парни не спускают с него глаз.

– Кстати, о твоих парнях. Сегодня они стреляют по нашему приказу, а завтра мы сами можем стать жертвами этих бешеных псов. Надо, пока не поздно, прикрыть им кислород… Время твоих ребят в кожаных куртках прошло. Они помогли кое-кого запутать, кое-кого убрать, и взять, наконец, власть в свои руки. В общем, мавр сделал свое дело. Мы больше не можем позволить себе защищать твоих бандитов. Пресса, телевидение слишком яро взялись за мафию. Создалось определенное общественное мнение, мы уже не в силах на него повлиять. Цеховикам, контрабандистам и людям наркобизнеса шум не нужен. Они хотят жить и работать спокойно. Это и в наших интересах, потому что именно с них мы имеем основной доход. Да и мы сами должны работать тоньше. Как говорит босс всех боссов, – надо перестраиваться.

– Опять перестраиваться?

– А ты как думал? Деньги отмыты в кооперативах и запущены в оборот. Предприятия выкуплены, механизм сбора налога с чиновников отлажен. Мы не должны теперь привлекать к себе внимания, а твои молодчики ведут себя очень нагло, раскатывают на ворованных машинах, стреляют, как будто это Дикий Запад и они здесь хозяева. Думаешь, я не знаю, что происходит у тебя в городе? Пора приструнить их и навести в городе порядок. За ослушание – смерть. Тихая, как в добрые сталинские времена. Человек исчез, и все, никаких вестей. Бетона, карьеров и свежевырытых могилок на кладбищах на всех хватит. Не забудь заняться теми, на ком висят мокрухи. Зачем нам лишние свидетели? Настала эра компьютеров и белых воротничков. Да, еще с этими кооперативами, индивидуалами и прочими проявлениями демократии тоже надо кончать. Там, наверху, уже протаскивается подходящий закон.

– А как же наши кооперативы и эс-пэ?

– Наших это не коснется. Хотя, впрочем, они нам больше уже не нужны. Речь будет идти…

Раздался стук, вероятно, входной двери, затем голос Ирбе:

– Извините, дипломат взял, а сумку оставил… Еще раз до свидания.

В магнитофоне что-то щелкнуло. Николаев нажал на кнопку «Стоп» и задумался.

– Кто это разговаривал? – прервал молчание Арнольд.

– Последний – журналист Николай Ирбе. Остальных не знаю. Похоже, он влез в осиное гнездо.

– Ирбе, этот тот, который работал у нас в газете и разбился на машине?

– Да. Он был моим другом. Ты, случаем, не слышал в городе никаких разговоров о снарядах или бомбах?

– Нет. А причем здесь они?

– Пока не знаю, – пожал плечами Сергей и вновь нажал клавишу воспроизведения.

В динамиках несколько раз щелкнуло, затем послышался гул мотора и сквозь него голос, возбужденный голос Николая:

– На этот раз они взялись за меня всерьез. Может, они догадались, что я их записал. Догоняют. У них милицейская «Волга». Как же, так я им и остановился. Им нужны документы. Не думал, что они меня будут ждать на этой дороге. Хотя, они меня сюда сами и загнали. О черт!..

Раздался удар, еще удар. Что-то затрещало, вновь удар, затем стон и тишина. Только через минуту, все это время Николаев, вцепившись руками в стол, напряженно вслушивался в шелест пленки, пытаясь уловить хоть какой-либо звук, послышались чьи-то шаги и голоса:

– Принеси монтировку.

– Зачем?

– Быстро, я сказал!

Что-то зашуршало, затем послышался шум проехавшей машины.

– Вот, черт, носит кого-то в такую погоду. Бей по голове.

Раздался глухой удар.

– Еще разок. Ишь, писака, Юлиан Сименон выискался. Не таких обламывали. Хватит, поехали.

– А дипломат?

– Все…

Что-то хрустнуло, и тут же женский голос спросил:

– А с капустой попробуете?

Николаев нажал на клавишу «Стоп».

Похоже, именно в этот момент один из убийц и наступил на диктофон.

– Я уже слышал один из этих голосов. Тот, который говорил о писаках.

– Да? – Сергей с интересом взглянул на реставратора. – Может, ты его и видел?

– Видел. Он приезжал в один дом, за которым я следил. Затем он поехал в гостиницу возле нового бассейна и встречался с каким-то человеком.

– Я живу в этой гостинице. С кем он встречался?

– С каким-то Рехером.

– Может, с Рихнером?

– Да, точно, – кивнул Арнольд, – парень назвал эту фамилию. Они встретились в баре. С – ними сидела еще за столиком блондинка. Я ее несколько раз видел в городе.

Николаев почесал задумчиво небритый подбородок и спросил после небольшой паузы:

– Этот мужчина был в черной куртке, невысокий?

– Да.

– И на черной «Волге»?

– Нет, он был на «Жигулях». Тех самых, на которых приезжали ко мне рэкетиры. Потом он заявился ко мне домой ночью. Поэтому я так хорошо запомнил его голос.

– Мне он тоже показался знакомым. Этого парня зовут Донис. Одного мы уже знаем. Город небольшой и, похоже, все дела здесь крутятся вокруг какой-то определенной группы людей. Что будем делать?

– Там, – кивнул на магнитофон Арнольд, – был записан еще какой-то разговор.

Сергей перемотал немного назад, и включил воспроизведение. Вновь что-то хрустнуло и женский голос спросил:

– А с капустой попробуете?

– Нет, спасибо, я уже сыт, – это был голос Ирбе.

– Иди, мать, дай нам с человеком поговорить. Ну так вот, немцы эту баржу перед самым освобождением затопили, в сорок четвертом. Для них это было как на пороховой бочке сидеть. Не дай Бог, снаряд или бомба попадет. – Мужчина закашлял. – Вот, как только сигареты сменю, сразу кашель начинается.

– А поднять ее не пробовали? – спросил Ирбе.

– Сразу после войны говорили об этом, но потом все разговоры прекратились. Мол, потом, не до этого. А в один прекрасный день приехали, забрали документы, взяли со всех подписки о неразглашении и объявили любые разговоры на эту тему вредительскими. Времечко-то какое было. Тут все ясно. Зачем первым секретарям, которые знают, что через полгодика отсюда на повышение пойдут, лишняя головная боль, а на тех, кто здесь живет, им наплевать было.

– Долго они еще могут пролежать?

– Не думаю. Упустили время. Корпус баржи сгнил. Пятьдесят лет почти прошло. Все песком засыпано. В любой момент может…

Магнитофон щелкнул. Кончилась пленка. Николаев перевернул кассету, но вторая сторона была чистой. Он сунул пленку в карман и посмотрел на часы.

– Ого! Половина шестого. У тебя есть телефон? Мне надо срочно позвонить в редакцию.

– В гостиной, – показал на дверь Арнольд, – Может, кофе хочешь?

– Давай, не откажусь. А то у меня сегодня голова какая-то чумная, после вчерашнего похода в варьете.

Реставратор направился на кухню ставить чайник, а Николаев, устроившись в кресле в гостиной, набрал по междугородней телефон редакции.

– Вас слушают, – раздался в трубке голос главного редактора.

– Эдмундас Казимирович, это Николаев. Я обнаружил доказательства убийства Ирбе.

– Какие доказательства? Немедленно возвращайся. Тут на тебя «телега» пришла сегодня утром. О дебоше в ресторане. Уже звонили из райкома партии, требовали твоего немедленного увольнения.

– Ничего себе. Быстро же они работают. Но я действительно нашел доказательства…

– Я больше не хочу с тобой ни с чем говорить. Приезжай немедленно. Все, до свидания. – В трубке послышались короткие гудки.

– Ну, дозвонился? – спросил появившийся в дверях с двумя чашками кофе Арнольд.

– Дозвонился на свою голову.

– Неприятные новости?

– Похоже на то, – Сергей положил трубку, встал и прошелся несколько раз взад и вперед по гостиной. – Противник опережает меня по крайней мере на один ход. Надо что-то предпринимать.

– Выпей кофе, может, в голове прояснится что-нибудь.

– Да, да, конечно. – Журналист схватил чашку и, обжигаясь, начал маленькими глотками пить кофе, продолжая мерить шагами комнату. – От кого, от кого, но от своего главного я этого не ожидал. Хотя, у меня есть еще один телефон.

Николаев поставил чашку и набрал еще один номер.

– Редактор «Независимой газеты» Владимир Соловьев слушает, – раздался в трубке приятный баритон.

– Володя, привет. Это Николаев тебя беспокоит.

– А, Сергей. Только сегодня с тебе говорили.

– С кем это интересно?

– Звонили. Похоже, ты кому-то из властвующих на хвост наступил.

– Ну и что тебе говорили?

– Да так, намекнули, что в стране дефицит с бумагой и типографской краской.

– Ты хочешь сказать…

– Да, если я возьму у тебя хоть строчку и напечатаю, мою газету прикроют. Не забудь, она печатается в типографии нашей всеми любимой и замечательной партии. Других у нас нет.

– Вот и вся демократия, – усмехнулся Сергей.

– Какая, к чертовой матери, демократия? Да у нас ее никогда не было и не будет. Перестань себя обманывать и других. Ладно, пока.

– Пока, – попрощался Николаев и положил трубку.

– Опять неудача? – поинтересовался реставратор.

Николаев молча кивнул.

– Тебе надо уносить отсюда ноги. Мне вчера чудом повезло и я не погиб под колесами электрички. А если они узнают об этой пленке, живым тебе из нашего города не выбраться.

– От кого они могут узнать? От тебя?

– Нет, не от меня, – Арнольд допил свой кофе и поставил пустую чашку на столик. – Просто мне пришло в голову, что они в свой ночной визит могли оставить здесь «жучок».

– Что ж ты мне раньше не сказал?

– Я сам только сейчас об этом подумал.

– Да, кстати, во сколько произошло твое происшествие?

– Электричка проходит в десять ноль восемь. Там как раз часовой перерыв.

– А за сколько можно проехать оттуда до моей гостиницы?

Арнольд подумал, слегка пожал плечами и ответил:

– Ну, минут за пятнадцать.

– Теперь все становится на свои места. Вот, значит, для чего они спровоцировали драку со мной и разбили часы, для того чтобы у твоих убийц было твердое алиби! Сразу видно, работают специалисты своего дела. Похоже, мне действительно надо выбираться отсюда. – Николаев подошел к окну и выглянул из-за занавески на улицу. – Стоит моя «ласточка». Одна надежда на нее.

– Если хочешь, я могу помочь тебе выбраться на трассу, а там оживленное движение, и они вряд ли посмеют тебя тронуть.

– По старому шоссе?

– Нет, через санаторий ЦК профсоюзов. Они отдельную подъездную дорогу построили для своих боссов и их гостей, прямо к аэропорту. На ее строительство они, пожалуй, больше народных денежек угрохали, чем на свой санаторий. – Арнольд откинул прикрывающую арбалет скатерть и сунул его в, большую спортивную сумку.

– А это еще что такое? – поинтересовался журналист.

– Так, на всякий случай. – Реставратор перекинул сумку через плечо. – Поехали.

Немного покрутившись по прибрежным улочкам, они подъехали к огромным воротам.

– Вот зараза, – выругался Арнольд, – закрыты. Ну-ка, сверни налево, там есть еще одни.

Они проехали с километр вдоль высокого каменного забора и остановились у других ворот, поменьше. Реставратор выскочил из машины и подергал кованые створки, но и на них висел огромный замок.

– Проклятье, – сказал Арнольд, возвратившись, – и здесь закрыто. Очень странно.

– Может, объехать можно? Или по пляжу?

– Нет, тут не объедешь. Странно, почему их закрыли. Что ж, придется ехать через центр.

– Похоже, за нами хвост, – Сергей кивнул на зеркальце заднего обзора, – голубые «Жигули». Попытаемся оторваться?

– Вряд ли это удастся сделать на твоей старушке.

– Это не старушка, а «ласточка».

– Хорошо – «ласточке». Тут по-умному надо. Притормози возле хозяйственного.

Машина преследователей остановилась в метрах десяти от них.

– Не оглядывайся, – сказал реставратор, – выходи из машины и иди за мной.

В магазине Арнольд купил аэрозольный баллончик с нитрокраской.

– Смотри, какой колер.

– Зачем она тебе?

– Сейчас увидишь.

Через подсобное помещение они вышли во двор и обошли вокруг магазина.

– Айн момент, – реставратор выглянул из-за угла на улицу. Никого нет. Они ищут нас внутри. Бегом к машине, заводи движок.

И он направился к «Жигулям» преследователей. Покрыть их лобовое стекло слоем ярко-красной краски было для специалиста-реставратора делом нескольких секунд. Откинув в сторону пустой баллончик, Арнольд сел в машину.

– Ну, как тебе нравится? – спросил он Сергея. – «Красное на голубом».

– По-моему, на Западе ты без работы не остался бы. У тебя призвание к монументальной росписи машин. Такое чувство цвета, гармонии.

– Ты прав. А что мы стоим? Поехали. Вот, кстати, и наши друзья. Ты думаешь, им тоже понравится?

– Несомненно, – улыбнулся Николаев, глядя в зеркальце, как два бандита пытаются оттереть от краски лобовое стекло.

Один из парней, поняв бесполезность своих усилий, откинул в сторону испачканную краской газету и вытащил радиопередатчик.

– Они оторвались от нас. Идут в вашу сторону. Мы попытаемся их догнать.

Парень толкнул своего напарника и показал на вылезающего из кабины огромного грузовика шофера. Бандит подскочил к нему и, протянув руку, сказал: