Текст книги "Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]"

Автор книги: Генрих Гацура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

– Не понял, причем здесь мое свидетельство о рождении?

Зайдите, но только не совершайте никаких необдуманных действий. Воспримите это как нечто уже свершившееся. Вас ждут и не такие открытия. Я сам, после того как выбрался из концентрационного лагеря, испытал этот шок. Просто надо понять, что на уровне отдельной человеческой личности изменения настолько незначительны, что многие их просто не замечают. Миров, которые нас окружают, огромное многообразие, тем более что многие из них отличаются всего лишь на какое-то мгновение, возможно; на долю секунды от того, где мы сейчас находимся.

– Вы хотите сказать…

– Все, все, извините, мне надо делать укол, и сейчас придет медсестра. Не хотелось бы, чтобы она ругалась, застав меня не в постели. Возможно, я для этого и создан в ее больном воображении, чтобы устраивать мне периодически головомойки. Я и так слишком много вам наговорил, а остальное попробуйте прочесть о майя сами. Вот, возьмите эту книгу, – Франц Иосифович безошибочно вытащил ее из груды каких-то рукописей и протянул Николаеву, – возможно, она поможет вам в чем-то разобраться. Здесь есть кое-что и о лабиринте. Но, в любом случае, вам надо привыкнуть к тому, что необязательно рассматривать какой-либо опубликованный текст как конечную истину. В него могут вкрасться опечатки, возникнуть искажения при переводе или переписи. Это относится и к священным текстам, точнее к тому, что ими называют.

– Большое спасибо за помощь, – Сергей встал со своего импровизированного стула, – извините, что вытащил вас из постели. Поправляйтесь. До свидания!

По дороге домой Николаев решил заглянуть в Управление внутренних дел. У центрального входа стоял бронетранспортер и несколько вооруженных автоматами охранников. Сергей сказал, что ему надо в отдел кадров, и его пропустили. Первое, что бросилось в коридоре в глаза, это большая вереница портретов погибших на своем посту милиционеров. Еще два года назад она была намного меньше. Николаев прошелся по коридору, внимательно вглядываясь в лица. Портрет Сокова был во втором ряду. Год рождения – 1960-й, погиб в 1989-м. Судя по уже изрядно запылившейся рамочке и засиженному мухами стеклу, портрет висел здесь уже не меньше года. Все точно, Эдмундас Казимирович, как всегда, оказался прав. Делать здесь было больше нечего, и не было никакого смысла заходить к кадровику. Николаев вышел из здания управления, сел в скверике и закурил.

Похоже, старик-библиотекарь был прав и, вероятно, на самом деле существует делая сеть параллельных тропинок или вселенных, и Сергей в результате аварии случайно оказался в другом мире или времени. Попал в черную дыру, как сказал бы прораб. Вероятно, в той местности существует какая-нибудь пространственно-временная аномалия, об этом говорит и многократное появление на дороге пропавшей невесты. Возможно, эта девушка обречена бесконечное количество раз выходить, раскинув руки, на дорогу, чтобы через смерть и новое перерождение в одном из множества существующих миров попытаться найти своего любимого. Может даже статься, что многие из живущих здесь являются людьми из других миров и они просто не обращают внимания на некоторые несоответствия или стараются не обращать? Ведь очень трудно убедить себя или объяснить себе, что где-то тебя уже не существует. Похоже, ехать за свидетельством о рождении не имело смысла. Да, так можно и до дурдома дойти.

– Ах Соков, Соков, так и не сбылась твоя «мечта идиота», не купил ты себе «хорьх» и не свалил ты из этой проклятой страны, которая обращается со своими законопослушными гражданами, и теми, что наоборот, хуже чем с плохим хлебушком. Никогда, Соков, в моем мире ты не будешь ездить на «ролсе» тридцатых годов.

Какая же ты сука, Соков! Закрыть меня своим телом! Матросов нашелся! Какая же ты дрянь, Соков! Как же мне теперь жить?!

– Извините, вы могли бы не ругаться?

Николаев открыл глаза. Рядом стояла высокая женщина с мальчиком лет четырех. Ее взгляд и взгляд ребенка вернули его к действительности.

– Да, да, извините.

Сергей затушил сигарету и поднялся.

– Ша, кого мы видим?!

Николаев обернулся. Иванов был в своем амплуа – рядом стояли две раскрашенные дамочки. Переход от того, что только что пришлось испытать Сергею, и этот красавчик со своей свитой…

– Я тебя не хочу знать. Зачем ты выпил мой кофе?

– Ха, подумаешь. Я не только твой кофе выпил, но и сожрал все пельмени из морозилки.

 – Да, – тяжело вздохнул Николаев, – я это заметил.

– Хочешь сказать, что ты со вчерашнего дня ничего не жрал? – ухмыльнулся Сашка и высвободился из цепких ручек окружавших его девочек. – В чем дело? Пошли покушаем, я сам после твоих пельменей ничего не жрал. Заодно отметим победу демократических сил.

– А как же мы? – почти в один голос воскликнули обе дамочки. – Ты же обещал нас сводить в ресторан.

– Завтра, завтра, – махнул рукой Иванов. – Позвоните завтра. – Он схватил за рукав Пиджака Николаева и потянул за собой. – Боже мой, как они мне надоели. Пошли, действительно, чего-нибудь проглотим.

– Ты чокнулся, сейчас же ничего не работает, все столовки закрыты, – дернулся было Сергей, но из рук Иванова не так просто было вырваться.

– Это у тебя ничего не работает. У меня все работает, – и он буквально потащил Николаева за собой.

– Потише нельзя?

– Успокойся, мне нужно как можно быстрее скрыться от этих девок. Они мне просто осточертели. Как хорошо, что ты подвернулся мне под руку.

– Спасибо.

Они чуть ли не бегом прошли весь парк, перешли улицу Ленина, она же бывшая улица Адольфа Гитлера, улица Свободы и Александра III. Свернув в переулок, Иванов просто толкнул Сергея в дверь кафе, которую услужливый швейцар тут же перед ним распахнул.

– Я уже здесь когда-то бывал.

– Здесь многие бывали, – ухмыльнулся Иванов и направился в зал.

Сергей прошел за ним, огляделся по сторонам и спросил:

– А где же дубовые панели?

– Вы спрашиваете о старом интерьере? – поинтересовался выросший рядом с ним метрдотель.

– Да, о нем. Кстати, где я вас мог видеть? – спросил Николаев.

– У господина Альберта Артуровича. Вы приходили к нему по поводу комка.

– Да, точно, – кивнул Сергей. – Александров.

– Если вас интересует, то он руководитель нашего кооперативного кафе.

– Вы хотите сказать, этого заведения?

– Сейчас его нет, он будет часа через два. – Человек наклонил голову. – Впрочем, извините, что я пичкаю вас ненужной информацией. Вы же пришли сюда не за этим. Разрешите я вас проведу к вашему столику.

Еще раз поклонившись, он подвел его к столику, за которым, уже развалившись и с меню в руках, – сидел Иванов. Николаев сел. Рядом вырос официант.

– Ну, что жрать будем? – спросил Сашка.

– КВВК, – обречено сказал Сергей.

– Заказ принят, – официант поклонился и щелкнул пальцами. – Сегодня вы наши гости.

Еще один официант, точно в таком же коричневом фраке, подкатил столик, на котором стояли холодные закуски и бутылка КВВК.

Иванов хитро ухмыльнулся и сказал:

– Ба! Да твои вкусы здесь знают лучше, чем мои.

Официант налил в подогретый бокал немного коньяка и поставил рядом с Николаевым. Он взял его тремя пальцами – нужно было соблюдать протокол, – вдохнул букет и кивнул. За их столом тут же зароилась целая куча коричневых, как окрестил про себя Сергей обслуживающий персонал. Лично он так и не мог еще прийти в себя после засиженного мухами портрета Володьки Сокова.

– Что это у тебя за книга такая? – Сашка ткнул в положенный на край стола подарок Франца Иосифовича.

Сергей открыл ее. Титульного листа не было. Перебросив несколько страниц, он зацепился за слово «лабиринт». «Одним из элементов информационного лабиринта является и озоновый слой. Точнее то, что нынешние ученые называют им, и который, как они считают, играет некую защитную роль для планеты. Здесь существует несколько гипотез, еще более запутанных, чем в истории об островах. Как уже было сказано, его называют по-разному, кто лабиринтом, кто слоем, а если рассматривать с точки зрения индуизма, то, возможно, это некое сосуществование вселенских душ. Этот слой – лишь один из множества элементов огромного лабиринта, содержащего информацию о том, что было, есть и будет, о том, что думает, думал или будет думать любой член нашего человеческого сообщества, возможно, и не только человеческого. Лишь некоторые – избранные, могут благодаря приобретенным или врожденным качествам своего мозга приобщиться к нему. Обычно это право даруется лишь бессмертным. Но изредка, по какой-либо прихоти Бога, на мгновение или для данной цепи перерождений, даруется оно и смертному. Подключившись к слою, вы можете узнать, что и в каком месте происходит, происходило или будет происходить. Эти люди несут ответственность за все происходящее. Многие из власть имущих заигрывали с ними, привечали при дворах, делали их своими предсказателями, иногда пытались и уничтожить. Но последнее никогда не шло злым силам на пользу».

– Я слышал, что озоновый слой исчезает над полюсами.

– Не понял, – поднял глаза на Сашку Николаев.

– Ну, ты только что читал всем вслух свой текст.

– Да, – Сергей закрыл книгу, – озоновый слой. Так над полюсами он и не нужен. Большая часть растительного и животного мира расположена в более низких широтах планеты. Кстати, ты знаешь, что здесь раньше находилось?

– Конечно, – рассмеялся Иванов, – можешь спросить любого мальчишку в этом районе. Комитетчики любили здесь слегка оттянуться. Кстати, знаешь, что КГБ и ЦК Латвии уже не существует. Демократы захватили их архивы. Прибалтийские республики провозгласили независимость, и теперь мы движемся к капитализму.

– Я еще в семьдесят восьмом году шутил, что у нас в стране была высшая стадия монополистического капитализма, где в образе монополиста выступало само государство. И вообще сколько раз всем говорить, чтобы оставили меня со своей политикой в покое.

– Хорошо, хорошо, вся информация стерта. Давай, лучше выпьем.

– Мальчики, можно я к вам подсяду?

На лице Иванова заиграла неотразимая улыбка. Он вскинул руку в приглашающем жесте, обращаясь к остановившейся перед столиком молодой дамочке:

– В чем дело? Мы тебя давно ждали. О женщина, источник вдохновенья, позволь припасть к твоей руке, – и поцеловал кончики ее пальцев. Сергей почему-то подумал о том, когда она в последний раз их мыла.

Глава VI. Москва. Россия (Год 199?)
Сценарий

Крутой детектив в стиле российских политических галлюцинаций

Сергей лежал на диване и проклинал все подряд: гласность, перестройку, продажных депутатов и прочих, кто, по его мнению, развалил и разворовывает «некогда крупнейшую империю, сумевшую до конца восьмидесятых годов двадцатого века сохранить свои колонии», – последнее он прочитал в одном из старых западных путеводителей по СССР. Настроение его было понятно. Вчера, после трех месяцев бесполезных хождений в сберкассу, он наконец получил свой гонорар и, раздав долги, решил устроить себе небольшой праздник, но, потратив на хождения по магазинам почти целый день, он так и не смог из-за сумасшедших цен купить чего-нибудь путного пожрать. С отчаяния он приобрел в какой-то кооперативной лавчонке пачку пельменей и бутылку дрянного французского коньяка, угрохав на нее почти весь остаток гонорара, и сегодня мучился от жуткой головной боли.

Опять зазвонил телефон. Сергей знал, что ему звонить некому, все его старые приятели занялись бизнесом и им не было никакого дела до перебивающегося с воды на хлеб и живущего случайными заработками литератора. Телефон трезвонил сегодня, не переставая, с самого утра. Сергей чертыхнулся, сполз на карачках с кровати и поднял трубку. Короткие гудки. Проклятье!

Он сел на пол возле телефона, прислонившись к качающейся книжной полке, и решил подождать следующего звонка.

На полу, рядом с ножкой стула, валялась старая, уже пожелтевшая вырезка из газеты. Сергей поднял ее и прочел:

«Похоже, что экс-министр иностранных дел СССР Э. Шеварднадзе (Э. А.) окончательно выбрал для себя стезю предсказателя. Причем ему присуща довольно узкая специализация – предсказывать государственные перевороты. Однажды он попал в точку, и были все основания ему поверить, так как Э. А. сам вращался в высших партийных и государственных структурах. В последнее же время соратник М. С. Горбачева периодически запускает новые высказывания о перевороте, предназначенные по всей видимости для западной публики, которая Э. А. помнит. В странах же Содружества это проходит почти незаметно. Если не считать того, что деловые круги Запада с опаской смотрят на СНГ и не торопятся вкладывать деньги в нашу экономику».

Внизу карандашом была сделана приписка: «Аргументы и факты», 1992 год. Николаев отбросил в сторону клочок бумаги. Боже мой, как надоела за эти годы политика, когда же наконец вся эта муть успокоится? Более того, идет какая-то страшная пропаганда, что в старые времена не было ничего хорошего, подлецы сидели на подлецах и подлецами погоняли. Все, буквально все, смешивается с грязью. Как будто не было в те годы ни одного честного человека. Но я знал их огромное количество, и их было большинство. Самое интересное, что именно те, что прежде хвалили режим или считались подлецами и ворами, вылезли, и сегодня живут припеваючи, а порядочные, законопослушные люди оказались в ужасающем положении, да еще заложниками этих прохвостов. Нет, правду мне говорил один знакомый старик, «гибче надо быть, гибче». В этом месте так и хочется процитировать великого китайского кормчего – товарища Мао: «Когда тростник теряет гибкость, он ломается».

Телефон молчал. Сергей снял с полки подвернувшуюся под руку книгу, раскрыл ее и прочел вслух первые попавшиеся на глаза строчки:

– «Русские очень красивы как мужчины, так и женщины, но вообще народ грубый. Московиты величайшие пьяницы и весьма этим похваляются, презирая непьющих. У них нет никаких вин, но они употребляют напиток из меда и листьев хмеля. Однако государь не допускает, чтобы каждый мог свободно его приготовлять, потому что если бы они пользовались подобной свободой, то ежедневно были бы пьяны и убивали друг друга, как звери. Жизнь их протекает следующим образом: утром они стоят на базарах до полудня, потом отправляются в таверны есть и пить; после этого времени их уже невозможно привлечь к какому-либо делу»…

Николаев захлопнул книгу и взглянул на обложку. Это был сборник рассказов иностранцев о древней Москве XV–XVII веков.

«Что они понимают в русском менталитете», – Сергей сунул книгу на место, выдернул вилку из телефонной розетки, вновь залез на диван и, свернувшись калачиком, накрылся одеялом. Едва он успел это сделать, как раздался звонок, на этот раз в прихожей. Сергей посильнее натянул одеяло на голову и зажал уши руками. Звонок не унимался. Ничего не оставалось, как надеть джинсы и, ругаясь нехорошими словами, поплестись к дверям.

– Кого еще там нечистая принесла?

– Открывай, свои.

Сергей распахнул дверь. На пороге стоял вальяжный господин в серой кожаной куртке и с огромным целлофановым пакетом в руке.

– Что, не узнаешь старых друзей?

– Лешка? Вакулов? Тебя сразу и не признать. Богатеньким будешь.

– Это точно. Ну что, мне так в дверях и стоять?

– Заходи, – Сергей посторонился и пропустил в прихожую своего старого, еще по школе и институту, приятеля. – Раздевайся, вешай куртку на гвоздь и проходи на кухню. Я сейчас, только лицо сполосну.

– Ну и видочек у тебя, – усмехнулся Алексей, снимая свою шикарную куртку и бросая ее на табурет. – Бухал вчера?

– Да так, – махнул рукой Сергей и поплелся в ванную. Там он засунул голову под струю холодной воды, затем выдавил остатки зубной пасты в рот и пальцем – зубную щетку он третий день не мог найти – почистил зубы.

Когда Сергей появился на кухне, на плите уже стоял чайник и Алексей выкладывал из своей сумки с надписью «Единая Европа» пакеты в красивых иностранных обертках. Под конец он вынул бутылку коньяка. При виде ее Сергея аж передернуло.

– Что, – улыбнулся Вакулов и кивнул на стоявшую на столе пустую бутылку, оставшуюся от вчерашнего ужина Сергея, – думаешь, я тебе подкрашенного кооператорского спирта принес? Это настоящий, французский.

Он взял с полки тарелки, быстро разложил на них уже нарезанные колбасу, сыр, хлеб и другие вкусности, разлил по рюмкам коньяк и сказал:. – Ну, что стоишь? Давай хряпнем. Со свиданьицем! Они выпили. Алексей налил еще по одной и спросил:

– Где соседи?

– Наверное, на даче. Я с ними практически не общаюсь. Как ты только меня здесь нашел? А ты нисколько не изменился. Всегда, как снег на голову, – покачал головой Сергей. – Сколько лет, сколько зим…

– А чего мне меняться? Ну, как себя чувствуешь, лучше?

– Да, как тебе сказать…

– Ничего, еще по одной, и все как рукой снимет. За что я люблю настоящий «Наполеон», так это за то, что сколько его не выпьешь, хоть ведро, на следующий день голова не болит.

– Мне бы твои проблемы, – тяжело вздохнул Сергей, – настоящий, ненастоящий.

– Ладно прибедняться. Читал я последнюю твою повесть. Лихо закручено.

– Ты же в институте не любил читать детективы. Называл их отрыжками буржуазной культуры.

– Что ж ты хочешь, – Алексей взял рюмку и вальяжно развалился на стуле, – я как-никак секретарем факультета по идеологии был. Это ты мог себе позволить, распалившись на семинаре, заклеймить с трибуны позором фарцовщиков от литературы и потребовать выкинуть из Союза писателей бездарных строителей производственных романов и спекулянтов на литературном фронте. Помнишь? – Он рассмеялся.

– Ну, я не совсем так заявлял… Кстати, осторожней, спинка у стула на соплях держится.

– Ничего, у меня реакция хорошая, – сказал Вакулов, но позу на всякий случай сменил.

– Где ты сейчас? Говорят, тебя после института то ли в комитет взяли работать, то ли в партийные органы.

– Какие органы? – улыбнулся Алексей. – Меня бы туда и близко никто не подпустил. Чего я только в последние годы не наслушался о себе. А я просто-напросто отпахал два года корреспондентом ТАСС в Арабских Эмиратах, тесть пристроил, а затем переметнулся на работу к киношникам в СП. И работа веселей, и платят получше.

– Знаешь, у меня где-то была банка грибков. Мать солила, переслала через знакомых. Ты их когда-то очень любил.

– Не суетись, еще успеем. Я вообще-то к тебе по делу. Меня машина внизу ждет. У нас на фирме катастрофически не хватает сценариев. Все какая-то чернуха или порнуха идет. Я помню, у тебя что-то было, со странным таким названием, о террористах и ракетной базе.

– Так это старье десятилетней давности. Ты же сам говорил, что ничего хуже не читал.

– Ну мало ли чего мы тогда говорили. Тащи сюда.

– Я даже не знаю, где он. Да и не сценарий это вовсе.

– Ладно, хватит ломаться, как девочка. Тащи.

Сергей сходил в свою комнату, принес толстую, покрытую пылью папку и, вынув из нее рукопись, спросил:

– Ничего, если я дам тебе второй экземпляр?

– Сойдет. Ну вот, а говорил, что не знаешь. «Сергей Николаев. Повесть для кино. „Террористы. Ракетная база“», – прочитал Вакулов на титульном листе и перелистнул несколько страниц. – Кое-что придется переделать. Все должно происходить у нас в СНГ, а не за бугром. В общем, я беру, просмотрю и завтра позвоню. Надеюсь, это не последний экземпляр?

– Нет, еще есть.

– Вот и хорошо. Да, чуть не забыл, я тут тебе справку подготовил, почитай на досуге. По-моему, это может иметь отношение к твоему сценарию. Ну, я пошел, – Алексей встал и направился к дверям.

– А как же это? – Сергей показал на заваленный пакетами стол.

– Теперь тебе надо будет усиленно питаться, чтоб голова хорошо работала. – Обернувшись уже в дверях Вакулов спросил: – Да, кстати, хочешь анекдот расскажу?

– Давай.

– Просыпается мужик «с бодуна», вот как ты, а на столе икорка, салатики, балычок разложен на тарелочке. Во льду бутылочка водки. Наливает он себе рюмашечку, закусывает красной рыбкой. Хорошо! Смотрит, а на столе записка. Берет он ее и читает: «Кушай мой дорогой, а я поехала». И подпись: «Твоя крыша». Вот так-то. Ну, я тоже, поехал. До завтра.

Вакулов вышел из подъезда, сел в поджидавший его автомобиль и сказал водителю:

– Меня к шефу, а вот это, – он положил на заднее сиденье рукопись Николаева, – размножить и раздать экспертам. Пусть сравнят с тем, что у нас есть, и завтра к девяти анализ должен лежать у меня на столе. Все понятно?

 – Так точно.

– Тогда поехали.

Едва машина отъехала от тротуара, как ей в хвост пристроился джип с двумя молодыми людьми в одинаковых зеленых куртках. Они проводили «Волгу», в которой сидел Вакулов, до какого-то незаметного особнячка в центре города, затем вернулись на прежнее место, к дому сценариста.

После ухода Вакулова Сергей выпил еще пару рюмок коньяка, плотно закусил, сложил остатки пиршества в пустой холодильник, который сразу напомнил ему кадр из зарубежного рекламного ролика, и, предварительно смахнув рукой крошки с кухонного стола, раскрыл первую страницу своей рукописи. На чтение у него ушло часа полтора. Затем он отодвинул стопку машинописных страниц в сторону и, потянувшись, громко произнес:

– Бред какой-то. Неужели это я написал?

Сергей налил себе коньяка и, встав из-за стола, начал расхаживать с рюмкой в руке взад-вперед по кухне, бормоча под нос:

– Когда это было? Конец семидесятых, – начало восьмидесятых. На что я рассчитывал? Что найдется какой-нибудь сумасшедший, который опубликует или поставит эту бредятину? Ишь, советский сценарист уезжает работать за границу. Сейчас этим никого не удивишь, а тогда… Хотя, стоп. Сколько в те времена писателей, сценаристов и режиссеров повыкидывали за границу… А тут я со своей повестухой для кино. Да меня за нее могли спокойненько в дурдом засадить или пришить. «Пьяная выходка хулиганов», «Трагическая гибель молодого литератора», «Убийцы не найдены», «Все на борьбу с пьянством и хулиганами». Неплохие заголовки для нашей шлюхи-прессы… Да, так что он мне там за листок оставил?

Николаев взял лежавшую на краю стола вакуловскую справку. В ней сообщались краткие сведения о наличии ядерного оружия на территории бывшего Союза.

– Чушь, – Сергей скомкал ее и «навесом» послал в мусорное ведро. – Два очка! В любом случае, это ставить нельзя. Хорошо, заменю я имена и фамилии на русские, украинские или казахские, а остальное? Что за идиотская идея пришла в голову Вакулову? Если он завтра позвонит, так и скажу, что отказываюсь. Пойду лучше спать… Впрочем, если подумать, там есть парочка неплохих моментов…

Он залпом допил коньяк в рюмке и вновь сел за рукопись, на этот раз с карандашом.

– Ну, что там?

– Тишина. Какого черта ты поставил фургон на солнцепеке? В тень надо было загнать.

– Там здание экранирует.

– А что у тебя?

– Красота! Послушай, – мужчина в оранжевой спецовке дорожного рабочего передал наушники своему собеседнику.

– Да, неплохо, – усмехнулся тот. – Неплохой компроматик на этого толстого борова будет. Мало ему было девочек-малолеток, так он на мальчиков перекинулся. Хорошо его можно будет подцепить.

– Да за ним и не такие грешки числятся, но этих ублюдков всегда в напряжении надо держать. Они сразу, чуть что, хвост поджимают и к хозяину. Помогите, спасите, век рабом буду! И такие уроды еще в политику лезут. Представляешь, что бы эти негодяи в стране творили, если бы мы их не держали за глотку. Правильно шеф говорит, что пока они делят между собой землю, заводы и золото, мы должны стать единовластными хозяевами компромата и тогда будем владеть не только их состояниями, но и душами.

– Стоп. Тишина. Мой просыпается.

Едва Николаев поднялся с постели, как в прихожей раздался звонок.

На пороге стоял Вакулов собственной персоной.

– Ты уже на ногах? – поздоровавшись, спросил он.

– Сколько сейчас времени? – поинтересовался Сергей.

– Без пяти одиннадцать, – Алексей прошел на кухню и вытащил из дипломата две стопки листов. – На фирме одобрили твою повесть как основу для сценария. Правда, кое-что тебе придется выбросить и доработать. И, как я уже говорил, действие должно происходить не за бугром, а у нас, на территории бывшего Союза. Мы оценили твою работу в триста тысяч рублей, и наш американский продюсер дает еще десять тысяч долларов. По зарубежным меркам это не много, но, я думаю, при твоем материальном положении не стоит отказываться от этих денег.

 – Я и не собирался. Только ты говоришь, что половина написанного мной никуда не годится. Смогу ли я…

– Сможешь. Заодно увидишь, как надо снимать фильмы в России с американским размахом и на итальянские деньги. У нас будут задействованы лучшие пиротехники, каскадеры и постановщики трюков. Да, вот еще что, как там говорит один из твоих героев: поменьше лирики, побольше крови. У нас есть парочка американских профессионалов, которые пишут диалоги и прочую муть. От тебя же требуются неожиданные сюжетные ходы и сам костяк фильма.

– Не так-то просто, – почесал затылок Сергей, – конкурировать с американцами.

– Хочешь – скажу? Это мое личное мнение, и, конечно, если мне начнут загонять иголочки под ногти, тут же от него откажусь, но я прочел все твои детективы и могу с полной ответственностью заявить, что лучше тебя разработчика сюжетов в бывшем Союзе нет. А нам такой и требуется. За это мы и платим.

– Кофе выпьешь? – спросил Сергей, ставя на плиту чайник.

– Работы по горло. Я же у капиталистов служу. – Вакулов потер лоб. – Сегодня среда. Мой шеф на доработку дает пять-шесть дней. Значит, во вторник сценарий должен быть готов.

– Ты что! Я физически не успею. Да и пишущая машинка у меня второй месяц в ремонте. Деталей нет.

– Ну, это я предусмотрел. – Вакулов обернулся к стоявшему в дверях кухни мужчине. Сергей даже не заметил, откуда он появился. – Володя, установи товарищу писателю аппарат. Думаю, поставить его лучше прямо здесь. Тут и стол широкий, и до холодильника далеко ходить не надо.

Сопровождавший Алексея молодой человек протер висевшим на стуле полотенцем стол и начал выкладывать из своих чемоданов какие-то пластмассовые коробки.

– Что это вы задумали? – забеспокоился Сергей.

– Не суетись, ничего страшного. Это так называемый «Notebook». Здесь принтер, блок питания, мышь и так далее. Не смотри, что маленький, он довольно мощный. На четыреста восемьдесят шестом процессоре. Так, Володя?

– Да, – кивнул молодой человек, соединяя при помощи кабелей со штекерами все эти штуковины с мудреными названиями.

– Я же никогда не работал на таком компьютере.

– Не беспокойся, это не сложнее, чем на тех, что стояли у нас на факультете вычислительной техники. Володя тебе все объяснит. Вот, – Алексей вытащил из кармана две плоские квадратные коробочки, – это лазерные диски. На одном записан текст  твоей повести. На втором – информация о ракетной базе, на территории которой будут снимать фильм. На днях эту, базу будут демонтировать – в связи с соглашением о сокращении ядерных вооружений. Поэтому вояки с большим удовольствием продали нам разрешение на проведение съемок. На этом мы выигрываем уйму денег, хотя они тоже заломили немало, и массу времени. Не надо строить декораций. Правда, именно поэтому тебе так мало и дается времени на сценарий. У нас всего две-три недели на съемку и подготовку, потом они там все вывезут, разберут и взорвут. Так вот, здесь, на диске, чертежи, схемы, коммуникации, карта района и даже время смены караула. Тебе ничего не надо будет выдумывать.

– А если мне придется что-то изменить? Что-то не будет состыковываться?

– Постарайся, чтобы этого не произошло. Ведь, кроме тебя, над этим фильмом работают десятки людей, а им уже дано задание, и они знают на какой территории будут проходить съемки. Тут и пиротехники, и постановщики трюков, и каскадеры, и осветители, и операторы, и художники, и еще целая куча всяких специалистов. Я даже названия всех их профессий упомнить не могу.

– Ладно, посмотрю, что смогу сделать.

– Вот и прекрасно. Я поехал. Мой помощник остается, он все тебе расскажет и покажет. Володя, тебя не затруднит задержаться у товарища писателя и проследить, как все работает? Да, и сбегай в магазин, купи чего-нибудь, за счет фирмы, чтобы ему не отвлекаться на мелочи жизни. Хорошо?

– Все сделаю, Алексей Рудольфович.

– Тогда все. Я пошел… Вот черт, чуть не забыл, – Вакулов обернулся в дверях. – Сергей, ты не мог бы прикинуть, что нам понадобится: машины, вертолеты, форма, оружие, техника. Можешь не скупиться, лучше заранее все достать, чем потом из-за какого-нибудь мотоцикла откладывать съемки. Приходится снимать все очень быстро, ведь каждая минута простоя взятых в кредит денег на Западе стоит очень дорого. Было бы неплохо, если бы ты составил список к завтрашнему дню.

Уже часа через три Николаев мог сносно обращаться с компьютером, точнее, с текстовым редактором. Это было и не так уж сложно, как казалось на первый взгляд. Просмотрев утвержденную фирмой часть рукописи, Сергей понял, что работы предстоит намного больше, чем он предполагал. От его повести едва осталась одна треть. У него уже совсем было опустились руки, но тут он вспомнил о десяти тысячах долларов, обещанных за сценарий, и принялся за изучение содержимого второго лазерного диска с данными о ракетной базе.

Здесь было собрано почти все о ней, и практически на всех документах и картах, появлявшихся на экране компьютера, стоял гриф «Совершенно секретно». Вероятно, еще ни один из литераторов мира не имел возможности столь основательно изучить информацию о военном объекте такой важности. Тут были и графики дежурств, и расписание действий личного состава на случай начала войны, и ведомости месячных окладов офицерского состава, и меню столовой. Информация воистину полная и бесценная. Несколько лет тому назад за нее можно было бы получить у разведки любой капиталистической страны намного больше, чем эти десять тысяч долларов, или «вышку», но – у нас.

Сергей вылил в рюмку остатки вакуловского коньяка, выпил, затем взял чистый лист бумаги и вывел крупно, печатными буквами: «План сценария». Начинал он писать всегда от руки и только потом, «войдя в раж», садился за машинку.

«Волга» проехала высокие кованые ворота, которые тут же за ней закрылись, и остановилась у огромного особняка с белыми колоннами. Вакулов вышел из машины, быстро поднялся по мраморной лестнице и скрылся за массивными дубовыми дверьми с зеркальными стеклами. «Волга» подала назад и встала в один ряд с припаркованными тут же сияющими свежим лаком и никелем «крайслерами», «мерседесами» и БМВ.

В холле Алексей кивнул двум дюжим охранникам и сразу же прошел в ресторан. Зал, выдержанный в белых тонах – белые колонны, белые скатерти, белые кресла, белые курточки у официантов, – был практически пуст, только возле огромного окна, занавешенного белыми бархатными шторами, сидела шумная компания депутатов, и оттуда то и дело доносились взрывы хохота.