Текст книги "Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]"

Автор книги: Генрих Гацура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

По другую сторону улицы Сергей заметил щит, на котором большими буквами было написано: «Нашему заводу требуются». Далее шло перечисление специалистов, которых на заводе не хватало. Судя по списку, завод должен был давно стоять из-за нехватки кадров, но из его окон доносился лязг металла, а в ворота то и дело въезжали или выезжали грузовики.

Да, не зря иностранцы косятся на Советский Союз, умом его не понять. Однажды, учась в институте, Сергей достал из главного вычислительного центра еще неподправленные статистические данные по промышленности и не поленился с карандашом в руках просмотреть их. По em подсчетам и самым благоприятным прогнозам при том развитии промышленности, что было в стране, когда производство практически было убыльным, а прирост его достигался лишь приписками директоров заводов, затем корректировками на уровне главков и выше, Союз должен был рухнуть как раз в наступающем 1982 году. Ан нет, ничего с ним не происходит, плевать он хотел на эту статистику, стоит «нерушимый, республик свободных», хоть и пьян каждый божий день, но даже не качается.

Сергей прошел через настежь открытые двери и направился к недавно построенному административному зданию, на котором еще висел огромный забрызганный цементом лозунг. На некогда кумачовом полотнище с трудом можно было разобрать только два слова: «Сдадим досрочно».

Вахтер недовольно покосился на незнакомого человека и вновь углубился в чтение лежащей перед ним книги.

Перебравшись через груды строительного мусора, Сергей нашел дверь с табличкой «Отдел кадров». Постучавшись, он вошел.

Первое, что бросилось в глаза – барьер. За деревянным барьером сидели четыре человека. Не один из них не поднял головы.

– Здравствуйте, я насчет работы.

– Ваша специальность? – спросил мужчина, сидящий за ближайшим к барьеру столом.

– Я работал старшим инженером в научно-исследовательском институте.

Мужчина наконец соблаговолил поднять голову и улыбнулся.

– Очень сожалеем, но у нас не научно-исследовательский институт и нам не нужны инженеры, у нас у самих их полно. – При этих словах две девушки за столиками прыснули. – Нам нужны квалифицированные рабочие: слесари, токари, фрезеровщики и, желательно, высоких разрядов.

– Может, вы все-таки меня кем-нибудь возьмете? Вот мои документы.

Мужчина взял протянутые документы, трудовую книжку и военный билет.

– Вы уже больше пяти месяцев нигде не прописаны и не работаете. Вы знаете, что вы можете подвергнуться уголовному…

– Да, знаю, но мне везде отказывают и говорят примерно то же, что и вы. Нет вакантных мест для бывших старших инженеров, а ставить меня дворником они не могут и не имеют права, так как у меня высшее образование.

Мужчина сложил документы в стопку и сказал:

– Вы знаете, у нас не хватает на штамповочном участке уборщиц, и я бы мог вас принять, но у вас нет прописки, а у нас общежития.

– Как, нет общежития? – удивленно спросил Сергей. – У вас же там, на доске, написано «имеется общежитие».

– Вы неправильно поняли. У нас действительно имеется общежитие для квалифицированных кадров, но даже для них не хватает мест. К тому же, у нас большие строгости в приеме на работу. У нас военное предприятие. Ну, в общем, что тут говорить, не можем мы вас без прописки принять.

– Где же мне взять прописку? Может, купить? Но это подсудное дело. Кроме того, у меня нет на это денег, ведь она стоит на черном рынке не менее трех тысяч. Для того чтобы иметь эти деньги, надо работать, а на работу без прописки не берут. Не правда ли, какой-то заколдованный круг? Что же мне делать?

Человек за барьером поджал плечами и протянул документы. Сергей взял их и вышел.

Заведующий кадрами пододвинул к себе телефон и набрал номер.

– Максимовна? Привет… Да, я. Как фамилия того мужика, которого ты приняла с испытательным сроком, а он через неделю попытался подбить твоих дурочек написать письмо в центральную газету?.. Точно. Он только что был у меня… Ты что?! Ты же знаешь, что у нас творится. Я не дурак на старости лет в тюрягу из-за какого-то правдолюбца-идиота подзалететь… Как ты после предновогоднего банкета, отошла?.. Я тоже. Ну, ладно. Пока.

Сергей хлопнул дверью. Висевший на стене плакат покачнулся и упал, подняв тучу цементной пыли.

«Вот скотина. Сидит сытый да довольный, какое ему дело до чужого горя, тем более до бездомного инженерешки. У него свой дом, своя жена, теплая постель и хорошее местечко. Разве этого человека может взволновать чужое несчастье. Побегал бы с мое по этим проклятым „отделка-дров“, поспал бы на вокзале и в подвалах на водопроводных трубах. А, ладно! Что плакаться? Первый раз, что ли?.. Может, на вагоностроительном попробовать? Зайду только на вокзал».

На вокзале он взял в автоматической камере хранения свою сумку, в которой лежали все его вещи, и пошел в уборную. Там он помылся, побрился, привел себя в порядок. Потом разменял рубль на пятикопеечные монеты и положил сумку в камеру. Немного постоял, подумал, не забыл ли чего, взглянул еще раз на номер ячейки и вышел на привокзальную площадь. Главным ее украшением были огромный портрет Генерального секретаря Коммунистической партии и часы, которые показывали без пятнадцати одиннадцать. Одиннадцать… Скоро открывается водочный магазин.

Девушка, возле которой он остановился, вдруг покосилась на него и отошла в сторонку.

«Черт побери! Наверное, от меня здорово разит перегаром. Надо пойти куда-нибудь перекусить или хотя бы выпить кофе».

За несколько месяцев бродяжничества Сергей неплохо изучил город, особенно центр. Он знал время работы всех кафе, столовых или маленьких забегаловок, где можно было выпить или даже подремать за столиком, а за сорок копеек неплохо поесть. Правда, в последнее время у него совсем пропал аппетит. Целыми днями Сергей ничего не ел, пил только кофе. Вот и сейчас он устремился не в столовую, а в кафе.

– Вы последние?

Стоящая рядом с молодым человеком девушка повернулась к Николаеву и сказала:

– Да, мы.

У нее были огромные красивые глаза, добрая улыбка и белая нежная кожа, которую очень трудно встретить у жителей большого города. Вероятно, она недавно приехала из провинции, и город не успел наложить на ее чистое лицо свою каинову печать. Стоявший же рядом с ней парень в грязном сером плаще, был уже отмечен ею. Он наклонился к девушке и прошептал:

– Аллочка, мы должны выпить за нашу встречу вон того винчика.

Молодой человека потыкал в витрину своим оттопыренным мизинцем. Обгрызенные ногти на его пальцах были покрыты красным маникюрным лаком, но и сквозь него просвечивала грязь. Молодой человек был пьян, поэтому достаточно развязен.

– Я еще никогда не пила. Мне мама – не разрешает даже шампанского на Новый год.

– Ты же сказала, что живешь в студенческом общежитии. Какая там мама? Да и выпьем мы чуть-чуть, по сто грамм. Ну, может, я двести прихвачу. Потом пойдем ко мне слушать музыку. У меня такие записи! Закачаешься. «Битлз, Бони-М, АББА, Би-Джиз…»

– Ладно, но только чуть-чуть.

– О чем речь? Ты не смотри, что вино дешевое, зато градус есть, живо настроение поднимет. Понятно?

Девушка улыбнулась, до нее еще не дошел смысл речи ее спутника. Она не понимает и того, что своим согласием выпить с этим человеком она подписывает смертный приговор своей нежной белой коже, стройной фигурке и своим красивым глазам. Возможно, года через два она сама станет завсегдатаем одной из таких забегаловок. Глаза ее провалятся и станут злыми, кожа посереет и отвиснет, и симпатичная наивная девчушка превратится в опустошенную женщину с лицом, по которому можно будет без труда определить количество сделанных ею подпольных абортов.

Подошла очередь молодого человека. Продавщица подмигнула ему и тихо спросила:

– Жоржик, новенькая?

По лицу Жоржика расплылась самодовольная улыбка.

– Что тебе? Как всегда? Два по двести?

– Давай, два по двести.

– Вы же говорили, что мы выпьем по сто граммов? – удивленно спросила девушка.

– Ты что, не видишь, меньше чем по двести не наливают.

Продавщица улыбнулась и подала два стакана.

– Что еще желаете?

– Две конфетки для дамы.

– Пожалуйста, с вас два рубля.

Две мятые бумажки исчезли в ящике стола. Сергей проводил взглядом парочку до столика и подумал, что в данном случае это стоимость загубленной жизни девушки.

«Может, взять сто коньячка?» – но тут же отбросил эту мысль, – сначала надо устроиться на работу.

– Вы будете что-нибудь брать?

Голос продавщицы вернул его к действительности.

– Да, да. Мне, пожалуйста, один кофе, бутылочку за девять и… сто пятьдесят коньяка, – последняя фраза вырвалась у него сама собой. Он не хотел заказывать алкоголь и вот, пожалуйста.

– С вас три рубля семьдесят шесть копеек.

«Отказываться поздно, – надо платить. Вот же невезуха сегодня. Мне еще надо было сходить на вагоностроительный, насчет работы».

Сергей расплатился, взял коньяк и подошел к единственному свободному столику, за которым сидела молодая женщина в красной заграничной куртке.

– У вас свободно?

– Садись! – сказала женщина и посмотрела не него своими сильно подведенными глазами. – Что такой невеселый? Жена ушла или любовница рога наставила?

– Нет, на работу никак не могу устроиться.

– Чего? – изумленно уставилась на него соседка по столу.

– Видите ли, в чем дело. У меня в трудовой книжке последняя запись «старший инженер», поэтому, никто не хочет меня принимать на работу, да и прописки у меня нет.

– За что с работы вытурили? Поддавал здорово?

– Нет, что вы, ни капли.

Женщина посмотрела на стакан Сергея и усмехнулась.

– Вы меня неправильно поняли, – начал оправдываться он, – я тогда совсем не пил. Это я сейчас только.

Обладательница яркой куртки мотнула головой и сказала:

– А вот я, все время пью, и хоть бы что. Сегодня на суде сказали, чтобы я бросила пить, иначе отберут детей и отдадут родителям мужа. А я им говорю, что пила, пью и пить буду. Пошли они все в…

От последнего слова, вырвавшегося из уст женщины, Сергей даже закашлялся.

– Ты что? Не в то горло попало? Ничего, бывает. Вот у меня один случай произошел. Я проводником работаю на железной дороге. Ехал у меня в вагоне один такой культурненький мужичок, ну, как ты, коньячка выпил, закашлялся и, представляешь себе, – помер. Его, значит, в мое купе перетащили, а на ближайшей крупной станции сняли вместе с вещичками. Ночью я спать ложусь, а мне что-то в бок колет. Поднялась, смотрю – кошелек, Раскрыла, а там двадцать зелененьких лежат. Красота!

– Вы их отдали?

– Что, я похожа на дуру?

– Да, но ведь так нельзя.

– Что нельзя?.. Вот мне сказали, что я после техникума буду работать в чистоте, и зарплата не меньше ста пятидесяти, а меня сунули в овощехранилище, к гнилой картошке, на девяносто рублей. Попробуй на девяносто рублей прожить при нашей дороговизне. А ведь и одеться по моде, и пожрать по-человечески хочется. А, что там говорить! Ты заходил в «Дом мебели»? Видел, какие там гарнитуры по десять тысяч стоят? «Монтана»! А говорят, есть и по тридцать тысяч. Только кто их покупает? Я по три сотни в месяц имею, ну а летом – так и все пять, не считая безбилетников, и то не могу себе такой купить. Но кто-то покупает! Я бы их всех, зараз, к стенке! Женщина взмахнула рукой и свалила свой бокал на пол.

Сергей допил коньяк и, воспользовавшись перебранкой между пьяной и уборщицей, выскочил из кафе.

– Эй ты, иди сюда!

Сергей оглянулся и посмотрел на двух молодых людей, стоящих в подворотне возле кафе.

– Иди сюда!

– Это вы мне?

– Тебе, тебе!

Он подошел. Один из парней схватил его за рукав пальто и дернул. Затрещали нитки.

– Что вы делаете?

– Заткнись, зараза! Мы сейчас быстро покажем тебе, что делаем. Куда дел краденые часы? Ну говори, а то сейчас быстро в КПЗе[5]5
  Камера предварительного заключения в милиции.


[Закрыть] окажешься.

– Какие часы? Что вам от меня надо?

Длинный мигнул коротышке с огромным «фингалом» под глазом.

– Ну-ка, лейтенант, сбегай за машиной, мы его сейчас в отделение отвезем. Там он быстро расколется. Последний раз спрашиваем, кому продал краденые часы и куда дел деньги?

Тут Сергей увидел Рыжего и сразу все понял, рванулся, но тяжелое полено опустилось ему на голову, и он упал, как подкошенный.

«Ребятишки» оттащили его за мусорные ящики. Рыжий быстро обыскал карманы лежащего и сунул длинному трояк.

– А мне? – спросил коротышка.

– У тебя нос… Ну-ну, я же пошутил, шуток не понимаешь? На, держи!

Когда парни ушли, Рыжий вытащил из-за пазухи ржаные плоскогубцы и быстро нагнулся. На всю операцию у него ушло несколько секунд. Подбросив две золотые коронки на ладони и довольно хмыкнув, он исчез в огромной дыре забора.

Сергей пришел в себя от холода. Он открыл глаза и увидел одетую в какую-то рвань старуху, пытавшуюся снять с него ботинок. Она кряхтела, сопела, но никак не могла развязать шнурок.

Сергей пошевелился. Старуха удивленно посмотрела на него.

– Ты, смотри, живой, – сказала она, но шнурок не бросила, а только покосилась на стоящий рядом уже сдернутый с ноги ботинок.

– Эй, – Сергей сделал попытку сесть.

Старушка схватила снятый ботинок и отошла.

– Отдайте ботинок!

Она замотала головой и сильней прижала его к груди.

– Не дам. Это еще хороший ботинок, я его всего сто лет носила, – и без всякой связи добавила. – А меня сегодня изнасиловали и горлышко перерезали. Два ведра крови вытекло.

Сергей сел и схватился за голову.

– Кто же тебя, такую старую, изнасиловал?

– Я не старая, мне еще шестнадцати нет, а изнасиловал Гитлер, и горлышко он перерезал. Вот, посмотри.

Старуха задрала голову и показала синий шрам на шее.

Сергей прислонился головой к холодному мусорному ящику и закрыл глаза. Когда он их открыл, старухи не было, только там, где она стояла, валялся ботинок.

К мусорному ящику подошла женщина с ведром.

– Вам плохо?

– Подайте, пожалуйста, ботинок.

Женщина подала, высыпала мусор и ушла.

Сергей надел ботинок, встал и поискал глазами шапку, но ее нигде не было. Он дотронулся до затылка и поморщился. Тошнота подкатила к горлу.

«Чем это они меня? Сотрясение мозга, наверное. Выпить бы сейчас».

Он проверил карманы. Документы на месте. Денег нет, осталось всего несколько копеек.

«Сволочи! Хоть бы на пиво оставили. Ладно, пойду к магазину, может, там у кого-нибудь стрельну. Или у Воблы возьму в долг. Обо что это язык царапается, зуб, что ли, сломался? Вот скоты, коронки выломали!»

Когда Сергей подошел к магазину, он уже закрылся на перерыв. Воблы не было. Около дверей крутился какой-то тип в рваной синей куртке.

– Дай закурить, – обратился Сергей к нему.

Мужик протянул «Приму» и спросил:

– Выпить хочешь?

– Хочу.

– Деньги есть?

– Были бы, я бы здесь не торчал. Воблу видел?

– Замели его. Кто-то заложил, что он под проценты давал.

– Что же делать?

– Как тебя зовут?

– Сергей.

– А меня Мишкой. Пошли, я сегодня угощаю.

Они нырнули в подворотню и дворами подошли к аптеке. Мишка протолкался вперед, к кассе, и выбил чек.

– Эй, мужики, возьмите мне две бутылки муравьиного. В долгу не останусь, – попросила потрепанная женщина, стоявшая у кассы.

Михаил подмигнул Сергею и выбил еще двенадцать копеек.

Пьянчужка схватила бутылочки с муравьиным спиртом и тут же, не таясь, выпила одну из них.

Женщины, стоящие в очереди, недовольно заворчали:

– Совсем обнаглели, раньше хоть прятались по углам, а теперь… Зачем вы им только даете?

Они втроем вышли из аптеки.

Новая знакомая мотнула головой:

– Пошли.

Сергей и Михаил пролезли вслед за ней сквозь заросли кустов и оказались у задней глухой стены аптеки. Вся земля здесь была усеяна пустыми пузырьками.

Мишка открыл одеколон и начал пить. Сергей открутил пробку и понюхал.

 – Ты что рожу корчишь! Пей, не отравишься, – сказала пьянчужка и выпила второй пузырек. Затем, задрав юбку, под которой ничего не оказалось, кроме давно немытого женского тела, она нагнулась.

– Ну, давайте. Только не толкайтесь, по одному.

– Эх, – сказал «собутыльник» Сергея, расстегивая брюки, в мире нет некрасивых женщин – есть мало водки.

Тошнота вновь подкатила к горлу. Сергей развернулся и стал продираться сквозь кусты назад.

– У, чистоплюй! – заорала баба. – Что же ты хотел, чтобы тебе за шесть копеек Софи Лорен подали?..

Над головой просвистел и, ударившись об фонарный столб, разбился пустой пузырек из-под муравьиного спирта.

Сергей выбрался из кустов. Его трясло. Похолодало, но на вокзал идти было еще рано. В светлое время суток там милиция особенно свирепствовала и приставала не только к бомжам, но и к пассажирам. Лишний раз светиться не хотелось.

Он подошел к газетному киоску. С обложек журнала на него смотрели довольные собой киноартисты.

«Пожалуй, лучше взять сегодня „Правду“, она, как и „Советская культура“, печатается на двух больших листах, а стоит на копейку дешевле. Можно даже сэкономить, купив старые».

Взяв две газеты, Сергея зашел в ближайший открытый подъезд и быстро пробежал глазами по заголовкам. Один привлек его внимание – «Рост преступности в странах капитала».

«Новое обострение общего кризиса капитализма сопровождается небывалым ростом преступности. В главной капиталистической стране – Соединенных Штатах Америки преступность с 1965 года удвоилась. Так же дело обстоит и в других капиталистических государствах. В мире капитала преступность возрастает в геометрической прогрессии. Убивают с целью ограбления, чтобы отомстить, а то и „просто так“. Конечно, на росте преступности сказывается увеличение бездомных и безработных, особенно среди молодежи. Хотя падение нравов, включая наркоманию, охватывает все слои буржуазного общества. „Вседозволенность“, в том числе и убийства, рекламируется чуть ли не как товар. Все большую роль в „обществе чистогана“ играет организованная мафия. В американской нефтяной промышленности она заработала 365 миллиардов долларов. Центры мафии имеются в США, Италии, Англии, Франции, Японии, Австралии, Колумбии. И этот список можно продолжить. К. Маркс в „Капитале“ цитировал относящиеся к 1860 году строки из английского журнала „Куотерли ревьюер“, где говорилось: „„…раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хоть под страхом виселицы“. С какой же злободневностью звучат эти слова сейчас, когда преступность в самых различных формах разъедает буржуазное общество“».

Сергей усмехнулся и расстегнул пальто.

«Не зря я зачитывался О’Генри, опыт его героев мне пригодился, – подумал он, запихивая под рубашку газету с фотографией на первой странице улыбающегося генсека. – Да, никуда не деться нам от неусыпного ока нашей партии и лично товарища Леонида Ильича».

Дверь распахнулась и впустила высокого молодого мужчину в дубленке и симпатичную женщину в стеганом пальто. Вошедший увидел в руках у Сергея газеты, подскочил к нему, схватил за воротник и, дыхнув запахом хорошего коньяка, заорал, разбрызгивая слюну:

– Что ты здесь делаешь? Газеты воруешь, скотина? Вот я тебе…

Сергей почувствовал сильную боль в области солнечного сплетения, попытался вырваться, но следующий удар пришелся в челюсть, затем в пах. Ноги подкосились, и он рухнул на цементный пол. Этого взбодренному коньяком многолетней выдержки обладателю отличной американской дубленки показалось мало, и он начал избивать лежащего ногами.

– Анатолий, прекрати! – закричала молодая женщина.

Тот остановился, расстегнул дубленку и, повернувшись к своей спутнице, сказал:

– Будет знать, как воровать газеты в нашем подъезде.

Они ушли.

Сергей с трудом мог пошевелиться. Все тело было налито свинцом. Слезы сами текли по щекам. В голове мелькали обрывки фраз, слова. Он попытался сосредоточиться, но никак не мог этого сделать. Ему казалось, он только что видел нечто очень важное, но, хоть убей, не мог вспомнить, что именно. Это было как-то связано с молодой женщиной, стоявшей тут минуту назад…

Глухой стон вырвался из его груди. Он вспомнил!

«Боже мой, Ольга! А если она меня узнала? Надо убираться отсюда. – Сергей подполз и приоткрытой двери в подвал и начал осторожно спускаться по лестнице. Каждое движение приносило страшную боль. – Ребро, наверное, сломал. Даже выдохнуть тяжело. Что я ему сделал? Вот сволочь!»

Ольга мягко спрыгнула с подножки уходящего поезда на перрон и поманила Сергея. Он оттолкнулся и прыгнул. Развевающийся плащ зацепился за ручку двери, и его бросило прямо под колеса поезда.

– А-а-а!..

Сергей проснулся. Он догадывался, что все это ему приснилось, но боялся открыть глаза. Его била мелкая дрожь, и холодный пот струился по всему телу. Наконец, справившись со страхом, Сергей потихонечку приоткрыл глаза.

«Где я?» – подумал он и приподнялся с цементного пола.

Подвал. Через маленькое окошко проникал свет уличного фонаря.

«Уже вечер? Сколько же сейчас времени?».

Он хотел поднять руку, чтобы посмотреть на часы, но снова провалился в темноту.

Второе пробуждение было связано с болью. Она зародилась где-то внутри и постепенно, ломая и выворачивая кости, стала выбираться наружу.

Сергей обвел глазами подвал. Прямо перед ним находилось маленькое окошко с выбитыми стеклами, выходившее во двор, дальше маленький коридорчик и опять кладовки. Во рту было ужасно сухо, очень хотелось пить, вдобавок голова напоминала колокол, по которому кто-то со всех сил молотил чем-то железным. Мелькали какие-то обрывки фраз, разговоров и еще эта жуткая головная боль и жажда.

«Сейчас бы пивка», – подумал он и прислонил голову к доскам двери. В щели между досками были хорошо видны несколько бутылок. Одна из них приковала его внимание Сергей осторожно, чтобы еще раз не вызвать острой боли, просунул руку в щель. Пальцы скользнули по стеклу, бутылка упала. Он вытащил руку и лег на живот. Со второй попытки ему удалось ее достать. На бутылке была наполовину оторванная водочная этикетка, а внутри плескалась прозрачная жидкость.

«Все что угодно, хоть водка, лишь бы попить. Только глоток», – облизнув пересохшие губы, Сергей зубами выдернул свернутую из бумаги пробку и поднес горлышко к носу.

«Может, выдохлась?» – подумал он и сделал глоток.

Жидкость обожгла рот и, попав в горло, вызвала такую сильную боль, что она даже не давала возможности вздохнуть.

Сергея охватил настоящий животный страх. Вцепившись руками в горло, он бросился вон из подвала.

Перед подъездом стояли красные «Жигули», и водитель прогревал двигатель. Сергей подбежал к открытой дверце.

Толик посмотрел на державшегося обеими руками за горло и что-то хрипевшего пьяницу, усмехнулся и, скаля свои красивые белые зубы, спросил, наполняя салон ароматом коньяка:

– А, это опять ты? Мало показалось?

Он бросил взгляд по сторонам и приподнял ногу, обутую в узконосый сапожок на высоком каблуке (сто двадцать пять чеков в валютном магазине).

Удар пришелся согнувшемуся от боли Сергею прямо в лицо. Обливаясь кровью он рухнул на землю. Хлопнула дверца, мотор взревел, и машина сорвалась с места.

Дверь операционной открылась, и из нее вышел мужчина в зеленом халате. Сняв резиновые перчатки, он бросил их в раковину и начал мыть руки. Подошла пожилая медицинская сестра с полотенцем в руках.

– Такой молодой. Вот горе-то родителям. Как вы думаете, выживет?

– Трудно сказать, неизвестно, сколько он там пролежал, да и крови потерял много. Гоняют, как сумасшедшие. Ну и ночка предновогодняя выдалась. Который час?.. Ого! Без пяти семь. Скоро домой…

Из операционной вышел еще один врач. Халат его был забрызган кровью.

– Время летит, – сказал он снимая перчатки, – на носу Новый год. Тысяча девятьсот восемьдесят второй. Что он нам сулит?

– Что можно ждать от года Собаки в стране дураков, – усмехнулся его коллега.

– Это точно. Бежать надо отсюда, бежать. Надоело мне все это. Хочу пожить как человек. Все равно здесь ничего не светит, сопьюсь вот, как этот, и подохну под набором.

– Что вы говорите, куда бежать, – ужаснулась сестра. – Вас же все любят. Вот кандидатскую защитили на отлично. А что вас там ждет, за границей? Вон по телевизору, все время Америку показывают: одни нищие, бездомные и безработные.

– Да, конечно, а у нас на дворе восьмидесятые годы, и живем мы, как нам Хрущев обещал, при коммунизме.

– Товарищ Николаев, к вам пришли.

В дверях палаты стоял тот самый следователь, что уже приходил и допрашивал Сергея по поводу полученных им телесных повреждений. У Николаева не было никакого желания, чтобы в процессе следствия вышли на Ольгу, у них было слишком много общих знакомых, поэтому он просто сказал, что было темно и не разглядел нападавшего, да и, так как сам был выпивши, не собирается подавать никаких жалоб. Похоже, этот вариант устраивал следователя. Никаких заявлений, искать никого не надо. Чего же он сейчас пришел?

Сергей сложил разбросанные на одеяле книги и сел.

– Я думал, что у вас ко мне уже больше нет вопросов.

– Нет, я по другому делу, – следователь взял стул, поставил его напротив Николаева и сел. – Вы знакомы с Вакуловым?

– Алексеем Вакуловым? Да, вместе учились. После института он куда-то пропал. Интересно, где он сейчас работает?

Следователь оставил последний вопрос Николаева без ответа.

– Он характеризовал вас, как порядочного человека, и попросил повнимательней отнестись к вашей проблеме. Я поинтересовался отзывами с ваших предыдущих двух мест работы, не только официальными. Большинство коллег характеризуют вас, товарищ Николаев, как честного, правда, излишне щепетильного человека.

– Если бы я не был таким, то сейчас заведовал бы лабораторией, а не валялся здесь.

– По-моему, вам по окончании института предлагали работу в органах, но вы захотели остаться на научной работе.

– Да, было такое, – Сергей потер указательным пальцем лоб.

– Как вы смотрите на это предложение сейчас? Нам нужны честные и порядочные люди в органах внутренних дел. Тем более это сразу решит все вопросы с пропиской и общежитием. Ваш горький опыт должен подсказать, что это не те проблемы, от которых можно легко отмахнуться. Они могут заметно осложнить вам жизнь. Только не спешите с ответом, подумайте, следователь встал и поставил стул на место.

– Но я же ничего не понимаю в этой работе, – развел руками Николаев, – тем более это так неожиданно.

– Никто и не собирается поручать вам сразу ответственные дела, подучитесь и будете работать. Я тоже не милиционером родился, – улыбнулся мужчина и протянул Сергею листок. – Вот номер телефона, надумаете, позвоните.

– Хорошо.

– Да, кстати, – обернулся уже в дверях следователь, – один пенсионер записал номер машины, которая чуть не сбила его недалеко от того места, где вас нашли. Водитель был пьян и буквально через несколько кварталов не вписался в поворот. Он даже какое-то время лежал с вами на одном этаже. Правда, недолго. Врачи сделали все, что могли. До свидания.

Дверь за следователем закрылась.

Сергей откинулся на подушку и закрыл глаза. Интересно, причем здесь Алексей? Ладно, потом разберемся, похоже, пора принимать решение. Хотя выбора не оставалось, надо реально смотреть на жизнь, никаких надежд на научную карьеру они мне не оставили, надо плюнуть на все свои голубые мечты и идти туда, куда предлагают. Пока предлагают…