Текст книги "Лучшая зарубежная научная фантастика"

Автор книги: Гарт Никс

Соавторы: Майкл Суэнвик,Пол Дж. Макоули,Паоло Бачигалупи,Аластер Рейнольдс,Мэри Розенблюм,Стивен М. Бакстер,Нэнси (Ненси) Кресс,Чарльз Финли,Элизабет Бир,Йен Макдональд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 67 страниц)

Подойдя ближе, он узнал силуэт лимузина. Он бы толще других и ниже сидел на рессорах, потому что корпус был бронирован. Стекла, надо полагать, тоже были пуленепробиваемыми.

– Вы сказали, шофера убили прямо в лимузине?

– Так мне сообщили, – ответил О'Рейли. – Меня сюда не вызывали. Нас вызвали на два трупа в переулке. И то с опозданием.

Брюс кивнул. Он не забыл слов коронера.

– Эта стандартная процедура в делах, касающихся меньшинств?

– Мы завалены делами, – чуть помедлив, отозвался О'Рейли. – Некоторым случаям уделяется меньше внимания, чем следовало бы.

– Шоферам лимузинов, – подсказал Брюс.

– Может быть, если он был убит на парковке под Плаца, – сказал О'Рейли. – Но не из-за того, кто он. Из-за места.

Брюс кивнул. Он знал, как устроен мир. Ему это не нравилось. Он не раз возражал вслух, отчего в Бюро его не слишком ценили.

Тут у него свело и без того неспокойный желудок. Может, ему и не собираются присылать поддержку? Может, его сунули сюда в одиночку, чтобы потом заявить, что он не справился с заданием, потому им и не удалось замять скандал?

Нельзя было сейчас об этом думать. Его дело: все замечать, провести расследование в полную силу и отчитаться во всем до последней буковки – лучше, пожалуй, в нескольких экземплярах.

– Вас вызвали, потому что предполагали, что убитые в переулке могут оказаться крупными шишками? – спросил он.

– Думаю, да.

– А теми, в соседнем квартале, кто-нибудь занимается?

– Может, и нет, – ответил О'Рейли. – Те бары, знаете ли. Такова политика департамента. Коронер осматривает тела в подозрительном районе и решает в зависимости… м-м… от свидетельств… м-м… активности… вызывать ли детективов.

Брюс нахмурился. Он чуть не спросил, что именно осматривает коронер, отыскивая свидетельства – не преступления, а определенного рода сексуальной активности. По-видимому, если такое обнаруживалось, считалось, что не стоит тратить время на следствие.

– Возможно, эту политику придется пересмотреть, – заметил Брюс. – Множество людей живут двойной жизнью: полезных и интересных людей.

– Да, – согласился О'Рейли. – Возможно, придется. Особенно после нынешней ночи.

Брюс ухмыльнулся. Грубоватый коп все больше нравился ему.

О'Рейли переговорил с полицейскими и жестом пригласил Брюса пройти к лимузину. Когда тот подошел, О'Рейли включил фонарик, осветив место водителя.

Стекло не было разбито, как ожидал Брюс. Оно было опущено.

– Это у нас некий Джеймс Кроуфорд, – сказал один из полицейских. – При нем удостоверение фиби, но я что-то не слыхал о цветных фиби.

– Их всего четверо, – сухо отозвался Брюс. Все они работали лично на Гувера, слугами или шоферами. – Можно взглянуть на удостоверение?

Патрульный подал ему бумажник, такой же, как у Гувера и Толсона. Внутри – значок, удостоверение и семейные фото. Ни у Гувера, ни у Толсона фотографий в бумажниках не было.

Брюс поманил О'Рейли ближе к трупу. Голова склонена к окну. Правой стороны черепа как ни бывало, волосы блестят запекшейся кровью. Пальцем в перчатке Брюс выпрямил голову. Все это – от одного входного отверстия над левым ухом.

– Бруннер говорил, пуля того же калибра, – сказал О'Рейли. Брюс не сразу сообразил, что Бруннер – это коронер.

Он тщательно обыскал Кроуфорда, но оружия на убитом не нашел. И кобуры или лямки для оружия тоже не было.

– Похоже, он был безоружен, – сказал Брюс.

– Как и те двое в переулке, – продолжил О'Рейли, и Брюс с благодарностью оценил, что тот не назвал убитых по имени. – А казалось бы, оружие должно быть.

Брюс покачал головой.

– Все знали, что они не носят при себе оружия. А вот у шофера должно быть.

– Может, у них было прикрытие? – предположил О'Рейли.

И во рту у Брюса стало сухо. Ну конечно, было. В конторе вечно смеялись насчет того, кому достанется очередная «гуверовская вахта».

Агенты на «гуверовской вахте» подчинялись строгим предписаниям: как всегда и во всем, что было связано с Гувером. Он тоже пару раз дежурил.

– Вы сказали, еще двое убитых?

– Угу. Примерно в квартале отсюда. – О'Рейли неопределенно махнул рукой в глубину улицы.

– Вытащили из машины – или из двух?

– Я ими не занимался, – напомнил О'Рейли.

– Из двух, – вмешался патрульный. – Черные седаны. На этой грязной улице мы их едва разглядели.

Гуверовская вахта. Брюс с трудом проглотил черную желчь. Конечно. Он, наверно, знаком с убитыми.

– Посмотрим, – сказал он. – Вы двое, позаботьтесь, чтобы помощник коронера все здесь сфотографировал.

– Есть, сэр, – отозвался второй коп. До сих пор он молчал.

– И никого не подпускать, пока я не разрешу, – добавил Брюс.

– Что это он командует? – обратился разговорчивый коп к О'Рейли.

Тот усмехнулся:

– А то, что он – фиби.

– Прошу прощения, – проговорил коп, машинально поворачиваясь к Брюсу. – Я не знал, сэр.

Словечко «фиби» [86]86
  Образованное от сокращения «ФБР» словечко может означать «слабак», «хиляк».


[Закрыть]считалось оскорбительным – во всяком случае, кое-кто из Бюро обижался. Только не Брюс. Сокращения приживаются, что бы о них ни думали.

– Куда идти? – спросил он у разговорчивого.

Коп кивнул на юг.

– Через квартал отсюда, сэр. Вы сразу увидите. Мы и там оставили ребят, хотя не думали, что это важно. Ну, вы понимаете. Могли что-то упустить.

Иными словами, они не сразу оцепили место происшествия. Ждали вердикта коронера и, пожалуй, не дождались бы, если бы не три новых трупа поблизости.

Брюс бросил последний взгляд на Джеймса Кроуфорда. Опустил окно, несмотря на холод, причем в беспокойной части города…

Брюс наклонился. Сквозь слабый запах кордита и примешанный к нему густой запах крови чувствовался аромат сигары.

Взяв у О'Рейли фонарик, он обвел лучом грязный снег вокруг машины. Тут потоптались все, кто побывал на месте преступления.

Присев на корточки, он поковырял снег и откопал три свежих окурка. Выпрямляясь, приказал патрульным:

– Когда подъедут эксперты, пусть заберут все из машины.

О'Рейли смотрел на него. Патрульный насупился, но все же кивнул.

– Думаете, он курил и бросал окурки в окно? – спросил О'Рейли.

– Либо так, – ответил Брюс, – либо он опустил окно, чтобы с кем-то поговорить. И если бы этот кто-то держал его под прицелом, он бы так не сделал. Машина бронированная. Ему проще было завести мотор и уехать, чем облегчать убийце работу.

– Если он не курил, – заметил О'Рейли, – значит, был знаком с убийцей.

– Угу, – согласился Брюс. Он не сомневался, что от этого чертова работенка станет еще намного паршивее.

Кеннеди на лифте поднялся на пятый этаж министерства юстиции. Пожалуй, лучше было остаться дома, но он просто не усидел. Ему необходимо было добраться до тех досье, причем раньше остальных. Шагая по коридору, который занимал вместе с директором ФБР, он увидел спешащую в другую сторону Элен Гэнди. Выглядела она – словно сейчас из салона красоты. Она всегда бывала исключительно собранной, но сегодня, после известия об убийстве давнего босса, он такого не ожидал.

Кеннеди одернул пальто, накинутое поверх любимого свитера. Он не успел ни переодеться, ни даже причесаться. Наверно, выглядит таким же помятым, как в дни после гибели Джека.

Зато впервые за три месяца у него появилась цель. Он не знал, долго ли продержится это чувство, и долго ли оно будет доставлять ему удовольствие. Но с этой смертью у него появилась странная надежда, что он снова возьмет свою жизнь в собственные руки.

Хаскелл, скрестив руки, стоял перед дверью в директорские апартаменты. Кабинет генерального прокурора располагался ближе по коридору. Странно было направляться во владения Гувера, не заходя к себе.

Хаскелл, увидев Кеннеди, облегченно вздохнул.

– Это не дракониха ли мне на глаза попалась? – спросил Кеннеди.

– Она хотела забрать из кабинета личные вещи, – сообщил Хаскелл.

– Вы ее впустили?

– Вы приказали никого не впускать, я и не впускал.

– Отлично. – Кеннеди оглянулся по сторонам и никого не увидел. – Позаботьтесь, чтобы ваши сотрудники продолжали охранять дверь. Я зайду.

– Сэр? – поднял брови Хаскелл.

– Может, они и не там, – пояснил Кеннеди. – Боюсь, не перевез ли он все к себе домой.

Ложь легко сорвалась с языка. Если бы Гувер перевез досье домой, Кеннеди бы об этом узнал. Но Хаскеллу это не было известно.

Тот отодвинулся от двери. Она была не заперта. За ней еще двое агентов охраняли внутреннюю дверь.

– Прошу вас на минуту оставить меня, джентльмены, – обратился к ним Кеннеди. Агенты кивнули и вышли.

Кеннеди остановился и глубоко вздохнул. Сколько раз он бывал в кабинете мисс Гэнди, но никогда как следует не присматривался. Взгляд всегда был прикован к дверям личного святилища Гувера, в ожидании, пока она откроется и старик выйдет.

А кабинет был любопытным. В преддверии своих владений Гувер хранил памятные вещицы и фотографии самых крупных своих дел. Выставил напоказ даже гипсовую посмертную маску Джона Диллинджера. Зрелище было жуткое. Кеннеди вспомнился обычай английских королей выставлять на Лондонском мосту отрубленные головы, в предостережение потенциальным изменникам.

А это кабинет выглядел обычной приемной. Ничего такого особенного. Все взгляды притягивала женщина за письменным столом. Это Джек окрестил ее драконихой, и даже в глаза однажды так назвал, улыбнувшись своей фирменной улыбкой, столь заразительной, что она не поморщилась и не возразила.

Разумеется, и не улыбнулась в ответ.

На столе пусто, только пресс-папье, телефон и стаканчик с авторучками. Пишущая машинка с пачкой бумаги рядом стоит на приставном столике.

Впрочем, его в первую очередь интересовал не стол, а шкаф для бумаг во всю высоту стены и стеллажи. Он прошел к ним. Вместо обычных меток буквами алфавита на этих были цифры – явно шифр.

Он открыл ближайший ящик и увидел раскладные картонные папки – ряд за рядом – и большие бумажные конверты, на которых за первыми цифрами шифра следовали другие. Он еле слышно выругался.

Понятно, старый лис не записывал имен своих агентов. Использовал секретный код. Старик любил секреты больше всего на свете.

Кеннеди все же открыл еще полдюжины ящиков, и убедился, что во всех соблюдалась та же система, и только в последнем, у самого угла письменного стола, обнаружил досье с этикеткой: «Непристойности».

Он вытащил ее дрожащими руками. Джек, при всех своих блестящих способностях, в сексе не знал удержу. Когда еще жив был брат Джо, и никому в голову не приходило выставлять кандидатуру Джека, у того был роман с датской эмигранткой Ингрид Авард. Инга-Бинга, как прозвал ее Джек, была замужем за человеком, связанным с Гитлером. И даже сама встречалась с фюрером, если верить прессе.

ФБР взял ее под наблюдение по подозрению в шпионаже, и кто же обнаружился в ее постели, как не молодой флотский лейтенант, отец которого в прошлом был послом в Англии! Посол, как называли его даже сыновья, узнав о романе, решительно велел Джеку с этим кончать, после чего позаботился, чтобы сын получил назначение на патрульный торпедный катер тихоокеанского флота, подальше от Инги-Бинги.

Кеннеди всегда подозревал, что информацию послу слил Гувер, но наверняка узнал, только когда Джек стал президентом. Тогда Гувер сам им сказал. Гувер, по просьбе посла, вел наблюдение за всеми детьми Кеннеди. Для примера он перечислил Кеннеди несколько скандальных моментов и рассчитывал, что это поможет держать в руках президента и его братьев.

Может, это и помогло бы держать в руках Джека, но Гувер плохо знал Кеннеди. Кеннеди предупредил Гувера, что если что-либо из этой информации попадет в печать, в газеты попадет и кое-что еще, например, странные статьи бюджета ФБР, покрывающие особые личные расходы Гувера, или то обстоятельство, что на каникулах в Палм-Бич тот завел весьма любопытных друзей со связями в мафии.

Ситуация была не совсем патовая – Джек в самом деле боялся старика, – но все же Кеннеди получил больше власти над Гувером, чем имел кто-либо из генеральных прокуроров со времен Рузвельта.

А теперь Кеннеди нужны были эти досье, и внутреннее чувство подсказывало ему, что Гувер мог пометить их как «Непристойности». Кеннеди открыл папку и поразился, увидев на первом листке имя Ричарда Никсона. Кеннеди поспешно перебирал листки: сведения о неудачнике его не интересовали. После поражения в 1960-м Никсону нечего было и надеяться на победу на выборах. Он даже сказал журналистам, что после проигрыша калифорнийской гонки его больше в это дело не втянут.

Однако Гувер все же хранил досье, на всякий случай.

Этот старый мерзавец в самом деле знал обо всех скелетах во всех шкафах. И отыскать их будет непросто.

Кеннеди глубоко вздохнул. Встал, засунув руки в карманы, озирая ряды папок. Чтобы просмотреть все, уйдет не один день. Дней в его распоряжении не было, не было даже часов. Однако он – непосредственный начальник Гувера, хотя бы старик этого и не признавал. А значит, досье принадлежат министерству юстиции, в котором ФБР – всего лишь мелкое подразделение.

Он взглянул на часы. В дверь никто не ломился. Возможно, до рассвета никто не попытается ему помешать. Если сильно повезет, никто не вспомнит о досье до полудня.

Он подошел к двери и поманил Хаскелла внутрь.

– Перенесем папки в мой кабинет, – сказал он.

– Все, сэр?

– Все. Для начала эти, потом те, что найдутся в кабинете Гувера, а затем все прочие конфиденциальные досье, которые вы сумеете отыскать.

Хаскелл возвел глаза к потолку, словно не верил своим ушам.

– Это потребует времени, сэр.

– Не потребует, если вы возьмете в помощь побольше сотрудников.

– Сэр, я думал, вы хотите сохранить это в тайне.

Он хотел. Но тайна долго не продержится. Значит, к тому времени, когда сведения распространятся, он должен овладеть положением.

– Постарайтесь сделать все как можно быстрее.

Хаскелл кивнул и повернул дверную ручку, но Кеннеди остановил его, не дав выйти.

– На досье шифр, – сказал он. – Вам известно, где ключ?

– Мне говорили, что все ключи, и от шифров, и от кабинетов, у мисс Гэнди, – ответил Хаскелл.

Кеннеди пробрал озноб. Гувер вполне мог обзавестись ключом и от кабинета генерального прокурора.

– Вы не представляете, где бы она могла хранить ключи к шифрам?

– Нет, – сказал Хаскелл. – Я не был среди тех, кому об этом положено знать. Я и так слишком много знал.

Кеннеди кивнул. Он оценил, как много знал Хаскелл. Если бы не его осведомленность, генеральный прокурор не зашел бы так далеко.

– Когда будете выходить, – попросил Кеннеди, – вызовите коменданта здания и скажите, чтобы сменили все замки в моем кабинете.

– Да, сэр. – Хаскелл не снимал ладони с дверной ручки. – Вы уверены, что это необходимо, сэр? Нельзя ли просто сменить замки здесь? Разве этого недостаточно, чтобы сохранить все для президента?

– До этих досье мечтает добраться весь Вашингтон, – возразил Кеннеди. Они явятся в это помещение. О моем не подумают.

– Пока не узнают, что вы все перенесли.

– Да, – кивнул Кеннеди, – и тогда они поймут, как тщетны их усилия.

Здесь о сохранении улик и не думали. Тела уже убрали: возможно, в коронерский фургон, перегораживавший переулок в нескольких кварталах отсюда. Брюсу пришлось долго потрудиться, чтобы отыскать человека, который знал, как здесь все выглядело до прибытия полиции.

Таким оказался патрульный Ральф Войт. Высокий, подтянутый, в безупречной, даже после ночного дежурства, форме. Поговорить с Брюсом его убедил О'Рейли. Ральф, первый за эту ночь, выказал традиционную враждебность, разделявшую нью-йоркскую полицию и ФБР, – но ведь Войт не знал, кто убит за несколько кварталов отсюда.

Брюс попросил Войта обойти с ним место преступления. На этой улочке здания были нежилыми, и все фонари перегорели. Под ногами хрустели осколки стекла – разбитого задолго до убийства. И ржавые пивные банки торчали изо льда, окружая каждый столб как тела вырубивших пьяниц.

– Ну вот, – сказал Войт, пользуясь фонарем как указкой, – прежде всего мы наткнулись на эти две машины.

Два седана стояли у поребрика, один за другим. Слишком нарядные для этого района – новенькие, блестящие, без единой вмятинки. Брюс узнал машины ФБР – он сам при нужде пользовался такими.

Похлопав себя по карману и сообразив, что забыл блокнот дома, он обратился к О'Рейли.

– У вас нет бумаги? Хочу записать номера.

О'Рейли кивнул, достал блокнот и записал номера машин.

– Они выглядели здесь не на месте, – продолжал Войт, – поэтому мы остановились, подумали, может, кому нужна помощь.

Он повел фонариком, осветив стоящую на противоположной стороне патрульную машину.

– Тогда мы увидели первое тело.

Они вышли на середину улицы. Эту часть города редко убирали, так что слой льда нарос выше тротуара. Большая лужа крови протопила лед. Под ним просвечивал асфальт, а края проталины стали красновато-черными.

– Парень лежал лицом вниз, руки протянул, будто пытался удержаться.

– Лицо повреждено? – спросил Брюс, предположив, что и этим стреляли в затылки.

– Нет. Оказалась, что он убит выстрелом в спину.

Брюс покосился на поджавшего губы О'Рейли. Иной способ убийства. Потому что первое? Или не связано с другими?

– Мы достали оружие, осмотрелись и ничего подозрительного не увидели. Дверцы первого седана открыты, но в освещенной кабине никого не было. И на улице, на первый взгляд, тоже, но здесь совсем темно, а фонарик светят недалеко. – Войт развернул фонарь в сторону квартала, где стоял лимузин, но на таком расстоянии луч не высветил ни машины, ни домов.

– Тогда мы, теперь уже осторожно, подошли к машинам и нашли второй труп вот там. – Он остановил луч фонарика под дверцей первого седана.

– Этот лежал на спине под открытой дверцей. Мы решили, что его продырявили, когда он выходил. Тогда второй – может, он вышел из машины, чтобы помочь первому – не знаю уж, с чем, может, какая поломка – а когда его приятеля подстрелили, бросился спасаться через улицу, но далеко не убежал. Конец истории.

– Вы не проверяли, машины заводятся? – спросил О'Рейли. Брюс кивнул, подтверждая, что сам собирался об этом спросить.

– Мне не полагается ничего трогать, сэр, – не без обиды отозвался Войт. – Мы огородили место преступления, убедились, что все в порядке и передали вызов.

– Выстрелов не слышали?

– Нет, – ответил Войт. – Знаю, что здесь рядом еще трое, и понимаю, что вы думаете, я должен был слышать выстрелы, но не слышал. А здесь, сами видите, ночи чертовски тихие.

Брюс видел. Ему не по вкусу была такая тишина в центре города. Районы, где перед рассветом все настолько тихо, обычно оказываются хуже всех. Ремонтники и развозчики товаров стараются не попадать сюда в темное время.

Он заглянул в седан, затем потянул на себя дверцу. Внутри горел свет, на переднем сиденье и на баранке руля была кровь. По обе стороны бортика между сиденьями валялись одноразовые стаканчики из-под кофе. В зажигании торчал ключ. Передача, как у всех машин, принадлежащих бюро, была автоматическая.

Осторожно, стараясь по возможности ничего не сдвигать, он повернул ключ. Седан заурчал, мотор работал ровно, как положено.

– Посмотрите, в порядке ли остальное, – попросил он О'Рейли. – Может, шина лопнула?

Но Брюс уже понимал, что все окажется в порядке. Он выключил зажигание.

– Когда вы подъехали, свет в кабине видели? – обратился он к Войту.

– Да, только тусклый, – ответил тот. – Я потому и подумал, что с машиной что-то не так. Думал, оставили свет, чтобы разобраться с поломкой.

Брюс кивнул. Разумное предположение. Он задом выбрался из седана, обошел его вокруг, своим фонариком осветил проталину на льду и снова первый седан. Прямо напротив.

Он подошел ко второму. Здесь внутри был порядок, ни стаканчиков, ни скомканных пакетов от еды, ни блокнотов. Ни даже оружия, вытащенного в спешке, чтобы помочь второму водителю.

Он неслышно вздохнул. Он наконец уловил, что его беспокоило.

– Вы нашли при убитых оружие? – спросил он.

– Да, сэр.

– В кобурах?

– У парня рядом с машиной. Второй держал в правой руке. Мы прикинули, что подоспели сразу после убийства, не то кто-нибудь стянул бы пистоль.

А может и нет. Люди, услышав выстрелы, обычно прячутся – особенно если стрельба к ним не имеет отношения, а вот в подозреваемые их записать могут.

Брюс потянул пассажирскую дверцу второго седана. Заперта. Обошел вокруг и попробовал дверь со стороны воителя. Тоже заперта.

– В эту машину никто не заглядывал?

– Нет, сэр. Мы ждали экспертов.

– Но их еще не было? – спросил Брюс.

– Такой район, сэр. Вот тут, – Войт навел луч на лесенку, ведущую к первому этажу, – ночной клуб. Только для мужчин, знаете? Из тех, которые… ну, знаете, ищут тоже мужчин.

Брюс неожиданно разозлился. Всю ночь он только об этом и слышит.

– Понятно. Каждый представитель нью-йоркской полиции успел намекнуть мне, что преступления в этом районе не расследуются.

– Расследуются! – вскинулся Войт.

– Расследуются, – перебил его О'Рейли, – ровно настолько, чтобы успокоить родных, которые и сами не хотят поднимать шума. Вы слышали, что сказал Бруннер. Так же скажут большинство наших. Остальные называют это убийствами, связанными с образом жизни. И у нас бывают неприятности, если мы тратим на них слишком много сил.

– Очаровательно, – сухо проговорил Брюс. Его точка зрения, не раз приводившая к столкновениями в Бюро, состояла в том, что любое преступление требует расследования, даже если его жертва внушает тебе отвращение. Потому его постоянно и переводили с места на место: с коммунистов на обзор сообщений, и дальше, рыться в грязном белье других агентов.

Возможно, потому же и сюда послали. Как расходный материал.

– При ком-то из убитых нашли ключи от машины? – спросил Брюс.

– Нет, сэр, – ответил Войт. – А я помогал коронеру в первичном осмотре.

– Так поищите. Проверьте, не выпали ли при борьбе.

Хотя Брюс в этом уже сомневался.

– У меня в машине есть отмычка для таких замков, – вставил О'Рейли.

Брюс кивнул. Ему не нравилось направление собственных мыслей. От него сердцебиение усиливалось. Но другого объяснения не находилось.

Агенты отрабатывали «гуверовскую вахту» попарно. Здесь у них двое агентов и две машины. Если второй седан был прикрытием, должно быть четыре агента на две машины.

Однако непохоже. А похоже, что кто-то поставил машину за седаном «гуверовской вахты», вышел и спокойно запер дверь.

Потом подошел к машине вахты. Водитель вылез поговорить с ним, и тогда подъехавший застрелил его.

В этот момент второй агент был легкой мишенью. Он выбрался из машины, одновременно пытаясь достать свое оружие, бросился через улицу – может быть, стрелял на ходу. Стрелок достал его, потом преспокойно направился к лимузину, о котором знал, хотя видеть отсюда не мог.

Когда он подошел к лимузину, шофер опустил стекло. Наверняка узнал подходящего и решил, что тот идет его предупредить.

А тот вместо этого пристрелил и его, после чего отправился в засаду на Гувера и Толсона.

Брюс вздрогнул. Все наверняка случилось очень быстро, и задолго до проезда патрульных.

У парня на улице хватило времени истечь кровью. Шофер лимузина не успел предупредить босса. И патрульные не слышали выстрелов в переулке, а должны были услышать в такую тихую ночь.

Подошел О'Рейли со своей отмычкой, вставил ее в щель между окном и замком и одним движением выщелкнул замок. Они открыли дверь.

Ключа зажигания не было.

Брюс дернул крышку отделения для перчаток. Внутри только документы на машину. Зарегистрированную, как он и думал, на ФБР.

Стрелок намеревался вернуться. Собирался уехать в этой же машине. Но его что-то задержало. И, вернувшись, он наткнулся на двух патрульных. Не смог подойти к машине.

Ему пришлось импровизировать. Возможно, он ушел пешком или спустился в подземку, в надежде, что копы обманутся, решат, что лишняя машина принадлежала одному из убитых.

Тут-то он и ошибся.

– Как вышло, что вы очутились здесь среди ночи? – спросил Брюс у Войта.

Тот сглотнул – первый за все это время признак неуверенности.

– Это наш участок.

– Но… – подстегнул его Брюс.

Войт отвел глаза.

– Нам полагается объезжать западную часть Центрального Парка.

– А вы не объезжаете.

– Объезжаем. Но не каждый раз.

– Потому что…

– Потому что, понимаете, когда народ расходится из баров, лучше, чтобы они знали о нашем присутствии.

– Чтобы предотвратить убийства, «связанные с образом жизни»?

– Да, сэр.

– И вас это волнует, потому что…?

– Всех должно волновать, – огрызнулся Войт. – «Служить и защищать», не так ли, сэр?

Войт ощетинился. Решил, что Брюс принял его за одного из тех, кто ведет тот самый образ жизни – коль скоро он их защищает.

– Ваш партнер соглашался? – спросил Брюс.

– Ворчал, но не мешал мне сюда заезжать.

– Случалось вам предотвращать преступления?

– Несколько раз разнимали драчунов, – сказал Войт.

– Но ничего подобного не случалось?

– Нет, сэр.

– Вы не каждую ночь на дежурстве, не так ли, Войт?

– Да, сэр. Дежурим в разные ночи и на разных участках.

– Как вы считаете, мог наш убийца решить, что патруль сюда не заглядывает?

– Обычно так и бывает, сэр.

О'Рейли нахмурился, но его недовольство относилось не к Войту. К Брюсу.

– Вы думаете, спланировано заранее?

Брюс промолчал. Дело касалось Бюро, и он не мог угадать, как Бюро им распорядится.

Но да, он думал, что убийство спланировано. И предчувствовал, что найти убийцу будет несложно – благодаря брошенному седану. И ему не хотелось признавать, как сильно беспокоит его этот брошенный седан. Потому что этот седан мог означать только одно: человек, застреливший пятерых агентов ФБР, был – почти без тени сомнения – агентом ФБР.

Кеннеди оглядел коробки и шкафы, заполненные досье, и на секунду дал волю изумлению. В его кабинете теснились люди: он объединил свой кабинет с приемной, вместо того чтобы, как полагалось, использовать стандартного размера кабинет за ней.

В результате помещение у него получилось длиной с футбольное поле, с роскошными окнами. Сейчас шкафы загораживали акварельные рисунки его детей на стенах. Мебель сдвинули в сторону, освобождая место для коробок, и ему в первый раз показалось здесь тесно.

Он упер ладони в бедра, соображая, с чего начать. С тех пор как шестеро агентов начали переносить шкафы в его кабинет, пять раз звонил глава аппарата Джонсона. Кеннеди не брал трубку. В последний раз ему передали прямой приказ явиться в Овальный Кабинет.

Кеннеди игнорировал приказ.

Игнорировал и звонящий телефон – прямой связи с Белым Домом – и сообщения его собственного заместителя (разбуженного вызовом среди ночи).

Элен Гэнди стояла в коридоре, скрестив руки на груди. С запястья свисала на ремешке дамская сумочка. Она с величайшим неодобрением наблюдала за происходящим. Хаскелл проверял, не осталось ли где еще досье. Но Кеннеди уже нашел единственное, что его интересовало: ключ.

Он был в самом обыкновенном с виду большом картотечном ящике в нижнем отделении письменного стола Элен Гэнди. Кеннеди перенес его в свой кабинет, и теперь перебирал карточки, в надежде разобраться прежде, чем ему снова помешают.

Один из рабочих уже сменил замки в дверях внутренних помещений и теперь, когда переноска досье закончилась, возился с входной дверью. Кеннеди прикинул, что к семи утра его кабинет превратится в крепость.

Но тут в коридоре послышалась суета, несколько изумленных восклицаний: «Господин президент, сэр!» и официальная команда: «Пропустить президента!». Он инстинктивно повернулся к двери. Рабочий отскочил. Дверная ручка осталась у него в руке.

– Где этот хренов ублюдок? – голос Линдона Бэйнса Джонсона раскатился по коридору. – Что, здесь у всех кишка тонка напомнить ему, что он работает на меня?

Вопрос был риторическим, однако кто-то попытался ответить. Кеннеди расслышал: «Ваш приказ, сэр».

– Чушь собачья!

ЛБДж уже стоял в дверях. Два секретных агента торчали за плечами. Он махнул рабочему.

– Вам лучше выйти.

Того не пришлось упрашивать. Он шмыгнул за дверь, так и не выпустив дверной ручки. ЛБДж вошел один, закрыл за собой дверь и поморщился, когда она снова начала открываться. Он подтянул стул, подпер им дверь и свирепо уставился на Кеннеди. Свирепый взгляд на этом лице, похожем на морду бойцового пса, получался отлично. Не мешал даже нелепый наряд президента: шелковая пижамная куртка, заправленная в брюки от вечернего костюма, и парадные туфли на босу ногу. Волосы – их осталось не так уж много – не были набриолинены как обычно, топорщились на висках и на затылке.

– Мне позвонил кто-то из хорьков, подчиненных старому пидору, сказал, что он мертв, а вы грабите его могилу. Я пытался с вами связаться, выяснил, что вы в самом деле выносите досье из кабинета директора и что не желаете отвечать на мои звонки. Следовало бы послать сюда своих ребят, но я прикинул, что они все еще ходят вокруг вас на цыпочках, поскольку вы, видите ли, в трауре, а здесь деликатность неуместна. Тем более что вам, пожалуй, пора было уже задуматься, чем, черт побери, вы все это заслужили!

– Что заслужил? – Кеннеди ожидал встретить ярость ЛБДж, но не так скоро. И не здесь, в собственном кабинете, а в Овальном, день-другой спустя.

– Ну, вашего брата с Дж. Гувером связывают только два обстоятельства. Первое: что в обоих стреляли, и попали. Второе: что вы обоих натравили на мафию. Здесь много всякого дерьма говорит о том, что вашего брата прикончила мафия, а лично мне известно, как старался Гувер доказать, что Освальд действовал в одиночку. А теперь Гувер мертв, и Джек мертв, и единственная связь между ними в том, что оба по вашей глупости гонялись за людьми, которые обеспечили вашему брату президентское кресло.

У Кеннеди закружилась голова. Он и не подумал, что смерть Гувера могла быть связана с убийством брата. Но в словах Джонсона был смысл. Может, тут заговор, отстреливают членов правительства. Может, мафия показывает силу. Его предупреждали…

Черт, он же подозревал. Он не позволял себе рассматривать улики по убийству брата: только позаботился о теле и предотвратил вскрытие, которое могло вызвать катастрофу. Если бы те врачи в Паркленде сделали свое дело, стало бы известно, насколько тяжелой была болезнь Джека Эддисона. Самый охраняемый секрет администрации Кеннеди – а секретов было полно – как близок был Джек к полной беспомощности и смерти.

Кеннеди стиснул ящик с карточками. ЛБДж знал. Он знал много тайн – и некоторые даже обещал хранить. А досье ему нужны не меньше чем Кеннеди.

– Как я слышал, – заговорил Кеннеди, стараясь, чтобы голос вопреки всему звучал ровно, – пока известно только, что кто-то застрелил Гувера. Вам известны подробности? Указывающие на организованную преступность?

– Не сомневаюсь, что такие всплывут, – ответил Джонсон.

– Вы не сомневаетесь, что я, услышав это, выйду из себя, – возразил Кеннеди. – Вам нужны досье.

– Вот именно, – согласился ЛБДж. – Я – глава правительства. Они мои.

– Вы глава правительства до будущего года. В январе кому-то предстоит приносить присягу, и не факт, что это будете вы. Вы уверены, что стоит предъявлять права на эти досье от имени правительства? Как бы не пришлось в январе передавать их Голдуотеру.