Текст книги "Лучшая зарубежная научная фантастика"

Автор книги: Гарт Никс

Соавторы: Майкл Суэнвик,Пол Дж. Макоули,Паоло Бачигалупи,Аластер Рейнольдс,Мэри Розенблюм,Стивен М. Бакстер,Нэнси (Ненси) Кресс,Чарльз Финли,Элизабет Бир,Йен Макдональд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 67 страниц)

Поскольку Муханнад медлил подчиниться приказу, его постигло «дисциплинарное взыскание» в виде электрического сигнала, пропущенного по проводам, ведущим непосредственно к нервной системе. Пилот задергался в своих путах, а после – очевидно решив, что смерть от рук христиан ничуть не хуже монгольских пыток, – отвел судно от портала.

– Прости, – прошептала я. – Ты хотел как лучше, я понимаю.

– Ты тоже прости, – ответил он, когда Квилиан не мог нас слышать. – Прости, что я столь слаб и подчиняюсь ему даже когда понимаю, как он ошибается.

– За это тебя нельзя винить, – ответила я.

Мы прошли порядка пятисот ли, не привлекая к своим кораблям какого бы то ни было видимого внимания. «Мандат Небес» и «Река Волга» шли сквозь полую сферу луны так, словно направлялись по своим обычным делам. Я даже увидела несколько звездолетов, спокойно пролетающих вдалеке, входящих в Инфраструктуру и покидающих ее. Но внезапно все переменилось. Казалось, будто огромный косяк рыбы неожиданно в самой своей середине заметил двух проворных, голодных хищников. Повсюду вокруг нас корабли разнообразных форм и расцветок разом сменили направление полета и бросились врассыпную. Одни исчезали в порталах, другие спешили затеряться в лесу золотых игл, третьи искали защиты у поверхности ядра.

Меня охватило напряжение. На наше вторжение явно готовились дать какой-то ответ.

Долго ждать не пришлось. Среди гражданских кораблей, старавшихся убраться как можно дальше, появились три судна, идущих курсом на сближение с нами. Мы видели их при сильном увеличении на одном из обзорных экранов, установленных на мостике «Реки Волги». Каждое судно формой напоминало стрелу, и было раскрашено черными и белыми полосами, дополненными странными письменами христиан. Крылья, кажущиеся острыми точно лезвие бритвы, были усеяны выступами сенсоров, топливозаправочных модулей и вооружения.

– Мы получаем сигнал, – произнес Муханнад со своей кушетки. – Полагаю, я смогу расшифровать его. Хотите увидеть?

– Показывай, – приказал Квилиан.

На экране возникло изображение женщины, облаченной в тяжелую черную униформу, поблескивающую точно вощеная кожа. Она сидела, откинувшись на спинку огромного мягкого кресла. Я нисколько не сомневалась, что перед нами предстала пилот одного из кораблей, отправленных на перехват. Большую часть ее лица закрывал круглый черный шлем с опущенным на глаза, багрово мерцающим щитком. На лобовой части шлема был нарисован любопытный герб – крошечное изображение Земли, расчерченной линиями долготы и широты, в обрамлении двух лавровых листов. Женщина что-то говорила в микрофон, и ее голос лился из наших динамиков. В этот миг я пожалела, что в академии не придавала должного значения мертвым языкам. Впрочем, учитывая мой провал с арабским, я все равно вряд ли смогла бы понять ее латынь.

Но и не зная смысла слов, легко было понять, что пилот при виде нас вовсе не испытывает радости; ее голос становился все более резким. Наконец, она произнесла короткую фразу таким тоном, что говори она по-монгольски, это прозвучало бы примерно как пожелание катиться в ад.

– Возможно, нам и в самом деле следует повернуть назад, – произнес Квилиан, или, что скорее, начал говорить. В эту секунду все три корабля христиан выстрелили по нам ракетами; каждый выпустил по четыре, и те сбились в два облачка по шесть штук. Одно из них устремилось к нам, второе – к «Мандату Небес».

Муханнаду не надо было повторять дважды. Со всей возможной скоростью он развернул судно и нагрузил двигатели «Реки Волги» на полную мощность. Корпус вновь протестующе заскрипел. Одновременно наш пилот задействовал и оружие, установленное в магнитных креплениях, открывая огонь по стремительно приближающимся ракетам. Учитывая расстояние и эффективность разработанного нами лучевого оружия, ему ничего не стоило бы испепелить все три вражеских звездолета. Но он старался избежать дальнейших осложнений, сбивая только выпущенные по нам снаряды. Как посол Великой Монголии я должна была бы испытать некоторую благодарность. Вот только полагаю, на этот момент судьба империи была мне уже безразлична.

Поскольку мы мчались в обратном направлении, «Мандат Небес» достиг портала первым. Тот попытались закрыть перед самым его носом, но хватило одного залпа носовых орудий, чтобы проделать в люке достаточно большое отверстие.

Муханнаду удалось уничтожить девять из двенадцати ракет, но три из них оказались более верткими; казалось, будто они усвоили урок из гибели «собратьев». К тому моменту, как «Мандат Небес» скрылся в портале, смертоносные заряды от нас отделяло каких-то пятнадцать ли. Сменив тактику ведения огня, Муханнад сумел уничтожить еще две ракеты, но последняя продолжала приближаться и была теперь уже в пяти ли. Тогда, по всей видимости в результате напряженных размышлений со стороны противника, она детонировала, не рискуя подходить ближе. Возможно, христиане полагали причинить «Реке Волге» смертельный урон даже с такого расстояния.

Что ж, им почти удалось. Я сразу вспомнила слова нашего пилота о том, что не бывает безобидных межзвездных цивилизаций. Взрыв серьезно повредил броню на корме и моторном отделении, уничтожив еще два маневровых двигателя.

Мгновением позже мы прошли сквозь портал, возвращаясь в Инфраструктуру. Нам удалось пережить первую встречу с другой галактической империей.

Но нам предстояли и другие.

В моем представлении все это выглядит словно одинокое дерево, лишенное листвы, способной помешать изучению его структуры. Каждая точка, где разделяются ветви, – это момент исторического кризиса, когда история мира могла пойти иными путями.

Перед смертью Основатель призвал нас установить единый закон для всех шести измерений пространства, и эти слова глубоко запали в души монголов. Мы верили, что по праву рождения обречены властвовать даже над самой тканью реальности. Кроме того, призыв казался нам пророческим уже в те дни, когда мы объединили Великую Монголию и стали делать первые робкие шаги по пути Экспансии. В пятидесятую годовщину со дня похорон Основателя наш флот покорил острова Японии, и империя, казалось, простерлась на восток до самого предела. На следующий же день после нашей высадки на острова налетел чудовищный шторм, легко разметавший и уничтоживший бы флот, оставайся тот еще в море. Тогда мы посчитали это добрым знаком; сами Небеса не позволяли разбушеваться стихии, пока вторжение не началось. Но кто знает, что было бы сейчас с Японией, не завоюй ее монголы? И кто скажет, какая судьба ожидала бы нашу империю, если бы мы потеряли тот флот? [32]32
  Попытки вторжения монголов в Японию дважды предпринимались Хубилаем, внуком Чингисхана. И обе экспедиции оказались неудачными. Легенда гласит, что оба раза сильнейший шторм уничтожал большую часть монгольских кораблей.


[Закрыть]Нам бы просто не хватило сил на штурм Венеции и города Западной Европы, не говоря уже о целом континенте, расположенном далеко за океаном.

Я вспомнила и о Блистательном Халифате, откуда прибыл Муханнад. В нашем мире исламистов привыкли полагать просто людьми, придерживающимися варварских монотеистических верований, которые так бы и остались дикарями, не пролейся на них свет монгольской культуры. Но историю, как известно, пишут победители. Мы полагаем Основателя в первую очередь великим мудрецом и ученым, а воином – только во вторую. Для нас он остается человеком, уважавшим высокую литературу, поощрявшим науки и испытывавшим особую жажду до философских размышлений. Вот только воспринимали ли его так же покоренные нами народы? Особенно, если бы наша империя распалась, и некому было бы нанести его имя на золотые таблички?

Не имеет значения; сейчас главное – сосредоточиться на одиноком дереве с многочисленными ветвями, тянущимися к небу. С момента кризиса они более не должны соприкасаться. В одной из версий истории монголы завоевали весь мир. В другой – приверженцы ислама. Где-то сумела прийти к власти одна из христианских сект. Были и более старые ветви, где даже намека на эти цивилизации не существовало. В одной из них владыками творения стали лемуры, а не какие-то там безволосые обезьяны.

Еще более важно то, что со временем все эти народы пришли к открытию Инфраструктуры. Каким-то непостижимым уму образом машины хорхой существуют одновременно во всех ветвях. Это не многочисленные копии одной и той же Инфраструктуры, но единое целое, допускающее воссоединение ветвей. Может даже показаться, что кто-то пытается срастить их вместе после долгих веков независимого развития.

Хотя не думаю, что это осуществляется намеренно. Будь это так, о дырах в Инфраструктуре мы бы узнали еще пятьсот лет тому назад. Скорее, как я полагаю, «протечки» появились случайным образом; нечто вроде износа ветхой изоляции. Изоляции, предохраняющей от короткого замыкания истории, которое все-таки произошло.

Но с той же легкостью я могу и заблуждаться в подлинных мотивах хорхой, о которых нам совершенно ничего не известно. Нельзя с уверенностью утверждать, что события не развиваются в точности по неведомой и тщательно проработанной схеме, созданной нашими червеподобными предшественниками.

Не думаю, что мы когда-нибудь это узнаем.

Избавлю вас от описания всех подробностей еще нескольких столкновений, сопровождавших наши прыжки от одной слабины до другой. Всякий раз мы надеялись, что следующий переход приведет нас обратно в монгольское пространство, или хотя бы к империи, с которой мы могли бы договориться. Мне сдается, что примерно на восьмой, или девятый раз Квилиан начал мечтать о том, чтобы оказаться в «гостях» у Блистательного Халифата. Думаю, он теперь ничего не имел и против христиан: к тому времени мы познакомились с настолько невообразимыми и чудовищно враждебными цивилизациями вроде людей-рыб и «тощих», что христиане казались теперь милейшими ребятами.

Но нам не везло. Когда уже казалось, что мы повидали самые кошмарные ответвления древа мировой истории, что Небеса все-таки благословили наш поход – нам даже удалось вырваться из доминиона лемуров, – тогда ужасное стечение обстоятельств привело нас в реальность, где властвовали Смеющиеся.

Нападение было жестоким и стремительным; они не стали тратить время на переговоры. Их зеленые, похожие на когти корабли не использовали реактивную тягу, они рассекали космические просторы так, словно пространство вдруг обратилось в воду, в которой можно было плыть. Лучевое оружие чужаков пронизало темноту длинными фиолетовыми росчерками, расплывающимися по края так, как если бы бой велся вовсе не в вакууме. Смеющиеся вцепились в нас подобно клещам. Я понимала – они способны уничтожить нас в мгновение ока, но твари предпочитали издеваться, калечить, играть с нами.

«Река Волга» содрогалась будто агонизирующий зверь, и вскоре я уже перестала что-либо соображать.

Первое чувство, посетившее меня, когда я более-менее пришла в себя, было удивление тем фактом, что я еще жива, что корабль не лопнул точно перезревшая ягода, и не вышвырнул нас всех в безвоздушное пространство. Во-вторых, вспомнив о том, насколько близки вражеские корабли, я подумала, что отсрочка перед казнью вряд ли будет долгой. Мне не надо было даже смотреть на мониторы, чтобы понять – «Река Волга» получила смертельные повреждения. Свет погас, отсутствовала искусственная гравитация, и вместо привычного шипения и посвистывания рециркуляторов воздуха воцарилась зловещая тишина, нарушаемая только редким поскрипыванием перекошенных переборок, медленно остывавших после того, как их раскалили чуть ли не до точки плавления.

– Командующий Квилиан? – крикнула я в гулкую темноту.

Ответа не последовало. Но, прежде чем я успела сказать хоть что-то еще, включились аварийные системы, и мостик озарился тусклым, дрожащим светом флюоресцентных полос, вмонтированных в стены и потолок. Поскольку не было слышно, чтобы работали генераторы, или еще какое-нибудь корабельное оборудование, я предположила, что освещение производится за счет резервного аккумулятора. Осторожно отстегнув ремни, я выплыла из кресла. Я сразу же почувствовала себя незащищенной, но на самом деле, если бы нас снова обстреляли, не имело бы ни малейшего значения: пристегнута я, или нет.

– Желтая Собака, – позвали меня откуда-то из глубины отсека. Звал Квилиан, его голос был немного хриплым, но в целом звучал бодро. – Кажется, я отрубился. Долго я валялся?

– Не очень, сэр. С того момента, как нас подбили, не могло пройти больше минуты, – я начала пробираться к нему, энергично работая руками, отталкиваясь от поручней и скоб, вмонтированных в стены на аварийный случай. – Вы в порядке, сэр?

– Думаю, да… – он, вдруг, застонал. Не слишком громко, но, тем не менее, было очевидно, что ему больно. – Рука сломана. Не успел подготовиться, когда все началось.

Квилиан парил в воздухе, высоко поджав колени и рассматривая поврежденную правую руку. В багровом зареве аварийного освещения крошечные капельки крови, в невесомости сворачивавшиеся в шарики, казались мраморно-белыми. Он пытался притворяться, будто его рана несерьезна, но та оказалась даже хуже, чем я предполагала. Это был открытый перелом, и из-под кожи выдавался осколок лучевой кости. Кровило не очень сильно, хотя боль, должно быть, была невыносимой. И все же Квилиан держался так, словно речь шла о незначительном порезе.

Мне пришлось повозиться, чтобы найти аптечку. Я помогла главнокомандующему наложить шину и перебинтовать рану, но в итоге он отмахнулся от меня и сам закончил перевязку.

«Река Волга» продолжала стенать и скрежетать, точно неведомое чудище, извивающееся в предродовых судорогах и готовящееся дать жизнь новому кошмару.

– Остальных видела?

– Ууган, Юра и Батбаяр, скорее всего, должны были остаться на своих местах в глубине корабля.

– А пилот?

В поисках аптечки я только один раз мельком глянула в сторону Муханнада, и то что удалось увидеть, не слишком обнадеживало. Явных повреждений заметно не было, но его полная неподвижность и отсутствие хоть какой-то реакции, когда я проплыла мимо, свидетельствовали, что дела наши плохи. Глаза араба оставались открыты, и их невидящий взгляд был устремлен в голую стену возле кушетки.

– Не уверена, сэр. Он мог пострадать.

– Если он погиб, мы не сможем отыскать слабину в Инфраструктуре.

Я решила не объяснять Квилиану, что наш корабль пребывает в таком состоянии, что уже совершенно безразлично – жив пилот, или нет.

– Быть может, он просто потерял сознание, либо произошел какой-то сбой в модуле подключения, – произнесла я, сама не веря собственным словам.

– Никак не пойму, что с нами произошло, перед тем как я вырубился. Скажи, ты тоже почувствовала, как корабль словно закрутило?

Я кивнула:

– Видимо, Муханнад не сумел справиться с управлением.

Квилиан закончил возиться с бинтами и удовлетворенно осмотрел свою руку.

– Пойду, проверю как дела у остальных. А ты, Желтая Собака, постарайся помочь пилоту.

– Сделаю что смогу, сэр.

Он оттолкнулся здоровой рукой, отточенным жестом отправляя себя в полет к узкой горловине коридора, примыкающего к мостику. На секунду я задумалась над тем, что главнокомандующий будет делать, если весь технический персонал погиб, или получил тяжелые ранения, или по какой-либо другой причине выбыл из строя и не может обслуживать изувеченное судно. Насколько понимаю, Квилиан просто не способен был смириться с неотвратимостью смерти, пока лично не удостоверится, что от него уже ничто не зависит.

Убедив себя, что проблемы следует решать по мере поступления, я направилась к приподнятой кушетке, где лежал Муханнад. Оказавшись возле него, я пристегнулась к креплению для ног.

Осмотр модуля, а так же проверка состояния всевозможных кабелей и датчиков не выявили никаких зримых повреждений, или отказов в системе. Впрочем, это совершенно не значило, что не произошло нечто такое, чего я не видела. Кроме того, если произошел скачок напряжения, нервная система пилота могла просто поджариться без каких бы то ни было внешних признаков повреждений. Да, мы продумали систему предохранителей, которые должны были предотвратить подобный исход, но я с самого начала не верила, что они достаточно надежны.

– Прости, Муханнад, – тихо произнесла я. – Ты сделал все, что от тебя зависело. Не имеет значения, как ты ко мне относился, но я и в самом деле хотела, чтобы ты вернулся домой.

Чудесным образом его губы вдруг зашевелились. Едва слышно он произнес:

– Ариуна?

Я взяла его за руку и сжала так, чтобы он ощутил прикосновение даже через свою перчатку.

– Я здесь. С тобой.

– Ничего не вижу, – ответил пилот, медленно выговаривая слова. – Раньше видел все вокруг и получал еще и информацию с внешних систем наблюдения. Теперь же у меня остались только камеры, но и от них мало проку. Порой бывают отдельные проблески, но в целом я словно вглядываюсь в туман.

– Уверен, что не сможешь положиться на камеры? – спросила я. – Нам нужно лишь проскочить сквозь портал.

– Извини, Ариуна, но это столь же вероятно, как продеть нить в иголку, сидя на другом конце мира. К тому же, боюсь, мы парализованы. Я пытался задействовать маневровые двигатели, но отклика так и не дождался. Скажи, ты не почувствовала, что корабль разворачивается?

Я постаралась припомнить все, что произошло с тех пор, как нападение прекратилось.

– В последнюю пару минут? Нет.

– Тогда остается только предположить, что мы легли в дрейф, а системы управления отказали, – он помедлил. – Прости; сам бы хотел, чтобы новости оказались более приятными.

– Значит, надо запросить помощь, – сказала я. – Последний раз, когда я его видела, «Мандат Небес» был еще на ходу. Если им удастся подобрать нас, мы сумеем добраться до портала.

Немного помолчав, араб произнес:

– Я кое-что вижу. Неподалеку находится какой-то объект размерами примерно в сто на двадцать ли, но разглядеть его не удается. Надо было сказать сразу, но не хотел порождать пустые надежды.

Даже если он этого и не хотел, ему удалось.

– Это может быть «Мандат»?

– Размеры объекта соответствуют, и он расположен примерно там, где и должен.

– Необходимо найти способ подать им знак, чтобы подошли ближе. Они ведь наверняка решили, что мы все погибли.

– Стоит мне попытаться выйти на связь, как враг тоже поймет, что кому-то из нас удалось уцелеть, – ответил Муханнад. – Боюсь, в таком состоянии я не смогу установить направленное соединение. Я даже не уверен, что есть возможность отправить хотя бы общий радиосигнал.

– О каком это сигнале вы говорите? – спросил Квилиан, вплывая на мостик.

Я прокрутилась на месте, чтобы посмотреть на главнокомандующего: не думала, что он вернется так скоро.

– Муханнад полагает, что «Мандат Небес», скорее всего, находится неподалеку. И, поскольку наш корабль не способен к самостоятельному перемещению, это наш единственный шанс убраться отсюда.

– Их судно уцелело?

– Доподлинно неизвестно. Мы знаем только то, что там находится объект, по линейным параметрам совпадающий с нашим кораблем сопровождения. Проблема в том, что Муханнад не способен связаться с ними, не оповестив о нашем существовании и врагов.

– Полагаю, для нашего противника это все равно ничего не изменит. Они скоро добьют нас, что бы мы ни делали. Приказываю выйти на связь.

Прошла секунда, и Муханнад произнес:

– Исполнено. Хотя и не могу гарантировать, что сигнал и в самом деле отправлен. Остается только наблюдать за «Мандатом» и ждать ответных действий. Если они получили послание, скоро мы это узнаем. Потерпите пару минут. И если ничего не произойдет, думаю, мы смело можем готовиться к худшему.

Прошла минута (наверное, самая долгая в моей жизни), за ней – другая. И на исходе третьей Муханнад все еще не видел каких бы то ни было перемен.

– Сейчас я более чем уверен, что это и в самом деле «Мандат Небес», – сообщил араб. – Все сигнатуры совпадают. Более того, совпадают настолько, что корабль, судя по всему, не был поврежден. Держатся примерно в ста двадцати ли от нас. Но нас они не слышат.

– Значит, надо найти какой-то другой способ подать им сигнал, – сказала я. – Быть может, если мы выбросим часть воздуха…

– Слишком рискованно, – возразил Квилиан. – Ведь воздух с тем же успехом мог бы вырваться и непроизвольно, когда мы были бы уже давно мертвы. Это скорее подтолкнет их оставить нас и уйти. Впрочем, какой нам прок от «Волги»? Мы вполне можем воспользоваться спасательными шлюпками. А «Мандат Небес» нас подберет.

Немного поразмыслив, Муханнад сказал:

– Полагаю, командир прав. Нет никакого смысла оставаться здесь. Во всяком случае, спасательные шлюпки увеличат число целей, за которыми придется гоняться врагу.

Всего на борту находилось шесть таких модулей – по одному на каждого члена экипажа.

– Идем, – приказал Квилиан.

– Встретимся там, – ответила я. – Мне еще надо помочь Муханнаду отсоединиться.

Квилиан посмотрел на меня, и за его взглядом я увидела, как главнокомандующий что-то напряженно подсчитывает. Затем он отрывисто кинул.

– Поспеши, Желтая Собака. Но мы и в самом деле не можем позволить ему умереть. Он все еще нужен нам.

У меня словно открылось второе дыхание, когда я поволокла пилота по лабиринту коридоров к отсеку со спасательными шлюпками. Эта секция корабля серьезно пострадала: стены и пол прогибались, некоторые коридоры были завалены, а многие двери намертво заклинило. Нам пришлось проделать изрядный крюк, прежде чем я смогла найти обходной путь. К счастью, хотя мы и были готовы в любую секунду запечатать свои скафандры, но проблем с герметичностью помещений не обнаруживалось. Между несколькими слоями внешней обшивки «Реки Волги» размещалось нечто вроде пены, мгновенно застывавшей при соприкосновении с вакуумом и предотвращавшей любые протечки, угрожающие жизни экипажа. Со стороны эта смесь должна была выглядеть словно дрожжевое тесто, вытекающее сквозь разрывы в корпусе.

Всего существовало шесть шлюпок, к которым вели массивные, бронированные двери, открывающиеся с помощью отдельных пультов управления и снабженные табличками с инструкциями и предупреждениями о штрафах за не целевое использование. Квилиан стоял возле открытой, шестой двери. Я в течение нескольких долгих секунд смотрела туда, прежде чем поняла. Вначале мне даже показалось, что глаза меня подводят, что всему виной плохое освещение. Но нет, я не ошибалась. Рядом с главнокомандующим в неестественных позах парили Юра и Батбаяр. Чуть в стороне, с удивленным выражением на лице, словно он толком не успел понять, что происходит, завис Ууган. Они были мертвы: ножевые раны и перерезанная глотка во всех трех случаях. Кровь все еще сочилась из их тел.

В здоровой руке Квилиан сжимал обагренный кинжал, вымазанный по самую рукоять.

– Мне очень жаль, – произнес главнокомандующий, словно еще требовалось какое-то объяснение, – но уцелела лишь одна шлюпка.

Я смотрела на него в тупом оцепенении.

– Как это возможно?

– Остальные пять недоступны; ими невозможно воспользоваться, поскольку их пусковые трубы покорежило. Только одна из них уцелела и не завалена обломками, – Квилиан вытер клинок о предплечье. – Конечно, я буду только рад, если вы на личном примере докажете, что я ошибаюсь. Но, боюсь, у меня нет никакого желания ждать, пока вы убедитесь во всем сами.

– Ах ты, чертов… – начала было я и осеклась, понимая, что если назову его трусом, он только посмеется в ответ. Мне же вовсе не хотелось уступать ему даже столь незначительную радость.

– Просто проваливай, – сказала я наконец.

Он вплыл в шлюпку. Я ожидала услышать от него что-то вроде прощальных слов, какую-нибудь остроту, или высокопарный бред, служащий оправданию его поступка. Квилиан молчал. Дверь захлопнулась, и раздалось шипение откачиваемого воздуха. На мгновение воцарилась полная тишина, а затем, движимая серией электромагнитных импульсов, шлюпка стремительно промчалась по пусковой трубе и покинула судно.

Мне показалось, будто корабль вот-вот обрушится на меня всей своей тяжестью. Квилиан сбежал. В течение нескольких секунд я едва могла даже дышать; в голову не приходило никаких путных идей, и я не знала, что сказать Муханнаду… разве что сообщить про и так очевидную безнадежность нашего положения.

Но первым заговорил пилот.

– Мы не умрем, – произнес он.

Смысл его слов дошел до меня не сразу.

– Прости?

На сей раз в его голосе прозвучало больше выражения и чувства:

– Мы выживем, но только если ты очень, очень внимательно меня послушаешь. Ты должна снова подключить меня к системам управления.

– Бесполезно, – покачала я головой. – Все кончено, Муханнад.

– Вовсе нет. «Река Волга» не погибла. Я только притворился, будто это так.

– Не поняла, – я нахмурилась.

– Не время и не место, чтобы объяснять. Помоги мне вернуться на мостик, подключи к кораблю, и тогда я все расскажу. Только скорее! Еще немного, и все будет потеряно. Враги ближе, чем ты думаешь.

– Враги?

– Нет здесь никакого «Мандата Небес». Он либо успел прыгнуть в портал, либо был уничтожен тогда же, когда подбили и нас.

– Но ты говорил…

– Солгал. А теперь помоги мне!

Уже в который раз за этот день мне оставалось только подчиниться и безропотно исполнять чужие приказы.

Зная маршрут, проложенный мимо завалов, на мостик мы вернулись намного быстрее, чем добирались до спасательных шлюпок. Оказавшись на месте, я поспешила уложить Муханнада на кушетку – к нему постепенно возвращалась способность двигаться самостоятельно, но пока еще он ничем не мог мне помочь, – и начала подсоединять провода, надеясь, что все запомнила правильно. Дрожащие пальцы моих рук, казалось, находились от меня самой в тысяче ли.

– Говори со мной, Муханнад, – попросила я. – Расскажи, что происходит. Почему ты солгал о «Мандате»?

– Просто я знал, как это подействует на Квилиана. Надо было дать ему причину покинуть корабль. Я видел, что он за человек. И понимал – он будет спасать свою шкуру, даже если для этого придется пожертвовать всеми вокруг.

– И все-таки не понимаю. Какая нам с того выгода? Повреждения, полученные кораблем… – я подсоединила последний штекер. Муханнад вздрогнул, когда модуль управления перехватил контроль над его нервной системой, но иных признаков не удобства араб не выказывал. – Ты в порядке?

– Потерпи немного. Чтобы убедить Квилиана, мне пришлось погрузить судно в глубокий сон. Возвращать «Волгу» к жизни придется постепенно, система за системой, иначе есть риск перегрузки.

Вскоре я получила наглядное подтверждение его слов. На мостике включилось нормальное освещение, а к все еще работавшим мониторам присоединились и те, что еще недавно казались угасшими навек. Я затаила дыхание, внутренне ожидая, что еще секунда, и корабль опять погрузится во тьму. Но мне не стоило недооценивать талант Муханнада. Все системы работали стабильно, входя в обычный режим после аварийной остановки. Вскоре раздалось назойливое, но столь долгожданное шипение рециркуляторов воздуха.

– С искусственной гравитацией я предлагаю подождать, пока мы не окажемся в безопасности, если ты, конечно, не против.

– Как скажешь, – ответила я.

Его глаза, все еще открытые, бешено заметались по сторонам.

– Сканирую окружающее пространство, – доложил Муханнад. – Системы наблюдения действительно пострадали, но не столь сильно, как я говорил. Вижу шлюпку Квилиана. Пока успешно удирает, – он сглотнул. – Врага тоже вижу. Три корабля скоро приблизятся достаточно, чтобы открыть огонь. Придется рискнуть и запустить двигатели без должной подготовки.

– Опять же, как скажешь.

– Думаю, тебе лучше схватиться за что-нибудь. Вполне вероятно, что перегрузки не будут скомпенсированы в полной мере.

Я была благодарна Муханнаду за это предупреждение, и все равно мне досталось куда тяжелее, чем можно было ожидать. Хотя я и сжимала поручни изо всех сил, но чуть не повалилась на пол – настолько резко наш корабль сорвался с места. Ускорение плавно нарастало, пока не включился модуль подавления перегрузок. К тому моменту мои чуть не вывернутые из суставов руки уже жутко болели.

– Больше я пока ничего сделать не могу, – произнес Муханнад. – К несчастью, мне не приходит в голову варианта лучше, чем простое бегство. Наше вооружение совершенно неэффективно против этого врага, даже если мы сможем подойти на нужное расстояние прежде, чем нас расстреляют. Зато убегать мы можем достаточно долго. К тому же, наша масса уменьшилась на одну спасательную шлюпку.

– Я все же не до конца поняла, что здесь произошло. Откуда ты знал, что одна из шлюпок уцелела? Судя по тому, что мне удалось увидеть, это просто чудо, что ее не постигла та же судьба, что и остальные.

– Близко к тому, – с некоторой гордостью в голосе отозвался пилот. – Но, видишь ли, не совсем. Это все моих рук дело, Ариуна. За мгновение до того попадания я изменил ориентацию судна и сделал так, чтобы энергетический луч уничтожил ровно пять шлюпок из шести – не больше. Примерно так поступают опытные бойцы на ножах: подставляют одну часть своего тела под удар, чтобы защитить другую.

Я ошеломленно смотрела на него, забыв даже про боль в руках. Мне вспомнились слова Квилиана о том, что перед ударом он ощутил вращение корабля.

– Хочешь сказать, что все спланировал еще до того, как на нас напали?

– Я продумывал различные способы избавиться от нашего общего приятеля и сохранить за собой судно. Этот вариант показался мне одним из наиболее надежных.

– Ты… произвел на меня впечатление.

– Благодарю, – сказал он. – Конечно, было бы проще остаться подключенным к кораблю, чтобы стартовать в ту же секунду, как отчалит спасательная шлюпка. Но мне подумалось, что Квилиан может стать подозрительным, если я не выкажу желания бежать вместе с ним.

– Верно. Только так и можно было заставить его поверить.

– Кстати, я должен довести до твоего сведения и кое-что еще. С ним сейчас можно поговорить. Это весьма просто сделать: хотя ранее я и утверждал обратное, но мне не составит никакого труда установить направленное соединение.

– Он ведь до сих пор ни о чем не догадывается, да? Наверное, ему по-прежнему кажется, что он ушел безнаказанным. Квилиан верит, что еще немного, и его подберет «Мандат Небес».

– Думаю, вскоре он осознает всю глубину своих заблуждений. Но куда раньше его капсула заинтересует Смеющихся.

Я постаралась припомнить все, что Муханнад рассказывал о преследующих нас врагах.

– И что они с ним сделают? Собьют?

– Нет, если только не решат, что не сумеют взять его с минимальными потерями. И, думаю, обесточенная шлюпка не вызовет у них никаких опасений.

– А потом?

– Потом он умрет. Не сразу. Так же как и Блистательный Халифат, и Монгольская Экспансия, Смеющиеся испытывают острую жажду информации. Им уже доводилось ловить и таких, как он, и таких, как я. В чем можно быть уверенным – Квилиан успеет их изрядно повеселить.

– А потом? – повторилась я.

– Затем в силу вступит жажда иного рода. Смеющиеся – существа холоднокровные. Рептилии. И мы – теплокровные обезьяноподобные твари, – кажемся им надругательством над природой. И у них есть все причины ненавидеть нас. В конце концов, наши предки на протяжении миллионов лет пожирали их яйца.