Текст книги "Лучшая зарубежная научная фантастика"

Автор книги: Гарт Никс

Соавторы: Майкл Суэнвик,Пол Дж. Макоули,Паоло Бачигалупи,Аластер Рейнольдс,Мэри Розенблюм,Стивен М. Бакстер,Нэнси (Ненси) Кресс,Чарльз Финли,Элизабет Бир,Йен Макдональд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 67 страниц)

– Мне кажется, лучше тебе рассказать, почему Том Арчибольд и его клиент так интересуются тобой, – произнесла Мэрилин.

Она собиралась выбраться наружу и поговорить с Томом и его нанимателем, потянуть время до прибытия подмоги, притворяясь, что хочет заключить сделку. Хотя она отнюдь не была уверена в том, что хоть один человек заметил дым до наступления темноты, или что его появление связали с ее исчезновением. Может быть, никому и в голову не приходит, что она в беде…

– Они что, не сказали тебе? – удивилась Ана.

– Они сказали мне, что ты обнаружила какой-то космический корабль.

– И ты им, разумеется, не поверила. А зря, потому что это правда. Не смотри на меня такими удивленными глазами. У нас ведь есть корабли, так? Вот и у инопланетян они тоже были. У тех, кто жил на этой планете до нас. И один из них разбился здесь; это случилось очень, очень давно. Он был не слишком велик, размером не больше автомобиля, и от него остались лишь куски корпуса, не представляющие никакой ценности. Я отправила один из них на анализ. Кто-то уже нашел нечто подобное на какой-то одинокой скале, вращающейся вокруг другой звезды, и запатентовал материал.

– Значит, не представляет ценности. Это хорошо. Может быть, нам удастся убедить плохих парней в том, что у тебя нет ничего такого, что стоило бы похищать.

Ана покачала головой.

– Зря я доверилась Жуй Лину.

– Это твой друг-математик?

– Мне нужна была помощь в создании логического интерфейса и программы для искусственного интеллекта, но я слишком многое открыла ему. Видишь очки, там, на полке? Надень их и взгляни вниз. Они не любят обычного света, это нарушает их ритм жизни. Но их хорошо видно в инфракрасных лучах.

Мэрилин нацепила очки и, ухватившись за веревочную лестницу, наклонилась над краем платформы. Заскрипели доски. Прямо под ней мелькали смутные белые тени. Крысы. Сотни крыс. Нет, тысячи. Они группами ползали по полу и нижней части стены; группы образовывались и распадались, затем снова собирались в одно облако, как стаи перелетных птиц…

Ана за спиной Мэрилин произнесла:

– Была война. Тысячу, десять тысяч лет назад… Мой друг видит время иначе, чем мы – мы считаем дни, времена года, представляем время линейно. А он – по другому, поэтому мне неясно, как давно это случилось. Но война была, и во время этой войны корабль потерпел крушение в пустыне.

– На нем летели крысы? Так они оттуда взялись?

– Нет. Если на корабле и были живые существа, все они погибли. Помнишь, мы говорили с тобой о том, куда могли подеваться прежние обитатели этой захудалой планетки?

– Вымерли. Или улетели в другое место.

– А этот вид изменился. Они подверглись очень сильной и очень быстрой трансформации. По крайней мере, некоторые из них. И между теми, кто изменился, и теми, кто остался прежними, разразилась война… Корабль пал жертвой этой войны. Он получил сильные повреждения и разбился. Выжил только его интеллект. Он представлял собой нечто вроде компьютера, а с другой стороны, походил на колонию бактерий. Или культуру вируса. Я пыталась понять его, но это оказалось нелегким делом. Какое-то время после катастрофы он был в сознании. Он был сильно поврежден и умирал, но перед смертью создал свою копию и нашел базу, на которой могла разместиться эта копия – колонию общественных крыс. Крысы получили логическое ядро и архивы файлов, сохранившихся после катастрофы, и в течение многих лет эти файлы постепенно распаковывались, а ядро росло вместе с ростом колонии. Колония должна быть очень большой, потому что программе необходимо множество индивидуумов, которые играют роль «хозяев» для корабельного «мозга». Танец, который ты там видишь – это сам мозг за работой.

– Да их там, наверное, сотни, – сказала Мэрилин.

Странное зрелище завораживало, словно вид косяка рыб, бесконечно снующих туда-сюда вокруг рифа.

– Тысячи, – поправила ее Ана. – Отсюда видна лишь часть. Каждая группа выполняет несколько вспомогательных действий. Крысы бесконечно движутся кругами, обмениваясь информацией, другие группы сливаются или проносятся мимо друг друга – это тоже обмен информацией. В целом этому процессу присущ массовый параллелизм, и его описывают компактные математические выражения, из фрактальной теории, но передача информации происходит очень медленно. И все же я многое узнала.

Мэрилин отодвинулась от края и сняла очки.

– Ана, ты хочешь сказать, что можешь с ним общаться?

– Сначала он попытался говорить со мной. Он создал эти фигурки, но этот способ оказался неудачным. Предполагается, что они несут какую-то информацию, но в нас они лишь пробуждают некие эмоции, влияют на наши настроения. Это заставило меня вплотную заняться поиском надежного метода общения, и наконец с помощью Жуй Лина мне это удалось.

Ана объяснила, что компьютер, лежавший у нее на коленях, связан с экраном, расположенным в недрах гнезда. Когда она печатала на компьютере вопрос, он преобразовывался в серию световых сигналов; некоторые группы крыс понимали эти сигналы, а другие группы образовывали внизу картины. Программа, написанная Жуй Лином, переводила послания искусственного интеллекта на английский язык.

– Обмен самыми элементарными репликами занимает много времени, но времени у меня полно. Мне следовало показать тебе это раньше. Тогда все было бы проще.

– Ты мне не доверяла. Это нормально. Я понимаю.

– Я думала, ты мне не поверишь. Но сейчас ты просто обязана поверить.

В свете карманного фонарика Ана выглядела столетней старухой.

– Так, дай-ка мне свой пистолет, – попросила Мэрилин. – Может быть, это поможет мне в разговоре с Томом Арчибольдом и его головорезом. Если понадобится, я их убью.

– И его клиента тоже?

– Если понадобится – да.

– Возможно, это окажется нелегким делом, – заметила Ана.

– Значит, тебе известно, кто он?

– Я догадываюсь… – Ана взяла Мэрилин за руку. Пожатие ее горячих пальцев было слабым, но смотрела она твердо. – Я также знаю, как избавиться от этих людей и их клиента. Все, что мне нужно, здесь есть. Я бы сама этим воспользовалась, если бы не рана.

– Покажи мне, что это.

Когда Мэрилин выкарабкалась из норы, ее встретил резкий свет фар, запах дыма и летевший с востока дождь пепла. Она подняла квантовый компьютер и громко сказала:

– Вот то, что вам нужно.

– Иди сюда, – крикнул ей в ответ Том Арчибольд. – И смотри, без фокусов.

– Я свое обещание выполнила. Жду того же от твоего клиента. Я хочу, чтобы он сам пообещал мне, что возьмет ноутбук и отпустит нас с Аной живыми. А потом вы вернетесь обратно в Порт Изобилия и больше сюда не сунетесь. Иначе я буду сидеть здесь и ждать, пока мои друзья придут посмотреть, кто зажег костер. Они уже близко, я уверена.

Последовала долгая пауза. Наконец Том ответил:

– Мой клиент говорит, что ему нужно взглянуть на предмет, прежде чем решить, что делать дальше.

– Отлично. Пусть убедится, что все в полном порядке.

Мэрилин сползла вниз с насыпи и прошла через сад. Вокруг нее стояли часовые; от производимого ими низкого гула у нее зашевелились волосы на затылке; по сторонам от тропы в земле возникали расщелины, и из них изливались живые, шевелящиеся волны. Ей пришло в голову, что феромон Аны может и не подействовать, когда вся колония взбаламучена, но она взяла себя в руки. Она остановилась в десятке метров от границы сада, и Том, стоявший над ней, на каменной террасе, приказал ей подниматься, на что она ответила:

– Шутишь, что ли? Я могу поговорить с твоим клиентом и отсюда.

– Гораздо проще для всех будет, если ты поднимешься, – возразил Том. – Если бы я хотел пристрелить тебя, Мэрилин, то давно уже сделал бы это.

– Чушь собачья, – фыркнула Мэрилин. – Ты не убиваешь меня потому, что без меня не сможешь достать отсюда компьютер – тебя просто сожрут заживо.

Ей пришлось подождать некоторое время; Том исчез, вероятно, чтобы лично переговорить с клиентом. Оставшийся в живых охранник стоял на краю обрыва, бесстрастно наблюдая за ней; она уставилась на него, пытаясь не трястись от страха, слыша за спиной звуки шагов подкрадывающихся крыс. Затем к охраннику приблизились две фигуры. Одна принадлежала Тому Арчибольду; вторым был высокий манекен, передвигавшийся небольшими шажками, на негнущихся ногах.

Клиентом Тома оказался Пастух.

Мэрилин еще на Земле видела их по телевизору, но сама до сих пор не сталкивалась ни с одним из них. Он был двухметрового роста, одет в какой-то неопределенного вида черный костюм; бледное лицо со схематично набросанными чертами могло принадлежать мужчине. Это был оживленный магазинный манекен, оболочка, сотканная из одной-единственной молекулы сложного полимера с добавками металлов. Его хозяин-Пастух управлял им с помощью квантовой технологии; сам он мог находиться где угодно – на орбите Первопроходца, Земли или любой звезды на другом конце Вселенной.

Низким баритоном он задал Мэрилин несколько вопросов относительно копии корабельного разума, хранившейся в колонии общественных крыс, затем она продемонстрировала ему кое-какие фотографии.

– Значит, корабельный интеллект содержится в этом устройстве, – наконец, сказал Пастух.

– Ана сделала копию ядра, из которого он развился, и нашла способ поместить его в компьютер, – объяснила Мэрилин. Поднятые руки, в которых она держала ноутбук, заныли.

– Одна копия хранится в этом компьютере, вторая – в колонии общественных крыс. Существуют еще копии?

– Если и существуют, я об этом ничего не знаю, – произнесла Мэрилин, молясь, чтобы ни Пастух, ни Том Арчибольд не догадались, что она лжет.

– Ты отдашь его нам в обмен на свою жизнь.

– Мою и Аны. У вас мало времени, – сказала Мэрилин. – Люди заметили костер и будут здесь с минуты на минуту. Они поднимут тревогу, потому что я не звоню.

– А откуда мне знать, что ты не устроишь за мной погоню? – спросил Том.

– Даю тебе слово, – ответила Мэрилин.

– Оставь двух женщин в живых, – приказал своему наемнику манекен. – Мне нужна только копия корабельного интеллекта, а тебе – твои деньги.

Том этому явно не обрадовался, но велел Мэрилин подниматься по тропинке.

– Скажи своему человеку, пусть уберет пушку, – крикнула она.

Том рявкнул несколько слов, и охранник отступил назад. Мэрилин нажала клавишу «пробел», закрыла ноутбук и начала подниматься, медленно, осторожно, стараясь не обращать внимания на шорохи за спиной. И стараясь не сбиться со счета.

Когда она дошла до конца тропинки, Том шагнул вперед и выдернул у нее ноутбук, а охранник схватил ее за руки.

– Существует еще кое-что, кроме этой штуки в компьютере, – произнесла Мэрилин. – Я могу рассказать вам то, что узнала от старухи. Все, что она рассказала мне во время наших долгих бесед.

– Корабельный мозг – это все, что мне нужно, – ответил манекен.

– Они отправились еще кое-куда, – говорила Мэрилин, продолжая мысленно считать. – Вы поэтому ими так интересуетесь? Или вы боитесь, что мы узнаем нечто такое, чего, по вашему мнению, нам знать нельзя?

Манекен повернулся к ней всем телом, чтобы взглянуть ей в лицо.

– Ты слишком много говоришь, – произнес он.

Она поняла, что задела его за живое, и это придало ей смелости. К тому же отсчет был почти закончен.

– Мне просто интересно, зачем вы нарушили договор с ООН. Эта планета и другие – они даны нам, чтобы начать все с чистого листа. Вы обещали оставить нас в покое.

– Через десять лет или через тысячу – оно все равно настигнет вас, как настигло тех, других, – ответил манекен.

– Мы изменимся, – возразила Мэрилин. – Мы станем иными.

– Из того, что мы видели до сих пор, мы можем заключить лишь, что вы в конце концов уничтожите самих себя. Как и все остальные. Как и следующие, те, кто придет, когда о вас давно позабудут. Это неизбежно, но спешить с этим нельзя.

Мэрилин закончила свой мысленный отсчет.

– Значит, вы поэтому пришли сюда? Вы боитесь, что мы узнаем нечто запретное?

Манекен неловко повернулся и посмотрел на компьютер, который держал в руках Том.

– Почему этот предмет издает такой шум?

– Я ничего не слышу, – удивился Том.

– Частота звука – двадцать четыре и две десятых мегагерц, – объяснил манекен. – Ваш организм не воспринимает этих колебаний, но я их слышу.

Том шагнул к Мэрилин, спрашивая ее, что она сделала, но в этот момент снизу, из сада, послышался шум тысяч шагов. Земля, освещенная фарами, земля, скрытая в тени, вокруг агав с замершими неподвижно листьями-мечами, – пришла в движение.

Когда-то Ана рассказывала Мэрилин о том, что в гнезде живет более ста тысяч крыс и их общая биомасса составляет от двух с половиной до трех сотен тонн. И сейчас большая часть обитателей неслась, словно гигантская, неотвратимая живая волна, к террасе, на которой стояла хижина: крысы карабкались друг на друга, образуя барьер высотой в шесть-семь штук. Розоватая волна захлестнула сад, пронеслась среди агав, врезалась в склон и начала подниматься. Послышалось громкое шипение – словно готов был взорваться чудовищный паровой котел. В воздухе разнесся смрад.

Том Арчибольд поднял пистолет и прицелился в Мэрилин, но манекен загородил ее и гудящим баритоном велел оставить женщину в живых. Затем выхватил у Тома компьютер, развернулся и направился к машинам. Охранник толкнул Мэрилин вперед, но живая волна уже догнала их; обернувшись, они увидели второй поток крыс, затем обе волны встретились и слились. Крысы карабкались друг на друга в погоне за манекеном, который медленно шагал прочь. Охранник оставил Мэрилин и бросился бежать, но крысы настигли его, и он, пытаясь отбиваться, с воплями рухнул на землю. Том успел выстрелить лишь раз и промахнулся, затем шипящая, дергающаяся, рвущая и грызущая волна накрыла и его, и он затих, а крысы продолжили погоню, погоню за ноутбуком, который уносил манекен.

Ана выпустила в атмосферу гнезда феромон, который дал крысам сигнал, что на них напали обитатели враждебного гнезда, а на компьютер нанесла вещество, выделяемое крысиной маткой. Поэтому они хлынули на поверхность и бросились вслед за компьютером, который воспроизводил аудиофайл, запущенный Мэрилин – запись тревожного сигнала, издаваемого королевой. Крысы, убежденные в том, что враги захватили одну из их королев, бросились ей на помощь.

Крысы потоком неслись мимо Мэрилин, а она замерла, боясь наступить на кого-нибудь и быть укушенной. Пастух распахнул дверь ближайшего джипа и сунулся было внутрь, но в этот момент на него обрушились десятки и сотни крыс. Манекен был сделан на совесть, из прочного материала. Ему удалось завести «лендровер», и мощная машина рванулась вперед, дрожа от возни набившихся в нее крыс, а за ней бежали все новые и новые солдаты. Она снесла пластиковые стулья и навес, объехала хижину, затем сорвалась с обрыва и рухнула в крысиный сад.

Живой поток накрыл ее и отступил, уходя прочь, в норы и дыры. Мэрилин осторожно ступала среди крыс, которые еще суетились на террасе, подбирая раненых и умирающих. Том Арчибольд и его охранник превратились в кровавую кашу. Как и Жюли Белл, лежавшая в хижине. Мертвый манекен застрял между рулем и сломанным сиденьем джипа. Острые зубы и клыки крыс-солдат разорвали его костюм на мелкие кусочки и вскрыли его самого, и он не пошевелился, когда Мэрилин осторожно заглянула в машину, ища ноутбук. Но компьютера там не оказалось – должно быть, крысы унесли его в свое гнездо.

Манекен не хотел или не мог ответить на ее вопросы, а затем из отверстий в его туловище показался едкий белый дым. Мэрилин схватила какой-то кейс и побежала прочь, а манекен внезапно загорелся. Джип охватило пламя, пошел черный дым, и алый свет погребального костра освещал сад и последних крыс, спешивших домой.

Когда с большим опозданием прибыл полупьяный отряд из Уголка Джо, Мэрилин как раз сооружала над дырой в крысиной насыпи треногу. Она дала Джоэлю Джумонвилю и трем его спутникам остатки своего феромона, и те неохотно последовали за ней в сад и помогли ей соорудить нечто вроде ремней безопасности; затем она спустилась вниз по веревочной лестнице, обвязала Ану Далтовскую этими ремнями, а Джоэль и его люди вытащили старуху наверх. Раненую увезли в больницу, а Мэрилин и Джо поехали к могиле проведать пленника, Фрэнка Паркера.

Фрэнк Паркер стал торговаться, и ему удалось заключить сделку. Мэрилин согласилась отказаться от большинства обвинений против него в обмен на помощь полиции ООН. Полицейские добрались до вонючего мотеля в доках Порта Изобилия, где Том Арчибольд прятал Жуй Лина. Математик, которого допрашивал Пастух, подтвердил большую часть показаний Мэрилин. Временное представительство ООН на Первопроходце заявило формальный протест против присутствия манекена и получило соответствующие извинения от Пастухов, которые во всем обвиняли отдельных правонарушителей и клялись, что подобное больше не повторится.

Ана Далтовская две недели находилась в коме и чуть не умерла от потери крови и заражения. Репортеры устроили около больницы настоящий лагерь; Мэрилин арестовала двоих, которые пытались пробраться в палату, и организовала круглосуточное дежурство горожан.

Придя в сознание, Ана открыла Мэрилин свой последний маленький секрет. Мэрилин и Джоэль Джумонвиль поехали в долину, отмерили определенное расстояние от хижины и выкопали завернутый в полиэтилен ящик, в котором лежали бумаги Аны. В нем также оказался жесткий диск, на котором содержались не только копии всех документов, касавшихся крыс, но и копия данных с ноутбука, исчезнувшего в недрах крысиного гнезда.

Мэрилин и Джоэль пили ледяное пиво из прихваченного с собой холодильника, сидя на краю террасы и глядя на марево, дрожавшее над раскинувшимся внизу садом. Был полдень, стояла жара, все вокруг словно замерло. Листья агав развернулись ребрами к солнцу, почти не давая тени. Часовые стояли на плоских камнях перед своими норками.

– Мне кажется, я понимаю, почему она хочет вернуться сюда, – сказал Джоэль.

Ана сообщила Мэрилин, что у нее еще полно работы.

– Я как раз начала более или менее осмысленно общаться с корабельным мозгом, когда меня грубо прервали. Теперь мне придется начинать все заново. Дело пойдет быстрее, если Жуй Лин сдержит свое обещание и приедет помочь мне, но мы еще не скоро узнаем, правду ли сказал тебе манекен Пастуха.

Мэрилин предупредила женщину, что о ней, ее работе с крысами и инопланетным кораблем уже ходят слухи, и показала толстую пачку газет с кричащими заголовками.

– Ты стала знаменитостью, Ана. Придется тебе к этому привыкать.

– Меня станут осаждать толпы идиотов, жаждущих узнать тайны вселенной, – ответила та. Сидя на больничной кровати, покрытой аккуратной льняной простыней, она выглядела хрупкой и беззащитной, но взгляд у нее по-прежнему был бесстрашным, как у орлицы.

– Пастухи думали, что корабельный разум знал что-то важное, – сказала Мэрилин. – Что-то такое, что могло бы нам помочь узнать о судьбе других рас. И о том, что может когда-нибудь случиться с нами.

– Куда уж нам учиться на ошибках инопланетян, – фыркнула Ана, – мы и на собственных ошибках не учимся. Что бы там ни было известно этому разуму – а я пока не уверена, что ему известно нечто важное – мы сами должны строить свое будущее.

И сейчас, когда Джоэль Джумонвиль спросил у Мэрилин, что она собирается делать дальше, она вспомнила об этом разговоре.

– Я почему спрашиваю, – продолжал Джоэль, – ведь ты скоро разбогатеешь. А последний полицейский сбежал от нас, когда нашел этот сверхпроводник.

В кейсе, который Мэрилин прихватила из машины манекена, оказалось небольшое устройство, не только способное отслеживать телефоны и нарушать их работу, но позволявшее также их прослушивать – это был прорыв в квантовой механике, и физики набросились на него, как коты на валерьянку. Мэрилин наняла в Порту Изобилия специалиста по патентам, кузена химика из Уголка Джо, чтобы тот охранял ее права на часть денег, полученных от продажи новой технологии. Мэрилин собиралась отдать половину денег Ане; а пока все ее богатство составляла пачка неоплаченных счетов от адвокатов.

Она отхлебнула из бутылки и принялась разглядывать жарившийся на солнце крысиный сад и часовых, стоявших навытяжку под огромными парусами листьев агав.

– О, думаю, я еще немного пробуду здесь, – ответила она. – Кому-то же надо проследить, чтобы Ана смогла продолжать работу и чтобы ее не отвлекали туристы и мошенники. А кроме того, мой контракт заканчивается только через полгода.

– А потом?

– Э, Джоэль, кто знает, что сулит нам будущее?

Гвинет Джонс ^{22}
ПРИГОВОР
(Пер. Ольги Гайдуковой)

I

– Вы хотите провести это время во сне?

– Нет.

Сидящая за столом женщина в форме посмотрела на экран и перевела на меня бесстрастный взгляд. Она могла быть реальной и находиться далеко отсюда, – или сидеть здесь, но в виде электронной копии. Этого я не знала.

– Ну, тогда вам прямиком на ориентацию.

II

Я пошла. В коридорах космической станции «Пояс Койпера» (обычно ее называли «Сковородная Ручка») энергии хватало, так что с поддержанием искусственной гравитации проблем не было. Станция никуда не летела; она просто двигалась вокруг Солнца, вращаясь вокруг своей оси, по максимально безопасной от столкновений орбите радиусом шесть миллиардов километров: космический остров-тюрьма без коренного населения. Отсюда мне предстоял полет в виде вереницы символов двоичного кода, ноликов и единиц, в место моего окончательного изгнания из Соединенных Штатов Земли. В пределах СШЗ, включающих в себя также околоземные жилые станции и колонии на планетах, создание цифровых копий человеческих существ незаконно. Защищенный от копирования судовой груз, состоящий из более чем сотни осужденных преступников, был доставлен сюда, на границу Солнечной системы, где с каждого из нас будет снята копия. Даже с учетом невероятной мощности компьютеров оцифровка займет все же некоторое время.

Значит, отсрочка приговора. Приостановка исполнения.

Моя каюта (то есть камера) была узкой, как пенал. Я улеглась на койку и осмотрелась. Стены, пол, различные приспособления – все было изготовлено из фиброкерамики одинакового грязно-серо-зеленого цвета. «Матрац» на ощупь был твердым, как железо, тем не менее он легко уступил моему весу и принял форму тела. Выступающий по периметру койки ободок делал ее похожей на стол патологоанатома – окровавленные внутренности смотрелись бы тут вполне уместно. В изголовье койки располагалась панель управления, прямо как в отеле, что позволяло следить за состоянием вакуумного туалета, ионного душа, температурой воздуха, давлением, – данные отражались на экране монитора.

На языке у меня вертелось множество вопросов, но ответов на них не предвиделось. Сильно нервировало то обстоятельство, что несколько недель мной занимались исключительно автоматы (имевшие зачастую человеческое обличье); никакие контакты с другими заключенными не допускались. Когда я в последний раз разговаривала с человеком? Должно быть, еще на Земле, во время процедуры выдачи вещей, которые нужно взять с собой. Вам сообщают ограничения по весу (на самом деле, по объему данных для кодировки) и время вашей «дупликации». Как в старом сериале «Анатомия страсти». Действительно хороший набор ножей, добротные ботинки, походная аптечка, семена овощей и цветов. Фортепианные сонаты Бетховена в исполнении Альфреда Бренделя, еще моцартовские сонаты. Каптерщик сказал, что аптечку взять не получится. Он велел мне выбрать цифровой носитель, на котором будет записан мой скудный набор развлечений, и точно указать тип «вечного» источника питания. Зачем-то дал пощупать ножи, ботинки, миниатюрный плеер, даже семена. К чему эта суета?

Рундук под койкой был пуст.

–  Вы хотите провести это время во сне?

Сам перенос произойдет практически мгновенно. Я не представляла, какое время займет процесс кодирования. Час? неделю? месяц? Я подумала о тех, кто грезил сейчас в капсулах сновидений. Некоторые из них удовлетворяли аппетиты сообразно своим запросам – скромным или, наоборот, чудовищным. Другие старались добиться в своих снах ужасной мести тем, кто привел их к такому концу – отцам, матерям, любовникам, властям, ОБЩЕСТВУ. Наверняка были и те, кто пытался искупить свои преступления виртуальными мучениями. Среди заключенных встречаются все эти типажи. Ничего из этого мне не подходило. Хотите умереть – имейте мужество застрелиться, не дожидаясь подобного финала. Не хотите – живите до последнего вздоха и встаньте перед расстрельной командой без повязки на глазах.

Перед глазами проходили сцены последнего суда. Вот я, потерпевшая поражение, но так и не склонившая головы, пытаюсь еще что-то доказывать, окончательно лишаясь расположения присяжных. Вот мой экс-супруг во время нашей последней встречи в маленькой пустой комнатке, бросивший на произвол судьбы свою провинившуюся «домашнюю утварь», жестикулирует, видимо, сам этого не замечая. Его ужаснуло это свидание в камере смертников. Меня – нет. Я давно разочаровалась в Дирке. Верил ли он в меня хоть когда-нибудь? Или просто притерпелся к моему непреходящему отчаянию за те годы, что мы были лучшими друзьями и любили друг друга, как он говорит сейчас? И неужели он действительно вот так заламывал руки и поднимал их вверх, как будто перед ним была не я, а вооруженный террорист?

Я вспомнила девушку, которую видела только мельком. Ожидая этапа на станцию, мы, заключенные, иногда на мгновение пересекались. Пружинистые косички цвета гречишного меда торчали по обе стороны ее головы, как у маленькой девочки. Глядела она тупо, без выражения. Кто заплел ей эти косички? К чему было выбрасывать деньги на ветер, отправляя сюда умственно отсталую? Да все потому, что они играют в лотерею. И слабоумные, якобы жертвы переноса, способны каким-то загадочным образом помочь выжить той небольшой группе, которая проживет достаточно долго, чтобы успеть заложить фундамент колонии на планете земного типа у далекой звезды. Нам предназначено быть сваями, забитыми в грязь чужого мира, и на наших костях будет возведен дальний конец моста грез.

Интересно, когда начнется эта «ориентация»? Холод космоса пробирался под мое тонкое одеяло. Мерное мелькание цифр на электронном будильнике действовало успокаивающе, как биение сердца. Глядя на них, я незаметно уснула.

III

Станцию «Пояс Койпера» планировали использовать в качестве космопорта-хаба при международном космополисе. Ну а после того как проект забросили (и до того как принцип Буонаротти стало возможным использовать для массовых переносов, подобных нашему), она служила чем-то вроде санатория для старателей с астероидов. Если верить легендам, они слетались сюда на своих суденышках и отводили душу в разнузданных пьяных оргиях и резне. Так они спасались от ужасающего одиночества, от которого страдает человек в глубоком космосе. Пока световая дорожка вела меня бесконечными извивающимися коридорами к месту, где нас собирали на ориентацию, я раздумывала о судьбе этих горемык. Они исчезли бесследно, не оставив на тусклых здешних стенах ни царапины, ни надписи. Тихий, на пределе слышимости гул работающих систем тороида Буонаротти проникал повсюду. Так гудят двигатели огромного величественного пассажирского космолайнера, пробивающегося сквозь пространство. Я поежилась. Но, конечно, это был холостой прогон.

В обширном скудно обставленном зале кают-компании одетые в коричневые робы заключенные продвигались, шаркая ногами, мимо кабинки, где сидела женщина в форме медико-санитарной службы. Она по очереди опрашивала их и отпускала. Составленные в кружок стулья, то ли прикрученные к полу, то ли выраставшие прямо из него, завершали картину комнаты отдыха какой-нибудь психиатрической клиники. Я встала в очередь. Со мной никто не заговаривал, я тоже помалкивала. Девушка с косичками была здесь. Я ее заметила. Наконец подошел и мой черед. Женщина в кабинке, которую я тут же окрестила Старшей Сестрой, отметила мое имя и велела взять лежащую перед ней на стойке нарукавную повязку.

– Приятно узнать, что в нашей команде есть врач, – заметила она.

По профессии я хирург, но уже долгие годы у меня не было практики по специальности, если не считать таковой работу фельдшером-волонтером в районной поликлинике для неимущих. На повязке была надпись «Капитан». Интересно, как она попала на стойку, без помощи человеческих рук? На ум пришли манипуляторы, роботы… Неприятно, когда тебе напоминают, что вокруг полно громыхающих механических штуковин, видеть которые не разрешено.

– Где вы находитесь на самом деле? – спросила я, пытаясь вернуть чувство собственного достоинства. Я знала, они умеют справляться с задержкой сигнала и могут симулировать почти естественный диалог. – Откуда в настоящее время ведется управление станцией? Ксичанг? Хьюстон? Хотелось бы просто знать, какого нам ожидать обращения – плохого или очень плохого.

– Нет, – Старшая Сестра ответила на совершенно другой вопрос. – Я – программа. – Она посмотрела мне в глаза с равнодушной улыбкой существа, далекого от человеческих забот. – Я нахожусь в информационной системе, и нигде больше. Ни особого обращения, ни наказаний здесь никаких не будет, Руфь Норман. Все, вы свободны.

Я украдкой взглянула на своих товарищей по несчастью, что топтались сейчас возле стульев. Мне уже доводилось сидеть в тюрьме и в исправительном лагере. Я знала, что может произойти в заключении с женщиной из среднего класса, осужденной по не особо впечатляющей статье за «преступление», которым считается борьба против ущемления наших гражданских свобод. Животное чувство самосохранения одержало верх. Я надела повязку на рукав своей робы. И в тот же момент на стойке появился компьютер-наладонник, на том же самом месте. Я взяла его – он был вполне материален.

Я быстро выяснила, что из четырнадцати человек (у меня в компьютере было восемнадцать фамилий, но четверо так и не появились) выразили желание бодрствовать меньше половины, и постаралась убедить обманутых, что я тут ни при чем. Затем я попросила всех присутствующих отозваться на свои имена. Они были не против; к моему удивлению, они признавали мой авторитет – пока признавали.

– Хиль… да, – произнесла девушка с косичками, с трудом ворочая слишком толстым для ее рта языком. Выдох и гортанное «д» – такие звуки мог издавать дряхлый заводной мишка. Косички ей никто не переплетал, из них выбивались курчавые пряди. Закоренелые уголовники неловко переглянулись. Никто не произнес ни слова. Одна из женщин не говорила вообще. Она казалась такой заторможенной, что было непонятно, как она смогла добраться до нашей комнаты отдыха.

Нас было девять женщин, четверо мужчин и один транссексуал, определявший себя как женщину (кличка Систа). Компьютер информировал меня довольно скупо: имя, возраст, этническая или национальная принадлежность, – ну и все, в основном. Миссис Микал Рохан была иранкой, носила строгое мусульманское платье с хиджабом, но по-английски говорила безупречно. Худая как щепка Бимбам была настоящей британкой; у нее была привычка жевать щеку, чем она самозабвенно и занималась все время. Похоже, она употребляла наркотики. Другая урожденная англичанка с карибскими корнями, называвшая себя Сервалан (Анджела Моррисон, 34 года), выглядела так, будто всю жизнь провела в психушке. У меня не было информации о том, какие преступления они совершили. Но когда я ввела в свой компьютер их клички и прочитала профессию и квалификацию, на экране появилось окошко, и его содержание мне совсем не понравилось. Такие полезные для общества люди! Как вы все дошли до жизни такой? По какой странной случайности вы заработали себе смертные приговоры без права на обжалование? Эй, серийные убийцы, гангстеры из наркокартелей, растлители малолетних, отзовитесь, пожалуйста!