Текст книги "Говорящие часы. Честная игра. Бей ниже пояса, бей наповал"

Автор книги: Фрэнк Грубер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Глава 7

– Нью-йоркские номера, – заметил Джонни Флетчер, выбираясь из придорожных кустов. – Та же самая машина, которая только что мчалась на север.

– Ту вела бабенка, – возразил Сэм Крэгг.

– И эту тоже. Между прочим, в полном одиночестве. И совсем недурна… Видишь, разворачивается?

Сэм кинулся назад, под защиту зарослей, а Джонни остался на дороге.

– Посмотрим, что к чему! – бросил он вслед другу.

Автомашина оливкового цвета с кузовом типа «купе» промчалась мимо Джонни. Девица за рулем нажала на клаксон и притормозила. Джонни шагнул на обочину. Машина дала задний ход.

– Подбросить? – спросила девица.

Джонни улыбнулся и кивнул на Сэма:

– Нас двое.

– Все в порядке, – заверила девица. – Я не боюсь.

Джонни пожал плечами:

– О’кей, леди! Мы тоже не боимся. Давай, Сэм… – Он открыл дверцу и сел рядом с девицей. Сэм протиснулся и кое-как устроился. Троим на двухместном сиденье тесновато, подумал Джонни, но раз девушка не против, то он и подавно.

Миловидная, не старше девятнадцати-двадцати, блондинка переключилась на вторую передачу, прибавила газу, и машина понеслась на юг.

– Здесь тачку нечасто встретишь, – сказала девица. – Я проехала мимо и как раз подумала, что до следующего города еще далеко.

– А до того места, куда нам надо, еще дальше.

– Где это? Миннеаполис?

– Нью-Йорк.

– Правда? Я тоже из Нью-Йорка.

– Я видел номера. Э-э… вы сейчас туда направляетесь?

– Не совсем. Я… у меня тут кое-какие дела. То есть я тут навещала кое-кого. Возле… Бруклендса.

Джонни почувствовал, как Сэм напрягся. Помолчав немного, он спросил:

– Бруклендс остался сзади, не так ли?

Она взглянула на него, и он заметил, как у нее по лицу скользнула тень.

– А вы что, не знаете?

Он покачал головой.

– Не знаю. Никогда там не был. – И вдруг ни с того ни с сего добавил: – То есть, кажется, был. Ну да, конечно!

Машина слегка вильнула.

Джонни вежливо предложил:

– По-моему, вам лучше нас высадить. Вы слишком молодая для подобных дел.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду нью-йоркские номерные знаки на машине. Сначала вы проехали мимо, вернулись, снова проехали мимо нас и снова вернулись. Вы зачем нас подобрали? Чтобы покатать?

– Джонни! – воскликнул Сэм в тревоге.

Джонни слегка пихнул его локтем, чтобы он заткнулся.

– Вы девушка… Тома, да?

Девица открыла рот от изумления:

– Значит, вот вы кто! Так я и знала. У меня возникло подозрение, когда я проезжала мимо вас первый раз и вы скрылись в лесу. Вы – те самые, что сидели с Томом…

– Мы были с ним в тюремной камере, когда это случилось. Э-э-э… вы думаете, мы уби… сделали это?

Машина резко вильнула, а девица ослабила давление на акселератор. Джонни поспешил добавить:

– Мы этого не делали. А вдруг это мы? А? Вам не следовало… подбирать нас. Вы просто…

– А кто? Если не вы, то кто?

– С нами сидел еще один человек. Бродяга…

– Бродяга? Обычный бродяга? Вы уверены?

Джонни пожал плечами:

– Тогда я был уверен. Понимаете, Том и тот оборванец уже были в камере, когда нас туда затолкали. Я не обратил на оборванца особого внимания, потому как он выглядел именно так – грязный, обросший бродяга. – Джонни поморщился. – А Том… Я сразу догадался, что он в таком месте впервые. Мы с Томом вроде как подружились. Он упомянул, что власти известили его семью…

– Два дня назад. Я приехала в Бруклендс сегодня утром. Спустя час после того, как вы… После вашего побега.

– Целый день играем тут в следопытов и индейцев, – вздохнул Джонни. – А… что они там говорят? Что это сделали мы с Сэмом?

Они кивнула:

– Вы все втроем.

– Втроем? Думают, мы заодно. А что… Том?

Губы у девицы задрожали, но она постаралась взять себя в руки.

– Насильственная смерть… Задушили…

Джонни нащупал в кармане куртки квитанцию из ломбарда, которую дал ему Том Квизенберри. Не вынимая руки из кармана, он поинтересовался:

– А что его семья?

– Отец едет в Бруклендс. Наверное, уже подъезжает. Он поехал на поезде, а я на машине. Тридцать часов за рулем от самого Нью-Йорка.

– А мать?

– У него мачеха. Она… Да ладно! Собственно, это из-за нее Том сбежал из дому. Есть дед… Саймон Квизенберри. Тома он очень любил…

– Саймон Квизенберри? Тот самый, что делает часы?

– Да. Он владелец «Часовой компании Квизенберри». А еще он… коллекционирует старинные часы. Старый и больной человек… Честно говоря, по мнению врачей, ему остались считанные дни.

Они подъехали к небольшому поселку. Домов сорок-пятьдесят, не больше… Проезжая по главной улице, девица сбавила скорость, а Джонни заметил на заправочной станции полицейского, который стоял возле своего мотоцикла и смотрел на них.

Нахмурившись, Джонни глянул в зеркало заднего вида. Полицейский выкатывал мотоцикл на дорогу.

– Поторапливайтесь! К нам двигает коп, – сказал Джонни девице.

– Ну вот, приехали! – простонал Сэм.

Девица надавила на педаль газа так, что их швырнуло на спинку сиденья. Джонни следил за стрелкой спидометра. Семьдесят километров в час… восемьдесят… девяносто…

– Догоняет, – заметил он. – Сбавьте скорость у поворота. Мы выпрыгнем.

– Но как же!.. – в отчаянии вскрикнула она.

– Придется, – мрачно заметил Джонни. – Нельзя, чтобы нас схватили. Притормаживайте!

Машина подкатила к повороту. Завизжали тормоза… Сэм открыл дверцу еще до того, как машина остановилась. Джонни придержал его.

– У меня есть кое-что от Тома! – прокричал он. – Встретимся в Коламбусе, штат Огайо…

Сэм выпрыгнул на обочину и, не удержавшись на ногах, свалился в канаву. Джонни спрыгнул следом и нырнул в заросли кустарника. В отдалении послышался рев мотоцикла.

Девица выжала сцепление, и машина умчалась.

– Сэм, пригнись! – крикнул Джонни.

Едва они укрылись в кустах, из-за угла сразу вывернул мотоцикл.

Значит, снова в бега! Полицейский догонит ее, и она скажет, что подобрала двоих парней, но оба уже сошли. Коп вернется, покрутится тут для порядка, помчится назад в поселок, поднимет тревогу… Стало быть, очень скоро здешний лес начнут прочесывать. У них полчаса на все про все, до того как поиски развернутся во всю мощь, прикинул Джонни. Оказавшись на проселочной дороге, метрах в восьмистах от шоссе, они перешли на рысь. Сэм начал задыхаться и причитать, не пробежав и пятисот метров. Но зато упорство Джонни было вознаграждено. Во дворе заброшенной с виду развалюхи стоял драндулет образца 1928 года.

Джонни решительно подошел к машине, залез внутрь и завел мотор. Задним ходом он подал машину к дороге, где его ждал Сэм. В это время из развалюхи, размахивая руками и вопя, похоже, выскочил владелец колымаги. Стиснув зубы, Джонни вывел машину на дорогу.

– Садись, Сэм! – скомандовал он.

Сэм залез в машину и заблажил:

– Ну вот, я так и знал! Мало нам убийства, теперь еще и угон машины!

– Умолкни! – оборвал его Джонни.

Мотор взревел, и они понеслись со скоростью пятьдесят километров в час. Проехав километра три, Джонни свернул вправо. Километров через пять снова повернул направо.

– Ты чего? – заорал Сэм. – Мы опять гоним на север!

– Умолкни! – Джонни помолчал. – На севере нас не ждут. Ясно? Хватило бы бензина… Смотри – бак пустой!

Они остановились. Джонни отвинтил крышку бензобака. Оказалось, что у них еще есть литров восемь-десять. Стрелка показывала, что бак пуст, потому что индикатор был сломан.

Они перевели дух и помчались дальше. Через четверть часа остановились свериться с картой автомобильных дорог, которую отдал им торговец лимонным экстрактом. Определив местонахождение, Джонни свернул на восток.

Спустя какое-то время он произнес:

– Значит, так! Мы едем в штат Висконсин. Тамошние копы не станут особенно переживать из-за нас. На их территории мы не совершили ни единого преступления.

Джонни не знал, что, пересекая границу штата в угнанном автомобиле, он нарушает федеральный закон. Да, собственно, это ничего и не меняло. Спустя несколько минут мотор драндулета кашлянул, чихнул и заглох. Бензин кончился.

Они вытолкали машину на обочину.

– Приехали! Теперь пешедралом, – объявил Джонни.

– С минуты на минуту стемнеет, – сказал Сэм. – Всю ночь, что ли, будем топать?

– Если мои подсчеты верны, мы километрах в двадцати от города Спунера. Штат Висконсин…

– Никогда не слыхал.

– Эх ты, темнота! Спунер в Висконсине – крупный железнодорожный узел. Там делают остановку все товарные поезда. Дошло?

– Неужели теперь по железке? – с отвращением произнес Сэм.

– Пожалуйста, можем пешком. До Нью-Йорка, по-моему, каких-то две тысячи триста километров.

– Нет, уж лучше на товарняке. А как насчет…

– Кушать будем завтра. Сегодня мы путешествуем.

Глава 8

Четвертая авеню в Миннеаполисе, между улицами Хеннепин и Николлет, выглядит в точности как Маркет-стрит в Сент-Луисе, Уэст-Мэдисон в Чикаго или Бауэри в Нью-Йорке. Здесь кучкуются бродяги всех мастей. Они либо толпятся у щитов агентств по найму рабочей силы, либо посиживают на бордюре тротуаров, подставив физиономии солнечным лучам и, возможно, размышляя об ушедших годах.

Такие злачные места всегда выводят Джонни Флетчера из равновесия. Он повидал их достаточно на своем веку, а они все еще существуют и наводят на грустные размышления. Они с Сэмом шагали по улице Хеннепин, направляясь к центру города.

Когда они проходили мимо «Театра на Хеннепин», какой-то тип поманил их пальцем.

– Эй, братва, – грубо окликнул он их, – работа нужна?

– Ха! – воскликнул Джонни. – Работа? Конечно, нужна. Что за работа?

– Да какая вам разница? В девять вечера получите по два доллара.

– С этой минуты и до девяти вечера всего два бакса? – возмутился Сэм.

Тип сделал шаг назад:

– Ну вот что, умники, мне стоит только свистнуть, набежит сотня таких, как вы…

– Мы согласны! – поспешно произнес Джонни. – Ведите!

В фойе шли приготовления к вечернему представлению. Троица спустилась вниз по длинному коридору, поднялась по лесенке и очутилась за сценой. Незнакомец показал на дверь:

– Там ваша униформа. Будьте готовы через пять минут!

– Униформа? – Ноздри у Джонни Флетчера затрепетали.

Толкнув дверь, он вошел в помещение и оторопел.

В комнате стояли трое живых Пиноккио. В огромных башмаках, коротеньких шерстяных носках, с голыми коленями, они были одеты в короткие штанишки на подтяжках и ярко-желтые рубахи. Маски из папье-маше с идиотски радостным выражением были увенчаны идиотскими шляпками.

– Ну уж нет, – прошептал Джонни.

Один из Пиноккио подмигнул им:

– Нашлись еще болваны? Вот ваше обмундирование.

– Не надену, – сказал Сэм Крэгг. – Не выйду я на улицу в таком виде.

– Вот и мы так говорили, – заметил другой Пиноккио. – Но два бакса есть два бакса, тем более что буквально на днях на улице оказались еще пять тысяч безработных.

Джонни взял со стула костюм. Взглянув на Сэма Крэгга, сказал:

– Сэм, ты есть очень хочешь?

– Умираю от голода, – отозвался Сэм, стягивая куртку.

Едва они закончили одеваться, местный Карабас-Барабас, иными словами, управляющий театром, замолотил в дверь:

– Эй, вы, там, Пиноккио! Опаздываете!

Пятеро Пиноккио вслед за управляющим протопали в фойе, где получили указания.

– На этой недели у нас «Пиноккио» Уолта Диснея, – отчеканил управляющий. Вы завлекаете публику. И помните: Пиноккио – живчик, скачет, прыгает, валяет дурака. Не стоять на месте ни минуты! Поняли? Вместо вас, молодые люди, я мог бы нарядить манекены. Я плачу вам по два бакса в день за то, чтобы вы изображали шалуна и проказника. А теперь идите и работайте на совесть. Побольше зрителей! Тогда завтра я, может быть, найму вас снова. Приступайте!

Когда все пять Пиноккио выбрались на улицу, перед окошечком кассы уже стояла очередь. При виде живых кукол прохожие останавливались.

– Ой, смотри! – воскликнуло юное создание, обращаясь к своему спутнику, мордатому шведу. – Разве они не милашки?

Джонни Флетчера прошиб холодный пот. К нему, пошатываясь, приблизился самый толстый Пиноккио.

– Господи, на что только не согласится голодный!

Из подъезда вышел управляющий и гаркнул:

– Не топтаться на одном месте! Побольше огоньку! А то уволю всех прямо сейчас! А свое жалованье имеете право взыскивать через суд. Ну, артисты, начали!

Пиноккио притопывали и подпрыгивали, играли в чехарду. Люди останавливались, затрудняя уличное движение. Полицейские отчаянно свистели, но им никак не удавалось разогнать толпу. Вскоре подоспел отряд правопорядка. Общими усилиями наладили движение транспорта. Управляющий стоял за кассой и улыбался во весь рот: билеты на вечернее представление раскупались, как горячие пирожки.

Пиноккио водили хороводы, играли в «колечко», в салки и дошли до полного изнеможения. Ноги уже отказывались служить. Спустя два часа управляющий наконец позволил им по очереди – по пятнадцать минут на каждого – отдохнуть.

Дождавшись своей очереди, Джонни без сил ввалился в раздевалку. Дивана в комнате не было, и он растянулся прямо на полу. Он так устал, что не было сил даже снять маску. Минут десять он лежал пластом. Потом, скосив глаза, увидел скомканную газету. Он перекатился на бок и развернул ее. Его внимание привлек заголовок. Сняв маску, он приоткрыл дверь.

Почти вся первая полоса была посвящена событиям в Бруклендсе. В передовой сообщалось, что некий Том Квизенберри, двадцати лет, был задушен в Бруклендской тюрьме тремя бродягами, соответственно: Джоном Доу, Джоном Смитом и Джоном Джонсом. [2]Согласно показаниям констебля Оры Фитча, Джон Доу – престарелый слабоумный бездомный бродяга. А вот Джон Смит и Джон Джонс – молодые преступники. Они напали на констебля Фитча, и кто-то из них пырнул его ножом. К счастью, рана оказалась нетяжелой, хотя и болезненной. Полиция предпринимает необходимые меры для поимки преступников.

Во второй колонке речь шла о Дайане Раск, невесте Тома Квизенберри. Ее задержали вчера вечером неподалеку от города Мус-Лэйк после того, как мисс Раск видели в обществе двух типов, похожих по описанию на Смита и Джонса. Бандитам удалось скрыться после захватывающей дух погони. Дайана Раск настаивает на том, что мужчины, с которыми ее видели, – просто случайные попутчики. Отец убитого молодого человека, Эрик Квизенберри, который только что прибыл из города Хиллкреста, штат Нью-Йорк, поручился за мисс Раск, и ее отпустили.

Квизенберри, говорилось далее в статье, забирает тело сына для похорон в семейном склепе. Перед отъездом он заявил, что выплатит тысячу долларов тому, кто поймает Джона Смита и Джона Джонса.

– А это идея! Тысяча баксов – это вещь! – размышлял вслух Джонни. – Может, за меня никогда так много в жизни не дадут…

– Эй, ты, Пиноккио! – крикнул из-за двери следующий артист, жаждущий отдыха. – Ты отдыхаешь дольше положенного!

В раздевалку ввалился еще один Пиноккио, и Джонни со вздохом поднялся с пола.

К вечеру все они еле держались на ногах. Целый день Пиноккио веселили народ. К середине дня у театра выстроилась очередь длиной в полквартала. Управляющий разрешил им по очереди – по полчаса на каждого – перекусить, но дать немного денег в счет жалованья решительно отказался. Джонни и Сэм вместо обеда просто подремали немного.

Наконец наступил вечер. Ровно в девять пятеро Пиноккио двинулись в раздевалку. Джонни с Сэмом облачились в свою одежду. Появился управляющий с деньгами.

– Наймете нас завтра? – поинтересовался Джонни.

Управляющий заюлил.

– Н-н-у… вряд ли. Может… позже, на неделе.

– Но вы же обещали, если мы хорошо поработаем, завтра нанять нас снова, – напомнил один из Пиноккио.

– Так-то оно так, но сегодня мы собрали такую толпу, что завтра народу точно придет с избытком.

– Ах так! – сказал Сэм Крэгг. – Ну, тогда… – Он накрыл лицо управляющего своей пятерней и толкнул с такой силой, что тот отлетел в дальний угол. Когда он отлип от стены, Сэм и Джонни уже стояли в дверях.

– Ужинать! Едим до отвала… – воскликнул Джонни.

– Толстые, сочные бифштексы, – взвизгнул Сэм.

Глава 9

Из Миннеаполиса в Коламбус – за доллар тридцать центов!

Сначала Миннеаполис – Чикаго… Двое суток в товарняках и багажных вагонах с батоном хлеба и с палкой дешевой колбасы за двадцать центов.

Пятьдесят центов за нормальный обед в Чикаго.

Далее по шоссе в Индианаполис. День – на открытой товарной платформе экспресса и двадцать центов на еду.

Затем по шоссе номер 40 до Коламбуса. Целый день и кирпич хлеба.

В Коламбусе первый же встречный полицейский нахмурился и решительно направился к ним.

Смешавшись с пешеходами, они перебежали на другую сторону улицы и завернули за угол. Когда они отдышались, Джонни сказал:

– У нас осталось семьдесят центов. Хочешь не хочешь, а привести себя в божеский вид необходимо. Лучше не поедим. Ты, Сэм, выглядишь как стопроцентный громила.

Сэм Крэгг провел ладонью по недельной щетине:

– Думаешь, ты похож на майскую розу? Нас запросто сцапают не только за щетину, но и за прически. Не надо было оставлять наши бритвы у того неотесанного констебля в Миннесоте.

– Нам вообще не стоило встречаться с ним, – буркнул Джонни. – Но мы на него напоролись, и вот мы здесь. Давай побреемся.

– Где?

Джонни осмотрелся. Налево, над крышами домов, возвышался купол здания законодательного собрания штата.

– Колледж, должно быть, где учат на парикмахеров, чуть правее!

Сэм поморщился:

– Профессионально-техническое училище, что ли?

– Можно, конечно, пойти в какой-нибудь салон красоты, но мне кажется, оттуда нас турнут. Может быть, потом, когда станем миллионерами…

– Нет, – нахмурился Сэм, – мне этого не вынести.

Джонни покачал головой:

– Должно быть, я теряю хватку. Сам чувствую себя не в форме для такого испытания.

Следующие полчаса были мукой. Джонни пригласил в кресло ученик, которому вообще не стоило покидать родную ферму. Дурная привычка размахивать бритвой перед носом клиента, прежде чем отхватить кусок кожи со скулы, кого угодно способна была довести до белого каления. Наконец он с грехом пополам справился с бритьем и принялся маскировать порезы на лице кусочками пластыря.

– Сэр, не желаете ли нежный массажик? – промямлил ученик.

Джонни приоткрыл глаза. Убедился, что тот убрал бритву, и сказал:

– Я бы тебя сам помассировал, если бы прежде догадался выломать штакетину из забора.

Сэм был уже побрит. Его физиономию украшал длинный порез.

На улице Джонни извлек из кармана ломбардную квитанцию:

– Ну, теперь нам предстоит узнать самое худшее.

– Зачем это? – возразил Сэм. – Даже если Том заложил свою вещичку всего за один бакс, мы не сможем выкупить ее.

Джонни пожал плечами:

– Может, ты и прав, но есть конторы, где скупают такие квитанции. Ростовщики, они знаешь какие акулы? Дают примерно одну десятую от стоимости заклада. У мелких маклеров иногда можно получить на несколько баксов больше. Во всяком случае, взглянуть на вещицу-то можно, вдруг что и надумаем. Ломбард в двух кварталах отсюда.

Они сразу увидели над дверью три золотых шара, на стекле надпись «Дядя Джо. Друг в беде» и вошли. Дядя Джо, остроглазый, гладко выбритый молодой человек лет двадцати восьми-тридцати, окинул их изучающим взглядом. Джонни протянул ему квитанцию.

– Вот и мы, дядя Джо! – бодро приветствовал он его. – Давайте посмотрим, хорошо ли вы заботились о нашей фамильной реликвии.

Повертев квитанцию в руках, ростовщик спросил:

– У вас есть деньги, чтобы выкупить вещь?

– Вопрос в том, – не уступал Джонни, – у вас ли безделушка.

Молодой человек что-то побурчал и скрылся в кладовке. Он не возвращался так долго, что Джонни забеспокоился.

– Ау! – позвал он. – Где вы там? Не ждать же нам целый день!

Ростовщик вернулся со странным предметом в руках. Сантиметров по двенадцать в длину и ширину и сантиметров двадцати пяти высотой, фамильная реликвия были либо из чистого золота, либо позолоченная.

– Часы! – воскликнул Сэм Крэгг.

– Ну да, а вы чего ожидали? – вскинул брови ростовщик.

– Часы, – повторил Джонни. – А ничего часики! Фамильная ценность, досталась от дедушки.

Ростовщик поставил часы на прилавок и повертел в руках ярлычок.

– Ох-хо-хо! – сказал он. – Вместе с процентами получается двести шестьдесят четыре. Да-с, с вас двести шестьдесят четыре доллара. С центами мелочиться не будем.

– Ничего себе! – удивился Джонни.

– А вы чего хотели? Я дал вам за них две сотни.

– Но шестьдесят четыре доллара процентов – это грабеж средь бела дня. У меня с собой столько нет.

Дядя Джо строго посмотрел на него:

– Тогда зачем вы пришли? Раз не можете выкупить…

– Да я хотел выкупить. Вот только… в общем, думал, что процентов набежит долларов на десять. Ведь…

– А двести десять долларов у вас найдутся?

На сей раз Джонни Флетчер был застигнут врасплох.

– То шестьдесят четыре доллара, то сразу десять, – нашелся он. – Вы что, в самом деле?

– Мне нужны деньги, – пояснил дядя Джо. – Закладов слишком много скопилось. Черт с ними, с процентами! Двести десять, и часики снова ваши…

– Ну… – Джонни перевел дух, – это ужасно мило с вашей стороны! Ловлю вас на слове. Словом, подержите их до завтрашнего утра, а там посмотрим…

– Получается, у вас нет двухсот десяти. Ладно, забирайте за двести. Ровно столько, сколько я вам ссудил. Мне сегодня нужны деньги.

– И мне сегодня, – признался Джонни. – По правде говоря, с собой у меня денег нет. И завтра не будет. Но все равно, пожалуйста, подождите до завтра, хорошо?

Ростовщик поставил часы на полку. Едва он успел это сделать, часовой механизм заскрипел и зажужжал. В верхней части часов отворилась крошечная золоченая дверца, оттуда вышел золотой человечек, поклонился и… сказал:

– Пять часов, и день почти закончен…

У Сэма Крэгга от удивления глаза на лоб полезли. Джонни не отрываясь глядел на часы. Человечек еще раз поклонился и скрылся в своей норке. Золоченая дверца захлопнулась.

– Классные часы! – произнес ростовщик. – Если бы не нужны были деньги… оставил бы их себе.

Джонни облизал пересохшие губы:

– То-то и оно! Завтра… завтра мы вернемся с деньгами!

Он подобрал с прилавка квитанцию и сунул в карман. Оказавшись на улице, Сэм Крэгг присвистнул:

– Говорящие часы, Джонни! Слыхал?

– Неудивительно, что дядя Джо дал за них Тому двести баксов. А камешки видел? Часики стоят во много раз дороже двухсот баксов, даже если бы они и не были говорящими. Буду…

Какой-то человек, стоявший возле телефонной будки, шагнул им навстречу:

– Здорово, ребята!

Джонни остановился. У него за спиной он слышал тяжелое дыхание Сэма. Лицо незнакомца, кряжистого загорелого мужчины лет сорока пяти, расплылось в сардонической ухмылке.

– А я вас поджидаю.

– Кого это – нас? – поинтересовался Джонни.

– Допустим, Джона Смита и Джона Джонса. Уловили? Ну как, может, пойдем куда-нибудь, обсудим ситуацию?

– Что значит – куда-нибудь?

– Ох! – вздохнул здоровяк. – Я всего-навсего частный сыщик. Джим Партридж меня зовут. Живу я в «Браунфилде», через дорогу. Ну что, пошли?

– Не люблю частных сычей, – огрызнулся Сэм Крэгг.

– Раз уж вы об этом заговорили, – оживился Джим Партридж, – вам что, больше по душе сычи из полицейского управления? Если так…

– Мы выслушаем вас, – сказал Джонни. – Пошли, Сэм!

«Браунфилд» оказался второразрядным отелем. Номер Партриджа был расположен на самом верхнем, восьмом, этаже в конце коридора. Он отпер дверь и включил в комнате свет, так как окно выходило на вентиляционную шахту.

Достав из ящика комода бутылку виски, он налил в высокий стакан примерно на три пальца напитка. Потом предложил стакан Джонни. Тот отказался:

– На этой неделе я не пью.

Сэм Крэгг отказался тоже, и Партридж опрокинул себе в глотку содержимое стакана. Потом налил еще на четыре пальца виски и, не выпуская стакана из рук, опустился в ободранное кресло-качалку. Сэм Крэгг, прислонившись к двери ванной комнаты, остался стоять, а Джонни уселся на продавленную кровать.

– Слушаем вас, Джим Партридж.

Тот кивнул:

– Если не разводить канители, мне нужна квитанция из ломбарда, которую вы стибрили у молодого Тома Квизенберри в Миннесоте. Вот и все.

Джонни поджал губы:

– Если хотите покороче, вот наш ответ: фигушки!

– Я подозревал, что вы ответите именно так, – отреагировал Партридж. – Ладно. Я вам подыграю. Старый Саймон Квизенберри вчера дал дуба. Том отправился на тот свет раньше своего дедушки. Стало быть, часы возвращаются в семью.

– Отцу Тома, Эрику Квизенберри?

– В семью, – повторил Джим Партридж. – Знаете что, никакие вы не таинственные незнакомцы. По-моему, вы просто парочка неудачников в возрасте старше среднего. Вам просто повезло – очутились в камере, где мальчишка разболтался не в меру. Вы поняли, что вещичка стоящая, и воспользовались ситуацией. Но… не вышло! Так что раскошеливайтесь, ребята.

Подложив руки под голову, Джонни откинулся на спинку кровати. Он поднял глаза на грязный потолок:

– Может, и раскошелимся, Партридж. А ты уж, будь любезен, удовлетвори мое любопытство и расскажи немного о себе. Откуда ты узнал, что часы в ломбарде, через дорогу от этого отеля?

Партридж усмехнулся:

– Сосунки вы еще, как я погляжу. Я в своем деле собаку съел. Хотя должен признать, Том не больно-то много наследил. Мне понадобился месяц, чтобы выследить его.

– Месяц?

– Ну да! Следим за ним с тех самых пор, как он удрал из дому и его дедуля обнаружил, что внучек прихватил с собой часики.

– Но на прошлой неделе власти штата Миннесота связывались с его семьей. Как вышло, что тебя не оказалось в Миннесоте?

– Я гонялся за часами, а не за парнем. Когда он сел, их у него уже не было.

– Значит, ты вообще не был в Бруклендсе?

Партридж иронически улыбнулся:

– А зачем? Вы приплыли прямо ко мне в руки.

– Ладно. Откуда ты знал, что мы непременно явимся сюда?

– Я читаю газеты. Придушив мальчишку, вы в темпе рванули оттуда. Стало быть, квитанция при вас. Между прочим, почему вы так долго добирались?

– Дорога была неровная. Что ж, Партридж, я принял решение.

Одним глотком частный детектив осушил стакан и поставил его на угол комода. Он подался вперед и процедил:

– Ну, давно бы так!

– Я решил… – Джонни помолчал, – сказать твердое «нет»!

Джим Партридж вздрогнул. Отогнув полу куртки, он вытащил автоматический пистолет 38-го калибра и ухмыльнулся:

– А я решил сказать твердое «да»!

Джонни Флетчер приподнял подушку, которую держал за уголки обеими руками, и обрушил ее Партриджу на голову. Одновременно Сэм Крэгг швырнул в частного детектива стаканом, который он прихватил в ванной.

Подушка отвлекла внимание Партриджа, а стакан угодил ему прямо в челюсть и со звоном разлетелся вдребезги. Хватая ртом воздух, Партридж вывалился из качалки.

– Слаженная работа! – Джонни вскочил.

Сэм Крэгг подобрал с пола пистолет 38-го калибра. Частный сыщик валялся на полу и стонал, Джонни приподнял его.

– Челюсть ты ему, Сэм, не сломал, – заметил он, – но пару дней он сможет только пить. Брось пушку в ванную. Зачем она нам? Ну же!..

На первом перекрестке Джонни купил газету, и они, не мешкая, зашли в подъезд какого-то дома.

– По-моему, настало время нанести визит этим Квизенберри. Если Партридж не врет, то есть если Саймон Квизенберри склеил ласты, здесь должно быть написано что-нибудь о нем и обо всей семейке.

На второй странице он нашел то, что искал. «Дед убитого юноши скончался…» Этому событию отвели целую колонку. Джонни пробежал статью глазами. Сообщалось, что в своем доме, в Хиллкресте, штат Нью-Йорк, после продолжительной болезни скончался Саймон Квизенберри, состоятельный предприниматель, наладивший выпуск часов марки «Бриллиант». Автор статьи намекал на то, что смерть Саймона ускорило трагическое известие об убийстве его внука, Тома Квизенберри, в тюрьме штата Миннесота.

Приводилась и краткая биография Саймона Квизенберри. Его хобби были посвящены два абзаца. Саймон Квизенберри вложил целое состояние в редкие и необычные часы, и его коллекция – самая ценная из ныне существующих, однако жемчужиной коллекции являются «говорящие часы», которые Саймон однажды отказался продать за пятьдесят тысяч долларов.

Дойдя до этого места, Джонни Флетчер присвистнул:

– Пятьдесят кусков! Обалдеть… А Том заложил их за двести баксов. Остается надеяться, то ростовщик не читал газету. Нет, ты только представь, ростовщик прикарманивает часики – и поминай как звали.

Сэм Крэгг презрительно фыркнул:

– Все это фуфло! Часов за пятьдесят кусков не бывает. В таких случаях народ вообще любит приврать. Являются в полицию и начинают права качать, мол, обокрали – увели пару баксов наличными и колечко с бриллиантом тыщи за две. Две тыщи баксов, как известно, на дороге не валяются, но уж пятьдесят кусков за часы… Пусть не заливают!

– Может, и так, но не думаю…

– А чего тут думать? Двухсот баксов у нас нет и не предвидится. Я за то, чтобы прямо сейчас податься на старый добрый Бродвей.

– Я тоже, но сперва надо найти девушку Тома. Помнишь, я сказал ей, куда мы направляемся.

– Ну ты даешь! Искать ее в таком большом городе все равно что…

– Не нагнетай! – оборвал его Джонни. – Она наверняка остановилась в приличном отеле, а в центре Коламбуса их всего четыре или пять. Значит, она в одном из них.

Сэм нахмурился:

– А у нее в номере дежурит целый взвод копов – только нас дожидаются. И вообще, незачем отдавать ей часы, то есть квитанцию. Ведь у Тома как-никак есть отец…

– Отец… Не слишком-то он торопился в Миннесоту. И парень сказал – папаша выгнал его из дому. Нет, я за то, чтобы отдать квитанцию подружке Тома.

– В толк не возьму, зачем квитанцию вообще отдавать. Ты ведь говорил – можно ее толкнуть какому-нибудь барыге за пару сотен…

Джонни Флетчер посмотрел на друга в упор. Сэм Крэгг покраснел.

– Да ладно! Тоже мне праведник выискался. Забыл, какие штуки откалывал время от времени?

Джонни грустно покачал головой:

– Сэм, суровая необходимость то и дело заставляет поступаться принципами, но разве я когда наживался на несчастье ближнего?

– Ладно, Джонни, – вздохнул Сэм. – Сбагрим с рук квитанцию – и в путь! Вон отель «Дешлер-Уоллек». Может, она там?

Там ее не оказалось. Она остановилась в «Нейл-Хаус», втором по счету отеле, куда они зашли. Сначала Джонни собирался подняться к ней в номер, потом передумал. Он попросил у портье лист бумаги и конверт, написал коротенькую записку, вложил вместе с квитанцией в конверт, запечатал и попросил портье передать по назначению. Затем обернулся к Сэму и сказал:

– Порядок! Двигаем на Бродвей.